Глава 17
Оказавшись в кабине, Игорь первым делом отметил, что инспектора здесь явно ждали: не было заметно обычных «фенечек»: безделушек, талисманов, легкомысленных переводных картинок, которыми летающая братия любит украшать свои рабочие места.
«Здесь довольно комфортно, не то что в тесной кабине истребителя» – заключил Нефёдов, с любопытством осматриваясь. При проектировании нового бомбардировщика конструкторы учли естественные потребности людей, вынужденных по многу часов находиться в стесненных условиях боевой рубки воздушного корабля. Высота потолка в кабине позволяла лётчикам в многочасовом полёте встать в полный рост, чтобы размять затёкшие мышцы.
Впервые в отечественном боевом самолёте была предусмотрена нормальная туалетная кабинка с унитазом, в котором использовался специальный химический реагент. За пилотской кабиной находился небольшой камбуз с плитой, на которой можно согреть суп‑концентрат, чтобы поесть горячего.
Игорь расположился в инспекторском кресле – позади пилотов и сидящего в носу штурмана. Справа от Нефёдова находился объёмный пульт бортинженера. Позади лейтенанта, за перегородкой находился оператор ракетного вооружения и РЛС, и там же сидел за маленьким столиком с аппаратурой радист.
На операторе по вооружению лежала особая ответственность, ведь он принимал у техников‑оружейников ракету, которой предстояло ликвидировать Арройю. За время своей службы в авиации Нефёдову ещё не приходилось слышать, чтобы трёхметровой стальной трубой, снабжённой двигателем, можно было попасть за десятки километров с громадной высоты в цель, величиной с дом! «Не чего себе штука! – недоверчиво размышлял про себя молодой человек. – Это же всё равно, что кинуть с крыши небоскрёба пятикопеечную монетку в надежде, что она приземлиться точно в шляпу нищего, сидящего на уличном тротуаре!». Тут требовалась просто феноменальная точность, и лейтенанту с трудом верилось, что такое вообще возможно. Ведь отклонись ракета всего на несколько сантиметров от заданной ей траектории после отделения от самолёта‑носителя – из‑за перепада атмосферных температур или порыва ветра – и в итоге она упадёт в десятках, если не сотнях метрах от цели. Игорь даже, не удержавшись, высказал свои сомнения. Однако отвечающий за пуск чудо‑оружия специалист просто излучал спокойную уверенность. Он пояснил, что его «малышка» снабжена корректирующими двигателями, с помощью, которых он в любой момент может подправить её полёт с борта самолёта. Рассказчик даже продемонстрировал, как это будет.
– Пым‑пым, и малышка снова вернётся на свою дорожку. У неё в головке расположен, хоть и маленький, но очень смышленый «мозг» на интегральных кремниевых схемах. А её «вестибулярному аппарату» на гироскопах позавидует любой космонавт…
А вот пушки на борту отсутствовали, да в них и не было особой нужды: скорость и высота итак делали самолёт практически неуязвимым. На крайний же случай имелись контейнеры с тепловыми ловушками и дипольными отражателями, станция постановки помеха и многое другое. Комплексное оборудование радиоэлектронной борьбы обеспечивало ракетоносцу практически стопроцентную защиту от главного врага современного боевого самолёта – наземных ракетных комплексов. Недавние полигонные испытания продемонстрировали, что даже когда новый бомбардировщик обстреливался сразу несколькими ракетными комплексами типа С‑75, он уверенно избегал поражения. Экипаж стремительной, словно комета, машины, несущейся на высоте 26 километров, только фиксировал многочисленные пуски ракет, упиваясь чувством собственной неуязвимости. Впрочем, сегодня чувство смутного беспокойства присутствовало в этой кабине, и не только у лейтенанта из разведки…
Посреди стандартной процедуры предстартовой проверки правильности работы всех бортовых систем командир корабля вдруг невесело усмехнулся собственным мыслям, и, поблескивая стальными коронками, загадочно пробасил:
– М‑да… как говориться, любите девушки сюрпризы… А кстати, лейтенант, говорят на позапрошлой неделе там, куда мы сегодня потопаем, разведчик растворился без следа? Вроде ссылаются на тайфун…
Игорь сделал удивлённое лицо. Он уже имел достаточно неприятностей из‑за этой истории и не собирался наступать на одни и те же грабли во второй раз. Однако не прошло и трёх минут, как командир вновь затронул тревожащую его тему. Выслушав доклады членов своего экипажа о готовности к взлёту, майор Кабаненко пояснил:
– Командира пропавшей «тушки» я знал лично – учились вместе. Толковый мужик, заместитель командира полка по лётной работе, лётчик‑снайпер, одно время испытывал новую технику. Я ему домой звонил, жена в истерике. Ей то про какой‑то тайфун наплели. А мне знакомые синоптики говорят, что погода там была «миллион на миллион». Ураган вообще стороной прошёл…. Может, ты прояснишь ситуацию, лейтенант, а? Всё‑таки ты разведка… Нам сегодня тем же маршрутом топать… Как говориться: «знал бы, где упаду, – соломку бы подстелил».
– Мне ничего не известно.
От глаз майора не могло ускользнуть, что, отвечая ему, лейтенант увёл глаза в сторону.
– Ну‑ну… – ухмыльнулся командир, а у самого желваки заходили на затвердевших скулах.
Между тем, всё было готово к старту.
– Внимание! – объявил командир и спародировал звон станционного колокол: а – «Дын‑дын‑дын!!! Третий звонок. Всем пассажирам просьба занять свои места, провожающим покинуть вагоны. Провожающим дамочкам просьба не забывать в вагонах своих болонок. Остающиеся господа, доставайте носовые платочки и держитесь подальше от стоп‑крана!
– Тут‑ту! – за перегородкой пропел паровозным гудком Славик.
– Поезд отправляется – снова объявил командир.
Многотонная махина плавно тронулась с места.
– Чу‑чух‑чух – весело запыхтел бортинженер.
Самолёт выкатился из капонира и поехал по рулёжным дорожкам к взлётно‑посадочной полосе.
Несмотря на огромные размеры, многотонная машина легко оторвалась от бетона и устремилась ввысь. Справа в синеватой дымке растаяла Москва…
На высоте около 11000 метров самолёт преодолел звуковой барьер; крылья его приняли более обтекаемую стреловидную форму, благодаря чему машина понеслась, словно перехватчик. У Игоря даже создалось впечатление, что и управлять этой махиной не сложнее, чем истребителем. Вскоре он сам смог в этом убедиться, когда второй пилот отпросился в уборную, а на его место командир пригласил Нефёдова. Майор отключил автопилот, позволив коллеге‑истребителю немного «порулить». Игорь не мог скрыть восторга: машина чутко реагировала на любое движение ручкой или педалями. А всё потому, что за отсутствием стальных тросов‑тяг все действия лётчика передавались к механизмам и агрегатам по электрическим цепям (лётчика называли это «управлять по проводам»). Человеческого потенциала для контроля над сложнейшим ансамблем электроники и автоматики уже не хватало, поэтому в помощь экипажу конструкторы создали мощную ЭВМ. Именно бортовой компьютер облегчал лётчикам жизнь, избавляя их от постоянного напряжения и позволяя сохранять концентрацию и силы на протяжении всего многочасового полёта.
Вообще‑то стандартно на дальнее патрулирование в Атлантику или Тихий океан бомбардировщики этой авиачасти летали через Баренцево море или море Лаптевых. Обычный полёт над нейтральными водами Северного Ледовитого и Тихого океанов, мимо Аляски, Японии и далее по мог продолжаться 20–25 часов. По пути экипажу приходилось выполнять многочисленные дозаправки в воздухе, встречаться с натовскими истребителями…
Но в данном случае долгий окружной путь посчитали неприемлемым, в первую очередь из соображений сохранения полной секретности. Поэтому в штабе решили проложить специальный маршрут (согласовав его с союзниками) почти напрямик к цели: через Болгарию и Египет, далее над Красным морем в Индийский океан; возле побережья Африки им следовало выйти в точку рандеву с воздушным танкером, принять от него в свои топливные баки ещё почти 100 тонн керосина и ждать.
Лишь после того как радист примет закодированный сигнал, подтверждающий приказ атаковать, экипажу разрешалось войти в воздушное пространство африканского государства. После пуска ракеты следовало крутым разворотом ложиться на обратный курс. Оказавшись снова над нейтральными водами, экипаж имел указание снизится до предельно малой высоты, чтобы скрыться от радаров присутствующих в этом районе иностранных кораблей и самолётов, и уносить ноги на пределе возможностей своих двигателей.