Предисловие
Эта книга – для многих, на самом деле для любого, что означает, конечно, что она ни для кого. Что, если бы сам мир был таким? По Ницше, смысл мира лежит не за пределами этого мира, а в нем самом, где (как выражается Витгенштейн) «все есть как оно есть и все происходит как оно происходит». Если смысл мира лежит внутри мира, тогда значение мира может быть дано только вещами в нем – их значение будет его значением. Это все равно что сказать, будто значение мира – это вопрос населения, так что аргументы по поводу его значения должны определяться его демографией или экологией.
Если смысл мира лежит в нем, вне лежит бессмыслица. Если мир утрачивает значение, так может быть только потому, что бессмыслица заняла место смысла. Бессмыслица мира тоже должна определяться демографией и экологией. Ницше называет процесс, благодаря которому в мир приходит бессмыслица, нигилизмом и связывает его с восстанием рабов в морали. Пытаясь завершить этот процесс и, соответственно, довести нигилизм до конца, Ницше описывает экологию, в которой бессмыслица мира есть как есть, навсегда.
Аргумент этой книги состоит в том, что решение Ницше, ни в коей мере не являясь завершением нигилизма, представляет собой всего лишь попытку его остановить. Исключая любой будущий обмен смысла на бессмыслицу, он исключает и любой будущий обмен бессмыслицы на смысл. Но если, как утверждает сам Ницше, подобные обмены в конечном счете являются просто изменениями в мировом населении, его частная экология всегда может быть подорвана той переменой, что окажется еще более негативной. Почему же тогда нигилизм Ницше продолжает работать в качестве предельной философии воображаемого современности? В этой книге предполагается, что на Ницше не может быть гуманистического ответа, который бы увеличивал, а не уменьшал значение мира. Любая, более негативная, чем у Ницше, экология должна быть недочеловеческой, поскольку только там, где нигилизм переходит от скептицизма к провалу, он падает ниже досягаемости трансцендентальных аргументов, которые обращают бессмыслицу в смысл.
Позитивные экологии порождают свои собственные политические смыслы, однако негативная экология – это приглашение к политической теории. Как, возможно, первым понял Гоббс, политическая теория – это теория популяций без значений, требующаяся всякий раз, когда мир частично теряет свой смысл. Вот почему Ницше сам становится политическим теоретиком. Вывод из этого состоит в том, что политическая теория становится невозможной без бессмыслицы. Есть ли какой-то способ позволить смыслу ускользнуть из мира Ницше? Удушенные значениями, мы не можем понять, мы должны кружить у его границ, высматривая прогал, щель, через которую бессмыслица могла бы проникнуть внутрь.