Глава 3
Пока Северцева работала над содержимым этих загадочных папок, пока наблюдала за мужем и ситуацией в лобби, пока поднималась в лифте на пятый этаж, трое утренних гостей собрались в отдельном кабинете ресторана. Привело их сюда одно общее дело.
– Итак, господа, мы сначала поужинаем? Говорят, кухня здесь славная. Или обсудим наши проблемы? – начал разговор Тед Карон.
Он был американцем, получившим по наследству сеть милых гостиниц для семейных путешественников. Конечно, в этих отелях могли остановиться и любые другие люди, но долго они не выдерживали – «фишка» гостиниц Карона была именно в детях. Известно, что не всякий отель готов побеспокоить своих уважаемых постояльцев детскими криками, плачем и заботливым кудахтаньем нянь. Известно, что многие дорогие отели даже размещали семьи с детьми в отдельных флигелях и домиках. Но отец Теда решил, что это неправильно, и создал такую гостиницу, в которой было предусмотрено все – детские площадки, бассейны, штатные няни и любые развлечения, которые так любят малыши. Гостиницы имели успех в стране, где на каждую семью всегда приходилось по два, а то и по три автомобиля, один из которых предназначался для транспортировки многочисленных отпрысков. В гостиницах Карона останавливались те, кто путешествовал с кучей памперсов, игрушек, велосипедов. И каково было изумление гостей, когда выяснялось, что все это есть в гостинице. И что гостиница не только снабдит вашего малыша всем необходимым, но и еще и развлечет его.
Дело пошло в гору, гостиницы множились, вскоре появилась сеть. Вторым неоспоримым достоинством этого проекта была относительная дешевизна проживания – гостиницы семейства Карон «брали» количеством.
Сменив отца на его посту, Тед заскучал. Доход дело приносило, менять ничего не хотелось, и энергичный Тед решил продвигаться по административно-общественной линии. Он возглавлял разные комиссии и комитеты, выступал на профсоюзных собраниях и благотворительных вечерах. Он был симпатичен и крепок, как настоящий уроженец Среднего Запада. При взгляде на него на ум приходили те самые «Ковбои Мальборо», которые смотрели с рекламных страниц. Он был обаятелен и очень быстро сделал карьеру. А в Москву Тед приехал лишь потому, что об этом попросил его друг из Ассоциации независимых отельеров. «Гранд-Норд», не входивший в эту ассоциацию, был лакомым куском. Друг просил Теда устроить этому отелю проверку, чтобы выявить проблемы, закрыть его, перекупить и так далее – это в случае, если его владелица не согласится вступить в Ассоциацию добровольно. Существовала проблема: как Ассоциация может проверять отель, который в ее состав не входит? Это и предстояло тонко и изящно провернуть Теду. Деньги ему в случае успеха пообещали немалые – и он согласился. Теду было интересно посмотреть изнутри на отель, который уже несколько лет успешно отбивался от Ассоциации независимых отельеров. Но главное, конечно, деньги, которые ему пообещали, – ведь с некоторых пор в жизни Теда произошли приятные события, требующие затрат и полной конфиденциальности. Он очень надеялся, что про счет, недавно специально им открытый, жена не узнает…
– Одно другому не мешает. Можно сделать заказ, а пока его принесут, у нас будет достаточно времени, – сказал второй собеседник. Говорил он по-английски, но был русским. Зимин Игорь Станиславович, уроженец Санкт-Петербурга, уже давно жил за границей. Имея двойное гражданство и занимаясь проблемами развития курортных гостиниц, он свободно перемещался по миру. Как он попал в Ассоциацию независимых отельеров? Очень просто – благодаря связям. Зимин представлял интересы одной уважаемой сети, которая открывала свои отели в России. Он имел репутацию надежного человека, и поручения ему давали весьма деликатные. Вот, например, сейчас он вроде бы действовал от имени Ассоциации, но на самом деле выполнял поручение одной гостиничной сети. Той очень хотелось заполучить готовый бизнес в центре Москвы, в таком роскошном здании.
– Мне все равно, – произнес третий человек, по виду – истинный итальянец. Кем он, впрочем, и являлся. Его звали Джузеппе Донелли. Он приехал сюда исключительно по работе, потому что его только-только приняли на службу в Ассоциацию.
– Это ваше первое дело. Мы надеемся на вас, – провожая Джузеппе в Россию, говорило ему руководство. – Все будет хорошо. Тем более что вы – профессионал! Вы сразу все поймете. Только не тяните с отчетами. Желательно присылать их каждый день.
О да, Донелли был профессионалом. Только совсем в другой области. Он был поваром. Несколько лет прослужил шефом на кухне пятизвездочной гостиницы. И сейчас бы служил, но черт его дернул выступить на собрании. Одним словом, именно Донелли представлял теперь интересы итальянских отельеров в Ассоциации. Но первое его рабочее задание не имело никакого отношения к отелям Италии. Оно имело отношение к этой приятной, но жесткой женщине, которая была владелицей «Гранд-Норда». Что и кому плохого она сделала, Донелли не понял. «Чем больше ассоциированных членов, тем богаче организация, тем прочнее положение отелей», – сказало руководство. «Тем выше у нас зарплаты и приятнее бонусы», – добавил про себя Донелли. Он предпочитал простоту и правду. Руководство заметило некоторую неуверенность Джузеппе и вкрадчиво произнесло:
– Ваша семья недавно открыла небольшой отель, не так ли? Можете рассчитывать на нашу помощь. Поддержим при необходимости.
Семья есть семья. И вот Джузеппе Донелли здесь, в Москве.
– Итак, – произнес Тед Карон, когда официант, тщательно записавший заказ, удалился, – давайте выработаем общую стратегию.
«Ох, эта неизбывная тяга американцев руководить!» – сварливо подумал Зимин. Вслух же он сказал:
– Вот и расскажите нам, Тед, с чего вы собираетесь начать.
Удивительно ведут себя люди, которые собрались для того, чтобы совершить что-то нехорошее и несправедливое и при этом знают, что они неправы. Трое мужчин, которые сейчас предвкушали изысканный ужин, плотоядно посматривали по сторонам. Каждый из них, матерый профессионал, опытным взглядом прикидывал стоимость того, что сейчас видел, рентабельность, перспективы. Каждый с удовольствием «примеривал на себя» эту гостиницу. Тед Карон, повидавший множество шикарных отелей, но с молоком матери впитавший гостиничную концепцию «дешево и сердито», искренне недоумевал, зачем здесь столешницы сделаны из восхитительного греческого мрамора, для чего такая дорогая резная мебель… Вся эта со вкусом предложенная роскошь в его душе рождала два чувства – зависть и злость. Зависть была разрушающим элементом, она шла вразрез с идеями здорового образа жизни, которых придерживался Тед. Поэтому зависть он постарался отмести, мысленно отметив: «Наши отели скромнее, но управлять ими легче, и дохода они приносят больше!». А вот злость будоражила Теда, подстегивала, волновала кровь. Злость заставляла быть придирчивым и пристрастным. А самое главное – злость возбуждала потребность в жестоких действиях.
– Мы не будем церемониться. Мы будем делать все, чтобы досконально вникнуть в работу отеля.
– Это как же вы себе представляете? – усмехнулся Зимин. – У них полно постояльцев. Все занято. По дороге в ресторан я зашел в лобби и прошел через бары. Там нет свободных столиков. Вы предлагаете нам действовать, невзирая на гостей?
– Да, – улыбнулся Карон, – мадам знала, на что идет. Она должна была быть готова.
– Мне это не нравится, – сказал Зимин для вида, но потом добавил: – Хотя согласен, что придется закрыть глаза на некоторые правила приличия. Донелли, вы согласны с нами?
Донелли подавился. Он уже налегал на закуску и как профессионал дал ей высшую оценку. «Если здесь все так сделано, как это холодное мясо, мы уедем ни с чем. И нашему маленькому семейному отелю Ассоциация не поможет», – мысленно рассуждал он. К тому же Джузеппе только сейчас, кажется, начинал понимать, что такое «русский стиль». Он, Джузеппе Донелли, не так много путешествовал и не очень много видел. Он любил свою Италию, гордился ею и искренне считал, что все самое лучшее человечество взяло в Древнем Риме, наследницей которого он по праву считал родную Италию. А потому Донелли сомневался, что остальной мир его может чем-то удивить. И, видимо, ошибался. Вот здесь, в этом городе и этом отеле, он испытал сначала визуальный шок и вот теперь гастрономический.
– Красиво и вкусно, – наконец ответил он.
– Но у нас с вами здесь задача найти то, что очень некрасиво и совершенно невкусно, – улыбаясь, наклонился к нему Карон, – а поверьте мне, в любом отеле есть и то и другое. Только надо хорошенько поискать.
Зимин, отдавая должное прекрасному ужину, согласно закивал.
Принесли новые блюда, вино – и скоро все трое обрели то состояние духа и совести, при которых уничтожить этот замечательный отель не составляло труда.
Благодаря огромным окнам фасада все четыре этажа «Гранд-Норда» были на виду. Пятый этаж существовал только на чертежах архитекторов и Бюро технической инвентаризации. Для всех сотрудников же пятый этаж был чем-то вполне реальным и неинтересным: вроде необитаемого чердака с маленькими круглыми окнами, куда совершенно не хотелось заглядывать, обычное место для складирования устаревшего и ненужного. На самом деле на пятом, «несуществующем» этаже «Гранд-Норда» находились просторные комнаты с двумя воздухоочистительными установками, большими лабораторными столами, необъятными шкафами, в которых стояли флаконы, мензурки, колбочки и пузырьки. На пятом этаже «Гранд-Норда» работали Олег Максимов и его помощница Лена Окулова.
– Добрый вечер. – Приехавшая на тайном лифте Наталья Северцева прошла к столу Максимова и села в кресло.
– Вы поздно, – проговорил Максимов вместо приветствия.
– Так получилось. До последнего момента было не ясно, кто пожалует.
– И кто пожаловал?
– «Темные лошадки», – покачала головой Наталья. – То есть я кое-что знаю о них, но именно кое-что.
– И когда, вы думаете, я все успею? – Максимов повысил голос: – Это не салат оливье настрогать! Это совсем другое дело!
Он встал и забегал по комнате. Северцева устало посмотрела на него. Максимов будто бы и не заметил этого взгляда. Он продолжал кипятиться:
– Хорошо, я не буду отвечать за результат! Вам понравится это?! Вам понравится, если я вам не дам никаких гарантий?! И вообще, может, ничего и делать не надо?
Северцева молчала. Олег перестал бегать и навис над ней:
– Может, вообще лучше все оставить как есть?!
В комнате повисло молчание, только было слышно, как тихо гудят установки и Лена Окулова моет лабораторную посуду.
– Олег, я никогда вам не рассказывала про себя? – проговорила наконец Наталья.
Максимов оторопел.
– Нет, – проговорил он, – только я вообще не понимаю…
– А знаете, ведь у меня нет высшего образования, – спокойным голосом начала Наталья. – Я это скрываю. Мне стыдно, что я недоучилась. И я скрываю, что первое свое профессиональное задание я выполнила, обманув хорошего доверчивого человека. Я обманывала не ради себя. Мне просто нужна была работа, и я верила в то, что тогда обещала и говорила. А еще тогда все так странно было у меня в семье. Я ведь замужем была уже…
Северцева взглянула на притихшего Олега, но словно его не увидела. Она сейчас вдруг вспомнила совсем небольшой эпизод из своей жизни. Даже не эпизод, а так, кусочек…
…Это были все те же девяностые. И было в них по-прежнему много страшного. Особенно пугала неизвестность и нестабильность будущего. Но все же жизнь в доме Натальи налаживалась. Сергей Антошин оканчивал институт на вечернем отделении – его небольшой бизнес отнимал много времени. Компания, которую он открыл, собрав старых друзей, занималась всем подряд. Всем подряд – это значит торговала всем подряд. Розничная торговля через коммерческую палатку, доставка продуктов в офис, канцелярские товары мелким оптом, кастрюли «Цептер» под заказ и прочее – все это вдруг потребовалось в большом количестве. У людей появились деньги, машины, дорогая одежда. Сергей уже лелеял мечту бросить все это к чертям собачьим, и только насмешки Наташи приводили его в чувство.
– Ты с ума сошел! Столько проучиться и бросить. Диплом все равно нужен!
Сергей соглашался доучиться только потому, что он немного боялся жены. Денег на своей торговле он зарабатывал достаточно, и дома он чувствовал себя хозяином. Это было долгожданное чувство – Антошину всегда хотелось оградить жену от проблем и забот.
Семейная жизнь Наташу Северцеву тоже устраивала. Как только Антошин перебрался к ним с тетей, в доме стало оживленнее. Тетя Полина, впавшая в самую настоящую черную меланхолию после смерти бабушки, обрела новые горизонты. Во-первых, она ждала появления внучатых племянников. Во-вторых, она полюбила зятя и следила, чтобы Наташа не обижала мужа.
– Ты бываешь резкая. Или слишком молчаливая. А мужчины этого не любят. Они ласковый покой любят, – выговаривала Наташе тетя.
Наташа соглашалась, но манеру поведения не меняла. Впрочем, достаточно ей было улыбнуться после ссоры, как Антошин прощал ей все обиды. Еще тетя теперь заведовала кухней, а это означало, что меню было разнообразным и изысканным. Кстати, на почве кулинарии тетя Полина и Сергей сошлись – и частенько со знанием дела обсуждали появляющиеся в магазинах доселе невиданные специи, сорта рыбы, фрукты. Самое интересное, что у них была еще одна точка соприкосновения – литература. Сергей Антошин не относился к заядлым книгочеям, но его выбор литературы был любопытен, и тетя Полина его оценила.
– С ним интересно беседовать, – поделилась она как-то с Наташей.
– Еще бы, – отвечала та, – вы же в основном обсуждаете, что ели герои Дюма-отца.
Да, действительно, литературная кулинария была забавной и неиссякающей темой для разговоров и опытов. Новая жизнь познавалась тетей именно так – через опыт чтения. Сергей Антошин оказался мягким, добрым, понятливым и подружился с тетей быстро и искренне. Наташа очень обрадовалась этому. И дело было не только в установившейся спокойной атмосфере дома, но и в том, что ее никто не отвлекал от работы.
Наташа пошла учиться на курсы, которых было теперь не счесть, и уже через два года стала дипломированным экономистом со средним специальным образованием. Работу она выбирала придирчиво – цену себе знала.
– Ну ты даешь! Как ты можешь так привередничать, у тебя же опыта нет никакого, – изумлялся Сергей.
– Наташа, скромнее надо быть. Ты смотри, такие люди остаются без места. А ты молодая, только-только образование получила! – вторила ему тетя.
– Вот поэтому и увольняют их – потому что опыт. Старый. Сейчас все уже иначе. И не хочу спешить. Работа ради работы мне не нужна, – отвечала им Наташа. И вычеркивала из своего списка те компании, которые, по ее мнению, могли предложить ей только зарплату. «Мне нужны возможности в виде перспектив!» – так она определила свою задачу на тот период и наконец согласилась стать экономистом с мизерной зарплатой в одной малюсенькой компании.
– Чем они занимаются, ты хоть поняла? – спросил Сергей жену.
– Не совсем. Но у меня есть время, чтобы в этом разобраться. – Наташа не стала говорить, что это место она получила по чистой случайности, что только потому, что «с фоном повезло».
На собеседование она приехала в Измайлово. Там, в одном из помещений бывшего монастыря, в двух комнатках-кельях располагался офис компании. Северцеву попросили подождать в небольшом предбаннике, где места хватало только двум колченогим стульям.
– Вас вызовут, – сказала полная девушка и скрылась за дверью.
Наташа оглянулась: обстановка скромная, но сделан хороший ремонт, чисто.
Из-за двери слышались голоса. Еще через минут десять оттуда вышел молодой человек в несвежих ботинках. Наташа так про себя и отметила – «несвежие ботинки». Нет, не грязные, а несвежие. Еще он был в свитере с катышками. Наташа одернула свой темный жакет и поправила белый воротничок. «Если это конкурент, то он дал мне фору!» – подумала она и зашла в комнату.
За столом сидело несколько человек – строгий мужчина, та самая полная девушка и дама учительского вида.
– Вы экономист? – обратился к Наташе «строгий мужчина».
– Да, – коротко ответила Наташа и положила на стол свои документы.
– Опыт работы есть?
– Нет.
– Мы бы предпочли опытного человека, – вступила в разговор полная девушка.
– Понятно, – кивнула Наташа.
И поинтересовалась:
– У вас большие объемы работы?
Этот вопрос она задала специально, потому что знала: компания только что зарегистрировалась.
– Ну… – туманно протянул строгий мужчина.
В это время открылась дверь, вошел человек и, подойдя к «учительнице», что-то зашептал на ухо. Наташа расслышала только слова «лицензия», «Минфин», «общий порядок».
Дама учительского вида нахмурилась, обернулась к соседям и недовольно произнесла, не обращая внимания на Наташу:
– Так, надо переговорить…
– Что, опять мимо? – спросил строгий мужчина.
– Мимо! В третий раз! – воскликнула полная девушка.
Наташа сделала вид, что рассматривает пейзаж за окном. Выждав для приличия пару мгновений и чувствуя, что с ней сейчас распрощаются не потому, что она не подходит, а потому, что не до нее, есть проблемы и поважнее, Наташа собралась с духом:
– Простите, я нечаянно услышала… Про лицензию. Я могу помочь.
Сидящие за столом дружно обернулись к ней.
– У вас такие связи? И вы ищете работу? – ехидно спросила полная девушка.
– Вы действительно можете помочь? – Дама учительского вида впервые заинтересованно взглянула на Наташу.
– Я попробую, – сказала Наташа. – Только для этого мне надо войти в курс дела.
– Видите ли, есть вопросы, которые мы освещаем очень осторожно, – проговорила дама.
– Я не болтлива. Если вы попросите меня подписать бумагу о неразглашении, я подпишу.
– Для этого вы должны стать нашим сотрудником, – заметила полная девушка.
В комнате повисло молчание.
– Ну, по-моему, вопрос решился сам собой, – произнесла дама, – сначала вы заполните анкету, отдадите паспорт, потом зайдете ко мне. И мы с вами побеседуем.
– …Я завтра выхожу на работу, – вечером объявила Наташа домашним.
– Поздравляю! – откликнулся муж.
– Какая у тебя будет зарплата? – спросила тетя тоном, каким интересуются об оценках в дневнике.
– Маленькая, – развела руками Наташа. – Пока маленькая. Но это только начало.
Утром следующего дня Наташа была у тяжелых дубовых дверей Министерства финансов. Тут уже толпились просители. Наташа оглядела их и сделала вывод: «Эти без связей, без знакомств, обычным путем пытаются решить проблемы». Она посмотрела на часы и решительно вошла в здание.
Дорогу ей преградил милиционер:
– Вы куда?
– Бумаги забыла, – не моргнув соврала Наташа. – До метро дошла и вспомнила, что папку на столе оставила.
– А пропуск?
– Да там же. С утра один бардак. Да еще влетело! – Наташа, точно смертельно уставшая, свела соболиные брови.
– Я вас не помню, – сощурился милиционер.
– Так другая же смена была, когда меня оформляли. Если бы я вас видела, я бы точно вас запомнила, – улыбнулась Наташа. – Я пройду, ладно? А то опять сейчас влетит!
– Быстро! – кивнул милиционер, приосанившись. Девушка была красивой, держалась уверенно.
Наташа взлетела по лестнице на второй этаж. Она понятия не имела, где находится нужный ей отдел и нужный сотрудник. Вчера Маргарита Николаевна, та самая дама учительского вида, подробно объяснила, что требуется для лицензирования деятельности их фирмы. Более того, она дала список нужных имен, телефонов, ввела в курс всех предыдущих переговоров. Оставалось сделать немного, но самое главное – подписать у начальницы отдела лицензирования документы, отдать их в нужный отдел и ждать, когда выдадут «гербовую» бумагу. Проникая таким хулиганским способом в министерство, Наташа ничем не рисковала – даже если бы ее раскусили, она бы отделалась выдворением из здания. Просто надо было решиться на этот обман. И Наташа решилась. Теперь она шла по коридорам и читала таблички.
– А где кабинет Рудневой? – спросила она у проходящей мимо сотрудницы.
– Да вот же, вы перед ним, – ответила та.
– Но таблички же нет.
– Специально, а то тут очередь тогда толпилась бы.
– Понятно, а так очередь у секретаря, этажом ниже, – рассмеялась Наташа и постучалась в дверь.
– Войдите, – послышалось тут же.
Наташа толкнула дверь и оказалась в просторном кабинете.
– Кто вы? – с удивлением посмотрела на нее Руднева.
– Я та, которую уволят, если я не принесу лицензию, – решила потрясти чиновницу откровенностью Наташа.
– Согласитесь, я тут буду ни при чем, – усмехнулась Руднева. – И вообще, как вы попали в мой кабинет?
– Случайно, – пожала плечами Наташа, – до этого я стояла в очереди к секретарю.
– Ну так и стойте там. Дойдет ваша очередь, сдадите документы, получите потом лицензию.
– Нам отказали в получении лицензии потому, что нашли ошибку. Мы исправили. И нас опять поставили в общую очередь.
– Но так это ваша ошибка была!
– Нет. Это была ошибка ваших сотрудников. – Наташа быстро вытащила документы из сумки.
Руднева мельком взглянула на них.
– Допускаю, – равнодушно кивнула Руднева, – но очередь мы не нарушаем.
– Понимаете, наша компания выходит на рынок с совершенно новым предложением. Абсолютно новым. Это связано со всеобщей компьютеризацией.
– Эта деятельность не требует лицензирования, – тут же отреагировала чиновница.
– Я знаю… – кивнула Наташа. – Но нам необходимо привлечение капитала. А для этого необходимо акционирование. Необходимо выйти на рынок ценных бумаг. Без лицензии мы этого не сделаем.
– Девушка, как-то все сложно. И вы мне морочите голову, хотя меня это никак не касается.
– Ну почему же? Хотите стать нашим акционером?
– Ну вы даете! – Руднева только сейчас внимательно посмотрела на посетительницу. Красивая, энергичная и очень уверенная в себе. Ну выгонит она ее сейчас – и что? И ничего! У этой девушки и ее компании ничего не получится. Время будет упущено, конкуренты подхватят идею… Руднева с тоской обвела взглядом свой кабинет. Времена были энергичные, и такие люди появлялись в его стенах, что дух захватывало! Впрочем, иногда дух захватывало от авантюризма и явного мошенничества. Но эта девушка с бровями явно не такая. Эта девушка знает, о чем говорит. Да и, действительно, вдруг уволят! Руднева, в прошлом бухгалтер сорочечной фабрики, случайно попавшая в Минфин на столь ответственную должность, вдруг расправила плечи и сказала:
– Ладно, давайте бумаги ваши! И ловлю на слове: как акции выпустите, позвоните.
– Я приду к вам! – заверила ее Северцева.
– Не надо, не надо, – вдруг испугалась Руднева, – неправильно поймут!
– Я с цветами! – рассмеялась Наташа.
Получив необходимые подписи и печати, она не поленилась – сама отнесла в нужные кабинеты документы, потом познакомилась с секретарем, взяла у нее номер телефона и напросилась на особенное внимание:
– Пожалуйста, очень прошу, проследите! Уволят меня иначе! Ну точно уволят. Я буду вам звонить?
Видя такие переживания, секретарь великодушно разрешила:
– Звоните, присмотрю за вашими бумагами.
В офисе фирмы Северцева появилась под вечер. Сдерживая эмоции и довольство собой, она положила на стол руководству все копии подписанных бумаг и листочек, на котором была указана дата вероятной выдачи лицензии.
– Ну это не лицензия, – протянула Людмила, полная девушка. Она была в компании фигурой номер три. Главной же являлась Маргарита Николаевна.
– Все отлично. Получим вовремя, – удовлетворенно улыбнулась она и добавила: – Наталья, отправляйтесь домой отдыхать. Завтра с утра приступайте к основным обязанностям. Перед этим мы с вами еще побеседуем.
Так Наташа Северцева попала в компанию, которая, как она и обещала чиновнице Рудневой, стала первой по значимости IT-компанией в России.
И Руднева, и еще много людей весомых и известных стали держателями акций этой фирмы. И логотип компании засветился неоном на крышах домов, замелькал на экранах, и жизнь стала неотделима от этого логотипа. Но все это случилось потом, и ключевой фигурой в том, что компания состоялась, была Наташа Северцева.
Пока же она на практике постигала азы экономической премудрости, бухгалтерского мастерства и устройства биржи. Она получала солидную зарплату и имела репутацию человека, умеющего решать проблемы.
Сергей Антошин радовался за жену, но переживал, что его бизнес застрял на одной точке. Развития не случалось, доходы не росли – и все потому, что Сергей не умел рисковать. Во всяком случае, так считали окружающие. Антошин оправдывался: «Не могу рисковать, у меня семья. А так на кусок хлеба с маслом хватает!» Наташа никак не комментировала происходящее, ничего не требовала, не проявляла недовольства. Казалось, она была погружена в свой мир и свои планы. И делиться сокровенным не желала. Наташа и Сергей обсуждали повседневность так, словно общего будущего у них не предвиделось.
– Мне иногда кажется, что совершенно не любишь меня! – сказал как-то Сергей.
Наташа уставилась на него:
– Почему?
Сергей пожал плечами:
– Ты живешь сама по себе. О твоей работе я знаю ровно столько, сколько ты позволяешь. А ведь я не дурак, я могу советом помочь, подсказать. Я догадываюсь, что твои отношения с коллегами тоже не просты. Но и тут ты не даешь себя пожалеть, поддержать. Знаешь, такая семейная жизнь скучной становится.
– А я думала, что семейная жизнь – это прежде всего поцелуи, объятия, секс, – улыбнулась Наташа, – а здесь у нас все замечательно.
Она говорила правду – год от года их отношения менялись. Наташа становилась мягче, податливее, ласковее. Сергей понимал – в его супруге просыпалась женщина: страстная, сексуальная, иногда ненасытная. Но эта часть жизни никогда не пересекалась с семейной дружбой – когда слезы, неприятности и радости плавно перетекают в страсть и любовь. Наташина жизнь представляла собой квартиру, некоторые комнаты которой были крепко заперты на ключ…
Северцева замолчала и посмотрела на Олега.
– Простите за откровенность, – произнесла она с улыбкой, – но иногда так хочется повспоминать вслух.
Максимов пожал плечами. И в этом движении было замешательство.
– Кстати, вы ничего плохого-то и не совершили, – наконец растерянно произнес он.
– Ну как же… Я блефовала, обманывала.
Наталья Владимировна помолчала и, поскольку Максимов ничего не сказал, продолжила:
– Неспроста с годами себя начинаешь ругать даже за самые незначительные прегрешения. Это изматывает душу и не дает двигаться вперед. Это происходит со всеми людьми. И я не исключение. Но вот что я хочу сказать: только этот отель, только «Гранд-Норд» – это то, чем я безусловно горжусь. Мне тут нечего стыдиться, я могу любому посмотреть в глаза и сказать: я сделала это, не нарушив ни одного человеческого или юридического закона. И я не могу себе позволить потерять отель. Не из-за денег…
Максимов что-то смущенно крякнул. Наталья улыбнулась: этот химик-энтузиаст был вспыльчивым, вредным, но хорошим человеком. Понятливым. А это много значило для нее.
– Ясно. – Максимов для вида покопался на столе, а потом спросил: – Все так серьезно?
– Похоже, да. А что касается персон – я тут поработала, кое-что нашла.
– Прекрасно. – Максимову стало неудобно за свою выходку. Похоже, Наталья Владимировна переживает не лучшие времена.
– Вы знаете, – продолжил он, – иногда одной детали достаточно, чтобы понять человека.
– Знаю, – улыбнулась Северцева, – я же не могла прийти с пустыми руками.
– Ясно. Все здесь? – Максим кивнул на папки, которые держала Северцева.
– Да, вот, посмотрите. – Она протянула Максимову документы.
Тот быстро пролистал бумаги, внимательно рассмотрел фотографии и сказал:
– Да, вы правы, негусто.
– Я могу вам рассказать, какое впечатление они произвели на меня.
– Да, так лучше. Можно найти неожиданные решения.
– Первый – стопроцентный американец. Или таковым себя считает. Семья владеет сетью гостиниц…
– Стоп, – Максимов поднял руку, – мне не интересна его биография, мне интересно, какое впечатление он произвел.
– Но я могу ошибаться.
– Не важно. Нам объективность не нужна. Нас интересует то, какое он впечатление на вас произвел. Нас интересует, как вы на него отреагировали. А следовательно, как воспринял он вас.
– Олег, – удивилась Северцева, – может, вы слишком серьезно подходите к вопросу? Какая разница – характер, внешность, привычки! Мы не узнаем этих людей хорошо. И нам не надо это. Нам же создать настроение…
– Я могу вообще ничего не делать! – тут же вспыхнул Максимов. – Это даже лучше, чем делать кое-как.
– Хорошо, может, вы и правы, – не стала злить своего единомышленника Наталья. – Так вот, первый. Приятный. Вежливый. Воспитанный. Чувствует свою силу и превосходство.
– Почему вы так решили? – тут же забыл все обиды Максимов, включившись в процесс. – Жесты? Слова?
Наталья задумалась и проговорила:
– Скорее жесты. Он почти не смотрел на коллег. Знаете, как иногда бывает: люди взглядом обозначают принадлежность к сообществу. Этому не нужно было делать. Он смотрел поверх голов.
– Ясно, – кивнул Максимов, – все?
– Пожалуй.
– А детали? Что-то такое, что, может, не очень бросалось в глаза.
– Нет, ничего такого… Только, знаете, Олег, он… – Северцева замялась.
– Что? Ну?
– Он как бы на распутье. Вроде бы и счастливый, но что-то, не пойму… Как бы это объяснить? На пороге чего-то. И одновременно довольный собой.
– Может, деньги? – предположил Олег. – Хороший куш ждет?
– Нет, ерунда, – махнула рукой Северцева, – это что-то личное.
– Может, вам кажется?
– Я столько времени проработала в гостинице, людей повидала, – без малейшего пафоса проговорила Наталья, – так что научилась распознавать такие вещи.
– Ну отлично, – кивнул Олег. – Будем работать в этом направлении. Второй?
– Зимин, – продолжила Наталья, – русский. Гладкий, холеный. Американец его раздражает. Знаете, как может раздражать старого профессора выскочка без образования.
– И тем не менее у американца опыт управления собственными гостиницами. И деньги. И чиновник он разрядом выше, – заметил Максимов. – Я успел посмотреть.
– Верно, – согласилась Наталья, – и все равно – снисходителен. Впрочем, американец этого не замечает.
– А еще что?
– Не поняла, – честно ответила Северцева.
– Третий?
– О, там все просто. Очень небогат. По профессии повар. Здесь явно не на своем месте. Сам это понимает. Поэтому смущается, злится, пытается быть высокомерным. Но из всех троих он самый приятный. Мне кажется, с ним можно договориться.
– А что-то необычное?
– Он любит простые житейские радости, – улыбнулась Северцева. – Например, еду. Мне сообщили из ресторана, что он заказал два раза подряд одну и ту же закуску. Такая непосредственность – ему понравилось, и не утерпел, заказал еще.
– Это говорит больше о вашем ресторане, чем о нем, – усмехнулся Олег.
– Неправда, – покачала головой Наталья. – Он умеет наслаждаться. Он еще не потерял вкус к жизни. Не пресытился.
Наталья замолчала. Сейчас ей вдруг показалось, что эта комиссия, эти «враги» – обычные люди. И если она с ними поговорит по-человечески, они встанут на ее сторону. Станут снисходительны. Северцева была спокойна – в ее отеле все в порядке. Но, с другой стороны, любую мелочь можно превратить в большую проблему. Еще она понимала, что репутация порой зависит от одного слова, намека, улыбки…
– Я вас понял, – подвел итог Максимов. – Сколько у меня времени?
– Мало, – честно призналась Северцева. – Совсем нет. Я даже не представляю, какими темпами они будут работать.
– Скорее отдыхать они будут, – улыбнулся Максимов, – не так тяжело им придется. А вы идите домой. Уже поздно. Надеюсь, завтра к обеду я что-нибудь вам скажу.
Перед тем как уйти, Северцева обзвонила все этажи и поинтересовалась, как идут дела. Узнав, что никаких происшествий не было, она покинула отель через служебный вход.
– Налево, поедем через бульвар, – сказала она водителю. Ей не хотелось ехать мимо кафе «Ежик», она знала, что там сейчас ее муж с Сашей Соколовой.
Максимов отпустил Лену Окулову домой, а сам собирался отоспаться здесь, в пятом этаже отеля. Как и в личных апартаментах Северцевой, здесь были все удобства. Кроме спальни, душа и гардеробной, имелись маленькая кухонька и холодильник с регулярно пополняемым запасом еды. Максимов, который не любил спешить и не особо стремился покидать рабочее место, частенько оставался здесь ночевать.
Кто же такой этот Олег Максимов, на помощь которого сейчас так надеялась Наталья Северцева? Кем является этот сорокалетний мужчина с рыженькой пушистой бородкой?
Когда Олегу было двадцать три года, его чуть не закатали в асфальт. Попался он на том, что разбавлял спирт.
– Ты зачем это делал? Сам хотел торговать? – спросили его «серьезные ребята», которые обнаружили, что градусы в продукции, которой они торговали, явно не соответствуют ГОСТам. А все из-за юного работника склада…
– Нет, мне спирт нужен для опытов, – ответил перепуганный Олег.
– Мы тебя сейчас самого в поликлинику для опытов сдадим. – Судя по всему, эти серьезные ребята мультфильмы иногда смотрели.
– Не надо, мне правда для дела. Хорошего и выгодного, – прошептал Максимов.
– Ясно, что дело выгодное! – еще больше рассвирепели «пострадавшие». – Но мы люди экономные, мы даже пулю на тебя тратить не будем. Мы…
– Господи, да не надо, – в сердцах воскликнул Олег, – я же не специально! Просто нормального спирта не найти. Вообще. Понимаете, сплошное дерьмо возят. И у вас, кстати, то же самое в половине партии. Проверьте. А я его очищал, разбавлял, использовал. А остальное на место возвращал. Даже улучшенное.
Ребята задумались – этот шальной, может, и правду говорит. А для какого дела – разобраться надо. Вдруг оно выгодное.
– Рассказывай, – приказали они.
– А что тут рассказывать, – оживился Олег. – Вот у вас же магазин продуктовый за углом?
– Ну да.
– Хотите, покупателей больше будет?
– Хотим!
– Тогда дайте мне три дня и полную свободу действий.
Дали.
Уже на следующий день в магазине под потолком толкались разноцветные шарики, а большой вентилятор гонял вымпелы с названием магазина. Покупателей было столько же. Но уже на следующий день, подсчитав выручку, «серьезные ребята» уважительно покачали головами. Дальше больше – покупателей становилось все больше, доход рос. Заинтересовавшись тем, какое благотворное влияние шарики и вымпелы оказывают на торговый процесс, «серьезные ребята» проанализировали первые успехи и пришли к выводу, что выручку делает в основном хлебный отдел. Причем все чаще стали спрашивать горячий хлеб, который был дороже и популярностью никогда не пользовался.
– Что за фигня? – удивились хозяева и позвали Олега.
– Почему фигня? – пожал он плечами. – Обычное дело: шарики, флажки, плакаты – это все необходимая реклама. Вот она и сработала.
– Ладно, ты нам ничего не должен. – Ребята милостиво простили долг.
Максимов уволился со склада и спешно уехал в Москву. А после его отъезда выручка хлебного отдела стала падать. И вообще, как заметили «серьезные ребята», в магазине стало неуютно. Что-то такое исчезло.
Олег Максимов прибыл в Москву, когда стали появляться первые настоящие бутики, частные медицинские клиники, салоны, продающие машины класса люкс. Но важно было не столько разнообразие появляющихся услуг, сколько их дифференциация. Магазины для богатых, клиники для состоятельных, кафе для не считающих копейки, машины для олигархов. Московские улицы стали светиться рекламой, удачно соперничая с улицами благополучной Европы. Олег Максимов снял комнатушку в Химках. Из вещей у него был рюкзак с одеждой и большой чемодан с бутылочками и баночками.
– Это че? – спросила его слегка подвыпившая хозяйка.
– Это – средства от насекомых, – ответил Олег. – Работа у меня такая.
Хозяйка уважительно кивнула – волноваться не стоит, человек надежный, работу в Москве найдет. В старых домах полно этой дряни бегает.
– Только очень ядовитое здесь все, хоть и пахнет хорошо. Лучше не подходить и не трогать. Иначе сразу каюк может случиться, – доверительно сообщил Максимов.
– Разве ж я не понимаю, – согласилась хозяйка.
Максимов про себя улыбнулся – за его маленькую коллекцию запахов можно было не волноваться.
А в большом чемодане действительно были запахи.
Олег Максимов рос ребенком обычным, за одним исключением. Природа наградила его обонянием тонким и избирательным. Вдыхая запах букета полевых цветов, он мог точно сказать, сколько оттенков ароматов в нем присутствует. А вот запах обычного борща был действительно обычным, несмотря на присутствие в нем различных специй. Такая избирательность забавляла Олега. Окружающие не подозревали о его способностях. Только мама иногда удивлялась, как сын точно угадывает, насколько свежее куплено молоко. После школы Максимов с грехом пополам окончил техникум. Занятия его не интересовали, все, что ему хотелось знать, он черпал из книг и учебников областной библиотеки. После техникума он устроился работать на склад, где и уличили его в воровстве те самые «серьезные ребята».
Да, спирт был очень ему нужен. Но только хороший, качественный, а не тот, который большей частью поставляли тогда в Россию. Максимов, едва поднеся емкость к носу, уже мог сказать, насколько «разбодяжили» товар.
– Что это у тебя за барахло стоит тут! – возмущалась мать и подозрительно косилась на многочисленные бутылочки и флакончики, стоящие на его столе.
– Это для работы, – отговаривался Олег.
Но мать это не убеждало, она не могла понять, с какой стати ее сын вечерами возится с этими стекляшками. Зачем он покупает у местных теток старые духи, одеколон и пудру.
– Господи, да нормальный ли он? – шептала она про себя.
А Максимов был нормальным, только очень рано попал под обаяние ароматов. В силу своего специфического обоняния он улавливал то, что обычному человеку не под силу. И совершенно зря мать волновалась из-за флакончиков духов. Олега ни женские, ни мужские парфюмерные запахи не привлекали. И современные, и старые были лишь учебным пособием. Тем, на чем оттачиваются навыки химика. Олег Максимов, не имея никакого специального образования, не имея опыта и никакой особой информации, понял, что запахи могут иметь безграничную власть. Могут заставлять людей подчиняться и совершать действия, которые ими даже не планировались. Это открытие он сделал совершенно случайно, наблюдая, как мать печет пироги.
– Ты будешь кулебяку? – спросила она его.
– Нет, не хочу, – отвечал он. Только что закончился обед, и Олег был сыт. Да и кулебяку с мясом он не любил. Он любил другие пироги.
Олег колдовал над пробирками в своей комнате, мать возилась на кухне. И вдруг потянуло запахом дрожжей сдобы, запахло сливочным маслом. Максим даже представил его – мягкое, светло-желтое, лежащее в большой миске. Потом из кухни потянуло запахом нагретого противня, и вскоре дом наполнился запахом готового пирога.
– Мам, отрежь кусочек, – прокричал Олег.
И пока мать любящим взглядом смотрела на него, жующего обжигающую кулебяку, пришел к выводу, что есть в этом мире огромная сила. И эта сила – аромат.
Первый свой опыт он поставил в магазине «серьезных ребят». Шарики, вымпелы, красочные плакаты – это была ширма. Главным тогда являлся вентилятор и маленькая незаметная коробочка с винной пробкой. Пробка была пропитана запахом, который Максимов уже давно получил сам, экспериментируя с ароматическими веществами, приобретенными на старых производствах, в закрывающихся магазинах «Юный химик» и тому подобных местах.
Конец ознакомительного фрагмента.