Архипелаг приключений. Раздел I. Сундук старого пирата (И. А. Медведев, 2015)

В начале XVI века морские державы Европы готовились к большой войне. Король Франции Франциск I не желал мириться с решением Папы Римского, подарившего все открытые земли Нового Света за океаном своим любимым чадам – Испании и Португалии.

Гнездо французских пиратов

Порт Дьеп вошел в историю как самый известный рассадник пиратства на северном побережье Франции. С благословения Франциска I богатый дьепский купец и судовладелец Жан Анго охотно принимал на службу пиратов самых разных национальностей. Часто он и сам выходил в море на «охоту», разница между профессией купца и пирата здесь была небольшая.

На кораблях Анго служил черноволосый итальянец из Флоренции. История не сохранила его настоящего имени, но во Франции его хорошо знали как Жана Флери, а в Испании как Хуана Флорина.

Королевская доля

В 1522 году несколько сот конкистадоров под предводительством Эрнандо Кортеса сокрушили богатую империю ацтеков в Мексике, захватили личные сокровища верховного вождя Монтесумы. и дочиста разграбили наполненные золотом дворцы и храмы. Доля простого солдата составила сумму, равную состояниям самых богатых людей в Испании.

Отделив от сказочной добычи королевскую пятину, Кортес поручил своим офицерам Антонио де Киньонесу и Алонсо де Авиле доставить ее королю Испании и императору Священной Римской империи Карлу V.

В декабре две каравеллы с бесценным грузом покинули берега Нового Света.

Через океан

Долгое и однообразное плавание проходило в изобретении всякого рода празднеств и увеселений. День начинался с утренней мессы. К ней добавлялись менее возвышенные занятия – петушиные бои и бега, в которых состязались свиньи, взятые на борт в качестве провианта. Зрители заключали пари. А вечером разыгрывалась шуточная коррида, в которой матросы и солдаты изображали быков и матадоров.

Слухи о том, что испанцам в Новом Свете достались несметные сокровища, еще не завладели умами авантюристов всех мастей. Французские пираты редко заплывали западнее Азорских островов. Но на всякий случай каравеллы Кортеса были хорошо вооружены. Солдаты, опьяненные победами в Мексике, не воспринимали всерьез каких-то разбойников.

Азорские острова

Испанцы благополучно достигли Азорских островов. От них было уже рукой подать до Испании. Каравеллы встали на якорь у острова Терсейра, и Алонсо де Авила отправился к губернатору. Для небольшого городка в три улицы и военного форта, защищавшего фарватер бухты, прибытие судов из Нового Света было большим событием. У причала толпились любопытные, которые любезно согласились указать дорогу к дому губернатора. Важный испанский гранд принял Авилу при полном параде и заверил офицера, что лично позаботится об устройстве и отдыхе моряков.

Оргии и поножовчина

Таверны и притоны острова распахнули гостеприимные двери. Портовый квартал превратился в бурлящий котел оргий и безумств. Матросы и солдаты, на длительное время лишенные вина в Мексике, наверстывали упущенное. Тела упившихся укладывали рядами на пляже. Пообносившуюся в походах и плавании одежду соратники Кортеса сменили на расшитые золотом камзолы, у каждого на пальцах сверкало по три-четыре массивных перстня. Офицеры не гнушались общества своих подчиненных, с которыми наравне делили тяготы и риск военных авантюр в Новом Свете, и с удовольствием присоединялись к их компаниям. Игра в кости шла с умопомрачительными ставками, целые состояния переходили из рук в руки. Среди горячих испанцев каждый день вспыхивали ссоры, драки, поножовщина. В одной из потасовок тяжело ранили Киньонеса, и, не приходя в сознание, он скончался. Авила приказал выбирать якоря, пока вверенная ему команда окончательно не разложилась. Губернатор советовал ему дождаться военных кораблей из Кадиса и в их сопровождении следовать к берегам Испании: в водах Азорских островов случались нападения пиратов. Но дули попутные ветры, многие испанцы не видели родины по пять, а то и по десять лет, и Авила спешил завершить свою почетную миссию.

Битва за металл

Многочисленные острова Азорского архипелага один за другим поднимались и таяли в голубых просторах Атлантики. У острова Санта-Мария марсовый заметил восемь кораблей, которые шли наперерез каравеллам Авилы, постепенно охватывая их широким полукольцом и прижимая к берегам острова. То была эскадра Флери из состава разбойничьего флота Жана Анго. Корабли, оснащенные двумя очень высокими мачтами с треугольными парусами и двумя марселями, не несли никаких опознавательных знаков.

Испанцы забили тревогу. Офицеры снаряжались со всей горячностью, свойственной испанцам перед боем. Они были в облегающих штанах, с длинной шпагой на боку и перевязью через плечо, свидетельствующей об их высоком ранге. Солдаты установили аркебузы в амбразурах и на палубе, приготовили фитили. Канониры заняли места у пушек. Авила, проверяя готовность команды к бою, распорядился повсюду поставить ведра с песком, чтобы не скользить по крови, и сосуды с водой для тушения пожара.

Противники уже хорошо видели друг друга. Пираты, не разжимая клещей, разделились на две эскадры, и первые начали атаку. Засвистели ядра. Густой дым взлетал вверх; боковой ветер подхватывал его и относил в сторону, окутывая сражающиеся корабли. Закаленные в битвах солдаты Кортеса не дрогнули перед превосходящими силами врага. Канониры бегали по внешним выступам вдоль всей палубы, набивая жерла пушек порохом и ядрами. Они удачно вели огонь, и их пушки, крупнее калибром, нанесли нападавшим значительный урон. Такелаж на некоторых французских кораблях был разодран в клочья. Тогда Флери отдал приказ приготовиться к абордажу. Пираты вооружились палашами и кинжалами. Имея большой опыт абордажных схваток, они хорошо знали, какое оружие надо выбрать.

Эскадра пирата пошла напролом. Артиллерийская дуэль некоторое время велась почти в упор, а потом взметнулись абордажные крючья. Одному испанцу крюк вонзился в бок и пригвоздил несчастного к борту.

Пираты заполонили палубу противника. Испанские солдаты, защищенные стальными латами и шлемами, не могли в толчее пустить в ход алебарды. Ножи в руках нападавших оказались более действенным оружием. Правда, у испанцев оставались еще аркебузы. В них закладывалось несколько пуль одновременно. Если выстрел настигал врага, то последствия были ужасающие. Огнестрельное оружие, незнакомое индейцам Америки, сыграло огромную роль в победах Кортеса. Но разбойники не позволили испанцам воспользоваться ружьями. Они действовали так же стремительно, как и индейцы, но их ничем нельзя было запугать.

Зато угроза Флери взорвать корабль подействовала. Авила решил сдаться. Впрочем, у него не было другого выхода – пираты захватили все управление судна: рулевую рубку и шкоты на мачтах. Один из них размахивал факелом у порохового погреба. Офицеры, храбро сражавшиеся со шпагами в руках, остались лежать на палубе – мертвые или раненые. Алонсо де Авила держался с достоинством, но в глазах стояло отчаяние. Карьера конкистадора оборвалась тогда, когда королевские милости ждали его на расстоянии недельного перехода каравеллы.

На втором испанском корабле еще во время артобстрела открылась клетка с ягуарами, предназначавшимися как диковинные животные в подарок Карлу V, и пока испанцы с ними справились, звери растерзали половину команды. Остальные сдались без боя.

Люди Флери чувствовали себя на захваченных кораблях как дома. Подавив последние островки сопротивления, связав Авилу и оставшихся в живых офицеров, они открыли люк трюма, где хранились сокровища. Десять человек охраны готовились оказать сопротивление, но с ними быстро расправились: пираты кинулись на них сверху и мигом всех перерезали. Тяжелые сундуки стояли вдоль перегородок. Их вскрыли топорами, и джентльмены удачи с вожделением запустили в них окровавленные руки.

Золото ацтеков

Пиратам досталась добыча немыслимой ценности: золотые слитки на восемьдесят восемь тысяч дукатов, изумруд с кулак величиной, ограненный в виде правильной пирамиды, золотые и серебряные сосуды, кольца и ожерелья, идолы из драгоценных камней, золотые маски, украшенные золотом облачения жрецов, огромная серебряная змея, тысяча золотых пластин и множество предметов огромной художественной ценности. Таких призов еще не знала история морских сражений. Груз превосходил по своей ценности все, что до того времени перевозилось по воде. Но дороже всего были древние мексиканские рукописи – книги ацтекских жрецов пиктографического письма. Впрочем, они не вызвали у пиратов энтузиазма, но велика была их радость, когда у кормчих испанских кораблей они нашли секретные карты Атлантики и берегов Нового Света. В них-то моряки понимали толк.

Реванш

Жан Флери еще пять лет вытряхивал драгоценные металлы из трюмов испанских кораблей. Но даже самым удачливым игрокам не всегда выпадает сильная карта. Побежденный вчера может победить завтра.

В 1527 году Флери возвращался из очередного пиратского рейда с богатой добычей. Трюмы его кораблей были набиты тканями самых лучших сортов. Между Канарскими островами и Испанией пират встретил мощную испанскую эскадру. Избежать стычки не удалось. Испанцы окружили французские корабли и навязали им бой. После нескольких часов жестокой битвы пираты были полностью разгромлены. Сам Флери, раненый, попал в плен. Испанцы доставили его в Севилью, и Карл V приказал публично повесить разбойника.

На эшафоте Жан Флери сказал небольшую речь: «Мне неприятно умирать в окружении врагов, но если здесь есть мои друзья, то пусть они откажутся от мысли отомстить за меня. Я сам много мстил и скоро отвечу за это перед Господом. Надеюсь, он простит меня. Ведь я плачу за свои грехи жизнью».

Палач выбил полено из-под ног обреченного, и толпа затаила дыхание…

В XVII веке на островах Карибского моря Тортуга и Ямайка пираты создали своеобразный разбойничий международный «холдинг». Как любое корпоративное сообщество он имел свои законы, правила, обычаи и нравы.

Пиратский контракт

Прежде чем отправиться в море вытряхивать дублоны из трюмов испанских кораблей, флибустьеры заключали коллективный договор (шасс-парти), в котором строго оговаривались права и обязанности каждого члена команды и условия дележа будущей добычи.

Награбленное добро считалось общим достоянием, делилось на всех и распределялось по установленным в договоре долям. Самая большая часть доставалась капитану – пять долей. Штурман и квартирмейстер получали по три. Главный канонир, старший плотник и судовой врач – по две доли. Матросы – по одной и юнга – половину. По пунктам перечислялись всевозможные премии: за водружение флага над неприятельской крепостью, за пленение языка или офицера, за каждую брошенную в стан врага гранату… Дополнительную долю имели все, особо отличившиеся в бою, и моряк, первый перепрыгнувший на палубу «испанца» при абордаже. Лучшие трофейные пистолеты получал тот, кто первым заметил «приз» на горизонте.

В контракте предусматривались компенсации за ранения и полученные увечья. Особо высоко «ценились» потеря глаза, руки или ноги. Получая свою долю, каждый пират клялся на Библии, что ничего не утаил из добычи лично для себя. Простые матросы редко обманывали своих товарищей, чего нельзя сказать об их начальниках. Отдельной статьей проводились расходы на денежные пособия вдовам и сиротам погибших флибустьеров. При необходимости каждый мог получить из общей кассы ссуду на весьма льготных условиях.

В «подборе кадров» капитаны не полагались на случай. «Соискатель вакансии» представлял «пакет документов», подтверждающих, что он совершеннолетний (не моложе 18 лет), добрый христианин и отличается… добропорядочным поведением! Под добродетелью подразумевались отвага в бою, беспрекословное подчинение старшим по должности, честность при дележе добычи, наличие чувства долга и товарищества.

Контракт скреплялся подписями, а тот, кто не знал грамоты, ставил под соглашением крестик или прилагал отпечаток пальца. Между собой матросы заключали сделки простым пожатием рук, причем данное слово уже нельзя было забрать назад.

Во время частых войн с Испанией правительства Англии, Франции и Голландии выдавали флибустьерам патенты, которые превращали разбойников в корсаров и «узаконивали» грабежи во владениях испанской короны.

В море

Жизнь и взаимоотношения моряков на корабле во время плавания сочетали в себе жесткую дисциплину и демократические начала.

Задача капитана состояла в том, чтобы разработать план разбойничьей операции и успешно осуществить его. Проект выносился на собрание флибустьеров и утверждался общим голосованием. Причем все – от капитана до матроса – имели по одному голосу. При неспособности капитана привести корабль к «золотому берегу», он легко переизбирался из более достойных кандидатов.

Далеко не всегда капитан был моряком, зачастую им являлся просто хороший рубака с задатками лидера. Тогда навигационный курс к намеченной цели прокладывал штурман. Внутренней жизнью на судне заправлял квартирмейстер, совмещавший обязанности боцмана и казначея. Он отвечал за дисциплину, имел тяжелую руку и острый язык. Знаменитый Джон Сильвер из романа Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ» был именно квартирмейстером на корабле капитана Флинта. Но непосредственно перед боем вся власть на судне переходила к капитану.

В плавании каждый матрос имел товарища, с которым рядом спал, делил все тяготы, радости и заботы в походе. Ухаживал за ним, если он заболеет или получит ранение, защищал его в сражении с риском для собственной жизни. Имущество и доля в добыче при гибели флибустьера переходила его напарнику, если умерший был холостым.

Все члены команды, от капитана до юнги, ели из одного котла. Рацион карибского пирата состоял в основном из солонины, копченой говядины и черепашьего мяса.

Азартные игры на борту строго запрещались, все конфликты разрешались дуэлью только на берегу в присутствии секундантов. Причем поединок прекращался при первом ранении одного из дуэлянтов. Неправым признавался пират, получивший ранение.

Флибустьера, нарушившего кодекс, высаживали на пустынном берегу, вручали бутылку воды, ружье, небольшой запас пороха и пуль и предоставляли судьбе решать вопросы его жизни и смерти. Трусость в бою каралась смертью, причем приговор зачастую приводился в исполнение тут же, в ходе сражения. За неисполнение приказа лишали доли в добыче.

Большим преступлением считалось убийство члена сообщества. Виновного привязывали к дереву, и он сам должен был выбрать того, кто совершит над ним казнь. Но если выяснялось, что убийца не нападал сзади и дал возможность недругу защищаться, его прощали.

В бою флибустьеры избегали затяжных артиллерийских дуэлей, поскольку их суда обычно несли меньше пушек, чем испанские корабли. Ставка делалась на скорость, маневренность и стремительный абордажный натиск с элементами психологического устрашения. Самые меткие стрелки располагались на реях и ружейным огнем поражали в первую очередь офицеров и капитана, лишая корабль противника управления. В рукопашной схватке применялись короткие палаши и пистолеты. В ближнем бою это было более эффективное оружие, чем длинные сабли или ружья. В сражениях пираты проявляли чудеса храбрости, военной хитрости и владения оружием.

Ослепленный в бою и продолжавший сражаться легендарный флибустьер стал героем, о котором слагали песни. А когда одному капитану ядром оторвало обе ноги, он лежа продолжал руководить штурмом крепости и отдавал приказы, пока не истек кровью. Восхищенный французский просветитель Вольтер писал, что подвигам пиратов «не хватало только честности для того, чтобы считаться героическими».

При захвате корабля ценность добычи определял штурман. Наряду с золотом, серебром и драгоценными камнями высоко ценились предметы роскоши. Пленных высаживали на ближайшем берегу, но если экипаж при штурме оказывал упорное сопротивление, всех без исключения выбрасывали в море.

Пиратские корабли плавали под личными штандартами предводителей. Цвет и символика зависели от пристрастий и фантазии капитана. Знаменитый черный флаг «Веселый Роджер» с черепом и перекрещенными костями появился в XVIII веке на закате пиратства и поднимался только англичанами. Наряду с британцами в штатных списках «холдинга» числились французы, голландцы, португальцы, датчане, немцы и даже испанцы.

На берегу

Возвратившись из похода с богатой добычей, флибустьеры пускались в загул. После долгого плавания, полного лишений и полученных в сражениях стрессов, пираты нуждались в разрядке.

Лихие парни с тугими кошельками, разодетые в бархат и шелк, с кольцами и перстнями в два-три ряда на пальцах, «бросали якорь» у ближайшей таверны, и начинался грандиозный банкет – с битой посудой, поломанной мебелью, стрельбой и вывихнутыми челюстями.

Цены на спиртные напитки в питейных заведениях Тортуги и Ямайки били все рекорды, карибские острова кишели пройдохами всех мастей, по дешевке скупавшими у пиратов награбленные товары. Особенно плохо разбойники разбирались в драгоценных камнях и отдавали их практически за бесценок. За считанные годы оборотистые дельцы сколачивали целые состояния.

А флибустьеры жили одним днем, отличались легкомыслием и умопомрачительной расточительностью. Они быстро проматывали добычу и снова отправлялись в море на «охоту». Большинство историй о пиратских кладах – мифы. Постоянно рискующие жизнью разбойники не задумывались о призрачном будущем, для них оно могло и не наступить. Редко кто из них доживал до сорока лет, а средняя продолжительность жизни пиратского корабля не превышала трех месяцев – далеко не всегда флибустьеры одерживали победы над врагом и морями, десятки судов пропадали без вести. Зарывать золото на черный день не имело никакого смысла.

Относительный порядок на Тортуге навел губернатор Бертран де Ожерон. При его посредничестве французская Вест-Индская компания открыла на острове филиал, где профессиональные оценщики скупали не только драгоценности, но и такие прозаические товары, как хлопок, какао, конфитюр, сахар… А чтобы умерить буйный и расточительный нрав своих подопечных, де Ожерон решил женить их. Губернатор доставил из тюрем Франции досрочно освобожденных женщин, которые пожелали выйти за океаном замуж. Флибустьеры охотно раскупили на аукционе невест, большинство которых стали хорошими женами и верными подругами, а на Тортуге стало меньше драк и ссор.

Перед выходом в море пираты клеймили своих детей – иногда папаши возвращались домой через многие годы и по таким варварским, но надежным меткам отыскивали отпрысков.

При полном безразличии к личной гигиене флибустьеры фанатично следили за своим оружием. До блеска начищенные мушкеты носили на шелковых перевязях, из-за широких кожаных поясов торчали отполированные рукоятки дорогих пистолетов, ножи и кинжалы самых различных форм и длины. Оружием флибустьер дорожил превыше всего, ведь им он зарабатывал на жизнь. Разнообразием, качеством и красотой «орудий труда» пираты старались перещеголять друг друга. Они ежедневно тренировались в стрельбе по цели, чтобы не потерять навык и сноровку.

Несмотря на греховную жизнь, флибустьеры верили в Бога, молились, исповедовались и причащались перед каждым выходом в море.

Помимо имени, каждый пират имел кличку: Монбар Истребитель, Александр Железная Рука, Пьер Длинный, Франсуа Деревянная Нога, Бенито Кровавый Меч… Когда-то эти имена гремели по обе стороны «большого пруда», как фамильярно флибустьеры называли Атлантический океан.

К середине XVII века на острове Тортуга достигла своего расцвета пиратская республика Береговых братьев. Три четверти века они грабили корабли и города в испанских колониях Нового Света. Слава самого отважного и кровожадного «брата» досталась французу Жану-Франсуа Но, по прозвищу Олоне.

В Америку

Жан-Франсуа Но родился в 1630 году во Франции в местечке Сабль-д'Олоне, откуда и получил свое прозвище. В возрасте 20 лет он навсегда покинул родину, отплыв на корабле в Вест-Индию. Чтобы оплатить проезд, юноша подписал контракт, обязуясь отработать три года на сахарных плантациях Санто-Доминго. Когда вышел срок, он примкнул к буканьерам (охотникам, заготовлявшим букан, – копченое мясо для моряков), а затем перебрался на Тортугу к флибустьерам, вольным разбойникам Антильских морей.

На собственных поминках

Став пиратом, Олоне проявил большое мужество, решительность, ум и хитрость. Когда в одной из абордажных схваток пал капитан, под началом которого он сражался, на вакантную должность команда выбрала Олоне.

Скоро он прославился как удачливый и самый жестокий разбойник Карибского моря. Олоне не щадил даже пленных. Испанцы, зная, что их ждет, сражались до последнего человека.

Но своенравная удача не всегда дула в его паруса. У побережья полуострова Юкатан корабль Олоне попал в жестокий шторм и разбился у испанского города Кампече. Пираты выбрались на берег и укрылись в лесу. Но испанцы выследили разбойников. Почти всех перебили, немногих уцелевших взяли в плен. Раненый в ногу Олоне вымазался кровью и, затаив дыхание, притворился мертвым. Когда испанцы ушли, Олоне отмылся в море, перевязал рану, переоделся в одежду убитого испанского солдата и пробрался в город.

Горожане пили вино и плясали вокруг костров, празднуя свою победу и гибель ненавистного врага. Чтобы не вызвать подозрений, Олоне пришлось тоже повеселиться на собственных поминках. Через несколько дней он убедил негров-рабов угнать у их хозяина баркас и уплыть на Тортугу, где все получат свободу. Олоне совершил мореходный подвиг: прошел на небольшом судне под парусом и на веслах 1200 миль и возвратился на остров Береговых братьев.

Вкус крови

На последние деньги Олоне вооружил до зубов 20 флибустьеров и на легком барке отплыл к берегам Кубы с намерением жестоко отомстить за смерть товарищей.

Узнав о появлении в устье реки Эстера «воскресшего» пирата, гаванский губернатор послал туда военный фрегат, чтобы очистить кубинский берег от разбойников. Под покровом темноты флибустьеры взяли прибывший по их душу корабль на абордаж и устроили на палубе жуткую резню. Раненых испанцев выбросили за борт, а пленным Олоне сам рубил головы, слизывал с клинка кровь, комментируя разницу во вкусе. На испанском фрегате он вернулся на Тортугу и задумал крупную операцию.

Разбитые надежды

В союзе с флибустьером «отменной репутации» Мигелем Баско Олоне собрал под свои знамена 8 кораблей и 1700 пиратов. По пути к венесуэльским берегам они захватили два испанских корабля с грузом какао, оружием и 50-ю тысячами пиастров[1] на борту. Удачное начало «наполнило сердца пиратов отвагой».

Город Маракайбо, расположенный на северном берегу одноименного озера, сообщался с Карибским морем узким проливом, вход в который прикрывала крепость Барра с 16-ю пушками. После трехчасового боя крепость пала. Саблями пираты изрубили весь гарнизон. Пиратский флот двинулся к городу.

Жители Маракайбо в панике покинули дома и унесли с собой все ценности. Пиратам достались только вино, ром, куры, свиньи и хлеб. Разбойники расположились в лучших домах и пировали несколько дней, так как сильно отощали за время похода. Олоне выслал поисковые отряды в окрестные леса. Под изощренными пытками пойманные местные жители признались, что самые богатые горожане успели укрыться со своим добром за стенами города Гибралтар – на другом берегу озера, а самые бедные закопали деньги в лесу. Обшарив тайники пойманных испанцев, пираты наскребли 20 000 пиастров. Это была не та добыча, на которую рассчитывал Олоне. На совете капитанов пираты решили штурмовать Гибралтар. Они куда меньше опасались за свои жизни, чем за разбитые надежды.

Военная хитрость

Олоне отобрал 380 лучших бойцов и поплыл к городу. На помощь Гибралтару из Мериды прибыл сам губернатор провинции во главе 400 солдат, столько же он вооружил на месте. Испанцы не теряли времени даром: дороги на подступах к городу завалили буреломом, выкопали волчьи ямы, прорубили в сельве фальшивые просеки, упиравшиеся в болота, выстроили редуты, на которых в ожидании врагов замерли 30 пушек.

Прибыв под стены Гибралтара, многие разбойники пали духом: город казался неприступным. Перед боем предводителю флибустьеров полагалось сказать речь. Как любой хороший командир, Олоне знал, какие струны души подчиненных надо затронуть, чтобы вселить в них мужество и уверенность в победе.

– Лучше биться за добрую добычу, нежели, поджав хвост, отступить. Чем больше испанцев, тем блистательней будет наша слава. Перед вами город, наполненный золотом. Каждый из вас станет богачом, если будет храбро сражаться.

В конце речи Олоне пригрозил убить всякого, кто струсит и побежит обратно. Взявшись за руки, флибустьеры поклялись победить или достойно умереть, и пошли на штурм.

Встретив на дороге завалы, они свернули на ложную просеку и попали в болото. Олоне приказал рубить деревья и бросать их под ноги. Засвистели ядра. Пираты, высоко вскидывая ноги, чтобы не увязнуть, шагали под убийственным огнем испанской батареи. Картечь с визгом резала воздух. То тут, то там падали убитые и раненые. Колонна разбойников, истекая кровью, ступая по трупам павших товарищей, вышла на сухое место. До испанских укреплений оставалось не более ста метров, когда Олоне, задумав военную хитрость, неожиданно отдал приказ отступать. Пираты побежали обратно. Испанцы, предвкушая полную победу, бросились в погоню. На полпути флибустьеры неожиданно развернулись, дали из мушкетов дружный залп, обнажили палаши и бросились на преследователей. А в искусстве владения клинком им не было равных. На плечах противника пираты ворвались на батареи. Погибло 500 испанцев и 70 флибустьеров.

Олоне принялся грабить город. Все ценности сносили на площадь и сваливали в одну общую кучу. Отдельно сложили дорогую церковную утварь для построенной на Тортуге часовни. Несмотря на греховную жизнь, пираты верили в Бога и просили отпущение грехов после каждого разбоя. Получив контрибуцию и выкуп с пленных, Олоне покинул венесуэльские берега. Общая стоимость добычи составила 360 000 пиастров.

Последнее плавание

На Тортуге флибустьеры быстро пропили и проиграли в карты все деньги. Олоне начал готовиться к новому походу, решив на этот раз разорить Никарагуа. Но разбойничья звезда, светившая ему много лет, закатилась. Олоне преследовали противные ветры и течения, коварные мели и рифы, нехватка продовольствия, тяжелые бои, а добычи не было.

Блуждая в джунглях Никарагуа, постоянно попадая в засады, охваченный яростью от череды неудач Олоне потерял всякую меру в пытках. Пленив испанских солдат, он начал допрос: «Как пройти к городу Сан-Педро?». «Мы солдаты, а не предатели», – ответили те. Взбешенный Олоне рассек солдату грудь, вырвал сердце и впился в него зубами. «Ну, будете говорить? Или такая участь ждет каждого из вас!». Несчастные испанцы в ужасе показали дорогу.

Сан-Педро защищали пушки и частокол из огромных кактусов на корню с длинными иголками. После многочасового боя испанцы выбросили белый флаг. За победу заплатили жизнью 40 флибустьеров. Многие в кровь разодрали тела, прорываясь сквозь кактусы. Но скудная добыча себя не оправдала. Среди пиратов росло недовольство.

От губернатора Сан-Педро Олоне узнал, что через три месяца у берегов Гватемалы появится испанский галеон с товарами на миллион пиастров. Флибустьеры прождали его три месяца, взяли на абордаж, а в полупустых трюмах галеона оказались только бумага и железо! Корабль разгрузился где-то по пути. Терпение разбойников лопнуло, капитаны эскадры покинули Олоне. Он остался один со своей командой в 300 человек.

У берегов Гондураса корабль Олоне прочно сел на риф. Флибустьеры съехали на берег и полгода вели жизнь робинзонов: построили хижины, ловили рыбу, выращивали на берегу овощи и бобы, охотились на обезьян. За это время разобрали верхнюю часть корабля и построили небольшой барк. Но он был слишком мал, чтобы взять на борт всю команду.

Олоне с половиной флибустьеров отправился в море, чтобы захватить еще один корабль и вернуться за остальными моряками. У устья реки Никарагуа отряд Олоне попал в очередную засаду. Три сотни испанцев и союзные им индейцы атаковали настолько стремительно, что Олоне еле унес ноги. Погибло около ста пиратов. Несмотря на тяжелое положение, Олоне продолжал охоту за кораблем. Честь флибустьера не позволяла ему вернуться с пустыми руками.

В заливе Дарьен на утомленных скитаниями и обессиленных голодом флибустьеров напало племя диких индейцев. Раненый Олоне попал в плен. Дикари разрубили его на куски, зажарили на костре и съели. Своеобразный банкет состоялся в 1671 году.

С именем Грамона связаны последние подвиги флибустьеров с острова Тортуга. За проявленные в сражениях тактические таланты и личную храбрость береговые братья прозвали своего командира генералом.

Горячая кровь госконца

Де Грамон происходил из древнего дворянского госконского рода. В 14 лет вспыльчивый юный госконец вступился за честь сестры и смертельно ранил на дуэли гвардейского офицера. История дошла до самого короля Людовика XIV, который распорядился провести тщательное расследование. Перед смертью офицер дал показания, что дуэль произошла «сообразно правилам чести». Наказания не последовало. Но чтобы умерить пыл госконца и занять юношу полезным делом, король распорядился отдать его в школу юнг.

Королевский капер

Получив офицерские галуны, Грамон стал королевским капером. В то время Франция воевала с Голландией. На одолженные деньги молодой офицер вооружил старенький фрегат и отправился в Вест-Индию. У острова Мартиника французский капер захватил несколько голландских кораблей с богатым грузом. Доля Грамона составила 80 000 ливров[2]. Он отправился на остров Тортуга и умудрился за неделю прокутить всю добычу. Береговые братья были в восторге от такой лихости. На последние 2000 Грамон стал играть в кости и выиграл столько, что смог отдать долги и снарядить собственный 50-ти пушечный корабль. Королевскому каперу настолько понравилась вольная жизнь флибустьеров на Тортуге, что он решил выйти в отставку и присоединиться к береговым братьям.

Грамон и Кº

Два похода Грамона на испанские города Маракайбо и Кумана в Южной Америке не принесли ему ничего, кроме славы. В 1682 году он решил напасть на порт Веракрус в Новой Испании (Мексика), который защищали 4000 солдат и мощная крепость. Чтобы расколоть этот крепкий орешек, Грамон привлек компаньонов – широко известных пиратов ван Хорна и Лорана де Графа.

Ван Хорн

Голландец ван Хорн начал морскую карьеру простым рулевым матросом на французских каперских кораблях. Скопив денег, он снарядил собственный корабль и стал грабить всех без разбора – голландцев, французов, англичан… Когда французы сели ему на хвост, Хорн отправился в Америку и предложил испанцам сопровождать их торговые корабли в качестве военного эскорта. Те имели глупость воспользоваться услугами сомнительной личности. Улучив удобный момент, Хорн ограбил доверенные ему суда и с богатой добычей прибыл на Тортугу.

Пират обожал красивую одежду и драгоценности, носил на шее ожерелье из крупных жемчужин, а на пальце перстень с рубином немыслимой цены. Вступив в береговое братство флибустьеров, он стал одним из самых богатых его членов.

Лоран де Граф

Де Граф, тоже голландец, служил на испанском флоте артиллеристом, пока не попал в плен к пиратам. В бою он проявил такую отвагу, мужество и хладнокровие, что восхищенные флибустьеры предложили достойному противнику присоединиться к вольному братству. Граф согласился и со временем обзавелся собственным кораблем.

Однажды пирата блокировали два испанских галеона. Искусно маневрируя, он прошел между ними, открыв ураганный огонь с обоих бортов своего судна. Раненый ядром в бедро Граф продолжал командовать боем, лично наводил пушки и сбил мачту на вражеском корабле. В другом бою пиратская эскадра под командованием Графа после восьмичасового боя захватила три военных испанских корабля.

Граф слыл человеком благовоспитанным и утонченным, держал на борту своего корабля оркестр, который услаждал слух пирата за обедом и ужином.

Поход на Веракрус

Три достойных джентльмена удачи собрали под свои знамена 1200 флибустьеров на семи кораблях. От двух пленных испанцев Грамону стало известно, что в порту Веракрус ожидают прибытия двух испанских кораблей с грузом какао. Флибустьеры подняли на двух своих кораблях испанские флаги и беспрепятственно вошли в порт. Когда испанцы опомнились, пираты уже хозяйничали на улицах города. Граф со своими людьми овладел крепостью, защитники которой не оказали им достойного сопротивления, так как приняли стрельбу и крики в городе за начало ожидавшегося религиозного праздника.

Грамон приказал запереть именитых горожан в соборной церкви и назначил за них выкуп – два миллиона пиастров. А чтобы пленники быстрее думали и оказались более сговорчивыми, церковь обложили пороховыми бочками, угрожая взорвать священную обитель. Тем временем в городе шел тотальный грабеж. Флибустьеры успели собрать ценностей на шесть миллионов талеров[3], когда на горизонте показались 17 кораблей испанского флота, а с суши к городу подошел испанский полк. Пираты еле успели выскочить из сжимающихся клещей, не успев погрузить на корабли продовольствие. Но удача не покинула их. В открытом море к ним в руки попал галеон, доверху груженый мукой.

На обратном пути ван Хорн и де Граф не смогли договориться о дележе добычи. Ссора переросла в дуэль на саблях. В поединке Хорн получил ранение в руку и умер от заражения крови.

Город красного дерева

Четыре года спустя Грамон с де Графом решили напасть на испанский город Кампеш, разбогатевший на торговле кампешевым (красным) деревом. Дело осложнялось тем, что короли Франции и Испании подписали в Европе мирный договор, и губернатор Тортуги кавалер де Кюсси строго запретил флибустьерам причинять какой-либо ущерб подданным пиренейской державы, однако у него не было сил заставить буйное племя выполнять королевские указы. Перед выходом в море Грамон заявил губернатору: «Не беспокойтесь, ваша светлость. Мы пострижем овцу, не снимая с нее шкуры. Она даже не успеет заблеять».

У стен Кампеша Грамон применил психологическую атаку. Десант из тысячи флибустьеров на ботах под разноцветными флагами пристал к берегу, построился в колонны и под бой барабанов двинулся на штурм города. Изумленные испанцы не знали, что и думать: перед ними регулярная армия или шайка разбойников? Засеки, в которых притаились испанские солдаты, были сметены одним махом. Чтобы перебить защитников баррикад на улицах города, Грамон рассыпал по крышам домов снайперов. Оставалось взять форт. Пираты подвезли пушки с кораблей и в течение девяти часов обстреливали его стены. Через день испанский гарнизон покинул крепость, за исключением одного молодого идальго, который, движимый дворянской честью, решил, что лучше погибнуть в бою, чем покрыть себя позором, обратившись в бегство. Грамон распорядился даровать ему жизнь, осыпал подарками и пригласил храбреца отобедать.

Пока пираты сражались, жители Кампеша успели скрыться в лесах и близлежащих селениях, надежно припрятав свои сокровища. Грамон ежедневно посылал на поиски богатых горожан небольшие отряды, однако золотой улов оказался незначительным. В подобных случаях пираты обычно применяли пытки, но Грамон не был мастером заплечных дел. Губернатор провинции начал против флибустьеров партизанскую войну, отказывался платить выкуп и вести переговоры с разбойниками. Угрозы сжечь город и казнить пленных на него не действовали. «Эта экспедиция закончилась полным успехом, если не считать отсутствия денег», – с едким сарказмом заметил историк похода.

Фейерверк на двести тысяч пиастров

Прежде чем покинуть Кампеш, Грамон решил с размахом отпраздновать именины Людовика XIV. Праздник начался орудийными салютами и парадом в честь короля. Затем флибустьеры на улицах города накрыли столы под белоснежными скатертями с дорогой посудой и самыми изысканными напитками и яствами. Роскошный банкет продолжался до глубокой ночи, а потом пираты подожгли склады, где хранилось готовое к отправке в Европу кампешевое дерево на сумму 200 000 пиастров. Этот товар не представлял никакой ценности для пиратов – достойной добычей они признавали только драгоценные металлы и камни, оружие и красивую одежду.

Грандиозный фейерверк искрами разлетался по городу. В дыму пожарищ эскадра Грамона и Графа покинула залив порта.

Закат берегового братства

Французский король не оценил столь масштабного мотовства в его честь. На остров Тортуга он послал военную эскадру, чтобы силой заставить непокорное вольное племя забыть о грабежах, заняться мирным трудом или поступить на службу в королевский флот. А чтобы командиры флибустьеров были сговорчивее, кавалер де Кюсси выхлопотал «генералу» Грамону пост губернатора французской части острова Эспаньола (Гаити), а де Графу – начальника полиции. Грамон поблагодарил губернатора Тортуги за оказанную честь, но пожелал перед официальным вступлением в новую должность совершить еще один поход. В октябре 1686 года он отплыл в неизвестном направлении и пропал без вести.

Генри Морган – самая яркая звезда в созвездии морских разбойников. С его именем связаны наиболее громкие победы антильских флибустьеров. Удивительная жизнь, приключения и подвиги этого пирата легли в основу знаменитого романа Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада». Созданный писателем притягательный, романтичный и благородный герой – это идеализированный образ прототипа. Редкое мужество и неуемная отвага сочетались в Моргане с крайней жестокостью и изощренным коварством, большой талант морехода и полководца – с обманом и предательством боевых товарищей.

В самом конце XVII века в Индийском океане ослепительно вспыхнула новая звезда морского разбоя. Удивительные подвиги, сокровища и романтические похождения английского пирата Джона Эйвери настолько поразили его современников, что еще при жизни он стал героем многих литературных произведений.

Сын капитана

Будущий знаменитый пират родился в семье капитана торгового флота Бриджмена, близ окрестностей Плимута в 1671. С самого юного возраста мальчик хотел стать моряком. Свою карьеру он начал юнгой, плавал в Вест-Индию на торговых и корсарских кораблях. Молодой способный моряк быстро поднялся по служебной лестнице. Когда ему исполнилось 23 года, он получил назначение первым помощником капитана на военный фрегат «Герцог».

Захват фрегата

В это время Англия и Испания объединились для совместной борьбы против французских пиратов в Вест-Индии. «Герцог» в составе английской эскадры стоял в испанском порту Ла-Корунья в ожидании приказа выйти в море. Жалованье морякам не платили уже три месяца, приказ по непонятным причинам запаздывал, на английских кораблях росло недовольство. Первый помощник капитана «Герцога» Джон Бриджмен давно ждал удобного случая, чтобы подбить команду на мятеж. Смышленый и красноречивый, он умело воспользовался ситуацией. С верными матросами запер капитана в каюте и объявил экипажу, что отныне военный фрегат Его Величества является вольным судном свободных морских охотников. Все матросы и нижние чины с восторгом поддержали первого помощника. Для подавления бунта от стоявшего рядом английского корабля «Джеймс» отчалила шлюпка с вооруженными моряками. Но как только матросам «Джеймса» подняться на борт «Герцога», они с радостью присоединились к мятежникам.

Командование английской эскадры больше не рисковало предпринимать какие-либо действия против бунтовщиков, опасаясь, что и другие суда могут перейти в их руки. Мятежный фрегат беспрепятственно покинул испанский порт. На общем собрании новоявленные пираты переименовали захваченный корабль в «Причуду» и единодушно избрали новым капитаном Джона Бриджмена, который взял себе псевдоним Эйвери (Every)[5], что переводится с английского как «каждый», «всякий», «любой». Но среди пиратов, предпочитавших в общении между собой прозвища и клички, он стал широко известен как Длинный Бен.

Новый центр морского разбоя

Пиратство в Карибском море доживало последние дни, в конце XVII века центр морского разбоя переместился в Индийский океан. Покинувшие Вест-Индию карибские пираты перебрались на остров Мадагаскар, о чем новый капитан «Причуды» был прекрасно осведомлен. Намереваясь обогнуть Африку и примкнуть к новой пиратской вольнице в Индийском океане, Эйвери приказал держать курс на мыс Доброй Надежды.

Лихое начало

Джон Эйвери лихо начал разбойничью карьеру. По пути на Мадагаскар он ограбил испанский поселок на Канарских островах, а в море захватил три английских и два датских корабля с богатым грузом шелка, пряностей, слоновой кости и ювелирных изделий, усилил свой корабль трофейными пушками и пополнил команду добровольцами. По прибытии на Мадагаскар «Причуда» располагала 46 пушками и командой в 160 человек! За всю историю морского пиратства ни один разбойник не владел столь мощным кораблем.

Мадагаскар

Мадагаскарские пираты приняли Эйвери с распростертыми объятиями. Удачливый, молодой, обаятельный, веселый и щедрый капитан, его великолепное судно и богатые трофеи вызвали бурю восторга. Но нашелся среди местной братии один старый капитан, пират с большим стажем, которого сильно раздражала популярность прибывшего новичка. Ветеран морского разбоя грозился отрезать ему уши и задвинуть выскочку в угол. «Молокососу просто повезло, никто из нас не видел его в настоящем деле», – злобно ворчал старый морской волк. – «Клянусь, щенок наложит в штаны при первом же абордаже».

Дуэль на шпагах

Это был прямой вызов – и Эйвери, не колеблясь, принял его. Дуэль на шпагах превратилась в публичное зрелище. Зрители бурно выражали свои эмоции, давали советы и подбадривали соперников. Равная борьба продолжалась около часа, дуэлянты получили ранения, но продолжали сражаться, никто из них не хотел уступать пальму первенства в лидерстве на Мадагаскаре.

Но вот старый пират начал уставать. Рука, держащая шпагу, ослабела, реакция замедлилась. Эйвери наседал на противника все настойчивее, усиливая натиск с каждой секундой. Зрители примолкли, затаили дыхание. Все понимали, что развязка близка. Ветеран морского разбоя купился на ложный замах, замешкался и не успел среагировать на прямой выпад соперника. Эйвери точным ударом шпаги насквозь пронзил грудь дуэлянта в область сердца.

После победоносного поединка популярность Эйвери еще более возросла: храбрость и умение обращаться с оружием ценились среди пиратов очень высоко. Два мадагаскарских капитана предложили Эйвери пиратствовать вместе и обещали показать в Индийском океане все «ягодные» места.

Битва за сокровища Великого Могола

Летом 1695 года Эйвери с компаньонами разбойничали в Аравийском море. Не выдержав жестоких пыток, один пленник с захваченного арабского судна рассказал пиратам, что из порта Мокка готовиться отплыть в Сурат корабль «Великое сокровище», лично принадлежащий Великому Моголу – государю Индии Аурангзебу.

Подстерегая добычу, «Причуда» затаилась в засаде у аравийского побережья, а юркие шлюпы компаньонов Эйвери неустанно патрулировали окрестные воды. Через несколько дней они обнаружили большое судно с индийским такелажем, и вся компания пиратов бросилась за ним в погоню. Когда расстояние сократилось до пушечного выстрела, «Причуда» сделала заградительный выстрел прямо по курсу преследуемого корабля. В ответ на нем взвился флаг с гербом Великого Могола. Вероятно, капитан «Великого сокровища» полагал, что штандарт владыки Индии – гарантия безопасности. Индийское судно ничем не уступало «Причуде» в вооружении, даже напротив, имея 80 пушек и 400 солдат на борту, превосходило военной мощью всю пиратскую эскадру. Но это не смущало разбойников. Ходили слухи об умопомрачительных богатствах Великого Могола, а потому напасть на его корабль следовало в любом случае.

«Причуда», паля из пушек, двигалась прямо на «Великое сокровище», а шлюпы компаньонов Эйвери зашли на абордаж с флангов.

Ответ индийского судна не заставил себя ждать – оно содрогнулось от мощного огневого залпа всех бортовых орудий. Один разбойничий шлюп осел на воде и вышел из боя. В ходе разгоревшегося сражения мощные орудия «Причуды» снесли с палубы противника грот-мачту. Одна из пушек на «Великом сокровище» взорвалась, при этом погибло много индийских солдат и матросов. На корабле Великого Могола началась паника. Пираты бросили веревки с абордажными крючьями, и сражающиеся корабли сцепились в смертельных объятиях. По перекинутым мосткам морские разбойники стремительно перемахнули на палубу корабля противника. Завязался рукопашный бой. Индийцев было в два раза больше, они вполне могли смять пиратов, но капитан «Великого сокровища» Ибрагим-хан оказался трусом – он покинул поле боя и заперся в своей каюте. Его примеру последовало большинство офицеров. Лишенные командование и упавшие духом матросы и солдаты Великого Могола сдались.

Индийская принцеса

На захваченном корабле оказалась годовая выручка Великого Могола от заморской торговли в сумме пять миллионов рупий, не считая множества изделий из серебра и золота. Но самым ценным приобретением Эйвери стала внучка государя Индии принцесса Фатима, которая возвращалась домой из паломничества в Мекку. Со слезами на глазах она взмолилась о пощаде. Эйвери проявил себя как настоящий джентльмен – заверил принцессу, что ни один волос не упадет с ее головы.

Юная черноглазая девушка в роскошных восточных одеждах произвела на пирата очень сильное впечатление. Эйвери влюбился в нее с первого взгляда. Принцесса благосклонно приняла ухаживания галантного кавалера, обладавшего твердой рукой и пылким сердцем. По прибытии на Мадагаскар он сделал ей официальное предложение стать его женой. Фатима согласилась. Странный свадебный обряд прошел в соответствии с мусульманскими обычаями, но с участием протестантского пастора, который освятил союз пирата и принцессы.

Международный скандал

Став зятем Великого Могола, Эйвери отнюдь не собирался возвращать ему захваченные сокровища: пират рассматривал свою добычу как приданное за невестой. Узнав о браке своей внучки с английским пиратом, государь Индии пришел в неописуемую ярость. Он считал, что Фатима лучше должна была броситься в море или зарезаться, чем уступить оскорбительным домогательствам морского разбойника. Гнев Великого Могола обрушился на английскую Ост-Индскую компанию, которая вела торговлю с Индией. Он приказал бросить в тюрьму всех английских купцов и наложил запрет на торговлю с Англией до тех пор, пока она не обеспечит безопасность индийских кораблей.

Английское правительство немедленно начало охоту на Эйвери, назначило за его голову награду в 500 фунтов стерлингов, столько же добавил от себя Великий Могол.

Заметая следы

Эйвери решил удалиться от разбойничьих дел и свить в безопасном месте уютное семейное гнездышко. Покинув Мадагаскар, он объявился на Багамских островах, где обратил свою долю добычи в драгоценные камни. Пожив немного в Бостоне, Эйвери под чужим именем перебрался в Англию.

При продаже бриллиантов скупщикам краденого у него возникли большие проблемы. Таинственный незнакомец с полными карманами драгоценных камней привлек внимание ловких лондонских мошенников, которые быстро установили его личность. Угрожая бывшему пирату разоблачением, они начали его шантажировать. Эйвери пришлось откупаться, скрываться в трущобах, где, по слухам, он и умер в полной нищете несколько лет спустя.

Что стало с принцессой Фатимой при таком повороте сюжета, история умалчивает.

Уильям Кидд – самый известный разбойник в истории морского пиратства, реальные дела которого абсолютно не соответствуют громкой и зловещей славе.

Тайный синдикат

В конце XVII века многие флибустьеры перебрались из Карибского моря в Индийский океан, на остров Мадагаскар. Когда английский пират Эйвери захватил и ограбил корабль Великого Могола – государя Индии, – разразился международный скандал. Великий Могол пригрозил закрыть все английские торговые фактории в своих владениях, если король Англии Вильгельм III не обеспечит безопасность на морях.

В Лондоне члены правящего кабинета партии вигов во главе с канцлером лордом Соммерсом создали тайный синдикат, на деньги которого для борьбы с пиратами снарядили 34-пушечный фрегат «Эдвенчур». Его командиром стал судовладелец, купец и моряк с безупречной репутации из Нью-Йорка Уильям Кидд, протеже графа Беллемонта, губернатора заокеанской колонии Новая Англия. Кидд получил от короля два патента, дающие ему право нападать на корабли пиратов и «суда, принадлежащие французскому королю и его подданным», поскольку шла война с Францией. Предприятие аристократов планировалось не только как военная операция – гораздо больше их интересовала коммерческая прибыль на вложенные деньги.

«Гроза пиратов»

Укомплектовав отборную команду, в мае 1696 года Кидд выбрал якоря. Но уже в самом начале плавания, в устье Темзы, произошел роковой случай, повлиявший на всю судьбу экспедиции. «Эдвенчур» был остановлен кораблем Королевского флота «Дюшес». Военные моряки, следуя обычной практике того времени, не взирая на протесты Кидда и патенты с королевскими печатями, сняли с «Эдвенчура» 70 лучших матросов для службы в военном флоте. Вместо них Кидду пришлось доукомплектовать свою команду всяким портовым сбродом с темным прошлым.

На Мадагаскаре Кидд не обнаружил пиратов. Предупрежденные о карательной экспедиции, они заблаговременно покинули свои убежища. Пока «Эдвенчур» крейсировал в Индийском океане в поисках разбойников, пираты грабили все суда без разбора, называясь при этом «людьми Кидда». Через год распространился слух, что Кидд сам стал пиратом. На «Эдвенчуре» заканчивалось продовольствие. Пополнить его на законных основаниях в каком-либо порту скомпрометированный Кидд не мог: к нему относились с недоверием, к тому же судовая касса была пуста.

В этих условиях капитан принял вынужденное решение: высадил десант в арабском порту Ходейда и взял продовольствие силой. Матросы возликовали. Все чаще стали раздаваться голоса: зачем гоняться за неуловимыми пиратами, когда можно напасть на любой другой корабль? Имея 34 пушки на борту, они справятся с кем угодно! Назревал мятеж.

Старший канонир Мур затеял с капитаном ссору и потребовал от имени команды захватить встреченное голландское судно. Кидд в ярости метнул в канонира деревянное ведро и проломил ему череп. Мур умер на следующий день.

Наконец «Эдвенчур» пленил французское судно «Рупарель». Вырученные от продажи товаров из его трюмов деньги на время погасили ропот команды. Чтобы укрепить авторитет и удерживать в повиновении матросов, Кидду пришлось ограбить еще несколько арабских и индийских парусников.

Большой «приз»

Однажды в начале 1698 года на горизонте появились паруса огромного торгового судна с восточной оснасткой. Это был «Кведаг Мерчант», шедший под французским флагом. «Эдвенчур» навел на него пушки, дал сигнал лечь в дрейф. Кидд с вооруженными до зубов матросами прибыл на борт «торговца» и потребовал судовую документацию. Капитан «Кведага» объяснил, что владелец судна индиец, экипаж – арабский, груз является собственностью армянских купцов, после чего предъявил… французские паспорта на фрахт и корабль. Кидд в полном соответствии полномочий капера объявил «Кведаг» своей законной добычей. В трюмах «приза» и каютах пассажиров матросы Кидда обнаружили сахар, шелк, сатин, золото, серебро, драгоценные камни, ювелирные изделия, общая стоимость которых составляла 45 000 фунтов стерлингов[6]!

Измена

С такими деньгами Кидд решил возвращаться домой. Продав на Малабарском берегу местным купцам сахар и материю, он зашел на Мадагаскар починить потрепанный «Эдвенчур» и отдохнуть от праведных и неправедных трудов перед дальней дорогой.

В укромной бухте на острове Сент-Мари он неожиданно наткнулся на убежище пирата Роберта Клиффорда. Половина матросов Кидда давно мечтала о подобной встрече, чтобы покинуть своего слишком щепетильного капитана и сбежать к вольным морским охотникам. Но для начала изменники решили завладеть сокровищами «Кведага».

У мадагаскарских берегов вблизи пиратского корабля на «Эдвенчуре» началась резня. Кидду с горсткой верных людей еле удалось отбиться и уйти на трофейном «Кведаге», прихватив золото и драгоценности. «Грозе пиратов» повезло, что среди мятежников не нашлось хорошего морехода, чтобы броситься в погоню.

Вне закона

Весной 1699 года Кидд объявился на островах Вест-Индии и узнал, что объявлен пиратом вне закона!

За время его плавания произошли важные политические события. Узнав о захвате «Кведаг Мерчант», зафрахтованный индийскими властями, Великий Могол взыскал убытки своих подданных с английской Ост-Индской компании и возложил на англичан ответственность за все нападения пиратов. Оппозиция в английском парламенте, пронюхав о синдикате, обвинила правящий кабинет в пособничестве пиратству. Канцлер лорд Соммерс ушел в отставку, а граф Беллемонт получил приказ арестовать Кидда. В Лондоне решили отдать возмутителя спокойствия на заклание, чтобы хоть как-то погасить гнев Великого Могола.

Уильям Кидд надеялся оправдаться и сдался властям. Он не чувствовал за собой большой вины. «Кведаг Мерчант» имел французский паспорт, а на другие мелкие грехи помогут закрыть глаза 30 000 фунтов стерлингов, которые он вручил графу Беллемонту для членов синдиката. Предприятие принесло прибыль в 500 %!

Суд и казнь

В 1701 году в Лондоне начался суд над капитаном Киддом. За несколько месяцев до процесса английское правительство раскрутило черную пиар-легенду о безжалостном, жадном, кровожадном душегубе, готовым на все ради золота, потопившем десятки кораблей, на счету которого сотни человеческих жизней. Целая когорта писак потрудилась над созданием общественного мнения об успешных действиях властей по поимке опасного главаря крупной шайки морских разбойников.

На суде Кидд не назвал имен своих компаньонов: в камере его навещали доверенные лица членов синдиката и убедили капитана в том, что их сиятельства в обмен на молчание добьются королевского помилования. Французские паспорта с борта «Кведаг Мерчант» и патенты короля на процессе так и не всплыли[7]. Кидд не признал себя виновным и до последней минуты надеялся, что могущественные деловые партнеры вынут его из петли. Но те, спасая свою репутацию, решили пожертвовать капитаном, который таскал для них каштаны из огня. Судья вынес смертный приговор.

Уильяма Кидда, пьяного в стельку, повесили 23 мая 1701 года. Жертву напоили до беспамятства, чтобы на эшафоте, в отместку за предательство, он не произнес имена и титулы высокопоставленных членов синдиката.

Тело Кидда вымазали дегтем, обмотали цепями и подвесили на крюк в железном каркасе на острове посреди Темзы. Труп склевали вороны, а моряки проходящих мимо кораблей осеняли себя крестным знамением во избежание столь ужасной участи.

Остров Скелетов

Благодаря громкому процессу имя капитана Кидда вошло в легенды, песни и баллады. Почти сразу после его смерти поползли слухи о том, что Кидд, прежде чем сдаться властям, закопал свои несметные сокровища на острове Скелетов у берегов Юго-Восточной Азии[8].

Жуткие подробности захоронения клада леденили кровь. Якобы, когда сундуки с золотом были спрятаны, Кидд со своим сообщником-лейтенантом убили всех свидетелей-матросов и распяли их на деревьях таким образом, что руки мертвецов указывали направление к сокровищам. А потом настала очередь лейтенанта… Эту легенду использовал Р. Л. Стивенсон при создании образа капитана Флинта из романа «Остров сокровищ». Эдгар По обессмертил имя Кидда в рассказе «Золотой жук». В XX веке появились даже карты «острова Скелетов». Однако, десятки экспедиций кладоискателей окончились безрезультатно.

Не одно поколение беллетристов и голливудских режиссеров потрудились над созданием мифа, не имеющего ничего общего с реальной жизнью человека, который силою обстоятельств стал заложником грязной политики и заплатил за это своей жизнью.

Среди длинной вереницы морских разбойников, оставивших более или менее заметный след в истории пиратства, встречаются личности настолько неординарные, что о них помнят по сей день. Наряду с заурядными грабителями, интересы которых не выходили за рамки обычного грабежа, просторы морей бороздили пираты, прославившиеся не только своими дерзкими набегами, но и своеобразным благородством и стремлению к справедливости.

Стрела Амура

Сэмюэль Беллами родился в 1689 году близ Плимута (Англия). Его мать рано ушла из жизни, и, по большому счету, юного Сэма воспитывала улица. В детстве он познал все трудности и лишения, которые выпадают на долю сироты в жестоком несправедливом мире. В 13 лет Сэм завербовался юнгой в английский флот. Он принимал участие в войне за испанское наследство, побывал во многих странах.

В 1715 году в Новой Англии (Северная Америка) Беллами познакомился с Марией Хеллет – приличной девушкой из религиозной и богатой семьи. Стрела Амура безжалостно пронзила сердце молодого моряка. Сэм влюбился в Марию без всякой надежды получить согласие ее родителей на брак с бедным моряком.

Ухаживания Беллами не оставили девушку равнодушной, ей тоже понравился пылкий широкоплечий юноша, но в силу строгого пуританского воспитания она не смела пойти против воли отца и матери. И тогда, взяв слово с любимой, что она будет два года ждать его, Сэм отправился в странствия. Он мечтал заработать достаточно денег, чтобы обеспечить свое счастье.

Капитан пиратской братии

Сначала Беллами решил стать золотоискателем. С приятелем он отплыл к берегам Флориды, где, по слухам, затонул испанский галеон с сокровищами. Не обнаружив на морском дне золотых россыпей, молодые люди решили поискать их в трюмах торговых кораблей и присоединились к английскому пирату Бенджамину Хорниголду, который промышлял в Карибском море.

Проявляя своеобразное чувство патриотизма, Хорниголд отказывался нападать на английские корабли и грабил исключительно испанцев. Подобный метод разбоя оставался чужд большинству пиратов, они ворчали и ждали только удобного случая избавиться от щепетильного капитана. Когда в очередной раз Хорниголд отпустил на все четыре стороны богатого английского «купца», возмущенные разбойники созвали общее собрание команды, большинством голосов сместили Хорниголда и избрали на должность капитана Сэмюэля Беллами, завоевавшего к этому времени большой авторитет среди пиратской братии.

Борец за справедливость

Крейсируя в водах Карибского моря, новый капитан грабили все суда, попадавшиеся ему на пути. Перед боем он всегда надевал белые манжеты, камзол, повязывал вокруг шеи шелковый платок. В отличие от многих кровожадных коллег, Беллами никогда не проявлял излишней жестокости. Если противник сдавался без боя, пират очищал трюмы судна и неизменно произносил перед командами захваченных кораблей пламенную речь, пропагандируя свои взгляд и идеи:

– Я не злодей, и вам ничего не грозит. Я веду войну только с богатеями, которые нажили свои деньги путем обмана слабых и обездоленных. Я не признаю законов, которые выдумали богатые для своей безопасности, иначе как же они, трусливые щенки, занимались бы мошенничеством? Будь они все прокляты! Эти негодяи клевещут на нас, изображая душегубами, хотя различие между нами состоит лишь в том, что они грабят бедных под прикрытием закона, а мы грабим богатых под защитой нашей собственной отваги. Так не лучше ли вам встать под наши знамена, чем пресмыкаться перед кровопийцами?

Многие пленники с радостью присоединялись к пиратам, особенно рабы, обретавшие свободу и права полноправных членов пиратского сообщества. На кораблях Беллами служили пятьдесят негров, среди которых находился мальчик одиннадцати лет, подносивший порох во время сражений. Тем, кто все же отказывался стать вольным охотником на стезе справедливости, капитан презрительно бросал:

– Вы дьявольски совестливые болваны, черт бы вас побрал! Что толку убеждать слюнтяев! Я высажу вас на первой же стоянке и убирайтесь с глаз моих! Подставляйте свои зады для пинков и дальше, если вам это нравится.

Высаживаясь на берег, Робин Гуд Карибского моря щедро одаривал самых бедных местных жителей, неизменно делая предпочтение одиноким старикам и семьям, оставшимся без кормильцев.

Спектакль на пиратском корабле

Беллами имел слабость к театральному искусству, которое пытался прививать своим буйным и темным подчиненным. Однажды капитан решил поставить на борту корабля пьесу «Королевский пират», которую видел несколько лет назад в одном из театров Бостона. В последнем акте пьесы Александр Македонский приказывает казнить пойманного пирата Диомеда. Страстный монолог Диомеда на премьере неожиданно прервал помощник канонира, никогда не видевший ничего подобного. Уверовав в реальность происходящего, он бросился в трюм и позвал подвыпивших товарищей спасать осужденного.

– Если они повесят Джека, следующая очередь – наша!

Хмельная братия, размахивая саблями, устремилась на палубу. Потасовка была жаркой, но короткой. Когда появился Беллами и восстановил порядок, выяснилось, что пирату, игравшему роль судьи, отрубили руку, а «Александру Македонскому» – ногу.

Крупный куш

Сэмюэлю Беллами сопутствовала феерическая удача. Всего за один год он ограбил более пятидесяти кораблей и стал звездой морского разбоя.

В начале 1717 года Беллами захватил самый ценный «приз» за свою карьеру – новый великолепный 18-пушечный корабль «Уайда гелли». Укрепив трофей еще десятью пушками, он сделал его флагманским кораблем своей эскадры. В трюмах «Уайды» помимо хины, индиго и сахара оказалось 180 мешков золотых и серебряных монет, слоновая кость и ящик с драгоценными камнями. Беллами решил припрятать богатую добычу и с этой целью отправился на север, чтобы там подыскать надежное местечко. Вероятно, после этого плавания он рассчитывал завершить карьеру пирата, вернуться к возлюбленной и просить ее руки.

Гибель пирата

В районе полуострова Кейп-Код (ныне это американский штат Массачусетс), пиратская флотилия попала в сильнейший шторм. При мощном порыве ветра «Уайда» едва не опрокинулась. Беллами приказал убрать часть парусов. К ночи буря разыгралась не на шутку. Вспышки молний на миг выхватывали из сплошной темноты поверхность взбесившегося океана. Гигантские волны сотрясали корабль, с грохотом перекатывались через палубу. Рулевые с трудом удерживали курс против ветра. Судно бросало как пробку в гигантском кипящем котле. Такелаж угрожающе скрипел и трещал от непосильного напряжения.

Не выдержав мощного напора ветра, грот-мачта переломилась как спичка и рухнула со снастями за борт. За ней последовала и бизань-мачта. В бушующем хаосе Беллами растерял все свои суда и боролся с ураганом в одиночку. Ближе к утру в полнейшей темноте «Уайда» врезалась в берег. Треск ломающегося шпангоута слился с воплями пиратов. Беллами исчез в бурунах одним из первых, часть матросов, удержавшихся на плаву, изо всех сил боролась за жизнь. Но до суши из 146 человек команды добрались лишь двое – плотник и матрос-индеец.

Когда через сутки распогодилось, на место крушения сбежались местные жители. Море разбросало обломки корабля в четырехмильной береговой зоне. Два дня, пока не прибыли официальные власти, жители полуострова выковыривали из песка золотые и серебряные монеты.

Счастливчик Барри

Основная часть сокровищ капитана Беллами осталась на дне. В 1982 году к их поискам приступил американец Барри Клиффорд. Нанятые им ныряльщики на глубине десяти метров обнаружили несколько медных гвоздей и обрывки корабельных снастей. Клиффорд не сомневался, что это остатки «Уайды», но не смог убедить своих компаньонов. Работы пришлось свернуть.

Через два года, достав деньги на собственные исследования, Клиффорд продолжил поиски. На том же месте ему удалось обнаружить три пушки, а еще через год один из аквалангистов Клиффорда поднял с морского дна судовой колокол. Когда находку очистили от водорослей и ракушек, на бронзовом ободе проступила надпись: «Уайда гелли. 1715 г.»

– Мы почти у цели! – радовался кладоискатель.

Клиффорду повезло. В отличие от многих других охотников за сокровищами, он не сошел с ума, не разорился и не превратился в фанатика. Ему сравнительно быстро и без больших затрат удалось реализовать планы, не дававшие спать по ночам. «Счастливчик Барри», как его окрестила американская пресса, поднял со дна моря сокровищ на 15 миллионов долларов.

Так Судьба, руководствуясь своими таинственными законами, отвернулась в свое время от Робин Гуда Карибского моря, чтобы улыбнуться через три века другому рыцарю удачи.

В анналах морского разбоя нет более зловещей и мрачной фигуры, чем английский пират Эдвард Тич по прозвищу Черная Борода. Несколько лет он наводил ужас на мореплавателей в Карибском море и на жителей североамериканских городов.

Начало «карьеры»

Эдвард Тич родился в 1680 году в семье бристольского купца. В возрасте 12 лет поступил юнгой на службу в Королевский флот.

Во время войны за испанское наследство (1701–1714) Эдвард, постигая науку абордажных схваток на корсарских судах, проявил себя находчивым, смелым, решительным воином и отличным моряком. Команды каперских судов в отличие от матросов военного флота имели право на часть захваченной у противника добычи, и дисциплина на корсарских кораблях была не такая жесткая, как на Королевском флоте. Когда война закончилась, Тич не захотел расставаться с понравившейся ему жизнью вольного охотника и стал пиратом.

Он обосновался на острове Нью-Провиденс в Карибском море под началом пирата Бенджамина Хорнигольда и быстро дослужился до квартирмейстера. В 1716 году он уже командовал шлюпом, а через год взял на абордаж 40-пушечный французский фрегат. С согласия своего патрона Тич стал его капитаном, и, переименовав великолепный корабль в «Месть королевы Анны», начал самостоятельную карьеру морского разбойника.

Портрет

Тич имел классическую внешность разбойника с большой дороги, которым пугают малых детей. Особой его гордостью была огромная черная борода. Она росла прямо от глаз и доходила до пояса. Пират заплетал ее в косички с разноцветными ленточками. Благодаря этой живописной детали он и получил прозвище Черная Борода. На голове развивалась грива волос, никогда не знавших гребня. Картину дополняли злые, красные от беспробудного пьянства глаза.

Существовать в трезвом состоянии Тич не мог. В его каюте всегда находился неисчерпаемый запас джина и рома. Любимым развлечением Черной Бороды было гасить во время попойки свечи и в кромешной тьме палить по собутыльникам из пистолетов.

Свою залитую напитками и кровью рваную одежду он скреплял булавками. Грязное тело пропахло потом и смесью пороха с ромом, которую Тич обычно пил. Перед боем пират надевал кожаную перевязь, на которой висело шесть пистолетов, и закреплял на шляпе два горящих фитиля. И когда в таком виде во главе своих головорезов он бросался на абордаж, мало у кого хватало духу противостоять этому слуге дьявола.

История злодеяний

За короткий срок Черная Борода взял на абордаж и ограбил семь торговых кораблей. Оставшихся в живых после штурма членов команды и пассажиров плененных судов разбойник высаживал на ближайший берег, корабли поджигал, а захваченные товары продавал перекупщикам на Багамских и Антильских островах. Пропивал добычу в портовых кабаках и снова отправлялся в море. Тич бесстрашно вступал в бой даже с военными кораблями. Очень скоро мрачная слава пирата облетела берега Карибского моря. Повстречав в море «Месть королевы Анны» со зловещей бородатой фигурой на носу судна, парализованные ужасом капитаны торговых кораблей зачастую сдавались без боя.

Однажды Черная Борода захватил корабль с африканскими невольниками, которых продал плантаторам на Ямайке. Здесь Тич познакомился с другим английским пиратом Генри Дженнингсом. Новый приятель рассказал ему, что у берегов Флориды потерпела крушение груженная золотом и серебром франко-испанская эскадра. В поисках сокровищ друзья решили исследовать обломки погибших во время шторма судов. В исторических хрониках это одно из первых упоминаний о поисках затонувших кладов. Молва утверждает, что только одному Дженнингсу удалось поднять со дна моря 350 000 восьмиреаловиков[9].

В конце 1717 года английское правительство решило покончить с пиратством в Карибском море. Для начала оно объявило амнистию всем пиратам, если они оставят грязное ремесло и начнут новую жизнь в рамках закона. Многие разбойники воспользовались этим предложением и сменили опасную для жизни «профессию».

А у Тича возникли трудности со сбытом награбленного: перекупщики на Ямайке и других островах Карибского моря, страшась наказания, не желали больше рисковать своей головой. Тогда Черная Борода официально явился «с повинной» к губернатору английской колонии Северная Каролина Чарльзу Идену и неофициально договорился с ним о дальнейших совместных действиях на стезе разбоя. Тич продолжал свои грабежи в море, сбывая добычу в Северной Каролине под прикрытием своего нового дружка-губернатора, который регулярно получал причитающуюся ему солидную долю.

Золото и драгоценные камни Эдвард Тич прятал на пустынных островах, одним из которых, как предполагают, был остров Амелия у побережья Флориды. Делал он это следующим оригинальным и ужасным образом.

Пират брал с собой матроса, от которого хотел избавиться, и уходил с драгоценной ношей в глубь острова «поохотиться». Он выбирал подходящее место и приказывал матросу копать яму. Когда тот заканчивал работу, Тич стрелял ему в затылок и спихивал в выкопанную яму тело вместе с золотом. Замечал по особым ориентирам место, произносил над кладом проклятие: «Пусть тот, кто дотронется до моего золота, знает, что обратный его путь не длиннее лезвия моего ножа». Когда капитан, закопав труп и драгоценности, возвращался на корабль один и его осторожно спрашивали, куда делся сопровождавший его матрос, Черная Борода неизменно отвечал: «Утонул в болоте» или «Сорвался в море с утеса».

Однажды на борту пиратского корабля вспыхнул мятеж против капитана. В яростной схватке Тич подавил его. Для оставшихся в живых пятнадцати мятежников он придумал дьявольский план наказания. Высадил их на крошечный необитаемый остров Сундук Мертвеца, вручил каждому саблю и бутылку рома, после чего отчалил. На острове не было пресной воды, а ром только усиливал жажду. Доведенные невыносимой мукой до отчаяния или безумия, бунтовщики, по замыслу Черной Бороды, должны были сами перерезать друг друга.

Но произошло невероятное: когда через месяц «Месть королевы Анны» причалила к острову, все моряки оказались живы. Все это время они слизывали с камней и скал утреннюю росу, питались змеями, ящерицами, моллюсками, крабами и черепахами. Потрясенная команда потребовала у капитана простить мятежников и позволить им вернуться на судно. Эта история получила широкую огласку, пираты сложили знаменитую песню «Пятнадцать человек на Сундук Мертвеца». Ее любил распевать Билли Бонс – герой романа Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ», прототипом которого стал штурман «Мести королевы Анны», глава высаженных на необитаемый остров мятежников, который носил то же имя, что и герой знаменитой книги.

Дела Эдварда Тича процветали. В 1718 году он уже командовал эскадрой из четырех кораблей. Пират до того обнаглел, что блокировал порт Чарлстон в Южной Каролине и захватил стоявшие у входа в гавань девять кораблей. На борту одного из них, груженного хлопком, оказалось много богатых и влиятельных пассажиров. Черная Борода в ультимативной форме предложил городским властям выкупить корабли и пассажиров, пригрозив, что отрубит пленникам головы, если его требования не будут выполнены. Зная решительный нрав разбойника, городской совет согласился на все условия. На этой операции Тич заработал 1500 фунтов стерлингов – огромную по тем временам сумму.

Когда вести о бесчинствах Черной Бороды в Чарлстоне достигли Англии, Адмиралтейство решило покончить с потерявшим всякую меру пиратом. Губернатор Виргинии сэр Александр Спотсвуд получил из Лондона приказ немедленно поймать и сурово покарать разбойника.

Расплата

Для проведения военной операции против Тича выделили два шлюпа Королевского флота «Генри» и «Рейнджер» под командованием лейтенанта Роберта Мейнарда. Команды кораблей состояли из добровольцев, которым в случае успеха предприятия была обещана крупная денежная награда.

Конец ознакомительного фрагмента.