Архив сочинений – 2015. Март (Константин Трунин)

Иван Тургенев «Рудин» (1855)

То был бурный XIX век, и был он бурным ровно в той степени, что и любой другой век. Человеческая натура – величина постоянная, не подверженная влиянию поправочных коэффициентов. Если общий слом традиций обхватил Европу железным тугим обручем, то и мимо России намечающиеся тенденции не прошли мимо. Человеку просто необходимо жить идеями, иначе он превращается в обыкновенное животное, деградируя до обезьяны, ведущей спокойный образ жизни с редкими стычками за право на территорию. Овладение языком и большим спектром иных возможностей для общения – благо и бесспорное зло, ставящее под угрозу существование жизни на планете. Идеи бродят, вспениваются и цветут бурным цветом – Тургенев был революционером от литературы

Зачем беспокоить умирающую старость? Именно с такой сцены начинается повествование первого крупного произведения Тургенева, призванного обнажить нарождающиеся язвы общества, рассматриваемые немного погодя, когда основной накал напряжения пошёл на убыль. Хорошо, когда люди идут на баррикады, готовые отдать жизнь ради воззрений; в недалёкой перспективе это воспринимается положительно, но с позиций шахматной партии – скорее негативно. Продумать все шаги от начала и до конца очень трудно, а рассмотреть последующие развития событий, после осуществления задуманного – просто невозможно. Скинуть старый строй и насадить новый, где каждый человек получит личное счастье, безграничную свободу и многомерное понимание правды – мечта каждого революционера. Только отчего же каждая революция приносит больше несчастий, нежели выполняет заранее заданную программу? Правы те, кто желает поддерживать какой-никакой действующий режим, уберегающий от бессмысленных жертв, и такая же правда на стороне желающих насадить свой взгляд на мироустройство. В извечной борьбе двух противоположностей проходит история человечества. И когда критическая масса переходит барьеры терпимости, тогда рождается всё больше людей, похожих на Рудина, готовых взбудоражить общество. Тут дело даже не в том, что человек – это человек, а в одном из жесточайших законов природы, направленном на сокращение популяции видов и навязывании живым организмам правила борьбы за существование.

Так зачем же беспокоить старость? Человек на смертельном одре крайне плохо переносит любые изменения не только в самочувствии, но и в передвижениях тела, вследствие которых смерть наступит ещё быстрее. Убить можно и словом: Тургенев будет много говорить, вкладывая свои мысли в уста героев книги. Если задуматься, то кто же такой Рудин? Этот молодой человек дожил до седин, будучи единственным ребёнком у матери, вырос без отца и был балован вне всякой меры, став острым на язык человеком, что от пресыщенной жизни не знает куда себя деть. Наличие семьи могло внести в его жизнь больше спокойствия, привязать к одному месту, успокоить нрав и заставить переосмыслить жизнь. Но от пустых метаний и невозможности найти для себя избавление от переполняющих идей – Рудин готов ринуться на баррикады, причём неважно на какие именно. Просто нужно выпустить накопившуюся энергию, бесплотно растрачиваемую на доказательства высшему свету своих неординарных взглядов, расходящихся с мнением большинства, покуда большинство никогда ничего не станет менять, даже в случае наступления переломного момента – большинство уподобится стаду без пастуха, приняв новый уклад, огласив пространство легковесными вздохами. И даже если Рудин сможет осуществить задуманное, то куда ему двигаться дальше?

При этом Рудин не такой уж и молодой человек, если его голову тронула седина. Перезревшая яблоня с надломленными ветвями, не сумевшая в жизни найти опоры для своих идей – вот кто такой Рудин. И не может Рудин полюбить женщину, скорее декламируя заумные стихи на неизвестном ей языке, делясь современными достижениями науки и каждый раз улетая выше облаков, начиная мечтать о новых общественных порядках. Впрочем, Рудин варится в собственном соку, не испытывая никаких желаний, остро ощущая личную невостребованность. Он просто не нашёл себя в этой жизни, став чем-то вроде податливого материала, впитывающего чужие мысли. Если бы Рудина изначально окружали другие люди, то и жизнь его могла стать другой. Будь у Рудина отец, не будь он балован и не лежи его путь в Европу, то был бы он не таким потерянным для соотечественников, не готовых к бурным социалистическим переменам западных европейцев. Они не были готовы и через шестьдесят лет после выхода «Рудина» в свет, не были готовы и спустя ещё семьдесят лет. Готовы ли сейчас? Сомнительно и это. Революция делается небольшой группой людей, пока остальная часть безмолвно взирает со стороны. Из Рудина мог выйти прекрасный агитатор для призыва участвовать на очередных выборах в современных странах, половина населения которых активно между собой судачит о плохих условиях жизни, но всё так же ничего не делает ради улучшения положения, игнорируя тот единственный элемент, позволяющий им выбрать желаемое будущее. Но энергия Рудина уходит на разговоры, покуда пассионарный взрыв не толкает его на схватку со смертью.

Тургенев правильно разложил повествование, сперва показав умирающего человека, позже подведя читателя к яркой демонстрации возможностей людей, чей врождённый нрав никогда не даст им умереть собственной смертью в постели. Рудины были и будут: их век короток, их не забывают.

01.03.2015 (http://trounin.ru/turgenev55)

Луи Буссенар «Десять миллионов Рыжего Опоссума. Французы на Северном полюсе. Ягуар-рыболов» (1872, 1891—92)

Можно ли достойно оценить вклад Луи Буссенара в познание загадок планеты? Кажется, труды французского путешественника и писателя – это прекрасная возможность взглянуть на окружающий мир свежим взглядом человека, чей век не проходит на одном месте и порой в четырёх стенах. Пускай, автор писал более ста лет назад и уже нет многого из того, свидетелем чего был сам Буссенар. Это ни в коей мере не сказывается на том полезном источнике познаний, позволяющим расширить кругозор. Предлагаемый читателю сборник содержит самое первое произведение автора «Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию», успех которого позволил Буссенару продолжить эксперименты с пером, а также очень необычный роман «Французы на Северном полюсе», опередивший экспедицию Нансена, и даже, ведь такое возможно, был настольной книгой норвежского покорителя Арктики. Прилагаемый рассказ «Ягуар-рыболов» показывает Буссенара не только со стороны завзятого ценителя охоты на экзотических животных, но и любопытного наблюдателя природы, для которого желание добыть трофей уступает возможности узнать больше о происходящих процессах в животном мире.

1. «Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию» – это не единое произведение, являющееся скорее набором историй, собранных автором под одной обложкой. Буссенар творил в то время, когда литератор видел только одну возможность для заработка – публикации в журналах. Кажется странным, но книги особым спросом не пользовались, да и не давали они того дохода, которого можно было добиться с помощью периодических изданий. Это сейчас писатель думает только о содержании книги, убивая в себе графомана и пытаясь сильно не расползаться мыслью по древу, ужимая всё до ужасно кратких размеров. А вот раньше… чем больше напишешь, тем больше получишь. Стоит ли удивляться, глядя на толстенные тома произведений практически всех французских авторов XIX века, особенно плодотворно изливавших слова на страницы, имея целью лишь увеличивать объём. Буссенар частично поддержал традиции сограждан, впитав в себя и дух Жюля Верна, часто путая понятие художественного произведения с энциклопедией (где ныне принято сводить непонятный термин к отсылке в сноски, там деятельные французы максимально точно делились деталями прямо в тексте, делая это неотъемлемой частью произведений).

Хорошо, что на Буссенара так сильно повлияла Австралия. Писатель сам говорит о наскучивших ему саваннах и пампасах, в коих приходилось часто бывать, покуда не решил он очутиться в таинственной Австралии, переживавшей очередную золотую лихорадку, притянув на свои земли калифорнийских добытчиков. Города начали быстро расти, наполняясь жителями. За золотоискателями потянулись все остальные, включая учёных, решивших нести свет науки на далёкий континент. Именно с кораблекрушения незадачливых профессоров и начинается писательская карьера Буссенара, описавшего со знанием дела не только спасение оборудования, но и встречу с аборигенами-каннибалами, выпившими заспиртованные мозги и не побрезговавшими выкопать свежезахороненный труп. И только спустя ещё одну историю о схватке между гринго и кабальеро, Буссенар принимается за в меру большую форму, знакомя читателя с историей того самого Рыжего Опоссума, чьи миллионы способны принести благо в отдалённые от океана земли континента. Стоит ли говорить о приключениях героев, столкнувшихся с самыми тяжёлыми условиями для приключения, рискующих жизнью, отправляясь в неизведанные края. Первый шаг для Буссенара прошёл успешно; хотя стоит закрыть глаза на часто встречающийся затянутый сюжет, так свойственный людям, впервые пробующим себя на творческой ниве.

2. 1892 год стал знаковым для исследователей Арктики. Некий русский товарищ на очередном заседании Королевского Географического Общества высказал важную мысль о покорении крайней точки Северного полюса. Эту идею практически сразу подхватил Буссенар, в короткий срок спланировав и написав роман «Французы на Северном полюсе», о якобы произошедшей экспедиции по покорению той самой важной точки. Повествование настолько достоверное, что читатель верит всему. Остаётся только понять – было это на самом деле или Буссенар всё придумал? Поскольку точных сведений собрать не получается, а человеком, которому впервые покорился географический северный полюс (но в действительности не покорился), стал Фритьоф Нансен, чья экспедиция началась в 1893 году уже после публикации Буссенаром книги, то остаётся только восхититься талантом писателя, чей ум досконально продумал все трудности приключения, что с большой точностью исполнил на практике Нансен. Как знать, может на борту «Фрама» был экземпляр книги «Французы на Северном полюсе».

Почему именно французы, а не кто-то иной? Буссенар решил собрать в придуманную экспедицию людей из одной страны, преимущественно из прибрежных провинций. Читателю предстоит познакомиться не с французами, а с бретонцами, нормандцами, эльзасцами, гасконцами, басками и другими, то есть с теми людьми, которые населяют Францию. Нравы и обычаи каждого из них отличаются самыми разными взглядами на жизнь и подходом к выполнению поставленных задач, поэтому читателю будет особенно интересно наблюдать за французской экспедицией, состоящей из столь отличных друг от друга французов. Но ведь интересно при этом то, что норвежец Нансен взял на «Фрам» только норвежцев, сделав это для роста национального самосознания, поскольку противоречия в унии Швеции и Норвегии всё более грозили вылиться через край, а тут такая возможность подлить масла в огонь.

Весьма занимательно Буссенар показывает эскимосов, чья прожорливость поражала внимание участников экспедиции. Взятый ими на борт эскимосский лоцман мог за раз съедать десять килограмм пищи, не гнушаясь ничем, особенно находя удовольствие в поглощении ещё тёплых сырых кишок убитого медведя, включая весь слой жира с тела: воистину, условия жизни на севере вырабатывают свои правила жизни. Если хочется пить, а снег при этом класть в рот нельзя, поскольку он обжигает слизистые, то эскимос легко вскрывает вены животных, насыщаясь кровью живого существа. Буссенар продумал не только привычки эскимоса, но и пищевой рацион всей команды, которой нужно было питаться особенно усиленно, восполняя потери энергии. Кроме еды команда была снабжена тёплой одеждой, а также тщательно разработан режим дня во время ледовых стоянок с учётом тяги ко сну в холодных условиях и требования вести наиболее активный образ жизни. Конечно, в своих размышлениях Буссенар мог опираться на ранние труды Нансена, задумавшего экспедицию на «Фраме» задолго до выхода книги.

Однако, если путь экспедиции Буссенар мог позаимствовать у Нансена, то как быть с теми обстоятельствами, когда в экспедиции Нансена случались повторения сюжета «Французов на Северном полюсе»? Ведь Нансен также нашёл погибший корабль соперничающей экспедиции, и его команда поедала собак в конце пути, когда еда подошла к концу. Нансен сперва добрался до Таймыра, после чего пошёл на штурм Северного полюса, а вот экспедиция Буссенара через Таймыр возвращалась, потерпев кораблекрушение, продолжив путь домой через сухопутные просторы России.

Удивится читатель многому, включая применение французами свежего изобретения соотечественника Депре, чей гений обосновал и доказал на практике возможность передачи электричества по проводам. Ледоколом корабль экспедиции Буссенара не был, но была пила, приводимая в действие электричеством, что очень помогло в покорении заданной точки, пробивая дорогу во льдах с помощью последних научных достижений. А как читатель отнесётся к такому высказыванию, что при покорении Северного полюса нужно вмёрзнуть именно в ту льдину, что будет двигаться на север, тогда ничего не делая можно добиться желаемого? Льдины постоянно дрейфуют, поэтому нельзя установить отметку о достижении, а если и установить или найти чью-то другую, то это уже не будет являться доказательством покорения.

Много удивительного случается, но отчего-то никто ещё не проводит параллелей между «Французами на Северном полюсе» Буссенара и экспедицией Нансена. Отныне исправлено.

3. «Ягуар-рыболов» на фоне больших произведений теряется. Можно долго говорить о том, что преследовал автор, делясь впечатлениями о встрече с ягуаром, мирно поджидающим рыбу, дразня её через поверхность воды с помощью длинного хвоста. Показать красоту природы получилось, обосновать преувеличение человеческих страхов перед большими кошками тоже. Такой крупный хищник, даже будучи голодным, может оказаться очень трусливым, оглашающим пространство вокруг себя жалостным рёвом из-за отобранной добычи. Так и хочется спрятаться за камнем, наблюдая рыбную ловлю пятнистой кошки с последующим побегом от незначительного тревожного шума, заставившего обронить долгожданный обед.

Красиво, познавательно, увлекательно – в этом заключается весь Луи Буссенар.

03.03.2015 (http://trounin.ru/boussenard72)

Пётр Кириченко «Четвёртый разворот» (1987)

Четвёртый разворот – это последний манёвр самолёта перед посадкой. Но если не работает двигатель, если на борту нестандартная ситуация и если между членами экипажа пробегает искра давно назревавшего конфликта, то как выполнить четвёртый разворот без погрешностей – вот проблема из проблем. Пётр Кириченко не предлагает читателю с напряжением вчитываться в строчки своей книги, а лишь ровно повествует о своих воспоминаниях, причём чаще далёких от авиации, рассказывает чужие истории и предлагает ознакомиться с «Бегством из круга», где любовный треугольник содержит в себе слишком большое количество противоречий, чтобы окончание истории получилось позитивным.

Стиль автора тяжёл для восприятия: перегрузка знаками пунктуации, хоть и грамотно расставленными, иной раз отвлекает внимание от повествования. Нет в тексте завлекательных поворотов сюжета, лишь следование одной истории за другой. Вот автор едет в родную деревню, вспоминая важные события, вновь знакомясь со старыми друзьями и близкими подругами, от шарма которых он не может устоять, являясь женатым человеком. Зацикленность на эротическую тему сквозит через каждый рассказ, порой становясь центром происходящих действий. Можно всё свести к особенностям профессии лётчика, чей жизненный ритм не располагает к постоянному пребыванию на одном месте, бороздя небо между грозовыми облаками, находя на земле покой и умиротворение – ведь пока ещё не случалось такого, чтобы самолёт остался в небе навсегда, не вернувшись назад.

Каждый рассказ – это эпизод чьей-то жизни, где автор часто уступает своё место другим. Читателю предстоит узнать истории далёких обид и нравоучительные заметки о тяжёлых людских характерах, не находящих поддержки даже у самых близких. Надо быть терпимей к окружающим – постоянно приходишь к такому выводу, читая книгу Петра Кириченко. Нрав отца не могут терпеть дети, предпочитая покинуть родной кров, найдя приют в более спокойной обстановке; желание всех воспитывать и делать на благо – изначально кажется хорошим качеством, только отчего школьный преподаватель не может добиться от мужа понимания, угнетаемого каждодневным понуканием; либо автор останавливается на подозрительности ревнивого мужа, чьи претензии обоснованы, но слишком портят жизнь обоим супругам. Лишь к концу книги читатель найдёт упоминания о самолётах и лётчиках.

«Бегство из круга» – главное произведение сборника. Кириченко начинает со сцены конфликтной ситуации в кабине пилотов, где между двумя мастерами своего дела – капитаном самолёта и штурманом – возникает ненавязчивое разногласие вследствие желания проявлять симпатии к новенькой стюардессе. Простой любовный треугольник обрастает множеством подробностей, которые Кириченко будет скрупулёзно подавать читателю, удерживая интерес к произведению (а ведь интерес так и желает угаснуть, не находя опоры для обоснования мотивов поведения каждого персонажа). Но и тут Кириченко не оплошает, вводя главную интригу ровно в тот момент, когда начинает возникать желание отложить книгу в сторону. Краткий всплеск больше основан на недоумении логикой автора, решившего развести любовные нити именно таким образом.

На личных трагедиях построено каждое произведение сборника. Судьбы ломаются, но жизнь от этого не останавливается, предоставляя участникам возможность осознать произошедшие события, делая из них определённые выводы. Простого рецепта не существует, да и выписать такой рецепт никто не сможет. Нужно менять обстановку. Лётчику это сделать проще всего, набирая высоту и отправляясь к новым горизонтам.

Было бы интересно узнать про автора хоть что-нибудь: нигде нет о нём информации. Похоже, только случайные находки в книжном шкафу дают возможность ознакомиться с творчеством многих из тех, чьи имена ныне забыты.

04.03.2015 (http://trounin.ru/kirichenko87)

Артур Конан Дойл «Записки о Шерлоке Холмсе» (1893)

Дело #4 открыто. Вложены чистые листы.

Дойл правильно сделал, что убил Шерлока. В пучине неизбежного ослабления собственного интереса к персонажу, писатель когда-нибудь должен пойти на решительный шаг. При этом нет нужды сводить дело к печальному концу: можно тихо о нём забыть. Дойл решает завершить цикл рассказов скорее загадочным исчезновением, нежели описанием кровопролитной сцены. В благородных порывах частного сыщика всегда скрывалось тайное злое начало, должное в какой-то момент выйти наружу. Тем более, даже гораздо хуже, тёмное начало стало для Шерлока воплощением грозящей опасности в виде точно такого же умного и гениального человека, каким являлся сам Холмс. Удивительно, отчего такой тёплый и мягкий человек с железными кулаками решил бросить вызов лондонскому преступному миру, ограничиваясь до этого лишь разборками на уровне бесед между домочадцами, совершенно случайно обратившихся за помощью на Бейкер-стрит. Крещение боем Шерлок не выдержал, если, разумеется, Дойл не имел определённых планов на будущее героя, чьё исчезновение взорвало весь читающий мир.

Каждое дело Шерлока Холмса – это сеанс у психоаналитика. К нему приходили люди, рассказывали свои истории, а Шерлок применял при этом минимум усилий, чтобы придти к нужным умозаключениям, причём не всегда правильным, поскольку добрая половина дел не доводилась до конца, оставляя читателя наедине с гениальными выводами сыщика. В один момент Дойлю это надоело, и рассказ за рассказом он стал выводить Холмса к «Последнему делу», которое должно было поставить точку в его приключениях. Читатель всё больше убеждается в заблуждениях Холмса, способного ошибаться и не имеющего альтернативных решений для очередного дела, основываясь только на личных доводах, не принимая возражений и считая свою линию рассуждений правильной, не прилагая попыток посмотреть на ситуацию с другой стороны. Дойл с особым удовольствием приводит примеры заблуждений Холмса, сводя повествование к сумбуру; читатель лишь недоуменно пожимает плечами и удивляется скоротечности истории, в которой великий сыщик не смог разобраться, придя к ложным умозаключениям.

Дойл устал – это хорошо заметно. Блеск рассказов о Шерлоке Холмсе засиял яркими красками в период издания «Приключений», когда поднаторевший Дойл уже умел заинтриговать читателя и не затягивал каждую историю среди разбросанных там и тут ответов на неразрешимые задачи. А что представляют из себя «Записки»? Это шелуха из вороха оставшихся дел, не имеющих решений, способных будоражить мысли; ход рассуждений тоже вызывает больше нареканий. Конан Дойл сдулся, и сдувание омрачилось итоговым правом писателя на прекращение творческих мук одним росчерком пера. Конечно, «Записки» дают много нового для понимания вселенной Шерлока Холмса, ведь тут появляется брат главного героя, ещё более гениальный человек, с такой же наблюдательностью и способностью делать далекоидущие выводы, из-за чего вместе с интересом писателя, стал сдуваться и сам Шерлок, чьи заслуги всё более принижаются, а его фигура меркнет перед гением Майкрофта.

Брат Шерлока вспыхивает яркой звездой, как и криминальный авторитет Мориарти, сумевший найти управу на сыщика. Не сумел Холмс устоять перед людьми иного толка, что предпочитают действовать молча, не оставляя никаких зацепок, заставляя Шерлока не бороться, а бежать без оглядки, скорее испытывая страх вследствие беспомощности, нежели действительно у него могло появиться желание оказать противодействие. Проблема свелась к следующему пониманию печального исхода – Шерлок не умел обходиться с лживыми людьми, привыкнув верить всем на слово, поскольку каждый раз к нему заходили честнейшие несчастливцы, вываливавшие на голову Холмса достаточное количество информации, чтобы во всём без проблем разобраться.

Промежуточный результат пока только один – Шерлок умел драться, перевоплощаться, думать, но пасовал на уровне серьёзных неприятностей.

Дело #4 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

05.03.2015 (http://trounin.ru/doyle93)

Франк Тилье «Переломы» (2012)

Достаточно взять парочку научных терминов, основательно их извратить, перепутать холодное с замороженным, чтобы получился полуфабрикат. Поверьте, следить за разворачиванием картины далеко не так интересно, как это старается делать автор, решивший распускать клубок изнутри, резко выдёргивая нитку и ещё сильнее запутывая достаточно ясную картину происходящих событий. Можно было дать в руки читателя свободный конец, от которого он сам мог дойти до нужных выводов. Но Франк Тилье шёл по пути интеллектуальной литературы, где под маской заумности ничего на самом деле нет, кроме истории о шизофрениках, страдающих раздвоением личности, провалами памяти, иногда подверженных кататоническому ступору, либо синдрому «запертого человека», да ещё и с очень редкой якобы нулевой группой крови, называемой бомбейской. Всё это допустимо в равных пропорциях, но Тилье сделал чересчур сильный концентрат, выжав из всего максимум самого редкостного, буквально притянув всё за уши.

Безусловно, мир не такой простой, каким он кажется на первый взгляд. Если психиатры уже давно работают с пациентами, то изучение крови далеко не закончено, поэтому выявление различных феноменов пока ещё в рамках возможного. Будет в будущем не только бомбейская, но и другая кровь, а пока Тилье пользуется прекрасным шансом реализовать новое знание в очередной книге, давя на мозг читателя редкими состояниями, которые сводить в одном месте нельзя: пропадает вера в допустимость происходящего, а из-за этого улетучивается желание следить за событиями – всё воспринимается с отчуждением. Даже удивляешься тому, что кого-то действительно такая книга может держать в напряжении до самого конца, что будет так интересно. По своей сути, финал в книге может показаться непредсказуемым, но он настолько оторван от всей книги, не оставляя у читателя никаких сомнений насчёт не до конца распущенного клубка, продолжающего иметь узлы. В некоторых местах автор поработал ножницами, пытаясь склеить края ниток снова.

Так ли важны провалы в памяти девушки, которую Тилье делает главным действующим лицом? И есть ли провалы на самом деле? Тилье даже книгу назвал в их честь, обосновывая под видом переломов изменения в личности человека. Да, читателю предстоит увидеть множественные личности, действующие отдельно друг от друга, порождая эти самые провалы, что, впрочем, не является чем-то таким уж действительно особенным, чтобы во всё дополнительно вмешивать таинственную историю с неизвестным человеком, на котором обнаружена менструальная кровь. Из незначительной детали можно построить новую вселенную, чем Тилье и занимается всю книгу, добавляя постепенно истории о Ливане, узниках, обжигающей ляжки горячей моче, автомобильной аварии с избежавшим наказания человеком, дополняя повествование сходящим с ума психиатром, выводящим на контакт пациента, действуя на его подсознание весьма агрессивными методами.

И, знаете, всё будет строго по Фрейду. Виноваты папа с мамой, при малютке-дочке не сдерживавшие своих сексуальных порывов, удовлетворяя плоть. И не важно, что ребёнок ещё ничего не осознавал. И не важно, что читатель в «Переломах» тоже ничего не осознаёт. Книга выпущена в тираж, она переводится на разные языки, находит своего ценителя -это самое главное. А если где и слишком заумно, то тем легче найти глубоко скрытый смысл. Очень хорошо, что Тилье в итоге признается в полностью выдуманной им истории, хоть и предлагает заглядывать на блог главной героини, где можно познакомиться с ней поближе. Это прекрасно продуманный коммерческий ход, позволяющий удерживать читателя при себе больше времени, подготавливая почву для новых книг.

Интрига ради интриги – «Переломы» Франка Тилье.

06.03.2015 (http://trounin.ru/thilliez12)

Джек Лондон «Джерри-островитянин» (1917)

О преданности собаки человеку можно говорить долго, но нельзя категорично утверждать, что собака – преданное человеку животное. Есть существенные отличия между породами, поэтому в среднем с большой натяжкой можно взять на себя смелость, подтверждая старую истину о тесной дружбе человека и собаки. Джек Лондон пошёл ещё дальше, наделив главного героя книги «Джерри-островитянин» раболепной привязанностью к белым людям, отрицая при этом малейший шанс для достойного положения в мире людям с другим цветом кожи. Прогресс расового превосходства англо-саксов настолько возмужал за годы творчества Лондона, что воззрения Джерри очень далеки от ранних работ, где Лондон порадовал читателей историями о «Белом клыке» и о другой собаке в «Зове предков». Тогда всё было больше похоже на сказку о животных, чья суровая доля пронеслась от горя к счастью. В «Джерри-островитянине» ничего подобного нет, а есть лишь неистребимое обожествление человека с белой кожей.

Книга была издана уже после смерти писателя, и она не является наглядной демонстрацией таланта автора. Натянутая история о собаке с приниженным пониманием происходящих вокруг событий. Действие разворачивается на Соломоновых островах, оказавших на Лондона сильное впечатление. Читатель мог познакомиться с этими островами в ряде произведений автора, в том числе и в «Приключении», которое объединило в себе многое из того, что не давало покоя Лондону, но тогда не хватило животной темы. Упущенное было восстановлено.

Гложет Джерри не только присутствие на борту корабля диких собак, которых главный герой люто ненавидит, презирая их непонятное происхождение и отсутствие породы. При этом, Джерри опирается на осознание собственного высокого происхождения, берущего начало в 1870 году, когда ирландские терьеры получили признание. Если разбираться, то породистость главного героя сама по себе вызывает большие сомнения. Веди он родословную не от мифической привязки к ирландским волкодавам, а к самостоятельной породе терьеров с далёких времён, берущих начало не раньше тёмных веков, то претензии Джерри могли считаться обоснованными. Только стоит ли это требовать от шестимесячного щенка, наделённого слишком яркой способностью к мышлению, далёкому от понимания мира взрослеющими организмами, более походя на устойчивый сформировавшийся взгляд. Не не любит, а именно ненавидит диких собак, а также негров, которых при любом удобном моменте кусает.

Может ли собака понять, что её кормит не тот, кто приносит пищу, а её настоящий хозяин, отдающий об этом распоряжение? По мнению Джека Лондона может – это вполне укладывается в рамки понимания происходящего Джерри, любящего не те руки, что кормят, а именно того белого человека, к которому он всегда стремится подойти поближе, чью ласку от готов принять без возмущения. Ещё более удивляет Лондон, давая Джерри возможность проявить себя в одиночестве среди туземцев-каннибалов. Казалось бы, на костёр собаку, да сытно перекусить породистым мясом. Но нет! Каннибалы хоть и проявляют агрессию к белым людям, но безмерно горды держать при себе не только оставшиеся черепа, но и всё прочее, включая живность. Как вождь определился с важным назначением собаки – непонятно. Согласно их традициям, нужно было скормить собаку своим питомцам, чтобы они переняли себе все лучшие качества. Лондон такого допустить не мог, введя в заблуждение читателя.

В некоторых местах сюжет провисает, давя словесной пустотой. Прекрасным дополнением к повествованию становятся отрубленные руки, ноги и пальцы. В остальном, «Джерри-островитянин» – это расовые предрассудки глазами согласной с ними собаки.

07.03.2015 (http://trounin.ru/london17)

Сидни Шелдон «Пески времени» (1988)

Пески времени утекают сквозь пальцы, давая Сидни Шелдону возможность построить одну из своих книг с использованием флэшбэков. Начав повествование со сцены в испанском женском монастыре, где служители церкви придерживаются строгой системы молчания, самоистязая себя ударами по спине; продолжает разворачиванием перед читателем ярких сочных картин предшествующей жизни каждого действующего лица. Все главные герои в «Песках времени» – пропитанные шаблоном шелдонского мировосприятия: если сицилийка, то дочь влиятельного главаря мафии; если безобразна, то обязательно обладает чем-то сногсшибательным; если сирота, то обязательно сверху свалится минимум миллиард долларов. Всё красочно и притягивает взгляд, при условии плохой осведомлённости с творчеством автора. Граница 1985 года была Шелдоном преодолена с особым воодушевлением, став для его поклонников больше головной болью, нежели радостным осознанием роста мастерства писателя: «Если наступит завтра» дал миру нового Шелдона, коего без зазрения совести можно называть графоманом.

Пытался ли Шелдон в «Песках времени» свести сюжет к единой линии, выстраивая разные истории? Скорее всего нет. Гораздо проще создавать произведение, наполняя его множеством героев. И смешал Шелдон не только истории о временном духовном упадке блестящих женщин, но и вмешал во всё это баскских террористов, приверженцев режима Франко, европейскую полицию, слегка разбавив склоками в мафиозных кругах, среди наследников богатого состояния и внутрисемейными разборками между сёстрами: нигде нет спокойствия, лишь монастырь с жёстким кодексом поведения способен всем принести умиротворение. Но Шелдон не был бы просто Шелдоном, остановись он на бытоописании общины, причём описании блестящем. Если глубоко не вникать в картины писателя, то всё можно принять за чистую монету. Только читатель уже не раз ловил Шелдона за руку, когда тот чрезмерно фантазировал, выдавая желаемое за действительное. Покуда никто из читателей не столкнётся с тем самым монастырём, либо не прочитает хотя бы одну научную работу, до той поры Шелдону верить нельзя. Но одно можно сказать точно – Сидни создаёт превосходные картины. И если где-то они лишены логики, то не стоит ругать творца за прямые линии в царстве кривой реальности.

Наполнить прошлое героев личным горем, объясняя этим нынешнее положение каждого из них – именно к такому приёму Шелдон прибегает в очередной раз. И обязательно за все обиды должно быть воздано соответственно: за личное оскорбление – смерть предателям; за разрушенную любовь – восстановление попранной чести. Про излишки романтизма говорить тоже не приходится: преступники должны быть прощены, вороватые чиновники – построить больницу для бедных в Бангладеше. Лишь настоящие люди, желавшие простой спокойной жизни, останутся у разбитого корыта; их скучная жизнь Шелдона не интересует, поскольку бумаги на всех не хватит, но при должной сноровке Сидни мог проработать каждого персонажа до совершенства, раздувая и без того раздутую историю.

Когда дело переходит к любовной сцене, шаблонность Шелдона выедает глаза лучше свеженарезанного репчатого лука. Просто невыносимо в очередной книге находить однотипные описания постельных сцен и жаждущих сексуальных ласк женщин, предпочитающих за высшее счастье развести ноги перед любимым, на чём описание и заканчивается. При отсутствии других физиологических потребностей – это странно. Впрочем, у каждого писателя свои подходы к творчеству. Герои Ремарка ни разу не умерли от того, что кроме употребления алкоголя они ничем больше не подкреплялись, а даже трезво мыслили и делились бесконечной печалью о терпящей крах человеческой цивилизации. Воистину, каждому своё. Не зря оба автора считаются хорошо продаваемыми писателями, значит читатель в их творчестве нашёл что-то его цепляющее, а значит любое утрирование является весьма полезным.

Песка всё больше и больше. Перед очередной книгой Шелдона нужно запастись лопаткой с ведёрком, и играть, играть, играть с чужими песочными жизнями.

08.03.2015 (http://trounin.ru/sheldon88)

Александр Солженицын «Раковый корпус» (1966)

Нет в мире того, что тебя лично не касается. Но уж если тебя заденет что-то действительно серьёзное, то кричи или не кричи, а другим будет безразлично: суровая реальность выглядит именно таким образом. Солженицыну пришлось в своей жизни хлебнуть горя с лихвой, но риск оказаться среди раковых больных – можно отнести к наиболее серьёзным переживаниям. С первых страниц читателю предстоит столкнуться с едким цинизмом писателя, что подмечает каждую деталь, имеющую несчастье расходиться с его личным пониманием мира. Конечно, сделать проблему из корпуса под тринадцатым номером или из-за отсутствия телефона в больнице – можно, но гораздо больше Солженицын старался выписывать характеры людей, наделив каждого из них желанием жить, а также сильной внутренней подготовкой к любым возможным неприятностям, что заставляет героев «Ракового корпуса» вести себя наиболее нахальным образом, принимая лишь понимание собственных проблем, не считаясь с бедами других, покуда рак соседа по больничной койке – это его собственный рак; его рак касается только его самого – всё остальное зависит от склонности понимать жизнь с позиции позитивного или негативного мышления.

Возможно ли вылечить рак? Солженицын не даёт однозначного ответа, но призывает бороться до последнего, сохраняя веру на благополучный исход. И ведь есть в чём сомневаться: медики могут лечить ошибочными на данный момент методами, горько осознавая заблуждения прошедших лет, или рак может оказаться совсем другим заболеванием, но из-за специфичного понимания проблемы, всё в итоге может действительно перейти в рак, хотя никаких предпосылок к нему изначально не было. Гнетущая атмосфера усиливается вследствие узкой направленности лечебного учреждения. Солженицына возмущает, что раковых больных собрали в одном месте, где они вынуждены взирать друг на друга, заранее осознавая собственную обречённость, видя одну смерть за другой, одну калечащую операцию за последующей.

Солженицына не интересуют причины возникновения рака, хоть он и штудирует книги на данную тему. Чтобы сказать о вине испытаний атомного оружия – ещё мало данных; сослаться на неблагополучный образ жизни тоже нельзя, поскольку добрая часть людей воевала; такая же добрая часть сидела в лагерях, а остальные трудились на благо фронта. В такой ситуации действительно непросто делать какие-то выводы. Остаётся принять коварное заболевание в виде бича человечества, обречённого страдать вследствие ещё неизученных причин. Не зря Солженицын уделяет внимание не только описанию жизни пациентов, он также делится мыслями врачей, сожалеющих о плохо построенной системе раннего выявления заболеваний, сталкивающейся с изначальным нежеланием людей думать о себе, пока что-то сделать будет уже действительно поздно. Можно до последнего оттягивать беспокоящие тебя проблемы, а потом получить не диагноз, а безжалостный приговор, в вынесении которого будут виноваты все. Человек обязательно будет искать виновных, и начать нужно с себя, а потом уже перебирать остальных, не сделавших самого малого для выявления на стадии первых симптомов.

«Раковый корпус» – это набор историй, выстроенных в единый сюжет с помощью пересекающихся линий действующих лиц. Всех их свела судьба в короткий отрезок времени встретиться в одном корпусе. О каждом Солженицын расскажет отдельно, выделяя одних над другими, преследуя целью отразить максимальное количество беспокоящих его самого аспектов. Так читатель познакомится не только со счастливчиком, чья опухоль будет не такой страшной, как это могло показаться на самом деле; читатель прослезится над печалью мальчика – обречённого на ампутацию конечности, девочки – чья предыдущая жизнь была слишком ветреной, чтобы с ней примирилась советская цензура; читатель будет недоумевать от халатности мужчин, где один запустил язык, а другой слишком поздно прочитал плакат на стене в поликлинике, призывавший выполнять пальцевое исследование прямой кишки.

Солженицын не ограничивается темой рака, позволяя вмешиваться в происходящее и другим своим воспоминаниям, где будет уделено много места лагерному прошлому. Понятно, что прописать такие моменты просто необходимо, без них книга не получила бы той важной огласки, которая требовалась автору. Советского человека тема рака сильно не касалась, но прочитать между строчек о замалчиваемом прошлом страны просто необходимо, ведь это действительно коснулось многих. Солженицын не подведёт читателя, наполняя книгу ровно тем, о чём писать было противопоказано. И за эту смелость данного автора принято уважать – он кинул вызов закостеневшей системе, слишком долго пребывавшей под властной рукой диктатора.

Дать яд умирающему – это благо или нарушение основ гуманности? Но почему-то современная медицина позволяет себе мариновать людей в очередях до полного созревания рака, а чиновники не решаются дать право умирающему на достойное к себе отношение и отказывают в возможности облегчить страдания.

09.03.2015 (http://trounin.ru/solzhenitsyn66)

Иван Гончаров «Обыкновенная история» (1848)

«Обыкновенная история» Гончарова – это книга, которую молодые не понимают, а зрелые сожалеют, что не понимали в юности. Наступать на одни грабли, ломая копья, порождая конфликт поколений, возникающий из-за стремления перевернуть мир. Хорошо, если в жизни тебе даётся шанс в виде опытного наставника, способного направить твои мысли и дела в нужное русло, чтобы не растрачивать энергию на давно пройденные этапы кем-то другим. Мягко говоря, дураки не учатся на чужих ошибках: редко какой юноша задумывается над истинными мотивами своего поведения. Всё усугубляется, если человек приезжает из провинции в крупный город, здоровается с каждым на улице, без проблем даёт деньги в долг, лёгок в общении с малознакомыми людьми, влюбляется в подобных ему форменных дурочек, за которыми маменьки обычно строго следят; девушки могут наломать дров, и, в этом случае, у них всё становится гораздо серьёзнее, а последствия практически не влияют на разрушение иллюзорного восприятия мира, сохраняющего изначальное юношеское понимание невесомой поступи на всю оставшуюся жизнь.

Гончаров ведёт повествование преимущественно в виде диалога двух людей: один из которых – племянник, а другой – его дядя. Угораздило же свалиться мягкопушистому снегу на плечи опытного человека, практически – тёртого калача, что давно дал себе установку на едкое циничное отношение к окружающим, стремясь потреблять продукцию социума в умеренных дозах и только себе на пользу. Дядя тоже когда-то был подобным своему племяннику, покуда белизна не подверглась воздействию грязи, а ровная кристаллическая структура не деформировалась вследствие повышенного содержания кислотности в обществе. Дядя – грязный снег весной, готовый стаять, чтобы запустить процессы кругооборота жизни снова. Такого дядю можно слушать и во всём с ним соглашаться, учитывая крайнюю степень категоричности по любому вопросу, ставящему на последнее место души отчаянной порывы, предпочитая им трезвость и холодный расчёт. Если голова пьяна от любви, а в глаза бьёт блеск красоты, заставляющий молодого человека жмуриться или часто моргать, борясь с навязчивым желанием организма отвести взгляд, давая мозгу команду погрузиться на дно новой мечты, в таком случае можно обрести краткое счастье с неминуемым крахом надежд в будущем, либо послушать советы дяди, искореняя в себе проявления романтики.

Молодым людям свойственно желать совершать открытия в жизни, достигая высот и обогащая палитру впечатлений. Нельзя с детских лет, переходя в юность, продолжать считать овец перед засыпанием и вновь ловить ворон за окном: горизонты для приключений открыты, а ограничения взрослого мира ещё не воспринимаются с той же степенью осознания. Гончаров пропускает этап юношеского становления, в котором молодой герой явно наломал дров, желая угодить маменьке; перед читателем уже зрелый юноша – сама наивность и простота, которого обвести вокруг пальца проще простого. Однако, герой не разучился считать овец и ловить ворон, уделяя этому занятию добрую часть свободного времени.

Конечно, первая любовь должна быть у каждого. У кого-то она плавно перетекает в брак, но чаще любовь не выходит дальше головы, оставаясь частью приятных воспоминаний о далёком прошлом. Если молодой человек видит в дурашливости эмоционально незрелых сверстниц чудо из чудес, то дядя способен подметить только бородавку на носу её тёти, не придавая красоте никакой роли, осознавая естественный переход милых созданий через волшебных фей к усиленно потом что-то от тебя требующих фурий, по сравнению с чем спасение противной букашки ради последующего безжалостного уничтожения – это, по сути, аналогичная модель поведения, заложенная на уровне подсознания. Гончаров не отводит влиянию женщин на мужчин важную роль, останавливаясь лишь точно на такой же возрастной заматерелости, прошедшей через крах надежд из-за несостоятельности милых симпатичных мальчиков. И как точно подметил дядя – в молодом возрасте женятся ради одной цели, чтобы дома была домохозяйка. Только попробуй убедить в чём-то человека, в чьих жилах кипит горячая кровь, а шишек на лбу, от всюду расставленных грабель, становится всё больше, но собственные поступки всё равно не подвергаются анализу, отчего очень трудно подобрать правильный совет.

Ничего нового: Гончаров всё показал в виде самой обыкновенной истории, но сделал это грамотно, расставив правильные ударения в нужных местах.

11.03.2015 (http://trounin.ru/goncharov48)

Густав Майринк «Голем» (1914)

Когда-нибудь в каком-нибудь городе некая легенда некоего дома, что будоражит спокойствие всей округи, находя подтверждение в показаниях очевидцев, буквально вчера ставших свидетелями проявлений правдивости мистических видений, обязательно будет подвергнута художественной обработке и написана. Старые здания наполнены привидениями, под большим мостом может жить тролль, либо где-то в Праге в еврейском гетто укоренился миф о големе-защитнике, что просыпается каждые тридцать три года, забирая перед забвением очередную жертву. Легенда о големе восходит к XVI веку и является особенностью мифотворчества пражской еврейской общины, один из представителей которой решил повторить божий промысел, создав подобие себя из глины, но не для любования, а для охранения порядка. Тот голем был послушным существом, являясь одновременно первым роботом, внимавшим команды через бумажку с информацией, что вкладывалась ему в разъём, напоминавший рот; однажды команду голем не получил, после чего случился великий погром. Благодаря ли Майринку или иным, но понятие голема твёрдо вошло в обиход жителей всей планеты, прекрасно понимающих значение слова и природу того существа, которое является самым лучшим охранником, оживающим для устранения угрозы.

Густав Майринк долгое время жил в Праге. В двадцать четыре года он стоял на пороге смерти, размышляя над обоснованием смысла дальнейшего существования. Случай помог ему отложить решение щекотливой ситуации на потом, а вследствие тяжёлой эмоциональной травмы Густав легко стал внимать всему мистическому; был вхож в круг каббалистов. Видеть во всём тайные знаки, пытаться обосновать происходящие в мире события с помощью различных приспособлений, но при этом оставаться человеком, лишённым чрезмерного стремления погрузиться и принять на себя всё то, чем живут его друзья – именно такое впечатление производит Густав на читателя. Отбросив всё лишнее, вооружившись местным фольклором, Майринк воссоздал голема, взбудоражив мысли воюющей Европы, ещё не подвергнувшейся воздействию ядовитого иприта, чтобы понять необходимость существования големов на самом деле, как единственного средства уйти от ужасов войны, заменив живых людей искусственными созданиями. Всё это будет бродить в головах людей того времени, желавших обрести подобного защитника.

Мистическая составляющая в «Големе» действительно есть, но автор её разобьёт, придав влажной глине законченный вид и дождавшись естественного засыхания, после чего читатель будет обречён увидеть под маской тайны злой гений человечества, привыкшего стрелять в спину под громкие звуки и ощипывать тушку домашнего животного, выращенного ради пропитания. Можно испортить любое начинание, а таинственной истории придать самый обыкновенный вид. Отчасти, Майринк поступил именно так, прикрывая интригой самое обычное осознание факта, твердящего, что всё тайное рано или поздно становится явным. А вот какими средствами достигается понимание непостижимого – самая главная загадка. Майринк не вводит в повествование людей с необычными способностями, но поступает довольно удивительным образом, наполняя книгу не только знаками, но и артефактами, дающими способность воспринимать виденное кем-то ранее. Кажется, перед читателем типичный миф со сказочными элементами – так и есть на самом деле. Не скатерть-самобранка, не плащ-невидимка и даже не поедающая людей стена, а аналогичный предмет.

«Голем» – первое крупное произведение писателя, поэтому оно очень трудно читается. Не умеет автор красиво раскрыть перед читателем сюжет, уделяя больше внимания наполнению страниц, нежели изготовляя уникальное повествование по отработанному годами рецепту. Читателю придётся продираться, пытаясь усвоить содержание, чтобы самостоятельно искать нужные ниточки. На первый взгляд кажется, что начинать книгу об оккультизме историей об окулисте – это игра словами. Кощунственные поступки псевдодоктора являются тем самым спусковым механизмом, что готовит читателя к выстрелу, подогревая интерес любопытной историей, куда может быть втянут каждый. Полностью осознав весь ужас, читатель на протяжении остальной части книги будет искать точно такие же моменты, но ничего подобного он больше не найдёт, приняв весь сумбур, который Майринк из себя выжимал.

Герои «Голема» перемещаются по разным локациям, совершая действия, проверяя теории, опровергая ранние предположения и делая важные для дальнейших поступков выводы. Само собой получается, что всё сводится к поиску смысла жизни в Каббале и других книгах о мистике. Ответ давно ясен, но человеческий мозг не готов принять логическое объяснение, вновь и вновь трактуя окружающий мир с позиции тайного начала, скрытого от человека, чтобы к нему доступ был только у избранных. Нельзя однозначно утверждать про простоту всего сущего, поскольку многие материи ещё не открыты, но мистической среди них точно нет. Однако, в один прекрасный момент – неизвестное выйдет на поверхность, став частью повседневной жизни, лишённой пещерных предрассудков.

Нужно разбивать оковы заблуждений, но для этого необходимо понимать, что заблуждения вообще возможны. «Голем» Майринка является одним и ключей к пониманию этого.

12.03.2015 (http://trounin.ru/meyrink14)

Вирджиния Вулф «Рассказы» (начало XX века)

Для чего-то или просто так? В случае Вирджинии Вулф всё сводится к простому пониманию скоротечности жизненных процессов, когда за малейшей деталью не получается заметить главного и не удаётся построить цельную картину из происходящих вокруг тебя событий. Всё разрушается из-за проигнорированного кирпичика в основании стены и не той пропорции песка в растворе, больше нуждавшемся в куриных яйцах для придания крепости, нежели важную суть можно постигнуть с помощью философии, сконцентрированную на размышлениях, хотя всё довольно легко поддаётся объяснению без применения заумных теорий. Вирджиния в своих рассказах старалась донести до читателя важность каждого момента жизни, высмеивая желание увидеть большее за малым. Только делала она это в виде потока сознания, к которому не каждый читатель оказывается подготовленным, лишь сокрушаясь над обилием быстро сменяющих друг друга декораций, не дающих времени задуматься, покуда к финалу Вирджиния прямым текстом скажет о сути повествования. Если задуматься, то последний абзац является наиболее важной частью каждого рассказа, но для привлечения внимания читателя нужно сообщать гораздо больше информации, чем следует.

Лишнее в художественной литературе принято называть «водой». Оно колыхается, не давая читателю ни удовольствия, ни приковывая его взгляд. Без лишнего в тексте обойтись невозможно: наполнитель требуется не только для производства литературных продуктов, но и для любой сферы жизни, где потребитель намерен получить много больше, чем ему предлагается изначально. Только как добиться нужного результата, если писатель придерживается точки зрения, отличающейся от принятого понимания классической литературы с ладно выстроенным сюжетом и обязательными эпизодами нравоучений? Вирджиния Вулф творила тогда, когда модернизм расцвел и поражал внимание людей своей дикостью, более характерной для животной природы, не признающей ничьих авторитетов, делая всё по своему усмотрению с прицелом на продолжительный срок. Модернизм стал подтверждением теории людей, склонных считать, что эволюция совершается скачками, а не длительным процессом плавно перетекающих изменений. Резкий переход от классики к экспериментам стал стартовой площадкой для различных литературных течений, одним из которых ярко обозначился поток сознания, много позже принявший иные формы, что стали отличны от изначальной, но при Вирджинии Вулф этот стиль был молод, и стальное перо писательницы могло уверено выводить на бумаге именно тот литературный жанр, который не каждому современному читателю может понравиться.

Так и хочешь каждый раз сказать, когда очередной рассказ подходит к завершающим аккордам, что собственно это всё значит? Для чего писал автор столько букв, зачем их связывал в слова и выводил предложениями до абзаца, перекидывая их со страницы на страницу. Нет никакой сути, и нет её по той причине, что Вулф не поднимает никаких важных вопросов и не старается поразить читателя любопытными мировоззрениями. Даже лучше будет сказать, что каждый рассказ скорее напоминает детективное расследование, в котором читателю предлагается следить за логикой автора, стремящемуся показать обыденность с обыденной стороны, не привлекая к этому иных высоких материй. Всё настолько эфемерно, сиюминутно и малозначительно, что уже это может насторожить придирчивого читателя.

Рассказы Вирджинии Вулф стоит читать, если надоели стенания людей о горе и о их недовольстве абсолютно всем, начиная от условий работы, конфликтов внутри семьи и вплоть до политических неурядиц. Надо понять одно – можно разбить себе лоб в кровь, пытаясь обосновать свою точку зрения, а можно просто быть себе на уме, внутренне понимая, что лучше на самом деле быть не может. Не было лучше людям раньше, не будет лучше и в будущем. Так зачем портить себе настроение?

13.03.2015 (http://trounin.ru/woolfxx)

Стэндалон, муки творчества

Я долго вынашивал идею нового захода на позиции самостоятельного блога по типу стэндалона на домене второго уровня. Когда-то я уже его делал, но кому же мог быть интересен тот лытдыбр, коим я делился со своими друзьями. Он был интересен только мне, да взаимным френдам. Я уже основательно устал от принципов взаимности, не имею желания поддерживать высокие показатели, да и притяжение чужих взглядов является временным явлением. Ну, подискутируем мы на тему протекающего водопроводного крана, а спустя год уже никто из нас об этой беседе помнить не будет, с удивлением заново читая свои собственные комментарии, чтобы понять себя далёкого, чьи слова по многим пунктам расходятся с нынешним положением дел.

На данном этапе своего развития я сконцентрировался на чтении книг. Как знать, может и будет из меня толк, учитывая быстрый рост моих талантов в данном направлении. Конечно, мой взгляд на мир специфичен – он вызывает много нареканий, но ему есть место под солнцем, наравне с другими. Генерировать контент я тоже могу каждый день, причём не испытывая затруднений и каких-то творческих мук. Просто надо сесть и писать, можно для фона включить музыку. Слова сами срываются с рук, а общий вид после финальной редакции редко вызывает нарекания.

Именно из-за всего подобного я решился зарегистрировать домен второго уровня, который будет выглядеть приличней, нежели жж или лл, где меня читают, но, на фоне доступных мне возможностей, получается слишком мелко. Никто серьёзно не воспринимает такие социальные сети, находя в них источник развлечений. Мне же хочется вести свой литературный блог, куда будут заходить люди, которым действительно интересно узнать чужой взгляд на творчество того или иного писателя.

Вполне возможно, не стоит такого исключать, мой будущий блог можно будет отчасти монетизировать, превратив его в источник худо-бедных, но денежных отчислений с показов неназойливой рекламы. На площадках жж и лл такого добиться никогда не получится, а там я буду сам себе хозяином. Планы-то по развитию блога у меня уже есть, и направлены они будут не только по пути альтруистических принципов, но и себе на благо тоже. Не стоит забывать про моё индивидуальное творчество в виде написанной книги.

Поскольку молодому писателю добиться благосклонности издательств нереально, а сами издательства рады видеть в числе своих клиентов только известных людей, добившихся славы своими силами, то создание моей личной площадки будет отличным способом для самоутверждения, которое даётся мне крайне тяжко, учитывая необоримую социофобию: боязнь большого скопления людей и взглядов малознакомых людей. Как мне, человеку, что высшей формой стресса считает поход к парикмахеру, пытаться где-то засветиться? Из-за этого я уже почти год хожу обросшим, шутя отделываясь от замечаний знакомых.

Когда блог более-менее встанет на ноги, тогда я начну периодически выкладывать туда главы «Отрицательной субстанции». Эта книга должна быть прочитана людьми, в ней нет лишних слов, а только боль автора за отношение людей к самим себе.

Если кого интересует судьба третьей книги, то я несколько пересмотрел свои взгляды. Фантастика, это, конечно, любопытная литература, но на серьёзном уровне она не воспринимается. Я, безусловно, при проблесках собственного интереса, буду заниматься работой над книгой, но к публикации преступлю не ранее, чем будет выработан тот конкретный вид точки зрения, ради которого эта книга вообще должна быть написана. Вместо этого меня больше беспокоит мой собственный взгляд на мир, из которого я и буду выуживать текст для новой книги. И покуда я не пойму о чём именно хочу сказать, до той поры я тоже буду держать всё при себе.

Этот блог я забрасывать не стану, ведь тут мои любимые проверенные друзья, к которым я за эти долгие годы привык и которых я терять не хочу. Просто обзоры книг будут в той же интригующей форме, но лишь со ссылками но новый ресурс, где уже можно будет прочитать моё мнение о книгах полностью. Думаю, обижаться на меня вы не станете. Правда?

14.03.2015 (фрагмент подзамочной записи на http://trounin.livejournal.com)

Клиффорд Саймак «Братство талисмана» (1978)

В «Братстве талисмана» Клиффорд Саймак делает значительное отступление в сторону от основной линии своих произведений. Перед читателем предстаёт Британия XX века, сохранившая средневековый уклад с богобоязненными людьми, но населённая не только мирными жителями, но и разнообразной нечистью, подконтрольной новой волне завоевателей. Намешано в кучу очень многое, поэтому логичнее отнести книгу к альтернативной вселенной, где это всё действительно могло произойти. И только в случае альтернативного мира можно смотреть на «Братство талисмана» с позиций экспериментов Саймака со временем и пространством, если бы не столь радикальный подход, в котором важной сути обнаружено не было.

Британские церковники имеют трёхстраничный манускрипт, что ясно доказывает существование Иисуса Христа, но эту бумагу надо отправить под надёжной охраной, а путь будет лежать через неспокойные земли, в которых бесчинствуют непонятные белотелые гуманоиды, лишённые способности к адекватному поведению. В лучших традициях фэнтези начинается формирование отряда, в котором найдётся место воякам, магам, монахам и паладинам, способных малым количеством выполнить возложенную на них миссию. Серьёзно смотреть на происходящее не получается, а каждый поступок героев воспринимается старанием автора добиться наиболее адекватного продолжения повествования. Может Саймак глубоко спрятал аллегории, намекая на что-то стоящее внимания, но просто так достучаться до истины не получается: глаза застилает наивность всей истории, которая медленно начинается, а потом стремительно летит вперёд, поражая читателя финальным аккордом, где всё обернулось мелким пшиком.

Саймак много места уделяет церковным разговорам, размышляет о демонах и вводит несколько оккультных моментов, более похожих на культ поклонения сатане. То есть кто-то призвал зло в наш мир, имея целью добыть манускрипт себе, воспользовавшись для этого помощью орды. Трудно сказать, что именно представляет из себя орда, поскольку Саймак её использует в виде собирательного образа, давая понять важную роль для истории её предшественников, неоднократно вторгавшихся на британские земли. Если копать глубоко, то чертями можно назвать римлян. а также данов, но вот орда до Альбиона так и не добралась, остановившись на подходах к центральной Европе. Похоже, XX век мог действительно стать для Британии ареной для войн христовых против противников по вере, но технический прогресс вывел королевство на гораздо большую высоту, до которой никакая орда уже не могла добраться. Саймак же устранил главное в развитии европейских стран, откинув континент назад в Тёмные века, откуда легко черпать истории о магах, рыцарях и аналоге священного Грааля с кровью Христа.

Читатель не удивится, узнав, что зло происходит не из преисподней, а спускается с небес, но не минуя рай на облаках, о котором Саймак вообще не говорит, а прямо со звёзд, преследуя не до конца понятную цель и используя совсем уж неправдоподобные методы борьбы, осуществляя прямую агрессию с применением физической силы. В фэнтезийном мире всё возможно, но Саймак всё-таки всегда придерживался обязательного существования в космосе других разумных организмов, способных влиять на жителей нашей планеты, а то и являться первыми архитекторами всего ныне существующего, ставя само существование людей на планете в один ряд с гуманным отношением к зарождению интеллекта у любого существа. В ранних работах Саймак чётко описывал положение дел во Вселенной, но почему он решил сделать шаг в совсем другом направлении? Какую-то целью он определённо преследовал. Не может мэтр фантастики так просто опуститься на землю, обложиться религиозными книгами и устроить в Британии войну между силами добра и зла.

Что-то обязательно должно скрываться под обложкой, но что именно?

14.03.2015 (http://trounin.ru/simak78)

Александр Островский «Бесприданница» (1878)

Смешны метания людей, забывших обо всём на свете; им хочешь пожелать добра, но слишком поздно понимаешь тяжёлое положение другого человека, готового в любой момент подвести черту прожитым годам. Островский вновь после «Грозы» предлагает читателю ознакомиться с непростой судьбой русской женщины, не имеющей за плечами ничего, кроме груза переживаний, всё сильнее тянущих за собой на глубину, всё сильнее затягивая петлю на шее. Безусловно, автор предлагает не самую приятную ситуацию, но и окружение для героини создаёт излишне эмоциональное и эгоистичное: из-за чего прямо на глазах моментально развиваются события, где женщина поставлена перед обстоятельствами, требующими решительных мер, но героиня уподобилась другим персонажам пьесы, имеющим чересчур категоричный односторонний взгляд, не принимающий никаких возражений. «Бесприданница» – это яркое представление с трагичным финалом, который показал флегматичность главной героини, склонной к суицидальным мыслям, нежели жертву обстоятельств. Что стоило главной героине улыбаться и плясать, забывшись в танце?

Натура впечатлительная, принимающая на свой счёт весь негатив, крайне резкая в суждениях и живущая по своим внутренним принципам – такой портрет главной героини рисует для читателя автор. Стоит отметить молодой возраст героини, сыгравший важную роль в произошедшем. Не может юный ум спокойно принимать замечания зрелых людей, он просто не в состоянии перебороть свой бунтарский дух, порывающийся сломать неизбежное развитие событий. Пускай, главная героиня влюблена, её любовь не приносит ей счастья, а доставляет только неприятности. Можно сослаться на своеобразный нрав избранника, что не бережётся, и на остальных ему плевать: он может дать стрелять в себя, но также легко стреляет и в ту девушку, которая смотрит на него влюблённым взглядом. Читатель не может спокойно воспринимать безрассудное поведение, хоть избранник главной героини и нравится молодым особам за свою независимость, целеустремлённость и любовь к красивой жизни. Застилает глаза главной героине такой образ, созданный в воображении, мешающий адекватно воспринимать критику окружающих.

Раньше было принято уходить в монастырь по разным причинам, одной из которых являлась неудовлетворённость личной жизнью. Главная героиня отчасти так и поступает, но лишь с той разницей, что отдаёт себя на волю первого встречного, в поступках которого будет присутствовать желание скрасить её оставшуюся жизнь. При этом, главная героиня не накладывает на себя руки, да и смысла жить тоже не видит, плывя по течению. Другое дело, что Островский просто обязан сделать драму драмой, даже если для этого придётся кем-то пожертвовать. Автор не позволит читателю проявить сочувствие к действующим лицам, в числе которых нет достойных уважения людей, а есть лишь живущие своими заботами субъекты, предпочитающие перемывать кости всем, старательно убегая от разговоров о самих себе. Так ли плох был жених главной героини, за чьей душой водились сущие копейки? Но чей эгоцентризм обязательно сделает из него преуспевающего человека, хоть Островский старательно строит юмористические сцены, подшучивая над предприимчивым человеком.

Каждое действующее лицо пьесы ходит с задранным носом, развлекаясь и получая личную пользу от роста чувства собственной важности. Так получилось, что всем везёт и всех ждут перемены к лучшему, а главная героиня продолжает сохранять такую же надменность, но за острым ощущением собственной ущербности у неё не получается порадоваться благополучному устроению личной жизни. Современная медицина поставила бы ей диагноз депрессии в крайне тяжёлой степени, но в те времена на подобное никто не обращал внимания. Жизнь никогда не бывает простой, поэтому Островский основательно утрировал события, вновь сведя всё к стремлению русской женщины облегчить страдания наиболее радикальным образом.

Ежели кто станет говорить о любви, то проявлений любви в поступках главной героини не было. А если кто до конца осознает финал, то ему следует перечитать «Грозу», чтобы задуматься над привычкой Островского недоговаривать.

15.03.2015 (http://trounin.ru/ostrovsky78)

Рабиндранат Тагор «Избранное» (XIX – XX)

Никогда не будет ничего милее родного края, какими бы ужасными условия жизни в нём не были, и каких бы перемен ты там не желал. Жизнь Рабиндраната Тагора прошла в череде народных волнений, имевших единую цель – сбросить с себя владычество британцев. Только мало было сбросить – необходимо также модернизировать общество. Однако, проще колонизировать все планеты Солнечной системы, нежели сломить мировоззрение жителей Индии. Остаётся удивляться, каким образом удаётся удерживаться в рамках единого государства столь разным людям, чьи религии противоречат друг другу, а всё остальное находится в жестоком подчинении многовековому укладу. Тагор с бесконечной болью говорит о необходимости перемен, но он же осознаёт необходимость длительного срока для осуществления постепенного перехода от кастовой системы к хоть какому-нибудь подобию западной культуры.

Жить в замкнутом пространстве, не замечая ничего вокруг – это одно из лучших средств для спокойного существования. Но когда человек сталкивается с другим образом мысли, видит иные возможности и по-новому осознаёт свою собственную жизнь, то он невольно начинает думать над изменением устоявшейся системы. Возможно, крестьян не так сильно угнетает землевладелец, а поборы чиновников всегда воспринимаются само собой разумеющимися. Однако, выпусти такого человека за пределы страны: пусть он поймёт чужие нравы, да сравнит с виденным у себя дома. Разумеется, голова заработает в новом направлении, причиняя боль всем. В условиях Индии во многом виноваты сами британцы, чья колониальная политика никогда не отличалась стремлением навязывать понятие европейского гуманизма, а строилась только на принципах захвата новых территорий и процветания метрополии любыми средствами. Тагор был из тех, кто получил образование вне своей страны, общался с иностранцами и полностью принял их ценности; его можно отнести к западникам. Другой особенностью взглядов Тагора является то, что он уважительно относился к идеям Маркса, став рупором нового понимания возможностей родной страны.

Творчество Тагора пропитано не только болью за угнетаемое положение Индии – в нём есть стремление показать возможность иной жизни. Ведь будет хорошо, когда землевладелец перестанет отбирать землю у крестьянина, а узкая специализация каждой касты наконец-то перестанет мешать техническому прогрессу. Тагор где-то прямо, а чаще художественными образами и аллегориями, даёт тот самый текст, от которого у читателя должны ненавязчиво формироваться нужные мысли. Трудно утверждать, что творчество Тагора могло хоть как-то расшевелить большую часть страны, являющуюся неграмотной и поныне. Для полного понимания выражаемых идей нужно хотя бы частично ознакомиться с самой западной моделью мировосприятия, и европейскому читателю это сделать легко. Но так ли всё обстоит с простыми индийцами, чей ход мыслей находится под контролем манипуляторов, всегда стремящихся извлекать выгоду для себя? Отчасти, таким же манипулятором является и Тагор, чьи произведения направлены не на интеллигенцию Индии, а скорее на иностранного читателя, от которого, в первую очередь, зависит будущее родной страны автора, поскольку от самих индийцев дождаться перемен невозможно: они сделают требуемое, но в глубине души останутся при точно таком же понимании мира, как были до кем-то запланированных перемен.

Нельзя говорить о современном положении дел, отталкиваясь от творчества Тагора. Рабиндранат не застал того времени, когда Индия стала независимой страной. Не застал он и тех актов резни, которыми сопровождался раздел Британской Индии по религиозному принципу, также не застал раскол родной Бенгалии, чей удел ныне быть частью двух государств. Тагор вообще старается не задевать тему религии, предпочитая воспринимать мир только через призму истории Древней Индии и тех культурных традиций, которыми обогатилась страна благодаря индуизму и буддизму. Мусульманство Тагор практически никак не упоминает. Видимо, он не видел в этом особой нужды, полностью сконцентрировавшись на проблемах кастовости. Будущее Индии в представлении Тагора – это единое общество, где каждый член является равноправным, и мультикультурность, поскольку в разнообразии заключается главная сила.

Представленная читателю книга содержит выборку из трудов Тагора: стихи, рассказы, миниатюры, пьесы, публицистику. Что-то из этого останется непонятым, но основная часть содержит именно тот материал, на основании которого только и остаётся мечтать о счастливом будущем не только Индии, но и всего человечества.

Верхушка говорила с похвальбою:

«Моя обитель – небо голубое.

А ты, о корень, житель подземелья».

Но корень возмутился: «Пустомеля!

Как ты смешна мне со своею спесью:

Не я ль тебя вздымаю к поднебесью?»

17.03.2015 (http://trounin.ru/tagor)

Роберт Хайнлайн «Восставшая Луна» (1966)

Луна – любимая тема американских фантастов. Каждый её представляет по своему, а Хайнлайн сделал из Луны тюрьму без решёток и охранников. В истории Земли были подобные примеры отправки людей в бессрочное наказание, предоставляя их самим себе. В будущем такое может повториться, только уже не новый континент или остров будут использоваться для этой цели, а бесконечный космос, имеющий много небесных сфер, которые просто идеально подходят на роль испытательного полигона по изменению личности наказываемых. Хайнлайн даёт читателю Луну, удалённую от него на сто лет, когда на Земле Китай стал Великим, СССР сохранил свои позиции, а США ещё более укрупнилась, видимо подмяв под себя Канаду. Кто именно посылает заключённых на Луну непонятно, но ясно одно – их исправно посылают, используя в качестве практически бесплатной рабочей силы.

Хайнлайн не просто создаёт колонию вне Земли, он дополняет описание будущего любопытными деталями, на которые спустя пятьдесят лет смотришь с некоторым недоумением, хотя внутренне прощаешь все промахи автора, поскольку делаешь поправку на 1966 год. Самое главное – это опережение идей книг в стиле киберпанк, ставя во главе всего сверхкомпьютер с искусственным интеллектом, многократно превосходящим по своим возможностям человека. Пускай, такой компьютер усваивает информацию только визуально, прибегая к помощи бумажных книг, с которых он шустро сканирует всю информацию. Пускай, он нажимает на телефонные кнопки, мило общаясь с лунянами на разные темы, разгружая мыслительные процессы, заранее понимая врождённую склонность к совершению глупостей, вызывающих недовольство у людей. Пускай, с таким компьютером может иметь дело только грамотный специалист, более являющийся машинным психологом, нежели программистом. Всё это остаётся на совести Хайнлайна, сумевшего именно таким образом представить то, что ждёт нас через пятьдесят лет. Ведь всё ещё может повернуться на сто восемьдесят градусов: не смогут компьютеры в будущем адекватно самостоятельно извлекать информацию с носителей, испытывая большие трудности перед нереальными объёмами данных, отчего им также будет проще увидеть всё «глазами», нежели пытаться выудить хоть что-то их недр памяти. Будущее предсказать трудно, особенно лунное.

Другой важный аспект книги – это общество. Хайнлайн удивляет системой кланового брака, когда внутри семьи много мужей и жён, а от определения родственных связей легко теряешься. При этом нет никаких отсылок к причинам, побудивших людей строить отношения через подобную паногамию. Кто вне семьи, тот предпочитает не рожать детей для себя, а вынашивает их для других, получая стабильный доход. Хайнлайн интригует читателя тем, что луняне потенциально бессмертны, поскольку никто из ссыльных ещё не умер, продолжая жить, даже не имея проявлений изношенности организма. По Земле скучает только поколение, попавшее на Луну в числе первых, а также те, кто продолжает поступать. Главный герой, тот, что следит за компьютером, является лунянином в третьем поколении, имея понимание только одной Родины, к которой Земля не имеет никакого отношения: так Хайнлайн показал закономерно ожидаемые конфронтации между Землёй и всеми будущими колониями, что довольно быстро вырастут из подчинённых союзников в опасную оппозиционную силу.

Лунная физика должна наложить отпечаток на строение тела и на особенности жизни. Хайнлайн практически никак не освещает данную тему, уделив минимум времени в момент описания лунного боя, где пришлось делать поправку на особенности, без которых книга просто бы превратилась в околонаучное произведение по мотивам книг Эдгара Берроуза. Все технологии Хайнлайн также рассматривает с позиций своего века, не видя реального роста в возможностях человечества на ближайшие сто лет. Конечно, закидывать противника камнями – это удивительное открытие, сделанное древними греками, пытавшимися выбить карфагенян с Сицилии, но применять подобное на уровне конфликта двух космических тел является слишком самоуверенным поступком. Есть много других нареканий, начиная от односторонней связи, лунного консорциума и заканчивая экономическими преступлениями, но это не так важно, как само восстание Луны.

Бунт тюремных заключённых всегда страшен. Бунт лунных заключённых, получивших возможность оказывать физическое воздействие на землян – страшен вдвойне. Основное понимание проблемы произрастает из социальной неудовлетворённости лунян, находящихся на позициях безропотных существ, труд которых используется для чужого блага, а им самим ничего не перепадает. Любая революция удачна, если она происходит в момент ослабления действующей власти – такое наблюдение приводит Хайнлайн, чтобы уверить действующих лиц в необходимости делать революцию именно сейчас. Лучшего шанса может больше не быть, а эффект неожиданности вместе с извечной раздробленностью самих землян сыграет положительную роль. И далеко не так интересно, как Хайнлайн создаёт революцию одновременно с самого низа и самого верха, сводя в единый порыв возможности искусственного интеллекта и человеческого мозга, давая читателю возможность ощутить небывалую ранее мощь, когда изначально противоположное приходит к одному желанию, осуществляя которое уже не имеют значения последствия, как и сам ход событий.

Из восстания Луны в будущем выводы можно делать уже сейчас. Луна обязательно восстанет – это лишь вопрос времени. И решить его не получится даже предварительно. Проблема всегда была и будет одна – природа человека. Однако, решение может заключаться только в устранении человека, и тут уже стоит сказать спасибо, что Хайнлайн не дал искусственному интеллекту задуматься над необходимостью существования людей вообще.

18.03.2015 (http://trounin.ru/heinlein66)

Мария Парр «Вафельное сердце» (2005)

Будучи себе на уме, герои «Вафельного сердца» не принимают никаких возражений, не слушают нотаций взрослых и продолжают пребывать в счастливом осознании мира через орально-анальную стадию развития. Про таких детей Фрейд не смог бы сказать ничего плохого, но и хорошего тоже, заинтересовавшись только ради уникальности случая выполнить анализ на задержавшихся в развитии детях. Марию Парр стоит похвалить за создание сугубо развлекательной литературы, но стоит пожурить за чрезмерное использование туалетного юмора. Тяжело читать про похождения вокруг всего, что так или иначе связано с навозом и прочими продуктами окончания процесса пищеварения. Всё в книге начинается с престарелых трансвеститов, которые прибегают к помощи тех самых масс, распыляя их по округе для тушения огня. В итоге – все в …, и все довольны. Только читатель сидит в недоумении, будто со страниц и на него тоже брызнуло.

Конечно, дети – это сущая головная боль для родителей. Попробуй уследить за подростками, когда их мозг отключается напрочь, а инстинкт самосохранения исчезает с той скоростью, с которой возрастает шанс расстаться с жизнью. Удивительно, но Парр не наделяет нарратора, мальчика девяти-десяти лет, гиперактивностью, отдав все качества заводилы девчонке, что в силу отсутствия участия папы в воспитании и постоянной занятости мамы, испытывает окружающий мир на прочность, легко забираясь на дерево и без боязни отправляясь в плавание на лодке. Разумеется, много позже всю эту ситуацию можно будет трактовать иначе, вроде постоянно возникающих суицидальных мыслей от социальной неустроенности, связанной с необходимостью следовать нормам общества, порицающего излишнюю активность в самоопределении, если при этом твоими усилиями разрушаются основы порядка. Детство прощает многое, во многом именно поэтому Парр создаёт такого персонажа, в котором, вполне возможно, есть частица её самой: хорошо вспомнить лихие годы, моменты хождения на грани между жизнью и смертью, а также всё то, от чего вообще становится приятно на душе, но при дальнейшем погружении в воспоминания обязательно похолодеет на уровне сердца, когда понимаешь простую истину – как ещё выжить-то получилось.

И ладно, когда главная героиня проказничает, но у неё иногда возникают мысли о неполноценности собственной семьи, особенно при сравнении с большой семьёй нарратора, где мама и папа уделяют достаточно времени воспитанию детей, а остальные родственники прямо-таки ангелы без крыльев, но с всегда добрыми побуждениями. В большой семье клювом не щёлкают, однако нарратор, он же мальчик лет девяти-десяти (если кто забыл), вырос в виде комнатного растения, для которого участие в чём-то шокирующем для восприятия других – невинная неосознаваемая забава, вызывающая кратковременный восторг. «Вафельное сердце» Марией Парр писалось по принципу, что с детьми нужно разговаривать, утрируя любые проблемы, больше списывая всё на саморассасываемость, а вот наказывать детей в Норвегии, похоже, не умеют, поскольку родители лишь улыбаются от шалостей детей, не идя дальше. Может поэтому и пребывает скандинавская страна в мире и покое, живя беззаботным детством, шутя на самом приниженно-бытовом уровне, не претендуя на возможность юмора по поводу более серьёзных проблем, не видя для этого необходимости.

Норвегия – это место, где дети не пытаются быть похожими на взрослых. «Вафельное сердце» это наглядно демонстрирует. Норвегия отныне воспринимается уникальной страной, где живут обыкновенные люди, но со своим собственным миропониманием. Оторванность от Европы, вытянутая форма, богатая природа и не самое спокойное прошлое, считая склонность норвежцев к самоутверждению через раскрытие индивидуальности и общий благополучный фон при сравнении с другими странами – всё это частично сквозит между строк «Вафельного сердца». А может просто нет инстинкта самосохранения… да навоз с полей девать некуда: всё-таки из этих мест тоже происходили воинственные викинги.

19.03.2015 (http://trounin.ru/parr05)

Сайт

Обещанный сайт я всё-таки себе завёл. Имя ему trounin.ru. Там выкладываю все свои рецензии о прочитанных книгах, в будущем возможно расширение формата. Пока же продолжаю наполнять сайт – дело это трудное и кропотливое: от него я уже порядочно устал. Стоит ли говорить о думах о дизайне и юзабилити, коими я займусь только после последней добавленной рецензии из моего объёмного архива.

Тут продолжу выкладывать рецензии, но со ссылкой на основной сайт. В этом сообщении будет много ссылок, но уж просто я сюда давно ничего не выкладывал, поэтому кому будет интересно, тот прочтёт, а если нет, то и не будет лишнее время тратить.

23.03.2015 (https://trounin.livejournal.com/274283.html)

Владимир Арсеньев «В горах Сихотэ-Алиня» (начало XX века)

Исследовать Дальний Восток в начале XX века было смертельно опасным предприятием. Несмотря на угрозу попасть в лапы тигра или утонуть в бурной реке, всё-таки находились люди, для которых было важно отправиться в поход и принести пользу родной стране. Двигало ли их внутреннее чувство потребности открывать что-то новое, или им действительно нужно было всегда идти только вперед – это неважно. Любая экспедиция всегда полезна для участников, давая возможность проверить себя в условиях близких к экстремальным, и это является одним из главных побуждающих мотивов. Владимир Арсеньев запомнился потомкам исследованиями уссурийского края, территории рядом с озером Ханка и, конечно же, Сихотэ-Алиня, где до него побывали другие путешественники, но всё-таки оставляли после себя ощущение незавершённости и слишком малого охвата изученных земель. Арсеньев смело идёт вперёд, его окружают проверенные в прежних походах люди – только вновь и вновь читатель с помощью записей исследователя понимает насколько тяжёлым всё было на самом деле. Если однажды Арсеньева чуть не занесло снегом, когда он мог погибнуть на льдине, то в горах Сихотэ-Алиня его группу ожидало крушение и потеря надежды на малейшую возможность спастись. Всё, разумеется обошлось, иначе вместо этой книги была другая и за авторством человека, нашедшего кости Арсеньева на берегах реки.

Слог Арсеньева до крайности сухой. Он не стремится витиевато описывать происходящие события, а кратко и чётко излагает важные мысли. Книга начинается с того момента, когда Арсеньев решает возглавить экспедицию для очередного исследования территории Сихотэ-Алиня; он описывает каждого участника, перечисляет вещи и снедь, ничего не упуская из внимания: всё это понадобится для анализа в будущем, когда экспедиция должна благополучно вернуться. К сожалению, Арсеньев не найдёт в пути человека, что был бы хоть немного похож на хорошо знакомого читателям гольда Дерсу Узала. Конечно, Арсеньев идёт в места, где живут люди, чаще всего ими оказываются оседлые гольды, но никаких особых симпатий к ним не испытываешь, а принимаешь в виде очередного пункта пополнения провизии.

Самой большой трудностью для Арсеньева становится табу каждого племени, когда иной раз приходится искать новые способы преодоления строго запрещённых действий, возникших вследствие суеверий, не позволяющих людям действовать в нужном направлении. Не так просто бывает сладить с появившимся на пути тигром, если твои помощники в трепетном страхе разбегаются по сторонам, поскольку для них является кощунственным противостоять обожествляемому животному. Но стоит признать, что обитающие в горах Сихотэ-Алиня люди не были агрессивными, с почтительностью принимая нежданных гостей, поэтому Арсеньев был очень благодарен за таких душевных представителей рода человеческого, не имеющих причин быть преградой для продвижения по местности.

Около полутора лет предстояло Арсеньеву пробыть в экспедиции. Он имел чёткий план для продвижения, что не мешало сталкиваться с неприятными моментами, иногда ожидаемыми, а чаще всего нет. Если с мошкарой и гнусом пришлось смириться, поскольку избавиться от этой напасти было просто невозможно, то речные переправы надолго врезались в память Арсеньева, буквально съевшего на них собаку, о чём он будет сожалеть добрый остаток своего пути, вспоминания вынужденный голод, повлекший за собой угнетение морального духа каждого участника, когда некоторые из них отставали от группы, готовясь принять смерть вдали от товарищей, настолько они утратили надежду духовно, а также отощали физически. Трудно было во времена, когда отсутствовала спутниковая навигация, а найти ближайшее поселение можно было только с помощью острого слуха или совершенной случайности.

Приморский край расцветает новыми красками: Арсеньев делится информацией об обычаях племён, шаманских обрядах, особенностях охоты и рыбной ловли; рассказывает истории о людях, чья судьба была связана с проходимыми экспедицией местами, не такими уж дикими, а вполне нашедшими отражение в народной молве и последующих географических наименованиях в чью-то честь.

Одеть рюкзак и пойти в горы! Если бы не клещи… о которых, похоже, в экспедициях Арсеньева не знали.

23.03.2015 (http://trounin.ru/arsenievxx)

Александр Дюма «Две Дианы» (1846)

Главный постулат гугенотов – Бог любит людей, которые успешны и умеют зарабатывать деньги. Можно бесконечно рассуждать на данную тему, но делать этого не следует, поскольку французы сказали всё за нас, и говорили это на протяжении многих веков, покуда Францию сотрясали войны между гугенотами и католиками, которые не могли поделить власть при практически одинаковых требованиях. Всем должно быть понятно, что религия – это один из инструментов воздействия на людей; всё остальное при этом не имеет никакого значения. Главное результат! Александр Дюма никогда не писал для души, полностью отдав свои таланты на переписывание исторических моментов, коренным образом их перерабатывая и выдавая в прямо таки дурном свете. У неподготовленного человека может сложиться неправильное отношение к реальным историческим лицам, которое будет очень трудно из себя вытравить. Рано или поздно к читателю приходит осознание, что добрая часть любой книги Дюма – это фальшь. «Две Дианы» встают глыбой над всем творчеством французского классика, ставя проблему переписывания истории ребром, поскольку нигде и никогда Дюма не менял всё так кардинально, как ему пришлось поступить с событиями, затрагивающими начало главной религиозной войны Франции, разделившей общество на две части.

Достаточно простого анализа, чтобы сюжет «Двух Диан» рассыпался в прах. Дюма утверждает, что главный герой не знал своих родителей, был обвенчан на такой же безродной сироте, а потом они оба узнали о своём завидном происхождении: всё из разряда фальши переходит в фарс, а то и просто в сказку для подростков, привыкших видеть в окружающем мире множество скрытых возможностей, что становятся доступными по мере взросления. Вот и стремится молодёжь быть похожей на взрослых, тайно мечтая самостоятельно строить свою жизнь, где не будет места чьим-то нотациям, а люди будут выступать только в качестве гаранта твоего благополучия. К сожалению, столкновение с реальностью разобьёт все мечты на мелкие осколки, от которых поранится в первую очередь будущий взрослый, и только потом его близкие, знакомые и самые лучшие друзья. Разумеется, такого просто не может быть в книгах Дюма. Конечно, взросление наступает, но для Дюма оно начинается не ранее тридцати лет, тогда как для современников французского классика – этот возраст воспринимался в виде нежданно подкравшейся старости.

Молодой человек у Дюма – это всегда молодой человек: не подросток и не ребёнок, сколько бы лет ему не было. И в девять лет молодой человек способен рассуждать и поступать будто ему уже есть все двадцать. И не важно, молодой человек при этом девушка или юноша, у всех у них в голове опилки, а мозг просто не способен мыслить иным образом, нежели как у жаждущего приключений организма. Нелегко понять мотивы поведения Дианы, когда она в весьма юном возрасте решает порвать с суженным, предпочтя ему другого, чтобы моментально стать вдовой. Эмансипация – скажет читатель, – отныне мыслить нужно не иначе, словно ты уже взрослый. Позвольте, Александр, – ответит критик, – а вас не смущает, что слишком быстро сменяется палитра чувств у главных героев, то готовых на всё ради любви, то уподобляющихся лысым брёвнам, в чей сердцевине жук-древоточец задел новую струну, отчего привязанность навсегда уходит в прошлое? Дюма в задумчивости напишет новый роман, никого не спрашивая: выпуски его произведений покупают, они пользуются спросом, а значит нужно древесину перерабатывать в картон, если не в туалетную бумагу, исписывая свою ручку, перо Маке и прочих литературных работников, чьими силами создавался тот нереальный пласт художественной литературы, размаху которого можно позавидовать.

Описываемые в «Двух Дианах» события не только далеки от реальности, они к тому же пересекаются с другими происшествиями, имевшими место во французской истории. Если бы это было в равной степени близко по духу, но ведь Дюма тщательно изменяет абсолютно всё, подгоняя каждую деталь прошлого под заданный им шаблонный сюжет. И ведь не так важно, были ли вообще в реальности знакомы главные герои, не говоря уже о каких-либо тёплых чувствах между ними; когда более важно, что Дюма всё больше осваивается в писательском мастерстве, чаще концентрируясь на описании сцен, нежели двигая повествование вперёд. Опытный читатель тщательно фильтрует внутри себя любые отхождения Дюма от повествования, поскольку в них ещё больше вымысла, чем в самих исторических событиях. Кто в лес. кто по дрова – гласит народная мудрость. И к Дюма она имеет прямое отношение. Казалось бы, ловко удалось Дюма вплести в одну канву истории разного плана, раздув объём книги – только нужно либо читать Дюма и не интересоваться французской историей, либо забыть о Дюма, сосредоточившись на хрониках… из которых Дюма и черпал вдохновение, не брезгуя мемуарами и всей доступной ему литературой, способной взорвать воображение, перестроив исторически верное на романтично-художественно-желаемое.

«Две Дианы» – это история о начале заката династии Валуа. Можно узнать любопытные детали, опускаемые в учебниках, но не нужно забывать о предвзятости Дюма, под чьим взглядом должна гореть бумага, но отчего-то зажигаются сердца молодых людей, и без того готовых на любые безумства во имя первой любви.

25.03.2015 (http://trounin.ru/dumas1846)

Эрих Ремарк «Искра жизни» (1952)

Средний отрезок творчества Эриха Ремарка ознаменовался шокирующими читателя первыми страницами произведений. Если где-то перемешаны в кучу тела убитых войной людей, то «Искра жизни» начинается с пробуждения безымянного человека с номером на груди, практически умершего от истощения, но продолжающего пребывать в сонном состоянии, покуда лучше оказаться спящим, нежели проснувшимся. Ремарк никогда не был узником концлагеря, он был эмигрантом, поэтому ему хорошо удавались произведения про страдания людей, вынужденных бродить по Европе от одной границы до другой, поскольку они никому не были нужны. Но вот Ремарк взялся показать ужасы пребывания людей в концлагере, причём не только со стороны узников, но и со стороны начальника, чья жизнь отнюдь не отличается благополучием. Всюду Ремарк стремится показать людей, создавая обезличенных персонажей, под которыми каждый может узнать самого себя. Только всё происходящее лишь вызывает трепетный ужас перед кощунственным отношением к человеческой плоти, но не является чем-то уникальным в плане литературы, сводя сюжет от животрепещущих тем к совсем уж малоправдоподобным выдумкам.

Человек – это пыль, которую можно использовать в качестве искусственного удобрения, посыпать дороги зимой вместо песка; человек – это подопытное животное: такие образы создаёт Ремарк, показывая действительную сторону власти одних людей над другими. Удивительно, но Ремарк никого не обвиняет, сокрушаясь только над заложенными природой в человека качествами. Дай кому-то возможность быть выше остальных, разреши ему делать абсолютно всё, закрой ему глаза на моральные принципы и помести в герметичную обстановку, где он будет властелином, а другие – пустотелыми существами, тогда в человеке проснётся неистовый демон, чья душа уже никогда не вернёт прежний блеск, а руки будут обагрены кровью. В этом деле не может быть исключений – так считает Ремарк – каждый станет жестоким, утратив человечность. Не может быть доброго начальника и не может быть восстающих за справедливость подчинённых – они все заражены спорами власти, их делом отныне является только пуск газа в камеры и разжигание огня в крематории, ведь другого им уже не дано. Это покажется читателю сомнительным.

Желая создать должную атмосферу, писатели легко забывают о реальности. Обелять можно бесконечно, придумывая различные оправдывающие причины. Но стоило ли развивать повествование в те годы, когда Германия практически потерпела поражение в войне? Безусловно, с таким раскладом дел легче подвести героев к благополучному завершению их пути, а не обречь на мучительную смерть, выстраданную неделями и месяцами истязаний. Ремарк мог не кормить, мог не поить, мог не сообщать узникам никакой информации, сообщая читателю при этом, что концлагерь никогда не испытывает нехватки в заключённых, поскольку с воли постоянно пребывают новые волны осуждённых и евреев, которые в последующем становятся глухонемыми свидетелями творимых бесчинств, не открывая рта и не сообщая никому важной информации, что надо набраться терпения и ждать скорейшего освобождения. Ремарк просто не в силах дать надежду людям от самих людей, заставляя узников сжигать драгоценные спички, чтобы прочитать удачно подобранный отрывок газеты, где содержится именно та информация, что не даёт угаснуть искре жизни окончательно. Свет в конце тоннеля действительно может присутствовать, и не обязательно, если под ним подразумевается жадный огонь крематория.

Перед обстоятельствами, против которых человек бессилен, Ремарк не раз призывает придти к смирению с неизбежным. Лучше покориться воле сильного, тогда можно будет дожить до счастливого конца. Однако, не всё так радужно на самом деле. Сперва Ремарк показывает читателю пример яростного неповиновения служителям науки, желая таким образом обосновать разумное противление насилию, чтобы следом похвалить дерзкое отношение угнетённого, дабы потом этот храбрый человек призывал всех к благоразумию и порицал любые акты сопротивления: противоречия на противоречиях. Конечно, за ужасами будних дней концлагеря это не должно приковывать чьё-либо внимание. Однако, надо быть последовательным до конца. Стоит признать, что у Ремарка вышел не тот концлагерь, который должен был получиться. Не те события и не в том месте происходят, это приходится признать.

Художественной ценности в «Искре жизни» минимум, но быт концлагеря описан превосходно.

26.03.2015 (http://trounin.ru/remarque52)

Жан-Марк Сувира «Фокусник» (2012)

Современные реалии таковы, что выбирая между продуктом натуральным и полезным, и доступным, но содержащим множество вредных добавок, выбор всегда падает в пользу последнего, хотя именно польза вызывает больше всего нареканий. Примерно такая же ситуация складывается и с литературой, всё более утрачивающей связь с читателем, предлагая вместо действительно важных жизненных моментов фрагменты чьего-то бытия. Людская фантазия ничем не ограничивается, только не каждому писателю дано направить поток мыслей в нужное русло. Получается печальный результат: сюжет ради сюжета, не имеющий под собой никаких оснований, заставляющий висеть вопрос о целесообразности написанного и возможности применить полученные знания в собственной жизни. Развлечение на пару вечеров – именно так можно охарактеризовать добрый пласт тонн книг, ежегодно выходящих из-под пера очередных писателей, желающих стяжать славу и признание читателей. Конечно, художественная ценность стремится к нулю, а развлекательная часть выходит вперёд. Однако, если книга забывается практически сразу, то какой вообще был смысл с ней знакомиться?

Жан-Марк Сувира представляет французскую литературу. Нельзя сказать, что его слог выделяется чем-то примечательным. Сувира не является представителем классического романтизма, он далёк от модернистических изысканий экзистенциализма, но в меру своих сил старается поддержать марку детективного жанра, где кто-то вследствие душевных травм детского периода развития сталкивается с заинтересованностью со стороны сотрудников правопорядка, чья обязанность заключается в выявлении неблагополучных элементов, чтобы перекрыть антиобщественные поползновения. Французы всегда отличались стремлением раскрыть ранимую человеческую душу, находя в этом своеобразное утешение собственных прегрешений, основанных на чрезмерном переваривании внутри себя добродетельных побуждений, выраженных в толерантном отношении к окружающей их реальности. Любое отклонение от привычного уклада должно быть принято и переварено, иначе для француза не бывает. Но как быть с серийными маньяками, чьё существование сводится к удовлетворению извращённого восприятия мира, толкая совершать шокирующие преступления?

Сломать человека очень просто. Не каждому дано взирать на мир с высокой колокольни, пребывая среди лиц, наблюдающих за раскачивающимся колоколом, по которому кто-то очень тонко бьёт, извлекая ровные звуки. Но колокол – это скорее аллегория. Сувира не является звонарём, однако он возложил на свои плечи обязанность сообщить миру о тайных желаниях людей, горькая доля которых изначально обрекается на изменения в понимании морали и смысла существования. Не может мальчик, каждый день терпящий сексуальное насилие и побои со стороны отца, стать полноценным человеком; он навсегда обречён копировать поведение родителя. И хорошо, если всё будет направлено по пути воспитания достойного твоего продолжения, стремясь устранить недостатки воспитания твоих же родителей. Однако, чаще случается окончательное падение в пустоту, из которой выбраться никогда не получится. Сувира не заставляет читателя сочувствовать преступнику, но он и не старается со смаком описывать переживания такого человека, скорее делясь каждодневной борьбой с желаниями, не подразумевая возможность выбраться из замкнутого круга.

Отклонение от нормы тоже является нормой, только общество никогда не примет подобный факт, стремясь устранить любые проявления опасной для него активности. Если существует уголовное право, значит человечество к нему шло не из побуждений сделать жизнь спокойнее, а скорее стремясь перечеркнуть одну из связей с прошлым, подавляя внутреннее животное. Только всегда были и будут люди, которым претит идти за большинством. Кто-то из них будет вести оппозиционную политическую деятельность, кто-то писать в жанре альтернативной литературы, а кто-то просто станет маньяком, находя удовлетворение в возможности именно так самоутвердиться. У каждого явления так много граней, что на этот счёт можно бесконечно дискутировать, непременно ощущая перевес мнения большинства, далеко ушедшего от зова природы, но продолжающего сохранять чувство стадности.

В мотивах преступников должны разбираться психиатры, именно их призванием является стремление понять причины, толкающие людей на асоциальное поведение. Версий много, и пускай общество всё более подвергается очеловечению, что отнюдь не является благом, поскольку направляет род людской на путь деградации. Природой изначально заложена обязанность бороться за свою жизнь; общество же в своём развитии пришло к тому, что навязало себе понятие гуманизма, отталкивая прочь проявления желания быть выше обязательных норм поведения. Только вот тюрьмы никогда не пустуют, а количество преступников никогда не уменьшается. Не все из них совершили действительно серьёзные проступки, чтобы их знакомить с психиатром. Герой «Фокусника» Сувиры давно утратил ощущение реальности, являясь при этом ловким манипулятором, умеющим заинтриговать понравившихся ему детей, а также легко уходить от преследования полицейских.

Сувира концентрирует своё внимание на двух героях повествования – на преступнике и следователе. Оба являются противоположностями друг друга, но Сувира не стремится это подчёркивать. Жан-Марк ведёт равномерное повествование, более пытаясь шокировать читателя, нежели создать психологические портреты. От этого и получается куцее действие многих описываемых сцен, где добрая часть повествования опускается, что преступника делает гениальнее и сильнее, а следователя принуждает активнее шевелить мозговыми клетками, покуда не совершилось очередное преступление. Сувира настолько всё утрирует, что так и хочется попросить писателя не увиливать от прямых обязанностей. Пускай его маньяк становится тем самым человеком, о котором ещё полтора века назад с восторгом писали ницшеанцы, отринувшего всё обыденное, воспарив над действительностью, получая эстетическое удовольствие от совершаемых преступлений, становящихся отдушиной в мире закостеневших традиций. Разумеется, маньяк должен быть обезоружен и наказан, иначе не бывает. Поэтому ницшеанцы остались при своём мнении, покуда миру пришлось пережить две мировые войны, чтобы до конца осознать необходимость более гуманного отношения. Только ведь всё равно ничего в корне не поменялось, каждый продолжает тянуть одеяло на себя, делая это уже другими способами… в конце концов, сверхдержава и сверхчеловек – практически синонимы.

Следователь в «Фокуснике» выполняет функцию присутствующего лица, что просто обязано существовать и противодействовать. Его портрет далеко не так важен, а его методы работы тоже остаются на уровне желаемой борьбы за справедливость. Извращённое понимание реальности присутствует и в нём, только следователь является рядовым членом общества: послушным и исполнительным. Его поступки могут восприниматься с восторгом, однако он выполняет свою работу, за которую получает деньги, не испытывая при этом никакого морального удовлетворения, скорее живя без определённой цели, имея срочное задание, о котором ему приходится думать постоянно. Удивительно, что в столь насыщенном событиями мире, следователи всегда имеют возможность сконцентрироваться на определённом конкретном задании, не отвлекаясь на другие. Сколько маньяков в городе – столько и противодействующих им сил порядка. Конечно, это стереотип художественной литературы, упрощающий демонстрацию любой истории, что по составу действующих лиц ещё как-то различается, но внутреннее понимание остаётся точно тем же.

Простого не бывает, а сложности мы создаём сами: «Фокусника» можно прочитать без лишних мыслей о сущности бытия и получить удовольствие, а можно самостоятельно задать себе тему для рассуждения, находя совсем не то, что хотел сказать автор.

28.03.2015 (http://trounin.ru/souvira12)

Андрей Струтынский «Электрокардиограмма. Анализ и интерпретация» (2012)

Одно изобретение позволяет совершить сотни новых изобретений. Человечество, осознав принцип работы электричества, моментально распространило это знание во всевозможные сферы жизни. Важное смогла извлечь и медицина. Большую пользу электричество принесло в понимание работы сердца, чья активность напрямую связана с физическим явлением, порождающим электрические импульсы, вызывающие сокращение мышцы, обеспечивая бесперебойное функционирование органа. Цепочка учёных из Габриэля Липпмана, Огастеса Уоллера и Виллема Эйнтховена позволила появиться на свет электрокардиографии, ныне являющейся одним из важнейших диагностических исследований пациента.

Андрей Струтынский предлагает ознакомиться с лаконичной монографией, дающей читателю наиболее полное понимание для интерпретации электрокардиограммы. Длинная лента из двенадцати отведений, содержащая на себе именно тот момент, который больше всего интересует медиков, чья прямая обязанность заключается в умении правильно понимать полученный результат. На первый взгляд кажется, что очень трудно запомнить все особенности отклонений от нормы, а при внимательном изучении и вовсе пропустить критические детали, от которых зависит возможность спасти человеку жизнь. Безусловно, с электрокардиограммой проще разобраться кардиологу, в обязанности которого входит понимание любого аспекта, связанного с записью работы сердца. Всем остальным медикам считается необходимым знать основы. А рядовой человек вполне может обойтись и без умения «читать плёнку». Определённое дело лучше получается у того, кто им занимается постоянно, так и с умением интерпретировать электрокардиограмму.

Конец ознакомительного фрагмента.