Глава 12
В томительном ожидании
Небо заволокло тучами, в воздухе запахло мокрой пылью, но дождя не было. Где-то в горах тихо громыхало. Этот звук напоминал глухие удары волн о пирс. Впрочем, на море волны не было. Казалось, море затвердело, и его до самого горизонта покрыли серым матовым стеклом – настолько ровным и огромным, что на него впору было сажать самолеты.
Гера лелеял в душе маленькую надежду, что Пилот не приедет к морвокзалу, что его просьба окажется всего лишь розыгрышем или, на крайний случай, Пилот опоздает, а Гера был намерен ждать ровно пять минут и ни секунды больше.
Но Пилот подъехал к месту встречи ровно в половине шестого, и Гера, увидев черный лимузин, почувствовал приблизительно то же, что чувствует приговоренный к смерти, когда видит эшафот. Пришлось очистить душу от маленького трупика надежды и покориться своему упрямству.
– А где Лисица? – спросил Гера, забираясь в просторный салон.
– Она занята, – не вдаваясь в подробности, ответил Пилот и тронулся с места.
Пилот выглядел очень торжественно. Он был в черных очках, в черном смокинге, и когда на повороте резко выворачивал руль, из-под обшлагов выглядывали белоснежные рукава рубашки, украшенные тяжелыми золотыми запонками. Похоже, Пилот только что вышел из парикмахерской. От него разило крепким дорогим одеколоном, и волосок лежал к волоску. Идеально выбритые щеки лоснились от лосьона. В общем, он производил фундаментальное впечатление на любой случай жизни. В таком прикиде с равным успехом можно было идти на похороны, на прием к президенту или под венец.
Гера, пытаясь скрыть охватившее его волнение, крутил головой, осматривая салон. Потянулся к портативному телевизору, включил его, но по экрану поползли серые полосы. Приоткрыл откидную дверку бара, но тот оказался пуст.
– Это у тебя парашют? – спросил Пилот, глядя через зеркало на небольшой ранец с лямками и застежками, который лежал рядом с Герой. – А запасной где?
– А зачем мне запасной? – ответил Гера, заинтересовавшись системой вентиляции салона. – Я же прыгаю с предельно малых высот. Если основной не раскроется, то на запасной уже не останется времени… А тут кондиционер есть?
Пилот взглянул на Геру с настороженным любопытством.
– На сиденье впереди тебя лежит бутылка шампанского, – сказал он. – Возьми ее и спрячь за пазухой.
Гера с опаской потянулся к бутылке. Она была самая обыкновенная, с пластиковой пробкой и акцизной маркой поверх нее.
– Клим все утро отговаривал меня от этой затеи, – признался он, взбалтывая бутылку и глядя на пузыри. – Говорит, на кой хрен тебе брать грех на душу? А я и сам думаю: кошки ведь скребут, покоя не дают… Предположим, прибью я этой штуковиной человека. Разве видеокамера успокоит мою совесть?
– Я даю тебе гарантию, что никто из обитателей дома не пострадает, – пообещал Пилот.
– Ваша гарантия, безусловно, снимает все сомнения, – веско сказал Гера.
Он уже понимал, что начал отступление по всем фронтам; и это было даже не отступление, а паническое бегство.
Пилот, чувствуя, что над миссией неожиданно нависла угроза, снял очки и придвинул лицо ближе к зеркалу.
– Ты взгляни в эти глаза! – сказал он.
– У вас безупречно честные глаза! – согласился Гера. – Я как вас увидел, сразу подумал: какие удивительно честные глаза! Сразу видно, что их обладатель – достойный гражданин.
Гера отдавал себе отчет в том, что нарывается на неприятность, но остановиться не мог.
– Я все понимаю, – продолжал он, не давая Пилоту рта раскрыть. – Что вы любите разыгрывать соседей, что это всего лишь бутылка шампанского с растворенным в ней тротилом. Но мне, трусу, влезла в голову навязчивая мысль: а вдруг ваш друг не успеет по достоинству оценить ваш юмор и его разнесет на кусочки. На такие маленькие, мокрые, гаденькие кусочки, которые эксперты в резиновых перчатках будут собирать по всему двору и складывать в полиэтиленовые пакеты…
Пилот понял, что Гера возвел мощную оборонительную систему, которую стандартными методами пробить не удастся. Он остановил машину, набрал на мобильнике номер и равнодушным голосом сказал:
– Все отменяется. Наш юный друг отказался.
Что ему ответили, Гера не услышал, но Пилот резко убрал от уха мобильник, словно это была лейка душевой, и из нее хлестал кипяток.
– Коротко, но ясно, – пробормотал он и протянул трубку Гере. – Тебя!
Гера приложил телефон к уху так, словно это был заряженный револьвер особо убойной силы.
Но голос Лисицы вовсе не был страшным. Напротив, он перекатывался, словно морские волны в ветреный день.
– Ты отказался? И правильно сделал! Здесь рядышком стоит твой друг. Так вот, мы заключили с ним пари. Он говорит, что ты прыгнешь, а я говорю, что нет. Спасибо тебе за моральное удовлетворение!
– Разве Клим с тобой рядом? – не поверил Гера.
– Ага! Он прячет глаза от стыда и говорит, что на Алкалоида это не похоже.
– Зря радуешься! – процедил Гера и вернул мобильник Пилоту. – Поехали на вышку!
Лимузин вновь покатился по узким извивающимся улочкам, словно такса по лабиринту. Гера был обижен на Клима, который не только крутанулся флюгером, но вдобавок успел где-то снюхаться с Лисицей и заключить с ней пари. «Назло тебе прыгну! – думал Гера, грызя ногти. – И назло Лисице, чтоб не радовалась раньше времени. И назло ее папаше. И себе назло! Всем назло!»
– Запомни, – говорил Пилот. – Бутылка должны упасть как можно ближе к белому пластиковому столику, который будет стоять рядом с бассейном…
– Как можно ближе?
– Да. Но она не должна попасть в стол.
– Бутылка разорвется от удара?
– Полагаю, что да.
Машина подъехала к бетонному забору, окружающему телевышку.
– Без пятнадцати шесть! – сдавленным голосом произнес Пилот. Он тоже волновался. – Как ты туда пролезешь?
– Это уже мои проблемы, – ответил Гера, выходя из машины.
Он тотчас принялся надевать подвесную систему. В кармане у Пилота зазвонил мобильник.
– Что?! – воскликнул Пилот тем голосом, каким реагируют на сообщение о полном банкротстве. – Какое еще ДТП?.. Ах, черт! Пусть будет «Ритм»… Хорошо!.. Хорошо!..
Он сунул телефон в карман и поднял на Геру круглые глаза.
– Что? – спросил Гера. – Ваш друг помер сам, не дождавшись, когда бутылка упадет ему на лысину?
– Клим не может встретить тебя у памятника Лермонтову. Там стукнулись две машины. Целая рота милиционеров! Он будет тебя ждать чуть левее, в сквере, у магазина «Ритм». Ты знаешь, где это?
«Ну, Клим! Ну, таракан с косичкой! – думал Гера, застегивая на поясе дюралевую пряжку. – Как утром пел! „У тебя пьяный бред!“ А сейчас он уже распоряжается мною через папашу! И Лисица где-то рядом с ним…»
– Я готов, – сказал Гера, поправляя в штанах бутылку.
– Без десяти! – выкрикнул Пилот, глянув на часы. – Пора… Ни пуха!
Гера махнул рукой и побежал к пролому в стене, заросшему бурьяном. Пробравшись на территорию телевышки, он прошел между растяжками и генераторной будкой, оттуда свернул к вышке, рядом с которой дремал сторожевой пес с красивыми и печальными, как у Маккартни, глазами, и влез на фундамент, похожий на пьедестал.
На этом этапе его обычно замечал дежурный техник в синей спецовке. Не изменяя наработанной привычке, техник сначала молча смотрел на Геру, который в жизнерадостном темпе, словно матрос по вантам, поднимался по лестнице. Затем изрыгал шквал ругательств и делал вид, что пытается догнать нарушителя режима. Догонял он его на редкость неуклюже, часто спотыкался, падал, цеплялся одеждой за конструкции вышки, в результате чего расстояние между Герой и преследователем быстро увеличивалось.
Не встречая никаких препятствий и не принимая близко к сердцу летящий снизу мат, Гера поднялся до маленькой круглой площадки, с которой сигал вниз, отдавая себя во власть силам гравитации.
Обойдя площадку по окружности, Гера по традиции плюнул на голову технику, перелез через ограждение и окинул взглядом утопающий в дымке город.
«Ну, Климушка! Значит, пари заключил?» – мысленно сказал Гера с неопределенной обидой, хотя его сознание, словно пчела в меду, увязло в образе Лисицы и не торопилось оттуда выкарабкаться. Не расставаясь с этим образом, Гера расставил руки в стороны, словно это были крылья, и прыгнул вперед.
Земля сразу заметила его и потянула к себе, словно комара в пылесос. В ушах засвистело, и этот свист неуловимо превратился в органный рев. Слезы выступили на глазах у Геры, тотчас размазались по щекам, а еще мгновение спустя высохли. Досчитав до трех, Гера отбросил в сторону вытяжной парашют.
Раздался привычный хлопок. Стропы натянулись, лямки впились в тело, и Гера закачался под оранжевым куполом.
Под ним поплыли парковые островки, пушистые деревья, зеленые пятна прудов. Гера развернул параплан влево, чтобы оказаться на одной прямой с канатной дорогой. Минуту он парил параллельно береговой полосе, а затем снова направил крыло к морю.
Теперь он летел прямо на верхнюю станцию фуникулера, стараясь снижаться под тем же углом, что и склон горы, чтобы не слишком терять высоту.
«Подумай, – сказал он себе, – тебе это очень надо?»
Он вроде послушался внутреннего голоса и попытался поразмышлять на заданную тему, но все же рука, как бы сама собой, полезла под майку и нащупала горлышко бутылки.
Конец ознакомительного фрагмента.