Глава 4
Рандеву с прокуроршей. Под музыку Лауры Паузини. Можно ли потратить гонорар, которого нет. Алкаш-вундеркинд.
Сегодня прокурор должен был решать мою дальнейшую судьбу. Перед обедом раскрылась «кормушка», и… дали обед. Не прошло и минуты, как отворилась дверь. Я подумал, что нам хотят предложить прохладительные напитки, но это, оказывается, меня вызывали к следователю. В комнате для допросов Дерюгин сидел не один, а с какой-то девкой легкомысленной наружности и непонятного предназначения.
Мне опять, уже в который раз, пришлось в подробностях рассказывать, как я не убивал Николая Власенко. Гражданка в мини-юбке слушала меня так внимательно, будто это её касалось. После моего выступления она даже вопросы задавать стала. Беседа оказалась недолгой, и уже через полчаса я опять был в камере. Обед остыл, но ничего… зато с зачётной мочалкой потрепался.
У коллег М. Н. Дерюгин пользовался большим уважением. Михаил Николаевич был не только грамотным сыскарём, но и добрым отзывчивым человеком. В деле убийства Николая Власенко он чувствовал угрызения совести от плохо выполненной (скорее – вовсе не выполненной) работы. На предмет подозреваемого № 1 следователь разговаривал с его коллегами по работе, соседями, товарищами по рок-группе… Кривцов, несомненно, мужик шебутной, но хватит его, как максимум, на пьяную драку в пивнушке, а убийство… это никак не про него…
По своему опыту Дерюгин знал, что мужчина испытывает к мужу любовницы скорее чувство вины, чем ненависть. Страшные и многочисленные раны говорили о том, что нанесены они в приступе злобы, граничившем с бешенством. Так это как же и чем можно человека разозлить до такой степени?
Версия ограбления отпадала сама собой, а против рок-телемастера были только косвенные, слишком уж косвенные, улики… Значит, надо искать!
Часы и минуты тянулись, как резиновые. Я внимательно прислушивался к звукам за дверью, с нетерпением ожидая долгожданного рандеву с прокурором. Наконец раздалось долгожданное громыхание замка. Меня привели в ту же комнату, правда, на этот раз капитан был один. Своего «крестника» он вроде как не заметил, и продолжал сосредоточенно что-то писать. Не прошло и четверти часа, как следователь обратил на меня внимание.
– На вот, распишись тут, тут, тут, и ещё вот тут… Тебя освобождают под подписку о невыезде.
– А как же прокурор?
– Ты же видел, тебя выслушала помощница прокурора. Она и делала представление своему шефу насчёт тебя.
– Так я пошёл?
– Потерпи немного.
Я думал, что подписка о невыезде – расписался и пошёл, а оказалось – это ни разу не быстро.
Из тюрьмы я вышел только вечером. На улице моросил дождь. Прохожие шли мимо, и никому не было дела до одиноко стоящего на тротуаре и улыбавшегося непонятно чему мужика. Погода, несомненно, была дурная, но для меня самая умная.
Дома я первым делом позвонил Рустику, Трактору, Цыгану и Доктору. Ребята примчались практически мгновенно. С собой они припёрли целую сумку водки и закуски, новая пассия Виталия даже передала баночку со сваренными пельменями. Меня расспрашивали об отношениях с четой Власенко, о жизни в тюрьме, о ходе следствия.
Захмелев, мы взялись за гитары: Андрей пел, Забудько аккомпанировал, Серёга мычал, Цыган стучал по столу и табуретке, а я на всё это пытался наложить какой-то импровиз. Со стороны, наверное, звучало дико, но нам понравилось.
Через пару часов меня растащило на романтику, и я позвонил Нине (той, которая на букву «К»). Моих друзей увезло то же такси, из которого я выкупил подругу. После вышеописанного ремонта её телевизора мы не виделись, тем радостней была встреча. Не помню, говорил ли я ей, что на дух не переношу женщин в штанах, но одета Нина была в джинсовую мини-юбку и тонкий обтягивающий свитерок.
Застолье я перенёс из кухни в комнату, водку заменил на «Мартини» и электрический свет на свечи (всё-таки дама в гостях). Нина относилась к тем женщинам, которые могут заинтересовать мужчину не только сексом, но и простым человеческим общением. Несмотря на то, что я её практически не знал, беседа за столом текла легко и приятно.
Потрепаться – оно, конечно, дело хорошее, но пора и делом заняться. Девушка была перемещена из кресла ко мне на колени. Левой рукой я гладил её ноги, причём не столько ниже, сколько выше (и намного) колен, а правой обнимал за талию. Разговор смолк как-то сам по себе. Свечи не столько светили, сколько раздвигали темноту, Лаура Паузини пела из колонок что-то проникновенное…
События продолжали стремительно развиваться, и о том, что было дальше – догадается любой гражданин (ка), достигший 14-летнего возраста. Утром я принёс ей (с доставкой в постель) дежурный завтрак: натуральный кофе, яйца всмятку и горячие бутерброды.
Зазвонил телефон, голос Трактора гремел, как бульдозер:
– Привет! А ты знаешь, тебя очень даже кстати выпустили из тюрьмы!
– А что, меня могли освободить ещё и некстати?
– Не лови меня на слове! На швейной фабрике юбилей: то ли пятьдесят два года со дня основания, то ли семнадцать лет со дня реконструкции. Так вот они по этому поводу устраивают сабантуй в санатории «Сосновка», нас пригласили это всё озвучивать. С вечера пятницы до вечера воскресенья знатные раскройщицы, швеи-мотористки, начальники, их шлюхи и другие уважаемые люди, будут пить-гулять-веселится, а мы на этом подзаработаем. Доктор уже и предстоящий гонорар потратил: заказал колонку «Regent 60».
– Я так понимаю, что моего согласия никто не спрашивает. А кормить-поить нас будут, или бутерброды с собой брать?
– Виталий этот вопрос утряс. Транспорт, водку, закуску, девок и бесперебойную подачу электроэнергии обеспечит профком.
На том и порешили.
Я пошёл на работу оповестить начальство о своём нежданном-негаданном освобождении и выпросить под этим соусом три дня за свой счёт. В коридоре я столкнулся с бригадиром грузчиков.
– Кривцов?! А мне говорили, что тебя за убийство посадили…
– Да я заявление написал директору тюрьмы, мол, не нравится мне здесь: телевизор чёрно-белый, пиво не дают, да и сквозняки опять же… Начальство обиделось: «Неблагодарный! Мы тут тебя кормим, на прогулку выводим, вовремя спать укладываем, охраняем, а ты ещё и недоволен?!», – и из тюрьмы меня выгнали с формулировкой «За склоки в коллективе»..
– ???
По пути я зашёл поздороваться с кладовщицей Ирой.
– Ты откуда взялся?
– Тс-с-с… Я в побеге… Менты на хвосте… Спрячь меня на складе кинескопов!
Она от удивления открыла рот, но по моему жизнерадостному лицу поняла, что я шутки иронизирую, и рассмеялась.
Три дня отдыха мне, конечно, дали, да ещё и денег подкинули, т. к. по понятным причинам я не получил два дня назад зарплату.
Согласно правилам своей подписки, я позвонил следователю и сообщил о предполагаемом отсутствии в городе на выходные. В ответ получил красноречивое «Ну-ну».
Неуставные отношения с Ларисой вошли у Забудько в привычное русло, и однажды она пригласила его к себе. Муж, по её словам, в это время гостил у матери в деревне. Всё было шикарно: и цветы, и мясной пирог, и Лариса в полупрозрачном пеньюаре… В самый разгар веселья, когда женщина извивалась под ним как змея, а он рычал от экстаза, дверь открылась и на пороге появился муж.
Виталик пришёл в ужас: перед ним стоял инвалид. Пять лет назад этот человек на мотоцикле попал под поезд, и теперь у него отсутствовали левые рука и нога. Естественно, обманутый муж не мог учинить расправу над любовником своей благоверной, он просто горько усмехнулся: «Не сильно помешал?» – и вышел.
У него было доброе честное лицо, и Доктору стало так мерзко и брезгливо, будто он случайно попал на танцевальную вечеринку геев. Он пулей вылетел из квартиры.
Забудько никогда не обманывал детей, не дрался с калеками и не обворовывал слепых… и к Лоре он больше никогда не притронулся.
А вечером была репетиция. Сергей завалился пьяный, да ещё с какими-то двумя сучками. Трактора мы оставили (на басу играть кому-то надо), а девок выгнали (несимпатичные, и очень похоже на то, что несовершеннолетние). Нужно было на форсаже обкатать программу выступления, т. к. отъезд был назначен уже на завтра в «после обеда». Доктор пришёл к выводу, что программа отработана недостаточно и назначил ещё «поиграть» завтра в 9.00. Благодаря пьяному басисту, репетиция прошла скомканно, под конец Сергей достал из кофра бутылку водки. Мы заклеймили Солодкина позором, нецензурной бранью и парой оплеух. Спиртное отобрали и налили себе. С одноразовым стаканчиком в руке Доктор произнёс речь:
– В ответ на подлые происки Трактора участники группы «Медный таз» обязуются повысить качество исполнительского мастерства, расширить репертуар и, в ближайшее время, добиться высокого звания «Медного корыта».
– Это апартеид! – возмутился Солодкин.
– Ладно, дайте ослику морковку, – и горе-музыканту тоже налили.
Сергей Солодкин имел сугубо пролетарское происхождение: отец – водитель, мама – повар в детском саду. Это были простые и, вместе с тем, глубоко порядочные люди. В шесть лет, когда парень был ещё не «Трактором», а маленьким «мотоблоком», случилась крупная неприятность… Мальчик, отличавшийся природной любознательностью, был у мамы на работе и зачем-то стал карабкаться на плиту. Видимо, кое-что он не рассчитал, и перевернул на себя трёхведёрную кастрюлю с кипятком.
Последствия могли быть намного тяжелее, если бы находившаяся рядом повариха не схватила ребёнка на руки. В результате мальчик получил лишь ожоги лица, женщина пострадала намного сильнее. У Сергея на всю жизнь остался шрам на левой щеке. Сам он из-за этого постоянно комплексовал, хотя, по общему мнению, малозаметный косметический дефект его только украшал.
В школе Солодкин был стабильным «хорошистом». Мог бы быть и отличником, но мешала природная лень. Во внешкольное время парень предпочитал заниматься баскетболом и гитарой. На предмет последнего парень посещал курсы при Доме молодёжи, с восьмого класса был басистом школьного ВИА. Сыночек не знал отказа ни в чём: всегда был одет «с иголочки», каждое лето отдыхал на море, играл на дорогущей в те времена (350 рублей) электрогитаре «Musima».
Неприятности начались где-то в девятом классе: парень начал пить. Сначала – только для того, чтобы казаться круче, но постепенно спиртное более основательно входило в его жизнь. Сергей пил с друзьями в выходные, перед выступлениями ансамбля… При всём при том он имел недюжинные способности к точным наукам. В десятом классе наш мозгляк[10] – выпивоха взял первое место на областной физико-математической олимпиаде, и был досрочно, без экзаменов, зачислен на физмат университета.
Тогда же случилось ещё одно приятно-неприятное событие… Солодкин уже две учебных четверти встречался с десятиклассницей из другой школы Наташей. Девочка была из приличной обеспеченной семьи, причём отличница. И вот она забеременела…
Ребята и сами не заметили, как общепринятые у малолеток элементы «зажиманий»: объятия, поцелуи, ласкание груди и ног выше колен переместились у них на половые органы. К тому же девушка отличалась врождённым темпераментом и сама форсировала события (парни в этом возрасте несколько отстают от сверстниц). Из научно-популярных источников они знали, что попадание спермы во влагалище приводит к беременности, но почему-то считали, что уж кого-кого, а их это не коснётся…
Высокопоставленный папа отвёз беременную дочку на блатной аборт в другой город, и Наташе впредь было запрещено приближаться к Солодкину на расстояние видимости. Школу девка окончила с золотой медалью, и далее так лихо пошла по рукам, что только официально выходила замуж четырежды… Последний раз – за Лос-Анджелесскую прописку.
С первых же дней учёбы в ВУЗе алкогольный порок нашего басиста окреп и возмужал. Если раньше родители в какой-то мере сдерживали его пьянки, то теперь, вдали от дома, Трактор «пьянствовал водку» и «нарушал безобразия» от души. Студент не доучился и до первой сессии… Под Новый год он, будучи «подшофе» устроил драку в общежитии и был исключён.
На следующий год исключительный парень поступал в этот же университет уже на общих основаниях, и сдал вступительные экзамены на 5, 5, 5 и 4 (за сочинение). После зачисления началось старое: Сергей пил, прогуливал лекции и занятия, но сессию сдал «на стипендию». Ко всему этому он ещё играл в университетском ВИА (опять же на басу).
Принято считать, что басисты – это неудавшиеся соло-гитаристы, но с Сергеем всё было не так. Он мог дать фору многим «солярам», но играл на басу. Просто ему очень нравилось глубокое и фундаментально-значимое звучание этого инструмента.
Спиртное неоднократно ставило Солодкина на грань отчисления, но в критический момент к декану шёл руководитель ВИА (доцент кафедры истории КПСС) и упрашивал руководителя факультета повременить с прогоном Трактора, но… На летней сессии второго курса Сергей пьяный пришёл в деканат и обматерил замдеканшу – злобную старую деву. Честно говоря, она этого вполне заслуживала, но парня отчислили во второй раз.
Отчисленец год отработал слесарем на отцовской автобазе и поехал восстанавливаться на второй курс. Декан был категорически против, но опять вмешался исторически-партийный доцент. Он просил за Сергея, как за родного сына, уверял, заверял и обещал… В конце концов парня условно восстановили, и тут-то произошло нечто вовсе труднообъяснимое…
Он познакомился с первокурсницей Вероникой. Как и Наташа, она досталась ему чистой девушкой, но однажды он без стука зашёл в её комнату в общежитии и увидел любимую в постели с каким-то мелким… Они были одеты, и ничего, заслуживающего мордобоя, вроде и не происходило, только вот лизались они уж очень темпераментно… Трактор красноречиво промолчал и вышел. На следующий день он, не пытаясь ни в чём разобраться и не скандаля, забрал документы из университета и уехал домой.
Кому Солодкин сделал хуже? Кому и что доказал? Это была не поддающаяся никакой логике бессмыслица!
После третьего «вылета» с его матерью случился инсульт. Сам Сергей винил в этом себя и очень переживал… Правда, выводы и последующие его поступки были с точностью «до наоборот». Вместо того чтобы жёстко «завязать» и удариться в учёбу, он разговелся ещё больше…
Сейчас Солодкин работал на улицеоблагораживающей автобазе водителем всего, что могло самостоятельно передвигаться. Заработки были хорошие, но и только…
Настоящей отдушиной для него стало участие в самодеятельной рок-группе «Медный таз». Бас-гитара выдёргивала его из будней и возвращала в мир чего-то более красивого и более настоящего, чем действительность. Да и ребята в коллективе собрались неплохие: умный и справедливый Виталий Доктор, ершистый вокалист Андрей Рустик, приколист-гитарист Славик Магадан и Вася Цыган, в котором каким-то странным образом уживались жуликоватость и беспомощность. У товарищей по музыке Трактор снискал себе устойчивую репутацию Мальчиша-плохиша, что не мешало ему быть всеобщим любимцем.
Однажды ночью с ним произошёл такой инцидент… Сергей вёл снегоуборочную машину по самому краю проезжей части. Двигатель урчал в обычном тембровом диапазоне, лопасти стучали в темпе Allegro, и убранный снег летел туда, куда положено.
Вдруг из передней части машины послышался посторонний обертон, звучащий крещендо, вплоть до совсем уж немелодичного скрежета. Парень вышел из машины и разгрёб снег.
Между лопастями лежал ПМ. «Пистолет – вещь, безусловно, полезная, и в хозяйстве крайне необходимая», – решил Трактор, и рассказал об этом случае только друзьям-меднотазикам. Славка Магадан тут же предложил пострелять, а Доктор посоветовал спрятать оружие подальше и забыть об этом покрепче.