Баграм
12 ноября 1987 года группа самолетов из шестнадцати экипажей, взлетев с аэродрома Шинданд, приземлилась на аэродроме Баграм.
В то время по интенсивности и тяжести боевых действий каждый город Афганистана, где находились советские войска, в армейских байках получил свои названия. Баграм называли Восточный фронт, Кандагар получил название Польша, а Шинданд прозвали Францией. Откуда пошли эти названия, никто объяснить не мог. Следует предположить, что Баграм, откуда шла прямая дорога к ущелью Панджшер, где шли кровопролитные бои, по тяжести этих боев солдатская молва признавала за Восточный фронт. В Польше поляки оказали вермахту сопротивление, они держались целый месяц, поэтому Кандагар прозвали Польшей. Шинданд прозвали Францией: мол, прошли, как Гитлер по Франции, за одну неделю.
Названия были чисто условными, потому что бои шли на территории всего Афганистана, и кровь лилась в каждом бою.
Прилетевших в Баграм пилотов разместили в двух комнатах кирпичного здания, которое все называли гостиницей. Звезд на этом отеле не было, но были две комнаты, в которых и разместились летчики. Рядом с гостиницей находилась вышка руководителя полетами, оборудованная громкой связью, поэтому летный состав всегда был в курсе обстановки в воздухе.
Инженерно-технический состав нашел приют в здании командно-диспетчерского пункта. Там не было домашнего уюта, но жить без комфорта и удобств тоже можно. На войну приехали, и мы не американцы, чтобы требовать теплый туалет, бар и публичный дом.
В столовую ездили в кунге, установленном на списанную санитарную машину, которую прозвали Таблетка. Хочу заметить, что с чувством юмора на войне было все в порядке. Упитанного кота в санчасти звали Гепатит, как самую нежелательную болезнь, после которой не рекомендовано употреблять спиртное. Самолет Ан-12, перевозивший погибших в Союз, называли Черный тюльпан. Товар по магазинам гарнизона развозила машина-развалюха, прозванная Санта-Мария. Автобус для подвоза пилотов к местам стоянки самолетов называли, как в книге «Золотой теленок», Антилопа Гну. Однажды командир попросил представителя тыла, присутствующего на постановке задач на предстоящий боевой день, подвести пилотов к самолетам, но тот ответил: «Движок текет!» Какой-то остряк тут же поставил диагноз: «У Антилопы течка!» Юмор воспринимался без обид, злого умысла не было.
Со временем своими руками сделали баню. Под котел для пара использовали башню из-под бронемашины, заполнив ее камнями, под бак с водой приспособили топливный бак самолета. Мочалки для бани сделали из пенополиуретана, которым были заполнены топливные баки самолета. Надо сказать, что лучших мочалок я не встречал. На стены бани пошли ящики из-под ракет и снарядов. Их заполнили глиной и камнями, и они отлично держали тепло. Одним словом, обжились.
Летчики жили пару месяцев в гостинице на аэродроме, потом моджахеды предприняли попытку диверсии по их уничтожению, когда летчики ночью спали. После этого летный состав перевели в гарнизон, где размещались все военнослужащие авиационного городка.
Без работы не сидели. Каждый день по четыре-пять боевых вылетов, а затем и ночью часто приходилось вылетать.
Первая трудность, с которой столкнулись пилоты при выполнении боевых заданий, отсутствие прикрытия со стороны истребителей. Дважды, когда самолеты возвращались с боевого задания, после нанесения бомбового удара по укрепленным пунктам моджахедов в районе населенного пункта Джелалабад, расположенного недалеко от пакистанской границы, сработала система предупреждения облучения «Береза», показывая, что самолеты находятся на прицеле противника. Сообщив о случившемся на командный пункт в Кабул, пилоты предприняли противоракетный маневр против захвата цели самолетами противника и с трудом вышли из зоны захвата. Ракета, выпущенная самолетом противника, пролетела мимо и поразила пиропатрон, выпущенный из тепловой ловушки (АСО). Подлетевшие истребители обнаружили самолеты противника, и те быстро ушли в сторону границы Пакистана.
После этого случая на задание вылетали только под прикрытием истребителей, которые обеспечивали нанесение ракетно-бомбовых ударов.
Действиями истребителей-бомбардировщиков полка руководил опытный пилот, старший штурман полка подполковник Бельдиев Юрий Николаевич.
После неудачного приземления с майором Рязановым на аэродроме Кабул, где у самолета Рязанова при посадке подломилась передняя стойка шасси, Юрий Николаевич поделился своими переживаниями того злополучного дня.
Возвращаясь после выполнения боевого задания на аэродром Баграм, выполнив бомбометание по укрепленному району моджахедов в Панджшерском ущелье, увидели, что на аэродроме вдоль взлетно-посадочной полосы загорелись дымовые шашки. Накануне на постановке задачи по нанесению ракетно-бомбовых ударов заместитель командующего армией полковник Руцкой, проводивший постановку задач, упомянул об этом, но никто не обратил на это внимания, никому в голову не пришло, что кто-то в период ведения боевых действий в горной местности отдаст команду, усложняющую посадку самолетов на взлетно-посадочную полосу. Дымовые шашки только начали разгораться, поэтому дым разошелся только в начале взлетно-посадочной полосы. Дав команду на посадку следующим сзади пилотам, вместе с ведомым майором Рязановым, Юрий Николаевич набрал высоту стал наблюдать, есть ли угроза применения противником средств противовоздушной обороны. После приземления всех самолетов стало ясно, что произвести посадку на свой аэродром не удастся. Дым лег на землю, закрыв весь аэродром. Остаток топлива позволял уйти на запасной аэродром, в Кабул. Оценив обстановку и доложив на командный пункт, попросил разрешение произвести посадку там. Получив разрешение, взяли курс на аэродром Кабул. На этот аэродром приземлялись впервые. Заход на посадку провели с крутой глиссады, с увеличением скорости с высоты двух тысяч метров, чтобы избежать поражения противником переносными зенитными ракетными комплексами (ПЗРК) и стрелковым оружием. Садились парой из-за малого остатка горючего. При посадке, на мокрой от дождя полосе, Рязанов попал под струю воздуха от приземлившегося впереди самолета, и его самолет пошел юзом по взлетно-посадочной полосе. Повезло. Самолет не взорвался. Летчик не пострадал.
Взаимопонимание с подразделениями сухопутных войск, которых проходилось прикрывать с воздуха, нашли очень быстро. После первых дней нанесения бомбовых ударов для поддержки сухопутных войск и десантников, в гости к пилотам с дружеским визитом заглянули офицеры подразделений сухопутных войск. Гостям на стол поставили спирт и закуску. После третьей рюмки разговор принял серьезный характер. Пилотам рассказали об особенностях ведения боевых действий в горах, о том, какую поддержку с воздуха ждут подразделения сухопутных войск, радиообмене между летчиками и пехотой, как мы их называли.
Если речь не шла о бомбовых ударах по площадным целям, а надо было работать по вызову «пехоты» в горных ущельях, где продвижение преграждали снайпера или орудия и крупнокалиберные пулеметы, то надо было осветить ущелье дополнительным светом, чтобы все огневые точки противника были видны как на ладони. Для этой цели подвешивались и сбрасывались осветительные бомбы, САБы. Они, как люстры, висели в воздухе несколько минут, освещая все ущелье. Противнику негде было спрятаться, и он попадал под огонь наших подразделений.
Если требовалось ослепить противника, применялись фотоавиабомбы, ФОТАБы, калибра от пятидесяти до двухсот пятидесяти килограмм, которые предназначены для создания вспышки при фотографировании объектов самолетами разведывательной авиации. Принцип действия, как при работе фотоаппарата с фотовспышкой.
При применении ФОТАБов пилоты предупреждали по связи офицера авиационного наводчика о сбросе такой бомбы и на какое замедление был поставлен на бомбе взрыватель, чтобы наши подразделения не попали под световую вспышку бомбы. Взрываясь, бомба на некоторое время ослепляла противника, что позволяло нашим солдатам сменить позиции для ведения боевых действий или передвинуться на более выгодную позицию. Применение таких бомб облегчает борьбу со снайперами, которых слепит вспышка сброшенной бомбы. Пилотам при сбросе ФОТАБов тоже приходилось прикрывать глаза защитными стеклами или выводить самолет после атаки с закрытыми глазами.
Пехота всегда была благодарна своим летающим ангелам и не забывала поздравлять нас с праздниками. Жаль, что праздников было мало!
На аэродром Баграм мне приходилось летать редко. Откровенно говоря, не любил туда летать. Вылеты на вертолете для обеспечения поисково-спасательной работы были сопряжены с большим риском. Лететь между гор по ущельям до места нанесения ракетно-бомбового удара и барражировать рядом с местом нанесения удара – удовольствие не из приятных. Возвращались часто с пробитыми пулями салонами вертолетов. Везло, и «косая» пролетала мимо, но в желудке леденело от страха. Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо, а страх – это защитная реакция организма.
Однажды пришлось присутствовать на постановке задач для авиационных подразделений. Задачу ставил заместитель командующего авиацией армии полковник Руцкой Александр Васильевич. В конце Александру Васильевичу задали вопрос, будет ли в районе Кандагара работать поисково-спасательная служба. Дело в том, что в районе Кандагара средствами ПЗРК были сбиты несколько вертолетов и лететь на верную смерть никто не хотел. Руцкой знал об этом и заявил всем присутствующим, что летчик, воспользовавшийся катапультой, приземлившись на землю, должен отстреливаться до последнего патрона, последний оставить для того, чтобы застрелиться.
Летчики так и поступали. В плен никто не сдавался, себя подрывали гранатой или ложились виском на ствол пистолета.
В то время мы не знали, что слова полковника предназначались для смелых и отважных парней, самого Руцкого они не касались!
Каждый вылет требовал от летчика высокого мастерства, заход на цель и бомбометание были сопряжены с большим риском.
Афганских моджахедов США начало снабжать оружием еще до ввода советских войск в Афганистан. Ко времени, когда полк прибыл в Афганистан, поставка американского оружия моджахедам была отработана. Переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» и «Стрела-2» широко применялись в Афганистане, особенно в его южных районах. Наносить ракетно-бомбовые удары с малых высот было запрещено, высота бомбометания должна составлять не менее четырех тысяч метров над поверхностью земли. Если учесть, что многие объекты для бомбометания на юге страны находились на высоте не ниже трех-четырех тысяч метров над уровнем моря, то высота при нанесении ракетно-бомбовых ударов должна составлять не ниже семи-восьми тысяч метров.
Особенность аэродинамических данных самолета Су-17 заключалась в том, что при бомбометании цели, находящейся в высокогорной местности на высоте четырех тысяч метров, удержать самолет на высоте восьми тысяч метров было трудно. Любая незначительная ошибка могла повлечь тяжелые последствия, и самолет сорвался бы в штопор, такое же могло случиться при выводе самолета из атаки на форсажном режиме, если цель находилась на высоте четырех тысяч метров над уровнем моря или выше. Пилоты это хорошо знали и старались не допускать ошибок при нанесении ракетно-бомбовых ударов, работая с больших высот.
На аэродроме Баграм при проверке авиационного оборудования самолета инженером по авиационному оборудованию инженерно-авиационной службы армии было установлено, что пилоты при проведении бомбометания высотных целей допускают нарушение требований командования о выводе самолета с высоты не ниже четырех тысяч метров над целями, при этом допускают нарушения скоростного режима, при котором самолет может свалиться в штопор. Это было действительно так, но летчики шли на риск из-за того, чтобы не сорваться в штопор, остаться живыми и долететь на своем самолете до аэродрома. Любые доказательства разбивались о непробиваемую логику инженера и воспринимались им как умышленное нарушение инструкции летным составом.
Обмануть инженера было невозможно, потому что все параметры полета самолета записывались бортовым регистратором полетных данных (Тестер-У3Л), который фиксировал 260 параметров полета самолета. Журналисты прозвали этот прибор «черный ящик», под этим же названием он проходит во всех средствах массовой информации. Почему прибор прозвали «черным ящиком», никто объяснить не может, прибор окрашен в оранжевый цвет.
Инженер пригрозил доложить о нарушении командующему армией и потребовать наказать виновных. Уезжая из полка, он добавил, что если ему докажут, что он не прав, то он прилюдно, при всех пилотах полка, порубит свой х.. на пятаки.
На следующий день в полк прибыл инспектор по безопасности полетов полковник Хаустов для проверки факта нарушения пилотами полка требования командующего авиацией армии.
Инспектор по технике безопасности полетов вылетел на учебно-боевом самолете с Юрием Николаевичем Бельдиевым для нанесения бомбового удара. Цель находилась на высоте четырех с половиной тысяч метров. При подлете к цели Юра Бельдиев дал самолету форсаж и направил самолет к месту бомбометания. При этом началась вибрация крыльев самолета и неприятное сотрясение фюзеляжа. После сброса бомб самолет продолжил полет в прежнем режиме, без вибрации.
Приземлившись на своем аэродроме, проверяющий вылез из кабины самолета, снял гермошлем, вытер пот, выступивший на лбу, и сказал, что он больше в кабину этого самолета не сядет. Лучше на истребителе МиГ-23 с высоты двенадцати тысяч метров смотреть, как работают истребители-бомбардировщики.
Летчики приготовили мачете и пенек, сообщили инженеру по авиационному оборудованию, что с удовольствием ждут его, чтобы посмотреть, как тот будет рубить х… на пятаки, но инженер в полк больше не появился! Видно рука не поднялась заняться самоистязанием. Было бы интересно посмотреть на эту сцену.
Конец ознакомительного фрагмента.