Аральский тупик. Блокнот второй. Кто виноват? (В. П. Зуев, 2018)

Была ли вообще в сложившейся социально-экономической системе у моря альтернатива – то есть могло ли сложиться так, что Арал не обмелел бы? К сожалению, нет. Не мелеть Арал не мог.

Вернёмся на четверть века назад. К 1965 году из 79 кубокилометров воды, которые Амударья способна (теоретически) донести до места назначения, и из 35 кубокилометров воды Сырдарьи Аралу доставалось в среднем 58,5 кубокилометра в год. Правда, с 1959-го по 1962-й уровень моря даже несколько повысился, что вызвало у обитателей острова Барсакельмес, бывшего в те времена заповедником не только de jure, но и de facto (последние годы никакой научной жизни на острове-заповеднике нет по причине полного отсутствия научных сотрудников, егеря не знают своих обходов, а сам директор Сабырбай Мусаев живёт в Аральске, наезжая, точнее, налетая во вверенное научное учреждение раз эдак шесть в год), опасения чисто научного характера: куда девать куланов и сайгаков, ежели остров, не дай Бог, совсем скроется под водой?

Опасения оказались преждевременными, произошло обратное – остров стал увеличиваться в размерах, и к 1989 году оголившееся дно окружило его прибрежной полосой шириной не менее чем в два километра. В этом нет ничего удивительного. С каждым годом в Арал поступало все меньше и меньше воды: к 1970 году (когда в Узбекистане полным ходом шло освоение земель под хлопок и вовсю строились каналы) Арал получал в среднем 43 кубокилометра в год, к 1980-му – меньше 17, в 1985-1986-м – ни капли. После сентября 1988 года положение, казалось бы, должно было поправиться: ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О мерах по коренному улучшению экологической и санитарной обстановки в районе Аральского моря, повышению эффективности использования и усилению охраны водных и земельных ресурсов в его бассейне». Не анализируя постановления, заметим: оно есть, руководители государства соблаговолили признать наконец факт свершившейся экологической катастрофы, но не следует надеяться, что ему суждено оказаться в числе тех десяти из ста (по официальной статистике), которые у нас в стране раньше или позже выполняются. Мы еще вернемся к этому постановлению, а пока запомним: предусматривается «установить гарантируемый приток речных вод в дельты рек Амударьи и Сырдарьи, начиная с 1990 года, в объеме не менее 8,7 кубокилометров в год, с доведением его в 1995 году до 11 кубокилометров, к 2000 до 15–17 кубокилометров и в 2005 году до 20–21 кубокилометров (с учетом коллекторно-дренажных вод)». Ну, как тут не вспомнить Ходжу Насреддина, взявшегося за солидное вознаграждение обучить эмирова осла грамоте. Курс обучения предполагалось завершить через 20 лет. Когда друзья попросили объяснить, зачем он ввязался в заведомо гиблое дело, Насреддин ответил: «Аллах всемогущ и милосерден, и за это время одному из нас – ослу, эмиру или мне – позволит покинуть бренный мир». Ибо необходимо Аралу не 17 кубокилометров к 2000 году, а 36,6 уже сегодня и ежедневно. Такое количество испаряется с поверхности водоема за год, и 36,6 кубокилометров позволят пусть не восстановиться Аралу, но удержаться на нынешнем уровне. (Оптимум рассчитал на ЭВМ кандидат физико-математических наук из Ленинграда Сергей Васильевич Котов.)

Школьники

Одним словом, как ни крути, а «покуда травка подрастет, лошадка с голоду умрет». Интересно, что еще датский принц Гамлет, не подозревавший о существовании Арала, знал: «старовата поговорка».

– Как же так получилось, что профессионалы-мелиораторы не учли в технико-экономических обоснованиях (ТЭО) своих проектов вероятность усыхания моря? – спросил я генерального директора НПО «САНИИРИ» (Среднеазиатского, а фактически – Узбекистанского НИИ ирригации), кандидата технических наук Виктора Абрамовича Духовного.

– Почему же не учли? Осушение Арала входило в наши планы, – ответил профессионал спокойно и доброжелательно.

В обилии газетных и журнальных публикаций, теле-и радиопередач, выступлений на аральскую тему можно обнаружить несколько вариантов объяснения причин катастрофы. Руководитель экспедиции «Арал-88» Григорий Иванович Резниченко в статье «Море разногласий» (журнал «Памир» № 9, 1988) высказал убеждение:

Аральское море выпил хлопок, главный виновник сложившегося положения – Минводхоз. Историк средневекового Хорезма (тогда Хорезм занимал территорию едва ли не всей Средней Азии и части Азербайджана) академик и директор института востоковедения АН Азербайджана, почетный член Турецкого исторического общества, Герой Советского Союза Зия Мусаевич Буниятов в прессе об Арале специально почти не высказывался, поэтому тем интереснее его мнение:

– Испокон веков междуречье Амударьи и Сырдарьи представляло собой сплошные сады, бахчи, виноградники, урожай даже вывозился. Добывалось здесь и золото, – средневековые копи используются и поныне для добычи этого металла на Зеравшане. Развита была культура, наука ренессансного типа, особенно в Бухаре, Самарканде, Ургенче. И то, что сегодня произошло в регионе, настолько трудно совместить с понятием прогресса, что даже не огорчает, а лишь удивляет: как мог человек, вся жизнь которого связана с водой, занять огромное пространство своего обитания под монокультуру – хлопчатник. Ведь не хлопком единым жив человек, точнее, вовсе не хлопком. А получилось так: всего, чем славилась когда-то Средняя Азия, практически не существует. Экология нарушена непоправимо, старопахотные земли засолены, зарегулированы воды обеих рек, загублена флора и фауна самого моря. Местное руководство – оно вроде бы и озабочено судьбой Арала, но останавливать надвигающуюся его гибель не собирается, продолжая отдавать распоряжения о заготовке всё нового количества хлопка. Море станет ямой с солёным песком, реки превратятся в источник омертвляющего смрада, а что касается искусственных озёр… Яне вижу просвета. Наши лозунги иногда оказываются дутыми. Возьмём все эти обещания о наступлении лучшего времени – на моей памяти все попытки их реализовать в конечном счете оказывались во вред человеку. В войну мы форсировали Днепр, были тогда плавни, живность была, а сейчас вместо всего этого – зарастающее вонючей зеленью Каховское море, такое же, кстати, как и Цимлянское… Природа сама определяет, куда течь реке, как течь, какой живности и где водиться. Последние лет двадцать мы живем по поговорке «после нас – хоть потоп»[7]. Или какой-нибудь последний день Помпеи: завтра всё исчезнет, так давайте же сегодня все крушить. Это не по-человечески. Что оставим потомкам?

Будни экспедиции. На переднем плане Г. И. Резниченко

Виктор Григорьевич Казаков, консультант СП СССР по публицистике, писавший об экологических бедах Молдавии, об опустынивании Чёрных земель калмыков, о тяжёлой ситуации в Волго-Каспийском бассейне, пришел к следующему выводу:

– Дело не в субъективных чьих-то просчетах. Дело в том, что в нашей самой экономической системе отсутствует пока природоохранный механизм. Следует чётко в нашем уголовном кодексе определить понятие ещё одного преступления – экологического, и спрашивать за него как за хищение в особо крупных размерах. А возможно это, в свою очередь, при наличии правдивой и честной статистики, которой у нас пока нет.

В. И. Олейник

Еще более конкретен и точен Владимир Иванович Олейник, заместитель начальника следственной части прокуратуры РСФСР, побывавший в регионе в составе экспедиции «Арал-88» (и не понаслышке знакомый с «делами» узбекской хлопковой мафии).

– Вы посмотрите уголовно-правовое и гражданское законодательства, которые в случае гибели рыбы в водоёме, животных – предусматривают довольно суровое наказание виновных. Но ни в одном законе не говорится: загрязнение окружающей или водной среды пестицидами, другими ядохимикатами, повлекшее тяжкие последствия для человека или его смерть, наказываются таким-то и таким-то образом. Нет этого! Статья, предусматривающая такого рода деяния, должна быть обязательно.

– Надо в школе и на производстве поднять роль экологического воспитания и образования, – считает кандидат биологических наук Абдукадыр Эргашев, член республиканской (УзССР) комиссии ЮНЕСКО по программе «Человек и биосфера». – Присутствовали ли на совещаниях по Аралу представители общества охраны природы? Нет, и оно понятно – ведь в аппарате общества мы не обнаружили ни биолога, ни географа… А когда у нас в стране руководство промышленными предприятиями консультировалось перед вводом предприятия в строй с геологами, биологами, экологами? Никогда и нигде. Выходит, пришло время ещё раз доказывать актуальность пословицы «не плюй в колодец, пригодится воды напиться»?

Высказывались – да и продолжают высказываться – мнения о влиянии природных факторов на осушение Арала. Дескать, отрицательные природные факторы вообще косяком пошли, да как на грех – последние годы исключительно маловодные. Вот год 1988 был полноводным – и море отступило не на 80 сантиметров, как обычно, а всего на 20. Поскольку ещё в школе мы привыкли к тому, что условия для ведения сельского хозяйства в нашей стране исключительно неблагоприятные, и только ценой невероятных усилий, то есть невзирая на погодные условия, мы можем хоть что-то вырастить[8], многих такой взгляд на проблему Арала устраивал и устраивает по сию пору. Тем более что сразу можно вспомнить: раньше, до «исторического материализма», погодные условия были не в пример лучше, вот Арал и не высыхал. А то, что были лучше, тоже известно: до 1914 года Россия хлеб (да и не один хлеб) продавала, а теперь, вишь, покупает (да и не один хлеб; в 1987 году, например, объем импорта продовольствия составил 17,7 миллиарда инвалютных рублей).

С погодными условиями, с маловодьем этим даже пытались бороться (исполняя хором под руководством Большого Партийного Начальника любимую песню: «Будет людям счастье, счастье на века – у советской власти сила велика!»): бывший первый секретарь Кашкадарьинского обкома партии Гаипов посылал самолеты на «штурм» ледников – их опыляли угольной пылью. Человек большого государственного ума, бывший первый секретарь первым (и, к счастью, последним) понял: такая дорогая, но нехитрая операция вызовет более активное таяние снегов, питающих реки, – и проблема орошения решена! Не успел, видно, бывший первый секретарь почитать до принятия такого решения басен дедушки Крылова.

Академик ВАСХНИЛ экономист В. Н. Тихонов, выступая на «Днях Арала» в московском ЦДЛ (февраль 1989 года), заметил:

– Трагедия Арала – это лишь одно из наиболее, по-моему, ярких проявлений общей трагедии нашего сельского хозяйства, трагедии, в данном случае обусловленной так называемой мелиорацией, которая в основном сводится либо к орошению, либо к осушению земель.

В печати неоднократно уже приводились данные о том, какова эффективность этих вложений. Минводхоз – автор всех основных мелиоративных программ – признаёт, что срок окупаемости вложений в прошлом пятилетии составил не менее двадцати пяти лет. Четверть века – это жизнь поколения! Если же подсчитать точнее и добросовестнее, что мы и попытались с моими коллегами сделать, реальный срок окупаемости составляет не четверть века, а сто четыре – сто семь лет! Может ли страна продолжать вкладывать нарастающие ресурсы, притом что окупаются они только через столетие?

У нас сложился строй государственно-монополистической экономики. И до тех пор, пока этот строй государственно-монополистической экономики в нашей хозяйственной системе будет существовать, народ не получит возможности противодействовать даже самым неразумным хозяйственным решениям.

Василий Илларионович Селюнин, предупредивший в своей знаменитой статье «Истоки» («НМ», 1988, № 5) о том что, «если не будет крутых перемен, в середине девяностых годов наша экономика развалится со всеми вытекающими отсюда последствиями – социальными, внешнеполитическими, военными и т. п.», в интервью газете «Комсомолец Туркменистана» 27 октября 1988 года определил ситуацию в Приаралье так: «Быть может, я скажу резковато, но я увидел здесь модель того распада, к которому может прийти всё народное хозяйство».

Старый газетный волк, Василий Илларионович остался романтиком: к распаду всё народное хозяйство страны уже пришло. Иначе вопрос об уникальной операции по осушению Аральского моря просто бы не встал. Или?.. И я пошел в Министерство водного хозяйства и мелиорации СССР, к первому заместителю министра П. А. Полад-заде.

– В 1970 году Госплан СССР, ВАСХНИЛ, Министерство сельского хозяйства СССР и Минводхоз внесли на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС доклад о проблемах водного хозяйства и развитии мелиорации в стране. Доклад был одобрен. В нём прямо говорилось о том, что усыхание Аральского моря неизбежно, были расписаны параметры водопотребления. Доклад стал основой утверждения программы действий, и все делалось в соответствии с ней, – сказал Полад Аджиевич. – Достаточно заглянуть хотя бы в принятое единогласно 5 марта 1986 года XXVII съездом КПСС Постановление «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года».

Что ж, я заглянул. И в самом деле: в Узбекской ССР предусматривается «ввести в эксплуатацию за пятилетие 350 тысяч гектаров орошаемых земель, реконструировать системы обводнения пастбищ на площади 4,8 млн. гектаров. Продолжить комплексное освоение Каршинской и Джизакской степей». Той самой Каршинской степи, где урожаи хлопка самые низкие в республике – «земля не та», – заметил Селюнин в своей последней (№ 5,1989 г.) тоже «новомирской» статье, – откуда люди продолжают бежать, несмотря на выполнение Кашкадарьинским облисполкомом планов по переселению, а также на цену около 10 тысяч рублей каждого освоенного поливного гектара[9]. Еще в «Основных направлениях» планируется ввести в текущей пятилетке 410 тысяч гектаров орошаемых земель в Казахстане, 100 тысяч – в Туркмении, 65 тысяч – в Таджикистане… Разумеется, не забыт и хлопок, ведь ради него всё и затеяно – предполагается «обеспечить получение в 1990 году 2,8–3 миллионов тонн хлопка-волокна».

– А как же с питьевой водой? – спросил я. – У нас в экспедиции «Арал-88» участвовал санитарный врач из Москвы кандидат медицинских наук А. М. Дериглазов, так вот он качество питьевой воды в Приаралье определил так: в низовьях рек люди пьют то, что не так давно люди, но другие, пили в верховьях.

– Что касается питьевого водоснабжения, то эти вопросы в сельской местности в целом по стране решены отвратительно, – не стал спорить мой собеседник, – но не по нашей вине: строительство водопровода – дело местных властей. И в России есть зоны, где вообще нет питьевой воды, – в Заволжье, в Зауралье, а в Уральском экономическом районе – там и в городах пить нечего. А факт огромной заболеваемости и смертности в Средней Азии связывать с гибелью моря нельзя, как нельзя людям пить воду из арыков. Да, питьевой воды нет. Но где были руководители, обязанные заниматься обеспечением населения питьевой водой? Дворцы строили, виллы строили, а до водопровода и канализации руки не доходили. А возьмите выгребные туалеты: из них вся гадость идет прямо в грунтовые воды, а оттуда в арыки, откуда люди воду, которую пить нельзя, всё-таки пьют. Больниц нет, поликлиник нет, бань нет, аптек нет, и к тому же – это слова президента АМН СССР Покровского, – если женщина беременна в 35 лет 8 раз – это уже не женщина. Ждать от неё, что она даст здоровое потомство?.. Там, где большая рождаемость, там и большой отсев. Ну, не было бы орошаемых земель, – что, они бы жили лучше, что ли? Сейчас принято винить во всем Минводхоз, и самое интересное, что такая мимикрия тех, кто в недалёком прошлом был сторонником переброски рек, восторгался строительством каналов, а теперь почувствовал иную конъюнктуру, даёт возможность им сразу стать «чистенькими». Чего стоит, например, позиция любимого мной поэта Андрея Вознесенского: «Отец мой, умирая, завещал мне бороться против переброски рек»! Ведь каждый мелиоратор знает, что именно отец поэта Вознесенского – автор, инициатор, отец идеи переброски. Он много лет подряд доказывал, писал, выступал, кричал, требовал, настаивал, – а теперь выяснилось, что он, оказывается, «умирая, завещал»… Во всех акциях такого рода нужно видеть и нравственную сторону вопроса.

Полад Аджиевич – человек грамотный, да к тому же азербайджанец по происхождению, так что все эти восточные дела знает не понаслышке. Хотя, защищая честь мундира (что, впрочем, достаточно естественно), он и утверждает, будто обмеление Арала и образование сбросовых озер на климат региона не влияет, что не существует доказательства переноса с осушенного дна моря на дальние расстояния солей, однако согласен: «В использовании воды много бесхозяйственности», «в Арнасай и Сарыкамыш попадает только сильно минерализованная вода сбросных коллекторов», и «эти сбросные коллекторы – результат того, что мы опоздали со строительством крупных регулирующих сооружений на Амударье и Сырдарье». Определена позиция Полад-заде и относительно засоления орошаемых земель: оно имеет место там, где не был своевременно построен дренаж. «Но не надо забывать, что на строительство дренажа в свое время был наложен запрет. Внедрение этого мероприятия характеризовалось властями как вредительство»…

Письмо в редакцию

«Не наша вина, что гибнет Арал. Мы просто делали свое дело…»

Написал его Георгий Васильевич Горбатов, член КПСС, а переслано оно было в журнал «Дружба народов», редакция которого командировала меня на I Всесоюзное совещание «Экология и литература», познакомив предварительно со всей почтой на тему экологии. Я не случайно привожу столь обширные выдержки из этого любопытного человеческого документа, поскольку в нём очень ярко выражен взгляд на Арал, который разделяют очень многие из тех, кто имеет к аральским проблемам самое непосредственное отношение.

«По профессии я лётчик, – пишет Горбатов, – причем со времен Великой Отечественной войны. После победы над фашизмом демобилизовался из армии и с лета 1946 года работал штурманом 239 авиаотряда ГВФ, обслуживал Каракалпакию, Хорезмскую область и прилегающие к ним территории. После учебы в Ленинграде работал в той же должности в Ташкенте, часто летал в Нукус, Муйнак, Чурук и другие пункты среднеазиатского региона. Долгое время работал штурманом-аэрофотосъемщиком, фотографировал будущую трассу Каракумского канала, а затем часть готового и продолжающего строиться русла рукотворной реки в пустыне. Наш экипаж вместе с самолетом месяцами базировался в Ашхабаде, Джусалах, Кзыл-Орде, Нукусе, Ургенче, Чарджоу. Так что все, что касается аральской проблемы, я знаю не понаслышке…

Конец ознакомительного фрагмента.