Глава VIII
Воспоминания не отпускали беглого зэка. Все мелочи недавнего прошлого так глубоко въелись в его память, что приходилось силой гнать их от себя прочь. Арик даже придумал образ некоего дворника, подметавшего сухую опавшую листву в сильный ветер. Так получалось посмеяться над своими воспоминаниями, которые, словно непокорная листва, никак не хотели собираться в аккуратные кучки. Хотелось верить, что стоит воспоминаниям, как и листве, покорно затихнуть в конусообразных кучках, тут же дворник в длинном фартуке и с помелом в руке чиркнет спичкой. Сухие листья вспухнут порохом, и в синее небо взметнется лишь серый пепел, оставшийся от ярко красных, желтых или бордовых красавцев. Нужно только переждать ветер, тогда от воспоминаний не останется и следа. Но пока что сжигать воспоминания не получалось.
Аркан вспомнил, как удивился, услышав пару месяцев назад шум вертолета, подлетавшего к лагерю китайских браконьеров, один из которых и привел туда беглеца. При этом чужаки не выразили ни малейшего страха или хотя бы тревоги. Наоборот, кто-то начал переговариваться по рации. Речь была непонятна, но смысл не ускользнул – вертолет корректировали по местности.
Китаец, спасенный Арканом несколько дней назад, подскочил к нему и стал знаками показывать, чтобы зэк собирался в дорогу. Особых опасений, что беглеца хотят выдать властям, не было. Навряд ли браконьеры дружили с законом и поддерживали добрые отношения с местной администрацией. Скорее всего, они таились, и в этом их интересы совпадали. Конечно, им было бы проще вообще закопать случайного свидетеля в землю, но чувство взаимовыручки и братства в бескрайней тайге было превыше всего остального. Особенно, если религиозные взгляды охотников позволяли верить в переселение душ и единую справедливость всего окружающего мира.
Сборы были недолгими. Китайцы подарили беглому зэку простенькую одежду, в которой последние лет десять ходила вся дальневосточная область огромной страны. Задворки некогда могучей империи так и остались обделенными вниманием центра. От помазанника божьего или отца всех народов до президента. Богатейший в мире край бросили на произвол судьбы, а бандитов и проходимцев всех мастей тут хватало. Среди крупных группировок, не поделивших сферы влияния, порой происходили разборки, и тогда присылали новый хозяйский глаз, который быстро «замыливался» во всех острых взглядах, а вот на мелочь, вроде этих охотников, внимания никто не обращал.
Пока браконьеры грузили в приземлившийся вертолет какие-то мешки, спасенный Арканом китаец стоял рядом и молчал. Когда пришло время прощаться, он ласково посмотрел Аркану в глаза, но не в силах что-то сказать, просто протянул ему рюкзак с какими- то пожитками. Потом осторожно дотронулся до его груди и произнес по-английски. Tiger. Китаец был намного ниже своего спасителя, но от него исходила какая-то удивительная сила.
У Аркана тогда еще мелькнула странная мысль. Почему чужак, прокравшийся на его землю пограбить, чувствует себя здесь так уверенно, а он, русский, прячась, мечется, как затравленный заяц. Да, еще и помощь принимает от пришлых. Дела…
Вертолет высадил их у какого-то поселка. Трое китайцев с большими тюками сели в поджидавшую на обочине машину, и укатили. Аркан стал осматриваться. Где он и куда бежать дальше не было ни малейшего понятия. В подаренном рюкзаке он обнаружил немного еды, потертую карту с китайскими и русскими названиями, большой вязаный свитер и маленькую игрушку. Это был китайский вариант неваляшки. От любого щелбана он начинал раскачиваться и хохотать. Но свалить его было невозможно.
Подарок Аркану очень понравился. Душевная щедрость не знает границ или языковых преград. И то, что так трудно бывает выразить словами, вдруг передается одним жестом или поступком. Какими же иногда бывают мудрыми люди. Даже незнакомые. Случайная встреча в глухой тайге странным образом продолжилась в неваляшке, которым ему, похоже, предлагали стать. Без документов, денег, связей, с преследовавшим его прошлым, а, возможно, и засадой в любом встретившемся доме.
– Не меня ли высматриваешь?
От неожиданности, Аркан вздрогнул и резко обернулся на голос за спиной. Женщина средних лет с приятными чертами лица и солидной фигурой, которую не могли скрыть никакие одежды, чуть исподлобья смотрела на него в упор.
– Тебя, красавица, – тут же выпалил беглый зэк, стараясь перевести разговор на игривый лад, и не доводить до конкретных вопросов.
– Бичуешь, матросик? – взгляд женщины стал чуть насмешливее.
– Дык, погуляли давеча, а очнулся…
– Ну, гипса, слава Богу, нет… – продолжила незнакомка. – Пойдем, работенка есть. Накормлю и переночевать оставлю. Только смотри, руки не распускай. У меня разговор короткий, серпом все хозяйство так и отхвачу, если похабствовать полезешь. У меня только фамилия Кроткая, но за себя постоять умею.
– А меня Серегой кличут, – быстро соврал гость. – Пилю, строгаю, ЭВМ починяю.
– Ну, это мы проверим, – взгляд стал еще чуточку насмешливее. – Потом… А прежде ты, милок, крышу мне подлатай. Течет, проклятая.
Не оборачиваясь на пришлого и не приглашая следовать за собою, Кроткая спокойно пошла вперед. Беглому зэку ничего не оставалось, как следовать позади. Шаг у хозяйки был широкий, уверенный. Высокие армейские ботинки на шнуровке едва мелькали из-под длинного платья. Плотная округлая женская фигура, особенно ниже талии, тут же приковала к себе взгляд мужчины, давно лишенного женского общества.
– Ты мне одежку-то не прожги взглядом, – едва обернувшись, громко сказала хозяйка. – Шляетесь по своим экспедициям месяцами, а потом на любую бросаетесь с голодухи. А жена с детишками, небось, дома кукует.
– Дык, нету жены-то.
– Все вы холостые по командировкам, а вернетесь домой, скулить начинаете.
Они замолчали. Тропинка петляла, уводя от дороги вглубь поселка. Добротные срубы из кедрового кругляка с метр в диаметре выглядели грубовато, но очень солидно. Кое-где окна украшали нарядные резные наличники, тщательно измазанные голубой краской. Зелень на огородах за редкими заборами еще не поднялась, отчего общая картина была унылой.
– Обезлюдили наши места, – словно услышав мысли гостя, громко сказала Кроткая, ни к кому не обращаясь. – Раньше хоть какие-то совхозы были, а теперь копейку негде заработать.
– С вертолета и рудники, и поля видать было, – попробовал поддержать разговор беглый зэк.
– А, то! И рожь, и пшеница – только руки приложи. А сои такие урожаи были, что девать некуда. Только вот кому это теперь все нужно. Привыкли на готовеньком жить. Все из- за бугра везете.
– Думаете, моих рук дело?
– Таких, как ты, – хозяйка не оборачивалась и говорила громко. – Пальчики у тебя длинные, холеные. Только с карандашиком и забавлялись.
– Как же вы такому крышу доверите? – попробовал возразить Аркан.
– Негоже бабе по крыше лазать. На то мужик есть. Да и дело нехитрое. Я прослежу.
Поздним вечером того же дня Аркан сидел за широким столом, покрытым вышитой скатертью. Пока он возился с крышей и менял доски на лестнице в погреб, хозяйка истопила баню и собрала поужинать. Разомлев от роскошного пара с духом чабреца и хвои, отхлестав себя дубовым веником и прогревшись у раскаленной каменки, Аркан был словно пьян. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным.
– Давно не парился, матросик? – сурово спросила Кроткая, подавая гостю большую миску щей.
– Заметно?
– Кожа больно белая у тебя. Не похож на вахтовика с буровой или водилу лесовоза. Из профессорской библиотеки к нам?
Аркан не успел ответить. Гул мотора мощной машины и свет фар с улицы прервали их разговор.
– Сиди тихо, матросик, – Кроткая напряглась. – Я встречу.
Дверь в горницу резко распахнулась, и, чуть пригнувшись, вошел молодой мужчина. На первый взгляд его сверстник, только чуть пошире в плечах.
– Да, у нас гости! – не здороваясь, рявкнул незнакомец. – Ужинаем?
– Не шуми, Филин, – Кроткая поставила но стол откуда-то извлеченную бутылку водки и жестом пригласила мужчину сесть напротив Аркана. – Выпьем и познакомимся.
– Добрая ты сегодня, – театрально развел руками незваный гость. – Я не слишком рано?
Появившаяся было ухмылка на лице Филина замерла под тяжелым взглядом хозяйки, а затем и вовсе исчезла. Он молча сел на указанный табурет и взял наполненный хозяйкой граненый стакан. Повертел в руке.
– И кто же мы будем, такие белые и пушистые? – острый взгляд Филина уперся в Аркана и надавил. – Племянничек?
Взгляды мужчин пересеклись. Никто не хотел уступать. Оба молча набычились, уставившись друг на друга. Словно наткнувшись на своего заклятого врага, каждый жаждал испепелить противника. Далее произошло нечто странное. Глухой звук удара чем-то тяжелым, и расширенные зрачки на застывшем лице Филина. Он начал медленно валиться влево, таща за собою вышитую скатерть, судорожно зажатую скрюченными пальцами. Посуда медленно поползли за ним к краю стола.
– Чего остолбенел! – гаркнула Кроткая, – подхватывай за ноги.
Она уже держала подмышки обмякшего Филина, не давая упасть. Аркан засуетился, неуклюже вылезая из-за стола и поправляя скатерть.
– Придави его к полу, а я пока руки схвачу чем-нибудь. Сильный, гад, мне одной не одолеть.
Беглый зэк не успел опомниться, как руки и ноги бесчувственного Филина были стянуты кусками бельевой веревки, а концы их закреплены тугими углами. Во рту не подававшего признаки жизни гостя появился солидный кляп.
– Машину водишь? – хозяйка быстро глянула на кивнувшего Аркана. – Он мотор никогда не глушит, брелок от охранки в кармане куртки. Развернись во дворе и сдай задом к крыльцу. Фары погаси и открой багажник.
Через минуту джип «Тойота» уперся задними колесами в крыльцо и затих.
– Подсоби, – Кроткая уже волокла по коридору неподвижное тело Филина к выходу. – Ну, давай же, нюня! Под коленки хватай и в багажник. В углу брезент возьми.
Аркан машинально выполнял распоряжения хозяйки, не в силах противиться ей. Когда тело уложили между каких-то баулов и накрыли куском брезента, Кроткая, резко замахнувшись, ударила монтировкой в то место, где возвышалась голова Филина. Хруст ломающейся кости саданул по нервам так сильно, словно это проломили голову самому зэку.
– Не спрашивай меня ни о чем, матросик, – выдохнула Кроткая. – Так надо. Документы на машину и паспорт в бардачке. Ты, похоже, тот беглый, кого уж неделю ищут. Так что можешь стать на время Виктором Петровичем Филином. Пока не выберешься куда-нибудь подальше. Вы очень похожи, потому тебя и подписала на это дело. Уж не обессудь.
Хозяйка дотронулась до плеча Аркана, словно извиняясь.
– В запаске конверт с баксами. Штук сто будет. Справа под водительским сиденьем должен быть ствол. Филин с ним не расставался. Через поселок ехай медленно, потом направо по грунтовке. Километров сто проедешь, брось тело подальше от дороги. Зверье следов не оставит. Потом еще километров триста и упрешься в Урушу. Там по грунтовке направо. Ночью на дороге никого нет, а этого сразу никто искать не станет.
Хозяйка остановилась, переводя дыхание. Затем продолжила инструкцию.
– К вечеру доберешься до Амуткачи. Не хватит бензина, останови лесовоз. В беде никто не оставит. Только много денег водилам не давай. У Филина бабки всегда были. Найдешь в машине. А там сам решай, что делать. Брось машину и добирайся на попутках до Глухарево или через Сергеевский до Ерофей-Палыча. На трассе ты, как вольный ветер. Хошь на Восток, хошь на Запад, хошь в Китай через Мохэ.
Ее голос стал мягче и тише.
– Словом, поезжай на все четыре стороны и все забудь. Я тебя никогда не видела, и ты в мой дом не заходил. Мне от Филина ничего не нужно, лишь бы он исчез из моей жизни…. Прощай, матросик.