Апокалипсис: катастрофы прошлого, сценарии будущего. Часть 1. Природа против человека (Александр Соловьев, 2010)

Удивительно, что биологический вид, находящийся на вершине природной пирамиды, – человек – оказывается настолько беззащитен перед той самой природой, царем которой он вроде бы является. Все четыре стихии – земля, вода, воздух и огонь – вместе с бактериями и вирусами как будто задались целью смести человечество с лица Земли. И оказывается, что возразить им особо нечем – счет идет на десятки и сотни тысяч человеческих жертв.

Но все это удивительно, парадоксально и непонятно лишь на первый взгляд.

Катастрофические по своим последствиям природные явления – отражение вполне естественных процессов.

Причем по мере своего развития человек начал влиять на эти процессы все сильнее – ответная реакция не заставила себя ждать.

Не стоит забывать, однако, что в прошлом случались катастрофы и помасштабнее современных. Уничтожение Минойской (Критской) цивилизации в результате вулканического взрыва на Санторине, упадок и разрушение Индской цивилизации с ее знаменитым «городом мертвых» Мохенджо-Даро, Всемирный потоп, гибель Атлантиды, Содом и Гоморра, гибель Помпеи – все это уже было.

Неукротимые реки двух столиц // Наводнения в Москве и Санкт-Петербурге

Расположенный в болотистой низине, Санкт-Петербург затопляется периодически. Правда, в отличие от белых ночей и разводящихся мостов эти повторяющиеся наводнения так и не стали частью туристической программы. Но к этим капризам стихии уже привыкли, чего нельзя сказать о Москве, которую наводнение 1908 года застало врасплох.

Решив построить новую столицу в устье Невы, Петр I обрек ее на постоянные затопления. Правда, сам император относился к плещущейся на улицах воде с юмором. В сентябре 1706 года он писал Меншикову: «Третьего дня ветром вест-зюйд такую воду нагнало, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах было сверх полу 21 дюйм, а по городу и по другой стороне по улицам свободно ездили в лодках, однако ж недолго держалось, менее трех часов. И очень было потешно смотреть, что люди по кровлям и деревьям, будто во время потопа, сидели, не только мужики, но и бабы. Вода хотя и велика была, беды большой не сделала». Однако жители новой столицы относились к перспективе быть затопленными с куда меньшим энтузиазмом. В 1720 году на улицах города появился пророк, который сделал зарубку на стволе дерева и утверждал, что в день Иоанна Предтечи (23 сентября по старому стилю) начнется наводнение, которое разрушит город. Император придерживался на сей счет иного мнения, поэтому по приказу Петра пророка били кнутом, «наделав ему насечек много пониже намеченной высоты наводнения». В течение многих лет по городу ходили слухи, что предсказанное наводнение таки состоялось, но не 23 сентября, а немного позже.

Первые проекты борьбы с наводнениями появились уже при жизни Петра. Еще в 1724 году Миних, занимавший тогда пост директора водных коммуникаций, предложил перед началом любого строительства насыпать небольшой холм, чтобы здания оказались выше уровня затопления. Однако тогда этот проект остался на бумаге, а позже, когда город разросся, такой метод борьбы с наводнениями стал невозможен.

Если верить письмам Екатерины II, то можно заключить, что императрица не особенно серьезно воспринимала такого рода природные катаклизмы. «Я очень крепко спала, – писала императрица в 1777 году. – Порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Я сказала: «Если так, то отпустить часовых с внутренних дворов, а то они, пожалуй, вздумают бороться с напором воды и погубят себя». Сказано – сделано: желая узнать поближе в чем дело, я пошла в Эрмитаж. Нева представляла собой зрелище разрушения Иерусалима. По набережной, которая еще не окончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: «Боже мой! Биржа переменила место, графу Михаилу придется устроить таможню там, где был Эрмитажный театр…» Большое окно упало на землю подле самого стола, весьма прочного, на котором десерт расставлен, ветром сорвало с него тафтяную покрышку, но десерт остался целехонек. Обедаю дома, вода сбыла, и, как вам известно, я не потонула… Но довольно о воде, поговорим о вине: погреба мои залиты водою, и бог весть, что с ними станется». Кстати сказать, кроме императорских винных погребов это наводнение затопило расположенную на берегу залива тюрьму, в которой находились около 300 заключенных. О погибших заключенных забыли очень быстро, зато появилась легенда о том, что в каземате Петропавловской крепости тогда утонула самозванка, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны. И хотя госпожа Тремуйль, более известная под именем княжны Таракановой, умерла от чахотки несколькими годами раньше, романтическая история об утонувшей авантюристке пользовалась популярностью в течение многих лет.

Первое наводнение, которое общественное мнение восприняло как катастрофу, произошло 19 ноября 1824 года. Вот как описывает это наводнение официозная газета «Русский инвалид»: «7-го сего месяца здешняя столица посещена была бедствием… Река Нева, которой воды беспрестанно возрастали от сильного морского ветра, вышла из берегов своих в 11-м часу утра. В несколько минут большая часть города была наводнена. Ужас объял жителей. Невозможно описать все опустошения и потери. Все набережные, многие мосты и значительное число публичных и частных зданий повреждены. Убыток, понесенный здешним купечеством, весьма велик. Жители всех сословий с благородною неустрашимостью подвергали опасности жизнь свою для спасения утопающих и их имущества. Сии черты мужества, великодушия и преданности столь многочисленны, что с каждым почти днем узнаем мы новые». Стихия практически полностью уничтожила русский флот. А число жертв разные источники оценивают от 600 человек до 14 тыс.

Именно трагедия 1824 года послужила толчком к появлению пушкинского «Медного всадника» и положила начало мифу о построенном на болоте наперекор стихии городу, убивающему своих жителей. Такое принижение образа столицы не могло не вызывать недовольства властей. Составленный по горячим следам этих событий Ф. В. Булгариным и Н.И. Гречем сборник воспоминаний о наводнении был запрещен цензурой и света так и не увидел. Уж слишком плохо согласовывался с официальными отчетами, например, рассказ А. С. Грибоедова о том, как зеваки, «завлеченные сильным спиртовым запахом», начинают разбирать завал в надежде откопать что-нибудь горячительное, или же рассказ драматурга В. Мирошевского о старухе, которая, услышав о подъеме воды, закричала: «Всех молодых баб потопила бы, за их грехи Господь нас наказывает!»

Поскольку наводнения повторялись чуть ли не ежегодно, питерцы, естественно, привыкли к тому, что подвалы то и дело оказываются заполненными водой, а сложенные во дворе запасы дров могут быть унесены в открытое море. В газетных отчетах о наводнениях есть описания того, как по территории затопленного зоопарка носился перепуганный слон, а тюлень терпеливо дожидался, пока вода поднимется выше заграждения, а затем уплыл в неизвестном направлении.

Система оповещения о подъеме уровня воды действовала еще с екатерининских времен. О том, что вода начала подниматься, сигнализировали при помощи пушечных выстрелов, флагов и фонарей на башне Адмиралтейства. И после каждого наводнения горожане подсчитывали убытки и ворчали на городские власти, которые не могут изобрести способ борьбы с водой. А власти вспоминали, что во время наводнения 1824 года император Александр I сказал, что «с Божьей стихией не совладать».

О том, сколь философски петербуржцы реагировали на заливающую улицы воду, свидетельствуют воспоминания художника Александра Бенуа. «Одним из памятных событий осени 1903 года, – писал он, – было то наводнение, в котором чуть не захлебнулся Петербург. Это бедствие не достигло тех размеров и не имело тех трагических последствий, которыми прославилось наводнение 1824 года (повторившееся почти день в день через сто лет), однако все же вода в Неве и в каналах выступила из берегов, и улицы, в том числе и наша Малая Морская, на несколько часов превратились в реки. Из своих окон мы могли «любоваться», как плетутся извозчики и телеги с набившимися в них до отказа седоками и с водой по самую ось и как разъезжают лодочки, придавая Питеру вид какой-то карикатуры на Венецию. Мне это наводнение пришлось до чрезвычайной степени кстати, так как я получил тогда новый заказ сделать иллюстрации к «Медному всаднику» от Экспедиции заготовления государственных бумаг. Стояла не очень холодная погода (южный ветер нагнал нам бедствие), и когда вода довольно скоро отхлынула, то я смог пройтись по сухому по всей набережной. По дороге, под все еще всклокоченным небом с быстро мчавшимися розовыми облаками, очень жуткими показались мне огромные дровяные баржи, выброшенные на мостовую Английской набережной!»

Второе по мощности наводнение произошло 23 сентября 1924 года. Подъем воды начался после трех часов дня, и вскоре под водой оказалось 65 квадратных километров территории города. Был полностью затоплен Васильевский остров, Петроградская сторона, существенная часть Центрального, Выборгского и Володарского районов. Если верить газетным сообщениям, то людей успели заранее предупредить о подъеме воды, поэтому жертв было немного. Правда, спустя некоторое время метеорологов начали обвинять в том, что они преуменьшили опасность. Да и число жертв оценивают по-разному: в 1924 году в газетах писали о девяти погибших, а в конце восьмидесятых – о 600.

Если о жертвах говорили неохотно, то об экономических последствиях наводнения писали много. Ущерб оценивался в 130 млн рублей. Залиты были не только подвалы, но и первые этажи домов. Пострадали хранилища музеев и библиотек. Репортеры сообщали, что «в помещении бывшего Мариинского театра вода достигла глубины в три аршина. В воде плавали скрипки, контрабасы, тимпаны. Самым трудным было вынести две ценные арфы по 15 тыс. рублей каждая». На несколько дней город остался без света и транспорта. Остановились почти все заводы.

Во время наводнения возглавлявший Ленсовет Г. Зиновьев находился в санатории. Пока градоначальник добирался до города, там уже было объявлено военное положение и все властные функции переданы чрезвычайной тройке, в которую входили комендант города Федоров, заместитель начальника ГПУ Леонов и заместитель заведующего административным отделом губисполкома Ильин. Ликвидировать последствия наводнения начали, как водится, с борьбы со спекуляцией: постановление о борьбе с торговцами, «которые посмеют использовать стихийное бедствие для спекуляции», было принято уже через несколько часов после начала подъема воды. Жители Ленинграда сразу же бросились скупать продукты. В газетах того времени можно прочитать о торговцах, которые, «находясь по пояс в воде, отпускают товары покупателям, стоящим в воде по колено». При этом авторы отчетов утверждают, что «вздутия цен незаметно».

Последствия этого наводнения удалось ликвидировать достаточно быстро, и уже 25 сентября решением Политбюро военное положение в Ленинграде было отменено. А для бесед с постепенно обсыхающим пролетариатом направили М. Калинина. О том, как происходили эти беседы, можно получить представление из газетного отчета о выступлении «всесоюзного старосты» на заводе «Красный треугольник». Во время митинга один из рабочих сказал так: «Ленинград залило, Саратовскую губернию сожгло. Не беда! Ни черт, ни дьявол, ни Бог с каким-нибудь белогвардейским мазуриком нам ни шиша не сделают! Спайку рабочих с крестьянами ни одна буржуазная сволочь не разорвет. Да здравствует Ленинград! Да здравствует Саратовская губерния и в ей город Новокузнецк!»

В течение нескольких лет о наводнении 1924 года писали очень много. Был даже выпущен альбом фотографий с видами затопленного города, выполненных знаменитым Карлом Буллой, который уже снимал затопленный Петербург в 1903 году. Доходы от продажи этого альбома должны были пойти на восстановление студенческих общежитий и столовых. А в 30-е годы о наводнениях писать перестали, считая их, по всей видимости, пережитком капитализма, который должен отмереть вместе с проституцией, тунеядством и религиозными предрассудками. Когда в 1955 году произошло наводнение, оказавшееся четвертым за историю по уровню подъема воды, в газетах о нем не было ни слова.

Догадаться о том, что расположенный в болотистой долине в устье большой реки город будет периодически затапливаться, нетрудно. За три столетия Петербург затапливался более 300 раз, и механизм наводнений был за это время неплохо изучен.

Долгое время считали, что из-за встречного ветра воды Финского залива «запирают» Невское устье, в результате чего река выходит из берегов и начинается потоп. Исходя из такого представления о природе наводнений, строили и первые защитные сооружения. При Екатерине II были вырыты Екатерининский и Крюков каналы, которые должны были отводить воду от города. Позже для этой же цели был прорыт и Обводный канал. Однако представления проектировщиков этих сооружений о природе наводнений оказались ложными. Дело в том, что город затапливается не в результате того, что питаемая водами Ладожского озера Нева не может пробиться к морю, а наоборот – идущие со стороны Финского залива волны врываются в устье Невы и поднимают ее уровень. Оказалось, что питерские наводнения начинаются в открытом море, более чем в 600 километрах от города. При определенном направлении ветра волны Балтийского моря входят в Финский залив, резко повышая его уровень. Эта-то вода и устремляется в Неву, а оттуда и на городские улицы. Строители водоотводных каналов обо всем этом не знали, поэтому, когда работы наконец-то были завершены, оказалось, что положение даже ухудшилось. По вновь прорытым каналам вода стала попадать в районы, до которых она раньше не доходила.

Городские власти чувствовали себя совершенно беспомощными и, не имея возможности предотвратить наводнения, пытались доказать, что с течением времени наводнения становятся менее разрушительными. В XIX веке любили писать про то, что раньше наводнения были куда более мощными. А первое из известных наводнений датировали началом XI века. Вывод о страшном наводнении был сделан на основе рассказа Второй новгородской летописи о том, что Волхов, на берегу которого стоит Новгород, в течение нескольких дней тек в обратную сторону. Волхов может повернуть обратно лишь в том случае, если вдруг неожиданно повысится уровень воды в Ладожском озере, куда он втекает. А это может произойти, лишь если Нева будет перегорожена. При этом уровень воды в ней должен был бы подняться на несколько метров.

Рассказ о страшных наводнениях, бушевавших на том месте, где был построен Санкт-Петербург, содержится в увидевших свет в 1795 году «Известиях и примечаниях академика Крафта о разлитиях Невы в Санкт-Петербурге». Крафт считал, что жители Невского побережья специально строили легкие хижины, которые при первых же признаках непогоды разбирали и связывали в плоты. «Как скоро, – писал Крафт, – жители, искусившиеся частыми повторениями плачевных своих опытов, предчувствовали приближение ветров, разливающих реку, то, разобрав свои хижины и связав их в плоты, привязывали их к деревьям, уходили сами, ожидая сбывания воды, на Дудареву гору (высокий левый берег Невы) на шесть миль расстояния от обыкновенного своего жилища. Все сии обстоятельства дают нам понятия о высоте и чрезвычайном пространстве сих древних разлитий, коими долженствовали потоплены быть даже все части нынешнего города, которые теперь находятся в совершенной безопасности». Читатели этой статьи могли только радоваться тому, что им не приходится периодически разбирать свои дома и привязывать их к деревьям. Впрочем, мысль о том, что наводнения постепенно становятся менее разрушительными, имеет под собой некоторые основания: улицы городов постепенно поднимаются – хотя бы за счет появления новых слоев асфальта. И возвышающиеся мостовые становятся менее доступными для невской воды.

Само собой разумеется, городские власти пытались найти способ защитить город от наводнений. Строительство защитных сооружений – дело дорогое, поэтому желающих выступить в качестве подрядчика или же автора проекта всегда хватало. В 1810 году архитектор Модюи предложил окружить часть Васильевского острова валами, защищающими сушу от невской воды, однако денег на реализацию этой идеи так и не дали. После наводнения 1824 года о защитных сооружениях вновь заговорили, и правительство объявило конкурс, в котором приняли участие не только российские, но и иностранные инженеры. Итоги конкурса были подведены лишь к 1838 году, причем достойными внимания были признаны два проекта. Один из них предлагал обвести затопляемые части города земляным валом и построить сложную систему каналов и шлюзов, а другой предусматривал строительство перегораживающей Финский залив дамбы, проходящей через Кронштадт. Реализация обоих проектов требовала больших денег, а со времен катастрофического наводнения 1824 года прошло слишком много времени. Городские власти уже успели потерять всякое желание финансировать программу борьбы с наводнениями. И лишь после сильного наводнения 1890 года вновь решили построить насыпи вокруг Васильевского острова, но ничего так и не построили.

Казалось, ситуация должна была перемениться после наводнения 1924 года, когда вновь заговорили о строительстве дамбы. В ряду плотин и каналов, которые проектировали в двадцатые и тридцатые годы, перегораживающая Финский залив дамба смотрелась вполне органично. В 1933 году Госплан принял проект, предусматривающий строительство дамбы через залив и частично вдоль берега залива. Строить ее собирались в основном из ряжа, то есть из засыпанных булыжниками бревенчатых срубов. Именно из этих конструкций были возведены шлюзы только что завершенного Беломоро-Балтийского канала. «Мы видели, – пишет автор книги «Защита Ленинграда от наводнений», которая была издана в 1934 году, – что сооружение дамб у Кронштадта освободит город Ленина от вечной угрозы быть залитым водой и вместе с тем разрешит вопрос о круговой дороге, соединив Кронштадт с материком».

Но спасать надо было уже не «образцовый социалистический Ленинград», а сам проект строительства дамбы. После убийства Кирова, выступавшего в роли главного лоббиста, дело застопорилось, стройка так и не началась.

Идея возродилась в середине 60-х. В августе 1979 года было принято постановление «О строительстве сооружений защиты г. Ленинграда от наводнений». Впрочем, в том, что такое постановление будет, тогда никто и не сомневался, поскольку двумя годами раньше первый секретарь Ленобкома Г. Романов призвал благодарить Л. И. Брежнева за одобрение идеи строительства. Стройка оценивалась в 1 млрд рублей, и организаций, желающих принять в ней участие, хватало. Сомневающихся в эффективности этого проекта и его экологической безопасности тоже было немало, однако их мнение мало кого интересовало.

Ситуация изменилась лишь к середине 80-х годов, когда выяснилось, что не построены предусмотренные проектом очистные сооружения, в результате чего закрытый недостроенной дамбой залив стал превращаться в гигантский отстойник стоков городской канализации. Демонстрации возникших в начале перестройки экологических движений стали поводом, а прекращение финансирования причиной того, что стройку законсервировали. Однако опыт показывает, что великие стройки просто притягивают к себе чиновников, жаждущих их завершить. И в мае 2004 года правительство Петербурга выделило 70 млн рублей на продолжение строительства.

Если в Санкт-Петербурге механизм спасения на водах и система оповещения населения создавались и доводилась до ума в течение двух столетий, в Москве поводов для создания подобной системы не было, и наводнение 1908 года стало настоящим кошмаром для города.

Все, чем располагала Москва, – лишь несколько спасательных станций общества спасения на водах, но они располагались слишком близко к воде, так что, как только Москва-река вышла из берегов, их немедленно затопило. Словом, москвичи ожидали наводнения не больше, чем, скажем, падения Тунгусского метеорита.

Более того, когда наводнение уже началось, в незатопленных частях города плохо представляли масштабы бедствия. Газеты поначалу даже изволили шутить. «Русское слово», например, открыто издевалось: «Картина набережных получилась совсем венецианская. Поминутно встречаются лодки с пассажирами, возвращавшимися из церквей с зажженными свечами, совсем как на Большом канале в Венеции. Только не было серенад». Оценить подлинные масштабы постигшей город катастрофы удалось не сразу.

В начале апреля 1908 года резко потеплело, и накопившийся за зиму снег начал стремительно таять. В среду 9 апреля (по старому стилю), за несколько дней до Пасхи, в Москву стали приходить тревожные слухи о том, что подмосковные реки выходят из берегов и подтапливают окрестные деревни. Слухи, как водится, проигнорировали и губернские, и городские власти, а в ночь на четверг Москва-река вышла из берегов. Книга анонимного московского автора, опубликованная через пару месяцев после трагедии, описывала происшедшее так:

«Набережные реки Москвы и Водоотводного канала представляли из себя сплошное водное пространство. Залиты были все прилегающие к набережным улицы и переулки. Плавали лодки и плоты, и лишь изредка попадались смельчаки, идущие по пояс в воде… Из воды еле виднелись фонарные столбы, а во многих местах деревянные перила были сломлены напором воды… По реке неслись огромные бревна, стога сена, дрова, какие-то большие кадки, части крестьянских построек и целые избы. Отрезанные водою, обитатели затопленных домов махали своим родственникам носовыми платками…»

Многие проснулись лишь тогда, когда Москва-река стала заливать их постели: «Открыв глаза, при свете ночника мы в первую минуту просто обезумели. Вода доходила уже до кровати. Вдруг со страшным грохотом лопнули стекла окон, и вода хлынула бурным водопадом в квартиру. Лампочка погасла, мы остались в полном мраке. Мы бросились к дверям – но открыть их было невозможно. Напор воды был настолько силен, что наших сил не хватало. Топором взломали мы дверь… Случайно волнами прибило к дверям наше платье, и мы с ним в руках начали пробираться к мосту. Фонари на улице не горели. Тьма страшная, шум воды, крики людей, визг и вой собак».

Однако далеко не всем так повезло. Существует немало описаний того, как люди погибали, не дождавшись помощи:

«У Бородинского моста раздаются отчаянные крики:

– Братцы, помогите, помогите!

С верховьев несет лодку. Весла не действуют, уключины потеряны, лодку бросает из стороны в сторону. Молодой парень бросается из стороны в сторону. Лодка кренится.

Многие крестятся, но помочь нечем. На мосту суета. Быстро опускают веревку со спасательным кругом, стараясь направить его в сторону лодки, парень ловит его, но волна относит. Круг снова бросают.

Потеряв надежду захватить веревку, он крестится и бросается вплавь. После долгой борьбы веревка у него в руках. Его тащит к берегу, но – о ужас! – веревка рвется…

Еще некоторое время несчастный борется на глазах у тысячной толпы, с замиранием сердца следящей за его движениями. Видишь, как он теряет силы и все больше и больше погружается в воду. Осталась одна голова и концы рук. Еще несколько мгновений, и голова и руки скрылись, заходили круги, образовалась бурлящая воронка».

Однако далеко не все москвичи в это время глазели с мостов на то, как тонут другие. Многие старались помочь, и многие были спасены благодаря помощи соседей и просто случайных людей. Одна из московских газет, например, писала: «Торговец К. организовал своими силами спасение погибавших и своими руками спас пять человек. В доме Шабат на Софийской набережной, сплошь заселенном мелким столичным людом – ремесленниками, торговцами, мастеровыми, – разнесся слух, что в овощной лавке, приютившейся в нижнем этаже, залило всю семью лавочницы. Четверо детей, больной муж и больная родственница – немая от рождения – забились на верхние палати, и отсюда им нет выхода.

К. наскоро сколачивает плот из первых попавшихся под руку досок и пускается на этом плоту к злополучной лавке. Окна ее залиты на три четверти; остается не более полуаршина свободного пространства, чтобы проникнуть в эту квартиру. Наскоро делаются мостики, и по ним вытаскивают волоком детей и двух больных.

Невдалеке казенная винная лавка. Сиделица этой лавки г-жа Ж. не хочет выходить, хотя лавка уже вся в воде. Она забилась на самую верхнюю полку и оттуда кричит, что убьет каждого, который будет ее принуждать выйти. Бедная женщина сошла с ума от ужаса. Общими силами организуют спасение. Кое-как проникают в лавку и чуть не насильно выносят сиделицу. Ее отправляют в психиатрическую лечебницу. Как выяснилось, г-жа Ж. просидела на полке без пищи почти двое суток».

У властей никакого плана противостояния стихии не было, поэтому полиция и городская администрация, как признавали очевидцы событий, импровизировали на ходу. «…Городская управа организовала помощь потерпевшим, но, как говорится, гром не грянет – мужик не перекрестится. Помощь поступала туго. Заботились об увеличении числа лодок и снабжении их хорошими гребцами, но ни того, ни другого не находилось. Несколько помогли лишь пожарные и военные команды». Некоторые меры оказывались запоздалыми, в частности саперы были посланы спасать городскую электростанцию, но, когда они прибыли на место, оборудование уже было испорчено. Другие меры были заведомо бесполезными. Кое-где, например, наскоро сооружались плотины, которые, конечно же, сразу разрушались водой.

Московский генерал-губернатор Гершельман в это время находился в отъезде, так что губернией в то время руководил вице-губернатор Владимир Джунковский. Узнав о том, что вода затопляет подмосковные деревни, находящиеся выше по течению Москвы-реки, он отправился их осматривать, прихватив с собой спасательные средства. «Я рано утром, захватив с собой спасательные круги и веревки, выехал… и вместе с исправником Виноградовым и земским начальником Мясновым принял участие в спасении людей и скота». Вернувшись в Москву, вице-губернатор не смог не отметить величественность разразившейся катастрофы: «Особенно красивая картина была вечером между мостами Каменным и Москворецким, возвышавшимися над сплошной водной поверхностью. В воде ярко отражались освещенные электрические фонари обоих мостов, а по линии набережных почти над поверхностью воды горели газовые фонари, от которых виднелись только верхушки и которых не успели потушить, – казалось, что это плавающие лампионы на воде».

Действия Джунковского и дальше не отличались продуманностью. В своих мемуарах генерал подробно рассказывает о том, как получал со всех концов губернии телеграммы о трагических последствиях наводнения. Вместо того чтобы к оказанию помощи пострадавшим привлечь войска (будучи и.о. генерал-губернатора, Джунковский мог ими распоряжаться), он отправлял в затопленные районы своих чиновников. Впрочем, он совершил еще одну поездку – раздавал потерпевшим пасхальные куличи.

Городские власти вели себя не лучше. Слывший прогрессистом и либералом городской голова Николай Гучков совершенно растерялся и не знал, что предпринять. С начала катастрофы Гучков принялся объезжать пострадавшие районы и расспрашивать пострадавших. Впрочем, отдавал он и дельные распоряжения. Современник писал: «В то время как городской голова находился на Бородинском мосту, к нему подошел некто г. Бергер и предложил свои услуги в качестве добровольца для спасения погибающих. По его словам, в Германии широко применяется спуск веревок с петлями с мостов до самой воды. Утопающие имеют возможность захватить петлю и держаться. Немедленно были размещены такие веревки».

Активнее действовать городские власти начали, когда вода наконец спала. Глазам москвичей тогда предстала ужасающая картина разрушений. Очевидцы вспоминали: «Многие дома были полуразрушены, заборы и массивные ворота сломаны и унесены. Поломаны уличные фонари, железные перила набережных, мостовые исковерканы; в одних местах они были покрыты густым слоем ила, в других – речным песком, а были и такие площади, которые блистали чистотой и булыжник в них оставался отполированным. Всюду валялись бревна, доски, лодки, плоты, лежали кучи навоза и ила. Кустарники в садах были покрыты рваною бумагою, запутавшимися пучками соломы и сена. Многие большие деревья были вырваны с корнем и валялись вблизи. В подвальных и нижних этажах в уровень с мостовою стояла вода, и самая разношерстная публика выкачивала ее пожарными насосами, разными трубами, да и просто ведрами».

Ущерб оказался колоссальным. Затоплено было порядка 16 кв. км территории города – то есть примерно пятая часть древней столицы. На этой территории располагалось 20 тыс. квартир, в которых проживало около 180 тыс. жителей. Многие из этих квартир стали совершенно непригодными для жилья, так что людей надо было куда-то девать. Были и погибшие – по большей части представители низших классов, но их точное количество никогда не было подсчитано. Вначале нужно было помочь потерпевшим, оставшимся без крова и средств к существованию. Так совпало, что трагедия произошла накануне Пасхи, поэтому в городе хватало куличей и крашеных яиц. Их-то и стали собирать активисты комитета по всему городу, чтобы накормить голодных. Были собраны и теплые вещи.

В последующие недели комитет собирал пожертвования и распределял деньги между пострадавшими. Вот как эту работу описывал в своем отчете сам комитет: «Несчастных было так много, что не представлялось возможным сразу обойти их всех, и они толпами собирались около попечителей; но как только самая острая нужда была удовлетворена, решили действовать планомерно и осмотрительно. Прежде всего выдали, частью заимообразно, огородникам более или менее крупные суммы… далее поспешили выдать пособия лавочникам, сделавшим в то время в ожидании праздников запасы, которые после наводнения оказались никуда не годными, купили молочникам коров взамен погибнувших, рабочим – орудия их производства… Одной барышне, живущей исключительно уроками музыки, выдано пособие на покупку пианино, так как ее рояль после спадения воды оказался негодным и разбитым». То есть помощь оказывали, как теперь говорят, адресно.

Денег было собрано столько, что у комитета хватило средств даже на то, чтобы отправить 332 ребенка из пострадавших семей на отдых в «летние колонии», где дети набирались сил вдали от насквозь отсыревших квартир. На все это комитетом было потрачено 185,3 тыс. рублей, причем городские средства на пособия почти не использовались – хватило денег благотворителей. Однако общие убытки от погубленных товаров на складах, уничтоженных предприятий и иной поврежденной собственности исчислялись миллионами рублей, и быстро восстановить потери оказалось невозможным.

Волна в заливе // Цунами в Юго-Восточной Азии

Термин «цунами» происходит от японских слов «цу» (бухта) и «нами» (волна) и был придуман рыбаками, которые, как гласит история, вернулись из моря в порт, совершенно разрушенный гигантской волной, хотя в открытом море не было никакого шторма. Цунами возникают главным образом в результате подводных землетрясений. Скорость их распространения – от 50 до 1000 км/ч; высота в области возникновения от 0,1 до 5 метров, у побережья – от 10 до 50 метров.

Землетрясение, произошедшее утром 26 декабря 2004 года в Юго-Восточной Азии, было не самым разрушительным за всю историю человечества – лишь восьмым по силе.

Около 4.00 по московскому времени в северной части острова Суматра (Индонезия) Национальным центром сейсмологической информации США (NEIC) был зафиксирован подземный толчок силой 8,9 балла по шкале Рихтера. Через четыре часа в 300 км к северо-востоку от острова произошло еще одно землетрясение, на этот раз его сила составила 7,3 балла. Затем в течение часа в акватории Индийского океана была зафиксирована серия толчков силой около 6 баллов – они шли волной от Суматры по направлению к Андаманским островам. Столь мощную и протяженную волну землетрясений, по мнению американских сейсмологов, вызвал излом земной коры протяженностью около 1000 км.

После подвижек земной коры на побережья ряда стран Южной и Юго-Восточной Азии обрушились волны высотой более 12 м. В результате больше всех пострадали побережья Индонезии, Индии и Шри-Ланки, только в последней около 250 тыс. жителей остались без крова, а более 1 млн бежали из районов, охваченных стихийным бедствием.

Более двух десятков стран были непосредственно поражены цунами. Наибольший ущерб понесли Индия, Индонезия, Сомали, Таиланд и Шри-Ланка. На две трети уничтожена столица Мальдивских островов город Мале.

Во многих местах была полностью разрушена система водоснабжения, кроме того, тысячи погибших тел не успевали быстро хоронить или сжигать, что в жарком и влажном климате Южной и Юго-Восточной Азии чревато эпидемией холеры, кишечных заболеваний и вспышками малярии.

Свидетельства очевидцев рисуют страшную картину.

Ольга Волкова, журналист из Москвы: «Я проснулась потому, что отрубили электричество – выключился кондиционер, и стало не просто душно, но еще и тихо. И я услышала крики – вполне веселые, хотя и несколько удивленные. В первые минуты все было странно, но не страшно.

Потом появилась вода. Сначала по щиколотку, через полминуты – по колено, еще через несколько секунд – по пояс… Вода все прибывала, протаскивая мимо нас мусорные контейнеры, вырванные деревья, кусок крыши и пару автомобилей. Телефоны не работали, ничего не оставалось, кроме как смотреть на все это.

Первая волна стала спадать, и мы побежали на гору. Плакала женщина – вода вырвала из ее рук дочку. Плакала другая женщина – не знает, где муж. Плакали дети – хотели пить, а пить было нечего…

Вечером нам разрешили слезть с горы и вернуться в отели. Толстый итальянец в крошечных плавках первым поинтересовался – а куда возвращаться-то? Он ведь своими глазами видел, как его бунгало, первая линия, пять звезд, тысяча долларов в день, в одну секунду было сметено…

А утром началось бегство – аэропорт брали штурмом. Но пока одни пытались убраться подальше, другие, невзирая ни на что, твердо решили осуществить запланированную поездку».

Никита Шулаков, IT-менеджер из Швеции: «Утром 26 декабря мы завтракали на террасе первого этажа. В какой-то момент я поднял глаза на море и увидел, что его нет. Вода отступила метров на 200 от берега, обнажились рифы, на дне лежали лодки и билась рыба. Многие побежали с фотоаппаратами на дно моря снимать это чудо.

Волны как таковой не было. Просто начала подниматься вода. Те, кто был на отмели, пытались бежать к берегу, но по колено в воде не очень-то побегаешь. А потом вода хлынула на берег, и мы поняли, что надо бежать. Когда поднялись в свой номер и вышли на террасу, опоясывающую весь дом, мимо уже плыли автомобили, люди, кто-то плыл уже лицом вниз…»

Александр Семенов, журналист из Москвы: «Страшно было – не передать как. Над туристической деревенькой стоял непрерывный крик, а в воде проносились барахтающиеся люди. Плыли какие-то бумаги, доски, листья, стулья, пляжные тенты, мотороллеры, и все это бурлило, как в центрифуге. Я запаниковал, когда мимо довольно быстро проплыла «Вольво»…

Крыши и балконы вторых этажей, каменных домов, которые составляли не более четверти всех построек, были облеплены людьми, а по крышам уцелевших деревянных к ним карабкались другие… И тут я заметил, что дома, стоявшего прямо перед моим балконом, больше нет, как и стоявшего слева. Я не помню, когда они пропали.

Затем вода понеслась в море обратно. Все это заняло не более 30 минут. В 10.34 по моим часам вода практически полностью вернулась назад в море…

Через какое-то время вода вернулась, и это было по-настоящему страшно. Очень быстро волна нагнала воду до уровня второго этажа, полностью затопив первый. Начали трещать и разваливаться дома, стоявшие по другую сторону гостиницы… Балкон был буквально залит кровью – многие сильно поранились, когда бежали к гостинице в начале первой волны или когда их выхватывали из воды. Кто-то плакал, кто-то молился.

Помню, чуть не помер, когда заметил проплывающую голову. Но это был кусок манекена из салонов многочисленных портных. Не знаю, сколько продолжался этот ужас».

Майк Гриффитс, эколог, живущий на Суматре: «Вы не представляете, каким прекрасным было это место раньше. Настоящий рай. Земля, рисовые поля, кокосовые рощи, выходившие прямо к океану. Была прекрасная инфраструктура – дороги, мосты. Большинство людей в этих районах жили недалеко от берега моря – они были рыбаки или возделывали рис. Их больше нет. На западном побережье было пять или шесть городов с населением минимум 10 тысяч человек в каждом. Эти города просто сметены. Цунами уничтожило все, что находилось в пределах километра-двух от берега.

И так на протяжении 200 километров береговой линии. Там не осталось ни одного здания, никаких домов, никаких поселений. А ведь это чаще всего были не просто живописные деревушки с милыми домиками с черепичной крышей. Тут были надежные дома, постройки из бетона. Они стерты с лица земли. Только фундаменты, а иногда и фундаментов не осталось».

Молодая жительница Бангкока, которая провела несколько дней вместе со спасателями на одном из пострадавших курортов: «Самое страшное, что я запомнила, – трупы. Они провели в воде несколько дней и раздулись, увеличившись раза в два. Вытаскивать их было необыкновенно трудно. Еще был этот запах. Я думала, что смогу продержаться всего несколько минут. Но знаете, я вскоре привыкла к этому. К раздувшимся трупам и к этому жуткому запаху. У меня просто не было времени обращать на это внимание.

Кошмар вернулся, когда мы закончили работу. Когда координатор группы спасателей спросила, смогу ли я прийти и на следующий день, я поначалу промолчала. Я знала, что мое присутствие облегчит им работу, ведь спасатели были иностранцами, а помогали им местные жители, почти не говорившие по-английски. Но мне было даже страшно подумать, что я могу вернуться. Но я проработала там пять дней. Наверное, я бы еще много могла рассказать, но должно пройти время. Может быть, только еще одно. За эти пять дней я поняла, что жизнь коротка. Что в конце концов мы все умрем».

Индонезия. Наибольший ущерб нанесен острову Суматра, одному из крупнейших островов Индонезии и мира, который пострадал не только от цунами, но и непосредственно от землетрясения. До катастрофы на острове проживало 30,9 млн человек. В некоторых городах потери составили до половины населения, а на расположенных у берегов Суматры небольших островах население полностью уничтожено. Однако точное количество жертв вряд ли когда-нибудь станет известным: транспорт и коммуникации на острове развиты слабо, а значительная его часть продолжает оставаться зоной действия сепаратистских группировок.

Континентальная Индия. Воздействию цунами подверглось все восточное побережье страны. Наиболее пострадавшие районы – штаты Тамилнад (население – 55 млн человек, около 6,5 тыс. погибших), Пондишери (население – 807 тыс. человек, около 500 погибших) и Андхра-Прадеш (население – 66,5 млн человек, 96 погибших, более 1000 пропавших без вести).

Андаманские и Никобарские острова. Принадлежащие Индии острова находились в непосредственной близости от эпицентра землетрясения, вызвавшего цунами. Волна, накрывшая острова, достигала высоты 15 метров. Из почти 12,5 тыс. человек, погибших в Индии, половина приходится на проживавших на Андаманских и Никобарских островах. Уничтожено большое количество источников питьевой воды, а также земли, пригодной для земледелия. Острова – место проживания нескольких племен аборигенов, почти не имевших контактов с внешним миром. Уникальные языки и древний уклад жизни аборигенов делают острова необыкновенно интересными для антропологов и лингвистов. По данным властей, потери среди аборигенов значительны, однако ни одно из племен не уничтожено полностью.

Таиланд. От землетрясения и цунами пострадало все западное побережье страны, а также острова Пхукет, один из самых популярных курортов, и Пхи-Пхи, ставший знаменитым благодаря фильму «Пляж». До катастрофы на Пхукете и Пхи-Пхи жили 1,6 млн человек, большинство которых были заняты в туристической отрасли. Север острова Пхукет почти не пострадал от цунами, зато южная его часть полностью уничтожена.

Шри-Ланка. Власти сообщают о десятках тысяч погибших и миллионах оставшихся без крова. Наиболее пострадавшими от землетрясения оказались восточные и южные районы страны, где вода продвинулась на 2 км. О разрушениях в северных районах страны, которые контролируются тамильскими сепаратистами, сколько-нибудь надежных сведений нет.

Сомали. Страна, более всех в Африке пострадавшая от цунами. Наибольшие разрушения отмечены в области Пунтленд, расположенной на восточной оконечности Африканского Рога. Поселения на берегу Индийского океана, расположенные в 4,5 тыс. км от эпицентра землетрясения, были смыты, города на берегу океана затоплены. Точных данных о числе жертв нет и, скорее всего, не будет: уже более десяти лет в стране идет непрерывная гражданская война и фактически отсутствует государственная власть.

Малайзия. Несмотря на близость к основным очагам разрушений, Малайзия пострадала мало. Объясняется это тем, что эпицентр землетрясения располагался к западу от индонезийского острова Суматра, который и защитил Малайзию от цунами. Общее население пораженных районов составляет примерно 2 млн человек. В результате цунами и землетрясения пострадало около 3 тыс. человек.

Мальдивские острова. Число жертв цунами относительно невелико (74 погибших, 30 пропавших без вести), однако масштабы разрушений огромны. По официальным данным, почти половина жителей страны осталась без крова, на 20 из 199 обитаемых островов полностью разрушены все постройки. Столица островов – город Мале – разрушен наполовину. Катастрофический ущерб понесла экономика островов, живущих в основном туризмом. Туристическая инфраструктура фактически уничтожена, многие роскошные гостиницы, которыми славились острова, закрылись на несколько месяцев.

Бирма. По официальным данным, в стране погибло всего 50 человек. Основной удар цунами пришелся на дельту реки Иравади, где, как сообщается, уничтожено несколько деревень. Однако наблюдатели скептически относятся к официальным данным об ущербе: страна находится под властью военного режима, который не раскрывает данные о катастрофах. Учитывая географические условия и данные, полученные со спутников, уровень разрушений и число жертв катастрофы должны быть примерно такими же, как в Таиланде.

Специалисты, позже изучавшие деятельность спасательных служб разных стран, отмечали, что наиболее эффективно работа была организована в Таиланде. Что, возможно, было связано с тем, что именно на Таиланд пришлось большинство пострадавших иностранных туристов. Власти страны моментально начали эвакуацию жителей из пострадавших районов (в то время специалисты говорили о возможности второго цунами), блестяще был организован прием и распределение спасателей и гуманитарной помощи. Как отмечали представители Красного Креста, к каждой группе спасателей был прикомандирован переводчик (к примеру, в Индонезии, также серьезно пострадавшей от цунами, этого не сделали, что привело к задержке работы спасателей-иностранцев).

Учитывая феноменальный масштаб катастрофы (не менее 150 тыс. погибших в 13 странах) и ее внезапность, эксперты говорят, что организация спасательных работ почти во всех пострадавших странах была настолько хорошей, насколько это вообще было возможно. Серьезной критике подверглись лишь власти Шри-Ланки, которые на первых порах, очевидно, препятствовали поступлению гуманитарной помощи и прибытию спасателей в северные районы, контролируемые сепаратистами. В Индонезии же, где наибольшим разрушениям также подверглись районы, в которых активно действовали сепаратисты, ситуация была обратной. На время спасательных работ установилось перемирие, которое затем переросло в переговоры о полном прекращении огня.

Своих врачей на Шри-Ланку и в Индию отправили Франция и Израиль, Греция отправила военный грузовой самолет с 11 тоннами медикаментов и продуктов питания. Помимо отправки специалистов и гуманитарных грузов многие страны и международные организации оказывают и финансовую помощь. ЕС выделил $4 млн в специальный фонд для ликвидации последствий цунами. Кроме того, Кувейт оказал пострадавшим помощь в размере $1 млн, Германия и Ирландия – по €1 млн, Великобритания – $100 тыс.

Правительства, граждане и общественные организации разных стран мира, похоже, соревновались в том, кто проявит большую щедрость в отношении жертв цунами в Индийском океане. Вклад России не остался незамеченным. Первый самолет из России с помощью для пострадавших от цунами – Ил-76 МЧС РФ – вылетел 27 декабря в столицу Шри-Ланки Коломбо. На борту находилось 110 многоместных палаток на 10 и 30 человек и 2,2 тыс. одеял. До конца января самолеты МЧС и Минобороны совершили 23 рейса в Шри-Ланку, Таиланд и Индонезию, переправив свыше 550 тонн гуманитарных грузов общей стоимостью более $9 млн.

В Индонезии был развернут мобильный военно-полевой госпиталь Минобороны РФ. На остров Пхукет (Таиланд) отправлен аэромобильный госпиталь отряда «Центроспас» в составе 50 человек. 17 января еще один аэромобильный госпиталь МЧС развернули на юге Шри-Ланки. В тот же день замглавы МИД РФ Валерий Лощинин заявил на конференции ООН в Женеве, что Россия выделила на оказание помощи жертвам стихии $12 млн в рамках Всемирной продовольственной программы, $3 млн – управлению ООН по координации гуманитарных вопросов, $3,5 млн – Детскому фонду ООН (UNICEF) и $3,5 млн – Всемирной организации здравоохранения.

Помимо госструктур, помощь странам Юго-Восточной Азии оказывали частные лица и организации. 30 декабря общественный совет Беслана принял решение перечислить жертвам цунами 1 млн рублей из фонда помощи пострадавшим от сентябрьского захвата террористами школы № 1. 4 января о начале сбора пожертвований для пострадавших объявила Русская православная церковь. О начале сбора средств для отправки в Юго-Восточную Азию объявили власти Чечни. Мэрия Казани обещала помочь в восстановлении индонезийского города Батам.

Пожертвования частных лиц также не остались без внимания. Самым крупным частным пожертвованием стал взнос Михаэля Шумахера – $10 млн. Самым неожиданным – акция владелицы одного из германских борделей Мерседес Мюллер, которая решила, что из €39, которые ее клиенты платят заведению, €5 должно идти на помощь жертвам цунами.

Страны G7, а затем и Парижский клуб приняли решение о моратории на выплаты по внешним долгам стран, наиболее пострадавших от цунами. Речь не идет о списании долга, однако пострадавшие страны на ближайшие годы освобождаются от уплаты процентов. Представители G7 заявили, что в первую очередь мораторий будет касаться тех стран, у которых долг составляет значительную долю доходной части бюджета, – Индонезии (долг достигает 80 % доходов бюджета), Шри-Ланки (59 %) и Мальдивских островов (45 %).

Беспрецедентная многочисленность жертв объясняется тем, что в акватории Индийского океана отсутствуют специальные службы оповещения об опасности цунами, подобные тем, которые действуют в Тихом и Атлантическом океанах, наиболее часто подверженных такого рода бедствиям (у нас такая служба имеется на Камчатке). Службы оповещения, получив от сейсмостанций сигнал о регистрации землетрясения, которое может вызвать цунами, немедленно распространяют эту информацию по всем «заинтересованным» прибрежным районам. Так что у потенциальных жертв есть время на спасение до прихода волны.

За двое суток до землетрясения у острова Суматра, 24 декабря, в 2 часа ночи по местному времени землетрясение силой 8,1 балла по шкале Рихтера произошло на дне Тихого океана в 500 км к юго-востоку от австралийского острова Маккуори, расположенного примерно на равном расстоянии между Австралией и Антарктидой. Никто не пострадал.

Житель островного городка Легана Питер Флеминг в интервью австралийским журналистам заявил, что он «почувствовал толчок только потому, что пошел ночью в туалет, а жена даже не проснулась». Океанская волна, вызванная землетрясением, тоже не нанесла заметного вреда острову Маккуори с высокими скалистыми берегами.

Поэтому никого, кроме сейсмологов, землетрясение в Тихом океане в канун Рождества не заинтересовало. Австралийский сейсмолог Кветан Синадиновски сообщил СМИ, что толчок был «действительно невиданной силы, но ничего необычного в этом нет, так как он произошел на стыке Тихоокеанской и Индо-Австралийской литосферных плит, которые постоянно трутся друг о друга, плавая на жидком магматическом слое, и смещаются относительно друг друга на 3,8 см в год».

Тем не менее, по словам сейсмолога, «энергия землетрясения близ острова Маккуори была эквивалентна примерно 10 тыс. атомных бомб, сброшенных на Хиросиму». После первого толчка, утверждал ученый, был зарегистрирован всего один афтер-шок (повторный толчок) силой 6,1 балла по шкале Рихтера в 7 утра по местному времени, что при землетрясениях такой силы «странно». Но прошло всего двое суток, и грандиозная подвижка литосферных плит в Тихом океане вызвала второй афтершок на другом конце тектонического разлома между литосферными плитами – у северной оконечности острова Суматра.

Подобные сценарии землетрясений не редкость. 25 сентября 2003 года мощное землетрясение силой 8,4 балла близ японского острова Хоккайдо вызвало разрушения и цунами по всему побережью Японских островов. А спустя ровно двое суток произошло сильнейшее землетрясение силой около 9 баллов с эпицентром на другом конце тектонической трещины в земной коре, тянущейся от Японских островов вдоль китайско-российской границы, – в практически незаселенном районе Горного Алтая. Жертв тогда, к счастью, не было. На этот раз все произошло наоборот: первый толчок от подвижки литосферных плит пришелся на безлюдный район Тихого океана, а второй – на густо населенный регион Юго-Восточной Азии, где вызвал массовые человеческие жертвы.

Потоп // Ураган Катрина и Новый Орлеан

Метеорологи утверждают, что присваивать ураганам человеческие имена начал некий австралийский ученый – исследователь погодных аномалий. Для этого он использовал имена нелюбимых политиков. Во время Второй мировой войны эту идею переняли и переиначили американские военные метеорологи – они давали ураганам имена или прозвища своих жен и возлюбленных.

Существует традиция вычеркивать из списка те ураганы и штормы, которые нанесли наибольший урон. Так что ни один из новых ураганов не будет назван именем Эндрю, Боб, Грейси, Кармен или Мэрилин. После событий конца августа 2005 года стало понятно, что уже ни один ураган не будет назван именем Катрина.

Столетиями имя Жана Батиста де Муайена де Бьенвиля жители Нового Орлеана произносили с гордостью и уважением. Именно он в 1718 году основал город. Теперь его считают чуть ли не главным виновником случившейся трагедии. «Ну как ему в голову могла прийти идея построить город так низко?» – говорят жители Нового Орлеана. На самом деле Муайен выбрал для поселения, расположенного в стратегически важном для тогдашних колонистов месте (здесь проходила торговая дорога индейцев от реки Миссисипи до озера Пончар-трейн), самую высокую из имевшихся в наличии точку. Тем не менее и она оказалась ниже уровня моря.

Французы очень полюбили новый город и в 1722 году сделали его столицей Французской Луизианы. Городом, да и самой Луизианой они владели недолго – уже в 1763 году колония вошла в состав Испанской империи. Французы вернулись в Луизиану только в 1801 году, чтобы уже в 1803 году продать всю территорию Соединенным Штатам.

В XIX и XX веках город неоднократно становился жертвой ураганов, однако самую большую проблему сами жители видели не в них, а в том, что город совершенно не мог развиваться: вокруг были сплошные болота. Ситуация изменилась в 1910 году благодаря изобретателю и инженеру Альберту Болдуину Вуду, второму человеку, имя которого до недавнего времени новоорлеанцы произносили с благоговением.

С помощью насосов собственной конструкции и каналов, которые вели к озеру Пончартрейн, он осушил Новый Орлеан и прилегающие к нему болота. Город стал намного суше, но распространился на территории, которые были еще ниже по отношению к уровню моря.

Все последующие годы жители и власти Нового Орлеана занимались строительством и укреплением дамб, волнорезов и прочих объектов, призванных оберегать город от ураганов и наводнений. В итоге к 2005 году город оказался в окружении сложнейшей системы защитных сооружений, у которой, однако, был один недостаток: они превратили город в огромную чашу, дно которой располагалось не только ниже уровня моря, но и дна озера Пончартрейн. Достаточно обрушиться мощному урагану – и в эту чашу начинает поступать вода из озера, которая не может вернуться обратно. Заливание чаши Нового Орлеана, говорили еще несколько лет назад ученые из Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, – это самый худший из сценариев природной катастрофы в США. «Рано или поздно такое случится», – писала главная городская газета Times-Picayune в 2002 году. В 2005 году худший сценарий стал реальностью.

«Я просто не могу здесь больше оставаться. Дома уж точно не будет хуже, чем здесь, – средних лет мужчина, сидящий на трибуне новоорлеанского стадиона Superdome, мечтает только об одном: поскорее вернуться домой. – Здесь невозможно дышать, здесь страшная жара. Туалеты такие грязные, что им место где-нибудь на Диком Западе времен Гражданской войны. Пережить еще один день здесь просто нереально». Тем не менее ему и 10 тысячам человек, укрывшимся на стадионе от урагана Катрина, обрушившегося на Новый Орлеан, пришлось прожить в нечеловеческих условиях еще не один день. После удара Катрины стадион оказался в центре озера глубиной до полутора-двух метров. «Мы просто не в состоянии вернуть всех в свои дома», – говорил по телефону из Нового Орлеана генерал Ральф Люпен, который командует национальными гвардейцами, охраняющими стадион. Вернуться домой из Superdome люди смогут только через несколько дней, как и миллион с лишним человек, которые подчинились приказу мэра Нового Орлеана Рэя Нэйджина покинуть город и его окрестности.

К удару стихии люди начали готовиться с 23 августа, с того дня, когда ученые сообщили о зарождении нового урагана у Багамских островов. «Мы были в постоянном контакте с учеными, федеральными властями и властями соседних штатов, – сообщила одна из сотрудниц губернатора Луизианы. – Губернатор Кэтлин Бланко вместе с мэром Нового Орлеана Рэем Нэйджином следили за развитием событий. Однако в тот момент еще никто не думал, что нам придется эвакуировать целый город».

Действительно, вначале ученые считали, что непогода в Мексиканском заливе в ураган не превратится. Конечно, специалисты рассматривали и наихудший сценарий, однако в тот момент он считался не слишком вероятным. Тем временем уже названная тропическим штормом Катрина посетила Флориду 25 августа, пробыла всего несколько часов и вернулась в Мексиканский залив. Разрушения были серьезными, но не катастрофическими. Во всяком случае, к такому в штате уже привыкли.

Однако 26 августа в Мексиканском заливе сила Катрины возросла. Прогнозы зазвучали все более угрожающе. Новый Орлеан, крупнейший город штата Луизиана, должен был оказаться на пути урагана. Власти решили, что медлить дальше нельзя. После разговора с губернатором Бланко 27 августа президент Джордж Буш объявил в Луизиане чрезвычайное положение. «Это, разумеется, формальность. Просто без этого мы не могли бы рассчитывать на федеральную помощь. Кроме того, у нас не было бы формальных полномочий на организацию работ по спасению людей. Мы не хотели второй Камиллы», – вспоминает местный чиновник разрушительный ураган 1969 года, который тоже прошел через центр Нового Орлеана.

На следующий день чрезвычайное положение было объявлено уже и губернатором, а еще через день мэр Нового Орлеана объявил о принудительной эвакуации города и о том, что власти города и штата могут по своему усмотрению для борьбы с ураганом или организации спасательных работ реквизировать любые транспортные средства и любые помещения.

29 августа первый удар Катрина нанесла не по Новому Орлеану, а по прибрежным округам штата Миссисипи. Именно здесь, как оказалось, погибло больше всего людей. Более того, даже по прошествии нескольких дней власти не могли точно определить число жертв. «Пока нет возможности добраться до всех пострадавших участков, ни о каких данных мы говорить не можем. Могу лишь повторить слова губернатора штата Миссисипи Хейли Барбура о том, что людские потери в штате просто катастрофические», – рассказывала сотрудница представительства министерства внутренней безопасности в штате Миссисипи.

Согласно первым официальным данным, в штате погибло не менее 80 человек (на сегодняшний день общее число погибших определяется в 1464 человека). Ущерб огромен – разрушены или серьезно повреждены многочисленные казино, расположенные на побережье и приносившие штату большие доходы. На просьбу рассказать о том, что происходило в штате в момент удара стихии, представительница министерства ответила только: «Закройте глаза и представьте себе, что все, что находится вокруг, движется на вас со скоростью почти 240 километров в час. Или пересмотрите все фильмы-катастрофы. В Голливуде, оказывается, не врут».

Житель города Билокси Харви Джексон не может сдержать слез, рассказывая о гибели жены: «Мы забрались на крышу, когда по нам ударила вода. Дом буквально раскололся надвое. Жена начала падать с крыши, я успел ее схватить за руку. Последние секунды мы смотрели друг другу в глаза, понимая, что все кончено. «Ты не сможешь меня удержать. Позаботься о детях», – это были ее последние слова».

«То, что происходило в субботу и воскресенье, я раньше видел только в фильмах о нашествии инопланетян, – говорит житель Батон-Руж Поль Лурье. – Я не отрываясь следил за новостями из Нового Орлеана. Я еще никогда не видел настоящей крупной эвакуации города». Все дороги из Нового Орлеана на север были заполнены автомобилями. Все двигались только в одном направлении. В течение суток из города и его окрестностей выехало, по данным властей Нового Орлеана, более миллиона человек. Впрочем, многие горожане решили остаться, считая, что только в собственном доме они будут в полной безопасности.

С приближением урагана паника нарастала. Люди не желали оставаться один на один со стихией и потянулись к нескольким местам в городе, которые мэрия официально объявила «убежищами последней надежды». Первым и главным из них был стадион Superdome, разделенный на две части. В одной расположился медицинский блок, куда отправляли пожилых и больных людей. В другой – всех остальных. В нем нашли убежище более 10 тыс. человек.

Ученые тем временем представили обобщенную картину того, что может ждать Новый Орлеан. Говорили о том, что городу, находящемуся ниже уровня моря, грозит полное или частичное затопление. Впрочем, это было бы еще не самое страшное. Вокруг города находится множество предприятий нефтяной отрасли – перерабатывающие заводы, нефтехранилища и так далее. Все это могло быть сметено в один момент, и тогда городу грозила бы еще и экологическая катастрофа.

И вот удар нанесен. Нескольких часов хватило для того, чтобы 80 процентов территории города оказалось под водой. Новый Орлеан фактически оказался отрезанным от остального мира. Электричество отключилось, была прервана телефонная связь. Канализация прорвана, и горожанам советуют пить воду только после кипячения, что не так-то просто, когда нет электричества.

Постоянно растет число сообщений о мародерстве. Точнее, о попытках мародерства. «Честно говоря, я думала, что до этого дело не дойдет. Чисто физически трудно украсть что бы то ни было, находясь по пояс или по горло в воде, – говорит потрясенная чиновница в Батон-Руж. – Но к нам постоянно поступают сообщения о том, что в Новом Орлеане действуют мародеры. Они даже пытаются угонять машины с затопленных улиц».

Однако самая главная проблема состояла в том, что власти, похоже, не слишком четко представляли себе, как начать борьбу с последствиями урагана. «Разрушения настолько велики, что, по-моему, наши боссы не знают, с чего начать, – заметил Поль Лурье. – У нас тут жутко, царит полный хаос. И это в Батон-Руж, который не так уж и пострадал. А что тогда говорить о Новом Орлеане».

«Единственная хорошая новость, которую мы узнали после урагана, заключалась в том, что все могло быть еще хуже, – говорит Мартин Лапаж, житель Нового Орлеана, остававшийся все это время в городе. – Глядя вокруг, трудно себе это представить, но это так. Нам сказали, что в последний момент Катрина чуть изменила движение, удалившись на 15 километров от города. Наверное, эти 15 километров и спасли нас всех».

В довершение ко всему из берегов вышло озеро Поншар-трен, и его воды устремились в город, так что Новому Орлеану угрожало второе затопление.

По масштабам разрушений, экономическому урону и, наконец, по числу погибших Катрину сравнивают с терактами 11 сентября 2001 года. Разница в том, что если одним из последствий терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне стала глобальная солидарность с Америкой, то Катрина ко всем своим прочим бедам принесла американцам еще одну – всемирное унижение и позор. В зависимости от взглядов журналисты недоумевали, критиковали и даже откровенно издевались над действиями американских властей во время кризиса. Основания для этого были: власти, похоже, не столько боролись с ураганом и его последствиями, сколько создавали себе новые проблемы.

Теперь уже совершенно очевидно, что власти Луизианы переоценили свои силы во время подготовки к встрече Катрины. Еще накануне того дня, когда ураган обрушился на Новый Орлеан, федеральные власти предложили губернатору Луизианы Кэтлин Бланко эвакуировать жителей силами федеральных властей – армии и корпуса спасателей, входящего в состав Министерства внутренней безопасности США. Бланко отказалась принимать федеральную помощь, посчитав, что для такой работы вполне хватит сил национальной гвардии и полиции штата.

Тем не менее всю вину за случившееся журналисты возложили на федеральные власти. Министру внутренней безопасности США Майклу Чертоффу пришлось даже разъяснять им азы американской конституционной системы. «Основная власть в штате принадлежит губернатору», – говорил он, объясняя, почему федеральные власти не смогли сразу же принять участие в спасательных работах.

При этом, как становится ясным только сейчас, все свои планы власти Луизианы строили из предположения, что чрезвычайная ситуация продлится не более недели. «Они явно готовились бороться только с самим ураганом, но не с его последствиями. О них они даже не думали, – заметил один сотрудник Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям FEMA. – Если говорить прямо, то готовность штата к урагану была нулевой». К тому, что следствием урагана станет катастрофическое наводнение, в результате которого 80 % города окажется под водой, власти были совершенно не готовы.

Даже приблизительное представление о том, что творилось в городе в первые часы после удара стихии, появилось далеко не сразу. Связь с Новым Орлеаном была практически прервана, а обрывочные сведения о происходящем, которые поступали от остававшихся в городе жителей, часто выглядели слишком фантастично, чтобы к ним относились с доверием. В результате главными источниками информации оказались власти штата и страны. До сих пор идут споры о том, была ли информация, которую давали власти, намеренной ложью или чиновники сами не знали, что происходит, а потому выдавали за факты свои представления о том, как все должно происходить, причем по самому благоприятному сценарию.

Мэр Нового Орлеана и начальник полиции рассказывали, как их подчиненные ведут борьбу с последствиями урагана. Из столицы Луизианы – города Батон-Руж – поступала информация о том, как местные власти заботятся о пострадавших. Больше всего разговоров было о тех, кто оказался на стадионе Superdome. Власти уверяли, что находящиеся там обеспечены едой, питьем и, главное, медицинской помощью. Работа госпитального блока осложнена нехваткой электричества, но врачи все равно делают все возможное. В свою очередь, из Вашингтона сообщали о начале оказания полномасштабной помощи пострадавшим районам.

Все это оказалось ложью. Находившиеся на стадионе рассказывали о невыносимых условиях – жаре, антисанитарии. Врачи признавали, что сделать они практически ничего не могут – в здании не оказалось многих нужных медикаментов. Что же до запасов еды, то, как выяснилось, слова о том, что находящиеся в Superdome обеспечены ею как минимум на пять дней, следовало понимать так: власти города, объявляя об открытии убежища на стадионе, предупредили, чтобы граждане принесли с собой запас еды на пять дней.

Точно такой же ложью оказались и первые сообщения о федеральной помощи. Как выяснилось позже, представители FEMA несколько раз препятствовали попыткам отдельных организаций и компаний оказать помощь пострадавшим. В одном из самых вопиющих случаев сотрудники FEMA развернули обратно грузовик с запасом питьевой воды, отправленный компанией Wal-Mart, заявив, что в чужой помощи они не нуждаются.

«Представители FEMA ничего не делали. Мы, оказывается, можем посылать помощь жертвам цунами на другой конец Земли, но вот добраться до Нового Орлеана невозможно. В Superdome не было ни одного представителя федеральных властей», – заявил шеф управления по чрезвычайным ситуациям Нового Орлеана Терри Эбберт. О чем умолчал, так это о том, что на стадионе не было и представителей полиции.

Уже через пару дней после удара Катрины о Новом Орлеане начали говорить как о городе, где нет закона. Мародерство приобрело катастрофические масштабы. В городе, на 80 % покрытом водой, власть перешла в руки банд, контролировавших отдельные районы. Ситуация в Superdome в этом смысле была показательной. Фактически стадион контролировали бандиты, которые отбирали еду, постоянно издевались над людьми, насиловали женщин.

По словам очевидцев, перестрелки происходили по всему городу, причем с первого взгляда нельзя было понять, кто в кого стреляет – бандиты в полицейских, полицейские в бандитов или бандиты друг в друга. Сил национальных гвардейцев, мобилизованных со всего штата, хватало только на то, чтобы обеспечивать безопасность групп спасателей, занимавшихся поиском и эвакуацией тех, кто не мог покинуть свои дома. Но даже по ним бандиты открывали огонь.

Относительный порядок в городе удалось установить только через неделю. По распоряжению федеральных властей в город были введены регулярные части американской армии, а также национальные гвардейцы из других штатов. Объявив политику «нулевой терпимости» по отношению к мародерам (их разрешили уничтожать без предупреждения), власти решили проблему беззакония, но оказались перед новой. Их начали обвинять в расизме. Ведь стрелять гвардейцам, полицейским и солдатам пришлось только в чернокожих.

Первые разговоры о расизме властей начались вскоре после урагана. Многие афроамериканцы жаловались на то, что помощь к ним доходит в самую последнюю очередь. Говорили о секретной директиве, по которой первыми помощь должны были получать белые, затем афроамериканцы, затем находившиеся в городе иностранцы. Никто так и не обнаружил этого документа, но в его существовании мало кто сомневается. «Такое впечатление действительно могло возникнуть, – говорит бывший спасатель из Нью-Йорка Кайл Робертс. – Власти города и штата наверняка думали о том, как минимизировать ущерб от урагана, а потому в первую очередь занимались «дорогими» районами. А там большинство жителей – белые».

После того как власти начали бороться с мародерами, говорить о расизме стали много, находя все новые и новые подтверждения этому. «Посмотрите на фотографии жертв урагана. Вы не увидите там ни одного белого лица! – говорит один из местных чернокожих жителей, назвавшийся только по имени – Вашингтон. – И посмотрите, какие районы были поражены больше всего, – наши».

В действительности, говорят эксперты, в том, что большинство пострадавших в Новом Орлеане – чернокожие, нет ничего странного. В конце концов, почти 68 % горожан – афроамериканцы. Белых же всего 28 %. Тем не менее обвинения в расизме не стихают, а чернокожие конгрессмены США пообещали начать расследование деятельности властей.

Катрина отменила политкорректность в Новом Орлеане. До урагана в городе, как и во всей стране, говорить о расовой принадлежности было неудобно. После него стало можно все. Сначала чернокожие правозащитники обвинили власти в том, что они бросили на произвол судьбы самых неимущих – то есть афроамериканцев. Говорили даже, что федеральные власти специально решили уменьшить черное население города – до урагана темнокожие новоорлеанцы составляли две трети.

После урагана эвакуированные жители бедных кварталов не могли вернуться – им было не на что. Темнокожих в городе стало намного меньше. Правда, мэр города Рэй Нэджин, сам афро-американец, шокировал сограждан заявлением о том, что «Новый Орлеан по божьей воле останется шоколадным городом».

Ураган и его последствия нанесли сильнейший удар по федеральным властям и лично по президенту Бушу. Его обвинили в том, что он слишком поздно предложил федеральную помощь штату. Кроме того, действия властей практически разрушили имидж президента как сильного и решительного политика, способного ставить и решать самые серьезные задачи. А ведь именно это было его главным достоинством.

Понятно, что в первую очередь политологи отметили, что Катрина нанесла сокрушительный удар по перспективам республиканцев на выборах. «Картина того, как власти стояли и ничего не делали, пока тонул город, того, что власти не сделали ничего для спасения отчаявшихся людей, надолго останутся у всех в памяти, – заметил известный политолог Джон Зогби. – Эти первые впечатления от трагедии могут оказаться фатальными для Буша и его партии».

К этому стоит добавить и то, что едва ли не впервые за многие десятилетия Америка оказалась в положении просителя. Страна, привыкшая всегда управляться со своими бедами самостоятельно и лелеявшая образ нации, помогавшей другим (начиная от плана Маршалла и заканчивая операциями в Ираке и Афганистане), попросила помощи у Евросоюза и НАТО. Разумеется, власти попытались представить международную помощь как похвальное проявление солидарности, но многие американцы оказались по-настоящему шокированы: «У нас что, не хватает сухих пайков, что их нужно просить у европейцев?»

«Мы оказались в ситуации, когда оскорбить и унизить нас может всякий», – удивился бывший дипломат Роберт Френкел. И ситуацией этой многие тут же воспользовались. Ненавидимый американцами президент Венесуэлы Уго Чавес уже распорядился отправить бедствующему населению США миллион баррелей бензина, $5 млн, а также предоставил в распоряжение США своих спасателей. Помощь Америке пообещал даже Фидель Кастро.

«Если и есть что-то, что может раз и навсегда уничтожить Буша как политика, то это один листок бумаги. В котором перечислено все, что нам пообещали иностранные государства, – сокрушался Роберт Френкел. – Такой листок бумаги низведет Америку до уровня Афганистана. Это американцы запомнят надолго».

Голод в руинах // Землетрясение на Гаити

В операции по спасению Гаити приняло участие почти 30 стран мира, десятки тысяч людей. Однако запомнится она, пожалуй, не столько своим масштабом, сколько теми скандалами, которыми была омрачена.

Первый подземный толчок силой семь баллов по шкале Рихтера произошел на Гаити во вторник 12 января 2010 года около 17.00 по местному времени (около часа ночи среды по Москве). Эпицентр землетрясения находился в Атлантическом океане всего в 15 км к юго-западу от столицы страны Порт-о-Пренс, где проживает 2 млн человек. Вскоре после этого последовали еще два точка силой 5,9 и 5,5 балла.

Предыдущая природная катастрофа произошла на Гаити в 2008 году (жертвами трех ураганов и шторма стали тогда 793 человека, более 300 пропали без вести). Однако уже в первые минуты новый катаклизм затмил предыдущую трагедию. По оценкам экспертов, нынешнее землетрясение на Гаити стало сильнейшим за более чем два столетия (последнее подобное землетрясение произошло на острове в 1770 году).

Впервые в современной истории страны на глазах ее обезумевших от страха и отчаяния жителей столица Порт-о-Пренс превратилась в руины, покрытые облаками густой пыли и гари. Сотни построенных из некачественных материалов домов Порт-о-Пренса, неспособных выдержать даже легкие подземные толчки, в считаные секунды рухнули, оставив под завалами жителей. Серьезные повреждения получили парламент, правительственные здания и президентский дворец (по счастливой случайности президент Гаити Рене Преваль и другие руководители страны не пострадали).

В результате повреждения международного аэропорта Порт-о-Пренса воздушное сообщение со страной оказалось прервано. В связи с порчей линий электропередачи прекратилась подача света и воды, перестала работать стационарная и сотовая телефонная связь. С наступлением темноты обесточенный город, подвергшийся нападению вышедших на улицы толп мародеров, погрузился в хаос.

20 января в 6.03 утра по местному времени на Гаити произошло еще одно землетрясение. Сила подземных толчков достигла 6,1 балла по шкале Рихтера. Его эпицентр располагался на глубине 9,9 км и в 56 км к северо-западу от Порт-о-Пренса. Подземные толчки обрушили те здания, которые устояли после первого землетрясения.

Число погибших оценивается в 200 тыс. человек, более трех миллионов человек пострадали. В столице Порт-о-Пренсе было разрушено свыше 70 % зданий. Более полутора миллионов гаитян остались без крова.

Через неделю после первого толчка на улицах разрушенной землетрясением столицы Республики Гаити появилась тяжелая строительная техника. Это значило, что искать под развалинами живых больше не будут, а руины Порт-о-Пренса со дня на день сровняют с землей. Спасательные команды отправлялись в город все реже.

Российские спасатели перешли в режим свободного поиска. Они больше не несут ответственности за конкретные кварталы города. По нескольку часов в сутки прочесывают тесные, заваленные кусками бетона, арматурой и хламом улочки города «по заявкам» от местных жителей. Это самый эффективный способ поиска. Пробовали пускать на руины служебных собак, но на жаре каждые 20 минут животным нужен отдых. Полноценный, а не в раскаленной машине.

На развалинах домов надписи битым кирпичом, на разных языках: «Проверено. Живых нет». Ниже название спасательного отряда или страны. «Наши сегодня достали еще двоих: мужчину и женщину. Буквально за 15 минут до того, как начал работать бульдозер. А после живых бы там уже точно не осталось», – рассказывает один из руководителей российской группы спасателей. «Хотя там было написано, что этот дом уже проверяли американцы. Но это так, информация для служебного пользования», – добавляет офицер МЧС, понизив голос.

Наши не критикуют действия своих иностранных коллег, не хвастаются. Но между строк читается некоторое превосходство: только «Центроспас» выезжает в неблагополучные кварталы, работает дотемна (остальные не рискуют), часто обходится без полицейских групп сопровождения. При этом российский сектор в международном лагере спасателей не самый внушительный на вид: два надувных модуля-палатки (в каждом примерно по 20 человек), полевая кухня, навес, дающий тень, умывальник и флаг. На фоне комфорта, например, американских или канадских баз российский участок напоминает летний лагерь для подростков. «По оснащенности мы, конечно, превосходим большинство наших коллег. Они направили сюда только легкие отряды. Могут найти человека, отогнуть какую-то арматуру, разобрать небольшие завалы. Но если нужно долбить стены, резать бетон или поднимать плиты, такая техника с собой есть только у нас», – говорит старший оперативной группы МЧС России на Гаити Салават Мингалеев.

На счету российских спасателей 9 спасенных жизней, две из которых детские. Больше для них работы не было: после катастрофы прошло 10 дней, 40-градусная жара, повторные землетрясения. Но в столице Республики Гаити остались врачи МЧС и Центра медицины катастроф «Защита».

Через неделю после землетрясения тела погибших во время катастрофы горожан начали засыпать хлоркой. Они лежат на улицах, зачастую ничем не прикрытые. Рядом играют дети, женщины готовят пищу. Руины практически каждого дома источают едкий запах. Такое впечатление, что город пропитался им насквозь. Местные жители, миротворцы, многочисленные репортеры стараются не снимать медицинские маски. Но в них трудно дышать – слишком жарко. Гаитяне чаще используют зубную пасту вместо маски: пара капель на коже под носом отбивает посторонние запахи. Правда, ненадолго.

Гаитяне прекрасно распознают журналистов. Жестикулируют, тянут за руки. На невероятной смеси английского, французского и креольского объясняют, что могут показать место, где погибли десятки людей. Жалуются, что за телами никто не приезжает, правительство бездействует, нет пищи и, главное, воды. Было жутко наблюдать, как останки собирают по всему городу ковшами тракторов. Вывозят в грузовиках на окраины в гигантские братские могилы.

Тысячи людей, чьи дома земля стряхнула с себя, осели в палаточных лагерях на всех свободных площадях города. Самое большое скопление беженцев перед президентским дворцом. Его разрушенные башни как наглядная иллюстрация: власть в руинах. 17 января при разборе завалов на месте штаб-квартиры ООН в столице Гаити Порт-о-Пренсе были найдены тела главы миссии Хеди Аннаби, его заместителя и других их коллег.

Прибывают новые подразделения миротворцев ООН, чтобы удержать ситуацию под контролем. Первыми высадились американцы, на третий день после землетрясения. Они держат под контролем аэропорт. Периметр охраняют морские пехотинцы, по территории снуют армейские бронетранспортеры. Военные диспетчеры управляют воздушным движением: дают разрешения на взлет и посадку самолетам с гуманитарной помощью. Организация работы поражает четкостью и слаженностью. Но дальше в город американцы продвигаться пока не спешат.

Каждый день у ворот аэропорта Порт-о-Пренса собираются сотни местных жителей. Это практически единственное место в городе, где можно получить работу. Как белое пятно в разноцветной толпе – робкий мужчина в светлой рубашке и старомодном галстуке. Его зовут Марсель, ему 56. Заглядывая в глаза, он просит нанять его в качестве переводчика или гида. С ним охотно фотографируются иностранцы. «Smile! Улыбнись пошире!» Золотые зубы покрыты буквами и рисунками, очень экзотично. Те, у кого есть машина, зазывают репортеров. Цена за экскурсию по разрушенному городу доходит до 600 долларов. По местным меркам, это фантастически выгодный бизнес. Максимум, на что могут рассчитывать остальные, – это должности разнорабочих на разгрузке самолетов с гуманитарной помощью. Ради этого люди выстаивают часами. Они знают: там, на территории аэропорта, есть вода и продукты.

18 января миротворцам ООН пришлось применить силу. Толпа местных жителей попыталась прорваться сквозь оцепление. Попытку «трудоустроиться с боем» подавили резиновыми дубинками. По ночам вокруг аэропорта иногда слышны выстрелы.

Бесплатную пищу благотворительные организации начали раздавать через несколько суток после катастрофы. К этому времени жители гаитянской столицы от голода стали терять самоконтроль. Все чаще репортеры, представители миссии ООН, спасатели рассказывают о нападениях на машины с гуманитарной помощью. Обычно это случается, когда многотысячная очередь понимает, что продукты закончились и грузовик собирается уезжать. Теперь гуманитарные конвои выезжают в город только в сопровождении вооруженной охраны. Гуманитарная помощь – это, как правило, продукты на один день. Пытаются выдавать санитарные комплекты: мыло, салфетки, шампунь, бритвы, антисептик. Медики уверены, что город находится на грани эпидемии.

В очередях за продуктами люди стараются держать друг друга руками – чтобы никто не смог втиснуться. Пропустить кого-то впереди себя – значит, наверняка остаться голодным. «Гуманитаркой» часто недовольны. Например, на одной из площадей города раздавали высококалорийные галеты, а местные жители возмущались: почему такие маленькие пачки. Тем, кто говорит только по-креольски, сложно что-то объяснить.

В то же время на улицах Порт-о-Пренса идет бойкая торговля гуманитарной помощью и ворованным товаром. Все магазины, где не было охраны, давно разграблены. Мародеры рискуют: полиция стреляет в них травматическими пулями, избивает дубинками. Президент Республики Гаити призывает сограждан ловить преступников. В городе говорят о нескольких случаях самосуда. Сами мародеры дерутся за добычу друг с другом. Вдруг неожиданно налетает толпа, как саранча, расхватывает добычу и так же стремительно исчезает. «Мы воруем, чтобы выжить. Нам нужно чем-то кормить семьи», – говорит Эвенс, крепкий молодой человек лет 25.

Аэромобильный госпиталь МЧС разбит на юго-западной окраине Порт-о-Пренса, на территории бывшей полицейской академии. Здесь очень тихо, тенисто, есть холодная и даже горячая вода. Как будто и не было катастрофы. Просто землетрясение прошло по соседнему кварталу. Ежедневно в российский госпиталь приходят, приносят и привозят пострадавших.

«Везут спасатели, везут местные. Бывает, что прямо из больниц. Кому-то сделали рентген, оказали какую-то помощь и везут сюда. Объясняя это тем, что нет ни врачей, ни медикаментов, ни ухода», – рассказывает заместитель главного врача госпиталя Валерий Шабанов. Основные проблемы: синдром сдавливания, переломы, ушибы. Основная операция – ампутация конечностей. Врачи МЧС и Центра медицины катастроф проводят десятки операций.

В отдельной, самой тихой палатке с пострадавшими работают специалисты Центра экстренной психологической помощи МЧС. Две девушки с очень спокойными глазами. Мужчина-креол в глухих темных очках слушает музыку. Звуки и разноцветные вспышки на линзах меняются с определенной частотой. Человек расслабляется после пережитого потрясения. «Первые дни после катастрофы люди находятся в состоянии стресса. Для того чтобы они могли восстановиться, помогать своим близким, им прежде всего нужно прийти в себя», – объясняет психолог Ирина Елисеева.

Здесь же играют две креольские девочки. Они рисуют, собирают разноцветную мозаику, что-то лопочут Ирине на своем языке. И это тоже психологическая помощь. Она необходима не только двум крошечным креолкам, а практически всей повергнутой в хаос стране.

За несколько дней работы на острове там успели перессориться все: спасатели из разных стран друг с другом, с самими спасаемыми, с международными и гуманитарными организациями. Спасательные работы и помощь, разумеется, продолжаются, но они уже не так заметны на фоне взаимных обвинений (справедливых или нет – другой вопрос). Второе землетрясение только ухудшило ситуацию.

Первый скандал разразился вместе с началом спасательных работ. Выяснилось, что обязанности по обеспечению работы аэропорта в столице страны Порт-о-Пренсе взяли на себя американские военные. И, как стали тут же жаловаться представители других государств, принялись их отчаянно дискриминировать. Французы, итальянцы и бразильцы заявили, что их самолетам с гуманитарной помощью не дают сесть в Порт-о-Пренсе и отправляют в аэропорты соседней Доминиканской Республики, что равнозначно отказу от помощи. Сухопутный путь доставки грузов из Доминиканской Республики на Гаити затруднен отсутствием более или менее нормальных дорог, а на имеющихся уже образовались дикие пробки из сотен грузовиков с гуманитарной помощью. Дошло до того, что во французский МИД был вызван американский посол, которому вручили официальную ноту протеста в связи с неоднократными случаями запрещения посадки самолетам гуманитарной организации «Врачи без границ».

Американцы отвечали, что проблема не в них, а в отсутствии координации работы всех задействованных в спасательной операции лиц и организаций, однако им мало кто верил. По словам сотрудника одной из благотворительных организаций (он говорил на условиях анонимности), американцы беспрепятственно сажали в Порт-о-Пренсе свои самолеты, которые почти тут же взлетали вновь, увозя с Гаити американских граждан. «Это не операция по спасению, это эвакуация», – говорил он.

Впрочем, так же действовали и другие страны, решившие принять участие в спасательной операции. По словам очевидцев, значительная часть сил спасателей была брошена на разбор руин, которые до землетрясения были лучшей гостиницей столицы – Hotel Montana. Спасатели из США, Франции, Испании и других стран пытались спасти находившихся под завалами туристов. По данным властей, туристов этих было около 70. В менее благополучных районах Порт-о-Пренса иностранных спасателей было меньше. В Канапе-Верте, одном из беднейших районов столицы, по свидетельству репортера журнала Time, не было ни одного иностранного спасателя. «Мы чувствуем себя брошенными, – цитирует другой иностранный корреспондент одного из жителей Порт-о-Пренса, 34-летнего Жан-Клода Илэра. – По радио мы слышим о каких-то кораблях, каких-то самолетах, какой-то помощи, но здесь мы пока ее не увидели».

Когда на Гаити прибыл генсек ООН Пан Ги Мун, чтобы лично проследить за спасательными операциями (формально координация всех спасателей на Гаити возложена именно на ООН), он об этом узнал из первых рук. В гостинице, где на время шестичасового визита был организован его штаб, к генсеку подошла женщина и пожаловалась на действия спасателей: «Китайцы ищут и вытаскивают только китайцев. Американцы – только американцев». В итоге получилось, что спасением местного населения занимаются часто только сами жители Гаити, которые без всякой техники, голыми руками пытаются растащить завалы и вызволить из-под них своих близких и знакомых. Позже Пан Ги Мун заявил на пресс-конференции, что признает критику вполне справедливой и намерен усилить контроль над всей спасательной операцией, чтобы она носила «более сбалансированный характер».

Еще один скандал разгорелся после того, как некоторые группы спасателей вдруг заявили, что прекращают свою деятельность по соображениям безопасности. По их словам, в Порт-о-Пренсе и других городах и населенных пунктах Гаити совершенно бесконтрольно властвуют мародеры. Местная полиция, международные полицейские силы и иностранные военные фактически не способны контролировать ситуацию. Говорили о разграбленных складах Всемирной продовольственной организации и вооруженных бандах, которые становятся настоящими хозяевами городов после наступления темноты.

Власти Гаити немедленно выступили с опровержением. По их словам, подобные заявления – провокация или попытка сложить с себя ответственность за проблемы, с которыми столкнулись спасатели. По данным властей, преступность после трагедии не только не увеличилась, но, наоборот, сократилась. Всемирная продовольственная организация выступила с особым заявлением, в котором сообщила, что информация о разграблении складов не соответствует действительности. Благотворительные организации также заявили, что мародеры не представляют большой проблемы. «На Гаити всегда было довольно много вооруженных банд, до землетрясения нам приходилось тратить значительные средства и усилия на то, чтобы защитить себя от них. Я не могу сказать, что эти банды активизировались, скорее наоборот, – говорит сотрудник одной из благотворительных организаций. – Проблемы существуют, но проблема безопасности, могу заявить со всей определенностью, не входит в список первоочередных».

Безопасность на Гаити и до землетрясения обеспечивали в основном иностранцы. В стране находились международные полицейские силы и военные из миссии ООН по стабилизации на Гаити (MINUSTAH). В нее входят контингенты из нескольких стран мира. В результате землетрясения миссия была практически обезглавлена. Погибли ее глава Эди Аннаби, его первый заместитель Луис Карлос да Коста и глава полицейских сил ООН Дуг Коутс. Крупнейшие контингенты сил MINUSTAH – бразильский и уругвайский. США представлены в миссии полусотней военнослужащих и полицейских.

Тем не менее сразу после землетрясения на Гаити были переброшены дополнительные военные силы США – для обеспечения безопасности спасательных операций. Немедленно возник вопрос о том, кто кому подчиняется. Представители США захотели, чтобы военные силы MINUSTAH, оставаясь под командованием ООН, перешли к ним в оперативное подчинение. Бразильцы и уругвайцы наотрез отказались. С тех пор отношения между американцами и бразильцами на Гаити остаются напряженными. Это, разумеется, не способствует эффективности спасательных работ.

Наконец, один из самых громких скандалов связан с решением правительства Гаити позволить компании Royal Caribbean, оператору роскошных судов, совершающих круизы по Карибскому морю, возобновить посещение гаитянских берегов. Компания, правда, пообещала, что будет в пустых каютах доставлять на остров предметы первой необходимости. В итоге не осталось, пожалуй, ни одной газеты или телекомпании, которая не сообщила бы подробности визита на остров одного из судов компании – The Navigator of the Seas. Пассажиры, как говорилось в этих многочисленных сообщениях, высадились на берег и под охраной вооруженных сотрудников службы безопасности предавались обычным для туристов развлечениям: поднимались в воздух на парашюте за катером, катались на водных лыжах. После пикника на песке пассажиры вернулись на борт, и судно продолжило круиз. Все это происходило в 100 км от Порто-Пренса, в котором все это время продолжались спасательные работы. Судно ушло из Гаити вовремя. На следующий день после пикника на острове произошло новое землетрясение.

Айсберг века // Гибель «Титаника»

Все, кто находился на «Титанике», твердо знали, что корабль непотопляем. Ко всеобщему удивлению, 15 апреля 1912 года океан оказался сильнее техники и все расставил по своим местам. Долго еще на проходивших южнее острова Ньюфаундленд в Северной Атлантике кораблях вдруг воцарялась тишина, когда пассажиры и матросы замечали в воде обклеванные чайками трупы в спасательных жилетах. Люди растерянно смотрели друг на друга, чувствуя себя неожиданно хрупкими и уязвимыми. Многие поняли, что произошла не просто катастрофа одного, пусть самого большого, корабля. Кончилась эпоха.

Что бы впоследствии ни говорили, публика отнюдь не ломилась за билетами на первый рейс «Титаника»: из 2603 билетов было продано около половины. Огромным спросом пользовались лишь билеты первого класса, которые стоили $4350 (для сравнения: годовой оклад капитана «Титаника» Эдварда Смита составлял $6250 и по тем временам был чрезвычайно высоким). На борту «Титаника» отправились в путь 57 миллионеров, среди них: торговец недвижимостью Джон Джейкоб Астор, владелец крупной сети магазинов Исидор Страус, владелец сталелитейных заводов Бенджамин Гуггенхайм, газетный магнат Генри Харпер, промышленник Джордж Уайденер и многие другие. В их компанию могли бы попасть владелец «Уайт Стар Лайн» Джон Пьерпонт Морган – хозяин «Титаника», а также миллионеры Джордж Вандербилт и Генри Фрик, но они буквально в последнюю минуту отказались от путешествия.

10 апреля 1912 года, когда «Титаник» выходил из гавани Саутгемптона, небольшое судно «Нью-Йорк» неожиданно сорвало с якоря и понесло в сторону огромного лайнера. Буксиру удалось остановить «Нью-Йорк», когда расстояние между судами не превышало двух метров. Если бы столкновение произошло, это могло бы спасти «Титаник» от большей беды. Но не спасло. Как не спасли тревожные сообщения с других судов о необычайном множестве айсбергов в Атлантике.

Первое предупреждение поступило в пятницу, 12 апреля. Но хотя «Титаник» и не претендовал на «Голубую ленту» – приз, учрежденный еще в середине XIX века, за самое быстрое пересечение Атлантики, – соблюдение графика для него было вопросом престижа. По одной из версий, снизить скорость капитану запретил находившийся на борту директор-распорядитель фирмы «Уайт Стар Лайн» Брюс Исмей. В следующие два дня предупреждения поступали все чаще и чаще. Последнее пришло 14 апреля около одиннадцати вечера с парохода «Калифорниан», находившего всего в 20 милях от «Титаника»: «Мы остановились, так как окружены льдом». Возможно, радист «Титаника», который без устали передавал и принимал телеграммы для пассажиров, даже не понял, что это за сообщение, не обратил на него внимания. «Отстань. Я занят», – было его ответом на последнее предупреждение.

До столкновения с айсбергом оставалось 40 минут.

По версии режиссера самого кассового (до последнего времени) фильма «Титаник» Джеймса Кэмерона, впередсмотрящие Флит и Ли не заметили приближающуюся ледяную глыбу, потому что загляделись на влюбленную пару. На самом деле они смотрели туда, куда им было положено, – вперед, а заметили айсберг слишком поздно потому, что не имели биноклей. Объяснить эту нелепость не смог никто. К тому же айсберг был не белый, как полагают многие (в том числе и Кэмерон), а темно-синий и ночью на фоне воды был почти невиден. Это был так называемый черный айсберг. Лед, долго находящийся под водой, темнеет. По мере таяния подводной части айсберга центр тяжести ледяной горы постепенно смещается, и она переворачивается.

В 23.40 впередсмотрящий Флит увидел айсберг и ударил в колокол. Дежурный офицер Уильям Мердок незамедлительно дал команду: «Стоп машина! Полный назад! Лево на борт!» Рулевой повернул штурвал, но было поздно: корабль прошел впритирку с ледяной глыбой третью своего корпуса. Чтобы понять, что с ним при этом произошло, требуется сделать небольшое техническое отступление.

До обнаружения «Титаника» в сентябре 1985 года и обследования его при помощи батискафа «Алвин» и глубоководного робота «Джэйсон Джуниор» считалось, что айсберг, как бритвой, разрезал около 90 метров обшивки корабля. Как показали подводные исследования, айсберг пробил «Титаник» на 6 метров ниже ватерлинии, из-за чего вода под большим давлением хлынула сразу в шесть отсеков. Но никакой огромной дыры не было. Было шесть пробоин шириной с ладонь, самая длинная достигала 11 метров, но общая площадь образовавшейся дырки составила чуть больше квадратного метра!

Почему же айсберг где-то разрезал корпус, а где-то нет? Потому что на самом деле он вообще не резал его. Роберт Баллард, руководитель работ на батискафе «Алвин», заметил, что все прорези идут по линии клепки стального листа. В феврале 1995 года были опубликованы результаты исследования группы Стива Бласко, сделавшей анализ стали, использованной при изготовлении корпуса «Титаника». Оказалось, что в начале прошлого века сталь испытывалась только на статическую нагрузку, то есть проверялось, какой максимальный вес может выдержать металл. А испытания на ударную вязкость, то есть на способность материала деформироваться, а не ломаться от удара, не проводились вообще. Более того, качество стали, использованной при изготовлении обшивки «Титаника», оказалось невысоким даже для того времени. Это была чрезвычайно хрупкая высокоуглеродистая сталь, которая к тому же содержала много серы. Поэтому при столкновении с айсбергом стальная обшивка не прогнулась, а просто лопнула в самом слабом месте – по линии клепки.

Таким образом, подтвердилась версия, которую еще в 1912 году выдвинул конструктор Эдвард Уайлдинг, работавший на фирме «Харланд энд Волфф» в Белфасте, где строился «Титаник». При расследовании обстоятельств катастрофы он предположил, что причиной гибели корабля стали не связанные между собой узкие пробоины разной длины. Слова Уайлдинга услышаны не были. Конечно, и судостроитель «Харланд энд Волфф», и судовладелец «Уайт Стар Лайн» хотели знать правду, но не всякую. Правда, состоявшая в том, что «Титаник» погубили полдюжины царапин, была им не нужна. От такого позора они не оправились бы никогда.

Люди не поверили бы, что таких пробоин достаточно, чтобы утонул самый большой в мире корабль. Невозможно было объяснить обывателям, что любой корабль того времени, имея такие повреждения, неизбежно ушел бы под воду, причем в отличие от «Титаника» в считаные минуты. К примеру, кунардовская «Лузитания», торпедированная немецкой подводной лодкой в 1915 году, утонула за 20 минут. «Титаник», получив такую же пробоину, скорее всего не затонул бы. Ведь это было действительно достаточно надежное судно. Оно имело двойное дно и шестнадцать наглухо отделенных один от другого отсеков. И при затоплении двух из них корабль мог бы держаться на плаву. Даже когда вода поступила в шесть отсеков, «Титаник» тонул почти три часа.

Но никому и в голову не могло прийти, что подобная авария может случиться. Поэтому никто не подумал о биноклях, о качестве стали, не позаботился о том, чтобы на борту были в достаточном количестве спасательные шлюпки.

Двадцать находившихся на борту «Титаника» шлюпок были рассчитаны на 1178 человек. Судостроители хотели установить пятьдесят, но руководство «Уайт Стар Лайн» решило по-своему. Почему? Как ни странно, первое вразумительное объяснение прозвучало в фильме Кэмерона: шлюпки загромождали проходы и мешали пассажирам прогуливаться по палубам. Зато роялей было в избытке. Когда судно зарылось носом в воду, пять из них, размещенных на корме, покатились вниз, давя все на своем пути.

Удивительно и то, что даже имевшиеся шлюпки были использованы не полностью: в первую сели 25 человек вместо 65, во вторую – 12 вместо 40. Более того, эвакуация началась лишь через 50 минут после аварии. Некоторые пассажиры продолжали играть кусками льда в футбол и не верили, что «Титаник» тонет, даже когда начали садиться в шлюпки. Паника началась, лишь когда корабль стал крениться на правый борт.

В первые шлюпки сажали исключительно женщин и детей, в последние – всех. Но этой спасительной соломинкой воспользовался далеко не каждый. Ида Страус покинула шлюпку и вернулась к мужу со словами: «Мы вместе жили, вместе и умрем». Супруги Страус сели в шезлонги и, держась за руки, просидели так до самого конца. Вдова Дэниела Марвина вспоминала, что ее 19-летний муж простился с ней «на минуточку», когда сажал ее в шлюпку, хотя ясно сознавал, что новой встречи не будет. На судне был француз чешского происхождения Навратил с двумя детьми. Он купил билеты на «Титаник» на последние деньги в приступе отчаяния, узнав, что жена, которую он боготворил, ему неверна. Когда началась паника, Навратил разбудил Мишеля и Эдмона и одел их потеплее. Перед тем как посадить детей в шлюпку, отец сказал им: «Передайте матери, что я навсегда принадлежу только ей». «Когда я вспоминаю об этом, – говорил через 85 лет профессор философии Мишель Навратил, – меня захлестывают чувства. Он знал, что умрет». Может быть, Кэмерону стоило снять фильм о ком-то из этих реальных пассажиров, а не о мифических влюбленных.

Некоторые пассажиры продолжали воспринимать катастрофу как романтическое приключение, даже когда судно сильно накренилось на правый борт и начало зарываться носом в воду. Леди Гордон сидела в шлюпке и стонала: «Пропало мое прекрасное вечернее платье». Брюс Исмей опять не вовремя вспомнил, что он главный, и стал отдавать направо и налево дурацкие приказы. Затих он лишь после того, как один из офицеров в сердцах послал его куда подальше. Исмей направился к шлюпкам и, улучив момент, юркнул в одну из них. Едва добравшись до берега, он отдал новый приказ: прекратить выплату зарплаты выжившим членам команды «Титаника». Нет корабля – нет и денег.

Самому богатому человеку на борту «Титаника», Астору, позже приписывали и самое героическое поведение. На предложение сесть в шлюпку он якобы ответил: «Ни один мужчина не должен садиться, пока не сядут все женщины и дети». Однако оставшийся в живых после катастрофы офицер Чарльз Лайтоллер утверждал, что Астор пытался сесть в шлюпку вместе с женой, ссылаясь на то, что она беременна и за ней требуется присмотр. Лайтоллер не пустил его, и Астор смиренно отошел.

На берегу он мог купить не только «Титаник», но и весь флот «Уайт Стар Лайн» и ее конкурентов. Здесь он не мог ничего.

Вопреки сложившемуся мнению, нашедшему отражение и в фильме Кэмерона, пассажиров третьего класса скорее всего не запирали на нижних палубах. Более вероятно, что в панике просто не открыли большую часть раздвижных ворот, которые во время рейса были закрыты. Многие пассажиры третьего класса, которым все же удалось прорваться наверх, заблудились в лабиринте коридоров. Спаслись из них лишь единицы.

В фильме Кэмерона «Титаник» в последнюю минуту переломился пополам. Нос ушел под воду, а кормовая часть судна выпрямилась и некоторое время удерживалась на поверхности воды. В действительности «Титаник» переломился пополам не на поверхности, а уже под водой. В последнюю минуту он встал почти вертикально и какое-то время стоял так, возвышаясь над водой почти на 100 метров. А потом ушел на дно.

По разным оценкам, на «Титанике» находилось от 2201 до 2228 человек (около 1300 пассажиров и 892 человека команды). В живых осталось 705.

В 2.05 была спущена последняя шлюпка. Те, кто туда не уместился, довольствовались спасательными жилетами. Но они лишь продлевали мучения. Температура воды была —2 °C. Как потом сказал офицер Лайтоллер, испытавший объятья ледяной воды на себе, он почувствовал, как «тысячи острых ножей» вонзились ему в тело. Сидевшая в шлюпке Ева Харт вспоминала: «Я не могу описать вам крика тонущих. И никто не сможет. Это был самый ужасный звук, а за ним последовала ужасная тишина».

Удивительно, но полупустые шлюпки не стремились подобрать тонущих людей. «Мы слышали крики целых полчаса. Я был удивлен, что никто не предложил вернуться за ними. Я был удивлен, что я сам этого не сделал, но мы все были как в полусне», – говорил Перси, спасшийся член команды.

Переживших кораблекрушение пассажиров «Титаника» подобрала кунардовская «Карпатия». Поначалу капитан Ростром подумал, что радист «Титаника» дал ему ошибочные координаты: никакого корабля он не видел. То, что «Титаник» мог затонуть, просто не пришло ему в голову. На всякий случай он выпустил сигнальную ракету и остолбенел, увидев людей в шлюпках, плавающие обломки и сотни трупов.

Шок от катастрофы был настолько велик, что люди просто отказывались верить в победу какого-то айсберга над передовой технологией. Тем более что информация о катастрофе была противоречивой и туманной. Довольно быстро появились конспирологические версии трагедии.

Согласно одной из них, «Титаник» затонул не в ночь на 15 апреля 1912 года, а двумя десятилетиями позже. Но знали об этом только пять человек. И они тщательно хранили эту тайну – ее открытие не только сулило всеобщий скандал, но и грозило их жизни.

В мае 1911 года Джон Пьерпонт Морган получил неприятное сообщение: в Атлантическом океане произошло столкновение британского крейсера «Ястреб» с гордостью флотилии Моргана – «старшим братом» «Титаника» пароходом «Олимпик», крупнейшим на тот момент пассажирским пароходом в мире. Тот самый Брюс Исмей сообщал, что, по мнению специалистов, дешевле списать «Олимпик» на металлолом, нежели проводить ремонт парохода. Однако Морган решил поступить иначе. Вместе с Исмеем он придумал способ получить гигантскую прибыль. Как и многие гениальные идеи, план Моргана был прост. Он состоял в подмене судна – после незначительного ремонта «Олимпик» должен был заменить готовившийся к спуску на воду новый гигант пассажирского флота «Титаник». Потом застрахованный на огромную сумму лже-«Титаник» должен был затонуть в каком-нибудь далеком уголке Атлантики, а настоящий «Титаник» (под названием «Олимпик») продолжал бы совершать трансатлантические рейсы.

Подмена произошла в Белфасте, на верфи, где строились оба гигантских судна и куда «Олимпик» пришел для ремонта. Собственно подмена не составила особого труда: даже специалист на глаз не смог бы отличить суда друг от друга («Титаник» был на 8 см длиннее). Кроме того, там уже строился и точный двойник «Титаника», позднее получивший название «Британник». Замена части персонала верфи и чехарда со сменами и бригадами, работавшими на трех судах, сделали свое дело – подмены в Белфасте никто не заметил. В дальнейшем Исмей озаботился тем, чтобы никто из посещавших «Олимпик» не побывал на «Титанике», и наоборот. Чтобы избежать малейшей возможности такого развития событий в будущем, было решено, что большинство пассажиров лже-«Титаника» должны погибнуть.

10 апреля 1912 года лже-«Титаник» покинул порт Саутгемптона и отправился в рейс. Сам Джон Морган сошел с борта в последний момент, сославшись на нездоровье. На борту быстроходного и мощного парохода не было дорогих грузов и драгоценностей (заговорщикам не хотелось оплачивать их стоимость, сокращая тем самым свою страховую премию). По документам, самыми ценными предметами на судне были старинная арабская книга в дорогом переплете и автомобиль Renault.

На борту остались четыре заговорщика – Брюс Исмей (ему отводилась роль руководителя операции), второй и четвертый помощники капитана Чарльз Лайтоллер и Джозеф Болсхолл (они должны были находиться на капитанском мостике в условленный час) и младший радист Гарольд Брайд (он должен был дать сигнал о кораблекрушении).

Согласно первоначальному плану, в условленном месте Северной Атлантики – оно находилось в относительной дали от обычных морских путей и, кроме того, было глубоководным – на лже-«Титанике» должен был произойти взрыв. А чтобы никто из пассажиров не мог стать невольным свидетелем происшедшего, машинное отделение и расположенные над ним каюты третьего класса были закрыты от остальных помещений судна металлическими решетками. Заодно решалась и важная для заговорщиков задача: спасшихся должно было быть как можно меньше.

Судьба оказалась благосклонна к заговорщикам – взрыва не потребовалось: в районе предполагаемой катастрофы были обнаружены айсберги. Даже малейшего столкновения с одним из них было достаточно, чтобы «Олимпик», который прошел лишь косметический ремонт, пошел ко дну. Позже следователи удивлялись, почему капитан судна не сделал ничего, чтобы избежать столкновения или вовсе выйти из опасной зоны, ведь о ледовой опасности на «Титаник» («Олимпик») радировали как минимум пять судов. Но именно для того, чтобы этого не произошло, на мостике находились Лайтоллер и Болсхолл, а в рубке – радист Брайд. Позже, на следствии, Брайд поклялся, что не получал ни одной радиограммы о грозящей опасности.

Заговорщики совершили только одну ошибку – младший радист Брайд подал сигнал бедствия за полчаса до столкновения с айсбергом (точное время столкновения было определено по показаниям свидетелей-пассажиров).

Главными свидетелями в расследовании причин трагедии выступили выжившие: разумеется, второй помощник Лайтоллер, четвертый помощник Болсхолл, радист Брайд и Брюс Исмей. Именно на основании их показаний как специалистов и наиболее информированных из оставшихся в живых и было вынесено окончательное решение: пароход затонул в результате столкновения с айсбергом.

Через некоторое время «Уайт Стар Лайн» объявила о том, что королевский почтовый пароход «Олимпик» прошел тщательный ремонт, стоивший компании 1,5 млн фунтов стерлингов. В результате ремонта он стал неотличим от «Титаника». А после еще одного ремонта, проведенного в 1919 году, судно и вовсе стало не узнать: «Олимпик» («Титаник») был переоборудован в крупнейший в мире танкер. 16 мая 1934 года он наскочил на плавучий маяк недалеко от Восточного побережья США и затонул. Годом позже его подняли и продали на металлолом. Исчезло последнее свидетельство самой чудовищной мистификации века.

Когда в 1985 году франко-американская экспедиция на батискафе «Наутилус» впервые осмотрела лежащий на глубине 4000 м гигантский пароход, то обнаружила и наглухо закрытый решетками салон третьего класса с машинным отделением, и пробоины, оставшиеся от столкновения с айсбергом. Как и предполагали заговорщики, их оказалось достаточно, чтобы давление воды буквально разорвало обшивку судна.

Вторая версия была шпионской. Согласно ей, о том, что на самом деле случилось с легендарным «Титаником», знали пятеро – на борту судна и не больше десятка – в Лондоне и Берлине.

Необходимость уничтожения крупнейших торговых судов потенциальных противников Германии встала перед немецкими властями в тот момент, когда они начали готовиться к большой войне в Европе. Пассажирские суда, тем более такие, как «Титаник», в случае войны неминуемо использовались бы для транспортировки войск и вооружений. Этого германские военные никак не могли допустить.

В январе 1912 года в действие начал приводиться план по постепенному уничтожению крупных судов противника. Первой жертвой был выбран готовившийся к первому рейсу «Титаник». Уничтожить его вблизи европейских берегов было совершенно невозможно: Британия и Германия официально сохраняли дружественные отношения. Поэтому операция должна была быть совершенно секретной, а гибель парохода – не вызвать никаких подозрений.

Германская разведка разработала два варианта развития событий. В машинном отделении «Титаника» должен был прогреметь взрыв – настолько мощный, чтобы пробить обшивку судна и пустить его ко дну. Если бы по каким-то причинам первый план не сработал бы, находившаяся неподалеку германская субмарина должна была торпедировать его.

Ответственность за выполнение операции была возложена на завербованных германской разведкой судовых механиков и старшего радиста «Титаника» Джека Филипса. Выбор Филипса был не случаен: до перехода на службу в «Уайт Стар Лайн» он работал в Ирландии и симпатизировал ирландским повстанцам. В его задачи входила не только непосредственная организация уничтожения «Титаника», но и постоянная радиосвязь с пароходом «Франкфурт», на котором располагался германский штаб проведения операции. «Франкфурт», в свою очередь, поддерживал связь с германской подводной лодкой.

О чем не знал Филипс, так это о том, что на борту парохода находился еще один германский агент – в его задачу входило уничтожение Филипса после проведения операции.

Вечером 14 апреля с борта «Франкфурта» поступила радиограмма: германская субмарина подошла к «Титанику» и готова страховать участников операции. Агентам предлагалось не задерживаться с проведением операции. «Титаник» находился в зоне повышенной ледовой опасности, так что все случившееся можно было бы списать на лед или айсберг.

Взрыв на борту «Титаника» произошел в 22.40 14 апреля 1912 года. Он вывел из строя большинство механизмов судна, однако не смог потопить его. С борта парохода ушел условный сигнал бедствия, по которому штаб на «Франкфурте» понял, что требуется помощь субмарины. В ответ на «Титаник» ушла радиограмма с германского парохода: «Сигнал получен, принимаются все необходимые меры». Это означало, что через несколько секунд в дело вступит подводная лодка. Позже журналисты удивлялись, почему «Франкфурт», первым откликнувшийся на сигнал бедствия, так и не пришел на помощь «Титанику». Им и в голову не приходило, что у «Франкфурта» были совершенно иные задачи.

Взрыв торпеды произошел в тот момент, когда уже неуправляемое судно с потухшими из-за остановки двигателей огнями столкнулось с айсбергом. Вместе с «Титаником» на глубину 4000 м ушли и тела германских агентов, организовавших взрыв. С «Франкфурта» в Берлин была передана радиограмма об успешном окончании операции. От того, чтобы разделить судьбу «Титаника», прочие пароходы-гиганты спас германский Генштаб, который счел, что игра не стоит свеч: слишком трудоемкой и сложной была организация гибели «Титаника».

Об опыте «Титаника» немцы вспомнили только после начала мировой войны, когда, как и предполагалось, суперпароходы начали использоваться британскими военно-морскими силами. Именно тогда в Средиземном море погиб «Британник», использовавшийся в качестве военного госпиталя и транспортного судна. Он был торпедирован германской субмариной 12 ноября 1916 года и затонул в течение 55 минут недалеко от греческого берега Средиземного моря.

В 1985 году, когда батискаф «Наутилус» обнаружил пробоину в обшивке «Титаника», первой мыслью исследователей было, что это результат взрыва торпеды. Однако остатков торпеды так и не нашли (что неудивительно: даже если они и были, видимость в месте затопления парохода такова, что разглядеть там хоть что-то необычайно сложно) и причиной появления пробоины объявили давление воды. Многочисленных сторонников версии о немецкой причастности к гибели «Титаника», которые считают ее единственно верной, эти объяснения не убедили.

Согласно третьей версии, правду о «Титанике» знал только один человек – причем задолго до трагедии.

Писатель Морган Робертсон был известен как второразрядный писатель-фантаст. Читатели скептически отнеслись к вышедшему в 1896 году в Лондоне его роману «Тщетность, или Гибель «Титана». Это была фантастическая история о первом и последнем рейсе самого большого пассажирского корабля своего времени. Выйдя из саутгемптонского порта, пароход по воле автора погиб несколькими днями позже в Северной Атлантике, на полном ходу врезавшись в айсберг. Почти все из находившихся на борту 2000 человек погибли. Впрочем, этим сходства романа «Тщетность» с реальной историей «Титаника» не заканчивались. Робертсон подробно описал внешний вид и характеристики судна, которые почти в точности совпадали с реальными, название вымышленного судна – «Титан». Наконец, действие романа происходит в середине апреля 1912 года. Не многовато ли случайных совпадений? Похоже, Робертсон знал, о чем писал. Во всяком случае, на одного из членов команды «Титаника», которому попалась в руки книга Робертсона во время перехода судна из Белфаста в Саутгемптон, роман произвел такое сильное впечатление, что он отказался от хорошо оплачиваемой работы и уволился с парохода, как только он вошел в Саутгемптон.

Жене одного из пассажиров поступило письмо от неизвестного человека, в котором говорилось дословно следующее: «Если Вы не хотите потерять своего мужа, сделайте все, чтобы отговорить его от путешествия. Если это предупреждение возымеет благоприятное действие, прошу в знак благодарности перечислить по указанному адресу сумму в 1000 фунтов, поскольку передача Вам предупреждения потребовала у меня больших усилий и расходов». Миссис Вуд сумела отговорить мужа от поездки и выплатила гонорар анонимному ангелу-хранителю.

Да если бы только это! Начиная с апреля 1918 года, например, радисты каждые шесть лет получают загадочные радиограммы, посланные якобы с «Титаника». Выяснилось это лишь в 1972 году. Тут вспомнили о пророческой книге Робертсона, других чудесах…

Ученые исследовали имеющиеся в их распоряжении факты и версии и пришли к выводу, что причина катастрофы – в месте гибели «Титаника», где произошел разрыв в поле пространство – время. Сигнал бедствия оказался в этом разрыве и проявляется с регулярностью в шесть лет, пробивая время и вперед, и назад. С развитием радио его начали замечать очень многие, а пока радио не было, его могли чувствовать только люди, обладавшие экстрасенсорными способностями. Вроде Моргана Робертсона, который начал писать свой роман «Тщетность» в 1894 году, то есть за 18 лет до трагедии.

Иными словами, даже спустя почти 100 лет трагедия «Титаника» остается одним из самых одиозных символов противостояния человека, его дерзкой, самонадеянной веры в технологию и природы – равнодушного, безжалостного и беспристрастного судьи.

Миру – мор // Болезни и эпидемии

Человеческая цивилизация сформировалась под влиянием эпидемий, в борьбе с ними она научилась выживать и зарабатывать.

В своей книге «Ужас: как вирусы управляли миром от черной чумы до свиного гриппа» микробиолог, профессор Нью-Йоркского университета Филипп Алькабес скрупулезно подсчитывает, во что обошлись человечеству прошлые эпидемии и почему одни народы выжили, а другие погибли.

«История человечества неотделима от истории эпидемий, – пишет профессор Алькабес. – Вирусы, эти до смешного маленькие существа, веками терроризируют наш мир, заставляя перепуганных людей совершать самые странные, глупые или ужасные поступки – от запрещения женщинам ходить в церковь, как это было несколько десятилетий назад в Ирландии, до убийств или изгнания евреев, как это произошло в средневековой Испании. Человечеству следует умерить гордыню и, наконец, признать, что не оно, а именно микробы являются той силой, что управляет ходом истории…»

В этих словах нет преувеличения. Первая известная истории эпидемия случилась в самом начале V века до нашей эры – судя по описанию Гиппократа, это была оспа. Именно благодаря этой болезни, поразившей персидскую армию царя Ксеркса, города Древней Греции смогли отстоять свою независимость и соответственно создать великую культуру. Впрочем, болезни не разбиралась в культуре, и следующей их жертвой через полвека стали Афины – как писал историк Фукидид, мор уничтожил треть населения полиса, погиб и сам основатель афинской демократии Перикл.

Еще большие последствия для истории имела «чума Антонина», прокатившаяся по Римской империи в 165 году нашей эры – судя по всему, вирус оспы завезли на Апеннинский полуостров легионеры, возвращавшиеся с Востока. Эпидемия убила около 5 млн римлян, в том числе и самого императора Марка Аврелия. Города империи обезлюдели, римляне больше не могли охранять границ своей империи. И тогда сын Марка Аврелия Коммод пошел на нестандартный по тем временам шаг – он заключил союз с германскими варварами и стал нанимать на службу в римские легионы целые племена. «Фемида и Арей должны были бы закрыть свои лица при виде того, как эти закутанные в звериные шкуры варвары командуют людьми, облаченными в римские боевые доспехи! – писал о преобладании германцев в войсках империи Аммиан Марцеллин. – И эти варвары – эти люди, которыми мы до сих пор пользовались, как слугами в нашем доме, – хотят теперь править нашим государством!» В античных источниках сохранилось несколько имен варварских вождей, сделавших отличную карьеру в войсках империи. Например, германец Вадомарий был наместником Финикии, его соплеменник Мундерих командовал войсками в Аравии, наконец, вандал Стилихон стал главнокомандующим империи, сосредоточив в своих руках куда больше власти, чем сам император. Собственно, именно преобладание варваров у руля империи и привело Рим к цивилизационной катастрофе.

Возродить империю, воссоединив ее Западную и Восточную части, планировал уже в VI веке император Юстиниан. Казалось бы, успех сопутствовал ему – он возродил армию и флот, десятки варварских царьков признали власть Константинополя, но тут в столицу империи из Египта пришла чума. Византийский хронист Прокопий Кесарийский писал: «От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил – ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожженными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили свое ремесло…» Ослабевшая Византия была вынуждена отказаться от всех экспансионистских планов, что, в свою очередь, как писал американский ученый Джаред Даймонд, дало толчок для арабской экспансии и превращения ислама из сектантского учения скотоводов-кочевников в новую мировую религию.

Еще один характерный пример – эпидемия «Черной смерти» (бубонной чумы), которая поразила мир в середине XIV века, уничтожив огромное количество людей. Во Франции, по свидетельству современника, «было такое критическое положение, что нельзя было никого найти, чтобы тащить трупы в могилы. Люди говорили, что наступил конец света». Не помогали ни молитвы, ни посты; люди, напротив, считали папу главным виновником божьего гнева. Власть католической церкви была подорвана, и в Европе стали появляться религиозные движения, которые привели к образованию протестантизма. Любопытно, что на Руси «Черная смерть» вызвала иной результат – мор подорвал могущество таких старинных купеческих мегаполисов, как Великий Новгород, Псков, Смоленск, Суздаль, Чернигов, создав предпосылки для возвышения провинциальной Москвы.

Зато авторитет католической церкви укрепила другая эпидемия, которую можно считать побочным следствием Великих географических открытий – начала процесса глобализации. В конце XV века в Европу из недавно открытой Америки попал возбудитель сифилиса – бледная спирохета. Это было самое страшное из заболеваний, передаваемых половым путем. Все посчитали сифилис наказанием Бога для грешников, и подорванный авторитет церкви быстро возрос. Нечто подобное с общественными настроениями в конце XX века проделал и вирус СПИДа, ставший мрачным финалом беззаботной эпохи «сексуальной революции».

Но самое революционное воздействие на человечество произвели вовсе не чума, оспа или холера, а куда более привычный нам вирус гриппа.

Обычно все новые эпидемии гриппа принято сравнивать с пандемией «испанки», начавшейся в 1918 году. Действительно, это была, пожалуй, самая смертоносная пандемия в истории: по различным оценкам, от «испанского вируса» умерло до 20 млн человек. Впрочем, многие историки считают, что счет жертв пандемии может дойти и до сотни миллионов – все-таки многие регионы планеты, пострадавшие от гриппа, тогда никто не обследовал. К примеру, известно, что грипп уничтожил более половины всех эскимосов Северной Америки, из-за эпидемии полностью исчезли некоторые племена в Африке и Южной Америке. В то же время в России «испанка» стала не очень значительным эпизодом на фоне других эпидемических катастроф – чумы в Поволжье, холеры на Кавказе и в Сибири и, наконец, невиданной в мировой истории эпидемии сыпного тифа, косившего ослабленных от голода людей. Как вспоминали современники, в те годы все станции железных дорог были забиты трупами людей, умерших от тифа; от «сыпняка» погибла армия адмирала Колчака, после чего победа большевиков стала неизбежной.

Другим же следствием той эпидемии стала мобилизация усилий всех медиков на борьбу с вирусами, открытием которых ученые также обязаны гриппу.

Собственно, сам грипп был знаком человеку еще с античных времен – к примеру, в трудах римского историка Тита Ливия встречается описание болезни, чьи симптомы очень напоминают симптомы гриппа. В трактатах XV–XVI веков множество раз встречается описание так называемой английской потливой лихорадки, которая также очень напоминала грипп.

«Казалось, что вся внутренность в жидкость обратилась, осушив все части и истощив все силы страждущих, – описывал эту болезнь русский врач Иван Виен. – Сия зараза производила скоропостижность пульса, обмороки, тошноту, сильное биение сердца, тоску, охладелось наружных частей тела, сильные судорожные движения, скорбь падучую и паралич…» Позже болезнь получила название «инфлюэнца» (influenza di freddo на итальянском означает «влияние холода»), а вот нынешнее название этого недуга появилось лишь в XIX веке – слово «грипп» происходит от английского grip, что означает «схватывать». В позапрошлом столетии Европа как минимум четыре раза сталкивалась с пандемиями гриппа, и самой страшной оказалась пандемия 1889 года, когда Европу посетил «русский грипп» (в свою очередь, Россия получила его из Средней Азии). Тогда от вируса погибло до 750 тысяч человек, и именно это заболевание подвигло ученых Луи Пастера и немца Роберта Коха на исследования, в ходе которых и была обнаружена прямая связь между микроорганизмами и инфекционными заболеваниями.

С этого момента человечество перешло в планомерное наступление на своего извечного врага, изобретя для этого антибиотики, противовирусные препараты и массовую вакцинацию. Пошли победные реляции – так, в 1926 году в СССР объявили о полной победе над холерой, а в 1980 году ВОЗ объявила о полной ликвидации оспы в мировом масштабе. Единственный микроорганизм, который оказал людям стойкое и упорное сопротивление, – это вирус гриппа. Обладая творческой натурой, он, можно сказать, все время работал над собой и в итоге научился обретать новые мутационные формы. В конце концов они образовали уникальный тандем с ведущими фармацевтическим компаниями – своего рода «вечный двигатель», обеспечивающий постоянный приток денег.

Но в деле борьбы с вирусами медикаменты – совсем не панацея. Например, им неподвластна одна из самых смертельных болезней на Земле – лихорадка Эбола, вызываемая вирусом Эбола, относящимся к семейству filoviridae. Вирус Эбола вызывает лихорадку, сопровождающуюся тяжелой интоксикацией, сыпью, подкожными и внутренними кровоизлияниями, массивными кровотечениями с поверхностей слизистых оболочек дыхательного и пищеварительного трактов. Смертность при заболевании лихорадкой Эбола колеблется от 60 до 80 %. Вирус был выявлен во время одной из эпидемий лихорадки в Южном Судане. Очаги распространения обнаружены практически во всех странах Африки, расположенных к югу от Сахары, а также на Филиппинах.

О вспышках лихорадки Эбола сообщается едва ли не ежегодно. Одними из наиболее обширных были эпидемии 1976 года в Заире и Судане, когда погибло более тысячи человек, и заирская эпидемия 1995 года, жертвами которой стали 245 заболевших.

В конце XX века исследования самых банальных симптомов вдруг начали приводить к открытию новых болезней, которые к тому же оказались неизлечимыми. Впрочем, новизна болезни и ее неизлечимость, как правило, имеют четкую связь: нельзя вылечить то, чего не существует в природе.

Синдром приобретенного иммунодефицита (СПИД), по мнению многих ученых, типичный пример того, как термин становится болезнью. Его изобрел в 1981 году американский врач Майкл Готтлиб, который в ходе своих исследований наблюдал пациентов с выраженными поражениями иммунной системы. Иммунодефицит, собственно, был единственным, что объединяло больных. А поскольку родились они здоровыми, Готтлиб, придумывая название для своего исследования, добавил к слову «иммунодефицит» слово «приобретенный». Термин прижился, и его стали употреблять всякий раз, когда речь заходила о неожиданном поражении иммунной системы. Число подобных случаев неуклонно росло, как это всегда бывает, когда статистика начинает вестись с нуля. Вскоре начали искать возбудителя и в 1984 году нашли: это был вирус, названный вирусом иммунодефицита человека, который был обнаружен у многих страдавших СПИДом. На этом открытия закончились: ученым, несмотря на все их попытки, не удается найти ни вакцины, ни лекарства. Причину многие ученые видят в том, что СПИД не болезнь, а найденный вирус не патоген, ее вызывающий. Даже первооткрыватель ВИЧ, французский вирусолог Люк Монтанье, считает, что «в теории, согласно которой именно вирус иммунодефицита человека вызывает СПИД, слишком много белых пятен». Не принося никакой пользы страдающим от потери иммунитета, которые продолжают умирать от самых разных болезней, исследования в области СПИДа весьма полезны многочисленным институтам и организациям, занятым борьбой с чумой XX века.

Синдром хронической усталости. В 1984 году американские исследователи столкнулись в штате Невада с необъяснимым явлением: большое число людей жаловалось на постоянную усталость без видимой причины. Загадочный феномен начали исследовать. Открылись институты по изучению новой болезни и клиники по ее лечению. Так появился синдром хронической усталости (СХУ). Типичные признаки СХУ – пониженный тонус, мигрени, частые простуды, боли в суставах, бессонница, раздражительность, ухудшение памяти. Кроме того, отмечались случаи выпадения волос, исчезновения отпечатков пальцев, лихорадки, ночной потливости и воспаления лимфоузлов. Специалисты, изучающие СХУ, пока еще не научились отличать просто уставшего человека от человека, больного СХУ. Однако они уже уверены в том, что СХУ – опасная вирусная болезнь. Правда, какой именно вирус ее вызывает, они сказать затрудняются. Список выделенных у больных СХУ вирусов огромен – от герпес-вируса человека Ns6 до респираторных вирусов и вируса ветряной оспы. Поиски вируса СХУ продолжаются до сих пор, а пока более 5 млн человек официально считаются больными СХУ. Практически все они живут в западных развитых странах и Японии. Лечению СХУ, что неудивительно, не поддается.

Синдром войны в Заливе. Головная боль, импотенция, усталость, тошнота, периодически возникающие лихорадки, боли в мышцах и суставах, потеря памяти, резкие изменения настроения, бессонница – это главные симптомы синдрома войны в Заливе (СВЗ), который поражает исключительно участников операции против Ирака в 1991 году. Во всяком случае, так считают члены британской Национальной ассоциации ветеранов войны в Заливе и членов их семей (НАВВЗЧС). НАВВЗЧС, собственно, и была создана для того, чтобы добиться от британских властей признания СВЗ настоящей болезнью. Как только это произойдет, ветераны смогут требовать от властей компенсации за вред, нанесенный их здоровью. По данным НАВВЗЧС, со времени окончания войны в Заливе умерли 537 ветеранов войны. Из них 380 покончили жизнь самоубийством, однако эксперты, представляющие интересы больных СВЗ, считают, что это следствие одного из симптомов заболевания – резкой смены настроения.

Причины заболевания СВЗ учеными пока не установлены, но поскольку распространения болезни не отмечено, то принято считать, что она незаразна. Согласно одной из версий, ветераны заболели из-за воздействия частиц обедненного урана, который применялся во время войны. Другая версия гласит, что опасность таилась в сильных таблетках, которые давались всем военнослужащим, чтобы защитить их от воздействия иракского химического и бактериологического оружия. Способов лечения СВЗ пока не придумано.

Первой «угрозой века» стала уже совершенно забытая история с распространением среди людей вируса коровьей губчатой энцефалопатии (или, проще, коровьего бешенства). Случилось это в середине 1990-х годов. Местом, откуда тогда исходила угроза миру, была Великобритания. Именно там была зафиксирована эпизоотия коровьего бешенства, там же обнаружились и первые жертвы этого заболевания среди людей. Как утверждали некоторые исследователи, человеку болезнь передавалась с мясом животных, вызывая у зараженного неизлечимое заболевание мозга – новый вариант болезни Крейтцфельдта-Якоба (nvCJD). Такое название заболевание получило потому, что в мире уже существовала, не привлекая особого внимания, «обыкновенная» болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Сначала в Великобритании, а потом и по всему миру принялись забивать коров, запрещать ввоз иностранного мяса. Врачи с новой энергией принялись искать, но до сих пор так и не нашли противоядие от неизлечимой болезни. Фермеры, занимающиеся производством говядины, несли миллионные убытки. Зато в моду вошли кенгурятина и мясо страусов, производители которых ранее и помыслить не могли о завоевании европейского, американского и азиатского рынков. Врачи, специализировавшиеся на nvCJD, предрекали десятки тысяч жертв пандемии. По их данным, за предыдущие десять лет люди съели 400 тыс. коров, больных губчатой энцефалопатией. А ведь каждая корова могла заразить несколько человек. Тем не менее от nvCJD к настоящему моменту погибло 210 человек по всему миру. Интерес к «коровьему бешенству» постепенно стих, и едва ли не единственным воспоминанием о мировой истерии остается мясо кенгуру и страусов, которое можно еще увидеть в некоторых супермаркетах за пределами Австралии.

В 2003 году мир был потрясен появлением нового заболевания, настолько загадочного и неведомого, что врачи не сразу придумали ему название и сначала говорили о нем как об «атипичной пневмонии». Потом ему все-таки было дано научное название, и теперь оно известно как тяжелый острый респираторный синдром (ТОРС).

ТОРС оказался на первых полосах газет после того, как от него в Гонконге умер американский бизнесмен. В течение нескольких месяцев мир только и говорил о «убийственном микробе», «невидимом убийце», «вирусе смерти». Всемирная организация здравоохранения без злого умысла, но активно способствовала распространению самых невероятных слухов о болезни, открыто признавая, что мир столкнулся с неизвестным заболеванием, которое неизвестно как возникло, неизвестно чем вызывается и неизвестно как передается. Не говоря уж о том, что неизвестно как лечится. Газеты перепечатывали ставшую знаменитой фразу одного эксперта, сообщившего буквально следующее: «Пока мы можем сказать, чем это заболевание не является». «Тихий убийца» оказался необыкновенно резвым. За одну неделю по всему миру – от Канады до Филиппин и от Швейцарии до Израиля – было выявлено более 150 человек с диагнозом ТОРС. Говорили, что от болезни не помогают никакие лекарства, уберечься от нее практически невозможно, если не стать совершенным затворником. А потом истерию как рукой сняло. Тайну смертельной болезни раскрыли, она оказалась не такой уж смертельной и совершенно банальной. Возбудителем ТОРС оказался вирус чумки китайских енотовидных собак и барсуков. Всего от «чумки XXI века» погибло 806 человек.

И все-таки образ «главного врага человечества» в СМИ прочно занимает все тот же грипп. В 2003 году газеты разнесли по миру эпидемию так называемого птичьего гриппа H5N1, которая характеризовалась как малым числом жертв (по данным ВОЗ, с февраля 2003 года по конец декабря 2009 года из 447 подтвержденных случаев заражения людей вирусом H5N1 263 стали смертельными), так и беспрецедентной паникой: были случаи, когда по телевидению на полном серьезе призывали уничтожать всех птиц. При этом врачи умалчивали о самых элементарных вещах. Например, о том, что вообще-то абсолютно все вирусы гриппа имеют животное происхождение, причем эту заразу разносят не только свиньи, но и остальные домашние животные – от мышей до лошадей. А вот птицы, как правило, гриппом не болеют – в их теле вирус является лишь транзитным пассажиром. (Кстати, «свиной» вирус действительно самый опасный по той простой причине, что у свиней самый совершенный в животном мире иммунитет, который отлично «натренировывает» вирус и дает ему путевку в жизнь.) Также не говорили и о том, что вакцинация от гриппа вовсе не является панацеей хотя бы по той простой причине, что в воздухе кружат еще 200 типов гриппоподобных вирусов, вызывающих инфекции, а прививка может спасти лишь от одного вида заразы. Причем проколы у вирусологов случаются довольно часто. К примеру, самый пик заболеваемости гриппом в Европе случился в середине 90-х годов, причем как раз в тот период, когда врачи били все рекорды по вакцинации населения – по данным Московского центра Госсанэпидемнадзора, тогда чуть ли не каждый второй москвич сделал себе прививку от гриппа. Она не очень-то и помогла – вместо предсказанного вирусологами штамма пришел другой.

Тем не менее результаты паники из-за птичьего гриппа общеизвестны – у большинства компаний, производящих противовирусные препараты, в конце 2003 года наблюдался многократный рост продаж, порой превышающий 3 тысячи процентов. В числе компаний, которые существенно выиграли от гриппа, оказались не только производители рекомендованных ВОЗ препаратов. Практически все фармацевтические компании не могли упустить шанс получить прибыль, играя на страхах людей, предлагая как дорогие, но, увы, бесполезные сезонные прививки, так и различные интерфероны и иммуно-модуляторы. Именно тогда в Юго-Восточной Азии и возникла повальная мода ходить в публичных местах в защитных повязках, а организатор массовых противогриппозных кампаний доктор Маргарет Чен, бывшая министр здравоохранения Гонконга, заявившая о себе во время борьбы с птичьим гриппом, сделала головокружительную карьеру. Сначала она была назначена помощником генерального директора ВОЗ по пандемическому гриппу и всем прочим инфекционным болезням, а потом и генеральным директором ВОЗ.

Так что нет ничего удивительного, что и в 2009 году борьба против свиного гриппа пошла уже по обкатанной в Гонконге модели, которая обеспечивала многомиллиардные прибыли фармацевтам. На это подозрительное совпадение обратила внимание и группа голландских ученых, которые в журнале Information фактически обвинили руководство ВОЗ в коррупции – дескать, вся шумиха вокруг эпидемии A1/H1N1 является грандиозной финансовой аферой с целью увеличения продаж скопившихся на складах антивирусных препаратов. Был назван и главный герой – доктор Альберт Остенхауз, который получил в Голландии прозвище Доктор Флю за активную пропаганду массовой вакцинации населения. Естественно, ВОЗ тут же открестилась от всех обвинений, но факты роста продаж препарата Tamiflu, малопопулярного во время эпидемий обычного гриппа, говорят сами за себя.

Впрочем, страх перед эпидемиями оказался выгоден не только транснациональным фармацевтическим корпорациям. Страх перед вирусами оказался выгоден и политикам на Украине, и отечественной бюрократии, и даже мелким предпринимателям, которые сейчас успешно осваивают новые виды деятельности – от пошива защитных повязок до изготовления гомеопатических препаратов.

Между тем историк Исаак Левинзон в своей книге «История фармацеи и организация аптечного дела» рассказывал, что похожая ситуация наблюдалась как раз в начале XX века, когда прилавки аптек заполонили сотни препаратов против инфлюэнци: пилюли «Сантал Миди», таблетки «Гонозан», пластырь «Сальватор», настойки «Гальманин» и «Броманин». Весь этот ассортимент оказался бессмысленным, когда пришла «испанка». Поучителен пример аптекаря Вольфа Лейбаума из Николаева. В самый разгар эпидемии 1918 года он устроил презентацию нового чудодейственного препарата против гриппа. «Он предъявил публике больного «испанкой» подростка. Лицо и руки мальчика были покрыты густой красной сыпью. Лейбаум на глазах у публики заставил ребенка выпить какую-то зеленую настойку и накрыл его лошадиной попоной… Через 10 минут аптекарь представил мальчика публике. Сыпь на руках исчезла, а на лице оставались лишь небольшие островки красной опухоли. Он предложил всем желающим вылечиться».

Конец ознакомительного фрагмента.