О покаянии
Величайшим благодеянием всеблагаго Владыки для нашего удобопреклонного к злу естества является покаяние. Без него никто из людей не получит спасения, сколь бы ни был совершен замысел Божий о спасении мира. «Помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8, 21), грехолюбивое расположение есть большей частью свойство человеческой природы. Нет человека без греха, «аще и един день житие его на земли» (Иов. 14, 5). Покаяние в нашем продолжительном странствии[9] имеет два благотворных этапа. Начальная степень покаяния – это сожаление о совершенных ошибках, следующая степень – исправление ошибочного действия, которое явилось причиной нарушения заповеди.
Согласно духовному рассуждению наших отцов, вся деятельность человека берет начало от ума. Ум улавливает через представление всякий помысл, чтобы постепенно привести его в действие. Вот что говорит рассудительнейший из отцов Максим Исповедник: «Не пренебрегай помыслами, чтобы из-за этого не пренебречь и делами. Ибо не согрешивший прежде мысленно не согрешит никогда и на деле»[10]. За неправильными помыслами следуют столь же неправильные поступки. Покаяние в буквальном смысле означает обращение ума к предшествующему состоянию, то есть к правильному порядку вещей. Однако в наше время покаяние чаще всего люди связывают с прощением грехов…
Согласно апостолу Павлу, мы, будучи «проданы греху» (Рим. 7, 14), который живет в нас, представляем собой чудовищное тело смерти (Рим. 7, 24). И про нас же сказано: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах, так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном» (Еф. 1, 3–6). Хвалимся избранием и чувствуем присутствие Отца нашего, «Который обитает в неприступном свете» (1Тим. 6, 16).
Однако необходимы старание и труд, чтобы умножалась жажда Бога и мы все глубже и глубже познавали Его Самого и величие нашего призвания. Кто же Он есть? Не есть ли Абсолютный, «СУЩИЙ»[11], Начало всего, открытый как Личность и Ипостась – «A3 ЕСМЬ» (Исх. 3, 14)?
Мы познали Его через Единосущного и Единородного Его Сына. «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1, 18). Равным образом познаем Бога Отца и через Духа Святаго: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14, 26).
Собезначальное и совечное Отцу и Духу, воплощенное Слово Божие говорит в начале Своего Благовествования: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4, 17). Сладчайший Иисус, наш Спаситель, стал для нас путем к Отцу и Духу. А Отец и Святый Дух опять соединили нас с Сыном. Итак, полнота богопознания есть большей частью правильная вера и упование.
Во многих своих псалмах Давид достохвально исповедует покаяние: «Боже, Боже мой, вонми ми, вcкую оставил мя еси? Далече от спасения моего словеса грехопадений моих. Боже мой, воззову во дни, и не услышиши, и в нощи, и не в безумие мне. Ты же во Святем живеши, хвало Израилева. На Тя уповаша отцы наши: уповаша, и избавил еси я. К Тебе воззваша, и спасошася: на Тя уповаша и не постыдешася» (Пс. 21, 2–6).
Отцы наши, у ног которых мы учились и чьи слова слышали своими ушами, описывали, насколько возможно было нам понять, глубину и высоту истинного покаяния. Приводим здесь немногое из этих поучений.
Покаяние, то есть изменение ума, начинается с просьбы о прощении грехов у Бога. Если далее человек не повторяет то, в чем каялся, то достигает с помощью благодати Христовой «даже до третьего неба» (2Кор. 12, 2) и слышит неизреченные и непостижимые глаголы, и поучается в созерцаниях. Тот, кто испытывает это, не в состоянии пересказать и истолковать тем, кто непричастен этой благодати. «В теле ли, вне ли тела – не знаю» (2Кор. 12, 2). Эти слова относятся не только к Павлу, но ко всем пламенно кающимся. Сокрушенный и смиренный дух человека, со всей любовью жаждущий Спасителя Христа, пленяется и бывает восхищен Им, и человек сам не понимает, где он и что с ним. Как говорил наш приснопамятный Старец, тогда безмолвствуют чувства и ум не способен думать, но находится в совершенном изумлении. Когда же человек приходит в себя, возвращается в материальную плоскость, то и тогда может выразить или описать пережитое состояние весьма приблизительно, если вообще это бывает возможно. Апостол Павел писал коринфянам, что он «был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор. 12, 4), поскольку «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2, 9). Мы лишь отчасти знаем и понимаем то, что находится по ту сторону чувственного мира.
Отцы наши говорят, что зрение своих грехов есть величайший дар Божий, который выше любых высоких созерцаний. Когда мы осознаем нашу внутреннюю тьму, когда открывается нам все безобразие и отвратительность греха, тогда и Божественная благодать подает помощь и удостаивает своего утешения.
Святой Исаак говорит о разных видах утешения и благодатной помощи, которая посылается особенно тем, кто долготерпит в продолжительных искушениях. «Когда захочу встать для совершения службы Божией (молитвы), Бог позволяет мне совершить одну славу[12], а что до остального, то, если буду стоять три дня, в изумлении пребываю с Богом, и нимало не чувствую труда». И, продолжая свое слово, авва Исаак рассказывает следующее: «…стоял [я] на дворе келий моей, между тем как солнце было еще высоко, [и,] начав службу, только в продолжение первой славы совершал оную с сознанием, а после того пребывал в ней, не зная, где я, и оставался в сем положении, пока не взошло опять солнце в следующий день и не согрело лица моего. И тогда уже, как солнце начало сильно беспокоить меня и жечь мне лицо, возвратилось ко мне сознание мое, и вот увидел я, что настал уже другой день»[13]. Возможно, кто-то подумает, что такие подвиги могли совершать только древние отцы. Но «вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8) Господь дает Свою благодать и сегодня всем, кто желает подвизаться.
Блаженный старец Иосиф Исихаст говорил нам, что в конце изнурительных трудов благодать посещает подвижника явным образом. «И у меня, – рассказывал он, – когда искушения умножались, чтобы подорвать мои силы, неожиданно приходила помощь, которая соответствовала тяжести искушений. Как у Давида Псалмопевца: «По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою» (Пс. 93, 19). Однажды Ангел Господень преподал мне Божественное Причастие, в другой раз Господь на Кресте напомнил мне о терпении скорбей, и сладчайшая Владычица наша часто утешала меня, являясь Сама по Своей материнской заботе, которую особенно проявляет к нам, святогорцам. О, как радостно было слышать Ее сладчайший голос, обещающий мне спасение!».
Благодать, которая происходит от покаяния, привлекает душу к Богу, пленяет ее Божественным светом. Вначале он не такой сильный, но теплота его, которая есть любовь, постепенно согревает сердце. Тогда человек переживает в себе двойственное чувство. С одной стороны, он охвачен страхом, даже ужасом, чувствуя свою сильнейшую вину перед Богом, а с другой – его переполняет до того неизвестная благодать присутствия Божия. Страх возрастает, потому что благодать отверзает очи ума и его нечистота открывается во всей своей неприглядности. Человека утешает ощутимое присутствие Божественной любви, но он не может сдержать слез, которые свидетельствуют об искреннем раскаянии и возвращении его из «дальней стороны», где он расточил «отцовское наследие» (Лк. 15, 11–32). Часто этот ужас перед сознанием своей греховности становится таким сильным, что возникает ненависть к самому себе и положительное отвращение к страсти, которая является причиной отлучения от возлюбленного Бога.
«Если кто приходит ко Мне и не возненавидит … и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26). Это острое чувство ненависти, которое вызывается благодатью, умножает молитву и становится подобным огню. Тогда душа, хоть и страшится смерти, но уповает на Спасителя Христа. Подобные состояния – не плод человеческих усилий, а дар человеколюбия Божественной благости. После этой божественной встречи удивительный мир приходит в душу и царствует чувство полноты присутствия Божия во всем.
«Даждь кровь и приими Дух»[14] – говорит Петр Дамаскин. А святой Максим Исповедник свидетельствует: «Верующий Господу имеет страх, имеющий страх смиряется, смиряющийся делается кротким, кроткий соблюдает заповеди, соблюдающий заповеди очищается, очистившийся просвещается, просвещенный же таинствами удостаивается уневещения Жениху Христу»[15]. «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь» (Мф. 7, 14), и значит, необходим скорбный подвиг, чтобы освободиться от страстей, которые заслоняют свет. Многолетний опыт наших отцов свидетельствует об этом со всей достоверностью. Бог «не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем. 1, 4). «Себялюбие есть начало всех страстей, а конец их – гордыня. Себялюбие есть неразумная любовь к телу. Отсекший эту любовь отсекает вместе с себялюбием и все страсти, происшедшие от него»[16]. Себялюбие губительно для всех, особенно же сильный вред наносит оно молитве, ибо только к смиренному сердцу приближается благодать.
Древние и новые боголюбцы, просвещаемые благодатью, давали различные имена Пресущественному Богу, обозначающие Его Божественные свойства или проявления, такие как Свет, Истина, Благость и т. д. Есть еще иные определения, которые дает Себе Сам Господь: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Это свидетельство очень важно, и потому подвижники, начиная с древних веков, понимали смирение не как простую добродетель, но как черту Божественного характера, особенность Его Личности. «Те, которые Христовы» (Гал. 5, 24), должны быть похожи на своего Отца, чтобы свободно войти в Царство Божие. Иначе они будут изгнаны, как незаконнорожденные, страшными словами: «не знаю вас» (Мф. 25, 12), поскольку «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6; Притч. 3, 34). Гордость – это зловещая тьма, противница Божественной благости, начало всякого зла, корень всякого бедствия, сеятель ненависти, тело смерти. От нее рождается пагубный эгоизм.
Христос есть «Свет, и Истина, и Жизнь» (Ин. 8, 12; Ин.14, 6). Когда этот истинный Свет нас обнимает, тогда мы чувствуем Его любовь, Его премудрость, Он открывается нам как абсолютная Истина, и вместе с неописуемой радостью мы обретаем ощутимое знание как состояние нашего духа. Он Сам сказал о Себе: «Аз есмь истина» (Ин. 14, 6), и об этом засвидетельствовали Отец и Святый Дух. Но полного понимания этого богословского определения нельзя достигнуть только через слышание. «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7, 21). Слово Божие, сокровенное в заповедях Его, открывается подвизающимся в молитве и покаянии.
Чем больше стараемся о соблюдении заповедей, тем больше просвещается и расширяется наш ум. «Ты заповедал еси заповеди Твоя сохранити зело» (Пс. 118, 4). «Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим» (Пс. 118, 103). «Светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим» (Пс. 118, 105). В хранении заповедей и терпении скорбей заключается наш жизненный крест, и блажен, кто с готовностью принимает его тяготы. Тот, кто подъемлет свой крест, – переносит с терпением всевозможные напасти, ибо воспринимает их как посещение Небесного Отца. На кресте завершается христианский путь, и там же происходит встреча твари с нетварным Божеством.
Для нас, терзаемых насилием низких страстей и лукавых духов, как единственный спасательный круг остается непрестанное обращение к Могущему спасти: «Ускори и поспеши, яко милостив, в помощь нашу, яко можеши хотяй»[17]. Господи, «воздвигни силу Твою и прииди во еже спасти нас» (Пс. 79, 3). Нетварная Божественная благодать Господа нашего, подобно заботливой матери, пребывает рядом с нами и не только спасает от несчастий и страшных бедствий, но и утешает дух наш сладостью своего присутствия, и исполняет нас мужеством для новой борьбы.
В бедах и различных испытаниях расширяется наш дух и умножается духовное знание. «В скорби распространил мя еси» (Пс. 4, 2). Когда добрая привычка долготерпения в испытаниях укрепляется, тогда Бог попускает более суровые искушения для нашего совершенствования. Об этом свидетельствует святое речение: «Блажен человек, егоже аще накажеши, Господи, и от закона Твоего научиши его» (Пс. 93, 12). «Согрешившему невозможно, – говорят отцы, – избежать грядущего суда без добровольных трудов или без невольных бед здесь»[18]. Первая и самая значительная польза от испытаний – это происходящее от них смирение, посредством которого сокрушается омерзительный идол эгоизма и божественное знание приближается к уму. Дерзнем назвать этот идол «мерзостью запустения, …стоящей на святом месте» (Мф. 24, 15). Нет более действенного фактора, чем различные скорби, как вольные, так и невольные, которые приводят ум к смиренному мнению о себе. Бессилие ума в испытаниях учит его на деле, насколько он ничтожен и низок. Тогда становится ясен смысл слова Господня: «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5), и таким образом ум с помощью благодати переносится в истинный мир вышнего Царства.
Вторая польза, происходящая от испытаний, – более глубокое познание Промысла Божия о Своих созданиях. Эти испытания, во многом скорбные и трудные, – лишь необходимые лечебные средства, при помощи которых Божественная благость удерживает в равновесии нашу природу, склонную к падению и отступлению. «Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром» (1Кор. 11, 31–32). Когда мы осознаем, что необходимо пройти «сквозе огнь и воду» (Пс. 65, 12) многообразных искушений, чтобы уразуметь жалкое состояние ураненного человека и всего человечества, тогда родится в нас истинное понимание всеобщего падения и, далее, воскресения. Человеколюбивое Божественное домостроительство, плод Отеческой любви и заботы, вводит нас в познание этой Божественной любви, ибо, действительно, «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12, 6).
И боголюбивые люди столь же милосердны к ближним, «как и Отец их милосерд» (Лк. 6, 36)! Дух Святый, как учитель и воспитатель, передает общечеловеческую боль в души боголюбцев, поскольку они причащаются нетварной Божественной благодати, которая держит адамов груз всего человечества.
Однако вернемся к рассуждению о смысле креста. Крест был похвалой Павла[19] (Гал. 6, 14).– Перев., на нем одном Апостол утверждал свое духовное существование, в нем имел основание веры, надежды, похвалы. Крестным путем шли все, которые «распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24). Цель Божественного самоумаления (кенозиса) заключалась в том, чтобы противопоставить той любви к наслаждениям, которая привела к падению, иную любовь, которая выражается в добровольном перенесении скорбей.
Самоумаление Бога Слова, однажды совершенное ради любви к нам, не оставило места толкам и сомнениям. Первоверховный апостол Петр красноречиво замечает: «как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью» (1Пет. 4, 1). Итак, не следует ли из этого, что первый долг всякой разумной личности – всецело возлюбить Бога как Бога, то есть как своего Создателя и Господа? Этот Бог стал преобразователем и восстановителем падшей человеческой природы и вознес Свое создание не только превыше всякого места и достоинства, но и «превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени» (Еф. 1, 21)…
Приняв человеческое естество, наш Господь, сладчайший Иисус, отнял у нас любой предлог для свободного выбора или другого предпочтения, и мы являемся «добычей» Его любви. Мы должны по всему возлюбить Его, «потому что Он прежде возлюбил нас» (1Ин. 4, 19). Итак, если мы иного Бога не знаем, «разве Господа нашего Иисуса Христа, и Того распятого» (1Кор. 2, 2), не является ли безусловным долгом для нас терпение в скорбях? Вот почему «те, которые Христовы» (Гал. 5, 24), всегда распинали себя, «чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп. 3, 10–11).
Троичность Божественной сущности является центром богопознания: «Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» (1Ин. 5, 7), и одно Лицо свидетельствует о другом. Это свидетельство простирается и на нашу природу. Господь вверил Своим ученикам дело благовествования о Нем: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне; а также и вы будете свидетельствовать, потому что вы сначала со Мною» (Ин. 15, 26–27). Это свидетельство любви, свойственное разумным личностям, которые по своей природе не живут обособленно, но общаются с себе подобными и свидетельствуют друг о друге. Потому и Создатель наш сказал вначале, что «не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2, 18).
Насколько мы через веру и послушание исполняем Божественную волю, настолько возрастает в нас Божественное просвещение. Истинное покаяние вместе с молитвой из глубины души приводит нас к общению и соприкосновению с нетварной Божественной благодатью, которая являет нам образ Божественной действительности. Что же удивительного в том, что мы благодатью обретаем в себе познание Того, по образу и подобию Которого изначально было создано наше естество? Это познание нас онтологически преображает к усвоению Божественного свойства, поскольку «тем, которые приняли Его, …Он дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1,12). Разве не является закономерным то, что чада наследуют характер отца? А чада Божий наследуют главнейшее Божественное свойство – любовь, которое сразу проявляется в душе принявшего Божественный свет. Союзом любви верующий соединяется с ближним и доводит до полноты свое свидетельство. Таково и свидетельство отцов наших, которое они «объявили, и не отреклись, и объявили» (Ин. 1, 20) об истине и Божественных обетованиях и обо всем Божественном откровении, и не скрыли от чад и братий своих, от нас, что они слышали и видели, чтобы личное их свидетельство было для нас несомненным и соделало полным наше упование.
Согласно частичному откровению[20], человек сотворен «по образу и подобию Божию» (Быт. 1, 26). Что это означает? Это означает, что в человеческой природе заложена способность к уподоблению своему Создателю. Значит, и чувство существования некоего Абсолюта – врожденное в человеке. С помощью этого чувства человек узнает Бога, когда приближается к Нему посредством благодати. Через просвещение благодатью, которая дает нам возможность приблизиться к Богу, малый человеческий дух начинает видеть Бога «как Он есть» (1Ин. 3, 2), но всегда в меру своих возможностей. Конечно, глубина сего таинства не может быть исчерпана нашими немногими словами, но это истинно так.
Однако продолжим наше слово о покаянии. Покаянная молитва и рождающиеся от нее горячие слезы возвращают удалившуюся благодать Божию, посредством которой совершается очищение от грехов. «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1Ин. 1, 8). Покаяние, осознание своей греховности предпочтительнее всякого другого состояния, потому что тогда мы пребываем в Божественной истине. Чем глубже мы чувствуем наш грех, чем больше осознаем его как язву смерти, тем усерднее припадаем к ногам Божиим с болезненной молитвой. Эта молитва порой освобождает нас от власти времени и пространства, чтобы мы почувствовали себя совсем иначе. В таком состоянии ум просвещается и входит в область Божественных созерцаний. Иной раз он созерцает, другой раз посвящается в тайны Божественного творчества и всеобщего спасительного Промысла, зрит, как удерживающая сила Бога Слова все сохраняет и поддерживает в равновесии. «Яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси» (Пс.103, 24). Таинство таинств! Не сама собой образовалась материя и не от каких-либо условий и причин, но Бог Слово образует все согласно Своей воле.
«Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему» (Ин. 14, 26), чтобы мы мыслили, как Он, любили, как Он, потому что в этом заключается смысл евангельских заповедей. Об этом свидетельствовали и Апостолы, и богоносные отцы во все времена. «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас. Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14, 15–17, 19–21). «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих; слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца. Сие сказал Я вам, находясь с вами. Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14, 23–26).
Воспоминание этого евангельского отрывка утешает и ободряет. Здесь указан всеобщий путь, ведущий к полноте этого благословения, которым преображается человек, «как от Господня Духа» (2Кор. 3, 18). «И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного» (1Кор. 15, 49). Познание Святаго Духа мы получаем и через церковное Предание, от отцов наших, а также от действий благодати, которая посещает нас, когда мы находимся в покаянии.
«Утешитель… напомнит вам все» (Ин. 14, 26). И снова: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23). Когда осуществилось «вселение» Бога в человека – что это, как не полнота обожения, которое является венцом нашего ожидания? Как говорит Павел: «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов» (1Кор. 2, 12, 16). Исполняя Божественные заповеди, мы восходим на ступень родства с Самим Создателем, и Бог открывается нам «как Он есть» (1Ин.3:2). Когда соблюдение Божественных заповедей, в которых выражается воля Божия, становится единственной целью нашего бытия и «смертное поглощено бывает жизнью» (2Кор. 5, 4), тогда нам передается познание Бога. «Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного» (1Ин. 5, 20).
Нарушение заповеди становится причиной падения, которое есть разлучение человека с Богом и со «всем, что Божие». Бог принимает наше покаяние и возвращение к Нему, и покорность Божественной воле, восстанавливая нарушенную связь с Его любовью и святостью. Лучший образ покаяния – это, согласно отцам, теплые слезы, которые струятся от боли сердца, чувствующего свою тяжелейшую вину перед Богом и предательство по отношению к Его Отеческой любви. Если эти слезы не иссушит превозношение или нерадение, они из горьких благодатью Божией превращаются в духовные и утешительные, подобно тому, как на месте опавших соцветий вскоре появляются плоды.
Чувство, что «времени уже не будет» (Откр. 10, 6), – и это плод памяти смертной. Оно усиливает наше беспокойство для скорейшего примирения с Богом, от страха, как бы не настиг нас конец прежде, чем Господь услышит наш вопль и пошлет Свою милость. После покаянных слез появляется таинственным образом ощущение любви Божией, которое не зависит от наших мыслей и рассуждений, или от какого-либо внешнего действия, но приходит как взыскание погибшей души, или, скорее, как возвращение заблудшего в свой дом. Тогда в человеке пробуждается и настоящее сострадание к ближнему, он чувствует чужую боль как свою и хочет плакать о всем мире, и желает взять на себя, если возможно, всю человеческую боль, чтобы всем стало легче терпеть.
Явления, о которых я рассказываю, могут показаться странными для тех, кто судит о них только понаслышке. Сказал Господь: «и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32). В описанном мною состоянии действует Сама Истина, Бог, – не как научная или философская истина, но как нечто превосходящее всякую человеческую мысль. Эта Истина – не абстрактное размышление или математическое уравнение, но ЛИЧНОСТЬ. Она есть от начала Сущий, безначальный Бог, Который открылся через «Аз есмь». Истина – это Отец, Сын и Дух Святый. Тварная мысль не может постигнуть при помощи своих понятий и представлений непостижимую сущность бытия Бога. Мы можем лишь веровать и ощущать как абсолютную истину блаженную Троицу Божественных лиц. И как Бог есть ТРОИЦА и одновременно ЕДИНИЦА, Три Лица «во Едином Существе»[21], так и человек по Божественному замыслу должен стать человеком «во множестве ипостасей», дабы он жил не только для себя, но и для других. «Мы должны полагать души свои за братьев» (1Ин. 3,16). Также: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (1Кор. 10, 24), «носите бремена друг друга» (Гал. 6, 2). Святая Троица, Бог любви, не замыкается в Самом Себе, но живет в возлюбленных Своих. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13). Иисус наш, «возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13, 1). Любовь же заключает в себе самоумаление[22]. Обучая такому самоумалению учеников, Господь говорит: «Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Мф. 23, 11–12). Значит, какая здесь мысль? Кенозис, который является неотъемлемой частью Божественной любви, требуется и от нас. Его может заменить покаяние, поскольку по любви Божией кающийся достигает крайней степени смирения и самоумаления и находит в этом радость, так как становится причастным самоистощанию Бога Слова, Который ради нашего спасения «смирил Себя» (Флп. 2, 8), став человеком, и, не имея греха, Своими страданиями освободил нас от разрушения и смерти, и ввел нас в Свое вечное Царство. Этот Бог в Своей вечной Божественной славе есть действительная и абсолютная Истина. Он есть та Истина, которую мы ищем. Чтобы она открылась нам, необходимо, чтобы Он Сам вошел в нас и чтобы мы всем своим существом соединились с Ним. Но это не происходит само собой, автоматически, недостаточно также и одного нашего согласия.
Человек, как существо тварное, не может самостоятельно обрести истину, потому что она есть исключительно дар Создателя человеку без принуждения и насилия над его волей. Итак, здесь необходимо согласное взаимодействие двух произволений, Божественного и человеческого. Человеческое произволение, подобно Божественному, должно быть благим, чтобы оба сотрудничали и оба созидали, но, опять-таки, это Бог дарует благое произволение способным вместить, поскольку «всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов» (Иак. 1, 17). Господь побуждает нас, говоря: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33). Это означает, что в первую очередь, прежде всех дел, нужно искать познания истины, а затем уже обращаться к своим земным обязанностям. Искание правды Божией – это суровый путь. Пророк Давид говорит: «за словеса устен Твоих аз сохраних пути жестоки» (Пс. 16, 4). И еще: «В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16, 33). Мы сами подтверждаем из опыта наших отцов, что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2Тим. 3, 12). Если мы исповедуем Христа как равного Отцу, и значит, как Бога и саму Истину, мы должны следовать Ему всякий раз, когда стоим на пути выбора и решаем жесткую дилемму, о чем Он Сам говорит: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26–27, 33). Подвиг исповедничества Господь сравнивает с муками рожающей женщины: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16, 21–22). Терпящим до конца по Божественному определению даруется ощутимо Божественная благодать, как трудящимся дается жалование, и в этой полноте благодати, которая называется у отцов «опытом Божественного восприятия», «радости нашей никто не отнимет у нас». Не мимолетное, а постоянное присутствие благодати во всем бытии человека святые отцы называют «чувством в Боге». Когда это бывает со внимательно кающимися, то открывается их уму смысл креста, злострадания[23] и настоящего самоотвержения. Тогда приходит понимание, что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2Тим. 3, 12). Тогда открывается и это: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас» (Мф. 5, 44). Этот исповеднический путь христианина кажется суровым для тех, кому неведом истинный смысл креста. И это, пожалуй, и есть то жесткое слово, из-за которого «многие отошли от Иисуса и уже не ходили с Ним» (Ин. 6, 66). «Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова[24] Важно то, что слово Господне кажется не просто странным, но именно жестким, трудным для исполнения. – Перев.! Кто может это слушать?» (Ин. 6, 60)
До тех пор пока человек находится на первой, предварительной ступени «деятельной веры», ему кажутся странными слова и предписания вышеестественного самоотвержения: что он целиком и полностью должен пожертвовать своей душой (то есть своей личностью), чтобы ее спасти, согласно слову Господню. Но когда Божественная благодать его поднимает на вторую ступень, ступень «созерцательной веры», которая есть плод «опытного познания Бога», тогда он не только твердо хранит терпение и самоотвержение, но сам стремительно и с ревностью бросается в море искушений, что нам напоминает слово великого отца, преподобного Иоанна Лествичника, который характеризует такого подвижника как «вызывающего демонов на брань»[25]. Кто сегодня убедит христиан осознать, что «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14, 22)?
Вернемся к самому началу, к первому слову Господа во время явления Его народу: «Покайтесь» (Мф. 4, 17). Покаяние не требуется тем, кто с точностью сохранил обеты крещения. Но тот, кто нарушил хотя бы одну из наименьших заповедей, должен принести покаяние вместе со своими собратьями. И поскольку не может быть и речи о чьей-либо безгрешности «кто бо чист будет от скверны? никтоже, аще и един день житие его на земли» (Иов. 14, 4–5), покаяние становится непреложным долгом каждого из нас и превосходнейшим занятием.
«Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят… Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святаго просящим у Него» (Лк. 11, 10, 13). Ободряющие слова Господа о том, что все ищущие и просящие будут услышаны, дают нам силы для непрерывного и настойчивого покаяния. Отцы говорят, что именно через покаяние исполняются Божественные обетования, и оно справедливо называется величайшим даром Божественного человеколюбия человеческому роду. Но что это за коварный враг, который неизменно противится этому благословению Божию? Это та внутренняя болезнь, которая является пагубой и преградой для идущего к вратам жизни, потому что Бог отвращается ее мерзости. Это гордость, тьма внешняя, где живет падший денница, это мрак кромешный, в который после грехопадения погрузился человек. «Бог гордым противится» (Иак. 4, 6) – Он противится тем, кто упорствует в отрицании божества Спасителя нашего Христа, кроткого и смиренного сердцем. Согласно слову Писания, «гордии законопреступоваху до зела» (Пс. 118, 51). То есть те, кто погрузился в эту демоническую тьму, полностью изменяются, по закону искажения[26], и, словно от чар некой мифической Кирки[27], теряют человеческий облик и превращаются в зверей. Те, кто подпал действию этого закона, нуждаются во многих молитвах святых отцов до тех пор, пока не обратятся «от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу и не получат прощение грехов» (Деян. 26, 18).
Кто познал на опыте Божественную любовь, еще издалека чувствует тлетворный дух той отвратительной страсти, которая называется гордостью. Гордость разлучает человека с Богом, и человек впадает в страшный эгоизм. Так он навсегда может остаться за пределами соединяющей всех любви Христовой. Лишь одной этой богоненавистнической страсти достаточно, чтобы уничтожить человека, как прежде она низринула бесплотных и светлых Ангелов. Гордость – корень и начало многочисленных бед, которые душат измученное человечество. Гордость – это хребет «ветхого человека», «тело смерти» (Рим. 7, 24), это «мерзость запустения, стоящая на святом месте» (Мф. 24, 15). Если это чудовище не будет низвергнуто и изгнано из души, Божественная благодать никогда не приблизится, чтобы принести Божественное просвещение и то, что последует за Божественными дарами, – воскрешение человеческого естества.
Говоря о покаянии, мы решили особо отметить эту страсть, которая приводит к совершенному искажению образа Божия в человеке. Только через покаяние нас исцеляет и спасает благодать Христова. Когда же страсть возобладает, она препятствует Божественной благодати действовать в нас, ибо, будучи неразумной и противоестественной, она представляет собой движущую силу греха, а мы знаем, что Бог «не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем. 1, 4). Что касается гордости, то она не просто наносит вред, она способствует окончательному и полному разрушению образа Божия и естества. Как пример – изобретший и пустивший ее в дело сатана.
Спаси нас, Господи Иисусе Христе, крепкое Спасение от этой погибели, и дай нам помысл смиренный, по Твоему подобию, яко Твое есть Царство, и сила, и власть во веки.
Итак, выше мы отмечали, что причины нашей греховности – это страсти, и самая злейшая из них – эгоизм[28]. Он и один представляет собой огромную вражескую силу против истинной жизни. Но Своей Божественной премудростью Господь упразднил развращающее действие греха определив для каждой язвы и подходящее лекарство – соответствующую добродетель. «Блаженны нищие духом» – смирение против гнева и ярости, «блаженны плачущие» – слезы для искупления нашей порочной и расточительной жизни, «блаженны милостивые» – милосердие против алчности и жестокосердия; «блаженны чистые сердцем» – чистота против безнравственной и распутной жизни; «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» – Он Сам обещает встречу лицом к лицу и вознаграждение. «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5:3–11) – это якорь надежды и утешения в нашем подвиге исповедничества, потому что, «если Меня гнали – говорит Господь, – будут гнать и вас» (Ин. 15, 20) и причинять вам зло, но обо всем этом «радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 12).
«Кто премудр и сохранит сия и уразумеет милости Господни» (Пс. 106, 43)? Господь Своими указаниями начертал наш истинный путь на земле, и всем уже известно, куда идти. Перед нами стоит задача, чтобы жить в покаянии, ибо тогда мы соблюдаем и слова Божии, а значит, пребываем в Его любви: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин. 14, 21). Поскольку «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы» (Лк. 12, 2), еще больше возрастает наша ответственность, потому что после нашего исхода мы представим на суд всю нашу жизнь вместе с ее подоплекой – или хорошей, или лукавой. «Но каждый смотри, как строит. Каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (1Кор. 3, 10, 13). Вся наша земная жизнь, от рождения до гроба, будет явлена на Суде Божием без всякого покрова. Тогда откроется все ее безобразие, если оно не было изглажено искренним покаянием. Только через жизнь во Христе освободились от закона греха и смерти все, «водимые Духом Божиим, и они суть сыны Божии» (Рим. 8, 14).
Через покаяние мы переносимся в другую сферу мышления, потому что изменяем образ ветхий, перстный, на образ небесный, «чтобы смертное поглощено было жизнью» (2Кор. 5, 4). Крещение[29] покаяния обращает нас к добродетельной жизни: «как предавали мы члены наши в рабы нечистоте и беззаконию, так ныне представим члены наши в рабы праведности на дела святые» (Рим. 6, 19). Действенное покаяние – это лествица добродетелей, и восхождение по ней является нашей главной задачей. «Уклонися от зла и сотвори благо» (Пс. 33, 15) – это первая ступень покаяния. Начало всякого доброго дела есть страх Божий, который, как мы упоминали выше, является плодом веры. Первые шаги к доброделанию – это пробуждение ума к памятованию о Боге и отвращение от старых воспоминаний, которые связаны с соблазнами. Если удержит в себе ум память Божию, то скоро приводится к духовной нестяжательности[30] и содействует человеку в терпении, которое есть жилище добродетелей.
«Представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые» (Рим. 6, 19) – здесь имеются в виду как телесные, так и душевные члены. Душевные члены – это наши чувства, посредством которых нас пленяет грех. Когда мы приносим в жертву свободу ума, утесняя его, тогда ум подчиняет чувства на служение согласно естеству и Божественная благодать появляется и утешает нас. Причиной рассеяния ума служат многоразличные помыслы, телесные же чувства пленяются предметами и веществами. «Душа, имеющая в себе страх Божий, не боится чего-либо такого, что вредит ей телесно»[31]. Уклонение от того, что увлекает в беззаконную жизнь, является непреложным правилом. Поэтому каждый человек должен разумно планировать свое существование.
Нестяжательность и воздержание должны определять всю нашу жизнь, ибо от них рождается благодушное терпение скорбей, молитва и богомыслие. О необходимости уклонения от соблазнов говорит и великий отец наш Диадох, епископ Фотикийский: «Душа, не освободившись от мирских забот, ни Бога не возлюбит искренно, ни диаволом не возмерзит, как достойно»[32]. Это начальное делание, которое мы описываем, согласно учению наших отцов, всегда предшествует созерцанию[33]. Практическое делание, «практика», заключается в соблюдении заповедей и телесных трудах: посте, бдении, молитве, послушании, смирении, незлобии, в заботе о ближнем и злострадании. Если благодатью Христовой мы это сохраним, то изымаемся от неразумной, противоестественной жизни, полной недостатков и излишеств[34], и возводимся на вторую ступень, которая именуется «очищением». Здесь страсти перестают пленять чувства и остается только естественная надобность, но и та низводится до минимума добродетелью нестяжания. Это достижение есть дар благодати, а также и победа ума, который умело понудил чувства на служение естественным потребностям и отсек безрассудные желания и расточительство. С этой ступени и начинается восхождение подвизающихся.
Поскольку ум, как мы упоминали выше, достиг своего правильного служения, привел в порядок чувства и установил контроль над страстями, то он получает в награду просвещение благодатью и очищение. Ибо как чувства осквернились через подчинение страстям, так и ум через страстные представления и образы стал нечистым в помыслах, а значит, связанным и слепым. Когда же благодать просветит его, он получает очищение, просвещение и освобождение. И тогда, о тогда!.. Блажен и треблажен тот ум, ибо, согласно убеждению наших отцов, он «видит дальше демонов». Человеческий ум по своей природе имеет возможность большего просвещения, потому что у него есть и собственный свет, кроме света благодати, чтобы рассуждать и чувствовать издалека, что лукавые духи замышляют против него. На этой ступени верующему предстоит более утонченный подвиг, ибо борьба здесь по большей части мысленная, и результат ее очень важен. Поскольку ум начал видеть и, значит, познавать, что «откуда приходит и куда уходит» (Ин. 3, 8), уже нельзя оправдать его за неисполнение долга, и, стало быть, он следит за состоянием совести со вниманием. Вот что говорит, слово в слово, великий отец наш Исаия Отшельник: «Станем же, возлюбленные, в страхе Божием, храня и соблюдая практику добродетелей; не давая претыкания совести нашей, но внимая себе в страхе Божии»[35]. Как на первой ступени практического делания мы старались не согрешать делами и чувствами, таким же образом и сейчас будем соблюдать ум наш от неприязненных и греховных помыслов. Здесь необходимо сделать одно указание, чтобы кто-либо не испугался, если в его воображении будут появляться греховные образы помимо его воли. Всякая вещь, которая приходит в соприкосновение с нами, появляется в уме как образ, и от нашего намерения не зависит, чтобы появлялось лишь то, что нам предпочтительней. Как глаза, когда они открыты, охватывают все, что находится в поле зрения, так и в ум наш входит всякая идея и мысль из внешнего пространства. Таким образом, как простые прилоги, проходят на «экране» ума различные греховные образы. Но после прилога начинается контроль и ответственность с нашей стороны. Нужно пугаться не того, что внезапно в наш ум вклинились греховные мысли, но нашего отношения к ним. «Дщи Вавилоня окаянная, …блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136, 8, 9). Прилоги – это младенцы Вавилонские. И блажен, кто от самого рождения их сокрушает их о камень; «камень же этот – Христос» (1Кор. 10, 4).
После прилога следует сочетание, или собеседование, с помыслом, затем согласие с ним или отрицание его – да или нет, потом борьба и за ней – осуществление задуманного на деле. От ума зависит успех этого делания, то есть оправдать или осудить намерение человека, показать его боголюбцем и исповедником или грешником и предателем. Поэтому еще в Ветхом Завете сказано: «Больше всего хранимого храни сердце твое» (Притч. 4, 23). Мыслительную способность Писание иной раз называет умом, иной раз сердцем, иной раз духом, и все эти наименования обозначают одно и то же понятие, связанное с духовным миром человека.
Средством борьбы с беспорядочностью помыслов служит беспопечение, с помощью которого мы удаляемся от многочисленных лиц и вещей, то есть от соблазнов. Поскольку это совершается ради заповеди, то благодать умножает желание[36] и память Божию. Когда они достаточно возрастут то рождают ярость и гнев против любого помысла, всеваемого врагом, и эта надежная защита умножает Божественный страх, который, в свою очередь, вызывает чувство любви Божией. В этом подвиге особенно необходима молитва, настойчивая и многотрудная, со смирением и сокрушением сердца, ко Господу нашему, «единому могущему спасти». Если бы мы действительно «воутрия избивали вся грешныя земли» (Пс. 100, 8), то есть прогоняли греховные помыслы в самом начале их появления, через возражение и молитвенное призывание Господа, они сразу бежали бы прочь, едва успев родиться. Это и есть оружие в «невидимой брани». Лукавый диавол, как бесплотный ум, не может другим способом обольстить душу, кроме как посредством воображения и помыслов, и если мы сразу избавляемся от его прилога, то освобождаемся от борьбы и возможного поражения. Другое делание, полезное в нашем духовном подвиге, есть память смертная: она, как зеркало, представляет нам ту неизбежную реальность, которая постигла всех наших предшественников и которая в короткое время ожидает и нас.
Конец ознакомительного фрагмента.