6
Всюду кварталы, низкие, плосковерхие и обшарпаны… Очень сумрачно… Толпы в шапочках, в робах серого цвета падают в ноги… Далее к свету, – тусклому шару, – всё двухэтажное, побогаче, публика ярче: в красных одеждах, в шапочках и в добротных сандалиях. Люд выкрикивал:
– Инка!! Царствуй, владыка!
Длинный проспект, коим плыл кортеж, влился в набережную вдоль речки либо канала и – в мост из бронзы, что вёл на круглую площадь-остров в маленьких зáмках. Цвет, формы, окна их различались. Призмы, цилиндры, конусы, сферы и пирамиды были зелёные, полихромные, голубые и красные. В центре высился главный дом – двухэтажный куб золота при колоннах. Идол у входа. Окна – за шторами. Плосковерхую, с балюстрадою, крышу увенчивал шпиль под «солнцем», маленьким, блёклым. Выше был копотный потолок от зала… Близ зáмков – женщины и мужчины, все в белых робах, в ярких сандалиях на платформах, уши под дисками серебра в смарагдах.
Поезд достиг моста. Взвыли дудки, грохнули бубны; знать вмиг ссутулилась.
Войско замерло. Бородатые, опустив паланкин с носилками, сбились в кучу и припустили прочь на проспект и из зала.
С охами вставши, Уáскар притопнул в плиты гранита (либо базальта) зáмковой площади и сказал Максу в комканном по обычаю стиле:
– Мда… в наш Дворец?
Макс понял и согласился. Знать окружила их. Чкау-о поднял руку. Музыка стихла. Сразу от белых роб отделилась одна, претолстая и с блудливыми глазками, поклонилась.
– Как путь владыки? Внял Солнце просьбам Инки Великого?
– Кýнти? Мда… мы… Устроилось. Наш Отец, как всегда… Свою плоть нам и… – Уáскар сделал жест, – Лучезарного, чтоб хранить, сберегать нас…
Знать подступила, глядя на Макса.
– Он… Луч… Волшебный… – путался старец. – Луч этот всякого… кто не хочет либо кто против… Мы, засим…
– Да продлится век Уáскара, щит которому Солнце в лике Посланника-Лучезарного! – провопил жрец в падении. Улеглись все гвардейцы, знать, музыканты. Дамы придерживали причёски.
С возгласом из Дворца вышел юноша в жёлтой робе, в жёлтой же шапочке с жёлто-красной махрой к виску, также с солнцами на ушах из золота. Миновав жреца, он брёл к старцу, громко взывая:
– Царствуй, Великий!
Он заступил жрецу его жёлтую длиннополую робу. Тот, собрав ткань в кулак, её вырвал и встал, гнуся:
– Принц Аминка… Приветствую…
Встали прочие.
– Ездил… Выпросил у богов… мда, солнечной плоти, – выложил Уáскар. – Будут довольны… Пир начнём…
– Что за вáръ13? – заприметил принц Макса.
Уáскар, смутившись, свесил свой сизый нос. – Он Посланник.
Юноша свистнул.
Двинулись во дворец со шпилем: Инка с «Посланником» впереди, все сзади.
– Вождь Соримоа, – бросил принц не понять кому, – Унка что же, в лесу?
– В лесу, принц.
– Унка скучает?
– Да.
Знать шепталась. Принц лишь вздыхал.
Жрец, видел Макс, с чёрным круглым мешком в руке повернул вскоре к чёрному одинокому зáмку.
С площади все вошли во Дворец. Сплошь – золото. Светоносные шарики в вазе нутрь освещали. Ряд дверей – по стене. На второй этаж – лестница. Потолки очень низкие.
Старец стал. – Утомились. Мёртвый Лес и Ущелье, мда… Уходите.
Все затолкались прочь.
– Стой, Наáпу! – Уáскар опомнился.
Длинный мрачный тип замер.
– Я долго ездил… Ты… Здесь порядок?
– Вождь Кýнти дрался с куракой14 Áнти.
– Нет! – старец злился. – Мне про другое.
Хмыкнув, Наáпу выставил ногу в чёрной сандалии. – Трёх болтавших поймали. И удавили. Атта-принцесса, высокородная…
– Не высóко – она не принцесса! – Уáскар, волнуясь, яростно топнул.
– Слушаюсь! – тип отвесил поклон. – За Аттой мы наблюдаем. Денно и нощно. Не разлетается… Хочет знать Инка далее?
– Нет, не хочет… – Уáскар расстроился. – Прочь иди… Убирайся.
Мрачный тип ушагал.
– Аминка! В общем, в Чертог – Посланника. Я… мда, спать иду.
Принц направился к лестнице. Наверху – анфилада нескольких комнат. Дверь распахнулась.
– Этот Чертог, гость, Место Дракона, – так мы зовём Чертог. Честь Посланнику!
И принц скрылся с лёгким поклоном.
Нутрь освещало «солнце» на шпиле сквозь потолок с окном. Пол – под жёлтым паласом. Было другое окно, за шторкою, и постель под ним: одеяла, подушка. Был также шкаф в углу, близ – дракон, золотисто-рубиновый, из его пасти капало в чан из золота. Макс, прикрыв дверь, начал смотреть в окно.
Город – в зале, круглом, огромном. Центром был остров. Мост сопрягался с длинным проспектом, прямолинейным, очень широким. Виден был выход в тоннель вдали, куда вёл проспект. Геометрия и масштаб подземелья крайне дивили… Макс, осмотревшись, дёрнул дверь шкафа – шкаф был уборной. Стукнув дракона по его глазу, Макс мылся струйкой, тёкшей из пасти. После он лёг, взял рацию.
– Кейт.
– Ты где, Макс?! Мы так волнуемся… Дугин… вот он…
– Рад слышать! Кейт паникует, гонит к тебе. Верните, мол, бездыханное тело! Я-то уверен, что ты в порядке. Но успокой, Макс: ты там нашёл хоть что-то, чем просто крыса?
– Знай, что сенсация у нас есть. Большая, – вёл Макс, – без всяких. Будем в ажуре. Но… это после. Дай-ка мне Блейка… Док, сообщаю: я встретил племя. Вроде бы инков.
– Что?!
– Их бог Солнце; знают Писсáро, кто, как я помню, завоевал Перý. А меня зовут Интъип Кáча.
– Посланный Солнцем… – Блейк помолчал. – Там кéчуа? инки?.. Невероятно.
– Я отхожу ко сну во дворце в Ниатуки.
– Макс, Ниатуки? – Блейк странно крякнул. И протянул: – Дворец? – Он умолк, помолчал чуть-чуть. – Ты в порядке? Это не грёзы от одиночества? Говоришь о вещах чудесных, невероятнейших. Я могу принять, что там есть артефакты, пара эндемиков, но что инки с дворцами, целое племя…
– Нет, док, я в норме, – бросил Макс. – Весь отчёт дам потом. Я и сам дивлюсь. Здесь сифоны, метров четыреста, путь до Зала Белого Дома, царство Потоков, Мёртвый Лес, коридоры… Семь-восемь миль. Не близко. Слышу вас без помех… Шла речь, причём, о других неких царствах, как я подслушал.
– Белый Дом, залы, царство Потоков… некие царства… Это весьма… Быть может… Макс! Возвращайся. Ты нездоров, Макс.
– Чёрт, успокойтесь. Всё объяснимо, хоть и затейно, как вы решили. Док, есть гипотеза… До свиданья… Я отключаюсь.
Вытащив из кармана фонарь, пистолет, взрывпатроны, сунув их под подушку, Макс вмиг уснул.
В Чертоге вдруг потемнело. В окно в потолке влез жрец, кой, спрыгнув, стал щупать вещи, снятые Максом. Высмотрев под подушкой фонарь, жрец хмыкнул и начал красться. Макс повернулся. Спрятавшись в туалетный шкаф, жрец выглядывал. Макс, накрыв фонарь локтем, не шевелился. Жрец, злобно сплюнув, стал к окну в потолке, подпрыгнул – и испарился, словно и не был.