Погоня за Золотой Бабой
Тук… тук-тук-тук… тук-тук… тук… тук-тук-тук… тук-тук… тук… тук-тук-тук… тук-тук…
Дятел, браво справляющий свою мозготрясную работу, в субботнее утро воспринимается исключительно наказанием, ниспосланным грешнику за пятнично-питнйные утехи. Я надеялся поспать как минимум до обеда, а потому даже отключил сотовый телефон, чтобы ничто и никто не помешали этим планам. Но всех сюрпризов природы и промыслов Неба человек предусмотреть не в силах. Я ещё какое-то время не реагировал, надеясь, что стукоток как-то сам собой поутихнет, но, в конце концов, сдался. Заглянув в деревенский домофон – автомобильное зеркало заднего вида, прикреплённое к наличнику так, чтобы видеть, кто «стучится в дверь ко мне», понял, что это отнюдь не долбаная птица оприходует ворота в ритме чокнутого радиста.
В доски постукивал приличного вида мужчина, и делал это, скорее всего, ключами от «Рено Логан», что стояла на дороге. Сразу подумалось, что облик стукача плохо вяжется с автомобилем, на котором он приехал. В чём дело, понял, когда вышел открыть ему ворота. Мужчина выглядел так, что ему самое место было за рулём «Ленд Ровера», ну, или, как минимум, – «Тойоты-Камри». Одет презентабельно, но без пижонского лоска: коричневые туфли на все времена – классический фасон со шнуровкой на крепкой подошве, костюм серого цвета в белую крапинку слегка пожёван от долгого сидения в автокресле – ткань дорогая, натуральная, такая легко мнётся, голубая рубашка из материи плотной текстуры с двойными – французскими – манжетами под запонки, сами они были из серебра, с вставками из сердолика. Короче, он меньше всего походил на продавца моющих пылесосов и самозатачивающих ножей, но и мне, в свою очередь, судя по прикиду незваного гостя, предложить ему было нечего.
С возрастом бремя похмелья одолевало всё несносней и несносней, отчего я становился более внимательным к деталям. Сначала это касалось состояния собственного здоровья или, вернее, – симптомов нездоровья, позже настороженная чуткость перенеслась и на всё остальное: абстинентная внимательность к частностям стала какой-то гипертрофированной, хоть напивайся накануне каждого репортажа.
Незваный гость типом лица напоминал Роберта де Ниро. Не так, чтобы он мог смело заявляться на конкурс двойников оскароносного актёра, но в целом вполне ему соответствовал, разве что губы были более пухлыми, да и сам – чуть грузнее, к тому же изучал тебя голубыми, а не серыми глазами. Я вообще давно взял за правило при описании людей искать схожие черты с известными персонами. Так намного проще передать достоверный образ. Вот скажи я, что у вообразившего себя дятлом типа был крупный нос, и что с того? К примеру, у Бельмондо или Жана Рено тоже носяры будь здоров, но у одного нос поддавлен, как котлета, а у другого набухает на окончании нераспустившейся почкой, так, словно ещё хотел пустить побег, да передумал. При желании можно продолжить примеры выдающихся шнобелей, но что за нужда, если сразу найден тот, что нужно – крупным, правильной формы нос «Бешенного быка» делало его основание. Таким эту часть лица ещё видят ещё иллюстраторы одноименной повести Гоголя. Но начал я не с этого.
– Вы лев? – спросил я, не дав гостю раскрыть рта, впрочем, он этого делать особо и не торопился. – в свою очередь, изучал хозяина дома.
Его взору хозяин этот предстал не в самом лучшем виде: заспанный, два дня не бритый, в одних джинсах и с запахом изо рта, способным удерживать на расстоянии вытянутой руки кровососущих крылатых тварей. И очень похоже, не их одних. Мужчина тоже не демонстрировал желания сближаться.
– Впечатляюще! – воскликнул незнакомец. – Вы поражаете своей проницательностью, Георгий Петрович. Действительно, меня зовут Лев… Николаевич. Но откуда?!.
– Да не кричите вы так, – поморщился я от проявленного некстати напора. – Просто у вас запонки с сердоликом, а это камень Льва по знаку Зодиака. Мне, как понимаю, представляться не следует?
– Ну кто же не знает журналиста Георгия Кириллова?! Кстати, одна из ваших публикаций и привела меня на Урал. А познания в геммологии, надо понимать, остались от камнерезного прошлого? – теперь пришла его очередь являть осведомлённость.
– Да вы, смотрю, основательно подготовились к визиту.
– Ну, информация о ваших «жизненных университетах» есть на сайте «Уральской газеты» в рубрике «Авторы», так что здесь глубоко копать не пришлось, хотя и без этого не обошлось. Что же с пустыми руками к вам из столицы было ехать?
– Прямо на этом? – кивнул я на «Логан» с местными номерами.
– К счастью, нет. До Елизаветбурга добрался самолётом, а остановился в Трубоуральске. Там и взял машину на прокат. О чём, кстати, ни малейше не пожалел. Какая превосходнейшая природа в ваших краях!
Я настроился кисло выслушать пафосную арию заморского гостя, исполняемую едва ли не каждым, кто впервые оказывался в нашей уральской Швейцарии, но мужик так же резко прервал её, как и завёл.
– Не пригласите войти?
Лев не знает сомнений, обязательно выполняет задуманное… Ни с того ни с сего в памяти стали всплывать особенности знака Зодиака. Одно утешало – энергия знака Зодиака истощима. Но я, пожалуй, не буду испытывать ресурс прочности. Тем более, было чертовски любопытно, что привело столичного жителя в наше захолустье.
– Но дайте мне хотя бы пару часов на то, чтобы прийти в себя. Вчера имел неосторожность соперничать с молодыми людьми в истреблении зеленого змия. Ночью казалось, что преуспел, сейчас – не уверен в этом. Пока можете продолжить знакомство с окрестностями. Тут недалеко в соседнем селе Сильва (да, как та самая Сильва Вареску из оперетты Кальмана) имеется с живописными берегами пруд, оставшийся ещё от железоделательного завода Петровских времён. Да и вообще есть где утолить страсть пытливому любителю-натуралисту.
– Что ж, воспользуюсь представившейся возможностью, – и не думал перечить Лев Николаевич. – Значит, у вас я буду… в час. Нет, лучше в половине второго.
Пауза ему была нужна для того, чтобы бросить взгляд на часы, движением руки явленные из-под манжет. Как я и предполагал, они были неброские с виду: классическая модель, корпус из стали, кожаный ремешок, из опций лишь секундная стрелка да окошечко календаря между рисками на четыре и пять часов. Всё ничего, не считая, что циферблат украшал миниатюрный мальтийский крест над названием фирмы Vacheron Constantin.
Спровадив москвича, я взялся за уборку в гостиной, где вчера, вернее, уже сегодня ночью, истощило себя празднование дня рождения глвного бухгалтера «Шаринских вестей» Наталии Самарской. Празднество, начавшееся в редакции, продолжилось на сильвинском пруду, а за полночь перетекло в моё жилище. По бутылкам даже не бывший в курсе вчерашнего, но сведущий в питии человек мог просчитать сюжет событий. Водка «Столичная» и полусладкое «Саперави» – традиционный гендерный расклад – обрамляли закуски в дебюте, выбор обосновывала первоначальая цель – немного посидеть, ничего ни с чем не мешать. Конечно, дожить до моего логова остатки с редакционного стола не имели шанса. Вино и водку принесли те, кого не сбили с толку последующие набеги в винно-водочный отдел, и они до конца остались верными своему первоначальному выбору. Редкое, надо сказать качество.
Пиво появилось по настоянию выпускающего редактора Виктора Евгеньева, пожелавшего полирнуть. Было это уже по пути на водоём, после того как стены редакции стали тесны ожидаемо взбурлившему действу. Поводом же послужило то, что у двадцатитрёхлетней именинницы, напросившейся за добавкой, в алкомаркете настоятельно потребовали предъявить паспорт. Впечатлённая своим возвращением в ранг несовершеннолетних, она купила вдвое больше планируемого.
Сухое красное «Мерло» явилось тоже по пути на природу, но уже по моему настоянию, как непременный атрибут к мясу на углях, чью роль с успехом сыграли сардельки. Пиво и вино брались с запасом, ведь «в тайге мороженого нам не подадут». Кто-то из барышень решился повысить градус, но не изменяя виноградной лозе, так образовался коньяк «Лезгинка». За счёт примкнувших к нашей компании на берегу знакомых именинницы Наталии ассортимент выпивки пополнился ординарным виски «Scottish Collie» и «Пепси-колой». Холодная, несмотря на июль, вода только взбодрила фантазию, и по возвращении в Шарю, я пригласил всех, кто остался в строю, на кофе «по-хемингуэевски» с кальвадосом. Это был чистой воды экспромт, к которому автор «Прощай, оружие» имел отношения не больше, чем к краснодарскому чаю. В шаринских магазинах, как и следовало ожидать, кальвадоса не держали в виду отсутствия спроса, но, вопреки этой логике, оказалась граппа. Пришлось сослаться на никогда не существовавшие свидетельства Скотта Фицджеральда, что в исключительных случаях Хэм пользовал виноградную самогонку вместо яблочной.
В своих воспоминаниях, а где и догадках, я шёл словно охотник по следам лося-подранка, собирая пустые бутылки. В перехлёст этим мыслям промелькнули картины детства, когда сбор – нет, не бутылок, а стеклотары – имел не просто практический, а даже какой-то сакральный смысл, как любой первый заработок.
Весь этот ералаш улетучился из головы, когда я открыл окна и взялся за пылесос (с грязной посудой разобрался ещё ночью по старой привычке – мыть по горячим следам, невзирая на состояние). Уборка – это вообще самое наипервейшее средство от похмелья. В этом плане пылесос «Урал» выше всяких похвал: изрыгающий децибелы, сравнимые с форсажем взлетающего истребителя, он довольно споро изгонял тревожные мысли, долго и нудно терзающие человека с перепоя, заодно отпугивал и мысли об опохмеле. По этой причине я до сих пор не избавился от допотопной техники, хотя импортный менее шумный пылесборник тоже имелся в наличии; ему давали шанс отличиться в другие – ничем не омрачённые – дни. Взбодриться и отвлечься удалось, слегка вспотеть – тоже. Контрастный душ (бриться не стал – раз пропустил пятницу, то делать это в субботу было и подавно ни к чему) и завтрак обжигающей глазуньей с колбасой и свежезаваренным чаем с имбирём завершили восстановительные процедуры. К повторному визиту Льва Николаевича я был в порядке. Ну, или почти, что было скорее плюсом, учитывая ещё не убаюканную полностью наблюдательность. Вообще-то хорошо, что его чёрт принёс с утра пораньше. Иначе бы я, скорее всего, надумал опохмелиться, что на фоне начавшегося неделю назад отпуска могло вылиться в очередную попойку.
– Если можно, я не буду снимать обувь. Лев Николаевич, скорее поставил в известность, чем спросил разрешения, и прошествовал в гостиную. Видите ли, в тапочках чувствую себя словно босым или, хуже того в носках с прорехой на большом пальце.
– Валяйте, согласился я без особого энтузиазма, наблюдая, как ботинки на толстой уверенной подошве попирают мои недавние труды.
Но тут же нашёл, на чём отыграться. Мысленно ухватился за образ пальца, торчащего из прохудившегося носка, – он словно уравнял меня со столичным хлыщём. Стоило ему чуть вознестись во время разговора, а местами он был действительно хорош, как я тут же представлял, что под телячьей отличной выделки кожей стыдливо ютится большой палец, прорвавший давно нестриженным ногтем ветхий носок.
– Дороги у вас, прям, как в Альпах. – Лев Николаевич, или как там его на самом деле, уместившись в кресле, решил-таки закончить прерванную прежде арию заморского гостя. – Мне есть с чем сравнивать, ведь доводилось водить и в тех краях. Не зря я где-то читал, что ваши края называют уральской Швейцарией.
– Могли бы остановиться в Шаре. У нас тут есть одна небольшая гостиница, правда, без особых изысков, даже – завтрака. Но как вариант бивака – вполне.
– Догадываюсь. Даже в Трубоуральске лучшая гостиница тянет в пиковом случае на полторы звезды, а тут… я могу себе представить. Нет уж. Я лучше покатаюсь. Люблю водить, тем более, в Шарю ведёт такая интересная трасса: и рельеф и виды…
– Так какая моя статья вас сподвигла к этому вояжу? – теперь уж я прервал трёп гостя и попытался сделать это в его стиле общения. Подстраиваться под собеседника – вообще профессиональная манера ведения разговора.
– «Оружейный клад древних угров», опубликованная в прошлом году и в «Уральской газете», где вы, как я понимаю, сотрудничаете в качестве внештатного сотрудника.
– Занимаетесь историей или этнографией?
– В общем понимании – нет, но в определённом смысле и то и другое. К чему можно добавить культурологию, религиоведение и ещё ряд научных направлений. В двух словах не объяснишь, но со временем Вы всё поймёте.
– И много времени потребуется для этого? Не то, чтобы у меня на сегодня и ближайшие три недели запланированы какие-то срочные дела, но всё-таки хотелось бы иметь представление.
– Не знаю, как дело пойдёт. Но думаю, встречи за три-четыре управимся.
– Однако… Только, может, я избавлю вас от трудов, если скажу, что оружия у меня на руках нет. После гибели человека, который его обнаружил, я передал всё в музей истории Шаринского района. Он на соседней улице, там можете удовлетворить своё любопытство.
– Георгий Петрович… – гость скорчил гримасу, так, словно языком пытался выковырять забившееся между зубами мясо. – Дело ведь не столько в самих ржавых железяках, хотя в музей обязательно загляну. Вы, должно быть, уже и сами кое о чём догадываетесь. Возьмусь предположить, что сейчас в вашей голове в связи с происходящим вокруг вас в последнее время складывается определённое видение событий, весьма невероятных для обычного понимания и ещё недостаточно ясных. Не хватает, образно говоря, некоторых пазлов, чтобы получилась чёткая картина. Я дам вам эти пазлы. Но они дорогого стоят. В мире есть лишь определённый круг людей, владеющих этой информацией, но ещё больший состоит из желающих быть посвящёнными. Мы оба реалисты, и не буду скрывать, что с моей стороны это отнюдь не альтруистический шаг. Взамен – услуга за услугу – я хотел бы узнать о том, что открылось вам в этой истории, а лучше – увидеть сами находки. И отнюдь не те, что описаны в статье.
– Всё какими-то загадками говорите, – ответил я, как сумел, на этот ход. – Крайне заинтригован и, хотя не понимаю, о чём идёт речь, готов попробовать.
– Замечательнейше! Гость отреагировал так бурно, словно у него только что прошла многочасовая икота. Разговор обещает быть долгим, не разрешите мне курить в доме, чтобы не отвлекаться на перекуры? Я и без того смолю, как паровоз, а уж когда волнуюсь – подавно. Сейчас именно тот случай.
– А по вам и не скажешь, своё «добро» я продемонстрировал тем, что распахнул одно из окон в гостиной и добавил в качестве бонуса, – могу предложить кофе. В последнее время перестал варить его в турке, а пристрастился к специальному для заваривания в чашке. Тот же молотый, но каким-то образом дополнительно обработанный. Просто роскошь! Пару ложечек в чашку, заливаешь кипятком, и через пяток минут наслаждайся приличным кофе. Правда, только чёрный молока не держу, как и сахара.
– Преотличнейше! Гость явно перебарщивал с употреблением превосходной степени, хотя на безудержного оптимиста был похож меньше всего.
Я принёс уже вскипевший термопот, кофе, чашку с ложечкой. Первые слова гостя сопровождались звуками, издаваемыми потрошением мягкой пачки сигарилл – маленькиих сигар, по форме и толщине больше напоминающх сигарету, чирканьем зажигалки, журчанием воды…, но потом уже ничего не отвлекало от действительно интересного повествования. Было такое ощущение, что присутствуешь на лекции преподавателя, убедительно разбирающегося в предмете, а это всегда цепляет и порой даже компенсирует вялую харизму оратора. Впрочем, Льву Николаевичу на её отсутствие сетовать не приходилось.
– О Золотой Бабе, – начал он, – в наше время хотя бы краем уха не слышал разве что снежный человек. Как только её не называли на разных языках: Юмала, Золотая Старуха, Злата Майя, Калтась, Гуань Инь, Дьес Эмигет – Медная Статуя, Сорни Эква – Золотая Женщина, Сорни Най – Золотая Владычица или в просторечье Золотая Баба. И это ещё не полный перечень имён идола, чьё появление на капищах древней Пармы и Югры и исчезновение неизменно ставят вопросы: Когда? Откуда? или Куда? Нет ответа и на, казалось бы, менее сложный вопрос: как выглядит богиня? Уж более тысячи лет за древним божеством северных народов – угров, вогулов и остяков, предков нынешних хантов и манси, идёт охота. За это время хотя бы должно было появиться представление о том, как именно выглядит столь желанный предмет. Однако и с этим нет определённости.
Сведения по объёму немалые, но по сути – скудные и противоречивые. По версии одних, она – наследие мифической страны Гипербореи, другие предполагали, что это изваяние тибетской буддийской богини бессмертия Гуань Инь, выражающей суть бодхисаттвы (буквально – «существо, стремящееся к просветлению») Авалокитешвары. Дело в том, что у озера Зайсан на востоке Казахстана находилась караванная стоянка южных купцов, торговавших с остяками и вогулами. Вполне возможно, скульптурное изваяние прекрасной богини могло оказаться там, а уж потом попасть к жителям Севера и стать их божеством. И не просто одним из многих, а – Великим, к которому с поклоном и дарами многие века стремились все племена обширного края.
Известно немало описаний Золотой Бабы, от весьма традиционных для изваяний божества до оригинальных, в числе которых свидетельство австрийского барона Зигмунда фон Герберштейна. Он дважды – в 1517 и 1526 годах – бывал в Москве в качестве посла императора Священной римской империи Максимилиана I. Но можно предположить, что барона больше заботила не дипломатическая миссия, а что-то другое. Например… поиски Золотой Бабы. Есть основания думать, что посол главным образом был охотником за легендарной богиней. Желающих её заполучить числа не счесть. Веками они стремились на Урал и далее – в Сибирь, в надежде завладеть золотым изваянием, но все, кому довелось вернуться, похвастать успехами не могли.
Скандинавские саги повествуют о трех набегах викингов в девятом, десятом и одиннадцатом веках на Биармию – так они называли северо-восток нынешней России, целью походов было завладеть золотым божеством. Последнюю попытку предпринял ярл (так называли представителей родовой знати) Торир Собака. Одна из саг рассказывает о том, как его воины с большим трудом добрались до святилища, но поживиться не успели – появилась стража идола и перебила почти всех викингов. Оставшимся в живых пришлось срочно отступать.
– Лучше бы бродяги попытались сесть где-нибудь на княжеский престол, – не удержался я от комментария. – Это у варягов на Руси, как считают историки, неплохо получалось. Да и доходней дело-то, чем грабёж.
Лев Николаевич никак не прореагировал на мою реплику, дав понять, что прерывать его лекцию совсем не обязательно. Ну, и пожалуйста! Хотя твёрдо обещать не могу.
Из дальнейшего повествования я узнал, что неоднократно и дружины новгородских молодцов-ушкуйников отправлялись в походы за золотым кумиром. Например, известно о безуспешных попытках Гурята Роговича продраться сквозь урманы и миновать хитроумные ловушки. Был среди желающих заполучить Сорни Най и Семен Курбский, к встрече с которым фон Герберштейн готовился задолго до поездки в российскую столицу. Есть сведения, что особе, приближённой к императору, удалось добиться свидания с пленным воеводой Иваном Челядниным. Этот боярин, будучи одним из командующих русским войском во время войны с Ливонией, в ходе битвы под Оршей, состоявшейся 8 сентября 1514 года, попал в литовский плен, где через год умер. Так вот барон во время беседы с пленным воеводой выспрашивал у того, как отыскать на Москве Семена Курбского.
На рубеже XV – XVI веков тот с Петром Ушатым и Василием Гавриловым, собрав порядка пяти тысяч воинов, предприняли попытку завоевать Югорские земли. И частично это им удалось. Разномастное войско: его основная часть состояла из русских – с берегов Северной Двины, устюжан, вятичей, вологжан, к которым примкнули татары и мордва – выдвинулось на покорение северных земель двумя путями. Отряд Курбского и Ушатого продвигался по системе волоков, соединяющих водные «большаки» Севера – Онегу, Северную Двину, Мезень и Печору, а Гаврилов со своими ратниками шёл Волгой, Камой, далее по её притокам Колве и Вишерке до Чусовского озера, оттуда поднимались по Березовке к волоку на Волосницу – приток Печоры. Объединившись на этой северной реке, войско основало Пустозерский острог, ставший опорным пунктом для походов на Югорию – так именовалось прежде Приобье, где обитали ханты и манси. В столицу отряды вернулись в 1500 году не только с победами, давшими право Ивану III добавить к своему титулу звание «князя Югорского, Обдорского и Кондийского», но и с рассказами о Золотой Бабе. Сам Петр Ушатый обыскал междуречье Тавды и Оби в поисках святилища богини, но тщетно.
Судя по всему, встреча с триумфатором югорского похода Семёном Курбским у посла-барона состоялась в первый его приезд в 1517 году. Уж кому-кому, а напарнику Ушатого, изводившего себя и своих людей поисками Сорни Най, было что порассказать любопытному и щедрому на подарки иностранному посланнику. Не исключено, что вдохновлённый этими беседами глава дипломатической миссии стал строить проекты северной экспедиции и позабыл-позабросил дела своего посольства.
А между тем, главной целью его было способствовать прекращению войны между Московским царством и Литовским княжеством, а также склонить Ивана III уступить Смоленск Польше и вместе с поляками выступить против Турции. Но, как мы знаем из истории, свою миссию барон провалил. Так что можно сказать, Золотая Баба или, скажем так, – её призрак сослужили Российскому государству хорошую службу. Мира не последовало, Смоленск в ходе войны присягнул-таки московскому царю, страна не ввязалась в баталии против весьма грозного на тот момент противника – Османской империи, Польское же королевство после удачных набегов янычар на южную и центральную Европу стало терять былое могущество и до поры до времени поумерило имперские амбиции. Замирись тогда Москва с Краковом, вынашивающим коварные замыслы, поляки могли оказаться в Кремле лет на девяносто раньше Смутного времени. И как знать, нашлись бы ещё или нет тогда свои Минин с Пожарским, чтобы выбить пшеков из Белокаменной и дать России шанс на возрождение. Так-то.
В 1526 году фон Герберштейн ещё раз побывал с посольством в Москве, но никаких политических дивидендов своему монарху и в этот раз не выгадал. Бесславный итог миссий австрийского дипломата может крыться в том, что он так и не смог познать прибауточно-частушечную русскую душу. Замыслы же искателя и путешественника даже не успели увязнуть в непролазной грязи распутицы – решительность повыветрилась от одного осознания масштабов российских просторов. Тем не менее, бесславными поездки в Россию не назовёшь, они прославили-таки его на всю Европу.
Собранные географические и этнографические материалы, в том числе и «Указатель пути в Печору, Югру и к реке Оби», составленный участниками похода Курбского, легли в основу книгу «Записки о московитских делах», написанную на латыни и изданную в 1549 году. К фолианту прилагалась карта Московского государства, долгое время служившая основным источником для тех европейцев, кто интересовался загадочной страной. Одна из пометок этой карты весьма примечательна – между рекой Обь и Уральскими горами изображена женщина с указательной надписью SLATA ВАВА. Сама дама, к слову сказать, весьма отличалась от словесного описания – вполне такая европейская матрона без каких-либо акушерско-анатомических подробностей.
– Вот можете сами взглянуть, – с этими словами гость протянул мне… нет, не старинный фолиант и даже не ветхий от времени лист бумаги, как можно бы было ожидать от столь сведущего и представительного человека, а планшетник, с картой на экране и подписью под ней.
Карта из книги Зигмунда фон Герберштейна «Записки о московитских делах»
«За Обью, у Золотой Бабы, где Обь впадает в океан, текут реки Сосьва, Березва и Данадым, которые все берут начало из горы Камень Большого Пояса и соединенных с ней скал. Все народы, живущие от этих рек до Золотой Бабы, называются данниками князя Московского. Золотая Баба, то есть Золотая Старуха, есть идол у устьев Оби, в области Обдоре. Рассказывают, что этот идол Золотой Бабы есть статуя, представляющая старуху, которая держит сына в утробе, и что там уже снова виден другой ребенок, который, говорят, ее внук. Кроме того, уверяют, что там поставлены какие-то инструменты, которые издают постоянный звук вроде трубного. Если это так, то, по моему мнению, ветры сильно и постоянно дуют в эти инструменты».
Пока я изучал карту и текст, гость, демонстрируя, что начинает осваиваться, отлучился на кухню, ополоснул чашку и вновь заварил себе кофе. Вернулся же к повествованию после того, как сделал несколько глотков, перемежая глубокими затяжками.
– Не давал покоя образ Золотой Бабы и Ермаку Тимофеевичу. Его, надо полагать, интересовала не столько ценность изваяния из драгметалла, сколько его магическая суть, ведь, согласно преданиям, обладателю богини подчинялись безоговорочно поклонявшиеся ей племена. А атаман ставил своей главной целью именно приведение сибирских народов под присягу русскому царю. «Летопись Сибирская, краткая Кунгурская» сообщает, что Ермак в марте 1582 года послал атамана Ивана Брязгу с отрядом вниз по Иртышу. Дойдя до устья реки, казаки направили свои челны вниз по Оби, к городищу Нимъян, где, как донёс осведомитель из местных, находился заветный идол. Взять городок опытным в ратных делах ушкуйникам Ермака не составило труда, однако Золотой Бабы они там, несмотря на тщательные поиски, не обнаружили. Вот только доложить о провале экспедиции атаману Брязге не довелось. На обратном пути его отряд попал в засаду и погиб.
Была ли это месть Сорни Най за посягательство на неё или нет, можно только гадать. Хотя местные племена в этом не сомневались, как и в том, что Ермак тремя годами позже поплатился за то же самое. По бытующей легенде, доспехи – стальная, покрытая золоченой медью кольчуга – были возложены к ногам богини – «…нага с сыном на стуле седящая и приемлюще дары от своих…», как описана она в «Летописи сибирской…». Её ещё называют Ремезовской, по имени автора – картографа и историка Семёна Ремезова, жившего в Тобольске. Этот документ может претендовать на определённую достоверность. Он хоть и создан в самом начале XVIII века, но ссылается на источники более близкие по времени к покорению Сибири. Например, на сочинение Саввы Есипова «О Сибири и сибирском взятии» 1636 года, основанное уже на свидетельствах участников самого похода за Урал.
Среди искателей золотого идола были и христианские миссионеры. Их интерес к предмету был иной – найти и уничтожить, чтобы пресечь поклонение богопротивному истукану. Современному человеку тогдашние методы обращения в веру в стиле «пришёл, увидел, победил» могут показаться жестокими. Конечно, на их фоне сегодняшние попытки Церкви расширить своё влияние не только на паству, но и на общество в целом выглядят, пусть и крупномасштабными, но всего лишь военными учениями на фоне кровопролитных, изматывающих бессонницей и сумасшествием рукопашных схваток боёв местного значения. Обращали народы в веру отнюдь не идеалисты-духовники, предъявляющие реальные доказательства существования нимбов, что украшают лики святых на иконах, а материалисты, особо не тратящие своё время на уговоры.
Так, причисленный к лику святых Стефан Пермский в 1384 году предпринял ряд решительных мер по искоренению язычества в селениях по рекам Вычегде, Вымь и Сысоле: «Разъярился владыка Стефан на кумирницы пермскии поганые, истуканные, изваянные, издолбленные боги их в конец сокрушил, раскопал, огнем пожегл, топором посекл, сокрушил обухом, испепелил без остатку», – говорится в «Житии Стефана Пермского», написанном Епифанием Премудрым вскоре после кончины епископа в 1396 году. Считается, что после этого божество перенесли далее на север, куда в дремучие леса не переставали тянуться язычники с богатыми дарами.
Вплоть до Октябрьской революции и прихода к власти большевиков церковь не оставляла надежды отыскать злополучное изваяние. Организационным центром этих поисков стал основанный ещё в 1657 году Кондинский монастырь. Задачу братии делало невыполнимой то, что даже самые, казалось бы, истинные христиане-аборигены оставались втайне поклонниками Золотой Бабы. Так, монахи в 1757 году выявили среди усердных прихожан трёх сборщиков дани для Сорни Най. Но монастырский устав не признавал отчаяния, сыщики в рясах были большими оптимистами, о чём свидетельствует хотя бы тот факт, что ещё в начале XX века монастырь издал «Инструкцию Кондинской миссии», содержащую чёткие и строгие предписания по розыску «мерзкого идола».
Впрочем, и с приходом к власти безбожников-коммунистов охотники найти и завладеть золотой богиней не перевелись. И список легенд на эту тему за советские годы лишь приумножился. Среди них бытует такая. Одному ссыльному революционеру удалось-таки расположить к себе хранителей Сорни Най, и те позволили её лицезреть чужеземцу-иноверцу. Общение настолько обогатило его умственно и духовно, придало такой уверенности в своих силах, что впоследствии он смог вершить судьбу народов и стран. Имя того ссыльного было Иосиф, фамилия – Джугашвили.
– Вот даже как?! Интересно, из последней когорты никто в этом замечен не был?
– Чего не знаю, того не знаю, – недовольно подёрнул щекой рассказчик, надеявшийся, очевидно, на то, что я буду более трепетно внимать его словам, и решил закругляться. – Что-то из рассказанного мной вам уже, наверняка, было известно, что-то, очень надеюсь, услышали впервые.
– Определённо открыли много нового, – решил я приободрить гостя.
– Я столь пространно говорил об этом, чтобы показать, насколько могут быть масштабны и живучи мифы. Все вышеперечисленные охотники за Золотой Бабой – Торир Собака, Гурят Рогович, Семён Курбский с Петром Ушатым, Ермак Тимофеевич с Иваном Брязгой, Стефан Пермский с чернецами Кондинской обители – пожалуй, лишь за исключением участников первых походов викингов, – гонялись за призраком.
Нет, изначально Золотая Баба реально существовала, но к тому времени её уже не было на Урале, и удалялась она отнюдь не на север или северо-восток, где её прятали с глаз долой рьяные адепты, как все полагают, а в противоположном направлении.
– Противоположное у нас где?
– В Европе, Георгий Петрович, в Европе-матушке.
– Для меня матушка как-то всё больше с Россией сочетается.
– Ладно! – почёл за лучшее не развивать тему Лев Николаевич. – Кажется, я уже извёл вас своей болтовней, не хочется злоупотреблять вниманием столь благодарного слушателя. Да и для первого раза информации достаточно.
– Ну, меня-то вы нисколько не утомили. Слушал бы и слушал, тут опаска в другом – как бы я не пресытился столь изысканной темой. Так что прерваться, действительно, стоит. Когда продолжим?
– А чего откладывать? Давайте завтра. В каком часу вам будет удобно меня принять?
– В это же время. Я мог бы предложить вместе пообедать, но считаю, приём пищи будет отвлекать от темы. Я, например, не могу воспринимать выступление артистов в ресторанах. Жующая публика неблагодарна по своей сути.
– Наивернейше! Абсолютно с вами солидарен, Георгий Петрович! Надеюсь, у нас ещё будет повод встретиться за столом – отметить наше сотрудничество.
– Отметить не откажусь. С умными людьми всегда приятно иметь дело. Только вот бы ещё взять в толк, о чём это вы, Лев Николаевич?
– Возьмёте, возьмёте, Георгий Петрович…
Уже когда проводил гостя до ворот и, немного повозившись с запором, распахнул их перед гостем, я задал вопрос, занимавший меня всё время, пока он развлекал меня россказнями.
– Где преподаёте? Я бы с удовольствием, если это возможно, посетил ваши лекции.
Мужчина слегка замешкался, словно запнулся о порог, но быстро нашёлся и с укорительной улыбкой, слегка покачав головой (что за бестактность, я был о вас лучшего мнения!) сухо ответил:
– В одном из столичных вузов… Но не думаю, что мои лекции увлекут вас. Я преподаю молекулярную биологию. Есть работа, есть и служение. Всего доброго. До завтра.