II
Страна ругов – владения короля Визигаста – простиралась от правого берега Дуная к западу, до цепи холмов, где берут свое начало реки Кремс и Камп. На один день пути от Дуная стоял на возвышенности королевский дворец, довольно простое здание, окруженное более низкими постройками.
Склоны возвышенности поросли дубами и буками, а из дворца открывался прекрасный вид на долину с северной стороны: здесь протекал широкий, светлый ручей, извивавшийся по роскошной луговине и огибавший холм с юга к северо-востоку.
На берегу этого ручья в одно ясное летнее утро кипела веселая работа. Группа молодых девушек усердно занималась стиркой шерстяных и полотняных одежд в прозрачной свежей воде. Юные работницы представляли красивую и живописную картину, полную разнообразия и движения. Они не тяготились своим занятием, потому что ежеминутно оглашали воздух громким говором и задорным смехом, смешивавшимся со звонким стуком вальков, чьи красные, желтые, голубые и белые спинки быстро мелькали в воздухе, выделяясь на зелени сочного, усыпанного блестками росы луга. Девушки подоткнули подолы своих длинных, похожих на рубашки платьев, подвязав повыше концы широких поясов; они работали босиком, не стесняясь обнаженных, сверкающих на утреннем солнце своей белизной ног. На некоторых девушках были широкополые, совершенно плоские шляпки из бурого тростника, подвязанные тесемкой у подбородка, но большинство обходилось без них, свободно распустив по плечам белокурые волосы – среди них не было ни одной темно-русой. Временами то одна, то другая из согнувшихся над водою работниц поднималась на ноги, выпрямляя стройную девичью фигуру, упиралась обнаженными руками в бедра и подставляла свежему ветру свое пылающее лицо.
Так трудились целое утро двенадцать девушек, стоявших рядышком на коленях на чистом и мелком прибрежном песке. Прополоскав по нескольку раз каждую вещь, девушки раскладывали белье на больших плоских камнях, специально принесенных сюда, и принимались колотить мокрую ткань гладкими вальками, сделанными из белой березы. Иногда валек будто бы невзначай попадал по воде, осыпая соседку шалуньи холодными брызгами, вызывая несмолкаемый смех и новые шутки.
Покончив с этим занятием, девушки крепко скручивали и выжимали каждую выстиранную вещь непременно по семь раз, наблюдая, чтобы вода стекала на землю, а не обратно в ручей. Таков был древний обычай, завещанный германским женщинам самой богиней Фриггой, супругой Вотана – высшего божества. Отжатые одежды полоскальщицы бросали в густую траву и брали из высоких, ивовых корзин новую партию белья.
Другие девушки – расстилалыцицы – быстро подбирали выстиранные вещи, складывали в неглубокие корыта из липового дерева и уносили подальше на лужайку, где на самом припеке солнце уже давно успело высушить траву. Там работницы расстилали по земле чистые одежды длинными рядами, тщательно разглаживая каждую складочку. На лужайке пестрело множество цветов: и вероника, и венерины башмачки, и рута, и тысячецвет, – и все они прятались в траве, спасаясь от жарких лучей солнца. Над ними кружились пестрые, разноцветные мотыльки и бабочки, стрекозы с длинным тельцем и прозрачными, как слюда, крыльями, отливающими всеми цветами радуги.
Вблизи лужайки проезжая дорога разветвлялась в разные стороны. Начинаясь у дворца короля Визигаста на холме, она спускалась к югу, потом поворачивала к западу – к лесу и направо – к востоку, где терялась в степи. У самого перекрестка, в тени густого орешника стояли длинные дроги, запряженные тремя белыми лошадьми. На шести полукруглых обручах над дрогами был натянут парусиновый навес. В повозке рядами стояли корзины с сухим, отжатым бельем.
Около дрог спокойно прогуливались три девушки, но любое внимание, несомненно, привлекла бы лишь одна из них – статная, белокурая красавица. У нее была величественная фигура, полные плечи, красивой формы грудь и ростом она превосходила подруг на целую голову. В белом платье, открывавшем шею и дивные, изящные руки с ослепительно белой кожей, она напоминала мраморную статую, в которую искусный скульптор вдохнул живую душу. Эта юная красавица была дочерью короля Визигаста, несравненная Ильдихо.
Несмотря на свой высокий сан, королевна не носила драгоценных украшений – их с избытком заменяли жемчужины глаз и роскошные золотые волосы. Волосы Ильдихо были мягкие, как шелк, а обрамлявшая лоб коса в три пальца шириной украшала ее головку сказочной диадемой, будто выкованной из червонного золота.
Так стояла она у повозки, выпрямившись во весь рост, положив правую руку на хребет одной из лошадей, а левой прикрывая от солнца глаза, чтобы лучше следить за работой девушек у речки и на лужайке. Большие, золотисто-карие глаза Ильдихо, с твердым, смелым взглядом, напоминали глаза орлицы. Временами она закидывала гордую головку, поднимая тонко очерченные темные брови.
Внезапно передняя лошадь испуганно заржала, попятилась назад и встала на дыбы, а повозка сдвинулась с места и накренилась. Еще минута – и дроги вместе с конями полетели бы с откоса вниз. Подруги Ильдихо с громким визгом отскочили в сторону, и лишь королевна не растерялась, ухватив сильной рукой за повод вздыбившегося коня. Потом, когда лошадь успокоилась, она наклонила головку, рассматривая землю, и – увидев какой-то предмет в траве – наступила на него ногой, притопнув сандалией.
– Идите сюда! – крикнула Ильдихо подругам, отбрасывая ногой судорожно извивавшуюся змею. – Она издохла!
– Что это? – боязливо спросила одна из девушек, снова появляясь у повозки и прикрываясь темно-зеленым плащом.
– Медянка. Лошади их ужасно боятся, Ганна.
– И нельзя не бояться, – заметила другая из подоспевших товарок. – Мой двоюродный брат умер от укуса медянки. Знай я, что тут змея, то убежала бы еще быстрее.
– Их нужно давить ногой прежде, чем они изготовятся ужалить. Кто – кого, – спокойно сказала королевна. – Вон, взгляните: я наступила змее на шею у самой головы.
– Ильдихо! – в ужасе воскликнула Ганна, взмахнув руками. – О, госпожа! А если бы ты промахнулась? – жалобно прибавила другая.
– Я никогда не промахнусь, Альбрун. Кроме того, меня охраняет сама Фригга, благодатная жена.
– Конечно, не без ее помощи, – согласилась Альбрун. – Помнишь, Ганна, как прошлой весной при стирке белья я полетела в реку? Ты закричала и другие девушки тоже, а было нас человек двадцать. Меня уносило быстрым течением, как щепку, а вы бежали по берегу.
– Как же, помню! Но королевна не закричала: она прыгнула в воду и схватила тебя за плащ, вот за этот самый. Госпожа схватила тебя левой рукой и с помощью одной правой поплыла к берегу и вытащила тебя из воды.
– А когда я стала потом выжимать мокрые волосы, – вмешалась королевна с улыбкой, – то…
– …нашла крепко прицепившуюся к ним раковину, которую мы теперь называем застежкой Фригги.
– В них попадается жемчуг, – перебила Ганну Альбрун. – Мы знали это и разделили половинки…
– …и нашли там великолепную жемчужину, небывалой величины. Такая прелесть!
– Да, – серьезно сказала Ильдихо, слегка разглаживая рукою брови, – я нахожусь под покровительством Фригги. Моя мать умерла тотчас же после моего рождения, и мне было бы трудно вырасти здоровой, понятливой и честной девушкой, если бы не богиня. Отец отдал меня под ее охрану, чтобы она заменила мне умершую мать. Недаром. Фригга была нашей славной родоначальницей! По вечерам, когда мы сидели у огня, отец постоянно рассказывал мне о ней, самой доблестной, самой достойной из женщин. И как часто потом, засыпая после его рассказов, я видела у своей постели прекрасную златокудрую богиню: она гладила белой рукой мой лоб и брови. Я, конечно, просыпалась от ее прикосновения, и мне чудилось, будто бы белая одежда мелькает у порога, исчезая в темноте. Сладкий испуг волновал мое сердце. Я вскакивала – и искры сыпались из моих волос. Это правда. Благодатная жена невидимо следит за каждым моим шагом, оберегая меня от зла… Однако довольно болтать! Примемся за работу!
– Нет, госпожа! – возразила Альбрун, встряхивая черными косами и останавливая Ильдихо за руку. – Ты слишком много трудилась сегодня.
– Кто поднял на повозку все эти корзины с бельем? – подхватила Ганна. – Они до того тяжелы, что мы вдвоем еле притащили их сюда, а ты управлялась одна.
– И не позволяла нам помочь тебе. Зачем так утруждать себя понапрасну?
– Вы у меня слабенькие, – ответила со смехом королевна, – я боялась, что вы сломаетесь, поднимая корзины. Ну хорошо, раз вы устали, тогда на сегодня довольно. Внизу расстилают последние вещи. Подождем, пока они просохнут, а девушки пусть отправляются с повозкой домой. Они, наверное, проголодались. Зовите их сюда.