Глава 4
Вот уже четыре ночи Ян проводил рядом с Деей, они с Маюн на время праздников поселились в лесу. Вайес сделал Яну и Сеславу настоящий подарок, отправив их следить за порядком в сам лес.
Дея отдала в распоряжение друга свой диван в гостиной, и, хотя он и был маловат для него, Ян не жаловался. Он старался не оставлять подругу одну надолго. Впрочем, за эти пять дней и четыре ночи она ни на минуту одна и не оставалась. Но Яна тревожили не внезапные вторжения или приход Ихаиля, он опасался Влада.
«Кто его психа знает» – думал он, – «заявиться еще и, воспользовавшись общим амурным настроением, запудрит Деи голову своими вычурными манерами. Расфуфыренный хлыщ»!
Почему Ян считал Влада расфуфыренным хлыщем, он и сам не знал, наверное, тут сыграла свою роль неординарная внешность Веда. Так или иначе, Яна в сопернике раздражало буквально все, а в особенности то, что им увлеклась его Дея. Он ловил себя на мысли, что всматриваясь в толпу, выискивает знакомую фигуру в черном. Вместо того чтобы высматривать потенциальных дебоширов, он искал объект способный навредить лично ему.
Когда пятая ночь уже растворялась в забрезжившем утреннем свете, русалки приняли свой обычный облик, а гости практически разошлись (за исключением тех, кто пал жертвой чрезмерных возлияний), Ян узрел-таки темное пятно на противоположном берегу. Решив, что это оживают его страхи, он помотал головой и, выбросив ведение из головы, повел утомленную Дею к дому.
Сегодняшняя ночь получилась особенно трогательной. Хозяйке леса пришлось аж восемь раз спускаться под воду, чтобы провести ритуал, и сейчас она шла и пересказывала Яну эти волнительные моменты.
Он понимал, что лучшей возможности, ему может и не представиться. Осталось всего две ночи, и романтический флер спадет, Дея снова погрузиться в свои рутинные обязанности Хранителя, его отзовут в замок, и меж ними опять появиться отчужденность, мучающая его уже много недель.
Он колебался, боясь нарушить ту стройность и созвучность, что образовалась меж ними за эти пять ночей. Ему требовался подстегивающий стимул, и он возник, как боль после падения. Этот стимул стоял на вершине небольшого холма, что возвышался за Деиным домом. Его темная фигура нечетко, но все же читалась в утреннем молочном марев. Он наблюдал.
Действовать. Немедленно, не раздумывая, пока она его не заметила, а там будь, что будет, решил Ян, и резко развернув Дею спиной к холму, обрушил на нее весь свой пыл.
Сначала ничего не произошло, девушка просто замерла в нерешительности, но потом, все же придя в себя, она попыталась высвободиться из объятий. Но бросив короткий и требовательный взгляд на друга, увидела, что у того в глазах уже полыхает пурпурное солнце желания.
Толи, это пламя перекинулось и на нее, толи, пять лирических ночей сделали свое дело, а только отбивалась она уже как-то вяло, скорее по инерции. Разгорячившейся Ян, смял своим решительным натиском ее слабую оборону, приваливая спиной к дереву. Он не в состоянии был сейчас рассчитать свои силы, сбывалось то, о чем он мечтал уже многие месяцы, ели не годы.
Он яростно целовал Дею, вжимаясь в ее тоненькое тело, будто хотел пройти сквозь него. Беспорядочно шарил руками по ткани плаща в поисках лазейки, а когда его руки нащупали мягкий живот под тонким, прохладным платьем, его дыхание сорвалось на хрип. Дея тоже дышала часто, порывисто, словно задыхалась от собственной агонии. Ее тонкие и ловкие пальцы нашли застежку плаща, и когда он упал на землю, Яна охватила эйфория.
Он подхватил свое сокровище на руки и чуть не бегом рванул в дом. Взлетев на второй этаж, он ногой открыл дверь в спальню и опустил Дею на кровать.
Переводя дыхание, Ян стал медленно расстегивать рубаху, затем шнуровку на кожаных штанах, мимоходом сбрасывая ботинки. Дея смирно лежала на постели, изучая его горящими, шальными глазами. Он стянул штаны, и, оставшись в одной расстегнутой рубахе, приблизился к ней, касаясь тонкого одеяния. Она казалось, ждала с нетерпением этого прикосновения, тело ее дрогнуло и потянулось к Яну. Он же, не веря в реальность происходящего, осторожно и мучительно медленно провел ладонями по ее ногам, приподнимая платье.
– Ян, – прошептала Дея, когда он приподнял ее, чтобы снять подарок русалок.
Парень приложил палец к ее губам, и опустил на кровать, подводя свои руки под ее поясницу. Она была словно куколка, хрупкая и тонкая спина ее, целиком умещалась на его ладонях.
Ян уловил оттенок нерешительности в ее взгляде, но им уже полностью овладела уверенность в том, что Дея должна принадлежать именно ему.
И он взял ее. Взял, как ему казалось всю без остатка. Сквозь собственное прерывистое дыхание он слышал ее неровные стоны, потом она замерла, притихнув, а через несколько шумных ударов сердца, снова вскрикнула и обмякла.
Этот ее возглас и безвольность особенно взволновали Яна. Тот час и по его телу пробежала судорога, а голова упала на ее плече.
Он не желал размыкать эту тесную, и казалось такую прочную связь, потому и пролежал без движения, уткнувшись в белое покатое плече, пахнущее костром и яблоками, пока не ощутил новый прилив желания.
Почувствовав, что тело Деи тоже напряглось, отзываясь на призыв, он снова заставил ее подчиниться своей воли. И снова был этот короткий возглас и эта волнующая слабость. А потом они просто лежали. Она смотрела на него припухшими затуманенными глазами, он расплетал навязанные русалками косички и гладил ее белый, мягкий живот. Они не говорили, просто смотрели и изучали друг друга с новой еще не знакомой им стороны.