Вы здесь

Атомная бомба. Костер из урана (В. С. Губарев)

Костер из урана

Это был весьма «странный» пожар.

Заливать огонь Курчатов запретил категорически, мол, можно натворить беду еще большую…

Проезд пожарным запретили – охрана их попросту не пустила.

Ну, а непосредственному начальству Курчатов написал так:

«Довожу до Вашего сведения, что сегодня в 17 часов сгорела расположенная на территории Лаборатории № 2 АН СССР палатка, в которой производились опыты по исследованию графитированных электродов.

Пожар произошел из-за неосторожного проведения ремонтных работ по устранению короткого замыкания, возникшего 15.07. 44 года из-за грозового разряда в электрических проводах, соединявших палатку с основным зданием.

Убытки от пожара исчисляются приблизительно в 22 000 рублей (3000 рублей – палатка, 18 000 рублей – 1,5 килограмма урана)…»

Курчатов лукавил. Впрочем, не исключено, что он еще не знал о способности соединений урана к самовоспламенению. А именно это, вероятнее всего, и случилось в тот погожий вечер 17 июля 1944 года.

Ведь нечто подобное повторилось через год с небольшим. Осенью 1945 года палатка вновь сгорела. Но теперь уже всем стало ясно, что виновник в случившемся – уран. Один из участников работ в. К. Лосев, в то время лаборант, так описывал происшедшее:

«…Получив задание для измерения вторичных нейтронов у И.С. Панасюка, я приступил к работеВнезапно чувствую, что тянет гарью. Я наверх, вижу, что из противней идет дым. Противни настолько раскалились, что сбросить их на пол не было возможности. Наконец нам удалось их вытащитьПанасюк попросил меня позвонить Игорю Васильевичу и доложить о происходящем. Вода, которой мы пытались тушить огонь, не помогла, пламя еще больше увеличивалось. Игорь Васильевич посоветовал водой не заливать и вскоре пришел сам… Потом сотрудники охраны вынесли противни из палатки, где их забросали песком… Только начинали освобождать уран от песка, от тут же снова воспламенялся. Стали ссыпать порошок в ведро с водой маленькими дозами. Наконец справились. Впоследствии нам выдали премию за ликвидацию пожара. Вскоре стал поступать уран с завода в виде блочков, а злосчастные противни сдали на склад».

Уран, а затем и плутоний, в полной мере проявляли свой «склочный» характер – так о них однажды сказал академик Бочвар. Свой капризный нрав особо они начали демонстрировать в реакторе, но это случится через четыре года.

А пока начальство требует от руководителя Лаборатории № 2 очевидное:

«Т. Курчатову. Необходимо принять меры предосторожности. Первухин».

Интересно, что имел в виду Михаил Георгиевич? Очевидно, летом 1944 года лишь то, что ремонтные работы в палатке надо вести осторожнее. О способности урана к самовоспламенению генерал-лейтенант Первухин узнал, как и Курчатов, позже…