Глава 3
Приготовления к празднику шли полным ходом. Занимая главные позиции в Деиной голове, они дарили недолгую передышку от мыслей о Владе.
Лес постепенно преображался, там, где проходили со своими топорами и пилами лесорубы, становилось легче дышать, в новообразовавшемся просторе зазвенел летний воздух, зажужжали и затрепыхались крохотные пархатели, привнося в эти отмирающие уже места суету жизни. Беспорядочно спутанные, сухие ветви настырно цеплялись за здоровые кустарники и деревья, не желая сгинуть с лица земли. Они застилали почву не давая расти цветам, а поваленных и гниющих деревьев было столько, что во многих частях леса, путнику практически некуда было ступить. Прежде удручающий вид запустения и разрухи, исчезал на глазах. Прошло только два дня, но вековым стволам уже стало вольнее дышать и они словно бы расступались, давая солнцу проходить сквозь неплотно смыкающиеся теперь кроны.
Дея заметила, что с того момента как она поселилась в лесу, зверей стало будто бы больше, а может они просто переслали перемещаться исключительно тайными тропами, и наконец, вышли на свет, самозабвенно шурша в кустах, скача по ветвям и крадясь в кружевной тени деревьев. Такое преображение ласкало ее сердце, врачуя ноющие раны, а наблюдать за Озерными девами, готовящимися к празднику, было настоящим бальзамом, нежно обволакивающим каждую трещинку ее души. Русалки вязали из водорослей тончайшие сарафаны, искусно вплетая в свои наряды жемчужины, мастерили из того же жемчуга невероятные узоры ожерелий и диадем. Они оказались поразительными искусницами, способными как никто другой, малыми средствами подчеркнуть свою прелесть.
И вот настал долгожданный момент – последний день перед праздником. Ровно в полночь, ее красавицы выйдут из вод Лад озера на стройных, тонких ножках, достанут свои арфы, свирели и варганы и пустятся в пляс, сверкая жемчугом и улыбками в сете костров. А спящий весь гот водяной, проснется и забьет в свой барабан, сотрясая землю и приводя все озеро в движение.
Проснулась в этот День Дея поздно. «Выспись хорошенько Госпожа, так как ночь тебя ждет непростая», – наказали ей русалки. Встав, далеко за полдень, Дея тут же направилась к своим прелестницам, проверять работу дровосеков. Сложенные для четырех костров бревна уже были установлены вокруг озера. Еще плотники соорудили несколько арок, которые полагалось украсить цветочными гирляндами. Божена помниться говорила про ритуал для новобрачных. Им следовало заходить в воду через такую, арку и если парень продержится под водой нужное время, то и выходить через нее.
Озерные девы расселись на берегу и шумно переговариваясь, плели себе косы, укладывая их в замысловатые прически, некоторые правда предпочли оставить волосы ниспадающими на плечи и спины. Дея увидела среди них Божену колдующую над прической Омеллы.
– Госпожа, – позвала старшая из дев, – нам нужны цветы. Тех, что растут здесь, на гирлянды не хватит, к тому ж не хотелось бы разорять место, где будет проходить праздник. Ты принеси, а мы уж быстренько с ними справимся.
– Хорошо, – сказала Дея и свистнула Дорену, которая чудесным образом всегда паслась поблизости от нее.
За цветами она решила отправиться в несколько мест, чтобы гирлянды получились разнообразными. У ручья, где всегда паслись оставшиеся лани, она набрала семицветов и ромашек, с поляны у Отца леса, привезла синеглазок, диких лилий и колокольчиков, а на вершине кручи она добыла для своих сестер сам лик луны, который должен был вобрать в себя лунный свет и засиять серебром в ночном мраке. Этих драгоценных цветов она сорвала ровно столько, сколько было арок, по одному в центральный венец.
Вернувшись, она отдала цветы русалкам, и те с жадностью набросились на них. Заработали тонкие пальчики, и вскоре Дея увидела десятки прекрасных гирлянд, которые ей предстояло развесить. Но не успела она подумать, как дотянется до вершин арок как заметила лешего, он подгонял лесоруба, что катил к ней широкий пень.
К обеду прикатило три телеги, доверху груженые разной снедью и бочками с элем и сидром. Плотники уже доколачивали последние столы и принялись тягать содержимое, расставляя его в случайном порядке. А к Деи тем временем подошел возница.
– Господин передает вам вот это, – сказал он, кланяясь и протягивая девушке сверток.
– Передай Господину мою благодарность и скажи, что я жду его сегодня на праздник, – потом она лучезарно улыбнулась и добавила. – Как и всех желающих насладиться нашим обществом.
Возница засмущался и снова кланяясь, отбыл, громыхая пустыми телегами.
Развернув сверток, Дея только покачала головой, не в силах сдержать улыбки. В нем была жемчужная диадема – очередной подарок Вайеса. Дея повернулась к русалкам и приложила подарок к голове. Восторженный возглас дев не заставил себя ждать. Все как одна нахваливали подарок, уверяя, что Госпожа будет прекрасна в платье из водорослей и своих украшениях. Дея пыталась деликатно отказаться от этого щедрого подарка, но русалки убедили ее, что в таком платье ей будет гораздо комфортнее постоянно спускаться с ними под воду.
– Представь, во что превратиться твой шелковый наряд, когда ты выйдешь на поверхность, – убеждали ее сестры.
И в памяти услужливо всплыл ее первый проход через водную преграду замка. Пришлось согласиться. А чтобы волосы не свисали мокрыми сосульками, их ей тоже заплели в сложную прическу из множества косичек. Таким образом, от своих подопечных Госпожа Синего леса отличалась только плащом хранителя, да царственной диадемой.
Но вот все приготовления подошли к концу. Нарядные русалки до времени притаились под водой, животные стянулись к озеру и сомкнулись плотным кольцом вокруг него, четыре дровосека стояли подле сложенных бревен, готовые поджечь их по команде Госпожи, а сама Дея в облачении Хранителя и сопровождаемая серебристой ланью стояла в центре озера, на широком плоту усеянном дикими лилиями. Луна пряталась в облаках и единственным источником света в лесу сейчас были солнвейсы, которые бережно хранили последние дни накопленный свет, чтобы подарить его гостям на праздник Последней луны.
До полуночи оставалось полчаса. Дея замерла на своем посту в напряжении, пока не показались точки света вдалеке – это шли первые гости, освещая себе путь кристаллами. Они приближались к озеру, и вскоре подошли к берегу. А лес тем временем уже полнился вереницами светящихся маячков. Они как пунктиры оповещали жителей леса, с какой стороны идут люди, а шли они уже отовсюду, стекаясь к мерцающей водной глади.
Полночь приближалась. Лес замер в нетерпении, ни ветерка, ни шуршания не было слышно в этом напряженном ожидании. И вот когда у берега скопилось уже достаточно народу, из-под водной толщи грянул барабан водяного, извещая о полуночи. Он сотрясал воды так, что Дея с трудом удерживала равновесие на своем плоту, но все же смогла совершить ритуал. Воздев руки к небу, она прокричала:
– Покажи нам свой лик, хозяйка ночных небес! Одари своих детей благословенным светом и пусть исполнится воля твоя.
Воды снова сотряслись от барабанной дроби, и облака стали медленно расступаться, постепенно открывая полный диск луны. Когда она показалась целиком, все озеро замерцало сказочным блеском – усеянное жемчугом дно, отражало лунный свет, придавая поверхности вод зеркальный блеск.
Ни прошло и пяти минут как из воды повылуплялись головки Озерных дев, подплывающих к своей Госпоже и устремляющих ее к берегу. Дея подала знак дровосекам, и они стали поджигать облитые маслом поленья. Те вспыхивали, разнося по берегу жар и красноватый свет, а когда костры разгорелись на берег уже вышла и сама Госпожа Синего леса.
– Мы приветствуем вас на нашем празднике Последней луны! – обратилась Дея к разинувшей рты толпе, в которой преобладали мужчины. – Благодарим, что вы откликнулись. Да начнется же празднество! – Дея вскинула руки, и к берегу стали подплывать ее сестры.
Женственные и легкие, грациозные и лучащиеся счастьем, они выходили в своих ажурных, полупрозрачных платьях. Одни шли налегке, другие несли в руках музыкальные инструменты.
Когда все они покинули озеро, из-под воды снова послышались удары, но на этот раз это была не короткая барабанная дробь, а ритм, который тут же поддержали русалки. Помпезная и распространяющаяся на многие версты музыка зазвучала как гром.
Те русалки, что были налегке, сорвались с места и пустились в безудержный пляс, рисуя своими мелькающими силуэтами, завораживающий, пришедший из самих недр сказ о чуде. Они сходились и расходились, образовывая немыслимой сложности фигуры, кружились и порхали тенями на фоне возвышающихся костров. Гибкие, плавные и околдовывающие, они притягивали взгляды, манили, чаровали.
Вскоре не осталось ни одного праздно шатающегося человека, все были поглощены весельем, в котором Озерные девы знали толк. Они звонко смеялись и манили белоснежными ручками, кружили молодых и теряющих головы парней в танце и пели. Пели они много и сладостно, от их голосов замерло сердце, хотелось слушать их бесконечно. Даже самой Деи показалось, что сегодня они поют особенно проникновенно.
– Вы вдохнули в них жизнь, – послышался за спиной Деи голос Вайеса. – Я никогда прежде не видел их такими. Ваша сила передается и им. Боюсь скоро у нас не останется женихов для обычных девушек, все захотят себе в жены Озерную деву, – Вайес рассмеялся, впервые с того дня, когда был у Деи.
– Их осталось не так много, вы же видите, – сказала она, смотря на своих прелестниц, улыбаясь и утирая слезы умиления. – Они так счастливы.
– Да, и это ваша заслуга. Этот праздник никогда не был таким… м-м-м… грандиозным.
– Ну, это-то как раз ваша заслуга. Я не смогла бы организовать такое угощение. Мы, наверное, разорили замковую кухню.
– Нет, что вы, – отмахнулся Вайес, – я заказал это все заранее у фермеров, так, что и наши закрома не разорены, и они в накладе не остались.
– Благодарю вас Вайес за все это, – она обвела рукой столы усеянные яствами, – и за это, – добавила она, проводя рукой по диадеме.
– Глупости, вы подарили мне жизнь сына, я перед вами в неоплатном долгу.
При упоминании о Владе Дея потупилась. Что-то с ней будет, когда суета празднеств закончиться, и она снова увидит его? как отреагирует ее сердце? Прикажет снова накинуться с кулаками или опять начнет таять как сливочное масло на солнце?
От этих мыслей ее оторвало видение – светлая точка, промелькнувшая в небе и спрятавшаяся в макушках деревьев. Через минуту Дея поняла, что это не видение – это Маюн приближается к Лад озеру. Завидев Страж-птицу, толпа расступилась, давая возможность Верховному Сагорту приземлиться. Любимец публики как всегда эффектно прибыл на мероприятие. Облаченный в церемониальный плащ и традиционный костюм Сагорта, Ян спрыгнул с Маюн, и, неся в руках что-то трепещуще-алое, направился к Деи.
– Ты немного опоздал, мой друг, – укорил его Вайес, – начало было фееричным.
– Да, и я проклинаю себя за то, что припустил его, но я искал это, – он протянул Деи алый цветок, и, приземляясь на одно колено, добавил, – прими его Госпожа моего сердца.
– Что это? – удивилась Дея, принимая подарок.
– Да это же пасть дракона, – воскликнул Вайес. – Где ты его добыл?
– За сотню верст отсюда. Я прознал, что у подножья кровавой горы они еще сохранились, и решил, что если мне удастся сорвать хотя бы один, у Деи появиться настоящая флористическая пиранья.
– Как ты отбился от зверюг, что охраняют их?
– Мне друг помог, – отозвался Ян, подзывая Сеслава.
– Да вы можете мне объяснить, что это за пасть дракона такая? – не выдержала Дея.
– О-о-о, – начал объяснять Вайес. – Пасть дракона – это самый хищный цветок. Его алая красота обманчива, стоит к нему приблизиться, и он слопает тебя, словно мошку какую. Эти красавицы достигают до аршина в диаметре, и с легкостью могут заглотить человека. Им достаточно сомкнуть свои лепестки хотя бы вокруг твоей руки и выпустить сильнодействующий яд. Жертва засыпает, и пасть дракона заглатывает ее целиком. Она не разомкнет лепестков, пока не переварит ее полностью. Но он плохо приживаются, поэтому советую посадить его немедленно.
– Вы считаете? – с сомнением спросила Дея.
– Безусловно, – уверял Вайес. – Ян и его друг рисковали жизнью, добывая это сокровище. Кровавая гора – место мрачное и безлюдное, кишащее чудовищными ящерами, которые не подпускают никого к своим драгоценностям, да и сам цветок как вы поняли, не безобиден.
– Как же ты его сорвал Ян?
– Разузнал способ, – уклончиво ответил тот, – но этот еще пока детеныш, питается мелкими зверями.
– Подождите-ка, вы предлагаете посадить хищный цветок, который будет питаться моими животными? – недоумевала Дея.
– Ты же Хранитель этого леса, цветок будет служить тебе. Прикажешь, и он твоих зверенышей не тронет. К тому ж он обычно питается солнечным светом, а хищничает, только если опасность почует. В общем, для твоего леса он не опасен, а вот тому, кто задумает ему навредить, он принесет смерть. Разом всех браконьеров спугнет. Вот увидишь – пообещал воодушевленный Ян.
– Он совершенно прав моя дорогая, – поддержал парня Вайес, – вам абсолютно нечего бояться.
– Где же мне его посадить? – задумалась Дея.
– Около дома своего посади, – предложил Ян.
– Нет, мне там вряд ли грозит опасность, а вот девочкам миом лишняя защита не повредит. Здесь и посажу, пусть распыляется во все стороны, если он для мирных путников и впрямь не опасен.
– Нет, не опасен.
И они отошли от празднующих. Чтобы не пугать раньше времени простой люд чудо цветком, посадили его подальше от тропы среди деревьев, но так чтобы ему хватало солнца.
– Когда праздничные ночи кончаться, можешь пересадить его поближе к озеру, – предложил Ян.
– Спасибо за подарок, – поблагодарила она.
– Дея, я для тебя не то что цветок, я саму кровавую гору по камешку перетащу, если потребуется.
– Не надо Ян, – прошептала Дея, опуская глаза.
– Пойдем, не хочу, чтобы твои сестры подумали, что я тебя украл.
Они вернулись к празднующим, и к Деи тут же устремилась тонкая фигурка с развивающимися косичками, за ней шел темноволосый и хорошо знакомый Деи парень.
– Госпожа, – обратилась к ней девушка, склоняясь на одно колено, парень тут же последовал ее примеру. – Мы просим тебя, Госпожа о благословении.
– Встань Омелла и ты Сеслав тоже, – попросила Дея. – Это честь для меня. Вы будете первой благословенной парой за семнадцать лет. Идемте же скорей, – проговорила она воодушевленно, устремляясь к аркам.
Завидев первую пару совершающую ритуал, арфистки, а за ними и другие музыканты смолкли. Омелла подвела Сеслава к кромке воды и успокаивающе погладила по руке. Дея и Ян следовали за ними.
– Боишься, – спросила Дея у парня.
– Нет, – ответил тот, смотря на Омеллу улыбаясь.
Улыбка это была сиянием беспредельного обожания и воскресила в памяти Деи холодный образ Влада, который по ее мнению, уже никогда не посмотрит на нее вот так: чисто, открыто, незатейливо-преданно.
Пара ступила в арку, держась за руки, и не успела Дея понять, что все происходит взаправду, как воды над их головами сомкнулись, оставляя лишь след их присутствия в мерном покачивании.
Послышалась барабанная дробь. Дея непроизвольно схватила Яна за руку и сжимала ее все сильнее, пока водяной отсчитывал время, будоража озерное дно и сердца всех присутствующих.
Наконец дробь смолкла. Лес и его гости сделали вдох, но не спешили с выдохом в ожидании чуда. Еще мгновение, и из воды вынырнул Сеслав, жадно хватая воздух, а следом за ним и Омелла.
– Получилось! Получилось! – орал радостный парень.
Пара вышла на берег и на них обрушилась ликующая толпа. Выкрикивали поздравления, рассыпались в комплементах перед Омеллой, восторгались смелостью Сеслава, желали долгих лет счастья и пополнения, в общем, всего того, что в таких случаях обычно желают. Парочка была на вершине счастья и прилюдно целовалась, дразня всех вокруг.
Дея смотрела на все это не скрывая слез радости. Столько стараний, сомнений и трудов, наконец, дали свои плоды. Люди пришли, они поверили, а теперь благодаря этим молодым, появятся и другие смельчаки. А к концу недели ее лес наводнят толпы влюбленных юнцов, и ее Озерные девы, наконец, сменят свои заунывные, полные печали песни на томные и блаженные. Берег как прежде будет заставлен лодочками, на которых счастливые влюбленные будут кататься, до прихода новой луны.
Дея вскинула руки, призывая всех к тишине.
– Сеслав! – обратилась она к Сагорту. – Ты показал свою отвагу и доказал любовь. Я признаю тебя достойным моей Озерной девы. Подойдите мои дорогие, если желаете получить благословение, – проговорила она, протягивая к ним свои руки.
Омелла бросилась к своей госпоже, Сеслав не отставал, и Дея обняв их обоих, подтолкнула к воде. Как только все трое спустились в низ, зазвучал гимн Синего леса, величественный и грозный. Омелла поспешно увлекла своего жениха на дно, а Дея вытащила ленту из волос и, связав ею запястья молодых, вложила каждому по жемчужине, которые они потом повесят друг другу на шею.
Церемония длилась не долго, и когда новоблагословенные вынырнули, гимн все еще играл. Они дослушали его стоя в арке и держась за руки. Чистые, нежные, влюбленные. Сеслав взял жену на руки, и, усадив на своего волка, умчался с нею в глушь леса.
Гуляли до восхода солнца, сидя под конец у догорающего костра, пьяные и утомленные, но невероятно счастливые. В эту первую ночь было еще трое смельчаков, что решились нырнуть, а одна из пар даже попросила о благословении. Дею поразила такая поспешность, но отказать она не могла, от того, что просящей была Лея.
Повинуясь всеобщему разгульному настроению, горожане и жители ближайших деревень спешили в лес, чтобы приобщиться к гуляниям. Разговоры о заводных и даже разнузданных танцах русалок, небывалом размахе праздника, угощениях и волшебном украшении леса, расходились со скоростью света, и это привлекало не только отъявленных романтиков, но и любопытных девиц, наслышанных о способностях Озерных дев обольщать с первого взгляда. Привлек праздник и уже знакомую Деи молодую торговку.
Шла третья ночь гуляний. Хранительница стояла на возвышении, что устроили ей плотники, чтобы она могла лучше наблюдать за тем как проходит действо. Ян улетел на еженощную разведку уже почти два часа назад и должен был уже давно вернуться. Дея из последних сил отгоняла назойливое тревожное чувство, старающееся пробить брешь в ее мнимом спокойствии, когда, наконец, увидела в толпе знакомую фигуру.
Он шел своей выдающейся походкой, будто гвозди сапогами заколачивал, высокий, могучий, прямой как копье. Рядом семенила Ждана в своих белых кудряшках. Она, что-то щебетала, пытаясь дотянуться до его уха, Ян слегка наклонял к ней голову.
Дея была так поглощена зрелищем, что не заметила, как на возвышение взошла Лея, подходя к ней со спины.
– Госпожа, ты должна смериться с тем, что он уже не мальчик, да и ты отнюдь не ребенок, – раздался за ее спиной хрипловатый голос Озерной девы. – Она милая девушка и по правде сказать, подходит ему. Но ей никогда не занять в его сердце твоего места. Ты должна понимать, придет время, когда все-таки нужно будет сделать выбор – дать ему желаемое или отпустить.
Дея медленно развернулась к Лее.
– Я начинаю это понимать, – с грустью прошептала она и стала спускаться.
На целую неделю город вместе с его окрестностями будто бы сошел с ума. Большая часть людей спала днем. Одни потому, что всю ночь гуляли, другие потому, что не могли ночью уснуть. Доносящийся из-под воды барабан водяного был слышен на многие версты в округе. С каждой ночью, желающих побывать на гуляньях становилось все больше и к четвертой ночи празднующие перестали умещаться на приозерных полянах. Они приносили с собой вино и фрукты, пытаясь усластить разборчивых русалок, играли им на домрах и гуслях, читали стихи и даже пытались сражаться на мечах, за сердца подводных чаровниц. Дея только успевала вязать ленты на руки молодым. Ян и Маюн каждую ночь присутствовали на празднике, следя за порядком. К концу недели сушняка в лесу осталось ровно столько, сколько могло понадобиться путникам для костров. Все дороги и тропы были расчищены, в водоемах свободно побежала вода, не находя более препятствий в виде полусгнивших бревен. Все вокруг радовало глаз.
Лес, как и город, спутал день с ночью, до шести, а то и восьми вечера царила умиротворяющая, сонная тишина, лес дремал. Пробудившись, начинали готовиться к очередному гулянию, плести цветочные гирлянды и косы, складывать костры и накрывать столы.
С каждой ночью настроения праздника все больше менялось. От залихватского первобытного задора уже не осталось и следа, гуляния становились тихими и лиричными. Общие веселые танцы со сменой партнеров, сменили трогательные парные кружения, все чаще можно было встретить не шумные компании пьяненьких молодцев, а мерно прогуливающиеся парочки, которые разбредались по всему лесу. Солнвейсы исправно делали свою работу, погружая ночной лес в теплое золотое свечение, мягкий мох, принимал притомившийся молодых, ушедших далеко от костров.
Романтическая атмосфера, царившая в Деином лесу, передавалась всем и каждому. Даже две осины, что росли подле домика Госпожи, переплелись ветвями и стояли будто обнявшись. Сопротивляться этому массовому помешательству не было никаких сил, все искали любви, а находя, отдавались ей без остатка.