Из жизни менеджеров
Действующие сотрудники:
Департамент плановых продаж:
Зубова, руководитель Департамента, 39 лет.
Лиля Михайловна, заместитель руководителя, 43 года.
Антон, ведущий специалист, 26 лет.
Сережа, специалист, 25 лет.
Бобылкин, специалист, 53 года.
Зина, секретарша, 30 лет.
Департамент альтернативных продаж:
Турындыкин, руководитель Департамента, 27 лет.
Действие происходит в офисе крупного московского дистрибьютора по продаже растительного масла.
Сцена 1
Офисное помещение. На переднем плане коридор, далее разделенные перегородками рабочие места, на заднем плане – стеклянная стена, сквозь которую видны крыши соседних зданий. Где-то сбоку – кабинет руководителя департамента плановых продаж Ирины Витальевны Зубовой. Рабочий день в разгаре: слышится непрестанный стук пальцев по клавиатуре, телефонные звонки, шум работающего принтера.
Зина (по телефону): Департамент плановых продаж. Да, счет отправлен по факсу. Отправить на электронный адрес? Хорошо, но официальную заявку в следующий раз тоже подавайте на электронный адрес.
Сережа: Лиля Михайловна, как вы думаете, в Мурманск нужно немного оливковой «Олейны» отправить или только подсолнечной?
Лиля Михайловна: А ты сам как думаешь, Сережа?
Сережа: Даже не знаю.
Лиля Михайловна: Нет, Сережа, не ловишь ты мышей, совсем не ловишь. Бери пример с Антоши.
Сережа: Антон, в Мурманск сколько оливковой «Олейны» послать?
Антон: Тонны полторы микста, на пробу. (По телефону). Алло, алло, Петр Владиславович, это Сорин из дистрибьюторской компании, здравствуйте. Звоню узнать, все ли благополучно с «Золотыми семечками». Что, все хорошо? Очень рад слышать. Как только реализуете тридцать тонн, сразу звоните мне, я вам следующую партию с бонусом подготовлю. Спасибо, до свидания.
Зина включает радио – вроде бы негромко, для себя, но соседям тоже слышно.
Радио: Певица Эсмеральда исполосовала ножом своего бойфренда. Передаем ее знаменитый хит «Фиолетовая любовь».
Сережа: Зина потише можно? Не переношу радио.
Лиля Михайловна: Сережа, разве хорошая песня может помешать продаже растительного масла? Антоше вот не мешает.
Зина прибавляет громкости – из вредности. Из кабинета выходит Зубова. За ней следует Бобылкин, неприметный и немолодой уже человек с животиком.
Зубова: Мальчики! Девочки!
С целью привлечь внимание, хлопает в поднятые над головой ладоши. Все с готовностью поднимают головы. Зина выключает радио. Воцаряется полная, насколько это возможно в условиях действующего офиса, тишина.
Разрешите представить вам нового сотрудника. Бобылкин Иван Владимирович, прошу любить и жаловать.
Лиля Михайловна (про себя, но чтобы всем было слышно): Какой представительный мужчина!
Зубова: А это Лиля Михайловна Калганова, мой заместитель, в непосредственное распоряжение которой вы, Иван Владимирович, поступаете. С Зиной, секретаршей, вы уже познакомились, она вам временный пропуск оформляла. Это наши специалисты: Антон Сорин и Сережа Рябинин.
Бобылкин всем кивает и принужденно улыбается.
Вот ваше рабочее место, Иван Владимирович, работайте. Я на ваш опыт очень надеюсь.
Бобылкин: Да… Конечно… Сделаю, что могу…
Зубова (хлопая в ладоши): Работаем! Работаем! Не забываем, что до объединенного финансового совещания осталось две недели.
Возвращается в кабинет.
Лиля Михайловна (Бобылкину, оказавшемуся в центре внимания): Иван Владимирович? А в какой фирме вы раньше трудились, Иван Владимирович?
Бобылкин: «Балашиха-Трейд Лимитед».
Лиля Михайловна: Растительное масло дистрибутировали?
Бобылкин: Да… и растительное тоже.
Лиля Михайловна: Ну ясно.
Бобылкин (нерешительно): Мне бы с товарной номенклатурой для начала ознакомиться, войти в курс дела…
В это время по коридору проходит важный молодой человек, появление которого заставляет сотрудников Департамента плановых продаж примолкнуть.
Лиля Михайловна: Здравствуйте, Альберт Александрович.
Альберт Александрович малозаметно кивает и удаляется. Зина сдержанно хмыкает. Остальные сотрудники смотрят прошедшему вослед.
Бобылкин: Кто это?
Лиля Михайловна: Руководитель Департамента альтернативных продаж Альберт Александрович Турындыкин. Очень достойный работник.
Зина хмыкает уже не сдерживаясь.
Не надо хмыкать, Зиночка. Повторяю, очень достойный и перспективный работник. А что Альберт Александрович под наш Департамент копает, это ничего. Просто он искренне считает, что будущее дистрибуции за его альтернативными продажами.
Все, кроме Бобылкина, криво улыбаются. Особенно женщины.
(Подчиненным). Меньше надо отвлекаться на посторонние вопросы, а больше трудиться! Не то Альберт Александрович на объединенном финансовом заседании выступит и что-нибудь про низкую производительность труда нашего Департамента ляпнет.
Зина: Слабó ему ляпнуть!
Лиля Михайловна (притворно строго): Не выражайся в моем присутствии, Зиночка.
Зина: Я бы еще не так выразилась.
Постепенно сотрудники возвращаются к нормальному ритму деятельности.
Бобылкин (в пространство): Мне бы с товарной номенклатурой для начала ознакомиться…
Зина включает радио.
Сцена 2
Через неделю. Десять минут до начала рабочего дня. На месте Антон и только что подошедшая Лиля Михайловна.
Лиля Михайловна: Здравствуй, Антоша.
Антон: Здравствуйте, Лиля Михайловна. Мама просила вам привет передать.
Появляется Зина.
Зина: Всем здравствуйте. А Бобылкина еще нет?
Лиля Михайловна: Что такое, Зиночка? Ты на Ивана Владимировича случайно глаз не положила?
Зина: Ну вы пошутите, Лиля Михайловна, так пошутите. Просто мне Ирина Витальевна наказала следить, чтобы сотрудники на работу не опаздывали. Вчера Бобылкин на полминуты опоздал.
Лиля Михайловна: Нельзя быть такой нетактичной, Зина. Может, Иван Владимирович привык в своей Балашихе на работу опаздывать и теперь перестроиться не может? Не надо к человеку придираться.
Подходит Бобылкин.
А мы, Иван Владимирович, сейчас как раз ваши производственные успехи обсуждали, как удачно вы три тонны оливкового масла в Саратов пристроили.
Бобылкин: Да?
Лиля Михайловна: Антоша за это время в Нижний пятнадцать тонн отгрузил, с предоплатой.
Бобылкин: Мне еще рановато с ним тягаться.
Зина: А когда будет не рановато?
Лиля Михайловна: Зина, что ты себе позволяешь? Нельзя так грубо намекать Ивану Владимировичу на возраст. Да, Иван Владимирович в отделе самый возрастной, ну и что же? Ему нужно войти в курс дела, тогда он всем нам фору даст, не смотри, что он рядовой специалист. В конце концов, Иван Владимирович у нас всего без году неделя работает.
Бобылкин: А вы сколько в Нижний отгрузили, Зина?
Лиля Михайловна: Ого!
Зина: Я на секретарской работе, в мои обязанности не входит подсолнечное масло отгружать.
Бобылкин (смущаясь): Да нет, ничего… Это я так, спросил только.
Подходит Сережа.
Сережа: Здравствуйте.
Лиля Михайловна: Сережа, ты опоздал на десять секунд. Я-то ничего, но вот Ирина Витальевна этого не одобряет. Есть же корпоративная этика, в конце концов.
Внезапно снаружи, за стеклянной стеной помещения, что-то происходит.
Слышится тяжелый удар, затем возмущенные автомобильные гудки.
Лиля Михайловна: Что там такое? Работать не дают.
Зина заглядывает вниз, на улицу.
Зина: Пробка из-за автомобильной аварии.
Лиля Михайловна: И это в начале рабочего дня!
Зина: «Вольво» в телефонный столб врезалась.
Лиля Михайловна: Ездят как бешеные. Пойти, что ли, и мне полюбопытствовать.
Подбегает к стеклу и начинает любопытствовать.
Зина: «Вольво» такое же, как у Турындыкина.
Лиля Михайловна: Зиночка, да ведь это же турындыкинское «Вольво» и есть. Смотри, двери от удара заклинило, и он не может выбраться. А из мотора идет дым, вот-вот машина взорвется. Бедный Альберт Александрович! Теперь он умрет от удушья, а еще лучше – сгорит заживо.
Оставшиеся сотрудники тоже вскакивают со своих мест и бросаются смотреть. Бобылкин, только глянув, опрометью убегает куда-то по коридору и скрывается из глаз.
Зина: Дыма все больше и больше.
Лиля Михайловна: Зиночка, о чем ты говоришь? Это уже не дым, а пламя. Видишь, сквозь капот вырывается?
Сережа: Неужели все четыре двери заклинило?
Антон: Так бывает, если электроника отказывает.
Зина: Может, он раненый?
Лиля Михайловна: Как ты можешь так говорить, Зина? Разве в такой страшной аварии можно выжить? Альберт Александрович наверняка уже мертвый.
Зина: Как же мертвый, когда руки сквозь разбитые стекла просовывает?
Лиля Михайловна: Это у него предсмертная агония.
Сережа: Капот у машины смяло, а то можно было бы через лобовое стекло вылезти. Вот гадство!
Лиля Михайловна: Сережа, несчастье с Альбертом Александровичем не повод нецензурно выражаться в присутствии женщин.
Сережа: Извините, Лиля Михайловна, не сдержался.
Зина: А это кто?
Лиля Михайловна: Где? Где?
Зина: Вон, в желтом спортивном костюме и маске…
Антон: Это, по-моему, не спортивный костюм, а трико. Откуда этот мужик взялся, из цирка, что ли? Да ведь это же…
Сережа: Флаймэн. Человек-муха.
Зина: Смотрите, что делает!
Антон: Во дает!
Лиля Михайловна: Где? Где? А вон, вижу. Боже правый, да ведь он переворачивает «Вольво» Альберта Александровича набок и разрывает машину надвое голыми руками!
Зина: По-моему, Турындыкин живой.
Лиля Михайловна: Господи Иисусе!
Сережа: Впервые такое вижу.
С азартом наблюдают за происходящим.
Зина: Народу сколько! Из-за них Турындыкина не видно.
Сережа: А где Флаймэн?
Антон: Тю-тю-тю! Улетел. Он же человекомуха!
Лиля Михайловна: Не человекомуха, а человекомух. Мужского рода.
Зина: Кажется, Турындыкина куда-то несут.
Лиля Михайловна: Неужели там же, на газоне, и похоронят?
Сережа: Как похоронят? Турындыкин живой, его Флаймэн спас.
Появляется Зубова.
Зубова: Здравствуйте, мальчики и девочки.
Все, кроме отсутствующего Бобылкина, моментально оказываются в рабочих креслах.
А где Иван Владимирович? Приболел?
Лиля Михайловна: Отошел на минуту. (Взволнованно). Ирина Витальевна, вы видели?
Зубова: Да видела, видела. Можно сказать, все на моих глазах происходило – и авария, и спасение.
Лиля Михайловна: Спасли-таки?
Зубова: Альберта Александровича увезли на «Скорой помощи». Он в сознании. Говорит, отделался легким испугом. Шутит даже по поводу разбитой машины.
Подходит Бобылкин. Он запыхался.
Бобылкин: Здравствуйте, Ирина Витальевна.
Зубова: Здравствуйте. (Хлопает в ладоши). Работаем! Работаем!
До совещания неделя.
Скрывается в кабинете.
Зина: Ну, Иван Владимирович, вы такое пропустили…
Бобылкин: Самое начало я видел, а потом у меня от страха живот скрутило. Чем кончилось-то?
Сережа: Флаймэн спас Турындыкина.
Бобылкин: Правда?
Лиля Михайловна: Прекращаем разговоры. Ирина Витальевна сказала работать.
Все работают.
Зина: И чего Флаймэну вздумалось Турындыкина спасать? Как вы думаете, Лиля Михайловна, если бы Альберт Александрович в машине взорвался, то не смог бы присутствовать на объединенном финансовом заседании?
Лиля Михайловна: Зиночка, не говори глупостей. Ты говоришь как бессердечная эгоистка. А ведь Турындыкин тоже живой человек, несмотря на то, что сволочь порядочная. И вообще, если хочешь знать, он наполовину еврей, а наполовину эскимос, хотя в паспорте у него записано: русский.
Зина (поражаясь): В самом деле эскимос?
Лиля Михайловна: Да я-то откуда знаю, почему ты у меня спрашиваешь? (Явно подражая Зубовой, хлопает в ладоши). Работаем, работаем! Если с утра не повезло, давайте работать. Слышали, что Ирина Витальевна сказала? До объединенного финансового совещания остается неделя.
Все работают.
Сцена 3
На следующий день, во время обеденного перерыва. На рабочих местах только Зина и Сережа. Зина слушает включенное на полную громкость радио. Сережа, зажав уши ладонями, уставился в компьютер.
Радио: А теперь переходим к столичным событиям. У МЧС серьезные проблемы, только не подумайте, что с чрезвычайными происшествиями, наоборот, с их отсутствием. Теперь спасательные операции за столичное МЧС выполняет Флаймэн. Похоже, этот легендарный спасатель перебазировался из Балашихинского района Подмосковья в центр. Во всяком случае, вчерашняя операция проведена им в центре. Около 9 часов утра в Д-ном переулке из кузова разбившегося «Вольво» извлечен неосторожный водитель. Машина МЧС успела, что называется, к шапочному разбору, когда дело было сделано. МЧСовцам достался лишь переломленная надвое иномарка: ни пострадавшего, увезенного на машине «Скорой помощи», ни Флаймэна, как всегда, бесследно исчезнувшего с места происшествия, они не застали. Если московские власти относятся к деятельности Флаймэна в целом положительно, то МЧС в большом затруднении. В коридорах начинают поговаривать, что бóльшая часть спасательных работ в Подмосковье выполняется Флаймэном, поэтому МЧС следует сократить финансирование. В министерстве, напротив, собираются предъявить Флаймэну крупный денежный иск за неоднократные ложные вызовы технической помощи. Сам-то Флаймэн никого не вызывал, но спасателям обидно: приехали, а спасать некого – все уже спасены. А теперь соната «Ля-минор»
Себастьяна Баха…
Из столовой возвращаются отсутствовавшие сотрудники.
Зина (продолжая начатый разговор): По-моему, они даже во время обеда какие-то каверзы замышляют. Сидят за столом, а сами шу-шушу. Прожуют котлету и снова шу-шу-шу, и в нашу сторону постоянно косятся.
Лиля Михайловна: Зиночка, ну почему чуть что, сразу замышляют каверзы? Может, они не замышляют, а размышляют.
Зина (недоверчиво): О чем им размышлять?
Лиля Михайловна (с торжеством, с каким обычно рассказывают концовку анекдота): Как Ирину Витальевну лучше подсидеть! Они же работники Департамента альтернативных продаж, вот и размышляют целыми днями. Это еще Турындыкин в больнице, а под его руководством совсем бы распоясались.
Радио: Внимание, прерываем трансляцию сонаты «Ля-минор» Себастьяна Баха в связи с экстренным сообщением. Только что в районе Н-ской улицы исламскими террористами захвачен автобус с детьми. По счастливой случайности, вблизи от места происшествия находится наш специальный корреспондент Люся Булкина… Люся, что там происходит?
Далее радио говорит голосом специального корреспондента Люси Булкиной.
Я нахожусь в начале Н-ской улицы, посередине которой остановился автобус с детьми, а по бокам сосредоточены милицейские патрули, которые полностью перекрыли движение и отводят случайных прохожих за установленные ограждения.
Зина: Н-ская улица? Это же совсем под боком.
Все кидаются к стеклянной стене.
Лиля Михайловна: Ничего не видно.
Бобылкин: Где эта Н-ская улица?
Лиля Михайловна: Вон тем домом загорожена. Отсюда не увидеть.
Бобылкин убегает.
Зина: Чего это с ним?
Лиля Михайловна: Зиночка, нетактично спрашивать, что с человеком, у которого прихватило живот.
Зина: Какой-то Иван Владимирович слабый на живот. Чуть что случается, у него сразу живот прихватывает… Нет, без толку смотреть, все равно ничего отсюда не увидишь. Пошли работать.
Делает радио погромче.
Радио: В автобусе не менее двадцати детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Бабушка, которая стоит со мной за оцеплением, говорит, что это школьная экскурсия в Грановитую палату. Дети высовывают из автобуса свои заплаканные личики и умоляют о помощи. Сквозь стекла мелькают озверевшие оскалы захвативших автобус исламских террористов. Сколько их? Трое или четверо, отсюда не разглядеть, но все с автоматами.
Антон (по телефону): Что? Как не поступила фактура? Как не сможете оплатить?
Лиля Михайловна: Кто там чего не сможет оплатить?
Антон: Челябинск фактуру на двадцать тонн отказывается оплачивать.
Лиля Михайловна: Как отказывается? Что значит не смогут оплатить? Переключи на меня, Антоша. (По телефону). Алло? Челябинск? Заместитель руководителя Департамента плановых продаж Калганова Лиля Михайловна. Почему не поступила фактура? Почему не сможете оплатить? Ах, фактура поступила, но вам предпочтительно разбить ее на две части, тогда по частям оплатите? Так бы сразу и сказали. Так, записываю… Хорошо, сейчас перепишем и отправим, но чтобы оплатили вовремя. До свидания. (Кладет трубку). Напугали, черти, до смерти. Двадцать тонн не шутка, особенно в конце квартала.
Антон: Я сам испугался.
Радио: Из машин выгружается вооруженный спецназ и окружает захваченный автобус кольцом. К автобусу, с белым флагом, направляется переговорщик. Останавливается у закрытых дверей, обменивается с террористами немногочисленными репликами и уходит. Бабушка, которая стоит со мной за оцеплением, говорит, что террористы требуют вертолет, в обмен на который предлагают выпустить половину заложников. Милицейское начальство, после недолгих консультаций с юридическим отделом Городской Думы, принимает требования террористов. Другого выхода нет, иначе захваченных детей не освободить.
Сережа: Боже, и это происходит всего в квартале от нас!
Лиля Михайловна: Можешь, Сережа, после работы сходить посмотреть, если к тому времени еще не закончится.
Зина: А вы пойдете, Лиля Михайловна?
Лиля Михайловна: Я не успею, у меня три договора на согласовании.
Радио: Слышу гул вертолета. Небольшой четырех– или пятиместный вертолет кружит между зданиями и приземляется на асфальт невдалеке от автобуса. Бабушка, которая стоит со мной за оцеплением, говорит, что это американский вертолет «Робинсон» марки R22 Beta II, развивающий крейсерскую скорость до 175 км/ч при среднем расходе топлива, составляющем от 30 до 40 литров в час. Салон вертолета оснащен комфортабельными сидениями для двух человек с возможностью установки съемных дублирующих органов управления со стороны пассажирского места. Я вижу, как летчик вертолета выбирается из кабины и бежит по направлению к милицейскому ограждению. Видимо, кто-то из террористов обучен управлять вертолетами этой системы, поэтому террористы не нуждаются в пилоте. Террористы готовы обменять пилота на лишнее посадочное место. Вопрос в том, сколько детей будет освобождено, а сколько поместится в «Робинсоне» и улетит вместе с террористами.
Сережа: Неужели детей не спасут?
Радио: Закутанные в чалмы и заслоненные толпой детей, террористы выходят из автобуса и двигаются в направлении вертолета. Некоторые из ребятишек плачут, им нужна срочная медицинская помощь. Детишки голодны, неужели никто не может накормить их? Они уже рядом с вертолетом. Близится трагическая развязка очередного теракта. Но что это, что такое? Сверху, с крыш близлежащих домов, на сгрудившуюся у вертолета группу планирует человек в желтом трико и маске. Бабушка, которая стоит со мной за оцеплением, говорит, что это Флаймэн. Конечно же, это Флаймэн, знаменитый и до сих неопознанный человек-муха! Одним движением Флаймэн сбивает террористов с ног, отделяет от них детей и уводит в безопасное место, под защиту спецназа, после чего, по своему обыкновению, пытается как можно скорее покинуть место происшествия. Террористы в ярости. Они запрыгивают в вертолет – это, как мы выяснили, американский вертолет модели «Робинсон» с крейсерской скоростью до 175 км/ч, – и с автоматами в руках преследуют Флаймэна, который то свободно парит между домами, то легко взбирается по вертикальным стенам. Пока спецназ – даже из-за оцепления заметно, что он не в меньшей ярости, чем террористы – дозванивается до штаба военно-воздушных сил с просьбой прислать истребители-перехватчики, Флаймэн, преследуемый захваченным террористами вертолетом, скрывается за углом дома.
Сережа: Как камень с плеч.
Лиля Михайловна: А у тебя, Сережа, отказов в оплате нет? Смотри, до объединенного финансового заседания неделя осталась.
Сережа: Нет у меня отказов. Где это шумит?
Лиля Михайловна: Как шумит?
Зина: За окнами.
Антон: Действительно, шумит за окнами. Я тоже слышу.
Шум за окнами быстро нарастает. Не успевают сотрудники Департамента плановых продаж подойти к стеклянной стене, как с обратной стороны на нее, в самом деле напоминая большую жирную муху, одетую наполовину в желтое трико, а наполовину в деловой костюм, выползает Флаймэн. Он свободно перемещается по вертикальной стене – по всей видимости, за счет расположенных на ладонях присосок.
Возможно, присоски расположены также на его плотно прижатом к стеклу животике, в данную минуту мерно пульсирующем из-за сбившегося дыхания. Флаймэн непроизвольно заглядывает внутрь офиса, по стеклам которого проползает, и невольно содрогается. Непроизвольно заглядывая в глаза Флаймэна, сверкающие изнутри желтой сетчатой маски, содрогаются и сотрудники Департамента плановых продаж, столь знакомое и вместе с тем отчаянное чудится под маской, в глубине флаймэновских глаз. Следом за Флаймэном откуда-то снизу выныривает вертолет с террористами на борту. Видны два исламских террориста, сидящие на передних сиденьях вертолета: в грязных чалмах, небритые, с горящими глазами и оскаленными ртами. Один из террористов управляет вертолетом, а второй держит в руках крупнокалиберный пулемет, пытаясь поймать Флаймэна на мушку. Отведя взгляд от застывших с открытыми ртами сотрудников Департамента плановых продаж, Флаймэн уползает вверх, на верхние этажи, и следом за ним взмывает преследующий его вертолет. Через несколько секунд слышится какой-то шум, после чего «Робинсон» с террористами, беспорядочно размахивающими руками и вопящими «Аллах акбар»», проносится вниз. Сильные руки Флаймэна завязали несущие вертолетные винты бантиком, поэтому шансов спастись у террористов ноль целых ноль десятых. Вскоре доносится мощный взрыв – с земли, откуда взметается черно-красный столб дыма и пламени. Дети освобождены, с террористами покончено.
Радио: А теперь продолжаем трансляцию сонаты «Ля-минор» Себастьяна Баха…
Потрясенные сотрудники Департамента плановых продаж остаются с открытыми ртами. Их своего кабинета, в схожем состоянии, вываливается Зубова.
Лиля Михайловна: Ирина Витальевна?
Зубова: Лиля Михайловна?
В это время объявляют:
По громкой связи: Вниманию сотрудников! Вблизи от здания нашей компании завершена милицейская спецоперация по обезвреживанию исламских террористов. Опасности для граж данских лиц никакой, поэтому просьба ближайшие тридцать минут не покидать помещения. Компания работает в обычном режиме.
Зубова (приходя в себя, хлопает в поднятые над головой ладоши): Мальчики! Девочки! Работаем в обычном режиме, объединенного финансового совещания никто не отменял.
По коридору крадется Бобылкин. Он старается как можно незаметней попасть на свое место, но привлекает внимание истерзанным видом.
Бобылкин потный, в съехавшем набок, даже порванном костюме.
Сквозь дыру просвечивает что-то желтое, похожее на майку. Кроме того, на щеке у него свежая царапина, а выпуклый животик мерно пульсирует из-за сбившегося дыхания.
Бобылкин: Прошу прощения… у меня слабый желудок.
Не могу слышать о насилии, сразу всего наизнанку выворачивает.
Сотрудники Департамента плановых продаж смотрят на коллегу со все возрастающим недоумением, постепенно перерастающим в уверенность.
Сцена 4
На следующее утро. Мужчины на своих рабочих местах: Бобылкин – в новом костюме взамен порванного. Подходят, продолжая начатую в вестибюле беседу, Лиля Михайловна и Зина.
Зина: А клумба внизу вся выжжена.
Лиля Михайловна: Что ты хочешь, Зиночка, когда на нее упал горящий вертолет с террористами?
Зина: И стекла на нижних этажах повыбиты.
Лиля Михайловна: Уже вставляют.
Зина: Только я не пойму, кто за это безобразие отвечать будет? Здравствуйте, Иван Владимирович.
Смотрит на Бобылкина.
Лиля Михайловна: А вы, Иван Владимирович, как считаете, это обыкновенный форс-мажор или за вчерашнее безобразие человекомух ответить должен?
Обе с вежливым злорадством смотрят на Бобылкина.
Бобылкин (делая вид, что углублен в бумаги): Да, да… Здравствуйте.
Зина: Дорого, наверное, ему обойдется.
Лиля Михайловна: Конечно, дорого, Зиночка, а ты как думала? Офисные стекла очень, очень дорогие. Не говоря уже о клумбе.
Роскошная была клумба.
Бобылкин вжимается в кресло.
Зина: Остается найти Флаймэна…
Лиля Михайловна: А чего его искать, Зиночка…
Бобылкин вздрагивает.
…когда у нас собственная служба безопасности? Там ребята серьезные, раньше в органах работали. Кстати, по поводу органов. Не исключаю, органы тоже будут привлечены для расследования. Одно дело – у захваченного террористами вертолета пропеллер бантиком завязать, совсем другое – нанести ущерб офисному помещению.
Сережа: Что вы такое говорите, Лиля Михайловна?! Флаймэн герой, он детей спасал! Что вы к Ивану Владимировичу прицепились?
Лиля Михайловна (оборачиваясь): А я что говорю, Сережа? Флаймэн герой – конечно, герой, самый героический из всех человекомухов, – только при чем здесь Иван Владимирович? Кстати, Сережа, ты спецификацию вчера в Хабаровск отправил?
Сережа: Нет еще. Вы же говорили, до конца недели.
Антон: Я отправил, Лиля Михайловна.
Лиля Михайловна: Видишь, Сережа, а ты отложил до конца недели. Не ловишь ты мышей, совсем не ловишь. Не нравится тебе, наверное, в нашем Департаменте работать, ох, не нравится! (Нервно). В следующий раз не перебивай старших, свиненыш, когда не спрашивают.
Зина: Лезет, тоже мне.
По коридору проходит перебинтованный Турындыкин.
Лиля Михайловна (очарованная пикантным зрелищем): Здравствуйте, Альберт Александрович!
Турындыкин наддает ходу.
Как ваше здоровье? Мы за вас так переживали, когда вы в своей машине изнутри по крыше колотили.
Турындыкин неожиданно для всех подходит к Бобылкину. Горячо пожимает ему руку и, не теряя достоинства, стремительно удаляется.
Зина: Ничего себе!
Лиля Михайловна (с почти искренним возмущением): Иван Владимирович, как это понимать?
Бобылкин: Не знаю… Право, не знаю… Наверное, познакомиться с новым сотрудником решил.
Зина: Турындыкин? Познакомиться? С НАШИМ новым сотрудником?
Лиля Михайловна: Зиночка, какое твое дело? Если Иван Владимирович подружился с Турындыкином, это не наше с тобой дело. Только Ирине Витальевне это очень, очень не понравится.
Бобылкин: О чем вы, Лиля Михайловна? Что значит подружился с Турындыкином? Я не понимаю… Кажется, у вас какое-то болезненное ко мне предубеждение…
Сережа: Что ему, не здороваться, что ли, если Турындыкин первый поздоровался?
Лиля Михайловна: Я и говорю, обыкновенный акт вежливости.
Подходит Зубова.
Здравствуйте, Ирина Витальевна.
Зубова: Здравствуйте, девочки и мальчики… Иван Владимирович, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. У меня к вам серьезный разговор.
Лиля Михайловна (победным тоном): Обыкновенный акт вежливости.
Зина: О-ля-ля! Кажется, начинается.
Понурый Бобылкин бредет в кабинет Зубовой.
Сцена 5
В кабинете Зубовой.
Зубова: Рассказывайте, Иван Владимирович.
Бобылкин: Что, Ирина Витальевна?
Зубова: Все.
Бобылкин (со вздохом): В Вологде брать «Золотое семечко», к сожалению, отказались. И в Курске тоже. Надеюсь пристроить восемь тонн в Астраханскую область.
Зубова: Нет, Иван Владимирович. Не о том вы рассказываете.
Бобылкин: Простите?
Зубова: Иван Владимирович, поймите правильно. Мне необходимо иметь ясное и полное представление обо всем, что творится во вверенном мне Департаменте. Служба безопасности кое-какой факт вашей биографии откровенно проворонила, но не нужно принимать нас за наивных слепых котят.
Бобылкин: Ирина Витальевна?
Зубова: Лично я вашими подвигами восхищаюсь. Вы смелый и благородный человек, Иван Владимирович, но должны были предупредить об этом заранее. Автобиографию при приеме на работу составляли?
Бобылкин: Да… разумеется.
Зубова: Почему не указали, что умеет ползать по вертикальным стенам и летать? Вы, Иван Владимирович, Флаймэн – не смейте отрицать этого. Это и без того очевидно.
Бобылкин (после непродолжительной заминки, почти шепотом): Я и не отрицаю.
Зубова: Почему не поставили в известность?
Бобылкин: Мне казалось, это личное…
Зубова: Личное, но не настолько. (Мягче). А теперь, Иван Владимирович, рассказывайте. Первый и самый важный вопрос: когда и при каких обстоятельствах вы стали Флаймэном?
Бобылкин: С детства. У нас это передается по мужской линии. У меня и дед, и отец такими же были. Дедушка до войны работал в Наркомате тяжелой промышленности. Однажды, когда Енисей вышел из берегов, он сдвинул две сопки, чтобы образовать запруду. Это дедушка чугунолитейный завод спасал от затопления, а его… энкэвэдешники… (Делает глотательное движение). Отец инженер, всю жизнь просидел в НИИ гражданской авиации, в группе паранормальных исследований. Ему удалось убедить начальство, что мне отцовские способности не передались, и меня вычеркнули из списков. Времена были не те, чтобы о суперменах пресса писала. Тогда были другие герои.
Зубова: С тех пор скрываете свою деятельность?
Бобылкин: Ну… в общем… стараюсь не афишировать.
Зубова: То есть – я правильно поняла? – никаких посторонних организаций к спасательной деятельности вы не подключали?
Бобылкин (даже машет руками): Чур меня, чур меня, Ирина Витальевна! Только организаций мне не хватало! Ближайшим родственникам, сами понимаете… Жене, детям на даче иногда помогаю.
Зубова: Но вы, Иван Владимирович, отдаете себе отчет, что я обязана доложить по начальству? У вас свое начальство, у меня свое.
Бобылкин (сникая): А без начальства нельзя?
Зубова: Без начальства, Иван Владимирович, никак. Вы уже немного в курсе, какая тяжелая ситуация складывается. Через неделю объединенное финансовое совещание. Представители Департаментов будут отчитываться о выполнении плана, представлять тактические и стратегические концепции. От этого совещания многое зависит, Иван Владимирович. Очень многое.
Бобылкин: Восемь тонн «Золотых семечек», в Астраханскую область…
Зубова: Да оставьте вы Астраханскую область в покое! Что эти восемь тонн для компании? Мизер. Я предлагаю задуматься о стратегической концепции продаж. Вы же Флаймэн, а Флаймэн – публичное лицо, раскрученное в средствах массовой информации! Понимаете, к чему я вас подталкиваю?
Бобылкин: Не совсем.
Зубова: Вы, Иван Владимирович, можете стать брэндом нашей компании.
Бобылкин: Я? Брэндом?
Зубова: Не вы, конечно, а Флаймэн. Его желтое трико, желтая маска – все это как нельзя лучше гармонирует с желтым цветом растительного масла. Флаймэн советует покупать подсолнечное масло. Флаймэн такой сильный, потому что употребляет в пищу очищенное масло. Представляете рекламные слоганы?
Бобылкин: Это… довольно неожиданно.
Зубова: Не скрою, для вас мое предложение не только шанс закрепиться в компании, но и перейти в более высокое служебное качество. Кроме того, компания сможет взять на себя вашу юридическую и физическую защиту. После того, как вы управились с террористами, могут возникнуть неприятности не только по милицейской, но и по исламской линии. А вам, Иван Владимирович, это нужно? Не дай Бог, милиционерам или террористам удастся выяснить, кто скрывается под маской Флаймэна… Ну, вы меня понимаете. Стать официальным брэндом компании – наилучший способ легализовать и обезопасить себя.
Бобылкин: Правда?
Зубова: Я хочу, чтобы вы передали компании права на использование образа Флаймэна в продажах растительного масла. Это новаторская концепция продаж, которая выведет нас на новый уровень дистрибьюции.
Бобылкин: Но…
Зубова (тоном, не допускающим возражений): Могу я считать, что предварительная договоренность достигнута?
Бобылкин: Да… если вопрос стоит таким образом…
Зубова: И еще, Иван Владимирович, пожалуйста, не исчезайте в рабочее время – по крайней мере, пока решение о новом брэнде не принято окончательно. Давать повод для досужих сплетен было бы опрометчиво. Если потребуется, берите командировочное предписание – я вам его с радостью подпишу.
Бобылкин: Я понимаю… по возможности…
Зубова: Наш Департамент гордится вашими подвигами, Иван Владимирович. Так держать!
Бобылкин (вконец смущаясь): Спасибо.
Зубова: Вы, Иван Владимирович, кофе пьете?
Бобылкин: Пью.
Зубова: Предлагаю с коньяком. У меня есть хороший, французский. В честь рождения нового брэнда. (По телефону). Зина, принесите нам кофе.
Достает рюмки и бутылку с коньяком.
Зина (заходя с подносом): Кофе, сахар, печенье…
При виде бутылки с коньяком застывает как вкопанная: коньяк Зубова распивает не каждый день. Из раскрытой двери доносятся звуки включенного Зиной радио.
Радио: Вы только что прослушали знаменитый хит певицы Эсмеральды «Фиолетовая любовь». А теперь последние городские новости. Как нам только что сообщили, на складе новогодней пиротехники, расположенном почти в центре Москвы, на К-вой набережной, вспыхнул сильный пожар. Выходы заблокированы, а пожарные не могут справиться с огнем. Количество людей, находящихся в горящем здании, уточняется.
Бобылкин вздрагивает и срывается с места.
Зубова: Иван Владимирович, вы куда?!
Бобылкин: В туалет… Извините, Ирина Витальевна, мне… очень надо…
Зубова (с улыбкой понимания): Командировочное предписание подпишите.
Бобылкин: Потом, потом.
Убегает.
Зина: Какое хамство.
Зубова: Не скажите, Зина – Иван Владимирович не простой человек, и относиться к нему следует с пониманием. Терпимей надо друг к другу относиться, девочки и мальчики. Ступайте работать, Зина.
Остается в одиночестве. Напряженно, до ломоты в висках, размышляет над проблемами мировой дистрибьюции, пока ее не отвлекает праздничный фейерверк на улице. Это горят склады с новогодней пиротехникой на К-вой набережной. Тогда Зубова выходит из кабинета и присоединяется к остальным сотрудникам, которые сгрудились у стеклянной стены и с детской непосредственностью любуются крутящимся, разбрызгивающим огни разноцветным заревом.
Занавес