Глава 7
«…С нею блудодействовали цари земные и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле…»
Спустившись по широкой лестнице с ковровой дорожкой, демон указал ей на дверь и служебным безжизненным голосом сообщил, что госпожу Арикону будут ждать в зале для балов через два часа. Потом, демонстративно зажав двумя пальцами ноздри, он поспешил улететь, шурша на воздухе одеждой.
Комнату для Арикону выделили роскошнейшую. Она только мельком успела увидеть высокую кровать под красным бархатным балдахином на деревянных резных столбиках, круглое зеркало в рост человека, кожаные кресла у жарко пылающего камина, бронзовые статуи и вазы на тумбах, а из ванной уже выходил прислужник-парикмахер и две молоденькие ведьмочки, улыбаясь и сияя. Ведьмочки были голые, – прикрывали их прелести только черные вьющиеся волосы до колен, – и смотрели они на Арикону с изрядной долей жутковатой похоти. Хихикая и пряча взгляды, они помогли Ариконе раздеться и под руки повели в ванну, наполненную благоухающей розовой пеной над озером горячей воды. Прислужник-парикмахер собрал одежду, небрежно выкинул ее за дверь, ухватив за самый кончик, словно опасаясь испачкаться, что-то осторожно замел копытом под ковер и принялся звенеть ножницами и расческами перед круглым зеркалом.
Пока Арикону нещадно скребли мочалками и щетками, пока растирали порозовевшую кожу душистыми маслами, пока разминали плечи, упругую грудь и ноги, он несколько раз громко спрашивал через дверь, готова ли она, и каждый раз ведьмочки, хохоча, кричали, что нет, еще нет. Эти бестии свое дело знали. Подхватив разомлевшую от горячей воды и одуряющих запахов роз Арикону (в ее зашумевшей голове возникло и исчезло удивление – что это такое подбрасывают ведьмы щедрыми горстями в огоньки свечей? Не наркотики ли?), они уложили ее на пушистом ковре и продолжили свои развратные игры, продолжая хохотать, вздыхать и постанывать от разрывающей их страсти… Поддавшись их желанию и даже не стремясь сопротивляться, Арикона погрузилась в раскаленные волны похоти, а ведьмы массировали ее, скользили по ней своими молодыми телами, что-то шептали, гладили колени, бедра, живот, подбираясь к напрягшейся груди и раскрытым взмокшим губам, пока Арикона не задрожала, не покрылась испариной наслаждения и не закричала в руках бестий, зажмурив глаза и изогнувшись дугой на ковре… Только после этого ведьмы, уставшие от любви и довольные своей работой, упали рядом с ней и долго еще целовали ее разгоряченные плечи и обессиленные руки.
Из ванной комнаты Арикона вышла чистой, свежей, сверкающей, глянцевой, как кукла. Парикмахер тотчас усадил ее в кресло и, бурча себе под нос проклятья по поводу варварского отношения к волосам, начал стричь, начесывать, завивать и укладывать непослушные вихры, не жалея лака и желе.
Принесли платье на деревянном вешале, аккуратно поставили возле кровати, рядом положили туфельки, щедро украшенные золотыми чешуйками и бриллиантами, на кровати разлеглось изысканное нижнее белье с чулочками и коробочки с драгоценностями. Платье отражалось в зеркале и от переливающегося золотого огня его отблесков у Ариконы заболели глаза. По комнате гулял сквознячок и платье, выглядевшее тяжелым, трепетало, как паутинка, как жидкий расплавленный металл. Глубокое декольте, тонкие бретельки, как у сарафана, откровенный вырез сбоку по ноге почти до самого бедра, алмазные россыпи по подолу и декольте, – роскошь и изящество, непривычное Ариконе.
Она смотрела на платье в зеркало, разомлевшая от мягких рук ведьмочек и чудесных масел, а те стояли наготове с кисточками, губками, тенями и пудрой возле нее и страстно дышали прямо ей в ухо… Адские соблазнительницы. Никому от них не было спасения – ни мужчинам, ни женщинам. Арикона закрыла глаза, ощущая тепло дыхания юных развратниц на своей коже и прикосновения их жадных ртов, которые всколыхнули новый огонь внутри тела. Парикмахер закончил работу, собрал свои инструменты, раскланялся, убежал дальше, к следующим демонам,
Конец ознакомительного фрагмента.