Глава 10
Я старалась идти спокойно и медленно, но на мои ноги кто-то словно сапоги-скороходы надел. Они сами несли меня вперед. Сердце в груди колотилось, как у зайца, а на висках выступили капельки пота. Я вся словно собралась в единое целое, чтобы начать борьбу за свое счастье. Не знаю, судьба ли подстроила мне встречу с Ахмедом, или это случайность, но я больше не злилась на него и не хотела отвертеть ему голову. Напротив – мне хотелось обнять и расцеловать его в обе загорелые щеки.
Мне казалось, что после предательства Олега я нескоро смогу открыть кому бы то ни было свое сердце, что месяцами буду горевать об ушедшей любви и томно вздыхать, вспоминая наши редкие встречи. Но жизнь распорядилась иначе.
Слетев по лестнице на первый этаж, я чуть не упала в объятия Зейнаб-калфы.
– Куда несешься, хатун? Тебя что, ходить не учили? – она гневно сдвинула брови, пригвоздив меня своим зловещим взглядом к стене.
– Простите, Зейнаб-калфа. Арзу-калфа послала меня к Ле… Зулейке, помочь ей с приготовлениями к празднику.
– Ну так иди, чего стоишь?
– Слушаюсь.
Я слегка присела в реверансе и уже спокойным шагом пошла мимо обедающих джарийе. Девушки сидели вокруг низеньких круглых столов с деревянными мисками. Их недоверчивые взгляды прожигали мне спину. Некоторые начали перешептываться и провожать меня едва уловимыми смешками.
– Лекси! – услышала я знакомый голос гречанки.
Я обернулась и помахала ей рукой. Девушка воровато осмотрелась, и убедившись, что Зейнаб-калфа ушла наверх, встала из-за стола и подбежала ко мне. Она с любопытством смерила меня взглядом с головы до ног и приподняла в завистливой ухмылке уголки рта.
Ее простецкий наряд, состоящий из длинной льняной рубахи, бордовой жилетки и зеленых шаровар разительно контрастировал с моим. Дэрья Хатун передала мне весь гардероб своей покойной помощницы, который, за некоторым исключением, пришелся мне впору.
На мне была вышитая разноцветными нитями синяя рубаха из тонкого шелка, легкие, почти воздушные шифоновые шаровары и бархатная тюбетейка.
Я, конечно, была бы не прочь нарядиться в дорогое платье – чтоб с золотой тесьмой да атласными вставками и широкими рукавами, как у Царевны Лебеди, но все же выглядела приличнее своих бывших подруг.
– Элена! – я натянуто улыбнулась, памятуя о ее мечтах касательно падишаха.
– Вот же ты везучая. Сама Дэрья Хатун тебя заприметила, – с сарказмом заметила Элена, но тут же вновь улыбнулась и положила руку мне на плечо, – ну как она тебе? Говорят, что у нее изо рта воняет, как с помойки, а живот уже такой огромный, что никакие платья его скрыть не могут. Наш повар, Омар-ага, сказал, что она съедает по двадцать куропаток в день, а еще и пахлавы целый чан!
Я поморщилась – еще одна завистница. Простая джарийе, а все туда же метит – в постель к падишаху.
Я осмотрелась вокруг и поняла, что завистница тут вовсе не одна. Остальные девушки словно замерли, искоса бросая на нас недобрые взгляды и вслушиваясь в наш разговор. Нечего сказать – дружный женский коллективчик. Террариум, проще говоря.
– Омар-аге этому язык надо отрезать за такое вранье! – сказала я как можно громче, чтобы все услышали, – Дэрья Хатун прекрасна, как солнце! Она умна, красива, добра. Лучшую хозяйку и желать трудно! Да вот только не сильно ее в гареме любят, завидуют. Была одна такая хатун, вздумала на ее месте оказаться, да в хамаме поскользнулась и темечком о мрамор стукнулась. Нет больше ее, а Дэрья Хатун есть.
Элена вытаращила на меня свои коровьи глаза, а сзади послышался тихий гул возмущенных «ахов» и «охов». То-то. Не суйтесь, куда не следует. Мне и без вас конкуренции хватает.
Я сделала пару шагов по направлению к комнатам уста, как вдруг Элена вновь подала голос:
– Смотри, как бы на месте этой бедняжки ты не оказалась! Дэрья Хатун опасная соперница.
Меня словно пронзили насквозь огромной сосулькой. Гречанка была права – эта рыжая бестия обид не прощает. У нее все – власть, деньги, положение, падишах. А у меня что? Только наполеоновские планы да диплом учителя физики.
Я поежилась, представляя, как какой-нибудь евнух накидывает мне ночью петлю на шею или толкает с каменной лестницы. Зрелище, честно говоря, малоприятное.
Я сделала над собой усилие и с натянутой улыбкой обернулась к своей недавней подруге, превратившейся в самую настоящую змею-завистницу.
– Когда-то и Дэрья Хатун была простой джарийе, не так ли? – я игриво приподняла бровь и усмехнулась, – да только ума у нее было побольше, чем у вас.
Элена повела плечами и скорчила в презрительной гримасе лицо.
– Это мы еще посмотрим! – она бросила мне эти слова, словно перчатку, вызывая на дуэль.
«Посмотрим!» – подумала я про себя и поспешила к Лерке. Любопытство снедало меня изнутри. Несмотря на мое внезапное помутнение разума от встречи с падишахом, я по-прежнему пребывала в неведении – какая сила нас сюда занесла, и можем ли мы как-то отсюда выбраться.
Про «выбраться» – это я уже так, на всякий случай, если разъяренная Дэрья Хатун или Элена какая-нибудь задумают меня со свету сжить. По доброй воле покидать это место, не вкусив сладких губ шаха Джахана, я уже не собиралась.
К подруге я вошла без стука. Комната уста была уютной, но весьма скромно обставленной – две одинаковые кровати, между ними высокое овальное зеркало в полный рост, возле маленького окошка с деревянными ставнями стоял низкий диван с двумя подушками. Напротив дивана располагался небольшой столик на трех кованых металлических ножках. В углу возле двери стояли два больших сундука с одеждой.
Лерка-Зулейка сидела на большой подушке возле высокого овального зеркала в фигурной раме и причесывала свои длинные черные волосы деревянным гребнем. Рядом с ней топталась ее соседка – Фатьма, высокая черкешенка с темно-русыми волосами и пухлыми губами, на которых волей-неволей останавливался взгляд. Она подавала Лерке на примерку различные диадемы и украшения, а моя подруга недовольно фырчала и возвращала их обратно.
– Тебе не угодишь, Зулейка. Чего ты сегодня такая злая? Радоваться должна, вдруг падишах на тебя внимание обратит, – с придыханием сказала Фатьма, мечтательно всматриваясь в окно.
– Замолчи уже, и так тошно… – буркнула моя подруга и буквально вырвала у нее из рук очередное украшение для волос – заколку в форме бабочки.
– Привет! – радостно выпалила я, заставив их обеих обернуться на мой голос.
– Лекси! – лицо моей подруги мгновенно просветлело, – Ты что, сбежала от Дэрьи Хатун? Тебя накажут!
– Никуда я не сбежала, – я насупила лоб, – меня к тебе Арзу-калфа прислала, помочь со сборами.
– А-а-а… – пропела погрустневшая Лерка и тяжело вздохнула. – Фатьма, сходи в кладовую, принеси еще украшений. Эти мне не нравятся, – Лерка ласково погладила запястье своей соседки и бросила на нее умоляющий взгляд.
«Вот же подлиза!» – подумала я, наблюдая, как Фатьма проходит мимо меня к выходу, недовольно сдвинув брови.
Как только за Фатьмой закрылись тонкие деревянные двери, украшенные резным орнаментом, Лерка набросилась на меня с объятиями.
Она прижала меня к себе так сильно, что мне стало трудно дышать.
– Ну же, успокойся, дорогая! – Я гладила ее по голове и приговаривала: – Я тоже по тебе соскучилась.
– Лекси, мы с тобой в дурку попадем, когда вернемся! – сказала она, отстранившись. – Я сама глазам своим не верю! Похоже на сон. Только я еще не поняла – кошмар это или сказка.
– Давай сядем, и ты мне все расскажешь, пока Фатьма не вернулась, – предложила я.
– Угу, – кивнула Лерка.
Мы уселись на ее кровать – узкую, размером почти с лавку, но с настоящей периной, перьевой подушкой и приятным на ощупь хлопковым одеялом.
– Ты помнишь, как мы здесь оказались? – спросила я, ощущая, как внутри меня все начинает дрожать от волнения.
– Да разве такое забудешь! – выдала Лерка и схватила меня за руку. – До сих пор вспоминаю это, а по коже мурашки да холодок по спине. Сейчас бы пару бокалов «Rose», а лучше еще чего покрепче, ибо чувствую – крыша едет, катится себе по наклонной.
Подруга тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза:
– Короче. Ты помнишь, как этот раскрасавец Ахмед завел нас в пустыню? – Я кивнула. – Ну так вот. В какой-то момент ты перегрелась и рухнула в обморок прямо на горб верблюда. Я тогда кричала, как потерпевшая, требуя, чтобы он остановил животных и спустил нас на землю. Но ему хоть бы что, – на Леркином лбу появилась глубокая складка, – чертов араб!
Она на пару секунд отвернулась от меня и отдышалась, как будто только что подняла пару мешков с углем.
– Ну и? – не выдержала я.
– Ну и! Черт его знает, сколько мы еще так плелись, пока он не крикнул что-то на арабском и не остановил верблюдов. Я уж было обрадовалась, думала, он одумался и сейчас развернется назад, но не тут-то было. Мы постояли так еще несколько минут. Он как будто чего-то ждал – то смотрел на солнце, то вглядывался куда-то в даль.
– А ты что?
– А я продолжала орать, что он козел и что его посадят за решетку. И вот тут началось самое интересное. Если я это расскажу кому-нибудь из знакомых – мне без психиатра диагноз «шиза» поставят. Точно тебе говорю! – она покачала головой. – Вот представь, что с неба вдруг полилась не вода, а масло – подсолнечное или оливковое. Прям ливень стеной! Только не водный, а масляный. Воздух как будто расплавился, загустел и начал дрожать. Я вытаращила на эту стену глаза и открыла рот, не понимая, что происходит, а Ахмед уселся в позе лотоса и довольно потирал ладоши.
– И? – я слушала ее, а мои брови ползли вверх от удивления.
– Через пару минут сквозь стену я увидела приближающихся всадников. Человек десять. Они остановились по ту сторону и смотрели на нас – все как один в тюрбанах, белых рубахах с черными жилетками, черных штанах и сапогах. А у главного – на голове не черный, а красный тюрбан с павлиньим пером. Прикинь?
Лерка как-то странно улыбнулась и выдавила из себя нервный смешок. Мне на память снова пришла сцена с Ульяной Андреевной.
– Павлинье перо? – я удивленно покачала головой.
– Ага. Весь такой важный, крепкий, глаза – черные! А взгляд – словно к стене прижимает и не отпускает! – В этот момент у нее самой глаза так загорелись, что я испугалась, как бы они в меня молнии не начали метать.
– А кто они такие?
– Бессмертные, личная охрана падишаха – это я уже здесь узнала. А в тот момент испугалась до жути. Ахмед что-то гаркнул, и верблюды прошли сквозь эту масляную стену. Я обернулась – а позади уже никого и ничего. Ни стены, ни Ахмеда. Все та же пустыня да отряд вооруженных до зубов арабов. И, что самое удивительное, как только этот главарь начал говорить, я поняла, что знаю персидский. Мне словно в мозг кто-то чип вставил со встроенным гугл-переводчиком!
Это мне было знакомо. Я после пробуждения тоже на персидском заговорила, как будто с рождения его знала.
– Вот-вот. И я так же – очнулась, и бац – говорю на персидском! – поддакнула я.
– Короче. Апполон этот заявил, что он Первиз-бей, главный в этом отряде и начальник какой-то охраны, а мы – дар его повелителю и он отвезет нас во дворец. Потом его люди сняли тебя и меня с верблюдов. Тебя, поскольку ты была в отключке, перекинули через спину лошади и привязали, чтоб не свалилась. А меня он усадил на своего коня и крепко-крепко прижал к себе. Боже, Лекси! Какой мужчина! Мы пока скакали, я чуть с ума не сошла от близости с ним! У меня сердце колотилось, как будто я с парашютом прыгнула и парю где-то в паре километров над землей. Я в ту минуту даже Ахмеда простила. Думать ни о чем больше не могла, кроме как повернуться и поцеловать его, да так, чтоб маму родную забыл! Влюбилась, как дурочка шестнадцатилетняя.
Лерка подняла на меня свои влажные глаза и заморгала, прогоняя слезинки. А я смотрела на нее, открыв от удивления рот.
– А дальше-то что?
– А дальше нас привезли в этот дворец и передали в руки хазнедар. Тебя сразу в лазарет местный отнесли, а меня в хамам отправили – отмывать. Тогда-то я и начала сомневаться, что на дворе двадцать первый век. Ни тебе водопровода, ни электричества, наряды у всех странные, порядки средневековые. А потом взяла да и спросила у евнуха – какое сегодня число. Лучше бы и не спрашивала.
Я слушала свою подругу и чувствовала себя персонажем какого-нибудь фантастического фильма.
– А сбежала ты зачем?
– Как зачем? Я ж не дура, поняла, куда попала – в гарем. А на кой мне гарем, если я в Первиза этого втрескалась по уши? Хотела найти его да уговорить вместе бежать отсюда обратно, сквозь стену эту. А евнух, чтоб его, поймал меня да в общий зал приволок… Ну, а дальше ты все знаешь.
Подруга замолчала и склонила голову. У меня в голове не укладывались ее слова о масляной стене, временном портале, вооруженных арабах и растворившемся в пустыне Ахмеде.
– И как же теперь ты будешь танцевать для повелителя? А если он на тебя внимание обратит и прикажет привести в свои покои?
– Помоги мне, пожалуйста! Я не хочу в его покои! – почти закричала моя подруга и соскользнула с кровати, упав передо мной на колени.
Я замерла, не зная, что и сказать.
– Встань, мы что-нибудь придумаем, – я погладила ее по голове и быстро поцеловала в макушку, – потому что в его покои очень хочу я.