Глава 1
«Денег нет и не будет». Эта фраза, произнесенная служащим банка, отказавшего «Антираспаду» в очередном кредите, представлялась Норберту эпиграфом ко всей его жизни. Денег нет и не будет, и в желудке пусто. Он посмотрел в окно: там громоздились сугробы, со вчерашнего дня заметно подтаявшие, дальше перекрывала обзор глухая оранжевая стена соседнего здания. Потом взглянул на свой стол и обнаружил, что кое-чего не хватает.
– Где фото моей сестры? Вот здесь лежало.
– В сканере, – оторвавшись от компьютера, бросил через плечо Олег. – Ты говорил, у нее скоро день рождения, хочу сделать подарок.
– Ладно, тебе можно.
– Вот, я уже.
Норберт осторожно просунул объемный снимок под стекло. Слева от него лежал календарь, справа – рекламный проспект.
«Визитные карточки!!! Погрузочно-разгрузочные работы!!! Оформление витрин!!! Оригинальные сценарии презентаций и семейных торжеств!!! Компетентное посредничество при сделках и переговорах!!! Составление букетов!!! Грамотное консультирование по вопросам дешевого ремонта жилых квартир и другой недвижимости!!! Выгуливание собак!!! И прочее!!! Обращайтесь в „Антираспад“, господа!!!» – призывал проспект.
Взгляд задержался на «Оформлении витрин!!!», и Норберт шепотом выругался. Три недели назад к ним в офис пришел владелец продуктового магазина как раз по этому вопросу. Его угораздило спьяну заключить сделку с недобросовестным партнером, и тот вместо первосортного балыка подсунул ему тонну рыбьих хвостов. «Антираспад» получил заказ: оформить витрину позавлекательней, чтобы народ валом повалил за хвостами. Расплатиться заказчик обещал с выручки.
Аманда Мерриато, директор «Антираспада», согласилась (что-то все же лучше, чем ничего), и Олег сделал три компьютерных эскиза: озаренное таинственным зеленоватым светом морское дно, выставка великолепных рыбных блюд, пирующая кошачья компания – на выбор. Заказчик долго рассматривал их, неопределенно хмыкал, чесал в затылке и наконец объяснил: ему бы что-нибудь попроще, без зауми, например – выложить в витрине сердечки из рыбьих хвостов, домохозяйкам это понравится.
В тот день, когда Норберт и Олег оформляли витрину, начался затяжной снегопад, потом резко похолодало. Оба закоченели и насквозь пропахли рыбой, но работу выполнили. Теперь заказчик тянул с оплатой: несмотря на сердечки в витрине, рыбьи хвосты не расходились, а на дворе весна, температура поднялась выше нуля, и та часть товара, которая не поместилась в холодильниках, как пить дать сгниет; «Антираспад» должен войти в его положение, тем более что во всем виноваты бездарные оформители – не сумели сделать витрину достаточно броской. Норберт предлагал нанять для него киллера, но Аманда не на шутку рассердилась: во-первых, у фирмы нет денег на зарплату сотрудникам, не то что на киллера, а во-вторых, нехорошо решать проблемы таким способом.
Хлопнула дверь. В офис, обставленный стильной, но разношерстной мебелью (вся она досталась «Антираспаду» по бартеру, из разных источников), влетела Аманда. Ее черные кучерявые волосы, тронутые еле заметной проседью, походили на грозовую тучу, высокие белые сапоги были измазаны лиловой глиной. Поглядев на своих подчиненных, она присела на край стола и устало вздохнула:
– Ребятки, надо как-то спасать «Антираспад»! Не представляю, что делать…
– А кредит? – спросил Олег.
– Никто не даст нам кредита. Нас уже все знают.
– Нужно как следует прижать того типа с хвостами, – буркнул Норберт.
– Он согласен расплатиться, только не наличными, а товаром.
– Рыбьими хвостами, да?
Аманда хмуро кивнула.
– Из них можно сварить уху, – заметил Олег. – И поесть…
Норберт удивленно посмотрел на друга – такая мысль ему в голову не приходила – и поддержал:
– А что, идея… По крайней мере, будет чем питаться. Бизнесмены не должны голодать.
– Надо заплатить налоги, – печально напомнила Аманда. – И еще от нас бухгалтер ушел.
– Здорово! – обрадовался Норберт. – Вам все-таки удалось его вытурить?
Последний бухгалтер «Антираспада», сварливый нудный старик, донимал Норберта с Олегом постоянными придирками и вдобавок считал, что денег сотрудникам лучше вообще не платить – «тем больше средств у нас останется на развитие бизнеса». Аманда хотела его уволить, но он пригрозил ей судом.
– Я его не вытурила, сам ушел. Что мы теперь будем делать без бухгалтера? Ребятки, нас всего трое осталось…
– Аманда, вы же не в первый раз на грани банкротства, – рассудительно напомнил Олег. – Что вы раньше делали в таких случаях?
– Находила кредит… – Голос директора прозвучал жалобно. – Выплачивала налоги, зарплату и долги по старым кредитам… Больше это не сработает – нам никто ничего не даст. Нор, ты не мог бы поговорить со своим папой?
– Бесполезно, – поморщился Норберт. – Извините, Аманда, это правда бесполезно. Ему на всех наплевать.
– Нельзя так говорить про своего отца!
Он пожал плечами. Аманда принадлежала к старшему поколению – при том, что у нее в голове то и дело рождались рискованные бизнес-проекты, а ее словно выточенное из черного дерева лицо до сих пор оставалось привлекательным, ей было далеко за пятьдесят. Подобно большинству своих ровесников, она порой проявляла качество, которое Норберт, еще будучи подростком, определил для себя как «круговую поруку взрослых».
– Выход наверняка есть, – хмыкнул Олег. – Вопрос в том, чтоб его найти.
– Если перерегистрировать «Антираспад»… – наморщив лоб, начала Аманда. – Перерегистрировать на другой профиль, понимаете… Надо узнать, предприятия какого профиля имеют сейчас максимальную льготу по налогообложению, это ведь через каждые полгода меняется… У меня есть один старый знакомый, он поможет и с информацией, и с быстрым переоформлением… – Она медленно, как сомнамбула, поднялась и надела белый плащ, который перед этим бросила на директорское кресло, внезапно ее глаза заблестели: – Если мы получим льготу по налогообложению, мы выкарабкаемся!
Норберт ощутил неясную тревогу.
– Погодите, Аманда! На какой профиль вы хотите нас перерегистрировать?
– На такой, чтоб была льгота! Я сама еще ничего не знаю.
– Но это должно быть что-то такое, с чем мы справимся!
– Да, разумеется! – Директор энергично закивала. – Конечно, я имею это в виду… Мы не будем банкротами, пускай сейчас неудачное для бизнеса время.
– Что делать, мы живем в эпоху заката Империи, – философски заметил Норберт.
– Не заката, а развала, – поправила Аманда. – Закат уже кончился. Я пошла, ребятки, пожелайте мне удачи!
Она стремительно, как черно-белый вихрь, пересекла комнату, в коридоре застучали, удаляясь, каблучки.
– Думаешь, у нее получится?
Норберт уныло пожал плечами. Потом подумал, поглядев на затылок друга, опять отвернувшегося к монитору: если «Антираспад» обанкротится, Олег среди них будет единственным, кто найдет новую работу без проблем. Потому что он больше чем первоклассный компьютерщик – возможно, гениальный. Норберт подозревал, что он сумеет заставить работать любую вычислительную технику, которая в принципе способна работать. Компьютер «Антираспада», доставшийся Аманде по бартеру, в течение долгих лет лежал у нее дома мертвым грузом – это была древняя машина, времен расцвета Империи. Олег разобрался с ним за четыре дня. Из «Антираспада» он не уходил, не желая расставаться с такой великолепной игрушкой и садиться за «современную рухлядь». В остальном запросы у него были скромные, небольшая зарплата его вполне устраивала, лишь бы хватало на жилье и еду.
– Я пойду проветрюсь, – бросил Норберт. – Все равно делать нечего.
– Ага.
На улице было тепло. Вдоль тротуара громоздились снежные руины, под ногами хлюпало, а за углом, где еще в прошлом году непонятно зачем выкопали канаву, обнажилось месиво лиловой глины. «Спасибо, папа», – поскользнувшись на глине и с трудом сохранив равновесие, процедил сквозь зубы Норберт. Уйдя из дома, он продолжал поддерживать отношения с отцом и теткой – из-за Илси – и однажды спросил у отца, кому нужна эта чертова канава. Тот, как всегда, ушел от прямого ответа, зато произнес целую речь о том, что «город нужно благоустраивать», словно давал очередное интервью.
Спустившись в подземку, Норберт доехал до северо-восточной окраины Венеды. Там, неподалеку от Гипортала, находилось кафе, принадлежавшее его двоюродному дяде по материнской линии. Там его, как хронического неудачника, кормили бесплатно.
Получив три пирожка с мясом и чашку бульона, он после недолгой внутренней борьбы завернул один пирожок в салфетку и спрятал в карман – для Олега. Поев, вышел на улицу и еле успел увернуться от громадной сосульки, свалившейся с карниза. По счастью, он был неудачником с хорошей реакцией. Сосулька разлетелась у его ног на множество бугристых прозрачных кусков. Поглядев вверх – там еще много таких висело, – Норберт отошел к краю тротуара.
Мокрая, забитая расползшимися сугробами улица сверкала на солнце, электромобили поднимали тучи брызг, пешеходы осторожно обходили полные снежной каши лужи. Только один парень шагал напрямую, не разбирая дороги. Он широко улыбался всем встречным, а его одежда, несмотря на прохладную погоду, состояла из брюк, заправленных в сапоги, и безрукавки. Норберт сразу понял, в чем дело. Поравнявшись с парнем, взглянул на его левую руку, и догадка подтвердилась: чуть выше локтя на загорелой коже серебрилась татуировка – эмблема Чантеомского Тренажера. Наверное, только что оттуда, еще не опомнился.
– Жизнь – отличная штука! – заметив взгляд Норберта, ухмыльнулся парень.
– Ага, – без особого энтузиазма согласился Норберт.
Для него жизнь была непролазным нагромождением проблем, малоинтересных и трудноразрешимых.
Еще один поворот, и улица кончилась, впереди открылась равнина, вымощенная серыми квадратными плитами. Снега тут не было – стоило ему появиться, как его сразу убирали специальные автоматы. Вдали виднелась группа зданий. С массивными, геометрически правильными постройками времен поздней Империи соседствовали современные, более вычурные и легкие. Там находились вокзал, таможня, ангары, гаражи. Дальше поднималась темная стена пятидесятиметровой высоты – первый противоударный барьер, определил, прищурившись, Норберт. Служащие Гипортала готовились к прибытию очередного транспорта. Засунув руки в карманы, он повернул обратно.
«Валена, планета земного типа, вторая в системе желтого карлика Тай-5011. Колонизирована в 423 году от основания Империи. С 426 года находилась в личной собственности императоров. С 5262 года является самостоятельной государственной единицей.
Социальное устройство: бюрократическая олигархия. После распада Империи верховная власть на Валене автоматически перешла к местным имперским чиновникам.
Экономическое устройство: государственный капитализм. Сельскохозяйственную продукцию производят фермеры-арендаторы. Все земельные угодья принадлежат государству (монополия). Частный капитал существует на уровне мелкого предпринимательства.
Административное устройство: одиннадцать административно-территориальных областей под управлением губернаторов. Назначает губернаторов Премьер-Губернатор (должность псевдовыборная), которому принадлежит верховная власть на планете.
Самая крупная из областей – Руада. Ее столица, Соледад, является одновременно официальной столицей Валены. Там находятся правительство планеты и резиденция Премьер-Губернатора.
Вторая по величине и значимости область после Руады – Чантеома. Там находятся Гиперпространственный Портал Валены, а также Чантеомский Тренажер. Столица – Венеда».
Зеруат отложил электронный блокнот и печально посмотрел в окно: небо и пустыня. Тонированное стекло приглушало буйство красок, и все равно у него зарябило в глазах. Янда – ненормальный мир, слишком горячий и пестрый. Но именно здесь находится один из узловых Гипорталов, а земляне еще не закончили ремонтировать генератор Кружавина. Через час после того, как Зеруат прибыл на Янду, в работе генератора были замечены сбои, такое изредка случалось. Ремонт затянулся почти на неделю, в течение которой Гипортал Янды не функционировал: опасаясь аварии, земляне решили подстраховаться. Древняя техника нуждается в тщательном уходе, иначе недалеко до беды. Зеруат был очень старым человеком и вдобавок – Ответственным по Безопасности Теневого Сената Раглоссы. Только из ряда вон выходящие обстоятельства могли заставить его пуститься в такое путешествие. Например, легендарный императорский Нуль-Излучатель, следы которого как будто обнаружились на Валене.
Если верить сохранившимся с древних времен секретным документам, Нуль-Излучатель мог превращать в пыль целые планеты. Состоял он из трех частей: непосредственно излучателя (установки размером с гиперкорабль), пульта-чемоданчика (воспользоваться им мог только император, и его постоянно носил за властителем доверенный офицер), а также миниатюрного зонда. С помощью пульта зонд отправляли через гиперпространство в нужное место; оказавшись там, он давал сигнал-наводку – и тогда излучатель посылал через гиперпространство разрушительный импульс, а зонд за долю секунды до этого возвращался обратно.
Если верить все тем же документам, Нуль-Излучатель пускали в ход всего два раза. Никто не знал, куда он делся после распада Империи. По данным Теневого Сената, ни одна из трех составляющих супероружия до сих пор не всплы– вала… до недавнего времени. Но вдруг Сенат получил информацию о том, что зонд находится на Валене. Ответственный по Безопасности отправился за ним лично – жизнь давно уже научила его, что полностью доверять нельзя никому.
Нуль-Излучатель – слишком опасная вещь, чтобы полагаться на подчиненных. Если он попадет в руки врагов Раглоссы, родной мир Зеруата попросту исчезнет. Зато, если им завладеет Теневой Сенат, враги Раглоссы в кратчайший срок уйдут в небытие. Все враги, как нынешние, так и потенциальные, включая тех, кто пока еще бегает с дубинками и каменными топорами, но уже проявляет агрессивные наклонности. Вселенная должна принадлежать мудрым и кротким. Когда миролюбивая Раглосса останется в космосе в полном одиночестве, Зеруат наконец-то сможет сказать, что его миссия выполнена.
Харо Костангериос, губернатор Чантеомы, смотрел сверху на парк, заваленный раскисшими сугробами. Весна в этом году была ранняя и бурная. Губернатор надеялся, что к тому времени, как на Валену прибудет «Таран», снег полностью растает. Пробил его час! Улыбнувшись приятным мыслям, он неторопливо побрел по галерее.
Обычно прилетавшие на гиперлайнерах инопланетные туристы в Венеде надолго не задерживались. Те, кого интересовал Чантеомский Тренажер, выкладывали деньги и исчезали в Тренажере. Остальные посещали Исторический музей, а после отправлялись в Руаду, где находились Большая Императорская Резиденция, Мемориал Трех Принцесс, Звездные Пляжи и прочие достопримечательности. Отныне все будет иначе! Прошлым летом группа археологов-энтузиастов обнаружила в Бесканских горах на юге Чантеомы заброшенный городок. Вскоре выяснилось, что это не просто городок, а Малая Императорская Резиденция! На протяжении веков никто не подозревал о ее существовании: древнее поселение раскинулось на дне котлована, сверху затянутого маскировочной пленкой, имитирующей безжизненный скалистый ландшафт.
В рекордные сроки было построено шоссе, соединившее находку с обитаемым миром, на южной окраине Венеды вырос новый шикарный отель. Пока он пустовал, но скоро в нем поселятся туристы, об этом губернатор позаботился: рекламные проспекты с красочными иллюстрациями разошлись с гиперпочтой по всей бывшей Империи. Начиная с этой весны Чантеома станет, наряду с Руадой, крупнейшим центром межзвездного туризма.
Миновав поворот, губернатор опять поглядел в окно: вдали, на юге, виднелся над крышами еле заметный туманный контур – Бесканские горы. Находку еще не успели как следует отреставрировать, но даже в сыром виде она произведет впечатление на туристов. Вот что значит быть предприимчивым человеком! Вдруг он заметил внизу, возле крыльца своей собственной резиденции, группку людей с плакатами, и настроение упало. Пикетчики. Очередная акция протеста на тему «Когда в нашем доме починят канализацию?!» или «Руки прочь от музейных экспонатов!» (случалось, что губернатор одалживал, для торжеств в узком кругу, императорские сервизы и столовые приборы из Исторического музея, а кое-кому это не нравилось). Сверху невозможно было разобрать, что на этот раз написано на плакатах.
– Дерьмо, – процедил Харо Костангериос.
Как бы ему хотелось вызвать отряд спецназа и показать этим одуревшим бездельникам, кто в Чантеоме хозяин… Но нельзя. Чертова инопланетная общественность будет шокирована, на Премьера обрушатся ноты протеста, а ублюдки-земляне, чего доброго, повысят плату за Гипортал – в качестве штрафной санкции, предусмотренной международными соглашениями. На самом-то деле землян интересует только прибыль, ущемление прав человека для них всего лишь повод побольше урвать. Они уже проделывали этот трюк на Ите, на Хальцеоле, на Гинайре и т. п. Губернатор фыркнул. Интересно, что, когда пресловутые права попираются на Деноре (вот уж где никакой демократии нет и в помине!) или на Алзоне, о санкциях никто не вспоминает – ведь это влиятельнейшие миры с мощным военным и техническим потенциалом, миры первой десятки. Точно так же земляне предпочитают игнорировать разгул варварства на Тигоне: пусть Тигона – не шибко развитый мир, зато, если ее обитатели почувствуют себя задетыми, они пошлют по твою душу целую армию фанатичных террористов-мстителей, и не один, так другой доберется до цели… Увы, в первую десятку Валена не входила и вдобавок была миром цивилизованным, высококультурным – а это значит, на скидки рассчитывать нечего, лучше дерьмовых пикетчиков не трогать. Брезгливо поморщившись, Харо Костангериос направился к лестнице. На площадке между вторым и третьим этажами стояла дочь – вялое, нежизнеспособное создание, она тоже смотрела на людей с плакатами.
– Тебе давно пора взяться за ум! – раздраженно бросил губернатор.
Девчонка вздрогнула. Она всегда вздрагивала, услыхав его голос.
– Посмотри, на кого ты похожа! – Он еще больше разозлился. – Тебе скоро стукнет пятнадцать, а ты не можешь без посторонней помощи через дорогу перейти, как столетняя старуха! Дохлятина неполноценная, кому ты нужна? Никому! На таких, как ты, не женятся, с тобой на людях показаться стыдно!
Губернатор уже не в первый раз беседовал с ней на эту тему, но девчонка все равно не хотела меняться в лучшую сторону. Вот и сейчас она молча пошла прочь, опустив голову.
– Илси, деточка, ты не должна обижаться на папу – он так говорит, потому что любит тебя и желает тебе добра! – услыхал губернатор кудахчущий голос Лионеллы, когда дочь спустилась вниз. – Мы все хотим тебе добра…
Харо Костангериос со вздохом двинулся дальше. Лионелла права: он хороший отец, пусть его неудавшиеся детки и не спешат это признавать.
Надев темные очки и широкополую шляпу, Зеруат вышел в лоджию. Воздух был горячий и сухой, громадное белое солнце стояло в зените. Желтые, розовые, алые, пурпурные, коричневые, оранжевые барханы простирались до горизонта. Местами их оживляли бледно-зеленые кустики или отталкивающего вида клубки длинных синих иголок. Боже, на Янде еще способно что-то расти… Он перевел взгляд на сверкающие сахарной белизной здания – отели, ангары, офисы. Янда была перевалочным пунктом для гиперкораблей, постоянно здесь жили только служащие Гипортала. Раз в шесть месяцев персонал менялся.
Зеруат подозревал, что на Янде собралось немало его конкурентов и все ожидают рейса на Валену. Самые опасные – денорцы и тигонцы. Эти две расы друг друга стоили. Эмиссара Тигоны Зеруат вычислил без труда: мрачный смуглый парень с исступленным блеском в глазах принципиально не ел некоторые сорта мяса, презрительно кривил губы всякий раз, когда ему приходилось уступать дорогу дамам, и был подчеркнуто вежлив с пожилыми людьми (можно не сомневаться: если он сообразит, кто такой Зеруат, он перережет горло эмиссару Раглоссы очень вежливо и почтительно). Однако денорца Зеруат до сих пор не обнаружил, и это его весьма тревожило. Олигархи Денора наверняка узнали о зонде, кто-то из них наверняка находится здесь… Зеруат очень хотел бы выяснить, кто это. Денорцы и тигонцы внушали ему ужас в гораздо большей степени, чем представители всех остальных миров. И те и другие исповедуют культ силы, сверхагрессивны, жестоки, в любой момент готовы к насилию. Когда Раглосса завладеет Нуль-Излучателем, Денор и Тигона исчезнут в первую очередь. А пока стоит отправить в небытие их эмиссаров. Ответственный по Безопасности постоянно носил с собой похожий на игрушку пистолетик, заряженный миниатюрными капсулами с ядом. Надо прервать жизненный путь денорца и тигонца до прибытия на Валену… самое лучшее – на борту корабля; их смерть будет выглядеть как результат внезапного сердечного приступа. Он это сделает ради блага Раглоссы.
Есть один признак, по которому можно безошибочно отличить денорского олигарха: серебристая татуировка на левой руке чуть выше локтя, эмблема Денорского Тренажера. Таких древних Тренажеров всего четыре: Императорский на Алзоне, Австралийский на Земле, Чантеомский на Валене и Денорский на Деноре. Эмблема у каждого своя. Денорец не станет олигархом, если он не прошел через Тренажер; за зондом, безусловно, отправился кто-то из олигархов, а не простой гражданин Денора. Татуировку можно заклеить кусочком искусственной кожи, но это будет заметно… Зеруат каждый день ходил в душ и ко всем внима-тельно присматривался – кончилось это тем, что его превратно поняли. Словечко «извращенец», несколько раз произнесенное шепотом у него за спиной, заставило Ответственного по Безопасности горько вздохнуть: он ведь глубокий старик, у него одышка и геморрой. До чего нездоровое у людей воображение! А денорского эмиссара он так и не вычислил. Может, ради конспирации тот вообще не моется? Из-за недостатка воды на Янде только один общественный душ, с замкнутым циклом. А жара такая, что без купания тяжело… Но денорские олигархи недаром гордятся своей сверхчеловеческой выносливостью.
Зеруат вернулся в комнату, закрыл жалюзи. Как бы там ни было, он выполнит свою миссию. Теневой Сенат Раглоссы потому и назывался Теневым, что его члены умели добиваться своего, оставаясь в тени. Но без помощников не обойтись, придется кого-нибудь нанять для грязной работы. Да, ему нужен молодой помощник с мозгами и мускулами… Он найдет его на Валене, когда прибудет на место.
Забрав из кабинета портфель с документами, губернатор связался с секретарем и велел подавать машину. В холле третьего этажа остановился перед зеркалом. Он был представительным мужчиной с благородным и мужественным лицом – недаром у него такой высокий рейтинг среди слабого пола! Глядя на свое отражение, сурово нахмурился, потом обольстительно улыбнулся.
– Харо, тебе давно пора взяться за ум!
Губернатор чуть не выронил портфель. Он и не заметил, как появилась Лионелла. Блеклая и сухая, аккуратно причесанная, она пристально смотрела на младшего брата, склонив голову набок.
– Я знаю, о чем ты думаешь, когда корчишь такие рожи! Ты такой же развратник, как все, а еще губернатор!
– Отстань! – в нем опять начало закипать раздражение. – У меня через час совещание!
– Харо, твоя беда в том, что ты падок на женщин. Тебе давно пора угомониться. – Она ехидно прищурилась. – Какая-нибудь тебя поманит – и ты сразу начнешь за ней бегать, высунув наружу язык и еще кое-что!
– Лионелла, да ты соображаешь, что говоришь?! – прошипел губернатор. – Дочь ведь услышит…
Похожая на поникший цветок Илси вышла из арки, которая вела к лестнице, губернатор видел ее в зеркале.
– Ох, и правда… – сокрушенно пробормотала Лионелла и, сладко улыбнувшись, повернулась к девочке: – Илси, ты лучше иди к себе, мы с папой тут о взрослых делах разговариваем. Только за перила, деточка, держись – ты ведь у нас слабенькая, неловкая, тебе надо осторожненько по лесенке спускаться! Держись покрепче, а то ножку подвернешь!
Дочь исчезла, и тогда Лионелла, согнав с лица улыбку, злобно процедила:
– Тебя так и тянет под каждую юбку! Не губернатор, а позорище, и всегда таким был…
Скрипнув зубами, губернатор устремился к лестнице. Обогнал Илси (та спускалась медленно, глядя под ноги), в вестибюле на секунду задержался перед зеркалом – строгое, озабоченное лицо, все как надо. Охранник распахнул перед ним массивную дверь.
– Почему Мехтобия Гусла выпустили на свободу? – скороговоркой выпалил парень с видеокамерой на плече, едва губернатор вышел на крыльцо.
Пикетчики тоже зашевелились. Теперь он видел, что написано на плакатах: «Смерть убийце!», «Приговорить Мехтобия Гусла к смертной казни!», «Наши дети не должны погибать от рук психопатов!» К четвертому приклеена фотография ребенка в траурной рамке.
Мехтобий Гусл, умственно отсталый двадцатипятилетний парень, в прошлом году вышел на улицу с топором и зарубил десятилетнего мальчика. Потом бросил топор и начал мыть руки в луже, тут-то его и взял подъехавший по вызову полицейский наряд. Суда не было. Гусла поместили в психиатрическую клинику, откуда он был выписан две недели назад. Губернатор уже получил несколько посланий от родителей убитого мальчика и их единомышленников.
– Его выпустили, потому что он больше не опасен. Можете посмотреть заключение профессора Улервака, психиатра. Еще вопросы есть?
– Есть! – Репортер опять выдвинулся вперед, губернатор заметил на отвороте его куртки значок телеканала ЧТВ. – Почему вы, господин губернатор, так упорно защищаете убийцу?
– Потому что мы живем в цивилизованном правовом государстве! – отчеканил губернатор. – Мы не дикари! Мехтобий Гусл – больной человек, и он будет жить среди нас как свидетельство гуманности нашей социальной системы!
Повинуясь его знаку, секретарь оттеснил репортера, распахнул дверцу машины.
– Тогда мы сами с ним разберемся! – крикнул кто-то из пикетчиков.
– И ответите по закону, – холодно бросил, полуобернувшись, губернатор.
Кажется, отец мальчика… В прошлом году, когда произошла трагедия, Харо Костангериос выразил родителям официальные соболезнования – так чего им еще надо?!
– Вот что… – Машина тронулась, он искоса взглянул на секретаря. – ЧТВ потеряло чувство меры… Распорядись-ка, чтоб у них отключили отопление.
– Будет исполнено, – понимающе улыбнулся секретарь.
– И воду на сутки, – вспомнив, что отопительный сезон и так заканчивается, добавил губернатор. – В качестве первого предупреждения.
Мартин Паад, эмиссар Лидоны, прятался за пурпурным барханом. На шее у него висел мощный бинокль, в кармане лежал миниатюрный лучевой пистолет. Мартин был опытным бойцом, прошел через Австралийский Тренажер на Земле, владел всеми видами известного оружия и умел убивать голыми руками. Другое дело, что он не любил убивать без крайней необходимости. Он привык относиться к жизни с уважением, однако сейчас ситуация была та самая – крайняя. Императорский Нуль-Излучатель ни в коем случае не должен попасть к раглоссианам, тигонцам или слакианам. С остальными можно договориться, но эти три сообщества были достаточно сумасшедшими для того, чтобы начать истреблять всех подряд.
Раглосса, тихий замкнутый мирок, придерживалась концепции, что агрессивность есть зло – а потому разумные расы и неразумные живые виды, которые проявляют эту самую агрессивность, должны быть уничтожены (у себя на планете раглоссиане уже извели всех хищных животных, что вызвало экологический дисбаланс). Тигона была миром довольно-таки суровым, там царили патриархальные нравы и культ мужской доблести. Всех прочих тигонцы считали «нечистыми»; убийство «нечистого» у них расценивалось как подвиг. Нетрудно догадаться, что они сделают, если дорвутся до Нуль-Излучателя. Слак после распада Империи скатился на уровень рабовладельческого общества. На инопланетян там смотрели как на потенциальных невольников, и в придачу слакиане были ярыми ксенофобами. Эмиссаров Слака, Тигоны и Раглоссы придется ликвидировать. Чем скорее, тем лучше.
Сейчас Мартин собирался вывести из игры слакианина. Тот с утра посетил душ, а потом отправился бродить по окрестностям Гипортала. Слак был жаркой планетой, и убийственный климат Янды его эмиссар переносил лучше, чем большинство других транзитных пассажиров (а инопланетные рабы умирали на раскаленном Слаке за два-три месяца – Мартин знал об этом, так как дважды участвовал в спасательных рейдах и вытаскивал оттуда угодивших в плен граждан Лидоны). Тощий слакианин в просторных шароварах, белой рубашке, желтом берете и сверкающих на солнце зеркальных очках рассматривал колючее синее растение, остановившись в ложбине между двумя барханами. Еще раз оглядевшись, Мартин вытащил пистолет, прицелился, нажал на спуск. Слакианин упал. Приблизившись к нему короткими перебежками, Мартин забросал тело песком. Свидетелей не было – они забрели достаточно далеко, постройки Гипортала еле виднелись у горизонта.
Теперь надо убрать тигонца. А вот эмиссара Раглоссы Мартин Паад до сих пор не вычислил.
Лимузин губернатора мчался по середине широкого проспекта. Здесь, в древней части города, все улицы были очень широкие, а высотные здания сверкали псевдостеклом и мрамором. Напоминание об Империи… Потом машина вылетела на мост через Чант – новый мост, надежный. Старый обвалился девять лет назад. Тогда погибло много народу, в том числе Петра.
Он сделал все, что мог. Он ее предупреждал. Он достаточно ясно дал ей понять, что мост еле держится, лучше им не пользоваться.
Внизу ярко белел снег, кое-где сверкала открывшаяся вода, на металлическом ограждении плясали блики, выше блестело весеннее небо. Губернатор прикрыл глаза – он не мог на это смотреть. Надо напомнить дураку-шоферу, чтобы в следующий раз выбирал другую дорогу.
Петру Ларре он встретил двадцать три года назад, еще когда был вице-губернатором. Высокая и статная, с царственной осанкой, она торговала овощами с лотка на Фермерском рынке. Харо Костангериос посетил рынок с инспекцией перед визитом в Чантеому тогдашнего Премьер-Губернатора. Красивая продавщица произвела на него сильное впечатление; он потребовал у нее, якобы для проверки, документы и лицензию, запомнил адрес и несколько дней спустя наведался к ней домой. Конечно, у него были и другие женщины, но связь с Петрой на протяжении четырнадцати лет оставалась прочной и постоянной. Случалось, что он не мог с ней сладить (например, так и не заставил ее сделать аборт), однако это его только еще больше возбуждало. Он давал ей деньги, купил для нее хорошую квартиру, устроил их сына в престижную школу. По его протекции ее взяли на работу в один из крупных муниципальных универмагов в центре Венеды. Когда ему пришлось жениться на Наоми, племяннице Премьер-Губернатора, Петра отнеслась к этому шагу с пониманием и не закатывала истерик.
А с женитьбой он просчитался… Здорово просчитался. Он надеялся упрочить таким образом свое положение, но через две недели после свадьбы верховный правитель Валены скоропостижно скончался, а Харо остался один на один с бесполезной теперь Наоми. Как женщина она ему не нравилась. Вначале он терпел, потом сорвался и высказал наболевшее:
– Ты неполноценная, ты отмечена печатью вырождения! Твой чертов дядя меня обманул!
Наоми сидела на полу (ну да, в сердцах он ее толкнул, и она притворялась, что не может встать без посторонней помощи), смотрела на него снизу вверх, в синих глазах блестели слезы.
– Харо, я не понимаю, в чем дело… Почему ты не можешь относиться ко мне по-человечески?
Он брезгливо поморщился: тонкая, бледная, с выпирающим животом, Наоми выглядела отвратительно (а Петра даже беременная оставалась красивой).
– У тебя совсем нет гордости! Ты мне противна!
– Харо, ты хочешь, чтобы я умерла?
– Да, я хочу, чтобы ты умерла! – огрызнулся он – его распирало бешенство – и повернулся к двери.
– Харо, помоги мне, я не могу сама! – испуганно попросила Наоми.
– Ты ничего не можешь сама! – бросил он через плечо. – Ты законченное ничтожество!
С тех пор он больше не старался изображать идеального мужа. Через девять месяцев после свадьбы Наоми умерла, родив дочь. А еще через полгода умер предшественник Харо Костангериоса, и он все-таки стал губернатором Чантеомы.
Илси унаследовала от матери хрупкую изысканную красоту и дурной характер. Последний проявлялся в том, что девчонка редко улыбалась, часто плакала, а отца боялась и не любила. Ее воспитанием занималась Лионелла, у губернатора просто не было сил с ней возиться. В особенности после того, как он однажды спросил у пятилетней Илси, почему она дуется и не хочет идти за ручку с папой. Та печально посмотрела на него и пролепетала: «Ты хочешь, чтобы я умерла». Губернатора словно обожгло – ведь он уже слыхал эту фразу от Наоми, а теперь то же самое повторяет ее отродье! Он ударил девчонку по лицу так, что она отлетела на несколько шагов. К счастью, дело было в парке около губернаторской резиденции, и никто этой сцены не видел. Несмотря на противное поведение Илси, он был образцовым родителем и давал ей все, что следует: дорогие игрушки, нарядные платьица, лакомства. Только вот благодарности никак не мог дождаться.
С кем ему было по-настоящему хорошо, так это с Петрой. Теперь, когда вся власть в Чантеоме принадлежала ему, никто им не мешал. Иногда губернатор брал в Историческом музее императорскую посуду, и они ужинали вдвоем при свечах. В теплом полумраке искрились драгоценные камни на черенках столовых приборов, хрустальные бокалы отбрасывали на скатерть длинные дрожащие тени, тускло поблескивали тяжелые золотые тарелки с острыми, как бритва, краями (по древней легенде, они символизировали богатство и несокрушимость Империи). Чудесные были вечера… И так продолжалось, пока Петра не погибла.
Она ехала с работы в автобусе, маршрут которого пролегал через мост. Ее тело достали потом из Чанта, вместе с другими телами. Он ее предупреждал. Он весьма прозрачно намекнул: «Петра, журналисты про этот мост всякое говорят… Бьют тревогу, как это у них называется. Закрывать его на ремонт нам сейчас не с руки, не вовремя, но есть ведь и другие мосты… Тебе совсем не обязательно ездить в свой универмаг коротким путем». Петра была умной женщиной, так неужели она не поняла?..
Губернатор несколько дней пребывал в шоке, он никак не мог смириться с тем, что Петры больше нет. Потом немного отошел – и совершил поразивший всех безрассудный поступок: официально усыновил Норберта.
Дверь женского душа была не только закрыта на задвижку, но еще и приперта изнутри чем-то тяжелым. Ксакан Смирл, эмиссар Ючана, в конце концов отступила, угрюмо вздохнула и уселась на диванчик в небольшом холле с зеркалами, декоративными растениями и автоматическим баром с прохладительными напитками. Тут уже сидело несколько пассажирок, тоже не попавших в душ. Сытые, ухоженные индивидуалистки в дорогих купальных халатах.
В бывшей Империи царило неравенство: на одних планетах – высокий уровень благосостояния, на других – низкий. Получалось, что первые жируют за счет вторых. Конечно, если доходило до полемики, жители таких процветающих миров, как Алзона, Лидона, Земля, Денор, Белт и т. п., нагло заявляли, что они никого не грабят, а то, что им удается поддерживать у себя достойный человека жизненный уровень, – их собственная заслуга. Но суть-то от этого не менялась! Золотое меньшинство потребляло за десятерых, остальные все больше и больше нищали. Ксакан знала: если она выполнит свою миссию, с несправедливостью будет покончено. Завладев Нуль-Излучателем, Ючан вынудит зажравшихся обитателей благополучных планет отказаться от безудержного потребления и переключиться на правильный образ жизни.
В холл вошла еще одна пассажирка.
– Разве душ закрыт?
– Там кто-то заперся, – пожала плечами пожилая дама с крупным черным бриллиантом, вживленным между бровей.
– Ну, если там занимаются любовью – это надолго, придется подождать. – Вошедшая повернулась к стойке бара. – Шойту с персиковым сиропом и ромом, только не тепленькую.
Ксакан передернуло от омерзения. Потом она напомнила себе, что золотое меньшинство доживает свои последние дни, скоро все изменится. Граждане всех планет объединятся в Общины, откажутся от нездоровых потребностей, избавятся от индивидуализма и эгоизма. И все будут жить одинаково, как на Ючане. Нуль-Излучатель – аргумент более веский, чем любые философские выкладки!
Прошло еще пять минут. Ксакан хотелось вскочить, забарабанить по двери и крикнуть: «А ну, выходите оттуда! Общественный душ – это не ваша собственность!» На Ючане ни частной, ни личной собственности не было, там все вещи, техника, постройки и т. п. принадлежали Общинам. Тех, кто проявлял индивидуализм и пытался что-то присвоить, наказывали. Ничего, скоро и здесь так будет, и во всех обитаемых мирах… Плеск воды стих. Через некоторое время раздался скребущий звук, словно передвигали что-то массивное, лязгнула задвижка, дверь распахнулась. В холл вышла высокая женщина в длинном пушистом халате с капюшоном – типичная холеная индивидуалистка-собственница из тех, что потребляют за десятерых. Оглядев ожидающих, томно произнесла:
– Ах, извините, пожалуйста! Дело в том, что я очень застенчивая и ужасно смущаюсь, когда на меня смотрят…
Ксакан еле сдержалась, чтобы не плюнуть ей вслед. Сердито сдвинув брови, подхватила свой пакет с купальными принадлежностями и вместе со всеми устремилась к двери. Вообще-то купальные принадлежности были не ее: Совет Общин временно снабдил ее некоторым количеством дорогостоящих инопланетных предметов личного пользования, чтоб она могла выполнить задание, не засветившись. Сбросив выданное Советом кружевное белье, Ксакан все с тем же хмурым выражением на лице захлопнула дверцу шкафчика, набрала код, и тут ее взгляд упал на квадратную металлическую тумбу в углу – очевидно, как раз этой штукой и была приперта дверь. Она толкнула ее, потом толкнула еще раз, посильнее, но тумба не поддавалась. Ксакан покачала головой: до чего же раскормленной стервой надо быть, чтобы сдвинуть с места такую махину! Ничего, скоро разгулу сытости придет конец… Подумав об этом, эмиссар Ючана успокоилась и, пряча мстительную усмешку, направилась к свободной душевой кабине.
Норберт знал, что губернатор – его родной отец, Петра ему сказала. Но подавляющее большинство жителей Чантеомы об этом не знали, и необдуманный, импульсивный поступок губернатора неожиданно обернулся ему на пользу: многих тронул тот факт, что правитель области усыновил осиротевшего в результате трагедии мальчика. Несмотря на неприятность с мостом, рейтинг Харо Костангериоса повысился.
Поначалу губернатор опасался, что тринадцатилетний Норберт и шестилетняя Илси будут шумно ссориться и ябедничать друг на друга, усложняя жизнь своему отцу (у него с Лионеллой были в детстве именно такие отношения – и нельзя сказать, чтоб они улучшились, когда оба повзрослели). Но дети быстро подружились. Губернатор с изумлением обнаружил, что Илси умеет смеяться (прежде он считал, что девчонка на это неспособна из-за какой-то врожденной психической деформации, унаследованной от матери, и даже собирался, по настоянию Лионеллы, показать ее психиатрам). Правда, смеялась Илси только в компании брата, никто другой не мог ее развеселить.
Сперва губернатор не видел в их взаимной привязанности ничего плохого и не обращал внимания на жалобы Лионеллы, которая Норберта невзлюбила («Харо, ну куда ты смотришь! Сделай что-нибудь с этим вредным мальчишкой, чтобы он не влиял на Илси. Вчера он заставил ее перелезть через забор, и она поцарапала коленку – аж вот такая царапина, для девочки это некрасиво. Из-за него она становится непослушной. И еще он обещал, что научит ее кататься на велосипеде – ты слышишь, Харо? Илси ведь слабенькая, она с велосипеда обязательно упадет. Нельзя им это разрешать!»). Потом забеспокоился: если дети слишком дружны, они вполне могут объединиться против взрослых, а этого допускать нельзя. Губернатор перевел сына в закрытую школу, теперь тот появлялся дома только по выходным. Хотел бы он то же самое и с дочерью проделать, чтобы пореже видеть ее вечно печальное бледное личико, но тут Лионелла взбунтовалась: воспитывать Илси будет она и никто другой, пусть девочка ходит в обычную школу.
В первое время, когда брат отсутствовал, Илси подолгу плакала и отказывалась от пищи, однако губернатор не собирался идти на попятную: старшие всегда правы, и его стервозные детки должны с этим смириться! Дурные наклонности проявлялись у них по-разному. Норберт был дерзок и упрям; Илси, замкнутая, внешне послушная, подчинялась указаниям старших без радости и никого не пускала в свой внутренний мир. В конце концов губернатор сделал страшное открытие: его дети – не такие, как у всех. Ненормальные. Выродки. И чем больше он к ним присматривался, тем больше убеждался в правильности этого вывода.
О том, что такое застенчивость, Айма Хирт Тимано, эмиссар Денора, знала только понаслышке. Она гордилась своим великолепным сильным телом, а также серебристой татуировкой на левой руке – эмблемой Денорского Тренажера, отличительным знаком олигархов. Но сейчас, ради сохранения инкогнито, татуировку приходилось заклеивать кусочком искусственной кожи, которая имела обыкновение не вовремя отклеиваться. Особенно если намокала. Айма надеялась, что ей удалось убедительно изобразить застенчивость. Приборчик величиной с вишневую косточку, спрятанный в кармане халата, создавал помехи для любых видеозаписывающих устройств в радиусе десяти метров, поэтому она могла позволить себе душ.
Поднявшись в номер, Айма сбросила халат, надела шорты, алый жакет с длинными рукавами (чтобы скрыть хорошо накачанные мускулы), положила в карман пистолет и темные очки. Она собиралась убить эмиссара Тигоны. Денор и Тигона издавна враждовали, а кроме того, этот парень несколько раз поглядел на нее с высокомерной усмешкой. Тот, кому дорога его шкура, остережется так смотреть на денорского олигарха.
Большинство застрявших на Янде пассажиров сидели или прогуливались во внутреннем дворе отеля, среди пальм и фонтанов. Там же торчал и тигонец. Увидав денорского эмиссара, он дернул кадыком и надменно поморщился. Айма вызывающе улыбнулась в ответ, смерила его долгим насмешливым взглядом и направилась к выходу. В вестибюле, чуть повернув голову, заметила отражение в стеклянной двери – тигонец шел за ней. Отлично.
Снаружи сверкал на солнце разноцветный песок. Айма надела темные очки и опять улыбнулась. Наконец-то дошло до драки – ей давно уже хотелось размяться. К тому времени как она обогнула здание и миновала арку в стене, отделяющей территорию Гипортала от пустыни, ее коротко остриженные волосы успели высохнуть.
Мартин Паад вышел из отеля следом за ними. Неосторожная девчонка, не соображает, с кем связалась. Тигонцев лучше не дразнить, они легко заводятся. Этот парень ее изнасилует и убьет… Впрочем, Мартин решил, что не допустит ни первого, ни второго. А заодно ликвидирует эмиссара Тигоны.
Пока сын и дочь были маленькими, губернатор мечтал о семейном клане: Норберт пойдет по стопам отца и сделает карьеру, Илси найдет себе мужа среди преуспевающих столичных чиновников, наладив таким образом полезную для семьи связь. Как он в них обманулся… Девчонка училась на «отлично», много читала, но не обладала ни живостью, ни кокетством – этакий серьезный заморыш женского пола. С парнем дело обстояло еще хуже. Когда Норберту исполнилось семнадцать, он вдруг начал проявлять повышенный интерес к файлам, печатным изданиям, архивным документам четырехлетней давности. Вначале губернатор не заподозрил неладного, а потом, когда сын пришел к нему в кабинет для разговора, было уже поздно.
– Папа, ты ведь знал, что мост обвалится? Знал, да? Тебе много раз об этом сообщали и просили, чтобы ты принял меры, – вот, я нашел… – Голос Норберта дрожал и ломался.
Он бросил на стол пачку бумаг.
– Что ты хочешь этим сказать? – стараясь подавить зашевелившееся на дне души неприятное беспокойство, нахмурился губернатор.
– Если бы ты вовремя закрыл мост на ремонт, мама осталась бы жива.
Губернатор был потрясен: сопляк обвиняет его в смерти Петры! После всего, что он для него сделал… Вначале он не позволил гневу прорваться наружу, ответил спокойно:
– Сынок, я предупреждал твою маму о том, что мост в плохом состоянии. Это для меня тяжелая потеря…
– Но ведь там были и другие люди, кроме мамы! Получается, что все они погибли из-за тебя. Почему ты не закрыл мост?
Губернатор дал мальчишке пощечину и вышвырнул вон из кабинета. А Норберт спустя несколько дней заявил, что никогда не станет государственным чиновником – «потому что не хочу быть подлецом». Ну ладно, посмотрим, как ты проживешь без папиных денег, усмехнулся про себя губернатор. Парень уехал в столицу, поступил на исторический факультет Соледадского университета. Чтобы прокормиться, подрабатывал грузчиком в космопорту. После третьего курса его отчислили за неуспеваемость, и он вернулся в Венеду. С тех пор вот уже два года валял дурака в частной коммерческой фирме с нелепым названием «Антираспад», которая постоянно балансировала на грани банкротства. Губернатор ждал, когда он сломается. Денег не давал, только платил за квартиру в престижном районе Венеды (в память о Петре – когда-то он подарил ей эту квартиру). Бывало, что сын появлялся в резиденции. Если его спрашивали, не одумался ли, молча пожимал плечами. В глубине души губернатор подозревал, что Норберт никогда не сломается – он упрямый, весь в мать.
Принц Разибех, эмиссар Тигоны, бежал по яркому горячему песку, пытаясь догнать удалявшуюся женщину. Эта шлюха вела себя вызывающе и нагло. У нее высокая грудь, неприлично короткие волосы и длинные стройные ноги, бесстыдно оголенные по обычаю нечистых миров. Он должен ее догнать!
Разибеху выпала честь отправиться на поиски Нуль-Излучателя, поскольку среди тигонской знати он слыл одним из наиболее осмотрительных и благоразумных, недаром ему дали прозвище «Фаран Шилкусаан Харизут» («муж, умеющий усмирять свою ярость и прочие страсти»). Принц и сейчас оставался на высоте: помнил о том, что находится в стане врагов, которые хотят присвоить Нуль-Излучатель; они могли подослать эту суку нарочно, чтобы заманить его в западню. Но у него есть нож и пистолет, а также опыт всех прежних схваток. Он одолеет врагов и проучит нахальную тварь. Его ноздри раздувались, пот заливал глаза. Наконец женщина остановилась, повернулась к нему. Улыбнулась. Настороженный Разибех не улавливал среди розовых, пурпурных и оранжевых барханов никакого движения и не слышал иных звуков, кроме собственного дыхания.
– Где они?
– Кто – они?
– Твои друзья. – Он смотрел на нее с ненавистью и вожделением.
– Здесь нет никого, кроме нас двоих. – Жесткая улыбка стала шире. – И сейчас я прикончу тебя, тигонец.
Удар в лицо. Разибех успел отклониться, но по подбородку ему все же досталось.
Лимузин затормозил перед зданием правительства Чантеомы – архитектурным ансамблем из пяти белых цилиндров, накрытых общим куполом и соединенных между собой стеклянными галереями. Лифт с мягкими диванчиками и искусственными тропическими растениями в изящных вазах поднял губернатора на десятый этаж. Оказавшись в своем кабинете, Харо Костангериос с наслаждением развалился в кресле. Здесь он чувствовал себя лучше, чем в резиденции, – можно было не опасаться вторжения Лионеллы.
В левом углу стола лежала, как обычно, утренняя почта. Губернатор начал просматривать бумаги, насвистывая под нос модный мотивчик. Отчеты, жалобы, доклады, ходатайства… Очередное ходатайство заставило его раздраженно поджать губы, от досады он даже насвистывать перестал: ну сколько можно бомбардировать его посланиями насчет аварийного состояния Паркуанской дамбы! Коллективное письмо от двухсот тридцати шести жителей поселка Паркуан, которому якобы угрожает затопление; «компетентное» заключение некоего независимого инженера, который на добровольных началах побывал там и пришел к выводу, что дамбу прорвет не сегодня-завтра; какие-то маловразумительные научные выкладки насчет рекордной толщины снежного покрова и скорости таяния снега в этом году, опять же сделанные кем-то на добровольных началах… Неужели они полагают, что губернатор бросит все остальные дела и начнет заниматься ерундой? Паркуан – это где-то на юге, в районе Бесканских гор. Малонаселенная местность. Секунду-другую поразмышляв, губернатор сгреб все бумаги, в которых муссировался вопрос о дамбе, скомкал и отправил в корзину. Он ценит свое время, и другие тоже должны ценить его время. Проблем у него хватает. Например, до прибытия «Тарана» надо согласовать и утвердить сценарий официальных мероприятий, приуроченных к началу туристического сезона: приветственная речь, банкет для инопланетных туристов, торжественное открытие Малой Императорской Резиденции как музейного комплекса, с перерезанием ленточки и оркестром… Дел много.
Дверь бесшумно распахнулась, секретарь принес кофе с коньяком и нарезанный ломтиками шоколадный кекс.
– Ну, что у нас там? – спросил губернатор.
– Отключили. И воду, и отопление. Они уже занервничали, скоро угомонятся!
– Ага, пусть учатся. – Губернатор благосклонно кивнул и взял ломтик кекса.
Поклонившись, секретарь удалился. Сообразительный малый… Если бы Норберт был на него похож! Перекусив, губернатор подошел к окну: внизу расстилалась озаренная весенним солнцем Венеда, его город, которому через месяц-другой суждено стать знаменитым на всю бывшую Империю центром туристического бизнеса.
Тигонец оказался сильным противником. Вероятно, тоже прошел через один из древних Тренажеров. Солнце сдвинулось к горизонту, тени разноцветных барханов удлинились, а схватка до сих пор не закончилась. Айма знала, что тигонец вооружен, и была готова, если он попытается вытащить пистолет, сделать то же самое. Убивать голыми руками приятней – вот едва ли не единственный пункт, по которому мнения жителей Денора и Тигоны совпадали. Блокировав очередной удар, она сделала обманный финт, достала его прямым в корпус и вновь улыбнулась. Тигонец оскалил зубы – его бесила ее улыбка. Выдыхаться он начал первым, Айма все еще не чувствовала усталости. Один из денорских законов гласил: «Управлять должны сильнейшие» (последнее понятие включало в себя, помимо физической силы и выносливости, высокий уровень интеллектуальных способностей). Айма Хирт Тимано, пять лет назад доказавшая свое право быть олигархом, принадлежала к числу сильнейших.
Вдруг тигонец отскочил в сторону и извлек из-за пазухи сверкнувший на солнце нож. Поймав руку с ножом, Айма одновременно ударила пальцами в локтевой сгиб его левой руки – та бессильно повисла, из разорванной вены брызнула кровь. Противник подсек ее ногу, оба упали на песок. Лицо тигонца блестело от пота, черные глаза смотрели на денорского эмиссара с невыразимой ненавистью. Скрипнув зубами от напряжения, Айма вывернула его кисть, нож вонзился в сердце. Тело в последний раз дернулось и замерло. Готовая в любую секунду откатиться, распластаться, вскочить на ноги, денорка оглядела неподвижные барханы. Она не могла понять, следят за ней или нет, но на всякий случай достала пистолет и двинулась к Гипорталу непредсказуемыми зигзагами.
Арест ей не грозил: она убила тигонца в пустыне, а здешний персонал интересуется только тем, что происходит на территории Гипортала. Если пассажиры надумали устроить разборку за стеной, на ничейной земле – это их личное дело. Земляне постоянно подчеркивали, что они инженеры и техники гиперпространственной системы, а не полицейские, чтобы следить за порядком в окрестностях; не хочешь неприятностей – не покидай охраняемую территорию (в то же время выходить за пределы Гипортала никому не возбранялось). Айма подумала, что по возвращении стоит принять душ… или нет, лучше позже, ночью, чтобы за дверью не собралась очередь.
Мартин Паад опустил бинокль, дождался, когда женщина отойдет достаточно далеко, и тоже пошел к Гипорталу. Исход схватки удовлетворил его: эмиссар Тигоны ликвидирован, что и требовалось. Скорее всего женщина принадлежит к числу охотников за зондом, но из какого мира она прилетела, Мартин не знал. Не раглоссианка, это ясно. Можно найти ее в списке пассажиров, однако там наверняка стоит вымышленное имя и планета указана не та. Посланцев заинтересованных миров собралось на Янде не меньше дюжины, поди разберись, кто есть кто!
Нуль-Излучатель может оказаться очень полезной штукой, если возникнет необходимость дать отпор хорошо вооруженному агрессору. Поэтому Лидона должна его захватить… или в крайнем случае уничтожить, чтобы до него не добрался кто-нибудь вроде тигонцев, раглоссиан или слакиан. Мартину Пааду, эмиссару Лидоны, предстояло осуществить один из этих двух вариантов – по обстоятельствам.
Подготовка к прибытию «Тарана» шла полным ходом: Малую Императорскую Резиденцию очистили от снега, на въезде поставили два столба, между которыми будет натянута символическая шелковая ленточка. Оркестр Венедской Оперы провел репетицию на месте. Губернатор набросал тезисы приветственной речи, утвердил меню банкета и окончательную сумму выделенных на него из областного бюджета ассигнований (сумма показалась ему завышенной, и он, подписывая бумагу, покачал головой: воруют, мерзавцы, – ну, да что с ними сделаешь, зато на них можно рассчитывать). Распорядился изгнать с центральных улиц Венеды лоточников и нищих, а Мехтобия Гусла водворить в психушку (пусть он больной человек и живое свидетельство гуманности валенийской социальной системы – но если он зарубит кого-нибудь из инопланетян, пострадают и престиж губернатора, и едва зародившийся туристический бизнес). Заодно и пикетчики уймутся – вроде как их требование выполнено.
Все шло отменно, если не считать двух досадных мелочей. Во-первых, губернатора донимала Лионелла: мол, весна в разгаре, и скоро Харо, по своему обыкновению, начнет орать дурным голосом и носиться по городу в поисках плотских утех, как облезлый кот с помойки. Она говорила таинственным шепотом, чтобы Илси случайно не услыхала «взрослый разговор», и смотрела на брата с ехидным ожиданием, склонив голову набок. В такие минуты губернатору хотелось ее задушить. Во-вторых, его завалили посланиями насчет аварийного состояния Паркуанской дамбы. В том числе подсунули несколько фотоснимков: горстка домиков в окруженной горами долине – поселок Паркуан; рассеченная трещинами и обросшая сосульками корявая поверхность; устрашающее нагромождение талых сугробов… Губернатор бросил фотографии в нижний ящик стола. Дамба старая. Рано или поздно ее прорвет. Надо относиться к таким вещам философски. Для процветания Чантеомы сейчас главное – завлечь туристов, и ради этого он трудится не покладая рук. Он вправе рассчитывать на благодарность.
Зеруат лежал на койке в своей каюте, прикрыв глаза и расслабившись. Гиперлайнер приближался к Валене. Последний бросок. На Янде двое пассажиров бесследно исчезли – тигонец и слакианин. В отличие от них, Зеруат был осторожным человеком, он не то что территорию Гипортала не покидал – даже из отеля не выходил, пока не объявили посадку на корабль. Борьба за Нуль-Излучатель будет жестокой, но Раглосса должна победить. Тогда все агрессивные сообщества канут в небытие и Галактика станет воистину мирным и безмятежным местом.
Сухие губы Зеруата тронула скупая улыбка. Пусть его противники упорны и безжалостны – зато у него есть одно маленькое преимущество. Неприметная такая вещица, императорский брелок-индикатор, с помощью которого можно определить местонахождение зонда и пульта, если ты находишься не более чем в километре от нужного предмета. Зеруат, Ответственный по Безопасности Теневого Сената Раглоссы, собирался воспользоваться своим преимуществом – и выиграть ради счастливого для всей Галактики будущего.
В течение нескольких дней Аманда в офисе не появлялась. Только один раз позвонила и сказала, что «все идет чудесно», а также распорядилась, чтобы Норберт с Олегом съездили в магазин и забрали пятьдесят кило рыбьих хвостов – раз денег не выбить, пусть хозяин расплатится за оформление витрины хотя бы товаром. Сейчас замороженные хвосты лежали в большом холодильнике в коридоре, еле удалось их туда затолкать. Норберт и Олег ежедневно варили уху в микроволновой печи – голодная смерть сотрудникам «Антираспада» в ближайшее время не грозила.
– Нор, посмотри, – позвал Олег. – Как по-твоему, ей понравится?
Повернувшись к монитору, Норберт увидал на экране портрет Илси на фоне заполненного сияющими звездами голубого пространства. Ее треугольное лицо, темно-синие глаза и пушистые светлые волосы словно светились изнутри, а на заднем плане медленно скользили не то вихри, не то сотканные из тумана цветы.
– Класс, – одобрил Норберт.
– Твоя сестра – эстетически совершенное существо, – с восторгом глядя на свою работу, вздохнул Олег.
Норберт промолчал. Он давно уже заподозрил, что отношение Олега к Илси выходит за рамки эстетического, но демонстрировать свою проницательность из деликатности не хотел. Пожалуй, многие были бы шокированы: взрослый парень влюблен в четырнадцатилетнюю девочку (особенно если учесть, что влюбился Олег не вчера, а год назад). Норберт сочувствовал другу и жалел, что Илси для него недоступна. Кроме того, что Олег – первоклассный компьютерщик, он хороший и умный парень; быть может, он сумел бы вытащить ее из того малопонятного состояния, в котором она находится. Если не считать хронической слабости и подавленного настроения, Илси была здорова, однако Норберт видел, что с ней творится что-то неладное – словно сама жизнь вытекает из нее, капля за каплей. И его бесило то, что отец с теткой этого не замечают (или делают вид, что не замечают). Будь у него такая возможность, он забрал бы сестру к себе домой, да только никто не позволит ему это сделать.
Хлопнула входная дверь, через несколько секунд в офис ворвалась Аманда. Ее глаза азартно блестели.
– Ребятки, на соседней улице канаву закопали! – объявила она. – Но это еще не главная хорошая новость!
– А какая главная?
– Я перерегистрировала «Антираспад» в охранно-сыскное агентство!
– Что?.. – потрясенно прошептал Норберт.
– Мы теперь профессиональные сыщики и телохранители! – Аманда с торжеством смотрела на своих подчиненных. – У нас тридцатипроцентная льгота по налогообложению, мы имеем право носить огнестрельное и лучевое лицензионное оружие третьей категории, владеть легкобронированным космическим истребителем с одной плазменной или двумя лучевыми пушками и заниматься коммерцией в качестве побочной деятельности! В два счета распродадим все рыбьи хвосты!
Норберт оперся локтями о стол и сжал ладонями виски. Олег сидел неподвижно, хлопая глазами, на его полном круглом лице застыло оторопелое выражение.
– Нам дадут кредит! – с воодушевлением продолжила Аманда. – Я все рассчитала!
– Аманда, только один вопрос: что мы будем делать, если кто-нибудь потребует от нас охранно-сыскных услуг? – тихо спросил Норберт.
– Я это учла, – снисходительно улыбнулась директор. – К нам никто не придет, потому что все нас знают. Мы возьмем кредит на закупку легкобронированного космического истребителя, приобретем на эти деньги предметы народного промысла и продадим их инопланетным туристам – за пять минут все уйдет со свистом! Не беспокойтесь ни о чем, ребятки.
– Но если к нам все же кто-нибудь обратится? – поддержал друга Олег. – Наши действия? Мы ведь не профессионалы.
– Гм… – Аманда озабоченно нахмурилась, потом опять просияла: – Мы сделаем профессионала из Норберта! У меня много хороших старых знакомых, и я добьюсь, чтобы Нора пустили в Чантеомский Тренажер бесплатно, потому что денег у нас нет. Через месяц он выйдет оттуда с татуировкой.
– Через месяц? – переспросил Норберт. – Вы сказали – через месяц? Аманда, я согласен пройти через Тренажер, только дурак откажется, но месяца не хватит.
– Ну, через полтора… – неохотно уступила директор. – Ты нужен «Антираспаду» здесь, отпустить тебя надолго я не могу.
– Если человек входит в Чантеомский Тренажер, он не знает заранее, когда Тренажер его выпустит, – вмешался Олег. – Может, через полгода, а может, через год. Эта штука запрограммирована таким образом, что нельзя прервать обучение на середине.
Так оно и было. Чантеомский Тренажер, как и три его аналога на Алзоне, Земле и Деноре, появился в эпоху расцвета Империи. Любой получал в нем первоклассную физическую подготовку, обрастал мускулами, овладевал приемами рукопашного боя и навыками выживания в экстремальных условиях. Помимо обычных тренировок, там применялись электростимуляция мышц, специальные медицинские процедуры, укрепляющие костяк, прямое внедрение в мозг и нервную систему боевых рефлексов. При этом компьютер Тренажера учитывал индивидуальные особенности каждого: возраст, пол, весовую категорию, состояние здоровья и т. п. Однажды на Валену прилетел человек на костылях, с протезом вместо ампутированной правой ноги. Заплатил положенную сумму и исчез в Тренажере. Спустя два года (о нем уже все забыли) он оттуда вышел. Несмотря на свое увечье, он двигался ловко и уверенно, без костылей и выглядел по-настоящему счастливым. Компьютер Тренажера для каждого разрабатывал индивидуальную программу; открытые в древности методы позволяли сделать обучение сверхинтенсивным без риска, что человек не выдержит. Те, кто находился внутри, получали еду, медицинскую помощь и все необходимое. Недостаток у этой системы имелся только один: никто не мог покинуть Тренажер, не выполнив свою программу до конца (сохранившиеся с давних времен документы свидетельствовали, что когда-то в прошлом дело обстояло иначе, но в ту пору были специалисты, которые могли вмешиваться извне в его работу).
– Нор, а если я, как директор «Антираспада», прикажу тебе пройти Тренажер за полтора месяца – ты это сделаешь?
Норберт молча развел руками.
– Значит, отпадает… – вздохнула Аманда. – Ничего, ты и так выглядишь достаточно крутым. Только надо купить тебе черную кожаную куртку.
– У меня нет денег.
– Я одолжила некоторую сумму, как раз хватит на куртку и пистолет, он будет у нас один на троих. Чтобы получить кредит, мы должны пустить им пыль в глаза. Сейчас же поедем за курткой… – Аманда заметила портрет на экране. – А это кто?
– Моя сестра.
– Совсем большая стала… Как у нее дела?
Неожиданно для самого себя Норберт обрисовал ситуацию как есть – состояние Илси его тревожило, и хотелось перед кем-нибудь выговориться. Олег насторожился и нахмурился, Аманда тоже слушала внимательно, с озабоченным выражением на лице.
– Нор, ты правильно сделал, что рассказал мне об этом, – заявила она, когда он умолк. – Я знаю, в чем дело, и могу дать совет.
– Какой?
– Сначала скажи: с кем живет твоя сестра?
– С отцом и теткой.
– И все?
– Ну, еще там охрана, прислуга…
– Ясно, – кивнула Аманда. – Среди них есть энергетический вампир, и он высасывает из нее жизненную силу.
Норберт разочарованно хмыкнул: он-то ждал дельного совета, а не мистических откровений. В вампиров он не верил – ни в энергетических, ни в обыкновенных, с клыками.
– Ты должен объяснить это своему папе, – убежденно добавила Аманда. – Наверное, вампир к ней с самого рождения присосался, вот бедняжка!
– Папа решит, что я совсем спятил, – буркнул Норберт.
– Можешь думать, что я болтаю глупости, – директор «Антираспада» слегка обиделась, – но я права! Для того чтобы твоя сестра поправилась, ей надо поскорее сменить обстановку и окружение.
С этим Норберт был согласен.
– Да, вы правы. Но не могу же я украсть ее из дома, а отцу с теткой ничего не втолкуешь.
– Твой папа делает кое-что хорошее. Канаву засыпали…
– Канаву! – фыркнул Норберт. – Думаете, это ради нас? Если в канаву свалится инопланетный турист, он потом вернется домой и расскажет остальным, а это может подорвать туристический бизнес. Вот что для него главное!
– Нельзя относиться плохо к своему отцу, – укоризненно сказала Аманда. – Поживешь с мое – поймешь. Ладно, поехали, пока магазины не закрылись.
Они купили модную дорогую куртку и самый дешевый лучевой пистолет в кобуре, которая подвешивалась под мышкой. Когда вернулись в офис, Аманда объявила:
– Сейчас будем делать рекламный проспект! Олег, устанавливай камеру, а ты, Нор, надень кобуру и куртку. Надо сфотографироваться.
– Не стоит, – возразил компьютерщик. – Нам лучше не привлекать к себе внимания, чтобы клиенты на голову не посыпались.
– Мы должны привлечь к себе внимание, чтобы получить кредит. Нужно убедить служащих банка в том, что мы профессионалы. Давайте, ребятки, пока что я здесь директор! Ты, Олег, сядешь около компьютера – ты наш мозговой центр, а ты, Нор, встань на переднем плане, ты у нас будешь за самого крутого. Расстегни куртку, чтобы пистолет был на виду. А лицо сделай хладнокровное и решительное, понял? Как у того главного шпиона в «Виртуальном лабиринте». О, вот так!
Они сфотографировались втроем, потом Аманда велела Олегу включить подсоединенный к компьютеру микрофон и начала диктовать текст рекламного проспекта. Норберт и Олег слушали ее с нарастающим ужасом. Время от времени то один, то другой пытался осторожно урезонить директора:
– Может, вот этого не надо, а?.. Лучше не преувеличивать… Это слишком… А то все решат, что мы самые крутые на всю Галкатику…
Но Аманда только отмахивалась:
– Не мешайте, ребятки! Реклама должна разить наповал, иначе это не реклама. Я на этом деле собаку съела. Нам всего-то и нужно получить небольшой кредит – и мы этого добьемся, если сумеем произвести впечатление. Ничего лишнего здесь нет, – и продолжала гнуть свое.
Наконец текст был готов. Перечитав его, Норберт невольно зажмурился.
– Отличный проспект! – удовлетворенно кивнула Аманда. – И снимок вышел эффектный. То, что надо! Олег, у нас осталось немножко денег – завтра утром купишь глянцевую бумагу и распечатаешь полторы тысячи экземпляров. А на обороте… да, на обороте шлепни ту картинку с кошками, которую ты сделал для витрины. Заодно разрекламируем свой товар.
– Какой товар? – не понял Олег.
– Рыбьи хвосты. Мы их все-таки распродадим!