Глава 1
– В этом подземелье всегда страшные сквозняки, – проговорил Влад, оборачиваясь к дверям. – Ты увидела достаточно, нам пора возвращаться.
– Разве я не должна занять ее место? – прошептала Дея.
Вед продолжительно посмотрел на бледнеющую девушку. Глаза его, источали яд. Дея была уверена, что нет в целом мире человека, которого он ненавидел бы в эту минуту больше чем ее.
– Пойдем, – проговорил он глухим голосом, – пока я не передумал.
Она сглотнула, и, повинуясь его воле, молча направилась к выходу.
Дорога обратно, как это всегда и бывает, показалась короче, но угнетающее молчание и напряженность Влада, которую Дея чувствовала спинным мозгом, делали это путешествие настоящей мукой.
Когда они вышли за пределы замкового сада, Влад шедший впереди, наконец, обернулся к ней.
– Я могу снять кровное заклятие, – предложил он, одаривая Дею по-прежнему тяжелым, но уже не ядовитым взглядом. – Но учитывая твое новое положение, зрячая кровь может тебе еще пригодиться.
– Что значит зрячая кровь?
– Ты связана с могущественной ведуньей, – пояснял он вымученно, – от меня-то уж не надо скрывать, что ты способна если не творить, то по крайне мере видеть чужие чары.
– Способна, – холодно отозвалась Дея.
– Учитывая, какую горячую любовь ты вызвала у жителей Мрамгора, а в особенности у его Хранителей, она тебе еще понадобиться. Но этот сброд меня на самом деле мало волнует. Никто из них не посмеет открыто вредить тебе, а вот Ихаиль… – Влад не договорил, погрузившись в мрачное молчание.
– Ихаиль покинул приделы Багорта, – произнесла Дея, немного помедлив. – Мне посчастливилось видеться с ним перед его отбытием.
Влад криво усмехнулся.
– Ты всерьез думаешь, что его смогут остановить жалкие попытки наших кудесников, когда он прознает, что его план мести мне и Багорту провалился? Да он просачивается через все наши блокады, словно моль сквозь шерсть.
– Я имела удовольствие убедиться в этом. Пока его отлавливали в окрестностях Мрамгора, он беспрепятственно проник в кабинет к Вайесу и еще имел наглость, ставить ему условия.
На лице Веда отразилось беспокойство, которое впрочем, тут же сменилось апатией.
– Он самый сильный Вед, которого я когда-либо встречал Дея, сильнее его только моя мать. Его можно было бы победить лишь хитростью, но и в этом он лучший из лучших.
Дея посмотрела на Влада исподлобья, а потом все же задала главный вопрос.
– Почему ты забрал нас?
– История будет долгой.
– Не дольше того времени, что я потратила на твои поиски. Начинай.
– Я не хотел бы…
– Мне плевать чего ты там хотел, ты мне жизнь сломал!
Влад вскинул на Дею полный сожаления взгляд.
– История и впрямь будет долгой, не лучше ли нам убраться с дороги? Можем поехать ко мне, там нам никто не помешает, – предложил он, пряча глаза.
– Если ты думаешь, что после всего случившегося, я пересеку порог твоего дома – ты идиот. Говори здесь.
Влад криво усмехнулся и кивнул, усаживаясь на придорожный валун, Дея последовала его примеру, присев чуть позади Веда. Она не хотела, смотреть на его бесстрастное лицо, к тому же боялась, что ее реакция спугнет рассказчика, и он замкнется в самый неподходящий момент. Пришел тот час, когда ей откроются все тайные механизмы, вращающиеся в душе ее злейшего врага. Она попросила начать, и замерла в ожидании.
– Как я тебе уже говорил, меня мучило не только желание отомстить жителям Багорта, но и наслать на Землю не меньшее зло чем-то, что она принесла моему дому. И конечно Ихаиль не смог не воспользоваться безумными идеями неоперившегося подростка, которые так совпадали с его собственными планами насолить Багорту.
– А чем Ихаилю Багорт не угодил?
– Предложение, что полвека назад сделали главы Багорта лонгвинским Ведам, навсегда раскололо их кланы. Ихаиль в те незапамятные времена пострадал не меньше прочих, ему есть, за что ненавидеть наш дом.
– Ясно, – процедила Дея.
– Ты знаешь историю Белого острова?
– Да.
– Когда моя мать пыталась побороть младенческий мор, Ихаиль старательно имитировал активное участие в этом деле. И я наивно полагал, что раз он однажды уже помог ей, то не останется в стороне, когда речь зашла о суде. Я сам пришел к нему и попросил о помощи. У меня тогда уже был готов план по вызволению матери из темницы. Не слишком изящный, но, что можно было ожидать от пятнадцатилетнего юноши, который еще и школу-то не окончил. Я планировал похитить ребенка из какой-нибудь крестьянской семьи и связать его кровным заклятьем со своей матерью, а после того как приговор приведут в исполнение, просто ждать. Рано или поздно вся эта история поутихнет, про Мориту Карию позабудут, думал я. И тогда просто-напросто надо будет подменить сосуд, поместив, вместо матери подросшего к тому времени ребенка.
Месть ни в чем неповинной Земле, в моем юношеском воображении, вообще выглядела до безобразия эпично. Решив похитить еще одного ребенка, я планировал наложить на него проклятье вызывающее звездный дождь. Я прознал, что на Земле люди защищают свои дома собственными силами и такую напасть как звездный дождь не отразят. Погубить планету он, конечно, не сможет, но шороху наведет порядочного, рассудил я.
Но то, что в горячке я запланировал как собственное орудие возмездия, должно было стать местью Ихаиля, которой он собирался насладиться сполна через многие годы. Ирония была в том, что под удар попадали все, включая и меня самого. К тому времени я должен был немного подрасти и осознать всю нелепость своих импульсивных и неосознанных поступков, продиктованных гневом.
Итак, Ихаиль убедил меня в том, что оставлять ребенка с кровным заклятием в Багорте не безопасно, потому как для него придется подыскать няньку, а лишние люди, посвященные в нашу тайну, только увеличивали шанс разоблачения, который должен был повлечь за собой смертную казнь. Оставив же ребенка, расти, как ни в чем не бывало, дожидаясь удобного часа, мы так же не могли, рано или поздно кто-нибудь заметил бы неладное и, разобравшись в чем дело, начал бы докапываться, кто наложил на дитя кровное заклятье.
Мой наставник убедил меня, что надежней места, чем на Земле, для ключа не сыскать. Там, говорил он, есть специальные учреждения, в которых заботятся о детях сиротах, к тому же, он обещал поставить на сосуд дополнительную защиту. А если и этого мало, то ребенка, на которого мы собирались наложить проклятие, можно выбрать из Хранителей. Ну, что с того, что обрушиться звездный дождь на Землю не сейчас, а скажем лет через десять, говорил он, зато за ключом будет, кому присмотреть. Ихаиль обещал позаботиться о том, чтобы сосуд и его Хранитель не разлучались до тех пор, пока мне не понадобиться ключ. Когда же этот день настанет, я должен буду отыскать своего верного друга, послав весть в Лонгвин, и он вернет сосуд, активизировав проклятие второго ребенка.
Похитить чадо из семьи Хранителей, было задачей не из простых, поэтому я принялся искать, внебрачное дитя с таким даром. Хранители, как известно тоже люди и не все их дети рождаются в лоне законных семей. Стоило присмотреться к крестьянской ребятне, могло статься, что в каком-нибудь карапузе обнаружатся зачатки драгоценно дара.
Поиски длились почти месяц. И вот, наконец, мои старания, увенчались успехом. В семье крестьянского плотника, было много детей, а его жена, судя по тому, что один из малышей имел ту самую ауру, какой обладает только Хранитель, была не дура погулять. Но меня не интересовало благочестие мамаши, я нашел необходимое, правда, для того, чтобы быть опекуном сосуда, ребенок был еще маловат. Но я решил, что защиты поставленной на вас Ихаилем хватит лет на пять, а там дар Хранителя уже начнет проявляться. Двухлетний крепко сбитый мальчик, выглядел вполне здоровым, чтобы принять на себя то количество заклятий, которыми мы с лонгвинским Ведом, собирались его наградить.
Ключ я решил взять в этой же семье. У плодовитой мамаши имелся прекрасный младенчик, как нельзя лучше подходящий для этой роли. Вновь наведя сложные чары, которым меня обучил Ихаиль, я проверил, не Хранитель ли новорожденный и, убедившись, что он обычный человек, остался доволен выбором. В конце концов, тянуть я больше не мог, очередное судебное заседание было назначено на ближайшую неделю, а это означало, что у меня всего два, три дня на подготовку. Что-то подсказывало мне, что это заседание станет последним, и матери вынесут приговор.
Выпросив у Вайеса последнее свидание с заточенной, я раздобыл у обессилевшей и убитой горем матери кровь и приступил к приготовлениям. Похищение решили устроить во время последнего заседания суда, так как основные силы Ведов и Хранителей в этот момент должны были находиться в большом зале. На нашу с Ихаилем удачу многодетная мать пошла в этот день на речку, стирать белье с другими крестьянскими женщинами.
Разложившись со своими тряпками у берега, она самозабвенно трещала с подружками, в то время как дети, предоставленные сами себе, играли на поляне, и за совсем крошечными приглядывали те, что были чуть постарше. Сначала в игру вступил Ихаиль. Будучи сильным Ведом, способным управлять стихиями, он вызвал бурю и пока все в панике носились по полю, пытаясь собрать своих детишек, я уволок двоих.
Как я и предрекал, совет решили, во что бы то ни стало вынести приговор именно в тот день, так как тянуть с этим уже не было никакой возможности, суд над матерью длился месяц. Оглашение приговора назначили на вечер тоже дня.
После того как мы с Ихаилем похитили детей, у нас не было времени проверять ауры, оставалось всего несколько часов, чтобы наложить необходимые заклятия и создать врата. Поэтому то, что в суматохе я перепутал младенцев, мы поняли только тогда, когда дело было уже сделано.
На следующее утро весь город обошла весть, о том, что во время судебного заседания на прачек налетела невесть откуда взявшаяся буря и, смела половину кустарников, что росли вдоль реки. Когда стихийное бедствие прекратилось, недосчитались двоих детей. У жены крестьянского плотника, пропал сын и вверенная ей дочь Елизаветы Ладгальд – жены ее брата.
Жители еще долго пытались отыскать пропавших детей, но так как от них не осталось и следа, все решили, что малюток утащили волки и поиски все же прекратились. Твоя мать, не перенеся горя, вскоре скончалась, а отец, покинул эти места и прожил еще несколько лет, прежде чем отправиться следом за ней.
Так Синий лес остался без Хранителей, а я, вкусил первый отдающий душком плод, своих стремлений.
Мечтаниям о том, что всю эту громкую историю и саму Мориту Карию, когда-нибудь позабудут, не суждено было сбыться. Напротив, люди упорно не желали забывать нашу семью. Единственный ее представитель, то есть я, оказался неспособным слиться с толпой и быть незаметным.
Я ждал долгих семнадцать лет и, поняв, что ничего не измениться, если я прожду еще столько же, решил вернуть вас обратно. За прошедшие годы я осознал, что винить чужой мир за собственные беды бессмысленно, да и деревню этим уже не вернешь. Поэтому решил вернуть обратно не только сосуд, но и Хранителя, чтобы снять с него проклятие. Ключом же я по-прежнему собирался воспользоваться, как и было задумано. Но меня, ждало крушение всех надежд. Ихаиль, так старательно изображавший участие в судьбе Мориты, удивил меня, подложив порядочную свинью. Я слишком поздно понял, что он тоже был одержим местью, и распространялась она на весь Багорт, включая саму Мориту и меня.
Откликнувшись на призыв и переместившись в Мрамгор, Ихаиль зарекался вернуть сосуд и Хранителя в условное место, но обещания своего не выполнил. Вместо того, чтобы благополучно доставить вас в тщательно замаскированную пещеру, Ихаиль бросил вас как щенков в кольцо Ведов и позволил сбежать, обрушив тем самым на мою голову нешуточные проблемы. Сам Ихаиль тоже скрылся и пока я разбирался, что к чему, вы успели, укрылись от меня.
Я обшаривал весь город и ближайшие окрестности в поисках вас, когда же над Мрамгором разверзлось проклятие, вычислить на кого именно оно, было, наложено стало еще труднее, так как столицу наводнили гости из остальных четырех замков, прибывшие на это дурацкое состязание двенадцати Хранителей. Как ты сама знаешь, парочек среди них хватало. Усложняло задачу еще и то, что я не представлял, как вы должны были сейчас выглядеть, – Влад тяжело вздохнул, и повернул голову к Деи, посмотрев на нее уставшими, пустыми глазами. – Дальше ты все знаешь, – проговорил он поднимаясь.
До Деи еще не окончательно доходил смысл всего сказанного и происходящего. Нет, она понимала все абсолютно правильно, но эмоции запаздывали. Только теперь, после этой длинной и развинчивающей его напыщенность проповеди, она по-настоящему ощутила страх. Перспектива оказаться на месте Мориты была поистине ужасающей. Она, наконец, стала понимать, к какой участи готовил ее этот красивый, загадочный и столь желанный молодой человек.
Но вместо разочарования ее будто удушливое облако стал обволакивать гнев, он назревал, словно фурункул. И вот этот гнойник лопнул. Дея, не помня себя, в ярости набросилась на не защищающегося Влада, и, повалив его на землю, обрушила с десяток ударов в грудь, своими острыми кулачками.
– Да провались ты в бездну, сукин сын! – выкрикивала она, захлебываясь слезами, неожиданно хлынувшими из нее, будто она была переполненной тучей. – Какое ты имел право распоряжаться моей жизнью! Ты моральный урод, эмоциональный импотент, самонадеянный кретин! Ты хоть представляешь, какую заварушку ты устроил! – шипела она, восседая на нем разъяренной фурией и тряся за грудки.
Не пытающийся уворачиваться от ударов Вед, дождался, когда Дея выместит на нем свой гнев, а потом притянул рыдающую девушку к себе.
Бешеный всплеск эмоций забрал у Деи последние силы, лишив способности сопротивляться. Вжавшись в упругую грудь Влада, она стала понемногу затихать. Всхлипы становились все реже, высвобождался разум, загнанный в чувственную западню. Осознав, наконец, что она разлеглась у самого тракта с тем, кого искала все эти месяцы, мечтая повесить на одной из своих елок, Дея поспешно вскочила на ноги, утирая заплаканное лицо. Влад тоже поднялся и теперь выжидающе смотрел на нее исподлобья. Запачканный, всклоченный, с мученическим взглядом, он не имели ничего общего с тем Владом, которого она знала до сих пор.
– Ты знал кто я, когда подошел ко мне на турнире, верно? – решилась она задать терзавший ее вопрос.
– Нет, – просипел Влад.
– Всемогущий мраморный Влад не распознал во мне собственное кровное заклятие?! – желчно вопросила Дея.
– Его не так-то и просто узреть, – начал он сдавленным голосом. – Я хоть и был еще довольно молод, когда накладывал его, но учитель мне тогда попался уж больно хороший, – на этих словах Влад поморщился. – Без специально наведенных чар его не почувствуешь. В общем, я принял тебя за провинциалку, прибывшую на состязания, чтобы сопроводить своего парня. К тому же, ты не создавала впечатление несмышленого подростка, я думал ты гораздо старше.
– Человек, который выглядит в свои тридцать два, на двадцать, не подумал о том, что внешность обманчива?
– Ты права, это было глупо. Может я просто не хотел даже представлять, что ты та, кого я разыскивал все это время. А когда я почуял неладное, было уже поздно.
– Что поздно?
– Не важно, – отмахнулся он. – Ты можешь возненавидеть меня, можешь убить, но изменить мною содеянное, ты все равно не властна. Ты особенная Дея, необыкновенная, но ты всего лишь Хранитель, повернуть время вспять ты не в силах, – с горечью сказал он.
– А ты значит в силах! – взорвалась Дея. – Для этого ты искал хронодыры, – догадалась она. – Хотел отмотать время назад, до того злосчастного суда, или даже до того дня когда к Маргарите обратились за помощью жители деревни, от которой остался лишь остров, поросший дурманом.
– Да.
– А ты не подумал, что когда ты попадешь в прошлое, то не будешь помнить уже ничего, из того о чем знаешь сейчас. Ведь ты не представляешь, как это работает.
– Но и ты этого не знаешь.
– Как ты себе это вообще представлял! – распалялась Дея. – Ты придешь к себе пятнадцатилетнему и скажешь – эй дружочек, поумерь свой пыл, иначе ты рискуешь прослыть первоклассным придурком. А тебе не приходило в голову, что могут параллельно существовать несколько реальностей, в которых события разворачиваются согласно принятым нами решениям, и именно здесь и сейчас ты уже ничего изменить не сможешь. Мы с Яном так и останемся сиротами, я по-прежнему буду ненавистна Хранителям за инакомыслие, а Ихаиль так и будет шастать у границ Мрамгора, проедая, словно моль наши защиты, чтобы однажды прийти и довершить начатое.
Влад продолжал смотреть на Дею исподлобья и молчать.
– Я хотела возненавидеть тебя, но ты не стоишь того, чтобы я засоряла этим чувством свое сердце, – выплюнула она в него едкие слова, и яростно свистнула, подзываю Дорену.
Кобылка тот час прискакала и Дея умчалась прочь, ни разу не обернувшись на Влада, провожавшего ее взглядом.
Когда она подъехала к лесу, смысл всего происходящего уже осознался ею в полной мере, пересекая красным пунктиром ее жизнь, на «до» и «после». Гнев на Влада, словно кислота разъедал сердце, череда нелицеприятных видений мелькала у нее в голове. В одном из них она отдавала незадачливого мстителя своим Озерным девам, и они утаскивали его на дно, делая своим пленником. Одним рыбам известно, что они там с ним будут делать, но судя по тому, как этого страшиться простой люд, ничего хорошего. В другом, она разгромляет весь его дом вместе с лабораторией. Но самым сладостным было представлять, как она разбивает дубиной его драгоценную зеркальную инсталляцию.
В лес Дея ворвалась выпущенной стрелой и если бы не Дорена, расшиблась бы о ближайшее дерево. Встряска немного отрезвила Хранительницу. Спешившись, она отпустила лошадь, а сама пошла пешком. Сначала Дея хотела направиться прямиком к русалкам и рассказать им все, что она узнала этим утром. Но представив, в какую ярость впадет лес, узнав кто, виновник всех их бед, направилась в сторону дома, стараясь не касаться елей. Именно при телесном контакте она обменивалась с ними мыслями, а сейчас ей при всем желании не удалось бы скрыть своего негодования. Мысли беспорядочно носились в голове взбесившимися птицами. Злость на Влада, предстоящий праздник, месть Ихаиля. Она не могла сейчас позволить этой истории всплыть наружу. Неизвестно как на это отреагирует лес, не хватало еще скандала накануне праздника Последней луны, подготовка к которому, и без того проходила не гладко.
На секунду она засомневалась, имеет ли право утаивать эту новость и от Яна, но потом, явственно представив лицо друга, до которого доходит слух о том, кто является устроителем всего этого безобразия, она поняла, что имеет.
Девушка знала своего друга, он ринется на Влада без раздумий, и тогда начнется такая заварушка, которую уже и не остановишь. Одного из них она лишиться точно, а возможно и обоих, ведь когда эта новость всплывет, Влада будут судить, а о суровости законов применяемых к Ведам она уже знала.
Боясь выйти из дому, не поведав ненароком лесу о случившимся, Дея так и просидела весь день у незажженного камина, пытаясь найти решение. Старательно запечатывая свои мысли в самих глубинах памяти, она готовилась к завтрашнему дню. Ей предстояло начать непосредственную подготовку к первой лунной ночи в ее лесу.
Поскольку лес простоял долгое время невостребованным, в нем скопилось много сушняка, его Дея собиралась разрядить, устроив настоящие пионерские костры во время празднества. Для того чтобы ее план осуществился, ей были необходимы дровосеки, и их она намеревалась попросить у Вайеса, отправившись к нему завтра же. Пытаясь обдумать все детали предстоящих приготовлений в мельчайших подробностях, она яростно сражалась с беспорядочностью мыслей, метавшихся в ее голове. Черным мороком на нее ниспадали последствия сегодняшних событий, расслаивая ее душу. Сердце казалось, покрывается струпьями, оно больше не желало быть ее составляющим, оно отчаянно рвалось наружу, мучая несчастную девушку.
Ворочаясь ночью в постели и призывая спасительный сон, она услышала, как в двери ее домика постучали. Сначала она подумала, что это ей слышится, но стук повторился. Зажигая дампу, она спустилась вниз и, отворив двери, удивленно уставилась на ночного гостя.
– Вы позволите? – спросил глава Мрамгора, закутанный с головы до пят в темный балахон.
Дея кивнула, пропуская гостя.
– Я извиняюсь, что потревожил вас так поздно, но… Но… – Вайес запинался, не в силах подобрать оправдания столь позднему визиту.
– Да вы проходите, садитесь и балахон мокрый снимайте. Я разведу огонь.
Вайес разоблачился и сел, Дея оживив камин, устроилась напротив.
– Говорите же, что привело главу Мрамгора к гонимой Госпоже Синего леса в ночи, – попросила она, стараясь безмятежно улыбаться.
– Мне стало известно о проникновении в запрещенное крыло замка, а именно в темницы. Влад единственный кому эти коридоры не давали покоя, еще с юности. Я пришел именно сюда, потому что вас с Владом видели сегодня недалеко от замка. Мне доложили, что вы… Мм-м-м… Немного повздорили. Это правда?
Дея кивнула и скривила губы, представляя с каким аппетитом горожане, примутся смаковать эту пикантную новость. Какими колоритными подробностями обрастет этот анекдот, а главное, как на нее будут смотреть во время праздника.
– Это вы с Владом проникли в подземелье?
– Да.
– Я осмелюсь спросить, зачем он вас туда водил? – проговорил Вайес дрожащим голосом.
– Он показывал мне темницу своей матери.
Вайес устало уронил голову в ладони и замер.
– Вы ведь знаете, зачем он меня туда водил, не так ли? – поняла Дея.
– Догадываюсь, – проговорил он, не отнимая ладоней от лица. – Если дела касаются Влада, то ничего нельзя знать наверняка.
Вайес на некоторое время замолчал, глаза его застыли, он ушел в себя, а потом, не меняя отсутствующего выражения лица он заговорил снова.
– Влад рос трудным ребенком с ярким эмоциональным окрасом. Он всегда был импульсивным, неуправляемым, гневным, но подавал большие надежды в ворожбе. В магической школе ему не было равных, все ему давалось легко и Влад был ненасытен в своем стремлении, познать как можно больше в области магии. Но было нечто, с чем он справлялся хуже своих сверстников, а точнее не справлялся вовсе. Он не умел контролировать свою эмоциональность и вспыльчивость, и уже в детстве был чрезвычайно изобретателен в гневе. Уже тогда с ним почти никто не хотел знаться, кроме Адель. Она была единственным ребенком, способным переносить его вспышки неконтролируемой ярости, впрочем, они никогда, насколько я знаю, не были направлены на нее. Адель не являлась ни Ведом, ни Хранителем, она была просто очень терпеливым и удивительно смышленым ребенком, готовым участвовать в самых опасных экспериментах своего друга.
Влад был к ней привязан, однажды он лишил дара речи мальчишку, который не лестно отозвался о происхождении Адель. Ему было всего тринадцать лет, а он умудрился сплести такое заковыристое проклятие, что никто не смог его нейтрализовать.
Но Адель умерла, она была из той самой деревни, что превратилась в Белый остров. Горе Влада оказалось столь сильным, а неспособность справиться с ним настолько разрушающей, что он чуть было, не умер от разрыва сердца. Мать откачала сына, с трудом вернув к жизни, но те несколько секунд, что сердце Влада не билось, навсегда изменили его живую и страстную натуру. Морита сама потом говорила, что вернула к жизни лишь слабую тень своего мальчика и то, что умерло в нем в тот день, не в силах воскресить уже никто.
Будучи уже способным Ведом, он пустил все свои душевные силы на преодоление эмоциональных всплесков. Так мальчик ураган, превратился в мраморного Влада. Когда его постиг новый удар (он узнал, что его мать будут судить за историю с дурман травой), Влад уже мог ели не контролировать, то по крайне мере прекрасно скрывать от других свои чувства. Он стал скрытен, злопамятен, горделив и обратил свой дар против Багорта и того места откуда его мать принесла проклятие, отнявшее у него все, что он любил, – Вайес снова затих, а потом вздохнув сказал. – С ним всегда было тяжело, особенно после того как я лишил его матери.
Дея смотрела на Вайеса, который выглядел совершенно опустошенным. Уставив чугунный взгляд в пол, он казалось, с трудом сдерживал слезы. Сейчас он не походил на того Вайеса, которого она знала. Всегда сдержанный и учтивый глава Мрамгора распадался на куски, словно рухнувшая с карниза замка, мраморная статуя. И Дея задумалась, от чего его так тревожит судьба взбалмошного Веда. От него у всех только одни неприятности, если это слабое слово могло хоть как-то отобразить тот хаос, что он вносил в жизни людей, к которым имел хоть малейшее сношение.
– Дея, я пришел сказать, что вы вправе требовать суда над Владом, за совершенные им преступления, – проскрипел Верховный Хранитель, безуспешно стараясь придать своему голосу официальность.
– Я не стану обрекать вас на вынесение приговора собственному сыну. Достаточно того, что вы скорбите по его матери.
Вайес вскинул голову и посмотрел на Дею, взглядом осужденного на смертную казнь, который только, что узнал о помиловании.
– Я сам себя выдал, верно?
Дея кивнула, с состраданием посмотрев на Верховного Хранителя. Она поразилась, как раньше не сообразила, что за важной фигурой мог оказаться отец Влада, если его гнева опасался сам Горий. Ни вкрадчивый бархатный голос, ни пристальный взгляд и своеобразная вытянутость во всем образе и Веда, и его отца, не навели ее на мысль о родстве. Ее сбила с толку снежная седина Вайеса и дружелюбный настрой, общительность и умение располагать к себе. Эти качества у Влада если когда-то и были, то полностью атрофировались, за ненадобностью.
– Как вы поняли, что я все еще тоскую по Морите? – спросил Вайес совсем уж просто.
– Никак, – честно ответила Дея, – просто предположила. Ее нет с вами уже семнадцать лет, а вы так и не женились, да и внимания к женщинам я в вас не заметила. Вы ведь мужчина не старый, хоть и в солидном возрасте, а ни разу с интересом не взглянули ни на одну женщину.
– На самом деле Верховные Хранители редко обзаводятся семьей. У нас отсутствие жены – положительный фактор. Считается, что у Верховного Хранителя не должно быть слабостей, а семья может ею являться. Иногда враги государства могут влиять на политику, угрожая семье Верховного Хранителя. Меня прочили на место главы Мрамгора как человека без слабостей, но они у меня были, и, пожалуй, посерьезней, чем у многих. Любимая женщина, требующая скрывать нашу связь, сын, которому я не мог открыться, и который оказался взрывной смесью замедленного действия. Я рассказал ему свою тайну, только когда он лишился матери. Хотел хоть как-то подбодрить парня. Одно дело мамин друг, принимающий участие в его судьбе, другое – понимание, что ты не один, и у тебя есть родной человек. Но он к тому времени уже натворил дел, о которых я до времени не знал.
Когда мне сообщили о том, что на границе нашли двоих странно одетых подростков, я велел в тайне, минуя главу охраны доставить вас прямиком ко мне. Я тогда руководствовался каким-то странным невнятным чувством. Сам себе не мог объяснить, почему поступал тем или иным образом, пока не увидел вас воочию. Мне Морита рассказывала о людях, что на Земле живут, а когда я узнал ваш примерный возраст, у меня в голове будто прояснилось. Мне еще семнадцать лет назад, каким-то странным исчезновение детей показалось. Я решил ждать подтверждения моих догадок, и они оправдывались. Сначала Ян, затем и вы.
– Вы морочили нам голову, говоря, что ничего не знаете о Земле, – пожурила его Дея.
– Разве мог я, рассказать вам все что знал, не разобравшись во всем окончательно?
– И вы знали, что это Влад устроил весь этот бардак? – как можно мягче спросила Дея.
– Знал, – признался Вайес, – точнее подозревал, но проверить никак не мог. Он не предсказуемый, я его хуже вашего понимаю, – оправдывался глава Мрамгора. – Кто его знает, как он отреагирует, если его в лоб спросить, а тут еще непонятности с этими свиданиями. В общем, я запутался и ни в чем уже не был уверен, особенно когда он дал вас спокойно из его дома своего увести, целую и невредимую.
Деи было больно смотреть, как распинается перед ней Верховный Хранитель, представший перед ней несчастным отцом. Она понимала, что он не меньше чем они с Яном пострадал от Влада. Может в том, что его сын вырос таким, была отчасти и его вина, а может и нет, теперь уже не уяснишь. И все же, Деи жаль было Вайеса.
– Ладно, не оправдывайтесь передо мной, в конце концов, он ваш сын, а выбор между делами государственными и делами семейными никогда не бывает простым. Я не виню вас, я только прошу держать это втайне от Яна. Думаю, вы догадываетесь, если он узнает, кто все это устроил, катастрофы вселенского масштаба не избежать.
Вайес согласно закивал, а потом неожиданно спросил.
– Как вы думаете, ее еще можно спасти? Я уже сомневаюсь, что поступил правильно, может упокоение, все же было милосердней?
– Вы же знаете Вайес, изменить можно многое, пока человек еще жив, – помедлив, она добавила, – я знаю, как помочь вашей Морите.
– Нет, ни в коем случае! – вскричал глава Мрамгора. – Должен быть другой способ.
– За семнадцать лет вы его так и не нашли.
– Да, вы правы, – он снова сник, – зато мой сын нашел.
Вайес криво улыбнулся одними губами, и Дея узнала в этой улыбке Влада, снова поразившись, как она раньше не замечала этого сходства. Может потому, что Вайес не представал перед ней в образе простого человека со своими страхами и переживаниями, а всегда был лишь главой Мрамгора и ее опекуном.
– Я обещаю вам, что потребую от Влада покинуть Багорт, – неожиданно выпалил он.
– Нет, – перебила его Дея, порывисто хватая за руку, – если он именно таков как вы говорите, то мы совершим ошибку. Я не хочу, чтобы от его бесконтрольного гнева пострадал кто-нибудь еще.
– Дея, я могу попытаться защитить вас от кого угодно, но не от сына. Ведь помимо магии у него есть поразительная способность, красть чужие сердца.
– С этим мне предоставьте справляться самой. У нас есть враг посерьезней Влада. Ваш сын сказал, Ихаиль захочет завершить начатое, когда прознает, что его план мести дал трещину. Не объясните мне кстати, чем так насолил Багорт этому могущественному Веду с враждебного континента?
Вайес с минуту помолчал, обдумывая, стоит ли раскрывать столь долго хранимую тайну, но потом все же заговорил.
– Это началось очень давно, почти полвека назад. Нам грозила война с Лонгвином, и тогда Верховные Хранители Багорта посовещавшись, нашли решение. Они подумали, что если лишат Лонгвин их основной силы, которая заключалась в многочисленных кланах Ведов, то смогут если не предотвратить, то хотя бы оттянуть эту войну. Жители Лонгвина все еще не простили (в отличие от нас) ту кровавую бойню, что устроили Веды много веков назад и всячески ущемляли права колдунов. Потому-то они там и жили в кланах, опасаясь перемещаться поодиночке. Мы же предложили им достойный их дару прием и места в совете. Многие согласились и перебрались тогда жить в Багорт, но не из клана перворожденного Веда Кариго. Из того клана ушла только его дочь, оставив своего мужа Ихаиля.
– Ихаиль муж Мориты? – воскликнула Дея.
Вайес посмотрел на ошарашенную Дею, и его губ коснулась скорбная улыбка.
– Вы вправе знать всю историю, вы пострадали от этого соглашения с лонгвинскими Ведами не меньше прочих. Я расскажу вам, – проговорил Вайес уверенно. – Как я уже сказал, клан Кариго в Лонгвине покинула лишь его дочь. Ее действительно, как и обещалось, ждал теплый прием, а спустя несколько лет и место в совете. Морита была натурой противоречивой, жрецы видел в ней отзывчивого, сострадательного к чужим бедам человека и сильную Веду, но был один человек, знавший и другие ее стороны.
– Им были вы?
– Да, – протянул Вайес, улыбаясь воспоминаниям. – Я был молод, мне шел тогда двадцать пятый год. Морита говорила, что полюбила меня за тягу к наукам, живой ум и невероятно проницательный взгляд, – он усмехнулся, посмотрев на Дею как-то по-новому, молодыми, лучистыми глазами. – Верховный Хранитель Мрамгора Казимир, отличал меня и, судя по тому, как загружал работай, таская повсюду за собой, уже тогда готовил на свое место.
Не смотря на то, что по меркам Ведов Морита была еще довольно молода, я казался ей слишком юным, и все же на мое удивление притягательным. Она могла получить мою любовь с помощью ворожбы, но решила быть честна и добилась своего как обычная женщина, что впрочем, не составило для нее особого труда. Я был молод и не искушен, и конечно искренне поражен симпатией северной красавицы, чьи драгоценные глаза затмевали разум и более опытных мужей.
Морита получила желаемое – я был поглощен той безудержной страстью, на которую способны только неиспорченные чрезмерным вниманием юнцы. Единственное, что омрачало мою любовь – это требование Мориты, держать нашу связь в тайне. Необходимость скрываться удручала и ее саму, но отношения с простыми людьми у Ведов не приветствовались. Морита занимавшая высокое положение в совете не хотела портить репутацию, выставляя напоказ женскую слабость, даже тогда, когда на свет появился Влад.
Долгие пятнадцать лет прожила она со своим сыном в поместье, что ей преподнес за труды Верховный Хранитель Казимир, пока не случилась история, навсегда изменившая наши жизни.
В тот незапамятный год, когда она в тщетных попытках победить младенческий мор (обрушившийся на одну из самых плодородных деревень), перепробовала все известные ей способы и была уже готова сдаться, к ней пришел я, уже будучи главой Мрамгора. Я попросил ее обратиться за советом к ее бывшим братьям. Она знала, что этот поступок может повлечь за собой определенные проблемы, но у нас не было выбора. Жрецы Багорта не сталкивались с такой напастью прежде, и не известно к чему могла привести наша неспособность предотвратить мор.
Так было принято решение, повлекшее за собой череду тяжких и разрушительных событий.
Все те годы, что Морита прожила в Багорте, оставленный Ихаиль ждал, когда ей, как и прежде понадобится его помощь, веря, что рано или поздно этот час настанет. И он настал. Но к этому времени сердце его уже было отравлено ненавистью. Ихаиль хотел теперь отомстить не только своей жене за то, что та опозорила его перед всем кланом и уехала, но и самому Багорту.
За долгие годы, что он провел в одиночестве (из клана ему пришлось уйти, чтобы не быть посмешищем для братьев, чьи жены смиренно остались подле мужей), Ихаиль экспериментировал с пространством и однажды сумел навести врата меж мирами. Так он открыл для себя Землю и несколько десятилетий прожил на ней. Но, не встретив ни одного себе подобного, затосковал и решил все же вернуться обратно в клан. Там-то его и нашла весть о том, что Морита разыскивает своего брошенного мужа.
Не долго думая, он отправился в Мрамгор, поняв, что это его шанс расквитаться и с бывшей женой и с самим Багортом так бесцеремонно отнявшем ее у него.
Он разыграл смирение пред судьбой, уверив Мориту, что рад ее благополучию и старательно изобразив участие, действительно нашел решение проблемы, в простом, но действенном методе, а именно изготовлении зелья. Злосчастный цветок, которому было суждено уничтожить зажиточную деревню, в рецепт он ввел намеренно. Ихаиль знал, что растение, которое он собирался привести в Багорт, прекрасно приживется в наших землях и станет для Мрамгора настоящим проклятием. Он надеялся, что это заставит Мориту вернуться домой, так как багортцы никогда не простят ей того, что она навлекла на их столицу такую беду. Но он и не подозревал, что наши законы столь суровы. И когда Мрамгор отделался потерей всего одной деревни, и дело дошло до суда над его все еще любимой Моритой, для него открылась тщательно хранимая ею тайна.
Одним пасмурным, ранним утром, к нему пришел щуплый долговязый мальчуган с ее глазами, и попросил помощи. Не смотря на сдержанность и холодность парня, от Ихаиля не укрылась его внутренняя кипучесть и противоречивый нрав, доставшейся по наследству от матери.
«Ох, и напляшетесь вы с этаким кудесником» – сказал он тогда мне лично.
Ихаиль по-прежнему законный муж Мориты, потому, что их союз может разорвать только ее отец, а он не простил дочери уход. Отец потерял единственного ребенка, муж опозорен, им есть за, то ненавидеть Багорт.
– Д-а-а-а, – протянула Дея, – вы действительно не предотвратили войну, а всего лишь отложили на время. А еще настроили против себя не только правителей Лонгвина, но и их кланы Ведов.
– А Влад поспособствовал тому, чтобы вновь ее развязать, – с горечью добавил Вайес.
– Бросьте вы! Я не хочу оправдывать Влада, то, что он сделал – чудовищно, но Ихаиль просто воспользовался удачно подвернувшимся случаем, чтобы навредить ненавистному континенту. Неужели вы думаете, что не встреть он тогда вашего сына, то не придумал бы, чего похуже.
– Да вы правы, – задумчиво протянул Вайес, – и Влад прав – Ихаиль вернется.
– Да, и мы должны встретить его вместе.
– Что вы намерены с ним сделать, если удастся его поймать?
– Вы знаете, у меня не так много карательных приемов.
Вайес согласно покивал, а потом заговорил сам с собой.
– Да, история постоянно повторяется…
– Но ведь мы уже знаем, к чему приводят те или иные поступки, а значит, можем попытаться все исправить, предотвратить опасность, – неуверенно проговорила Дея.
– К сожалению, не все, – печально изрек Вайес, – иначе истории не повторялись бы. Человека мы исправить не можем, не в одночасье.
Они замолчали, погружаясь в невеселые думы, и когда Вайес встал, собираясь уходить, Дея обратилась к нему с неожиданным вопросом.
– Почему он не обменял меня на мать? Ведь на деле его интерес ко мне, оказался исключительно практическим.
– Когда он решился на этот отчаянный поступок, ему было пятнадцать, и его мучила боль утраты. В тот момент он не задумывался о том, как трудно будет, летишь невинного человека свободы. Когда он вас похищал, ослепляющая ненависть и жажда мести застилали ему глаза, придавая решимости. Но довершить начатое по истечению столь долгого времени, смотря при этом в глаза невинной жертве, обрекаемой на страдания – совсем другое дело.
– Влад не из тех людей, что останавливается на середине пути.
– Да это так, поэтому я подозреваю, что он жестоко наказан за свою ошибку юности любовью к вам.
Не в силах больше сдерживаться, Дея вскричала.
– Почему же тогда он выбрал Родмилу?
– С ней ему проще, – предположил Вайес.
– Чем же сложна была для него я?
– Думаю дело не столько в вас самой, сколько в том, что он отвык от столь сильных переживаний. Ему с вами не забыться. Для него быть влюбленным, все равно, что остаться без кожи. Сама Морита считала, что ее мальчик, способный на безоглядную любовь, умер. Если вы и смогли вернуть ту страстность и горячность, что была в нем восемнадцать лет назад, то эта необузданность, скорее всего снова убьет его.
Вайес протяжно посмотрел в лицо растерянной девушки, а потом подошел и по-отечески обнял.
– Я не в праве вам ничего советовать моя дорогая, потому, что и сам не знаю, как быть с Владом. Иногда мне кажется, что я с легкостью справился бы с остальными четырьмя замками Багорта, свались они на мою голову, нежели с собственным сыном.
Когда Вайес ушел, Дея вспомнила, что совсем позабыла спросить его о Яне и попросить помощи в устроительстве праздника. Ну что ж, придется завтра прогуляться в замок, решила она, отправляясь в постель.