Бабья доля (сборник). Что было, то было…. Песни (Маргарита Агашина, 2014)

Что было, то было:

закат заалел…

Сама полюбила —

никто не велел.

Подруг не ругаю,

родных не корю.

В тепле замерзаю

и в стужу горю.

Что было, то было…

Скрывать не могла.

Я гордость забыла —

к нему подошла.

А он мне ответил:

– Не плачь, не велю.

Не ты виновата,

другую люблю…

Что было, то было!

И – нет ничего.

Люблю, как любила,

его одного.

Я плакать – не плачу:

мне он не велит.

А горе – не море.

Пройдет. Отболит.

Ты тоже родился в России —

краю полевом и лесном.

У нас в каждой песне – берёзка,

берёза под каждым окном.

На каждой весенней поляне

их белый живой хоровод.

Но есть в Волгограде берёзка —

увидишь, и сердце замрёт.

Её привезли издалёка

в края, где шумят ковыли.

Как трудно она привыкала

к огню волгоградской земли,

как долго она тосковала

о светлых лесах на Руси, —

лежат под берёзкой ребята —

об этом у них расспроси.

Трава под берёзкой не смята —

никто из земли не вставал.

но как это нужно солдату,

чтоб кто-то над ним горевал.

И плакал – светло, как невеста,

и помнил – навеки, как мать!

Ты тоже родился солдатом —

тебе ли того не понять.

Ты тоже родился в России —

берёзовом, милом краю.

Теперь, где ни встретишь берёзу,

ты вспомнишь берёзку мою,

её молчаливые ветки,

её терпеливую грусть.

Растёт в Волгограде берёзка.

Попробуй, её позабудь!

Четверть века назад

отгремели бои.

Отболели, отмаялись

раны твои.

Но далёкому мужеству

верность храня,

ты стоишь и молчишь

у святого огня.

Ты же выжил, солдат!

Хоть сто раз умирал.

Хоть друзей хоронил

и хоть насмерть стоял.

Почему же ты замер —

на сердце ладонь,

и в глазах, как в ручьях,

отразился огонь?

Говорят, что не плачет солдат:

он – солдат.

И что старые раны

к ненастью болят.

Но вчера было солнце!

И солнце с утра…

Что ж ты плачешь, солдат,

у святого костра?

Оттого, что на солнце

сверкает река.

Оттого, что над Волгой

летят облака.

Просто больно смотреть —

золотятся поля!

Просто горько белеют

чубы ковыля.

Посмотри же, солдат,

это юность твоя —

у солдатской могилы

стоят сыновья!

Так о чём же ты думаешь,

старый солдат?

Или сердце горит?

Или раны болят?

А где мне взять такую песню —

и о любви, и о судьбе,

и чтоб никто не догадался,

что эта песня – о тебе?

Чтоб песня по свету летела,

кого-то за сердце брала,

кого-то в рощу заманила,

кого-то в поле увела.

Чтобы у клуба заводского

и у далёкого села,

от этой песни замирая,

девчонка милого ждала.

И чтобы он её дождался,

прижался к трепетным плечам…

Да чтоб никто не догадался,

о чём я плачу по ночам.

Подари мне платок —

голубой лоскуток.

И чтоб был по краям

золотой завиток.

Не в сундук положу —

на груди завяжу

и, что ты подарил,

никому не скажу!

…Пусть и лёд на реке,

пусть и ты вдалеке.

И платок не груди —

не кольцо на руке.

Я одна – не одна.

Мне тоска – не тоска,

мне и день не велик,

мне и ночь не горька.

Если ж в тёмную ночь,

иль средь белого дня

ни за что ни про что

ты разлюбишь меня, —

ни о чём не спрошу,

ничего не скажу,

на дарёном платке

узелок завяжу.