Глава четвёртая
Упала вешалка
Барсик, примостившийся было на сегодняшнюю ночь около Яшкиных ног, резко спрыгнул с кровати и, на полусогнутых лапах прижавшись животом к полу, напряг уши, словно антенны.
Яшка спросонья некоторое время не мог понять, что не так, но чувствовал, инстинктивно чувствовал, как страх и беспокойство подступают к его сердцу. Ему показалось даже, что он всё ещё спит и просто видит какой-то чудной сон. Вернее, не видит, а пока что слышит, ибо в комнате было так темно, что мальчик едва мог различить собственные пальцы левой руки, которую протянул вперёд, будто защищаясь от кого-то невидимого.
Вжавшись в кровать и по обыкновению своему широко открыв глаза, малыш слушал, как отбивала дробь вешалка-гном, словно кто-то раскачивал шкаф и что есть мочи колотил в дверцу изнутри.
– Абра-ар! Бурундун! Вьюга-вьюн! Гагатун! Дзинь-да-да! – прошептали совсем близко, и Яшка, вконец испуганный, вслед за котом соскользнул на пол, потянув за собой одеяло.
– Брум-трум-трум! – упала рядом вешалка.
«Может, это грузовик проехал, вызвав маленькое землетрясение?» – пытался успокоить себя малыш, но он знал, что это не так.
Осторожно встав на колени и потянувшись за фонариком, который впопыхах оставил на кровати, Яшка вдруг подумал, что не слышит Барсика. Если ещё минуту назад подозрительный стук и пляс вешалки наводили на мальчика ужас, то сейчас наступившая вновь тишина казалась ему не менее пугающей.
– Кис-кис-кис! – позвал малыш, нащупав рукой фонарик и тут же ухватившись за него как за спасительную соломинку.
Осмелев и снова взгромоздившись на кровать, Яшка подобрал под себя ноги, клацнул кнопкой фонарика и, как обычно, принялся «обстреливать» темноту, продолжая при этом звать кота.
Вот кубики, разбросанные ещё с вечера и так не прибранные рыжим лентяем, вот плюшевый синий слоник с оторванными глазами, а там железная дорога, подаренная тётей Кирой на прошлый день рождения, зелёные шторы, герань на окне, копилка-щенок с отбитым и приклеенным обратно ухом… В общем, всё как всегда.
Успокоившись, мальчик резко привстал и нагнулся было под кровать, чтобы посветить там фонариком в поисках пропавшего кота. Тут же, запутавшись в скомканном одеяле, он упал и уткнулся носом в мягкие бархатистые лапки, которые крепко обхватили спинку его кровати.
Яшка слышал пульс и дыхание кого-то, примостившегося у него над кроватью, и понимал, что это не кот, ибо Барсик как раз в этот момент соизволил подать голос, жалобно замяукав где-то внизу.
Несколько секунд понадобились мальчику, чтобы поднять закатившийся под стол фонарь (Яшка, падая, обронил его) и направить свет на кровать, из-под которой с воем выскочил Барсик.
Нечто, так напугавшее Яшку, успело перебазироваться на подушку и теперь, расправив крылья и немного подавшись вперёд, внимательно рассматривало мальчика. Это существо не было птицей, хотя имело крылья и лапы, как у пернатых друзей.
«Если бы мне не было так страшно, я бы подумал, что это ангел, о котором рассказывала бабушка, спустился с небес, чтобы пожелать мне спокойной ночи…» – растерянно размышлял мальчик, подметив, что у таинственного гостя, с комфортом расположившегося на кровати, голова, туловище и руки совсем как у человека, только сиреневого цвета.
– Фиолетовый ангел… – подытожил свои наблюдения Яшка, не заметив, что произнёс это вслух. – А может, фея фиолетовых гор, прилетевшая из бабушкиной сказки?..
Малыш пятился, стараясь не сводить взгляда с чужака, который широко открыл рот, зевнул и заёрзал, устраиваясь поудобнее.
– Ишь ты, как по подушке моей топчется! – не удержавшись, заметил Яшка.
Странное дело, но сейчас ему было уже не так страшно, как можно было бы ожидать от человека, даже взрослого, при подобных обстоятельствах.
Ангел-фея наклонился вперёд, протянул изящную фиолетовую руку с длинными тонкими пальцами и поманил мальчика, жестом приглашая подойти к кровати.
Яшка, растерявшись, не знал, как поступить, ведь такого с ним ещё никогда не происходило. Он продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в письменный стол, больно ударившись об угол верхнего ящика, который плотно не задвигался. Охнув, малыш инстинктивно потёр ушибленное место и задел локтем жёлтый будильник, который покачнулся и упал на пол, выразив своё неудовольствие громким «дз-и-и-инь!».
– Дзинь-да-да! – тут же отреагировал гость. Выпрямившись и зашуршав крыльями, пришелец радостно, как показалось Яшке, повторил уже знакомую тарабарщину: – Абра-ар! Бурундун! Вьюга-вьюн! Гагатун! Дзинь-да-да!!!
– А-а-а-пчхи! – послышалось сзади.
От неожиданности Яшка подскочил, едва снова не уронив фонарь.
– Б-б-будь здоров! – пожелал, заикаясь, кто-то.
– Всегда готов!! – некстати пошутил третий.
– Б-б-бардак! – возмутился шутке заика.
– Вай-вай-вай! – задиристо ответил ему шутник.
Мальчик, стараясь не упустить из виду чудо-птицу, которая радостно пританцовывала и хлопала крыльями, отчего во все стороны посыпались перья и пух, нагнулся над столом выяснить, кому принадлежат голоса.
На столе, как обычно, было полно неприбранного хлама, так как Яшка, как и большинство мальчишек, не имел привычки убираться после игр и развлечений. Среди пластилина и цветной бумаги, карандашей и фантиков от съеденных конфет явно что-то происходило. Слышен был топот маленьких ножек, по шелесту и шороху угадывалась суетливая возня. Видно, Яшкино конопатое лицо, вплотную приблизившееся к столу, было причиной переполоха.
Кто-то упал и ахнул, вызвав чьё-то разливистое «га-га-га!»
– Б-б-балаган! – нравоучительно отрезал уже знакомый нам заика.
– Да-да-да! Да-да-да! – поддакивали ему.
Не выдержав, Яшка рискнул и посветил на стол фонариком, повернувшись спиной к таинственному гостю. Заморгав, мальчик приготовился увидеть новое чудо. Сиреневые перья, словно снежинки, кружились и мягко падали вокруг. Одно пёрышко скользнуло по Яшкиному лицу, защекотало, будто дразня. Малыш поморщился, втянул носом воздух и дунул, отгоняя прочь настырное перо.
– Апчхи! Апчхи! – разобрало не на шутку кого-то.
Прикинув, откуда доносится чих, Яшка сперва приложил ухо к приоткрытой коробке из-под пластилина, а затем, слегка толкнув пальцем, откинул крышку в сторону и, забыв об осторожности, засунул туда свой любопытный нос. И тут же поплатился за это, получив щелчок.
– Вот тебе! Вот тебе! – приговаривал кто-то.
– Б-б-батенька! – обратились, судя по всему, к Яшке, оторопевшему и обиженному. – Б-б-будьте любезны здесь не дуть.
– Апчхи! Аллергия! – пояснил чихунчик, как мысленно окрестил его малыш.
Теперь мальчик, наконец, получил возможность хорошенько рассмотреть загадочных болтунов. Открыв рот, Яшка наблюдал, как двигались, чихали, разговаривали и даже ругались маленькие пластилиновые фигурки-буковки, вылепленные с маминой помощью ещё два дня назад. Это мама по собственной, как она шутила, методе пыталась обучить сына «абэвэгэдэйке».
Расслабившись, малыш рассмеялся, забыв даже о крылатом госте, который прекратил мучить подушку и соизволил, наконец, покинуть кровать. Сначала он переместился на тумбочку, отчего та зашаталась, постукивая ножками по полу. Затем, расправив крылья, пришелец метнулся к окну, но, не рассчитав расстояния, зацепил крылом форточку и рухнул вниз головой прямо на подоконник.
«Мамина герань!» – успел лишь подумать Яшка.
Царапая когтями по стеклу и цепляясь за трещавшую по швам штору, гость таки сумел удержать равновесие и не загубить благородное растение. Свисая с карниза и раскачиваясь, словно маятник, фея-птица пропела, будто позвала:
– Абра-ар!!!
Буковка «А», чихнув и утеревшись маленьким носовым платком, на тонких и длинных ножках неторопливо вышла вперёд, изящно поклонилась и сняла шляпу, приветствуя мальчика.
«Чихунчика зовут Абра-аром!» – догадался Яшка и, стараясь быть учтивым, ответил поклоном на поклон.
– Яков Ермолаев! – отрапортовал он. – К вашим услугам!!
– Б-б-будем знакомы… Б-б-бурундун… – пробурчала буква «Б», глядя на Яшку исподлобья. Видно, в характере Бурундуна было бурчать и хмуриться.
– Вьюга-вьюн! – представила фея букву «В», которая, сидя на резинке-ластике и закинув ногу на ногу, едва удостоила мальчика взглядом, делая вид, что внимательно рассматривает свои крохотные ногти.
– Уже знакомы… – потирая нос, пробормотал Яшка, догадываясь, кто щёлкнул его по носу. А ещё отметил про себя, что Вьюн подозрительно похож на Вовку, того ещё пакостника и шалуна.
– Гагатун! – констатировал малыш, ткнув пальцем в букву «Г», которая, согнувшись пополам и клюя носом в стол, надрывалась от хохота.
– Да-да-да! – подтвердила буква «Д», привстав на цыпочки и радостно улыбаясь.
«Девочка? – разочаровался Яшка, наблюдая, как буква «Д», она же Дзинь-да-да, пританцовывает и поправляет юбчонку, и добавил: – Воображуля!»
Правда, воображулями он называл абсолютно всех девочек, с этими их бантиками и заколочками, гольфиками и куколками и всем прочим девчачьим добром.
Размышляя так, мальчик не сразу заметил, как Барсик, который до того где-то молча отсиживался, ловко запрыгнул на стол и, бесшумно ступая мягкими подушечками лап, приблизился к малышу. Буквы вежливо раскланивались, пропуская кота, а птица-фея, положив правую руку на грудь (там, где сердце), почтительным кивком приветствовала Яшкиного питомца.
Мальчику казалось, что после стольких чудес и неожиданностей его уже ничто не сможет удивить, но он ошибался, ибо для него сказка только начиналась.
Барсик внимательно посмотрел на малыша большими умными глазами, осторожно лизнул его в щёку и тихонько прошептал на ухо:
– Я-ш-ш-ша…
Собственно, тот факт, что кот заговорил, мальчика не смутил, особенно после того, как практически на его глазах ожили куски пластилина. Странным было скорее то, как почтительно и даже благоговейно буквы и крылатый вели себя по отношению к коту, лениво развалившемуся на столе.
– Хм… – едва не прыснув со смеху, обратился Яшка к Барсику. – Может, мне тебя, Барсюня, теперь Вашим Высочеством величать?!
Не в силах более сдерживаться, мальчик рассмеялся, настолько нелепым ему казалось всё происходящее перед его глазами.
Но гости Яшкиного веселья, судя по всему, не разделяли. Крылатый незнакомец, нахмурив брови, огляделся по сторонам и, приложив указательный палец к сиреневым губам, шикнул на малыша.
Буквы, каждая на свой манер, бурно выражали недоумение и возмущение Яшкиным поведением.
Абра-ар, топнув ногой, растерянно крутил головой, как бы не понимая, как такое вообще может быть.
Бурундун, как обычно, проворчал, грозя мальчику пальцем:
– Б-б-беспредел! Б-б-батенька!!
– Вай-вай-вай! – вторил ему Вьюга-вьюн, который, заложив руки за спину, то и дело прохаживался вдоль стола.
Гагатуна слышно не было: видимо, потерял дар речи.
Только Дзинь-да-да, по-девчачьему сложив вместе ладошки и несколько наклонившись набок, сочувственно смотрела на мальчика.
Барсик махнул хвостом, и шум тут же прекратился.
«Пан-король счёл нужным объяснить, наконец, – думал обиженный Яшка, – что здесь происходит».
– Я-ш-ш-ша… – протянул кот. – Ты – умный мальчик. И, конечно, догадался уже, что стал частью сказки. Я давно наблюдал за тобой, чтобы понять, достоин ли ты узнать нашу тайну. Это весьма трудно, Яша. Ведь ты упрямый и ленивый, проказник и врун. Да, да! Врун!
Последнее слово кот повторил, заметив, как Яшка покраснел и мотает головой.
– Помнишь, когда ты мячом разбил аквариум и об этом узнали родители, ты взвалил вину на меня? А когда ты выдернул из розетки шнур от холодильника и испортилось мясо, ты снова обвинил меня. Ах, Яша, Яша… – с грустью перечислял Яшкины грехи Барсик.
Сиреневый незнакомец нагнулся к коту и громко, чтобы слышали все, сообщил, будто отчитался:
– А ещё мальчик запер в туалете добрую нянечку, перевернул тарелку с супом, поставил синяк Вовке под глазом, напúсал под батарею…
– Глаза у плюшевого слоника вырвал! – проснулся Гагатун.
Раздавшиеся со всех сторон «охи» и вздохи довели Яшку окончательно, и он заплакал.
Дзинь-да-да, став на цыпочки и размахивая руками, старалась перекричать остальных:
– Давайте успокоимся, друзья! Довольно! Держите себя в руках!!
Яшка закрыл лицо руками и тихо плакал, чувствуя, как слёзы прокладывают путь по его горячим щекам. Что-то тёплое и шершавое коснулось подбородка и слизало застывшую слезу. Стало щекотно, и малыш невольно улыбнулся.
– Но именно ты, Я-ш-ш-ша, – кот с нежностью произнёс имя мальчика, – маленький и слабый, бросился защищать меня от стаи бездомных собак. Именно ты достал из скворечника раненого зелёного попугая и отнёс его в медпункт. Именно ты отобрал у Вовки белую крысу с красными глазками, которую баловник потехи ради чуть не утопил в луже, а потом, укутав в свой свитер, ты долго отогревал её и плакал. – Барсик, мурлыкая, ласково потёрся об Яшкину щёку и продолжил: – У тебя доброе сердце, Яша, которое любит и верит в чудеса. А если искренне веришь, чудо не обойдёт тебя стороной. Ты достоин, Яша, нашего чуда!
Где-то наверху скрипнули дверцы шкафа, и в комнате стало светлее, будто кто-то зажёг лампу. От стола к антресолям из дивного света выткалась дорожка.
– Пора, Ваша Усатость! Медлить опасно! – обратившись к коту, сообщила сиреневая птица. – Свет могут увидеть те, кому он не предназначен.
Но кот почему-то медлил.
– Я-ш-ш-ша… – снова протянул он. – Мы нуждаемся в тебе и просим присоединиться к нам и отправиться в путешествие туда, где живут мечты и надежды, которым не суждено было сбыться, ибо люди забыли о них. Мы зовём тебя в Антресолевую страну – страну забытых желаний, страну сказок и чудес, в которые перестали верить. Нам нужно твоё сердце, твоё горячее чистое сердце, способное мечтать и фантазировать. Нам нужен твой пытливый ум чудака-антресольки. Не побоишься ли ты переступить через грань возможного, Яша?!
Яшка колебался. «А как же родители и бабуля с дедушкой? – думал он. – Страшно как-то всё бросить и уйти в неизвестное…»
Пока мальчик, почёсывая затылок, размышлял, как ему поступить, произошло ещё нечто странное.
Дзынь-дзынь-дзынь – зазвенело-задрожало стекло в оконной раме. Что-то затрещало: видимо, от сильного порыва ветра резко распахнулась форточка. Стекло, покрывшись извилистыми трещинами, крупными осколками осыпалось на подоконник.
Яшка подбежал к окну и отдёрнул штору.
«Жива ли герань?» – думал малыш, переживая за маму, ведь это были её любимые цветы.
Десятки ворон долбили клювами стекло с той стороны, а некоторые из них с разбегу бросались на окно и, сползая, камнем падали вниз.
– Б-б-батюшки! – запричитал Бурундун.
Яшка, схватившись руками за голову, отступал вглубь комнаты.
– Мальчик! – прохрипел кто-то по ту сторону, и костлявая жёлтая рука просунулась через форточку, пытаясь нащупать задвижку. – Впусти меня, мальчик!
– Скорее ступай на дорожку! – кричал Барсик.
– И нас, нас не забудь! – махали руками буквы.
Яшка поспешно сгрёб в карман пижамы пластилиновых человечков и крепко ухватился за шею чудо-птицы, верхом на которой уже восседал, командуя, кот.
Ослеплённый светом, малыш не мог видеть, но слышал, как шуршат, опускаясь и поднимаясь, крылья, а где-то внизу трещит, не выдерживая атаки, окно.
– Я приду за тобой! – прокричала вслед беглецам старая женщина, протягивая к ним костлявые руки, которые вытягивались, словно резина.
Дверцы захлопнулись, и острые ногти вонзились в дерево, царапая и оставляя на нём глубокие борозды.
«Э-э-эх! Фонарь забыл!» – вспомнил Яшка…