Глава 1
Скорый поезд Москва – Владивосток своими красными вагонами завораживал и манил вдаль далёкую пятилетнего Лёньку.
Скоро, совсем скоро, он вместе с мамой и младшей сестрёнкой Танюшкой, поедут в этом самом поезде, в вагоне №5.
Поедут к отцу на БАМ, на важную стройку страны – Байкало – Амурскую магистраль, где строятся железные дороги, мосты и тоннели для поездов.
Лёнька мало себе представлял эту стройку. Сердце мальчишки билось радостно и взволнованно от другого; скоро он будет сидеть в своём купе у самого окошка и, уткнувшись в него лбом, смотреть и смотреть на мелькающие за окном вагона машины, дома и реки. Он будет ехать целых четыре дня, почти неделю жить в этом поезде.
Но самого главного Лёнька ещё не знал. Не знал он, что этот самый поезд, с красными вагончиками умчит его надолго от любимой бабушки, от любимых игрушек и друзей в трудную, но всё – же увлекательную жизнь. Узнает мальчишка и морозы ниже сорока градусов и большие снега выше колен. Он будет топтать свои новые тропинки в таёжном посёлке между бараками, и повзрослеть ему придётся раньше, потому, что будет он и мамой и нянькой для маленькой сестрёнки Танюшки. Детских садов там ещё нет, а родителям придётся работать много, очень много. Но зато и новые знакомства с ребятнёй со всей страны Лёньке будут обеспечены, и друзей у него будет множество.
Пока он этого не знал. Лёнька живёт настоящим. Вот он ходит по Ярославскому вокзалу, как полноправный пассажир поезда дальнего следования. У него, как и у взрослых есть свой билет. У мамы билет зелёный, а у него, Лёньки, розовый. Ничего, что детский, зато и место у него есть и можно вполне этим гордиться. Недавно ему исполнилось пять лет. Лёнька уже большой.
Бабушка Маша в день рождения внука произнесла:
– Он у нас совсем взрослый и имеет полное право занимать своё место в вагоне. —
Она смахнула слезу, поцеловала любимого внука в его светлую макушку и полезла в сумочку доставать деньги для Лёнькиного билета. Лёнька просиял – Ура! У него тоже будет билет. У Танюшки билета не было. Она и ходить – то недавно научилась. Она без мамы никуда. И поэтому будет вместе с мамой ехать на нижней полке, а он, Лёнька, на верхней.
Вдохнув полной грудью вокзальный воздух, он снова стал оглядывать длинный состав поезда, который уже стоял и ждал пассажиров. Окошечки с чистыми шторочками притягивали к себе Лёньку.
Особенно он гордился названием поезда. На каждом вагоне вверху было красиво и крупно написано – «Россия». Гордость переполняло маленькое сердце мальчика.
– «Россия» – вслух прочитал Лёнька, утверждая каждую буковку, и сердце наполнилось радостью до слёз. Этот самый красивый поезд помчит его через всю Россию – матушку. Через поля и реки, большие и малые города, через холмы и равнины.
Лёнька ещё раз оглядел весь состав, и со щемящим детским чувством вспомнил вдруг свой дом, двор, где совсем недавно жил. Он уезжает, поедет в новую жизнь, а друзья – Антон и Стёпка остаются. Увидит ли он их когда?
Лёнька сунул руки в карманы новых вельветовых брюк – подарок бабы Маши и достал небольшое увеличительное стёклышко. Они поменялись со Стёпкой перед отъездом. Лёнька давно мечтал иметь при себе такое увеличительное стекло, которое теперь холодной выпуклостью линз гладило его ладошку. Стёпке нравился Лёнькин калейдоскоп. Когда он приходил к Лёньке в гости, то всегда крутил его, смотрел в дырочку и всё время вслух восхищался перемещением разноцветных камушков внутри. Лёньке самому нравилось это волшебство, но калейдоскоп большой – в карман не сунешь, и мальчишки решили обменяться на память своими вещичками. А Антон вовсе такое придумал, что Лёнька ни за что не догадался бы до такого – у Антона был магнит, как подкова, одна половина красная, другая синяя. Тяжёлый, холодный он оттягивал его карман, но Антон никогда с ним не расставался. Даже в детский сад с ним ходил. Притягивал им гвозди, бил орехи, цеплял всех ребят за пуговицы, если те были железными. Лёнькин отец обещал с работы принести такой же магнит, но всё как – то не получалось. А теперь вовсе уехал на БАМ. Вот уже шесть месяцев там работает. Недавно вызов им с матерью прислал и ждёт Лёньку впереди другая жизнь. Антон расколол тот магнит на две части и одну, синюю её часть, отдал Лёньке, ничего не попросив взамен, просто так подарил, на память.
Собираясь в дальнюю дорогу, Лёнька собрал все самые свои любимые игрушки. Получился солидный багаж.
В дорожную его сумку уместились солдатики и машинки, игра в баскетбол в коробке, мячики и кубики, книжки и пластилин.
Мама, увидев его багаж, ужаснулась, и всё содержимое тут же вывалилось на пол. Она разрешила сыну взять только самое необходимое.
Он сидел над горой своих игрушек и с сожалением смотрел на них. Лёньке нужно было сразу всё или ничего. Но всё – же он взял одного солдатика, которого часто носил с собой в кармане, выбрал книжку с картинками и маленький пистолетик. Остальное всё сложил обратно в коробку и, вздохнув, затолкал её в кладовку с остальными игрушками.
Если бы Лёнька знал, что не увидит это своё богатство теперь очень и очень долго, он бы не торопился, а попрощался бы с каждой вещичкой, с каждой игрушкой, недоигранной и любимой. Но Лёнька, закрыв кладовку, побежал собираться в дорогу. Радость дальнего путешествия переполняло его сердце. А баба Маша чувствовала, что провожает дочь с внуками надолго, далеко и совсем непонятно куда. Одно слово – БАМ, где – то от Байкала до Амура раскинулся по Сибирской тайге.
Прячет Мария Леонидовна мокрые глаза и свои тревоги – волнения. Не хочет расстраивать дочь. Но Катерина всё видит и чувствует, как переживает за неё мать. Вида тоже не подаёт. Щемит её сердце. Понимает она, как не нравится её маме этот отъезд на БАМ. Хоть и жила мать Кати последнее время в Германии, всё же очень часто приезжала к ним в Москву. Вот и теперь, она с младшей дочерью Верочкой приехала их проводить. Приехали поздравить Леонида с днём рождения, ему недавно исполнилось пять лет. Туда, куда теперь отправляется Катерина, навряд ли Мария Леонидовна сможет поехать, что – бы их навестить. Не для неё неизведанные места и таёжные походы. Не манит её случайная встреча в лесу с медведем, пусть даже и добрым. И никакой радости она не будет испытывать, продираясь по валежнику.
Помнит она, как по приезду на Урал муж Илья водил её знакомиться с тайгой. Забрались в такую чащу, что думала, никогда не выберутся оттуда. Маша нервничала, волновалась, а Илюша смеялся и пытался ей в рот положить очередную порцию душистой малины, которая росла почти за их бараками.
Это уже потом, через несколько лет вырос их Уральский шахтёрский городок, а сначала топь, да бездорожье, строительство шахт и домов. Всё это она пережила, не хотелось бы ей, что бы её Катюшка начинала заново строить свою жизнь, строить свой город.
Нет, не любитель она новых перемен и путешествий. Вот и болела её душа о дочери – ведь там, куда она отправляется – сплошная тайга. И как можно там жить с детьми, если кругом лес!
Катерина понимала мамино состояние души, но выбор она уже сделала – она едет к своему мужу, что бы вместе с ним влиться в отряд бамовцев. Там уже вовсю кипит работа, а она всё ещё здесь.
– Прости, мама, прости, – твердила про себя Катя, чувствуя на себе мамин взгляд, полный любви и нежности.
И хоть Мария Леонидовна не подавала вида своих переживаний, Катерина понимала, что она сейчас испытывает большое волнение и тревогу за неё.
В какую – то минуту хотелось выкрикнуть —
– Всё! Никуда не едем! Остаёмся. Будем считать это шуткой. Но колесо уже закружилось, билеты в кармане, вещи упакованы, муж, как полгода один без семьи в далёком таёжном посёлке, Лёнька мотается туда – сюда по комнате – не знает, куда деть себя от радости. Только маленькая Таточка спокойно улыбается бабушкиными ямочками на щёчках и следит за перемещениями брата. Ей одинаково хорошо – ехать куда, или не ехать. Ей главное, чтобы мама была рядышком.
Мария Леонидовна подошла к внучке, взяла её на руки, проглотила ком в горле, взяла себя в руки, сказала —
– Поезжайте, доченька, раз надумали. Страшновато конечно бросать всё благоустройство и ехать с малыми детьми в неизведанную глушь, да знаю, что пятиться, назад не станешь. Обещай только Катерина, что если там что – то не так, то сразу же вернётесь назад. Ну а я за вас молиться буду. Поезжайте. Вон сколько народа едет на этот БАМ. Посмотрите мир.
Ей, не смотря на свою тревогу за дочь, хотелось всё же поддержать её. Её дочери предстоят большие перемены на новом месте. Не стоит её расстраивать. Там люди, не пропадёт её Катюшка. Не пропадёт, быстро привыкнет к новым местам. Да и Павел её уже заждался там.
И захотелось Марии Леонидовне свою дочь поддержать, сказать добрые, ласковые слова. Она бодро произнесла:
– Знаешь, дочка, ты по – другому и не смогла – бы. Точно так поступил бы и твой отец. Первым откликнулся бы на призыв своей страны. А раз ты его частичка, делай так, как подсказывает твоё сердце. Поезжай, ведь кто – то должен быть там, где требует время. Не маленькая ты уже у меня, сама разберёшься на месте – что к чему. Сама примешь решение. По твоей прихоти и твоей воли отправился на Бам Паша, поэтому ехать тебе к нему нужно обязательно.
– Вот, вот – обрадовалась Катерина.
– Мне необходимо быть с ним, необходимо ехать к нему. Я не имею права оставлять там мужа одного, ведь это моя идея – отправиться на стройку. А если нас там что – то не устроит, так мы сразу же назад вернёмся. Мы будем писать вам обо всём. Да и Павел как же там без нас? Ты же знаешь, как он нас любит! И потом – вы же всё равно скоро уедете в Германию, всё равно мы с вами пока не вместе. Вы живите там вместе с дядей Антоном, тем более его мама сейчас больна и вы ей с Верочкой нужны. А мы в это время будем строить свой БАМ. Лёнька уже которую ночь не спит – не терпится ему поскорее сесть в поезд. Обещаю, что обязательно приеду к вам вместе с Павлом и детьми, как только сможем – Верочка тут же стала возмущаться: —
– Твоего Пашку ещё никто и не приглашал. Пусть торчит там на своём БАМе, больно – то он нам нужен! —
– Верочка! Опомнись! Что ты говоришь! Паша отец моих внуков! Когда ты, наконец – то это поймёшь! Всё, девочки, давайте не будем ссориться перед дальней дорогой. Когда ещё увидимся? —
Мария Леонидовна смотрела на старшую дочку, и своим материнским благословением желала ей удачи.
Но сердце её плакало. Её Катя могла бы выбрать другую дорогу для себя и Павла. Может, зря отправила она своего мужа в далёкий сибирский край? Все стремятся туда, где лучше, её же Катерина всегда ищет приключения и другим не даёт покоя. Она вздохнула. Ничего уже не изменить —
– Хоть бы Таточку пока не увозила. Как там будет малышке, в той тайге? Пусть бы с нами в Германии пока пожила. Мы же ей не чужие! Там столько нянек! Ей было бы хорошо с нами. – проговорила Мария Леонидовна. Но посмотрев на дочь – поняла, что зря это сказала, знала, что Катерина без дочурки и дня не прожила – бы.
Она прижала к себе внучку. Подбежал Лёнька, увидев на руках своей бабушки Танюшку, стал оттеснять сестрёнку от бабы Маши. Уже через минуту он сидел у неё на коленях.
Лёнька ревновал свою бабушку буквально ко всем: к маме, к её сестре Веруне, к Танюшке и даже к коту Арсению, которого теперь отдали соседям.
Лёнька, сколько себя помнит – всегда его бабуля была рядом. Скучал по ней, когда она была в Германии, и считал дни, когда она должна была приехать. Бабушка, приезжая из Германии, всё своё время старалась проводить с внуком – компенсировала разобщённость с ним. Она читала ему книжки, ходила с ним на мультики в кинотеатр, варила манную кашу, лепила любимые Лёнькины пельмени и компот. Дуя на его ссадины и болячки, прижимая его к своей груди, всегда говорила одно и то же —
– Ты мой единственный, ты моя радость, ты мой помощник, ты моя гордость, моя неразменная монетка. —
Смысл неразменной монетки мальчишка не понимал, но бабушкины слова Лёнька повторил бы даже ночью, если бы его разбудили. Лёнька терпеть может всё, кроме посягательства кого – либо на его бабу Машу. Она его. Только его и ничья больше.
Любимое Лёнькино место занято им прочно и маленькой Таточке на бабушкины колени теперь ни с какой стороны не пробраться – брат не оставил ни одной лазейки, ни одной щёлочки.
Зажатая в объятьях внука, Мария Леонидовна смеясь, приговаривает:
– Да твоя я, твоя, только не задуши, сорванец. и Лёнька, убедив всех, что баба Маша принадлежит только ему, вновь убежал собираться в дорогу.
На вокзал Мария Леонидовна не поехала – неважно себя чувствовала, пила какие – то лекарства и Верочка кое – как уговорила её остаться дома.
Простившись с внуками и старшей дочерью, Мария Леонидовна осталась одна в пустой московской квартире.
Катина младшая сестра, боевого, крутого нрава, любящая сестру и племянников, переставляя от волнения с места на место чемоданы в здании вокзала, ворчала на сестру, как старая бабка
– И охота тебе, Катька, ехать туда, куда сама не знаешь? Прёшься, непонятно куда, и ещё детей за собой сопливых тащишь.
С самого детства они были неразлучны, за исключением последних лет. Катерина улыбнулась, глядя на ворчливую сестрёнку:
– Я же к мужу еду, Веруня. Он скучает без нас. Я не могу по – другому. —
Верочка бурчала, не скрывая неприязнь к её мужу.
– Это всё он, Пашка, надумал уехать и вас забрать. Я его ненавижу! – и, заплакав, обняла сестру. Успокаивая её, Катерина с любовью смотрела на младшую сестрёнку, торопилась ей напомнить, что это она сама уже давно мечтала побывать на Байкале, увидеть своими глазами места, по которым когда – то ходил их отец.
Эти слова Веруню нисколько не утешали. Она понимала, что расстаются с сестрой надолго.
Объявили посадку на скорый Москва – Владивосток.
Пятый вагон принимал пассажиров. Катерина с детьми, и провожающая их Веруня, благополучно разместились с вещами в купе. Таточку раздели, и она в байковом цветастом платьице смирно сидела на нижней полке, наблюдала за братом, который сновал то к окошку, то к дверям купе, выглядывая в длинный коридор вагона, приветствуя каждого пассажира с багажом.
Лёньку переполняло чувство настоящего путешественника. Что – же там впереди? Что новое и неизведанное ждёт его? Он суетился по купе, пока не получил от матери лёгкую любовную затрещину.
Катерина прощалась с сестрой, а та в который раз объясняла, какие продукты, в каком месте находятся. Мария Леонидовна трепетно, с любовью, вперемежку с горестными чувствами, жарила, и пекла в дорогу еду для Кати и внуков.
Затрещину от матери Лёнька и не заметил. Это было таким пустяком по сравнению с тем, что он испытывает сейчас. Скоро он залезет на верхнюю полку, и будет любоваться мелькающими пейзажами за окном вагона. Пока достал солдатика поиграть, но не игралось. Уткнувшись лбом в окошко, стал рассматривать проходящих мимо людей. Некоторые стояли у вагона, вглядываясь в окно и высматривая своих близких, утирали платочком глаза.
Объявили отправление. Верочка и Лёнькина мама засуетились, стали целоваться. И хотя Лёнька не любил таких сентиментальностей, сейчас он крепко обнял тётю Веру, поцеловал, как подобает всем отъезжающим и тут ему взгрустнулось. Он увидел исчезающую в проходе вагона мамину сестру, увидел слёзы в маминых глазах и в его глазах тоже защипало. Поезд тронулся. Лёнькино сердце тут – же отозвалось на первый стук колёс, которые набирая скорость, увозили его с мамой и сестрёнкой в новую жизнь. Они махали и махали руками Веруне, которая, уже не вытирая слёз, бежала и бежала за их вагоном.
Затем за окном быстро замелькали лица провожающих и вскоре все остались позади.
Дальше ехали как – то молча и грустно. Лёнька не ожидал, что радовавший ранее отъезд, вызовет щемящую тоску на сердце. Он, покачиваясь в такт поезда, набирающего скорость, задумался о бабушке и Веруне, о друзьях и об оставшихся игрушках. Вспомнил большую игрушечную лошадку с педалями, которую вынесли на балкон. Её Лёньке подарила баба Маша. Сейчас он жалеет о том, что мало на ней катался. Стоит теперь эта лошадка на балконе и очень, наверное, скучает.
Хотел Лёнька заплакать – так ему захотелось домой, к своим приятелям, которые теперь будут делать всё без него. Вон и мама, сидит, молча, уставившись в одну точку, поглаживая Танюшкины волосы, в глазах грусть. Думает, наверное, о бабушке.
Первые слезинки увлажнили глаза мальчика, но ни одна не успела упасть. Лёнька сумел вовремя остановить эту предательскую мокроту.
В это время открылась дверь купе и появилась проводница. Окинув весёлым взглядом своих притихших пассажиров, улыбнувшись, попросила вежливо их билеты. Лёнька, как по команде, двумя руками мгновенно нажал на щемящие глаза и куда подевались грусть и водная стихия. Танюшка молодец. Сидит и играет с куклой. Полное спокойствие имеет. Мама тоже взбодрилась, полезла в сумочку билеты доставать. Весёлая проводница спросила —
– Это куда же народ в феврале месяце собрался? – Она посмотрела на Танюшку, и оба друг дружке улыбнулись. Лёнька гордо ответил за всех.
– Мы на БАМ едем, к папе. Он уже там с осени, и теперь мы к нему едем. Потом добавил:
– У меня тоже билет есть.
– А как же! – ты уже большой. Значит на БАМ? Многие сейчас туда едут. Запоминающимся был рейс, когда первый десант перевозила – молодой, задорный, комсомольский народ. Всю дорогу песни под гитару, смех. Такие все были счастливые, весёлые. Хорошая у нас молодёжь, замечательная, не побоялись от маминых юбок оторваться парни и девушки – откликнулись на зов Родины. Не сомневаюсь я, что всё у них получится. БАМ – дело нужное, я бы тоже укатила с вами, да кто же будет заботиться о вас в дороге? —
Проводница посмотрела на Лёньку —
– Не прозевай Байкал, путешественник. Хоть и замёрз он сейчас, да ничего – на него стоит посмотреть и зимой. А вообще – то до него ещё не скоро.
После этих слов, она подмигнула Лёньке и вышла.
За время пути они подружились: весёлая, добрая проводница Тамара и общительный парнишка с большими, синими, словно озеро Байкал, глазами.
Лёнька помогал разносить ей чай, собирать за него деньги, помогал пылесосить дорожку в длинном коридоре. После этих дел общительного мальчугана тётя Тамара угощала чаем в своём купе. Они болтали обо всём. И так, как Леонид был мастером присочинить к своим рассказам что – либо, то тётя Тамара, то хохотала до слёз, то плакала.
Лёнька возвращался в своё купе с сахаром, с чаем и угощал маму с сестрёнкой. Он помнил наказ отца, что – бы он был мужчиной за время его отсутствия и помогал маме и сестре. Теперь Лёнька в полной мере может это доказать. Катерина не удивлялась заботливостью сына.
Леонид был с раннего детства вежливым и чутким. Обидеть никого не мог. Если в детском саду его обижали, он не убегал, а смело стоял перед обидчиком, снова ожидая удара. Мог бы убежать, или дать отпор, но он стоял, не покидая место боя, глядя противнику прямо в глаза. На бесконечные упрёки отца —
– Почему не даёшь сдачи? – маленький Лёня отвечал —
– Но ведь ему будет больно! Этим всё и кончалось.
На песни жалостливые тоже отзывалось Лёнькино сердце, да так, что он мог потихоньку плакать. И будучи, ещё маленьким, почему то – стыдился своих слёз и всегда пытался их прятать. Но мама замечала. Она любила Лёнькины большие синие глаза и восхищалась ими. Очень этим гордилась – ведь это её сын, её Лёнька, и получился он у неё очень даже симпатичным.
Теперь её создание мельтешило то по купе, то по коридору. Таточка увязывалась за ним.
Дети рады были поездке.
Под стук колёс, после Лёнькиного чая сердце Катерины постепенно отошло от тоски, и она стала представлять встречу с Павлом.
Вера, проводив сестру на далёкий БАМ, шла, опустошённая по суетной Москве. Шла медленно, не обращая внимания на то, что её то и дело задевали прохожие, спешившие кто – куда по своим делам. Тоска по сестре и племянникам засела у неё на сердце и давила грудь.
Хоть и была Верочка младше Катерины, но всегда ревностно старалась оградить свою сестричку от всех невзгод. Следила за тем, чтобы её никто и нигде не обидел. А если что – кидалась в её защиту. Наверное, передалось это свойство опекунства ей ещё в детстве от старшей сестры. И теперь, окрепшая и повзрослевшая, взялась её везде защищать. Ревностно она наблюдала за каждым шагом своей сестры. Особенно когда Катерина вышла замуж.
Первое время молодые жили на Урале, вместе с Верочкой и Марией Леонидовной. Долго присматривалась придирчиво и недоверчиво к Катиному мужу Веруня.
Однажды ей показалось, что он что – то ляпнул не то и обидел этим Катерину. Верочка, не выяснив причины поведения Павла, кричала, чтобы тот убирался вон из их дома и уезжал в свою деревню. Началась потасовка. Миролюбивый Пашка, ранее не принимавший близко к сердцу дерзости девчонки, на этот раз не выдержал её упрёков в свой адрес и погнался за ней. Кричал, что её совсем разбаловали и ему придётся взяться за её воспитание. И впервые кинул в неё подушкой. Верочка этого только и ждала. Эту же подушку швырнула в Павла. Их потасовка закончилась разбитой люстрой в спальне и летающими по комнате перьями. Прибежавшая на скандал Мария Леонидовна, ужаснулась – в комнате всё перевёрнуто, люстра качается, вот, вот сорвётся с крючка. Посмотрев с упрёком на младшую дочь, понимая, что зачинщицей ссоры стала именно она, произнесла —
– Верочка, неужели тебе нечем заняться? Зачем лезешь к молодой семье? Сейчас же иди в свою комнату и найди для себя полезное занятие! – Выходя из комнаты сестры, Веруня оглянулась, переводя дыхание, всё же бросила:
– Узнаю, если обижаешь мою Катьку – сама лично куплю тебе билет в твой колхоз. Ишь, ты! Деревня – а туда же! —
Верочка этим очень сильно обижала Павла. Он переживал от таких её слов.
Теперь, проводив сестру с племянниками, Веруня злилась сейчас именно на Павла, хотя и знала, что этот отъезд устроила Катерина. Но неужели он не смог её остановить? Всё – таки он мужчина! Запретил бы ехать – и точка! А теперь её сестра с детьми будет жить в палатке или бараке, где нет ни тепла, ни воды. Возможно, и света нет, а в большой московской квартире будет тишина. Совсем недавно её получили – шикарная, просторная квартира со всеми удобствами.
– Тьфу ты, Господи!, тяжело вздохнула она. Как ей захотелось поехать туда, на БАМ вместе со своей сестрой, посмотреть всё своими глазами, убедиться в том, что Катерина и племянники хорошо устроились. Но это невозможно, сейчас она на практике, учится на медсестру. Да и мать не выдержит сразу двух отъезжающих. Верочка торопилась к маме – как там она сейчас одна? Завтра они поедут в Германию, к дяде Антону, который всё же несколько лет назад уговорил маму переехать жить к нему.
Верочка в Германии прижилась сразу. Быстро нашла общий язык с отчимом, с его сыном Фредом. Старенькая мама Антона приняла будущую супругу своего сына и её дочь с радостью и с надеждой на их семейное счастье. Верочка же жалела, что её сестра отказалась с ними ехать. За эти пять лет без особого труда Веруня освоила немецкий язык и уже довольно сносно разговаривала с новыми своими немецкими подругами и друзьями.
Сюда, в Москву, Верочка с мамой приезжали поздравить Леонида с днём рождения, а заодно и проводить Катю с детьми на БАМ.
Никак не может она смириться с тем, что её сестра захотела поменять городскую жизнь на таёжные тропы. Не хочет видеть она свою сестру в рабочей спецовке в шахте. Не желает видеть её с деревенским мужчиной, каким являлся Павел. С какой бы радостью приняла бы она известие о том, что возле её Катерины находится образованный, красивый и элегантный мужчина, как Фрэд, сын дяди Антона. И, между прочим, он не смотря ни на что, до сих пор любит Катю.
Ещё тогда, когда впервые приехали в Германию, Верочка заметила, как понравилась её сестра немецкому мальчику, как быстро нашли они между собой общий язык
Потом они переписывались, и Верочке всегда казалось, что её Катерина обязательно выйдет замуж за Фреда. Да только этого не случилось. У Фреда же, сколько раз была возможность жениться, но как только дело доходило до свадьбы, он возвращался к мыслям о том, что любит девушку из России и ничего не мог с собой поделать. Рассчитывать на то, что Катя когда – нибудь будет с ним рядом, Фрэд не мог, но где – то в самом отдалённом местечке своего сердца таил надежду на их встречу.
Сейчас у Кати семья и муж, не может он думать о невозможном, но всё же, вопреки своему разуму, лелеял надежду на встречу с Катериной. В жизни случается всякое и он готов подождать свою любовь, пусть даже и несбыточную.
Эти свои сердечные тайны Фрэд доверял теперь Катиной сестрёнке. Они настолько сдружились, что все свои секреты доверяли друг другу. Признался он Верочке, что чувства к её сестре у него настолько большие и настоящие, что уже это нельзя ничем искоренить. Не в его уже власти забыть девушку, которая далеко от него и за другим уже замужем.
Вера только сожалела об этом, но помочь парню ничем не могла. Теперь вот и вовсе её сестра отправилась строить БАМ. Как будто без неё страна бы не справилась! Да что теперь об этом говорить? Скоро встретит её муж и начнётся у них другая жизнь на новом месте. Тесно Катерине было в роскошной московской квартире – подавай ей сибирские просторы. И нисколько даже о матери своей не подумала. Переживает она. Волнуется за внуков – как им там будет в необжитой тайге? Старшая её дочь Москву оставила, в Германию не поехала, где могла бы жить по – человечески в огромном особняке вместе с родной матерью и сестрой, а отправилась в лесную глушь! Какую смелость нужно иметь и мужество, что – бы с собой в неизведанный край тащить за собой ещё и малолетних своих детей! Нет, никогда не понять Веруне и её матери бредовых Катиных идей!
Мария Леонидовна долго сидела, не шевелясь, среди разбросанных вещей. Тишина. Гнетущая тишина давила на уши и ничего не давала соображать. Казалось, что остановились часы. Неделя, которую она здесь прожила, пролетела незаметно.
На днях они отметили внуку день рождение. Пять лет исполнилось Леониду. Мальчику бы самое время готовиться к школе, заниматься в како – нибудь кружке, а его увезли бегать по необжитому краю, где и школы пока нет, как писал Павел, так же, как и детского садика.
Очень болела душа у Марии Леонидовны за свою Катерину, за внуков. Пустая детская кроватка Таточки, оставленная теперь за ненадобностью лошадка, купленная ею, бабушкой, на день рождение Лёньке: всё это тоской давило на грудь. На лошадке её внук совсем мало покатался, придётся отнести её на балкон. Она подошла к этой лошадке, которой внук совсем недавно так был рад —
– Ну что, осиротела? Стоишь без дела, а хозяин твой, предвкушая перемены, осваивает купе вагона. Нужно будет отнести тебя на балкон, когда теперь наш Лёня вернётся? Может статься так, что и мала ты будешь для него. Вырастет он, и ничего с этим не поделаешь! —
Всё это навевало у Марии Леонидовны щемящую грусть. Сейчас придёт Верочка, и ей станет легче справиться со своими грустными мыслями.
Провожать на вокзал дочь с внуками Маша не решилась – боялась, что не сдержится и даст волю слезам, боялась, что не совсем здоровое её сердце, разболится, а им нужно ещё ехать в Германию. Да и с Верой было спорить бесполезно – знала, как дочь переживает за неё.
Теперь Мария Леонидовна жалела, что не поехала на вокзал проводить старшую дочь. Остаться одной в пустой квартире оказалось ещё тяжелее. Ведь понимала она, что Катя поехала к мужу, что так и должно быть, но материнское её сердце тосковало, и она ничего не могла с собой поделать.
Пересилив себя, она встала, что – бы совсем не раскиснуть. Подняла валявшийся на полу пистолетик, забытый Лёнькой, и не выдержала – заплакала.
Она вспомнила вдруг эту гнетущую тишину.
Случилось это давно, когда Верочка только родилась, а Катюшке было шесть лет. Весёлым и общительным был их отец, а её муж – Илья. Он был душой компании, всегда находил себе работу и не сидел на месте. Может и сейчас был бы жив, если бы во время аварии на шахте не полез первым на разборку завала. Так там и остался.
Муж Марии Леонидовны был геологом, в своей дочке хотел видеть парнишку, чтобы вместе ходить в походы, на рыбалку, и уже с самого её рождения учил плавать и закаляться. Жена не разделяла с ним это его увлечение, а он, опуская в воду малышку с головой, весело произносил: – В здоровом теле – здоровый дух.
Вскоре вся прихожая была переоборудована в спортивный зал со снарядами. Возвращаясь с геологической партией из командировки, Илья с большим вдохновением занимался с дочкой, приучая её к этим снарядам, приучая к спорту.
Маленькая Катюшка уже в три года висела вниз головой на перекладине, раскачивалась на кольцах и уверенно карабкалась по шведской лестнице вверх – вниз, словно обезьянка. Мария Леонидовна не мешала им, но материнское сердце всегда вздрагивало при каждом занятии дочери на спортивных снарядах.
Малышке нравилось, когда ветер развивал её светлые кудряшки, щекотал щёки и лоб при раскачивании на кольцах. Не плакала даже тогда, когда шлёпалась вниз, случайно соскользнув с того или иного снаряда. Округлив удивлённо большие глаза, малышка, тщательно отряхивая ладошку о ладошку, снова бежала к своим спортивным сооружениям.
Илья не мог нарадоваться успехам и смелости своей дочки. Летом брал её с собой за город, учил разводить костры, зимой учил кататься на лыжах с Уральских гор.
В пять лет Илья рискнул взять дочь в поход на байдарке по горной речке.
Катерина отца не подвела – вполне справилась с этим заданием. А дома она с восхищением рассказывала маме, что ничего интереснее она в своей жизни не видела —
– Представляешь, мамочка! – восклицала Катерина.
– Нашу байдарку так несло по течению, что я не успевала разглядывать берега. Могли сто раз перевернуться, но мы ни разу не перевернулись, потому что папа правильно всё делал. Потом мы искали и находили разные красивые камушки! Завтра я о походе расскажу ребятам в детском саду.
Мария Леонидовна с испугом смотрела на улыбающегося мужа и умоляла больше этого не делать.
Но у отца с дочерью были уже свои планы. Катюшкин рюкзачок висел рядышком с отцовским в маленьком чуланчике, и девочка гордилась этим.
В детском саду Катерина была первой выдумщицей всяческих игр и затей. Она никогда не болела, так как закалялась вместе с отцом на даче летом и зимой в квартире. Катюшка бегала босиком, обливалась холодной водой и была весёлой хохотушкой, поднимала настроение каждому. Мария Леонидовна, наблюдая за тем, как любит Илюша возиться с дочерью, облачая её в мальчишечьи брюки и кепки, однажды заявила —
– Давай – ка, милый, я тебе рожу сына, будешь из него делать чемпиона, а девочку оставь в покое. Отдадим её в музыкальную школу или на танцы. – на что Илья ответил —
– Сын – это не плохо, но из дочки я тоже хочу вырастить настоящую спортсменку. Я уверен, что у неё это получится. А главное, что она будет иметь силу характера, здоровье, сможет за себя и за других постоять.
Мария Леонидовна своих слов на ветер не бросила – и через год родила. Только не сына, как обещала, а снова дочку. Вернувшись из роддома, положив малышку на кровать, сказала —
– Ну, вот эта будет моей. И из неё, мой дорогой, я тебе не дам делать спортсменку. Хватит тебе одной. Илья, наклонившись над крошечной дочкой —
– Она у нас просто принцесса! Ладно, выращивай из неё балерину или пианистку. —
Катюшка удивлённо и внимательно рассматривала новорождённую сестру, такую маленькую, словно кукла.
Малышка смешно надула щёчки и стала пускать из ротика пузыри. Катерина засмеялась —
– Какая она маленькая! Пока вырастет, я уже старушкой буду. – теперь засмеялись и Илья с Машей. —
– Да, пусть пока Верочка подрастает, а у нас с тобой впереди много дел. Ждут нас с тобой впереди походы и олимпийские игр.
Илья обещал своей старшей дочке, что когда – нибудь они обязательно отправятся в кругосветное путешествие.
Сбыться их совместным планам, увы, не удалось. Всё изменилось в одночасье – был человек – и нет его. Был отец у Катерины и у Верочки, а теперь нет.
В памяти Марии Леонидовны всплывает та чудесная весна, когда они были счастливы: она, Илюша и их маленькая первая дочка; Маша готовит из маленьких окуньков уху, пойманных Илюшей и Катюшкой, заваривает чай в походном котелке, поджидая своих неугомонных мужа и дочь. Оставив её один на один с костром и рыбой, те умчались к сопке. Маша ничего не успела им сказать, как они уже скрылись за кустами багульника, который разросся у подножия сопки. Илюши и Катерины не было долго. Уже и уха сварилась, и чай вскипел, а путешественники не возвращались.
Подбросив хворост в костёр, она отправилась в ту сторону, куда ушли её дочка и муж. У подножия сопки остановилась, услышала голос —
– Мама нас уже заждалась, а что бы она нас не ругала, мы ей нарвём букет. Мария заметила шевелящиеся кусты багульника, улыбнулась и, что – бы не спугнуть своих хитрецов, поторопилась незаметно вернуться к костру. Услышала голос Ильи —
– Мама наша хорошая и цветы мы ей подарим не для того, что – бы подлизаться, а просто за то, что мы её очень любим. —
– Я с тобой согласна, подарим просто так. —
А вскоре муж и дочь подбежали к ней с букетом багульника, стали её обнимать и говорить наперебой о том, как они проголодались.
Вернулись домой они тогда усталые, но счастливые. Катюшка так набегалась по лесу и горам, что моментально уснула.
Илья и Маша долго ещё не ложились спать. Они сидели, обнявшись, на широком подоконнике кухонного окна и мечтали о своём будущем. Илюша, бросив свой взгляд на букетик багульника, вдруг сказал —
– Под нашими окнами посадим розы. Самые красивые и разные. И будут у тебя в вазе стоять не такой вот невзрачный букет, а роскошные, достойные тебя, цветы. – Маша даже спрыгнула с подоконника —
– Розы розами, но ты незаслуженно обидел сейчас багульник, Илья. Ведь он же первый вестник весны! После холодной зимы его нежные цветочки первыми радуют нас. Я преклоняюсь перед этим растением, ведь если его сломать зимой, бросить в воду, то обязательно оно расцветёт среди зимы, обернётся для тебя весной, словно в сказке. Знаешь, когда у меня что – то не получается, я вспоминаю именно его, стойкое и сильное растение, и мне оно во многом помогает.
– Надо же! – удивился Илья.
– А я, к своему стыду и не знал, что можно и нужно уважать эти серые веточки. Спасибо тебе за этот урок.
Он ещё раз, теперь уже повнимательней, присмотрелся к веточкам багульника —
– Да, с виду неказистое, но ты права – это растение достойно уважения!..
Жизнь. Хитрая и коварная штука – смотрит на тебя, смеётся вместе с тобой, а сама уже готовит тебе сюрприз. Без всякого предупреждения – ей, видите ли, так захотелось. А ты, хоть стой, хоть падай, но продолжай жить.
Всего месяц прошёл после этого их весеннего загородного похода и беседы на кухне о дальнейших планах. И если бы не старшая дочь – Катерина, Маше потерю мужа пришлось бы пережить намного труднее.
Она помнит до сих пор, как подыскивала слова для старшей дочери, чтобы та поняла внезапное исчезновение отца из её жизни. Зная о том, что Катюшка и Илья были, как одно целое, то не решилась взять дочь проводить отца в последний путь. Только спустя несколько дней она поехала с ней на кладбище. Нашли могилу Ильи. Без всяких замешательств Маша произнесла —
– Здесь теперь находится твой отец, Катенька. Мы часто будем его навещать. А когда подрастёт Верочка, то мы и её будем с собой брать. Будем приносить сюда цветы, вспоминать и говорить о вашем папе. Она поправила венки, протёрла фотографию —
– Пусть земля ему будет пухом. – в эту же секунду, Катерина кинулась разгребать холм руками, взволнованно приговаривая —
– Не нужна ему земля! Ему там плохо, мама! Он задохнётся! Зачем ты разрешила его закопать? Ты не любишь его, не любишь! —
Она продолжала раскидывать землю с могилы отца. Шапочка её упала с головы, растрепанные волосы развевались во все стороны, закрывая ей глаза. Но девочка не останавливалась и продолжала яростно сгребать землю с ненавистного ей холма. Как только не упрашивала её Мария Леонидовна, какими только словами её не утешала, всё было напрасно – дочь не хотела ничего слушать. Пришлось прибегнуть к насилию – стала стаскивать её с могилы. Катерина проявила и здесь упорство. Завязалась потасовка. Впервые мать и дочь сцепились друг с другом. Одна в защиту другой, другая же в защиту отца. Марии Леонидовне было больно смотреть на дочку. Впервые она не знала как, и чем можно ей помочь. Перепачканные, ещё свежей глиной, они продолжали бороться среди разбросанных венков, на месте, где похоронен их самый близкий и родной человек.
На улице начинало темнеть. Дочь сопротивлялась и отказывалась идти домой. У Марии кончился запас нужных слов. И вдруг Катюшка весело воскликнула —
– Мамочка! Что же мы здесь торчим? Нам нечего здесь делать. Папа не здесь! Как же я забыла! Он в другом месте. Пойдём, пойдём отсюда. – возбуждённая, с растрёпанными волосами, девочка схватила мать за рукав и потащила за собой подальше от этого места. Продолжала по пути удивляться —
– Как же я сразу не догадалась, где мой папа! Он живой! Он же мне говорил, где его искать, если вдруг исчезнет. Мама, я тебе тогда, в походе не раскрыла наш с папой секрет, но сейчас я тебе его открою. —
Она говорила всё это сейчас так быстро, как будто боялась, что её перебьют.
Маша была просто в недоумении, была в испуге. Как отнестись к словам дочери? Что думать? Почему такая резкая перемена произошла сейчас в ней? Неужели всё – таки случилось что – то с психикой? Она так и знала, что её девочка не переживёт такое известие об отце. Катюшка продолжала говорить о сопке, и именно на ней сейчас её папа.
В голове Маши стучал по вискам весь этот бред дочери, и начинало болеть сердце за неё. Катерина дёргала мать за руку и требовала отправиться сейчас же на ту сопку. Чтобы не навредить дочери, она обещала обязательно на сопку сходить, но только не сейчас. Уже поздно, они устали и пора идти домой, где их ждёт Верочка. Катерина, на радость и удивление Марии, тут – же согласилась со словами матери и прибавила шаг —
– Хорошо, мы сходим туда в следующий раз, и я покажу тебе то самое место, где находится мой папа. – Маша же, не откладывая дело в долгий ящик, решила в ближайший день сводить дочь к психологу. Дома Катерина спросила мать —
– Папа ничего мне не передал, отправляясь в дальнюю командировку? – сердце у Марии снова вздрогнуло – понимает, конечно же, понимает всё её дочь. Только не хочет принимать за действительность её разум такое нелепое событие. Её дочь решила страшное слово смерть заменить на другое, более понятное и обнадёживающее – командировка. Это слово она понимала, слышала от отца, что и его могут в любое время отправить в дальнюю и неожиданную командировку. Но она, Катерина всегда должна помнить о том, что её папа всегда будет рядом с ней. Всегда будет видеть всё и всё про неё знать. Словам отца она верила. И его исчезновение не давало ей никакого повода думать о том, что папа её и её сестрёнки Верочки исчез из их жизни навсегда.
Вернувшись домой, Маша, незаметно от дочери, взяла из ящика стола Ильи коробочку, позвала Катерину. Протягивая её дочери, произнесла —
– Это тебе папа передал.
– Компас? – радостно воскликнула девочка, зная, что в этой коробочке хранится. Неужели теперь эта вещица будет её?
К компасу Илья относился бережно. Будучи ещё совсем молодым, находясь в экспедиции, в Забайкалье, его друг подарил ему этот компас. В красивом футляре, с надписью. Даже своей любимице Катюшке Илья показывал его только со своей руки. Для Катерины компас казался каким – то волшебством. Бережно взяв из рук мамы папин подарок, проговорила —
– Я буду его хранить, папа вернется, а компас будет целым.
Маша вспоминала моменты, когда Илья доставал этот компас и учил Катюшку, как им пользоваться. Девочка бережно гладила компас, заворожено смотрела на прыгающую стрелку с красными и синими кончиками вспоминала, как затаив дыхание, вместе с отцом они медленно путешествовали по квартире, поворачиваясь во все стороны света. Потом коробочка закрывалась и волшебство заканчивалось.
Радуясь подарку, воскликнула —
– Теперь можно готовиться к походу. С компасом не заблудишься. – Маша же подумала, что пусть девочка хоть на какое – то время забудется, а потом может и смирится с тем, что папы нет.
Доверившись маме, что они обязательно пойдут к папе на сопку, девочка уснула…
На снарядах Катерина занималась постоянно. Только после того, как не стало отца, она некоторое время не подходила к ним. Но потом, ещё с большей яростью набрасывалась на них и тренировалась до пота, до изнеможения. Закаливала дух, укрепляла своё тело, так учил её отец. Да она уже привыкла к этим занятиям. Иногда изводила себя так на канате, карабкалась вверх нечётно раз, что доводила этим свою мать до нервного срыва. Та, вздыхала, проходя мимо, качала удручённо головой, говорила —
– Катенька, ну сколько можно? Ты ведь не мальчишка, чтобы накачивать мышцы. Ты же девочка, вон, гляди, как пот льёт. Разве это дело? – Верунька тоже протягивала ручки, чтобы покачаться на кольцах или повисеть вниз головой на перекладине, но Маша хватала младшую дочь на руки и торопливо уносила девочку подальше от этих снарядов. Ещё не хватало, чтобы Верочку довёл этот спорт до больницы. Хватит одной спортсменки. И она, унося малышку, говорила ей —
– Мы с тобой пойдём в музыкальную школу, купим маленькую скрипочку и будешь нам с Катериной на ней играть. Верочка вырывалась из рук матери, кричала, что не хочет скрипочку, а хочет как Катька, висеть вниз головой. Маша всячески уговаривала её, но капризная Веруня вновь и вновь бежала к Катькиным снарядам и просила сестру покачать её на кольцах – очень она их любила. В маленьких ручках силёнок не было, она быстро соскальзывала с них, но снова просилась. Снова падала вместе с сестрой, которая тоже уже уставала её держать и вместе они падали на маты, смеясь и барахтаясь на них.
Однажды Веруня сама забралась по шведской стенке на самую высокую перекладину, а когда попыталась слезть, кубарем свалилась вниз. Упала она благополучно, но на этот раз сильно испугалась. И с этого дня на спортивный уголок своей сестры она поглядывала только издалека и с опаской. Даже тогда когда там занималась Катерина, она боялась к нему подходить.