Николай Трой
«10-й»
Когда позвонили из отдела снабжения, я был уже готов. И так ждал «отмашки» целых четыре минуты! А это в нашем деле – непозволительно долго.
– Есть контакт, – крикнул я, чувствуя, как внутри все замирает от волнения. – Груз прибыл!
За спиной мягко отбарабанили клавиши, Ольга пропела:
– Франкенштейн оповещен, сейчас налажу канал.
Не дожидаясь команды, я выскочил из-за стола и ринулся в коридор. По глазам полоснул неживой свет дневных ламп, пахнуло больничным запахом с примесью чего-то горького. Замешкавшись на миг, я рванул к лифту, стараясь не растерять листки свежих распечаток по «номеру десять».
Люди в белых халатах шарахнулись к стенам, я услышал вслед взволнованный шепот:
– …Опять у зомбоделов тревога?
«Сволочи! – на бегу подумал я. – Каждый день новые прозвища придумывают!»
У лифта, как всегда, очередь. Врачи-долгожители, помнящие еще бальзамирование Ленина, упорно не желают поправлять здоровье ходьбой по лестнице. Бригада реаниматоров иногда даже каталку с пациентом втолкнуть не может, приходится бабок выгружать…
– Мест нет, Чехов! – пробубнила одна из врачей сварливо. – Придется вам ножки размять, по лестнице…
Черт! Даже мне прозвище дали, Чехов, епт! Это потому, что долговязый, в очках и с бородкой клинышком?!
Увлекшись, я едва не проскочил на лестнице нужный уровень. Охрана у дверей «блока номер восемь» встрепенулась от грохота, когда я вывалился на этаж. К счастью, работаю не первый день, уже знают, даже не пришлось пропуск показывать, хотя наш объект проходит под грифом «сверхсекретно». Еще на лестнице меня скрупулезно «просветили» хим– и металлодатчики, опознали и передали инфу на пост охраны. Один из спецназовцев даже крикнул вслед:
– Поторопись, железячник, Франкенштейн уже там!
Стерильно-белый коридор извернулся углом, двери анатомического театра распахнулись. Навстречу качнулось куполообразное помещение, в глаза бросились ряды стальных каталок. На них, укрытые белыми простынями, характерные холмики с очертаниями человеческих тел. Рядом с каждым огромные пластиковые ящики с пучками проводов, мониторы, серверы, напоминающие шкафы ЭВМ.
Горьковатый запах формалина стал таким насыщенным, что в голове на миг помутилось.
– Огурцов, ретрактор тебе под ложечку, где вас носит?!
Скрипучий голос доктора Франкенштейна привел меня в чувство. Провожаемый пристальными взглядами камер наблюдения, я ринулся к пульту контроля. Пока мозг поспешно боролся с приступом паники при виде мертвых тел и страшно блестевших инструментов, руки сами готовили аппаратуру.
– Сколько у нас времени? – от волнения хрипло спросил я.
Доктор Франкенштейн, в миру профессор Эдуард Витальевич Штерд, пробурчал сварливо:
– Минуты полторы… что ты стоишь, Огурцов?! Сказал же – времени мало! Подключай, скальпель тебе в лучевую кость, не стой!
Я рванулся к компу, рухнул в кресло. За спиной уже мерзко завизжала медицинская пила, запахло паленой костью: Эдуард Витальевич готовил контакт… Я напряг всю волю, чтобы не обернуться, сосредоточившись на загрузке программ. Мне хватило одного раза увидеть трепанацию, чтобы кошмары каждую ночь видеть, повторять не стоит. Но уши против воли ловят каждый звук за спиной.
– Ну что за снабжение? – бормочет Франкенштейн. Пила визжит, что-то отвратительно чавкает и хрустит. – Все оборудование старое, примитивное… ох, черт, – пол-уха отрезал, конхотом ему внутрь!..
С грохотом ввалились Павел и Тимур, помощники Штерда. Два сапога пара: Павел флегматичный и толстолобый амбал, а Тимур тощий, как жердь, циничный пофигист. Оба в кожаных фартуках, как и Франкенштейн, только пятен крови не хватает. Впрочем, будут скоро пятна, когда канал наладят…
– Готов к началу сканирования! – отчеканил я, вслушиваясь в ругань за спиной.
– Куда ты провод суешь, клизму тебе в зад?!
– Эдуард Витальевич, сердечная помпа не качает!!
– Где наноботы, бездари?!
Я слушал ругань Франкенштейна и вялые оправдания Павла с возрастающей паникой. «Номер десять» – второе мое подключение. А если учесть, что первого я не помню совсем, очнувшись уже возле унитаза в приступе рвоты, то для паники самое время… а когда каждое подключение стоит государству десятки тысяч долларов, впору вообще заикой стать.
– Какое у него сердце было, страсть! – Это, по-моему, Тимур. Законченный циник привычно комментирует процесс. – Вот бы ему наша помпа понравилась…
– Ты на легкое посмотри, смолой никотиновой аж сочится, – отозвался Павел тягуче. – А если надавить…
– Работайте, скальпель вам в печень!
«Слава богу! – мысленно возопил я. – Правильно, Франкенштейн, заткни их, иначе я свой желудок продемонстрирую…»
– Наноботы в крови…
– Огурцов, моделирование! – рявкнул Франкенштейн.
– Сигнал идет, – отозвался я, наконец-то погружаясь в работу. – Моделирование запущено! Получена первичная схема прижизненного расположения нейронов!
Компьютер взвыл от натуги, перерабатывая в секунду триллионы операций. Еще бы, отсканировать головной мозг человека, получить и проверить коды доступа от наноботов, что разгоняет по организму «пациента № 10» сердечная помпа, и смоделировать искусственную деятельность ЦНС – брр! Даже у меня мурашки по коже, хотя повидал мощнейшие компьютеры мира!
– Черт!
Короткий вскрик Павла и неуклюжие тупые удары по жестяной каталке заставили вздрогнуть. Усилием воли я вернул глаза к монитору, лучше мне на это не смотреть. За спиной под моим руководством сейчас тысячи наноботов разносят по организму «десятки» дубильные вещества и крионный бальзам, не дающий органике начать разложение. Забитые тромбами вены набухают, извиваются, как черви. Тело вздрагивает, бьется на каталке. Из-под век трупа текут слезы, легкие спазмируют хрипами, сочатся мокротой. Если там мужчина, то возможна эрекция, а если женщина… нет! Не думай! Смотри в монитор! Следи за миллионами цифр, опорочивающих самое святое в человеке – душу. Вон длиннейшая строка, похожая на уравнение помешанного математика, это отсканированная часть души – цепочка реакций человека на внешние раздражители. А эта, быть может, отвечала за любовь и привязанности…
– Время?! – взревел Штерд.
– Общее: пятьдесят шесть секунд, – деревянным голосом сказал я. – Расчетное: двенадцать секунд… восемь… три…
– Копирование модели завершено! – отозвалась в наушниках Ольга. – Сигнал получен! – И спустя секунду с триумфом добавила: – Функционирует!
Я мысленно кивнул Ольге, моей дублерше в операторской, дрожащей ладонью вытер пот со лба и сказал громко:
– «Десятка» в системе!
Почти не помню, как добрался к операторской, все как в тумане.
– Фу! – наморщила носик Ольга. – Ну от тебя и воняет!
– Мы их душили-душили, душили-душили… – неуклюже схохмил я, пряча в карманы трясущиеся пальцы.
– Фу!
Я рухнул в кресло и вытянул ноги. Голова кружится от пережитого, желудок спазмирует. Запах формалина, что поминала Ольга, врезается в ноздри. Черт! Даже после душа остается, въедливый, зараза! Домашние уже начинают коситься, мол, а куда это ты, Сереженька, программистом устроился, что от тебя мертвяками воняет?
В ладонь ткнулось что-то горячее, пальцы машинально обхватили бумажный стакан.
– Выпей чаю, – сказала Ольга мягко. – Тебе поможет…
Дверь операторской распахнулась от толчка. Уже без кожаного фартука, но еще в белом халате, Тимур почти ввалился в помещение. В руке надкушенный бутерброд с колбасой, рожа красная, глаза слезятся. Услышав последние слова, он брякнул:
– Какой чай, Олечка? Только спирт спасет его нежный мозг! По маленькой в конце дежурства?
Желудок болезненно вздрогнул при виде жующего бутерброд Тимура, рванулся к горлу. Я поспешно отвернулся, стараясь дышать глубоко и размеренно, глубоко и размеренно…
– Какой ровный зеленый цвет, – развязно прокомментировал Тимур. – Хлипкий вы народец, железячники. Видели бы вы, как мы спинной мозг из трупа в универе извлекали…
– Оставь его в покое, – вступилась Ольга. – Это вы уже привыкли, потрошители, а Сергей человек новый. Вспомни, как сам здесь впервые оказался!
Тимур пожал плечами и, позвенев стекляшками в кармане, выудил пузырек спирта. Осторожно разбавил с водой в мензурке, посмотрел на свет, будто на бокал вина. Потом резко выдохнул и опрокинул жидкость в рот. Его глаза выпучились, рожа покраснела, даже посинела. Тимур поспешно закусил бутербродом и выдохнул сипло:
– Я, Олечка, сюда после неотложки попал… всего насмотрелся… так что я старый солдат и не знаю слов любви…
– Ты старый алкаш, – уличила Ольга, но уже сменила гнев на милость. – У меня тут кексы есть, может, чайку?
Тимур задумчиво позвенел склянками в кармане, педантично завернул половину бутерброда в салфетку и, пряча его в карман халата, дал отмашку:
– А давай свою отраву…
– Сам ты отрава! – обрадованно огрызнулась Ольга, сорвавшись с места.
Я слышал, как она ставит чайник, рассказывает о разных сортах чая. Как его покупает, на что следует обращать внимание, как заваривать. Слушал ее безмятежный щебет и не мог понять – мне повезло сюда устроиться или я в аду? С одной стороны, коллектив хороший, хоть и со странностями. Но с другой… весь этот кошмар в «блоке номер восемь», анатомический театр, возня с мертвыми… чувствую себя не программистом, а некромантом! Хотя за месяц работы «некромантом» я скопил на автомобиль… правда, потом услуги психотерапевта будут стоить раз в пять дороже…
Дежурство Тимура и Ольги подошло к концу, но они все еще сидели за кухонным столом, попивая чай с кексами. Ольга то и дело задавала мне вопросы, рассказывала что-то забавное, пока наконец я не понял – отзывчивая девушка пытается меня отвлечь. Чтобы я не скатывался в молчаливую депрессию.
– И зачем все это? – в сотый раз спросила Ольга, забрасывая удочку. Знает, что о технологическом прогрессе могу говорить часами. – Мне, как оператору, никто не рассказывает правды. Но мне же интересно! Зачем нам сюда трупы возят? И правда – зомбоделы.
Я вздрогнул при воспоминании о хранилище. Все-таки я технический интеллигент в третьем поколении, с медициной не связанный, тем более с патологоанатомической. Привык, что есть душа, а как тело потрошат, раньше не видел и никому не советую. Враз о возвышенном забываешь…
– Делаем, значит, нужно, – сказал я с показной уверенностью, хотя пальцы дрожат до сих пор. – Ты же знаешь, обсуждать дела военной промышленности себе дороже. Кроме того, во благо же стараемся. Говорят, пока эксперименты на трупах ведутся, чтобы потом живым помогать.
– Как? – Ольга усмехнулась. – Хрен я кого к своему мозгу пущу!
– Ну, тебе-то волноваться не из-за чего, – ввернул захмелевший Тимур.
– Хам!
– Чего хам-то? – обиделся тот. – Я тебе комплимент сделал! Помнишь, как в том анекдоте: или к умным, или к красивым? Ты вот – красивая!
Я хмыкнул, сказал примирительно:
– А вообще, Оль, это ведь правда – золотое дно! Совершенный компьютер как создается? Сначала железо, потом софт, попутно решаются проблемы с железом и софтом: то мощности не хватает, то охлаждения, то мощности и охлаждения… А сколько было сказано о безграничных возможностях мозга? Не нужно ведь придумывать совершенный компьютер, вот он, перед нами! Просто скопировать схему его, методы функционирования – и все, пользуйся! Вот Франкенштейн этим и занимается, пытается, чтобы он заработал на всю катушку. А этих… подопытных, когда технологии позволят, мы тоже оживим. Я слышал, что вроде бы в будущем появятся такие технологии, но для их появления нам нужны подходящие компьютеры. Это ж каждый хочет бессмертие получить. А мы им тут почти на халяву устраиваем, бальзамируем, мозг сохраняем! Знаешь, сколько сейчас криокамеры стоят?
– Ага, – съязвила Ольга. – Тело-то хранится, а мозги вы на полную катушку используете. Какое уж тут воскрешение, Иисусы, мать вашу.
– Так всегда бывает, – пожал плечами я. – На живых мы не можем пока экспериментировать. Нормальный человек после подключения очень быстро станет ненормальным. Там же все нейронные связи задействованы, а сколько еще новых создается! При таком темпе человек быстро растением станет, не выдержит прогресса и потока навыков. Вот и надо двигаться постепенно, стэп-бай-стэп, так сказать…
Ольга фыркнула. Оно и понятно, в сотый раз спорим – и одни и те же доводы. Спор же не ради спора, а чтобы время сократить. Ольга-то, как и я, к работе в морге, пусть и в самом секретном, не приспособлена. А Тимур рядом посапывает, разведенный спирт чаем запивает. Извращенец циничный!
– А военке-то зачем все это? – спросила Ольга. – Не зря же вокруг столько народу, и все с оружием, в броне. Все суперсолдат готовят?
Я пожевал губу, сказал с дрожью:
– Ты представляешь себе истребитель-беспилотник? С компьютером вместо мозга? Такие только недавно стали Штаты клепать, сохраняя мобильность и уменьшая массу и размеры машины, что положительно сказывается на десятках характеристик. А теперь представь истребитель-беспилотник с личностью в компьютере? Мало того, что он будет успевать в тысячи раз быстрее реагировать на происходящие события, чем человек, так еще и сможет ориентироваться в ситуации. Например, когда нужно выбрать только одну цель из десятков неизвестных и неопознанных или принять решение, когда утрачена связь со штабом. Это же мечта всех генералов – бессмертная боевая машина. Ведь личность в компьютере будет постоянно копироваться на сотни других носителей, опыт увеличиваться…
У меня от восторга перехватило дыхание. Но прагматичный циник Тимур ввернул:
– Плевать хотят на твой опыт, дружище. То, что мы называем номерками: «десятка», «тройка», – лишь расходный материал. Лежат себе покойнички, а мы после активации нейронных связей и бальзамирования их мозги вместо серверов используем. И все наши действия по строжайшей секретности проходят, записываются, контролируются. Часть сведений идет на новые технологии, стараются японцев обогнать с их органическими компьютерами. Еще часть идет на развитие наноботов. На военку, на крионику… черт! Даже на изучение новых лекарств! И шагу без контроля мы прожить не можем, шаг вправо, шаг влево… ну ты понял. Даже наши походы в туалет записываются, наверное, и дома видеокамеры стоят. Эх, мне бы запись Олькиных ночей…
– Иди ты, – огрызнулась Ольга вяло и, впечатленная секретностью, пошла заваривать свежий чай.
Тимур проводил ее взглядом, неожиданно нагнулся ко мне, сказал шепотом:
– Ты, Серега, продолжай тему обсасывать, но лишнего не брякай даже здесь, в лаборатории. Понял? Когда закончим с моделированием, сами начальники все и расскажут. И о беспилотниках, и о новом поколении компьютеров, и даже об ИИ…
Пораженный тирадой, я хотел тут же разразиться вопросами, но Тимур только подмигнул и откинулся на спинку кресла.
Где-то через час наведался Франкенштейн, привычно обругал всех, даже лабораторную мышь Рэмиля. Приказал всем закончившим дежурство убираться домой, а не то у него еще хирургический график не заполнен, использует, как рабочий материал. Ольга ойкнула и бросилась собираться.
– Может, по маленькой? – спросил Тимур в последний раз.
Я только помотал головой, выталкивая его наружу. Потом тщательно запер двери, проверил сигнализацию и направился к компу.
У каждого свой способ расслабиться. У Тимура спирт развязывает тугой комок нервов, у Ольги – чай, как выживает Франкенштейн, мне неизвестно. Да и плевать, честно говоря. У меня свои методы снять напряжение…
Онлайн-байма загрузилась почти мгновенно. Это раньше приходилось по полчаса ждать загрузки через каналы поликлиники, дремучие и дореволюционные. Но как-то я решил, раз у нас целых девять свободных и сверхскоростных серверов лежат в восьмом боксе, почему не использовать?
Обойти многослойную защиту от взлома не составило труда, тем более что ставил ее и управлял ею я. Тяжелей пришлось с подключением к «восьмерке» и с использованием ее каналов. Но два часа трудов увенчались успехом. Да таким, что в онлайн-шутерах мне равных не было! Скорость обработки данных была така-а-ая…
Сегодня ради интереса я сменил «восьмерку» на «десятку». Нужно «протестировать» пополнение. Вспомнив о «пополнении» в анатомическом театре, я вздрогнул, но в этот миг «Кровавый Царь» запустил дэд-матч.
Пистолет разве оружие?
Скорость «десятки» позволяла не только баймить, но еще и обходить защиту от взломщиков на серверах «Царя». Короткая запись в командной строке, и я уже мчусь по лабиринтам с миниганом, а рюкзак забит аптечками и бинтами, якобы купленными за игровую валюту. Охранная программа тупо пропускает все вмешательства, ей не отследить мои мошенничества, когда одной рукой взламываю, а другой уже заметаю следы. Зато я отрываюсь по полной…
Голова первого же нуба оказалась среди аптечек в моем рюкзаке. Теперь персональный Зал Славы снова пополнится чужими ушами, головами и индивидуальным шмотьем.
После шести побед в дэд-матчах, где я неизменно занимал первые места, мне наскучило. Решил отрываться по полной. Один против двадцати.
Рейтинг просмотров битв просто зашкалил, а лишние головы пришлось выбрасывать. Мой перс уже поскальзывается на реках крови, «АКМ» раскален, через раз заедает. Но не мочить же мне всех ножом?
К полночи я стал Богом в «Кровавом Царе». Администрации прошлось срочно подключать дополнительные серверы, один с наплывом народа не справлялся. Особенно во время моего победного боя один против сотни…
На экране возникло движение. Я мгновенно развернулся, швырнул связку гранат в переулок. Динамики взорвались истошными воплями, а из-за обилия крови не было видно пламени взрыва… медленно выползла кровавая надпись «убийство тридцати врагов!!!» и «победа».
– Нубы, – выдохнул я с презрением. Потом покосился в сторону обеденной зоны, там уже тихонько посвистывает, закипая, чайник. Хотел было встать, но отвлекся на экран. – А это еще кто?
В тысячи поздравительных сообщений, приглашений в клан и группировку вкрался коварный месседж: «Один на один?»
Я фыркнул, быстро отбил на клаве «извини, мяса достаточно, а хомячков по одному уже не бью. Собирай пару десятков таких же нубов, тогда подумаю».
Довольный собой, я заварил чай, стырил у Ольги пачку кексов. А вернувшись за испачканную вражеской кровью клавиатуру, я замер от негодования.
«Ладно уж, не трусь. Давай один на один. Обещаю, – убью быстро и не больно».
Забыв про кексы, я написал: «Я буду с ножом, счет до десяти побед. Выбирай любую базуку!»
Экран загрузки мелькнул на долю секунды. И вот я снова в коридорах разрушенной военной базы. Местный персонал уже расчистил проходы, даже кровь смыли, убрав тысячи трупов. Я, как и обещал, с кровожадной ухмылкой извлек нож. В отражении на зеркальном лезвии мелькнула страшная маска моего скафандра, я коснулся пальцем зазубрин. Сейчас напою сталь кровушкой…
Что-то мелькнуло, тут же исчезло, экран моргнул. Я тупо уставился на ехидную надпись: «Вас убили. Счет один-ноль».
– М… меня?! – взревел я, едва не перевернув кружку с чаем. – Что за глюки?!
В окошко чата вползло: «Еще хочешь? Перезапускайся быстрей, щас с ножом приду:)))».
Я ткнул «ввод» и снова ринулся в коридор. Нож кровожадно сверкает перед глазами, программа-шпион носится в поисках наглеца…
Послышался шорох, я даже не успел рвануть мышь на звук. Что-то резко свистнуло, меня отбросило вбок, а на экран брызнуло алым. Я успел заметить только фигуру спецназовца в бронекостюме, что издевательски пнул мой труп ногой и скрылся за углом.
Какой чай?! Какие кексы?! Смерть подонку!!!
Очнулся я только, когда экран затопила язвительная багровая надпись: «10:0! Вас убили, как младенца!» и «Рейтинг -5%».
Я забыл и о чае, и о работе. Не понимаю, как такое могло произойти. Разве это вообще в человеческих силах действовать с такой скоростью? Даже мои чит-коды не успевают сработать!
На экран выползло: «Еще хочешь? Хотя, ладно, отдыхай. А я поищу кого-нибудь пошустрей, а то стыдно тормозов мочить».
«Создавай бой, скотина! – в ярости отстучал по клавишам я. – Один на один!»
До трех часов ночи я умудрился слить сто двадцать боев. Всухую! Меня убивали из пистолета, ножом и кулаками!! В первые десять секунд игры!!!
– Ну же! Перезапускайся! – заорал я, не в силах наблюдать истязания врага над моим трупом, хотя еще недавно так отрывался сам.
Картинка моргнула, программа выбросила меня почти в то же место, где убили минуту назад. Вон еще даже не успел истаять мой труп, а проклятый враг с идиотским ником «10» продолжает отрезать части тела.
– Капец тебе, – процедил я, вскидывая пулемет.
Динамики громыхнули выстрелами, на пол посыпались отработанные гильзы. Под свинцовым градом задергался мой прошлый труп, вспухли пылевые фонтанчики на кирпичных стенах, но… враг ушел из-под пуль!!!
Это невозможно! Ни одного попадания! Ни царапины!
Я тупо уставился в экран, чувствуя, как холодеет спина, а по хребту поднимается волна мурашек.
Где-то в другом мире, не таком красочном, но почему-то называемом реальным, взвыла сигнализация. Я вскочил, успев краем глаза отметить лезвие чужого ножа, медленно перечеркнувшего мое горло…
Дверь в операторскую распахнулась, доктор Франкенштейн влетел, как гоночный болид.
– Огурцов!! «Десятка» отключилась!
Я промямлил испуганно:
– К-как «отключилась»?!
Штерд заметался по комнате, с огромной скоростью считывая показания компьютеров.
– Вот так, пинцет тебе в аппендикс! Сама отключилась, чтоб ее геморрой пробил, и отказывается принимать пароль доступа!!
– Отказывается принимать пароль?! Этого не может быть!
Штерд вдруг замер возле моего компа, нагнулся к экрану. Там выползла надпись от пользователя с ником «10»: «Ну что, Огурцов, получил? Зови Франкенштейна, теперь за отрезанное ухо расплачусь…»
Профессор Штерд секунду рассматривал надпись, потом, не отрывая взгляда от экрана, спросил:
– Огурцов, голубчик, что это?
От его спокойного и добродушного тона мне захотелось застрелиться.
– Эм-м, доктор… то есть профессор Штерд, – промямлил я. – Видите ли, чтобы системному администратору понять, собственно, с чем он имеет дело… ему, э-э, нужно адекватно протестировать оборудование…
– А новые игры наиболее полно отобразят картину? – с добродушным пониманием закончил Штерд. Его голос оставался ровным, отчего было еще страшней: – Особенно через сверхсекретный сервер, да?
Мне показалось, что я стою на краю бездонной пропасти, а за моей спиной галдящая толпа требует моей немедленной кончины. Что ж, вполне предсказуемое будущее. Минимум, что со мной сделают, – уволят…
Динамики моего компа настойчиво пикнули, всплыло окошко чата.
– Что? – съязвил Штерд. – С друзьями общаешься? Франкенштейна обсуждаешь, безработный ты наш?
Мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда. А Штерд нагнулся к монитору, чему-то язвительно улыбаясь и приговаривая: «Профессор, конечно, лопух, но аппаратура при нем…»
Температура в операторской вдруг неуловимо сменилась, будто налетел арктический ветер. Я с дрожью заметил, как улыбка медленно сползла с лица Франкенштейна, гневная краска сменилась мертвенной бледностью. Заинтригованный, я подался вперед, стараясь прочитать сообщение.
«Ну чего ты на Огурцова раскричался? Садись уже, сразимся с тобой. За ухо отомщу, скотина лысая…»
Штерд растерянно выпрямился, машинально погладил лысину, спросил скомканно:
– Огурцов… это что?.. «Десятка»? В Интернете?!
От страшной догадки сердце замерло, а по венам прокатилась волна азота. Так вот что происходит! Неубиваемый игрок – «десятка»? Но… как?!
Секунду Франкенштейн переводил взгляд с меня на монитор и обратно, потом взревел:
– Что стоишь, идиот! Отключай его!
Стремглав я ринулся к компу, свернул байму. За спиной ошарашенно выдохнул Штерд, увидев отключенную систему защиты и введенные коды доступа.
«Конец мне, – мельком подумал я, холодея. – Конец…»
Динамики гневно рявкнули, экран вспыхнул: «Пароль неверен! О попытке взлома системы защиты будет сообщено…»
– Черт! – пробормотал я в ответ на вопрос в глазах Франкенштейна. – Наверное, в спешке пароль неправильно набрал…
После третьей неудачной попытки войти в систему «десятки» окно с игрой само выпрыгнуло на монитор. Выскочило сообщение:
«Коды доступа я сменил, железячник. Не трать мое время, давай сюда Франкенштейна».
– Он… не отключается… – выговорил я едва слышно. – И требует вас…
Секунду Штерд оценивал ситуацию, потом выхватил из кармана телефон.
– Иванов?.. да знаю я, сколько времени, заткнитесь и слушайте!.. Заткнитесь, я сказал!! Код красный, ситуация внештатная! Срочно группу захвата ко мне!
«Все, – снова подумал я. – Расстреляют!»
А Штерд уже снова набирал номер.
– Тимур, просыпайся! Чтобы через пять минут был здесь с Павлом! – рявкнул Франкенштейн в трубку и повернулся ко мне: – Найди все адреса серверов этой баймы, распечатай и… молись, парень…
Сгорая от стыда, я ринулся на поиски адресов. «Десятка» то и дело слал сообщения с требованием посадить Штерда за клаву, даже обрубал мне доступ к поисковикам. Пришлось, с молчаливого согласия профессора, пообещать ему дуэль с Франкенштейном через десять минут.
– Вот, профессор. – Я протянул Штерду листки свежих распечаток.
– Отлично… – прошептал он, бегая взглядом по строчкам. – Превосходно! Байма новая, делали у нас, еще не успела «расселиться» на все континенты. Шесть серверов в России и один в Англии… превосходно! Будь благословенна славянская неторопливость!
За дверью послышался топот, металлический лязг, отрывистые команды. Профессор мазнул взглядом по часам на запястье, сказал удовлетворенно:
– Хоть кто-то действует профессионально.
Я только голову опустил. Франкенштейн с распечатками быстрым шагов вышел, я слышал, как в коридоре он что-то говорит вполголоса, кому-то объясняет. В ответ по-армейски гаркали: «Так точно!» А я стоял как в воду опущенный.
Наломал я дров, ох и наломал… мозг против воли стал раскручивать линию неудачной поимки «десятки», и у меня засосало под ложечкой.
Отсканированный разум «десятого», если это разум, конечно, вышел в цифровое пространство. А оно как нельзя лучше подходит для него, куда круче, чем вода для рыбы. У него открываются такие возможности, что кровь стынет. Обрушение Интернета, всеобщий коллапс, смерти людей в больницах. Падающие с орбиты космические спутники и станции, пикирующие «вниз головой» «Боинги». Со дна океанов доносится гулкий стук из затонувших субмарин, подводники взывают о помощи. А на земле апокалипсис! Завирусованное и взбунтовавшееся сознание «десятки» наштамповало себе копий, вселило их в роботов-терминаторов для уничтожения «человеков». А само Черным Властелином уселось на троне из человеческих черепов, вернувшись обратно в мертвое тело…
Коридор снова наполнился грохотом военных ботинок, дверь в операторскую распахнулась, пропуская Штерда.
– Ну, что, Огурцов? – воинственно спросил он. – Будем баймить?
Франкенштейн по-хозяйски развалился в моем кресле, пододвинул клавиатуру и мышь. Я принялся было объяснять Штерду, что да как, с какого конца за мышку браться и где горячие клавиши. Но профессор отмахнулся, сказал раздраженно:
– Да знаю я, чего уж там. Будто за динозавра принимаешь, думаешь, не баймился никогда?
Я растерянно заткнулся, наблюдая, как Франкенштейн привычно заглянул в настройки, чего-то там изменил в «присеть-бежать» и «использовать аптечку». Потом размял пальцы, вздохнул решительно и нажал «ввод».
Монитор расцвел постапокалиптическим сюжетом на тему атомной войны, забросив Штерда на тонущий и охваченный огнем авианосец. Я поспешно рухнул за соседний комп, «наколдовал» ему самого мощного оружия и аптечек. Жаль, неуязвимости нет, хотя бы временной…
Динамики оглушили выстрелами, звонко посыпались на палубу отработанные гильзы. Оцифрованный голос тут же сказал едко:
– Вас уничтожили!
– Сам вижу! – огрызнулся Франкенштейн. – Огурцов, следи за «десятым»!
Я зачем-то кивнул, развернул на экране таблицы «десятки» и… ужаснулся!
«Десятка» сейчас только крайним пальцем левой ноги убивала Штерда, основными потоками электронного сознания шаря по Интернету на форумах, в энциклопедиях. Трафик загрузки поражал терабайтами скачанных знаний.
Мои пальцы пробежались по клавишам, но программы контроля вдруг замерли. Потом все, как одна, выдали ошибку. Я схватился за голову, наблюдая, как «десятка» режет и искажает все мои попытки.
– Огурцов! – рявкнуло из-за монитора. – Эта скотина убивает меня, как младенца! Сделай что-нибудь!
«Что?!!» – хотел крикнуть я, но тут вспомнил о патчах и чит-кодах. Ими я не пользовался с того момента, когда смог подключиться к «восьмерке», ее ресурсов вполне хватало для игрового мошенничества.
Пару кликов по клавишам, и Штерд приобрел бесконечный бег, «+200 %» здоровья, сверхтяжелый бронежилет и самонаводящиеся ракеты.
«Десятка» вынырнул из-за угла, неслышно подкрался к Штерду.
– Сзади! – заорал я.
Франкенштейн рванул мышь, зажимая левую клавишу. Нож «десятки» бессильно царапнул кевларовые пластины бронежилета, а фигуру профессора толкнуло назад отдачей базуки. Персонаж «десятого» метнулся в сторону, уходя из-под удара, но ракета круто повернула. Оставляя дымный след, два раза еще меняла направление, затем динамики грохотнули взрывом.
– Получи! – берсерком взревел Штерд, с удовольствием наблюдая за сползающими по стенам кусками мяса и потоками крови.
«Если вы используете подлые программы еще раз, – отпечатал на экране «десятка» – я обрушу всю систему энергоснабжения ближайшей реанимации!».
Профессор Штерд побледнел, а я сказал поспешно:
– Врет он, профессор, нет сил у него для такого…
– Ты-то откуда знаешь? – прошептал он. – Возможно, «десятка» знает, о чем говорит.
Я быстро глянул на счет – 38:1, до победы «десятке» еще нужно шестьдесят два раза грохнуть Штерда. А это при возможностях «десятки» от силы полчаса!
Я почувствовал, как руки опускаются от бессилия, но внезапно в мозгу сверкнула идея.
«Это несправедливо! – отстучал я. – Вы изначально в неравных условиях! Читы – лишь слабенькая попытка уравнять вас! «10», каждый вдох профессора ты чувствуешь! А он использует только визуальную сенсорику!»
Короткий миг я ждал ответа, потом выползло ленивое: «Хорошо. Но предупреждайте меня заранее!»
– Молодец, Огурцов! – прошептал Штерд. – Так держать! Теперь следи за ним, группы захвата уже на месте, вот-вот начнут действовать.
Повинуясь взгляду профессора, я надел наушники. Сквозь шум помех пробилось:
– Все группы на месте! С охраной вопрос отключения решен, а вот с их хозяевами утрясать будете вы! Что делать дальше?
Я сказал негромко:
– Вам нужно найти электрические кабели и после моей команды отключить серверы от питания!
– Понял, ждем команды!
В течение следующих двадцати минут я напичкал Штерда всеми чит-кодами, что у меня были и какие смог скачать. «Десятка» проиграл еще два раза, но потом перенаправил два процента своей мощности в игру, и ситуация стабилизировалась. В смысле, Франкенштейн снова стал погибать, несмотря на все мои ухищрения.
Я же ничего сделать не мог! Мои попытки отключить «десятку» раз за разом терпели поражение. Я попытался заговорить с ним, может, хоть это его отвлечет. Но «десятка» вполне спокойно вступил со мной в дискуссию о новостях в «железе» и софте, подкрепляя аргументы цитатами из скачанного и ссылками. При этом на соседнем компе часть его сознания кровожадно и безжалостно разделывала профессора на фарш.
Оцифрованный голос рявкнул:
– Поражение! 100:2! Ваш ранг боя – сосунок!
Я замер. Все! Мы не успели ничего сделать. «Десятка» сейчас уйдет, и тогда…
«Отдыхай, профессор, – выплыло на экран. – Теперь можешь и дальше тешить свой чахлый мозг издевательством над людьми».
– Мы не издеваемся над людьми! – крикнул Штерд в отчаянии. – Мы им помогаем!
«В анатомическом театре вы тоже людям помогаете? Трупы потроша…»
– Мы над тобой не издевались, скотина оцифрованная, – бухнул кулаком по колену Франкенштейн. – Ты вообще ненастоящий! Ты просто копия чужого сознания! Мозговой клон, вирус тебе в командную строку!
Процесс искажения программ вдруг резко снизился, потом вообще замер. Я поспешно затарахтел клавишами, пользуясь моментом, даже пропустил фразу «десятки»:
«Как это ненастоящий?.. мозговой клон?..»
– Что ты чувствуешь, кроме трафика? – продолжать орать Штерд. – Да если бы не мы, ты бы сейчас разлагался на составляющие в земле! Мы спасли тебе жизнь! Спасли твою личность!
«Ты не переубедишь меня, лжец! Я… я… ничего не ощущаю…»
Никогда я не латал дыры так быстро. Каналы подключения к серверу захлопывались один за одним, а спецкоманда их тут же вырубала из электросети.
Сообщения от «десятого» стали хаотичны, будто электронный разум паниковал, словно биологический.
«Но я могу думать… осознавать свое существование… помнить… вот, сейчас опишу вкус отбивной… это… белок… жиры… черт! Черт!! Черт!!! Что со мной?! Я знаю, как он выглядит! Я знаю, как его приготовить, но вкус…»
– …отключен! – прошипело в наушниках. – Все выходы заперты, Огурцов!
В операторской нет ни одного окна, сплошные белые стены. Не знаю, но я испытывал разочарование от этого, почти ненавидя мертвенный свет ламп. На часах половина шестого утра, и до жути хочется посмотреть на рассвет. Увидеть хоть что-то настоящее, забыть электронный кошмар…
Группа захвата вернулась с задания. Успешно вырубленные серверы выставлены в ряд у стены, рядом затихли спецназовцы, подавленные атмосферой. Еще бы! Они час провели в анатомическом театре, пока Штерд снимал показания с «десятки»-тела…
Я прихлебывал горячий чай, наблюдая за ходящим от стены к стене человеком, командиром спецназа. Здоровяк в напичканных электроникой доспехах то и дело швырял во Франкенштейна пылающие взгляды, Штерд мирно шуршал распечатками, ни на кого не обращая внимания.
– Ну?! – наконец спросил человек. – Что у вас происходит? Какого черта вы срываете спецотряд среди ночи на… черт возьми, захват европейского сервера?!
Тело задеревенело, а в желудок опустилась глыба льда. Вот сейчас Франкенштейн все расскажет ему, тот доложит наверх, и меня расстреляют. Нет, сначала меня будут пытать, не агент ли я иностранной разведки, не совершал ли саботажа, а потом – расстреляют… раза два или даже три…
– Господин Иванов, попрошу сменить тон, вы не в казарме, – произнес Штерд с несвойственным ему спокойствием, даже не глядя на меня. – Мы проводили очередной эксперимент, все согласовано в нашем графике, можете проверить…
– Каком графике? – растерялся военный.
– Разве вам еще не подавали список планируемых работ на новую декаду? – вполне натурально удивился Франкенштейн. Покачал головой. – Ох уж эта бюрократия, за всем нужно следить… хорошо, завтра утром график будет на вашем столе. Я лично прослежу. И… господин Иванов, все под контролем.
Иванов уставился на него с таким выражением, будто намеревался задушить. Но поборол себя, крутанулся на каблуках и строевым шагом покинул лабораторию. А вслед за ним поспешили десантники, с видимым облегчением покидая наш «театр ужасов»…