Глава пятая
Придя домой, я увидел Лизу, она озабоченно смотрела на себя в зеркало, нервно теребя провод телефонной трубки, которую она держала у уха.
Увидев меня, она тут же положила трубку на базу телефона и, нервно поджав губы (она всегда так делала, когда была зла на меня), сказала:
– Я уже не знала, что думать! Полночь на дворе, а ты написал, что вернёшься через пару минут! Где ты был?
Растерявшись, поскольку я не ожидал того, что она ещё не спит, и не зная, что придумать, я сказал половину правды:
– Извини, я ходил на улицу немного подышать свежим воздухом.
– Ты врёшь, – безапелляционно заявила она. И когда ваша жена говорит такое, вы знаете, что она что-то вбила себе в голову, и иногда лучше идти по пути её мышления, то есть подтвердить то, о чём она якобы знает. Но вы же уверены, настоящую правду знаете только вы. И никто другой.
– Ты ходил купить сигареты.
Облегчённо вздохнув про себя и подумав, что мне повезло и она не знает о худшем, что случилось только что, да и кто поверил бы? Я ответил:
– Да, извини, я опять начал курить…
– Зачем? – её ладонь нежно коснулась моей щеки, поглаживая её, словно она пыталась успокоить маленького ребёнка.
– Я… я не знаю, мне нужно было успокоиться. То, что случилось с Олегом…
– Я понимаю, – грустно улыбнувшись, ответила она, и тут же её взгляд сменился другим, полным уверенности и позитива, о да, это ты, моя любимая Лиза, вытаскивающая меня из самых дальних и тёмных уголков, называемых депрессией. – Но ты не переживай, всё будет хорошо, Олег сейчас спит, я не заметила никаких побочных действий лекарства на его организм, всё будет хорошо.
– Спасибо, любимая, – ответил я и поцеловал её, то был робкий, неуверенный, но полный признательности поцелуй.
– Пойдём, я разогрею тебе ужин. – И я покорно последовал за ней
На кухне вкусно пахло жареной картошкой и свиными отбивными, и только сейчас, почувствовав этот аромат, я понял, насколько был голоден. Забыв даже зайти в ванную, чтобы помыть руки, я сразу взялся за вилку и нож и тут же начал разделывать большой кусок хорошо прожаренного мяса, быстро отправляя в рот один кусок за другим.
Лиза сидела рядом на табуретке и наблюдала за мной. Её взгляд бы полон любви и заботы, но вдруг в нём появилась тень сомнения, тут же сменившаяся удивлением и испугом.
– Что случилось? – спросил я с полным ртом.
– Вилка.
– Что с ней? – я был раздражён и устал и мне просто хотелось спокойно поесть, без каких либо замечаний.
– На ней кровь…
Посмотрев на вилку, зажатую в моей руке, я увидел струйку ярко-алой крови, скользящую по стали и капающую прямо в тарелку. Испуг накатил на меня холодной волной, начиная с пальцев ног и заканчивая волосяными луковицами на голове.
– Дай я посмотрю, – она встала и быстро подошла ко мне, взяв мою руку, которая по-прежнему сжимала вилку, в свои ладони, но я быстро отдёрнул её.
– Нет, – я знал и боялся того, что она может увидеть на моей ладони, но Лиза оказалась проворнее и, согнув мою руку в локте, она с силой разжала обожжённую ладонь. Боль, сразу возникшая после этого, острым ножом перерезала моё сознание и на какой-то момент я отключился.
Не помню, сколько прошло времени, но очутился я на полу нашей кухни, под мою голову аккуратно была подложена подушка, и Лиза очень сосредоточенно возилась над моей ладонью.
– Где ты так обжёгся? – абсолютно спокойным тоном спросила она, дезинфицируя ватным тампоном ошмётки кожи, которые больше ничему не служили.
– Это… это просто ожог? – недоверчиво спросил я, зная, что на ладони могло быть кое-что пострашнее ожога, этот проклятый серебреник.
– Да, но он очень глубокий, завтра нужно пойти к врачу.
– Может, обойдёмся без него?
– Позволь мне решать.
Лиза критически осматривала края ожога, оценивая, насколько он глубок, на какой-то момент её брови сошлись на переносице, она вздохнула и достала бинт, свёрнутый в небольшой рулончик. Отмотав нужное количество, она начала обвязывать мою обожжённую ладонь.
– А теперь расскажи мне всю правду, ты не только ходил за сигаретами, ведь так? И причина, по которой ты вышел, вовсе не Олег?
Вздохнув, я закрыл глаза и подумал, почему женщины так любят играть в сыщиков? Сопоставлять детали, искать причины, заметьте, в очень редких случаях они находят тебе оправдание, чаще всего мужья – это обвиняемые, и приговор им уже вынесен заочно. Пытаясь увести моего сыщика c верного следа, я, сделав трагическую мину, произнёс:
– Я ходил на встречу с моим новым редактором (что было правдой, крохотный шут, по-прежнему прячущийся за троном лжеца, утвердительно кивнул головой), и потом мы зашли в ресторан отметить подписание моего нового контракта, мы ели фондю, и я хотел подвинуть кастрюльку поближе к себе, но не рассчитал, что ручка кастрюли раскалена, вначале я не обратил на это внимания, но потом ладонь стала болеть, я не сказал тебе, потому что не хотел расстраивать тебя, ты и так уже получила своё после всего, что случилось нашими детьми.
– Ты подписал новый контракт? А как же прежнее издательство?
– Я разорву с ними договор.
– Тебя что-то побудило сделать это?
– Да, гонорар, – едва слышно ответил я. – Вознаграждение за мою будущую книгу будет в три раза больше, чем было в прежнем издательстве.
– Как называется твоё новое издательство?
Вопрос на засыпку. Видимо, дьявол живёт ещё в прошлом веке и визитками не пользуется, либо просто решил сэкономить, но так или иначе, название издательства было мне неизвестно, и что-то придумать так, сходу, представлялось затруднительным.
– Какое-то странное мистическое название, не могу так сразу вспомнить, а визитку я, кажется, потерял, когда расплачивался в такси. Завтра я тебе всё расскажу, обещаю.
– Ладно, думаю, нам двоим пора спать, ты идёшь?
– Я только в туалет схожу, я мигом.
– Хорошо, – утвердительно кинула она, тщательно приклеивая последний кусочек лейкопластыря, чтобы надёжно удержать повязку на ладони.
Как всегда, Лиза начала мыть посуду, у нас был свой распорядок работ на кухне: я мыл посуду утром и днём, она вечером.
По пути в туалет я зашёл в зал и вытащил из библиотеки том «Мастера и Маргариты» Булгакова. Он был одним из моих любимых авторов, и этот роман всегда стоял на моём рабочем столе. Я так часто перечитывал его, что некоторые страницы держались всего лишь на честном слове, но ни за что на свете я не купил бы новый том. Это старое издание было дорого мне, кожаный переплёт, пожелтевшие страницы, пометки на полях, загнутые уголки страниц и запах. Запах книги, которая более 50 лет принадлежала ещё моему отцу, между страниц которой накопилась пыль десятилетий.
Мой отец… Это больная для меня тема, если вы видели некоторые мои интервью, вы бы поняли, о чём я. Иногда я забавляюсь с журналистами и рассказываю ту версию моего прошлого, которая нравится мне на данный момент. Конспирируюсь, пряча то, что воистину дорого и важно для меня в недоступной для публики зоне. То, что я могу вам сказать об отце, это то, что я его не знал, он бросил нашу семью, когда моя мать была беременна мной, и больше я никогда о нём не слышал. Я завидовал другим мальчишкам, которые с их папами ходили на футбол, что-то чинили вместе, мне не досталось всего этого. Единственное, что осталось мне от отца, так это та самая книга, которую я собирался почитать сейчас в туалете. Да, да, я, как вы, простой смертный, хожу в туалет с книгами, так приятно приобщиться к интеллектуальной литературе в запахе дерьма, который окружает тебя. Некая суть или одна из граней человеческой натуры, мечтающей о высоком, находясь по уши в фекалиях. Хотя о чём я, большинство из вас на данный момент читают в туалетах сезонные рекламные буклеты торговых центров, выискивая ценную информацию о скидках, такую литературу можно назвать вдвойне полезной – с одной стороны, отупляет людей, заставляя совершать совершенно ненужные покупки, а с другой, ею можно подтереться, закончив чтение!
Итак, я сидел на толчке и перелистывал главы, ища свои любимые моменты в романе. На некоторое время я почувствовал себя как Мастер, пишущий книгу всей своей жизни, только она не была ещё начата, и главное, что страшило больше всего, её окончание было мне неизвестно. Неизвестность пугает больше, чем что-либо, один из самых привычных страхов – это страх смерти, неизвестно, что случится после нашей смерти с нами, и как мы будем умирать. Что утешает меня теперь, так это то, что я знаю, чем закончится этот роман.
Конец ознакомительного фрагмента.