«А вы о нас подумали?»
Вместо предисловия
Что может быть предисловием к этой книге? О чем она? Или почему я ее написал?
Последний вопрос мне всегда казался странным. Тем более что он задавался мне, как правило, иначе. Не почему, а зачем вы ее написали? Первое потрясение от такого рода вопросов я испытал после выхода своей первой книги о российской власти – «Хроника времен Царя Бориса».
Представьте: август 1994 года. Я – Председатель Российской государственной телерадиокомпании, снимаю передачу, посвященную годовщине провала ГКЧП. Только что вышла из печати та первая моя книга о власти, посвященная, в том числе, и событиям августа 1991 года, окончательно перевернувшим и Россию, и СССР, и весь так называемый «социалистический лагерь». Съемки программы уже заканчивались, мы работали на Горбатом мосту перед Белым домом. Нужно было снять еще один общий план. И вдруг режиссер передачи, уже немолодая женщина, спрашивает меня: «Олег Максимович, зачем вы написали свою книгу о «царе Борисе?»
Смотрю на нее, угадываю на лице не растерянность даже, а подавленность. С облегченной, расслабляющей улыбкой отвечаю: «Потому что не мог не написать. Я уж, вы меня извините, писатель. И был не только очевидцем, но и участником тех событий». «А вы о нас подумали? Они же вам этого не простят», – сказала женщина-режиссер и заплакала. Я бросился ее успокаивать, дескать, эта книга – анализ общественных настроений, надежд, ошибок и разочарований. Мы все прошли через это время, и нам потребно его помнить. «Все понимаю, – говорит женщина, – Только вы – романтик. Их не переделаешь, а страдать нам».
Никогда не забуду той истории.
И вот, спустя четырнадцать лет, в 2008 году, я закончил третью книгу своего цикла о власти. Две предыдущие: уже упомянутая «про царя Бориса» и «Тревожные сны царской свиты» – о том, как начиналась и чем закончилась эпоха Б.Н. Ельцина.
Женщина-режиссер оказалась права. Они мне не простили. В 1996 году Ельцин отправил меня в отставку с поста Председателя ВГТРК. Это не было его выверенным решением. Это сделали они. Те, кто у власти, при власти и около нее.
Сразу после отставки позвонил тогдашний глава кабинета министров В.С. Черномырдин и сказал: «Олег, я к этому безобразию не имею никакого отношения. Со мной никто не советовался». И добавил несколько слов из неформатной лексики. Иначе это был бы не Ч.В.С.
В августе 2008 года я оказался на даче С.П. Капицы, где мы обсуждали любопытную телевизионную идею. Один из собеседников поинтересовался: «Как дела с вашей новой книгой? Когда нам ее ждать?» Ответил: «Книгу закончил, занимаюсь самым неблагодарным трудом – вычитываю и редактирую».
«А как она будет называться?» – спросил собеседник.
«Есть разные варианты, – ответил я, – Возможно, «Коленопреклоненные»».
«Олег Максимович, можно вас попросить, издайте ее после того, как мы воплотим наш телевизионный замысел».
А ведь со времен «Хроники царя Бориса» прошло четырнадцать лет. И эпоха другая. И персонажи во власти существенно обновились. Антон Павлович Чехов прав: мы ничего не достигнем и не вернем себе достоинства великой страны до тех пор, пока не вытравим в себе раба.
Моя новая книга, которую сейчас читатели держат в руках, написана в стиле сопровождения событий. Она не претендует на точную хронику. События, которые комментирует автор, на его взгляд, знаковые. Вполне возможно, кто-то их сочтет рядовыми и не обратит на них особого внимания. Этими «кто-то» могут оказаться и «крупноранговый» чиновник, и приближенный к правящей элите политолог. Все правомерно. Другой мир, другие ощущения. Так устроена жизнь: во все времена, во всех государствах власть живет по своему календарю. Календарю власти.
И если «бег времени» остановить не дано, то зафиксировать его мгновения под силу, поэтому автор мало что переписывал или исправлял в тексте, создаваемом на протяжении шести лет. Уверен: история интересна и значима именно моментом, его оценкой в «миг свершения». А через год, два, десять лет оценки могут поменяться. Изменялись на протяжении всего периода работы над книгой и взгляды самого автора на те или иные события, поступки личностей…
Но вот что удивительно, а может быть, досадно: когда автор готовил книгу к изданию и перечитывал написанное, его не покидало ощущение, что все написано именно сейчас, в этот самый момент, в этом месяце, в этот день, а не шесть или пять лет тому назад.