Тайная и явная морозовская глупость
Особняк Арсения Морозова (Воздвиженка, 16) выстроен в 1899 году архитектором В. Мазыриным.
Самый необычный дом на Воздвиженке (да и на всем Большом Арбате вообще) – затейливый особнячок Арсения Морозова. Редкий прохожий, в первый раз бредя по этой улице, не одарит его хотя бы одним взглядом.
Впрочем, далеко не всем нравился этот примечательнейший дом.
Ранее на этом месте размещался цирк. Один из посетителей, Н. В. Давыдов, вспоминал: «Труппа его была большая, хорошо набранная, в конюшне стояло много красивых лошадей, и вообще он казался учреждением солидным; верхние ярусы его бывали всегда полны, более дорогие места иногда и пустовали, водились и завсегдатаи-любители, сидевшие в первом ряду, не пропускавшие, кажется, ни одного представления и проводившие антракты „за кулисами“, то есть в конюшне. Помнится, старинные клоуны были все из иностранцев, как, впрочем, и весь остальной персонал; „монологирующих“ клоунов не водилось, зато они были менее грубы и более элегантны. В этом направлении тогда выделялись отец и сын Виаль, или Вилль (отец звался „Литль Вилль“), обладавшие действительным комизмом, а притом и грациозностью движений. Из наездников отличался молодой красавец Саламонский, и была, помнится, замечательно красивая наездница, едва ли, впрочем, выделявшаяся чем-либо, кроме красоты, девица Адель Леонгарт».
Правда, режиссер К. Станиславский отдавал свои симпатии другой «девице», тоже цирковой наезднице, Эльвире. Он в то время был совсем еще ребенком. Но впоследствии с радостью вспоминал: «Музыка заиграла знакомую польку, – это ее номер. „Танец с шалью“ – исполнит партнер и на лошади девица Эльвира. Вот и она сама. Товарищи знают секрет: это мой номер, девица, – и все привилегии мне: лучший бинокль, больше места, каждый шепчет поздравление. Действительно, она сегодня очень мила. По окончании своего номера Эльвира выходит на вызовы и пробегает мимо меня, в двух шагах. Эта близость кружит голову, хочется выкинуть что-то особенное, и вот я выбегаю из ложи, целую ей платье и снова, скорей, на свой стул. Сижу, точно приговоренный, боясь шевельнуться, и готовый расплакаться. Товарищи одобряют, а сзади отец смеется».
Неудивительно, что при подобном воспитании простой купеческий сыночек Костенька создал впоследствии свой собственный театр.
Единственное неудобство – наверху, на галерее, там, где самые дешевые места, было ужасно тесно. Летом не хватало воздуха, и некоторые особо нежные ценители прекрасного подчас валились в обморок. Но это, разумеется, касалось лишь «бюджетных» ярусов.
Владел всем этим удовольствием баварский подданный, антрепренер Карл Маркус Гинне. И все бы в его жизни было хорошо, когда бы не пожар, который в 1892 году спалил цирк начисто. Восстановлению сооружение не подлежало, денег на строительство нового здания у Гинне не было (все-таки цирк – не слишком прибыльное предприятие), и импресарио пришлось уйти на отдых.
Землю, на которой находился цирк, приобрела В. А. Морозова (та самая, из предыдущей главы). Не для себя – для своего третьего сына, Арсения Морозова. У Арсения Абрамовича приближался юбилей – 25 лет, и нужно было загодя готовить для него подарок. Да и неплохо было бы поселить сына по соседству – парень был, мягко говоря, со странностями.
Архитектора для нового особняка Арсений выбрал под стать собственной персоне: господина Мазырина, мистика, презиравшего христианство, зато верящего в переселение бессмертных душ. Сам архитектор уверял, что в первой инкарнации был египтянином, за что пользовался в обществе славой дурного пустобреха, а у Морозова – бескрайним уважением. Именно Мазырин настоял на мавританском стиле. Дважды он возил заказчика (благо последний в средствах не стеснялся) по Испании и Португалии и наконец уговорил Арсения на копию замка в Синтре, рядом с Лиссабоном. Одна беда – тот замок был увит гроздьями винограда, а в Москве подобный фрукт произрастает неохотно. Не заменять же благородный виноград малиной или бузиной! Однако же спасение было найдено – вместо живого винограда выполнили каменный орнамент.
Говорят, что когда дом построили, к Арсению явилась его матушка. Плюнула на порог и сказала:
Конец ознакомительного фрагмента.