1 марта 2013
От кого: Пьер-Мари
Кому: Аделина
Дорогая Аделина!
Черт бы вас побрал! Какой ритм! Какой накал! У меня аж в голове зашумело! И она еще заявляет, что ничего не смыслит в творчестве! Как бы не так! Известно ли вам, что в мире существует немалое число писателей, единственная ошибка которых состоит в том, что они никогда ничего не писали? Я убежден, что мы ежедневно (или почти ежедневно) сталкиваемся с Прустами, Кафками и Фолкнерами, понятия не имеющими, кто они такие, и работающими агентами по продаже недвижимости, тренерами по дзюдо или инструкторами по вождению. Если я и преувеличиваю, то совсем чуть-чуть. И наоборот, я знаю многих писателей, которых никто, кроме них самих, не считает писателями. Но это совсем другая тема…
Впечатления от фильма? Увы, я заснул через несколько минут. Раньше со мной такого не случалось. Никогда не смейтесь над стариками и богачами – вдруг сами постареете или разбогатеете (первое вероятней). Бороться со сном невозможно, разве что начать хлопать себя по щекам, попутно для повышения тонуса издавая громкие крики, что в битком набитом кинозале это выглядело бы странно. Время от времени я встряхивался, но тут же снова погружался в дремоту. О чем был фильм, я так и не понял.
La donna è mobile[2], что правда, то правда. Теперь, когда вы не хотите, чтобы я вскрывал ваш пакет, меня одолевает безумное желание сделать это. Сам себе я напоминаю последнюю жену Синей Бороды, нервно сжимающую в руке ключ от потайной комнаты. Но не волнуйтесь, без вашего разрешения я его не вскрою. Страшно обнаружить мертвецов, подвешенных на мясницких крюках.
Ладно, меняю тему. Не верьте всему, что читаете обо мне. Пишут, что я был женат три раза? Вранье! Четыре. У меня шестеро детей. Один ребенок от первой жены, двое от второй и трое от третьей. Почему-то все женщины, с которыми я был связан узами брака, мечтали о детях, и каждая последующая стремилась побить рекорд предыдущей. Я всегда жил в больших шумных домах, посреди гвалта, производимого моими собственными детьми (я человек тихий и мирный, но все мои отпрыски на редкость горласты) и детьми моих жен от других мужей. Ну вот, ради вас я сейчас проделаю одно свинское упражнение: расскажу в нескольких словах о каждом из своих браков. Вас это развлечет? Поехали.
Первая жена. Она меня захомутала – возможно, как та самая «изрядная сволочь», которая задурила голову вам. Свою партию она исполнила с блеском – хорошенькая, смешливая, интересовалась всем на свете и превосходно готовила. Но, едва надев мне на палец кольцо, она преобразилась. Спектакль окончен. Не надо аплодисментов.
Вторая жена. Уже не помню, почему я на ней женился, зато отлично понимаю, почему развелся.
Стоило мне оказаться в каком-либо приятном месте (в книжном магазине, на вечеринке у друзей), как она говорила: «Пойдем отсюда, Котик». Я продержался восемь лет.
Третья моя жена была норвежкой (она и сейчас норвежка). Это был культурный шок. Мы расстались в наилучших отношениях. Трое наших детей свободно изъясняются на двух языках. Я вижусь с ними, но все реже и реже.
О четвертой жене – единственной, с кем у меня нет общих детей (она была уже не в том возрасте), я пока ничего рассказывать не буду. Может, потом как-нибудь. Стоит мне о ней заговорить, у меня ощущение, что я нажимаю на какую-то кнопку. Так что как-нибудь потом.
Я упустил кое-какие из ваших вопросов. В том числе вопрос про мой творческий кризис. Что ж, готовьтесь услышать горькую правду – признание, которого я никогда не сделаю публично. Мне больше не интересно то, о чем я пишу. Та-дам! Что я могу к этому добавить? Я больше не верю в своих персонажей. Едва намеченные, они уже внушают мне скуку и отвращение. Пытаясь следить за ними и их убогими историями, я сам себя ненавижу. Ни один человек не в состоянии представить себе, какая это мука для писателя. Пожалуй, ее можно сравнить разве что с чувствами мужчины, который в определенный момент своей жизни сознает, что больше не способен заниматься любовью. Ой-ой-ой! Кажется, меня занесло. Спокойно, переходим с рыси на шаг. Но это вы во всем виноваты, с вашей пылкой непосредственностью – она заразна! Самое забавное, что в переписке с вами я испытываю нечто отдаленно напоминающее то удовольствие от сочинительства, которое покинуло меня и не возвращается на протяжении долгих месяцев. Пустячок – наполовину навеянный воспоминаниями, наполовину сулящий что-то новое, – но приятно. Неизвестно, во что выльется наша переписка, но я уже благодарен вам, моя дорогая простуженная жительница Сарты.
Мне хотелось бы узнать о вас больше. Что загнало вас в эту сырую дыру? Пожалуйста, поделитесь со мной. И куда вы, обновленная, собрались переезжать? Случайно, не в Барселону?
Телефон звонит. Прощаюсь с вами.