Антитерра. Часть первая. Гибнущий мир (Георгий Бекесов)

Глава первая. Атака обреченных

Тёмный продолговатый силуэт воздушного корабля вынырнул из облаков. Со стороны лавразийский крейсер казался по-прежнему величественным, плывя в нескольких верстах над землёю, поддерживаемый невидимой, но должно быть крайне мощной силой. На нём не было внешних повреждений, ни один человек не оживлял палубу, оставляя только ветер завывать в причудливом нагромождении форм надстройки, снуя меж разбросанными вдоль бортов башнями с лучевыми орудиями. И снаружи, только прислушавшись можно было заметить как гулкие звуки доносились изнутри, из того ада что царил в тесноте и полумраке внутренних помещений.

Им ненадолго удалось оторваться от своих преследователей, что теперь находились от них в нескольких километрах, скрытых огромными комьями, похожих на вату, белых облаков. То был небольшой старый корабль союза пацифиды, который должен был стать лёгкой добычей для лавразийцев, но неожиданно показал зубы. Палубная авиация противника практически сразу выбила инфразвуком большую часть орудийных расчетов крейсера, оставив артиллерию без прислуги. Недавно пущенный воздух, вооружённый по последнему слову техники корабль теперь был практически беззащитен. В на полутёмных палубах, где неверный свет был готов вот-вот погаснуть сотни людей мельтешили, по узким коридорам, раненых с обожженной лучами кожей, в чьих слабых голосах уже казалось можно было услышать мольбы о скорой смерти, тащили на плащах и просто кусках ткани, и складывали везде, где только можно когда в лазарете уже не хватало ни коек ни носилок. И многоголосые крики сливались в один прерывистый гул, на фоне которого выделись лишь свистки и отчаянные корабельных офицеров пытавшихся хоть как-то избежать паники, образ которой всё отчётливее надвигался над экипажем.

И в то же самое время в небольшом помещении, на верхних палубах, под самым капитанским мостиком, вокруг стола с картой, освещённого неярким, но уверенно работавшей лампой, собрались несколько человек в мундирах офицеров лавразийского республиканского воздушного флота. Света хватало лишь на стол с картой и сами люди по большей части в тени. Лишь один из них сидел сокрушённо уперев подбородок в сцепленные замком руки, внимательно слушая как стоявший рядом с ним офицер, параллельно показывая на карте говорил спокойным голосом.

– Первый гондванский флот находится сейчас в ста тридцати милях к западу и продолжает идти курсом север-северо-восток, на юге нас продолжает преследовать вражеский авианесущий крейсер, к северо-западу позиции зенитной артиллерии Гондваны.

Офицер выпрямился. После его слов в комнате повисла гнетущая тишина. Он немного помолчал выжидающе смотря на капитана, но тот ничего не ответил, и тогда офицер произнёс также спокойно, как докладывал только что:

– Мы в ловушке, ваше превосходительство.

– Неужели вы наконец-то это поняли.

Офицеры, столпившиеся вокруг стола, обернулись. У входа в рубку стояли двое мужчин в форме с погонами лейтенантов истребительной авиации. Один со спокойным, даже равнодушным видом, стоял чуть позади. Волосы второго были взъерошены, китель расстёгнут, он злобным взглядом исподлобья смотрел на людей около стола с картой.

. – Лейтенант Валенрод! – закричал капитан, вскакивая. – Потрудитесь придать себе подобающий вид и обращаться к старшему по званию согласно уставу…

– Чтобы я, – Адриан всей ладонью указал на себя, при этом продолжая смотреть исподлобья, – аквилонский офицер обращался к вересийцу «Ваше превосходительство», – при этом он сделал короткую паузу, пристально посмотрев на командира, – мне чувство собственного достоинства пока не чуждо.

Валенрод прошёл к столу, офицеры расступились, скорее не из уважения, но из желания узнать что собирается предложить лейтенант.

– В сложившейся ситуации, – продолжал Адриан, – единственно верным решением является атака силами расположенных на борту эскадрилий. От вас требуется лишь отдать приказ о подъёме палубной авиации и открытии ангаров.

– Ангары открыть, значит? Сбежать задумал трус!

– Здравомыслящий человек, хотя сейчас эти понятия часто путают. К тому же, хочу заметить, что выбора у вас нет. Мои люди вооружены, и, если потребуется, они проложат путь к выходу силой, и откроют ангары самостоятельно.

– Под трибунал пойдёшь сволочь! – закричал капитан, которого появление Валенрода словно оживило, стуча кулаком по столу.

Валенрод наклонился вперёд опершись руками на край стола.

– Под трибунал пойдёте вы, сударь, – это обращение он произнёс нарочито издевательски, – за потерю корабля, если сумеете добраться до своих, – тем же спокойным, без нотки сарказма, голосом продолжал Валенрод, – в противном случае – гондванский плен и виселица. Я сомневаюсь, что у вас хватит мужества застрелиться, как подобает офицеру. А вот меня с лейтенантом Крейтерном, – он указал на второго лейтенанта, с равнодушным выражением лица продолжавшего стоять у двери, – наградят за спасение двадцати четырёх самолётов и их экипажей.

– Арестовать его, – скомандовал капитан, указав на лейтенанта рукой, – арестовать, я сказал!

Стоявшие вокруг стола офицеры не пошевелились. Командир окинул их обезумевшим взглядом и в отчаянии бросился вперёд, вытянув руку, как будто пытаясь схватить Валенрода, и рухнул на стол, закричав: «Сука!».

Старший офицер подошёл сзади, выхватил личный пистолет капитана из кобуры на его поясе и сделал два шага назад, держа пистолет в согнутой руке, направив на командира. Тот с ужасом посмотрел на офицера и медленно поднялся.

– Ты ведь этого не сделаешь,… не сделаешь, – пролепетал капитан.

– Зачем врёте, Ваше благородие.

Раздался выстрел.

Командир упал, схватившись обеими руками за сердце, сквозь пальцы тут же просочилась кровь из раны. Старший офицер флегматично посмотрел на часы и спокойным голосом сказал:

– Запишите в судовой журнал: «26 апреля в 15:47 по бортовому времени командир корабля покончил жизнь самоубийством, согласно экспедиционному уставу лавразийского воздушного флота командование принял на себя старший офицер крейсера Максимилиан Вишницкий.»

Офицеры не проронили ни слова, продолжая неподвижно стоять около стола, осознавая произошедшее как выходящее из ряда вон, но при этом закономерное в контексте недавних событий. Валенрод недоуменно посмотрел на старшего офицера, в одну минуту ставшего командиром корабля, тяжело вздохнул и попятился, встав рядом с другими. Вишницкий обвёл всех взглядом, выдержал достаточно долгую паузу и приказным тоном продиктовал:

– Начать минирование корабля, уничтожить штабные документы, экипажу быть готовым покинуть корабль.

– Мы над вражеской территорией, уход с корабля – верная смерть… или плен, – высказался один из офицеров.

– У нас ещё остался один козырь. – Вишницкий исподлобья посмотрел на Адриана, – Поднять палубную авиацию!

Присутствовавшие на совещании офицеры тут же разошлись. Валенрод с Крейтерном вышли одними из первых и направились к ангарам на верхней палубе. Внутри корабля царил мрак, генераторы работали с перебоями, сотни раненых с покрасневшей от облучения кожей из-за нехватки места в лазарете лежали прямо в коридорах. Осознавая обречённость корабля, матросы ждали лишь приказа покинуть его.

Когда Валенрод вошёл в ангар, лётчики быстро построились перед стоявшими самолётами. Подбежал дежурный офицер и начал доклад о готовности подразделения, несмотря на то что командир, не останавливаясь, шёл вдоль строя. Чуть замедлив ход, когда дежурный кончил речь, Адриан, обернувшись к лётчикам, скомандовал: «По машинам, приготовиться к атаке неприятельского корабля». Солдаты смутились, стали переглядываться и переговариваться, изначально об атаке речь не шла, но приказу командира подчинились все. Отдав распоряжение, что лететь в командирской машине будет он один, без штурмана и стрелка, лейтенант взобрался в самолёт и встал в кабине, наполовину высунувшись из люка. Створки ангара наверху начали медленно расходиться. Валенрод громким голосом продекламировал:

После чего нырнул внутрь и завёл двигатель. Крылья самолёта начали медленно двигаться, не касаясь земли. Машина стала подниматься, амплитуда взмахов постепенно увеличивалась, пока ангар не остался внизу и самолёт не оказался на просторе. Вслед за командиром в небо поднялось всё звено, из соседнего ангара, тем временем, вылетали самолёты Крейтерна, выстраиваясь в боевой порядок справа. Адриан знал что задуманный им план крайне рискован, но едва ли он к тому моменту хотел вернуться живым с этой войны. Ах, если бы ему было куда возвращаться.

Скоро появился медленно плывший среди облаков тёмный корпус гондванского крейсера, створки дверей ангаров были открыты, из них навстречу атакующим вылетали поднятые по тревоге самолёты, всего около полусотни машин.

Валенрод поднял частоту взмахов до максимальной и повёл машину вверх, за облака. Потом, оставив, схватившиеся друг с другом эскадрильи, внизу, он остановился, и, переведя крылья в неподвижное положение, направил самолёт вниз, разменивая высоту на скорость. Его самолёт пронёсся сквозь строй гондванцев и направился к крейсеру. На ходу сделав дугу, переведя траекторию в практически горизонтальное положение, сбросив скорость, командирский самолёт зашёл на крейсер с носа. Самолёты врага развернулись и пустились в погоню, но догнать машину Валенрода они уже не успевали.

Адриан катапультировался и медленно спустился на парашюте на палубу вражеского корабля. Оставшаяся без управления машина врезалась в борт крейсера, с грохотом и скрежетом проехалась по палубе и, снеся две орудийные башни, свалилась и полетела вниз. Лейтенант выхватил из-за голенища нож и обрезал стропы парашюта, который сразу был снесён за борт потоком воздуха.

Валенрод осмотрелся: на палубе не было ни души. Вдруг два люка в надстройке корабля открылись, и оттуда высыпало около дюжины солдат, вооружённых инфразвуковыми генераторами с примкнутыми штыками. Они встали с двух сторон от Адриана.

– Отныне вы являетесь гондванским военнопленным, медленно положите своё оружие на палубу, в противном случае по вам будет открыт огонь, – громким голосом произнёс офицер одного из отрядов.

– Попробуйте, – прокричал Валенрод, но его уже никто не слышал.

Раздался грохот и скрежет, за спинами солдат прогремел взрыв, тут же последовал ещё один на верхних палубах корабля. За бортом под разными углами к земле пронеслись несколько гондванских самолётов, тех самых, что пустились в погоню за машиной Валенрода. Над головами Адриана и его «пленителей» пролетели лавразийские машины. Гондванцы с ужасом посмотрели на вражеского офицера, наконец, осознав смысл его, казалось, безумной выходки.

– Попробуйте, – повторил Валенрод, выхватив из ножен ещё один нож, похожий на небольшой меч, и самодовольно ухмыльнулся.

Он знал, что стрелять они не стали бы: положили бы кучу своих в обмен на лейтенанта, который и так был у них в руках. К тому же, гондванцам нет равных в рукопашном бою… Кроме аквилонцев.

Блеснули клинки, раздались крики, кровь плеснула на палубу, солдаты в ужасе стали медленно отходить в сторону надстройки, оставляя на месте недавней схватки груду тел. Один, совсем ещё молодой солдат, поскользнулся на вывалившихся из трупа кишках и рухнул вниз прямо в кровавое месиво. Он истошно завопил, выронил из рук генератор и кинулся в сторону своих.

Валенрод отошёл в противоположную сторону почти к самому краю палубы, держа в руках два окровавленных клинка. Офицер, с ужасом смотря на Адриана, захлёбывающимся голосом приказал солдатам: «Включить генераторы».

Солдаты нацелили своё оружие на лейтенанта, но тот был спокоен. Из-под корабля вынырнул лавразийский самолёт с поставленными в неподвижное положение крыльями. Пролетев вдоль борта корабля, поднимаясь и быстро теряя скорость, поравнявшись с местом, где стоял Валенрод, самолёт достиг наивысшей точки своего планирования и практически остановился. В этот же момент Адриан прыгнул и приземлился прямо на крыло, из открывшейся дверцы ему кинули верёвку, он ухватился за неё и был втянут внутрь самолёта.

Внутри сидел лейтенант Крейтерн и трое членов экипажа.

– Всё прошло по плану? – спросил Валенрод, облокотившись на стенку.

– Когда у нас что-то шло не по плану, – спокойно произнёс Крейтерн.

– Теперь всё зависит от Вишницкого, только бы…

– Истребители справа! – закричал стрелок.

Крейтерн резко дёрнул штурвал и сбросил частоту взмахов. Машина как будто провалилась в пропасть и понеслась к земле. В паре сотен метров над землёй пилот выровнял машину и повёл её горизонтально, постоянно уходя в стороны, не давая заходящим сзади истребителям, навести на неё генераторы.

– А вот теперь держитесь, – закричал Крейтерн, и через несколько секунд машина врезалась в землю.

Самолёт «приземлился» на склон поросшего лесом холма, и, пропахав приличное расстояние, сломав немало деревьев, остановился на маленькой лесной полянке. Валенрод и пилоты быстро вылезли из самолёта и бросились в сторону ближайших деревьев. Гондванские истребители пролетели прямо над ними, проскочив мимо.

Адриан услышал позади крик Крейтерна: «Быстрей, пока они не развернулись, в лес!». И вдруг он почувствовал, что под ногами у него нет земли. Кубарем полетел вниз по склону и врезался в заросли ольшаника у подножья.

Он с трудом встал и, пробираясь сквозь заросли, увидел аккуратно спускавшегося по склону штурмана.

– Где командир? – прокричал Валенрод.

– Здесь, – ответил ему из чащи голос Крейтерна, а вскоре показался и сам лейтенант.

Вскоре появились второй пилот и стрелок. Прогремел взрыв. Все обернулись и посмотрели в сторону, откуда пришли, где сквозь деревья смутно были видны отблески пламени сгоравшего самолёта.

– Нужно идти, – спокойно произнёс Валенрод и первым направился дальше к выходу из рощи.

Они вышли из леса и сразу же остановились.

В залитой солнцем долине, лежащей между крутыми холмами, текла маленькая речка, почти ручеёк. И через эту долину по направлению к склону, на котором стояло добрых два десятка танков с приведёнными в боевое положение генераторами, двигалась многотысячная армия. Их одежда больше напоминала лохмотья, знамёна были запылены и изорваны, но всё равно гордо развевались на ветру, а вместо сапог у каждого третьего на ногах были просто намотаны тряпки.

Это были солдаты из окружённой Гондванской армии. Они ударили там, где этого не ждали, и когда этого не ждали. Использовавшую последние снаряды для подготовки штурма артиллерию, уходя, взорвали, чтобы она не досталась врагу. Они прорвали фронт и прошлись по трупам тех, кто лишь ждал их капитуляции. Теперь они были всего в нескольких верстах от города, к которому рвались столько лет, так близко и так далеко.

Впереди шёл фельдмаршал, держа в одной руке свой жезл, а во второй офицерскую шпагу. Устройства на танках завращались, и по долине разнёсся протяжный монотонный гул. Инфразвук, направленный в самый центр армии, разошёлся по телам гондванцев. Солдаты сотнями гибли, падая на землю и выплёвывая ошмётки разорванных лёгких. Знамёна падали и тут же поднимались ещё державшимися на ногах. Но скоро всё было кончено, тысячи трупов остались лежать посреди залитой солнцем долины. Гул прекратился.

Валенрод медленно опустился и сел около дерева, тихо произнеся: «Чёрт возьми, нам бы таких солдат».

Глава вторая. Столица Пацифиды

Найгос, столица марионеточного государства Пацифиды. Державшееся почти три месяца осадное положение было, наконец, снято. Комендантский час был сокращён, баррикады и противотанковые ежи убраны, ополченцы распущены по домам. Перспектива захвата города гондванцами не сильно пугала его жителей, им уже было всё равно под кем жить, а вот небольшой глоток свободы и уменьшение количества солдат на улицах были хорошими новостями.

Раньше Адриану нравился этот город, в нём ещё оставалось что-то величественное из старого довоенного мира: его парки и широкие улицы, старинные дома и императорский дворец, в котором ныне размещался штаб экспедиционных войск. Однако, в этот раз всё выглядело каким-то иным, мрачным, как и во всех других городах. Даже небо было всё время затянуто серыми облаками, временами накрапывало, но настоящего дождя не было. После гибели крейсера и отправки в тыл Адриан часто шатался здесь по пустынным улицам, встречая больше солдатские патрули, чем прохожих. Он старался как можно сильнее закутаться в своё старое чёрное пальто, словно прячась от окружающих. Хотя на улице было относительно тепло, он всё время чувствовал, что замерзает.

Была здесь одна хорошенькая кофейня, в которой Валенроду довелось побывать, когда он только прибыл на этот континент. Сейчас там располагалась офицерская столовая, куда и направлялся лейтенант. Когда он вошёл внутрь, то сразу почувствовал чертовски отвратный аромат, который обычно бывает в столовых, когда смешиваются запахи всего съестного и несъестного, что там есть. Это совершенно не сочеталось со старинным, даже несколько аристократическим интерьером помещения.

Валенрод подошёл к столу, за которым сидели Крейтерн и ещё два лейтенанта, один из которых уткнулся в газету, напечатанную на какой-то паршивой жёлто-серой бумаге.

– Ах, Адриан, давно мы вас не видели, – офицер отложил газету, – впрочем, вы как раз, кстати, у нас с Крейтерном возник небольшой спор.

– Интересно, на какую тему? – хриплым басом произнёс Валенрод и присел сбоку на стул, пригнув голову, смотря то ли в пол, то ли на собеседника.

Лейтенант, читавший газету, удивлённо посмотрел на Адриана, как будто не понимая, пытаясь его рассмотреть. Крейтерн спокойно сидел на своём месте, то начиная, то вдруг прекращая барабанить пальцами по столу. Четвёртый офицер наблюдал за остальными как будто со стороны, с интересом разглядывая сидевших за столом, при этом о чём-то напряжённо думал.

– Вы бы… э-э-э сняли… пальто… что ли, – нерешительно произнёс лейтенант. – Здесь вроде и так жарко.

– Мне чертовски импонирует ваша забота, но я, пожалуй, буду вынужден пренебречь вашим советом, – ответил Валенрод, попытавшись придать голосу добродушие, но получилось неубедительно. – Так о чём всё-таки был спор?

На мгновение повисла мрачная тишина, нарушаемая лишь звоном приборов и разговорами за окрестными столами.

– У нас с его благородием, лейтенантом Мельхероном, вышла дискуссия на тему судьбы кампании, – произнёс Крейтерн, при этом смотря не на собеседника, а на вилку, кончиком которой он, словно метроном, отбивал по столу ритм. Стучать пальцами ему, как видно, наскучило. – Его благородие смело утверждать, что в сложившейся в мире ситуации продолжение войны не только бессмысленно, но и практически невозможно, особенно Гондваной. А раз так, то скоро следует ждать мирных переговоров и окончания войны.

Валенрод с напускным удивлением надменно посмотрел на его благородие.

– А вы оптимист. Хотя, замечу, что ныне даже окончание войны представляется сомнительным благом. Но с чего вы решили, что Гондванцы хотят капитулировать.

– Я не говорил, что Гондвана хочет…

– У них страшный голод, говорят, в столице крыс едят, – перебил Мельхерона четвёртый, всё время молчавший офицер.

– Счастливцы, у них ещё остались крысы, – Валенрод мрачно усмехнулся.

– Вы считаете, что у Гондваны есть шанс победить?

– Нет, впрочем, как и у нас.

– Кто же тогда выиграет?

– Как будто вы не знаете, кто всегда выигрывает? Казино.

Вновь воцарилась тишина. Мельхерон настороженно смотрел на Адриана. Тому, похоже, было «на всё плевать», он отрешённо глядел куда-то в сторону.

– Мир перенаселён, со временем ситуация станет только хуже. Пока мы ещё держимся. Карточная система, распахивание целинных земель, но надолго этого не хватит. Эта планета физически не может прокормить всех живущих на ней людей, и как бы мы не ухищрялись, конец предсказуем, – произнёс Валенрод, искоса смотря на собеседника. – Если только наш славный диктатор не найдёт где-нибудь второй мир. Иначе всё выйдет крайне иронично.

– В смысле? – Мельхерон настороженно посмотрел на Валенрода.

– В том смысле, что мы всегда ожидали конца людского рода по какой-то внешней причине вроде метеорита, извержения вулкана или чего-нибудь в этом роде. А в итоге всё оказалось тривиальней, мы просто расплодились настолько, что уничтожили наш мир и себя вместе с ним. Хотя обычно плодовитость обеспечивает виду торжество над своими врагами и является основным преимуществом в эволюции, в конечном итоге она обернулась для нас смертным приговором.

– И всё-таки, – произнёс Мельхерон. – Согласитесь, Ланарис хотя бы навёл какой никакой порядок, а в сложившейся ситуации порядок, пожалуй, главное.

– Ах, Ланарис, – Валенрод довольно улыбнулся и хитро посмотрел на собеседника. – Да, Ланарис – настоящий вождь. Положить кадровую армию в Лемурии, обеспечив нас лишь оравой дармоедов, параллельно развалив под корень экономику страны. Осознав, что республика катится к чертям, решить все проблемы, перевешав весь чиновничий аппарат. Безусловно, такие как он, входят в историю только наравне с величайшими правителями и полководцами.

– Что вы хотите этим сказать?!

– Я сказал всё, что хотёл.

Он ещё немного посидел с ними, но ему это быстро наскучило. Адриан вышел на улицу и побрёл, куда глядели глаза.

На улицах было пустынно, лишь пару раз ему попались дворники, подметавшие тротуар, да солдатский патруль из коллаборационистов. Валенрод сам не заметил, как вышел на центральную площадь перед бывшим императорским дворцом, на который навесили два лавразийских штандарта, абсолютно не подходивших к старинному роскошному зданию. Посреди площади на огромном мраморном постаменте возвышался памятник какому-то, то ли полководцу, то ли правителю, оставшемуся вместе со своими победами и своей империей в прошлом мире.

Валенрод немного постоял, посмотрел на памятник, потом глянул в сторону дворца и заметил, что один из караульных у входа мельком поглядывал на него. Адриан сунул руки в карманы и побрёл, смотря под ноги. За императорским дворцом располагался просторный парк, где ему удалось несколько раз прогуляться. Особенно он любил длинную липовую аллею, даже в самый жаркий летний день там, в тени, было прохладно, и поэтому в жару было полно народу.

Однако, сейчас, когда солнца в городе и без тени не было видно, в парке почти не было людей. Адриан шёл в полном одиночестве, видя перед собой только дорогу, изредка оглядывался на возвышавшийся над кронами деревьев шпиль дворца, устремившийся в серое небо. Валенрод точно не мог уже сказать, о чём он в тот момент думал, мысли путались, мелькали в его голове, проносились и тут же исчезали, оставляя какое-то неосязаемое и оттого ещё более болезненное послевкусие.

Неожиданно он увидел недалеко от себя идущих ему навстречу под руку парня и девушку. Мужчина был одет в расстёгнутый жилет и рубашку, на девушке было белое платье и шляпка с синей ленточкой. Они о чём-то оживлённо беседовали и, как будто не замечая Адриана, прошли мимо него. Валенрод обернулся, пристально посмотрел на женщину, которая отчего-то засмеялась, и вдруг почувствовал почти физическую боль, как будто всё внутри у него перекосило, и словно пытаясь заглушить это, он со всей силой сжал руку в кулак до боли в пальцах и широкими шагами направился дальше, произнося про себя злобно: «Будьте вы все прокляты, будьте вы все прокляты». Он не заметил, как мужчина обернулся и посмотрел на Адриана, улыбка резко спала с его лица, но он повернулся и пошёл с девушкой дальше.

Домой Валенрод вернулся незадолго до начала комендантского часа. Зайдя в свою каморку, он скинул пальто и лёг на койку лицом к стене. Сколько так лежал, он не знал, и пролежал бы ещё долго, но в дверь постучали.

– Открыто!

В комнату вошёл посыльный в плаще с капюшоном. Он прошёл дальше, сняв капюшон с головы, и чётким голосом продекламировал:

– Кто здесь лейтенант Адриан Викторович Валенрод.

Адриан Викторович Валенрод сел на кровати и уставшим голосом с ухмылкой произнёс:

– Попробуй отгадать, даю три попытки.

– Вас вызывают в Карселион к его превосходительству диктатору Лавразии Александру Ланарису, – тем же чётким голосом произнёс посыльный и протянул Валенроду значок в виде республиканского герба. – Вам предоставляется приоритет первой степени на перемещение государственным транспортом.

После этих слов посыльный развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Валенрод остался один. Он вертел в руках значок, пытаясь понять, зачем он понадобился диктатору. Адриан встал с кровати, сделал несколько кругов по комнате, подошёл к окну и распахнул его, высунув голову на свежий воздух. На улицу вышла колонна солдат с ручными генераторами, шедшая, как видимо, через город на фронт.

Раньше он много читал разных книг, и во всех этих книгах, когда случалась какая-то катастрофа, будь то эпидемия, падение метеорита, обязательно в правящей верхушке образовывался этакий чрезвычайный совет, который пытался спасти положение. Это обычно подразумевало массовые расстрелы, террор и прочие помогающие поддерживать порядок вещи. При этом параллельно пытался разработать план спасения, который всегда проваливался, а для большинства членов этого совета всё заканчивалось тем, что они пускали себе пулю в лоб, находясь в здании или убежище, штурмуемом толпой, которую пытались усмирить. И как казалось нашему герою, Ланарис уже понимал, что созданной им республике недолго осталось и поэтому собирает собственный чрезвычайный совет, именно для этого ему мог понадобиться Адриан.

Постояв немного у окна и проводив солдат взглядом, Валенрод закрыл окно и лёг на кровать, подложив руку под голову, и стал смотреть в потолок. Он точно не знал, что его ждёт, но что-то должно было измениться. А так как хуже быть уже не могло, то, значит, вести о переменах следовало воспринимать с оптимизмом.

Глава третья. Последняя надежда

Он вошёл в просторный зал с галереей белых, но уже немного обшарпанных колонн. У каждой из них стояло по солдату с винтовкой, один за другим они вытягивались по стойке смирно, демонстрируя свою выправку, и громкими голосами выкрикивали: «Долгих дней диктатору!». Ещё два солдата сопровождали его, идя на шаг позади. У конца галереи находилась лестница, и в лучшие свои времена она вряд ли могла бы соперничать с образцами из императорских и королевских дворцов, а ныне и вовсе представляла собой унылое зрелище. По сторонам от неё свисали вниз два республиканских штандарта.

Он быстро поднялся по лестнице и прошёл в коридор, штукатурка здесь местами начинала осыпаться, оконные рамы давно стоило поменять, а цветы, стоявшие на каждом подоконнике, выглядели какой-то насмешкой. В руках у него была красная папка с лавразийским гербом. Он шёл быстро, будто опаздывал, хотя знал, что без него всё равно не начнут. Его лицо было хмуро, задумчиво и выражало крайнее недовольство.

Он подошёл к массивной двери в конце коридора, которую открыли перед ним стоявшие рядом двое солдат, и вошёл в светлую комнату с широким окном и портретами на стенах. Посередине стоял старинный дубовый стол, на котором была разложена карта, вокруг собрались все высшие офицеры республики: командующие сухопутной армией, воздушным и военно-морским флотом, гарнизонными частями, и ставший почти наравне с военными председатель комитета продовольственного снабжения. Все офицеры одновременно, цокнув каблуками, встали смирно и прокричали: «Долгих дней диктатору!».

Диктатор прошёл к столу, ответив на приветствие, согнув руку в локте и подняв ладонь на уровень плеча, небрежно ей взмахнув. Он бросил папку на стол, хитрым и настороженным взглядом исподлобья окинул собравшихся и, опершись руками на стол, чуть наклонившись вперёд начал:

– Что, чёрт побери, с Лемурией? Что происходит?

– В Аштарии и Магнаре, как мы и опасались, начался полномасштабный мятеж. Восставшие захватили военные склады с боевыми генераторами и атаковали подразделения регулярной армии. Большая часть коллаборационистов перешла на сторону мятежников. В остальных округах дело пока ограничилось беспорядками, однако для…

– Где Бергмен-Квайт, где этот кретин? – злобно произнёс Ланарис.

– Я здесь, ваше превосходительство, – виноватым голосом произнёс высокий статный офицер, стоявший у противоположного края стола, виновато потупив глаза, украдкой поглядывая на Ланариса.

– Не вы ли мне месяц назад, – начал диктатор, злобно смотря на него, – как наместник восточной Лемурии обещали, что возьмёте ситуацию в Аштарии под контроль с двумя полками?

– Ситуация изменилась, ваше превосходительство, мы недооценили сепаратистские настроения в обществе.

– И тем не менее. Вы давали слово, и вам поверили. Вам было оказано доверие, которого вы не оправдали, поставив под угрозу все наши колонии.

Воцарилась тишина, диктатор, прикусив губу, внимательно посмотрел на карту.

– Восьмой армии прорываться на соединение с двенадцатой армией и сорок пятым танковым корпусом. После чего отходить на запад, на правый берег Сейланы.

– Ваше превосходительство, у повстанцев нет ни зенитных орудий, ни авиации, мы без проблем сможем снабжать по воздуху восьмую армию хоть до рождества. Восставшие плохо вооружены и практически не обучены, мы сможем раздавить мятеж.

Ланарис отошёл от стола и, заложив руки за спину, пару раз прошёл туда-сюда. Несколько раз посмотрел на стоявших вокруг стола офицеров, неизменно отводя глаза в пол. Потом вернулся обратно и заговорил спокойным расчетливым голосом, при этом будто продолжая обдумывать план:

– О попытках подавления мятежа не может быть и речи. Восстание со дня на день перекинется на соседние округа, скоро полконтинента будет гореть огнём. При этом в Лемурии у нас до неприличия мало сил. Абсолютно недостаточно для полномасштабной сухопутной кампании, а война на два фронта для нас самоубийство. Единственный шанс – это вывести войска на рубеж Сейланы и держатся там.

– Ваше превосходительство, вы предлагаете сдать без боя почти восемь миллионов квадратных вёрст территории с населением более миллиарда человек.

– Шаг назад – два вперёд.

– Но… но на востоке практически нет сельскохозяйственных районов, там начнётся голод невероятных масштабов.

– Искренне на это надеюсь, – тем же спокойным голосом произнёс Ланарис. – А для того, чтобы полностью предотвратить возможность распространения мятежа на запад, нужно отправить колониальному флоту двенадцать лучевых бомб. Восемь использовать немедленно, остальные оставить для предотвращения возможности создания хоть какого-то подобия государства на оставленной нами территории.

– Вы хотите…

– Прижечь калёным железом очаги заражения, как действуют при попадании любой заразы, в том числе и революционной. Думаю, основные инструкции вам ясны. Руководителем данной операции, назовём её эмм-м-м… «Немезида», назначается разжалованный в генерал-майоры Бергмен-Квайт. Надеюсь, он понимает, что для него это последний шанс реабилитироваться, – диктатор пристально посмотрел на бывшего наместника.

В зале повисло молчание, удар лучевыми бомбами по городам был процедурой обычной, а вот сдача такой огромной территории без боя – это было крайне необычно. В последнее время диктатор стал вести себя странно, как будто он имел в руке козырь, применение которого смогло бы окончить войну, а потому её ход был уже второстепенен.

– Думаю, все могут расходиться. Стойте, где министр финансов?

– Я здесь, Ваше превосходительство.

– Я надеюсь, уже началась чеканка золотых червонцев.

– Да, Ваше превосходительство. Тем не менее, я считаю, что это чрезмерная предосторожность.

– Хотите сказать, что с нашей финансовой системой всё в порядке, – диктатор с показным недоумением посмотрел на министра и тут же заорал. – Да вашими фантиками подтираться стыдно. Если у нас не будет валюты напрямую привязанной к золоту, нашей экономике конец. Вам было предоставлено полное право распоряжаться государственными золотыми запасами, и если к концу месяца я не увижу отчеканенные червонцы, ваши действия будут рассматриваться или как глупость или как измена, впрочем с одинаковыми для вас последствиями. Свободны все, кроме председателей продовольственного комитета и академии наук, а так же верховного канцлера.

Офицеры медленно вышли из комнаты, остались только четверо: диктатор и названные им личности. Канцлер сел за стол. Ланарис, заложив руки за спину и сцепив их в замок, прошёлся к окну:

– Чёрт возьми, этот мятеж путает нам все карты. Всё, что нам осталось, так это продержаться до отправки экспедиции, а тут чёрт знает что.

– А если на Антитерре не будет обнаружена жизнь, если она не пригодна для колонизации, – произнёс канцлер, пристально смотря на Ланариса.

– А тогда, – диктатор резко развернулся, быстро прошёл к столу и, встав напротив канцлера, опершись руками на стол, пристально посмотрел на него. – Тогда нам останется только пуля в лоб.

– В государственном резерве осталось только двадцать четыре миллиона тонн зерна, Ваше превосходительство, – начал глава продовольственного комитета.

– Но этого хватит… – Ланарис резко развернулся и посмотрел на него.

– На две недели в случае полного перехода на снабжение из запасов.

– Если в этом году будет неурожай – мы погибли, – сокрушённым голосом произнёс диктатор. – Мелерьян, я надеюсь, хотя бы постройка корабля для экспедиции идёт по графику.

– Так точно, Ваше превосходительство, – произнёс глава академии.

Диктатор, сложив руки в замок за спиной, подошёл к окну, пристально вглядываясь в раскинувшийся до горизонта город.

– Антитерра – наша последняя надежда, – произнёс он суровым голосом, обернувшись к находившимся в комнате.

– Ваше превосходительство, а как насчёт кандидатов для экспедиции?

– О, не беспокойтесь, об этом я позабочусь.

Глава четвёртая. Ветер перемен

Утром, позавтракав у себя дома, собрав свои небольшие пожитки и сдав ключи от своей каморки, Адриан Валенрод направился на найгосский вокзал.

Здание вокзала стояло ещё с довоенных времён, когда Найгос был имперской столицей. Тогда это было второе по значимости здание столицы после императорского дворца. Сюда приезжали делегации союзников подписывать договора и враги подписывать капитуляцию. Он стоял на другом конце центральной улицы города, начинавшейся у дворца.

Валенрод прошёл весь путь от дома пешком. На нём было чёрное пальто, как обычно. Но на этот раз оно было расстёгнуто, и его край развевался на ветру. В руке он нёс небольшой саквояж со всеми вещами, которые собрал с собой. Он шёл твёрдым, уверенным шагом, словно свысока смотря на проходивших по улице людей. Теперь всё должно было быть иначе, он покидал этот материк, где творилось чёрт знает что, называемое по какой-то старой привычке мировой войной, хотя оно являлось чем угодно только не войной. По крайней мере, так думал Адриан, воспитанный на Аквилонских кинохрониках о прошлых победах его страны.

Так или иначе, теперь он сможет, хотя бы на время, забыть это, как страшный сон. Сейчас его, лейтенанта Адриана Валенрода вызывает к себе не кто-нибудь, а лично Его превосходительство, диктатор Александр Ланарис. Значит, он ещё чего-то стоит, значит, ещё ничто не пропало.

Впереди показался украшенный барельефами фасад вокзала, виднеющийся из-за голов разношёрстной толпы, собравшейся на площади. Адриан быстро добрался до дверей и вошёл внутрь.

Потолок и большая часть стен были расписаны картинами из жизни крестьян и рабочих, ныне эти картины потускнели, местами и вовсе краска опала вместе со штукатуркой. В зале было полно людей, все скамейки были заполнены, как и остальное пространство помещения. Все, кто мог покинуть город, покидали его и уезжали на север континента, подальше от линии фронта. У каждого входа и выхода, как в город, так и к поездам стояли солдаты-коллаборационисты с винтовками.

Адриан снял пальто, сложив и перекинув его через руку, чтобы была видна военная форма, и пробрался к кассам. Растолкав очередь, подошёл к окошку, достал значок в виде герба республики. Всё, чего ему сейчас хотелось, так это убраться отсюда поскорее. Гул, крики, детский плач вместе с духотой и полумраком, царившим в зале, могли кого угодно свести с ума.

– Один билет до любого из северных портов, – произнёс Адриан, пытаясь перекричать шум в зале, и приложил к стеклу значок.

По ту сторону сидела явно немолодая женщина, не растолстевшая только благодаря голоду и карточной системе. Она презрительно посмотрела на Валенрода и гнусавым голосом пробубнила:

– Молодой человек, куда вы лезете без очереди.

Валенрод не понял: был это юмор или нет. Он в тот момент уже стоял боком к окошку, готовясь рвануть с места и убраться отсюда восвояси.

– Перед вами лавразийский офицер, чёрт возьми, я должен через шесть дней быть в столице, – прокричал Адриан.

– Да хоть гондванский, здесь всем куда-то надо, молодой человек. Не задерживайте очередь.

Валенроду, как человеку военному, часто приходилось встречаться с людской глупостью, однако редко он видел, чтобы из-за этой глупости начисто было атрофировано чувство самосохранения. Стоявшие позади него в очереди, благо, не то, что не стали напирать, но и отошли на пару шагов назад от офицера в форме с правительственным пропуском, как бы что ни вышло.

– Не молодой человек, а Ваше благородие! – проревел Валенрод. – Вы отдаёте себе отчёт, что будете иметь дело с военной администрацией.

– Ну, уж не знаю, как вас там… – опять начала женщина, но тут из глубины помещения по ту сторону стекла появились пацифийский офицер, по-видимому, начальник вокзала, с двумя солдатами и быстро увели служащую прочь.

– Вы лейтенант Адриан Валенрод? – произнёс почтительным тоном офицер, наклонившись к окошку с другой стороны.

– Да я, – намного более спокойным голосом произнёс Адриан.

– Простите, нас только что известили о вашем отбытии, мы уже подготовили для вас место, поезд до Кирстенгейна отправляется через двадцать минут, первый класс, второй вагон.

Адриан взял билет, с укором посмотрел на начальника вокзала и зашагал прочь, провожаемый удивлёнными взглядами из толпы.

Он, наконец-то, оказался на свежем воздухе рядом с путями. Здесь тоже было много народу, в основном лавразийские солдаты, прибывшие с севера. С другой стороны от следующего перрона стоял поезд с танками, частично накрытыми брезентом. На платформах находились лавразийские солдаты с генераторами, охранявшие поезд.

Вскоре невдалеке послышался стук колёс и гул двигателя, вдали появился грозного вида чёрный тепловоз. Он, постепенно замедляясь, проехал мимо Валенрода и стоявших на перроне людей, таща за собой сцепку из полутора десятков вагонов с символикой ещё железных дорог империи.

Адриан быстро нашёл нужный ему вагон. Показав проводнику правительственный значок, прошёл внутрь, в своё купе с двумя нижними койками. Он положил саквояж, присел, искренне надеясь, что весь путь проедет один. Но его надеждам не суждено было сбыться, спустя минуту, как он закрыл за собой дверь, в неё вошёл маленький худощавый мужчина лет сорока в очках и с лысиной на макушке. Он был одет в гражданский пиджак и брюки, в руках держал чёрный портфель, в котором обычно носят бумаги. Неуверенным голосом он поздоровался с Валенродом и присел напротив него.

– Здравствуйте, я Крейстон, Крейстон Митридатович Цейкрик, – произнёс попутчик своим низким неразборчивым голосом и протянул руку для рукопожатия. – Можно просто Крейс.

– Адриан, Адриан Викторович Валенрод, – ответил лейтенант и пожал руку. – Можно просто Адриан.

На мгновение повисла тишина, наш герой сидел, заложив ногу за ногу, откинувшись спиной к стенке и сцепив руки в замок перед собой, он с интересом надменно смотрел на соседа. Цейкрик сидел, ссутулившись, как будто прижимался к портфелю, который он положил себе на колени.

– Куда едете? – спросил Адриана попутчик.

– Домой, – коротко ответил Валенрод.

– То есть, вы до конечной?

– До конечной, – с улыбкой ответил Адриан.

– Н-да, а я в Мессерейне выхожу, здесь недалеко, – Цейкрик выдавил на лице натянутую улыбку, он снял очки и стал неловко трясущимися руками протирать их.

– Это хорошо, – со вздохом ответил Валенрод. – Нет, вы не примите на свой счёт, я просто крайне обожаю одиночество.

– Одиночество, хе-хе, – чиновник усмехнулся. – И что же вам в нём нравится?

– Многое, вы, думаю, даже не представляете сколь интересно, например, говорить самому с собой, желательно мысленно, иначе вас примут за сумасшедшего. Так прекрасно поговорить о чём-нибудь с интересным собеседником, который к тому же разделяет твои взгляды и убеждения, – произнося эти слова, Адриан закинул ноги на койку и, расстегнув мундир, вытащив руки из рукавов, устроился, полусидя, опершись спиной на боковую стенку рядом с окном.

Цейкрик вряд ли был действительно заинтересован тем, почему Валенрод так любит одиночество, и спросил только из вежливости и дабы поддержать разговор. Словам своего попутчика он, скорее всего, не придавал должного значения. У него уже были заготовлены собственные реплики, и собеседника он слушал только в той мере, в которой это было необходимо, чтобы хоть как-то связать свои слова со словами того с кем он разговаривает, ибо иначе он будет просто глупо выглядеть.

Конец ознакомительного фрагмента.