Антивыборы 2012. Технология дестабилизации России. Глава II. Духовное разоружение по-русски (В. В. Большаков, 2011)

Методика опустошения душ

Игорь Тальков, самый популярный бард в разгар перестройки, написал песню «Бал сатаны». В качестве сатаны в этой песне Тальков изобразил коммунистическую партию, которая-де отплясала свое на теле России и теперь, с наступлением нового времени, пора ей сойти во ад на веки вечные: «…Сатана устал. Гаснут свечи. Кончен бал». Тальков, человек столь же честный, сколь и наивный, тогда не понял, что бал сатаны в России только начинается. И не по его песне все пошло, а в полном соответствии с куплетами Мефистофеля из оперы Гуно «Фауст»:

Понадобилось почти двадцать с лишним лет, чтобы русские люди, наконец, очнулись от перестроечного гипноза и увидели свою страну растерзанной и униженной, брошенной на заклание золотому тельцу жрецами наживы и сребролюбия. И с ужасом осознали, что пророчество Мефистофеля сбылось, и Сатана правит бал в России.

Почему нация, история которой населена великими Героями и Святыми, просиявшими в Земле Русской, сбилась, будто в дурмане, со своего державного пути? Почему она пошла за проходимцами, дураками и жуликами, которые развалили Россию и завели русский народ в исторический тупик? Теперь уже ясно, что в ходе перестройки манипуляция массовым сознанием была использована агентами влияния Запада даже не столько для дестабилизации коммунистического строя, сколько для тотальной нравственной дезориентации населения СССР. Российский психолог Н. Козлов в своей книге «Синтон. Психология. Тренинги» весьма подробно описал механику этой манипуляции, ее основные направления, цели и трагические результаты. Поэтому процитирую его подробно: «Как известно, в конце 80-х и начале 90-х годов в СССР произошла «революция сверху». Был изменен политический и государственный строй, национально-государственное устройство страны (распущен СССР). Была заменена официальная государственная идеология и управленческая элита страны. Была приватизирована общенародная собственность, и накопленное национальное богатство передано ничтожному меньшинству населения. Изменилась социальная система и образ жизни практически всего населения страны, что красноречиво выразилось в демографических показателях (смертность и рождаемость).

Эта революция была совершена без насилия и даже без явного столкновения крупных социальных сил. Речь идет о революции нового типа, совершенной согласно теории А. Грамши с использованием современных технологий воздействия на общественное сознание и программирования поведения больших масс людей. Предварительной стадией этой революции (до изменения политического и социального строя) послужила перестройка как программа разрушения «культурного ядра» советского общества и подрыва гегемонии советского государства. Эффективность перестройки во многом определялась тем, что ее идеологи, стоявшие у рычагов партийно-государственной власти, выступали уже в союзе с противниками СССР в холодной войне и получили от них большие интеллектуальные, культурные и технологические ресурсы.(Любопытно в этой связи признание бывшего и последнего посла США в СССР Дж. Мэтлока. В интервью агентству РИА-Новости (06.02.2011), он сказал: «Они (Горбачев и Рейган) в итоге стали настоящими друзьями. Это не значит, что Рейган перестал быть антикоммунистом, просто антикоммунистом стал сам Горбачев»).

Важным условием успеха антикоммунистов, – отмечает д-р Козлов, – был также тот факт, что «в СССР не было гражданского общества и соответствующих ему демократических механизмов, так что противники перестройки и не могли организовать общественный диалог и хотя бы минимальное сопротивление манипуляции сознанием масс. Тоталитаризм государственной власти в советской системе в большой степени способствовал ее гибели».

Другим важнейшим условием успеха манипуляции были культурные особенности советского человека, предопределенные и типом общества, и историческим развитием. Достаточно сказать о той непонятной для Запада доверчивости советского человека, которая вытекала из подспудной веры в святость Слова. В предыдущей истории русский человек не сталкивался с Маккиавелли. И церковь, и царь, и КПСС, конечно, говорили неправду, но это была неправда ритуала, своего рода этикет. Она сознание людей не деформировала и здравого смысла не лишала. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью – такой, что не распознавалась и в то же время разрушала ориентиры. Это была ложь блуждающих огоньков. Научиться противостоять такой лжи люди быстро не могли (хотя во многих фундаментальных вопросах устояли).

Перестройка сумела оторвать сознание граждан СССР от здравого смысла и житейской мудрости, заставила их поверить в химеры, зачастую противоречащие очевидным фактам и элементарному знанию», – делает вывод Н.Козлов.

Независимо от социального строя и его установок подобный результат манипуляции сознанием масс равнозначен воздействию на крыс музыки, исполняемой в известной сказке на волшебной дудочке Гансом Крысоловом – все крысы покорно идут за ним и добровольно топятся в бурной реке. До полного утопления, правда, дело не дошло. Но зомбированный народ, растеряв ориентиры здравого смысла и даже элементарный инстинкт выживания, позволил безнаказанно себя ограбить и демонтировать то патерналистское государство, которое защищало его от всех привычных для граждан капиталистического Запада бед. Это было равнозначно тому, чтобы разрушить свой собственный дом накануне зимних холодов, не начав строить новый. Как же всего этого удалось достичь? Наш психолог подробно проанализировал эту операцию. Вчитаемся далее в страницы его книги, дабы стала яснее методика подобного же массового надувательства, разработанная и активно используемая новыми агентами влияния в современной России.

«Выделим главные направления, по которым происходил этот сдвиг сознания, – пишет Н.Козлов.

1. Советское жизнеустройство сложилось под воздействием конкретных природных и исторических обстоятельств. Исходя из этих обстоятельств поколения, создавшие советский строй, определили главный критерий выбора – сокращение страданий. На этом пути советский строй добился признанных всем миром успехов, в СССР были устранены главные источники массовых страданий и страхов – бедность, безработица, бездомность, голод, преступное, политическое и межнациональное насилие, а также массовая гибель в войне с более сильным противником. Ради этого были понесены большие жертвы, но уже с 60-х годов возникло стабильное и нарастающее благополучие.

Альтернативным критерием выбора жизнеустройства было увеличение наслаждений. Советское жизнеустройство создавали поколения, перенесшие тяжелые испытания: ускоренную индустриализацию, войну и восстановление. Их опытом и определялся выбор. В ходе перестройки ее идеологи убедили политически активную часть общества изменить выбор – пойти по пути увеличения наслаждений и пренебречь опасностью массовых страданий. Речь идет о фундаментальном изменении, которое не сводится к смене политического, государственного и социального устройства (хотя неизбежно выражается и в них).

Хотя прямо указанный выбор не формулировался (точнее, попытки сформулировать его пресекались руководством КПСС, которое и определяло доступ к трибуне), связанные с ним утверждения были весьма прозрачными. Так, требование произвести массивный переток средств из тяжелой промышленности в легкую приобрело характер не хозяйственного решения, а принципиального политического выбора. Ведущий идеолог перестройки А.Н.Яковлев заявил: «Нужен поистине тектонический сдвиг в сторону производства предметов потребления. Решение этой проблемы может быть только парадоксальным: провести масштабную переориентацию экономики в пользу потребителя… Мы можем это сделать, наша экономика, культура, образование, все общество давно уже вышли на необходимый исходный уровень»… Еще более красноречива была идеологическая кампания, направленная на свертывание оборонной промышленности, созданной в СССР именно исходя из принципа сокращения страданий. (В предыдущей моей книге «Остров Россия» представлены документальные доказательства того, как под сурдинку этой идеологической кампании происходило фактическое разоружение Вооруженных сил СССР, а затем – РФ. (См.: Владимир Большаков. «Остров Россия». Гл. 3. М., Алгоритм, 2009.)

Это изменение критерия жизнеустройства противоречило исторической памяти русского народа и тем непреодолимым ограничениям, которые накладывали географическая и геополитическая реальность, доступность ресурсов и уровень развития страны. Согласиться на такое изменение значило отвергнуть голос здравого смысла. Это видно из демографических результатов реформы – динамики смертей и рождений.

2. Как пример успешного продвижения по пути увеличения наслаждений идеологи перестройки дали советским людям Запад, представленный светлым мифом. Активная часть населения приняла этот пример за образец, оценив собственное жизнеустройство как недостойное («так жить нельзя!»). Отвращение к своему образу жизни, внушенное в ходе перестройки, было так сильно, что при опросе в 1989 г. 64% ответивших через «Литературную газету» (это в основном интеллигенты) заявили, что «наша страна никому и ни в чем не может служить примером». Никому и ни в чем! Действуя на чувства и воображение людей, идеологи растравили старые раны и обиды, воззвали к мщению и сведению счетов – поставили мирную уже страну на грань гражданской войны (а кое-где подтолкнули перейти эту грань). Воздействие на массовое сознание было столь эффективным, что образ Запада к концу 80-х годов стал поистине вожделенным, что было немыслимо еще за пять лет до этого. Такая массовая зависть к идеализированному образу «чужого дома» с самоотрицанием своего дома – признак разрыва со здравым смыслом. При ее внедрении в политическую практику она неизбежно должна была повести к национальной катастрофе. (И привела! – В.Б.)

3. Для перехода к жизнеустройству, направленному на увеличение наслаждений, требовалось глубокое изменение в культуре. Поскольку стремление к наслаждениям, связанным с потреблением, не имеет предела, то с новым критерием жизнеустройства оказывались несовместимы два главных устоя русской культуры – нестяжательство и солидарность. Ведь ресурсы всегда ограничены, и за них приходится конкурировать. Следовательно, сильные в таком обществе должны со спокойной совестью топтать ближних. Поэтому с самого начала перестройки была развернута идеологическая кампания по изменению антропологической модели, по внедрению в массовое сознание нового представления о человеке и его правах. Нового не только для СССР, но и для дореволюционной России, культура которой отвергла социал-дарвинизм. чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в советском человеке, чтобы совершить «перестройку», была идея равенства людей. Эта идея, лежащая в самой основе христианства, стала объектом фальсификации задолго до 1985 года – как только престарелого генсека окружила интеллектуальная бригада «новой волны». Начиная с 1987 г. в СССР была начата и быстро нарастала кампания по внедрению в массовое сознание жесткого и зачастую вульгарного социал-дарвинизма и даже мальтузианства.

Не будем приводить выходящие за рамки приличий выступления газет типа «Московского комсомольца», но вот широко разрекламированные мысли Н.М.Амосова в журнале «Вопросы философии»: «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых». В ряду духовных лидеров интеллигенции Н.М.Амосов, согласно опросам, занимал третье место.

Биологизация социального, социал-дарвинизм, проникли даже туда, куда, казалось, им вход воспрещен самим развитием их научной области – в среду антропологов. Вот сентенция директора Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишкова, который в 1992 г. был Председателем Госкомитета по делам национальностей РФ: «Общество – это часть живой природы. Как и во всей живой природе в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство – это утопия и социальная смерть общества». И это – после фундаментальных трудов этнографов в течение четырех последних десятилетий, которые показали, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой «природной» предрасположенности к ним человеческий род не имеет. Постулат Тишкова о доминировании и неравенстве в человеческом обществе как естественном законе природы – чисто идеологический вывод.

Разрушение «культурного ядра» путем внедрения мальтузианских представлений о человеке привело к расщеплению сознания людей. Новая антропологическая модель, воспринятая на уровне идеологии, вошла в противоречие с глубинными уравнительными идеалами, которые не удалось искоренить), что было показано исследованиями начиная с 1989 г.). Расщепление сознания делает его более уязвимым к манипуляции. (Вот так внедрялся вышеописанный «свинский принцип» по Оруэллу: «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие» – В.Б.)

4. Посредством дестабилизации сознания и увлечения людей большим политическим спектаклем удалось осуществить «толпообразование» населения СССР – временное превращение личностей и организованных коллективов в огромную, национального масштаба толпу или множествотолп. (Речь идет об установлении «охлократии», власти толпы, готовой смести все и вся по указанию популистских лидеров, иначе говоря, о превращении народа в легко манипулируемое население. – В.Б.). В этом состоянии люди утратили присущее личности ответственное отношение к изменениям жизнеустройства, сопряженным со значительной неопределенностью и риском. Без дебатов, без сомнений, без прогноза выгод и потерь большинство населения согласилось на революцию, когда в ней не было никакой социальной необходимости – на революцию в благополучном обществе. Это несовместимо со здравым смыслом.

Эффективность «захвата и присоединения» аудитории была такой, что ведущим толпу лидерам даже не приходилось слишком скрывать масштаб грядущих потрясений. Они прямо говорили не об осторожных реформах, а о сломе жизнеустройства. Горбачев сказал совершенно определенно: «Перестройка – многозначное, чрезвычайно емкое слово. Но если из многих его возможных синонимов выбрать ключевой, ближе всего выражающий саму его суть, то можно сказать так: перестройка – это революция…». Популярный тогда Н.Шмелев уточнил, что речь идет о революции разрушительной: «Революция сверху отнюдь не легче революции снизу. Успех ее, как и всякой революции, зависит, прежде всего, от стойкости, решительности революционных сил, их способности сломить сопротивление отживших свое общественных настроений и структур».

Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обладают здоровым консерватизмом, вытекающим из исторического опыта и способности предвидеть нежелательные последствия изменений. Эти свойства гнездятся в подсознании и действуют автоматически, на уровне интуиции. Этот подсознательный контроль был в СССР устранен из общественного сознания в ходе перестройки.

Удивительно, но, начиная с последнего этапа перестройки в качестве активных идеологов стали выступать новые собственники («предприниматели») – и люди им верили! Но это противоречит даже выводам самих теоретиков рыночной экономики. Адам Смит заканчивает первый том своей главной книги «Богатство народов» таким предостережением: «Всякое предложение нового закона, исходящее от этого разряда людей, должно быть встречено с крайним недоверием и может быть принято только после подробного и самого тщательного исследования, произведенного не только со всевозможной добросовестностью, но и с самою недоверчивою внимательностью. Ибо предложение это исходит от класса людей, интерес которых никогда не может совпадать совершенно с интересами всего народонаселения, и состоит только в том, чтобы провести общество и даже обременить его, что уже неоднократно и удавалось им делать при каждом удобном случае».

5. За время перестройки в сознание советских людей вошло много прекрасных, но расплывчатых образов – демократия, гражданское общество, правовое государство и т.д. Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этим добрым идолам, не излагали сути понятия. Принять язык противника или даже друга – значит незаметно для себя стать его пленником. Даже если ты понимаешь слова иначе, чем собеседник, ты в его руках, т.к. не владеешь стоящим за словом смыслом, часто многозначным и даже тайным. Это – заведомый проигрыш в любом споре. Положение советского человека оказалось еще тяжелее – перейдя на язык неопределимых понятий, он утратил возможность общения и диалога со «своими» и даже с самим собой. Логика оказалась разорванной, и даже сравнительно простую проблему человек стал не в состоянии сформулировать и додумать до конца. Мышление огромных масс людей и представляющих их интересы политиков стало некогерентным, люди не могут связать концы с концами и выработать объединяющих их проект – ни проект сопротивления, ни проект выхода из кризиса. Они не могут даже ясно выразить, чего они хотят. Приняв вместо ясно усвоенных житейских понятий понятия-идолы, идеологические фантомы, смысл которых не был определен, добрая сотня народов СССР оказалась в руках политических проходимцев. Поддерживая или отвергая предлагаемые им проекты, предопределяющие их собственную судьбу и судьбу их детей и внуков, миллионы людей следовали за блуждающими огнями фантазий.

6. Идеологическая машина перестройки произвела большую работу по разрушению коллективной исторической памяти советского общества. Были очернены, осмеяны, перемешаны символы-вехи национальной истории. Затем был создан хаос в системе мер, оценок и даже временной последовательности событий, образующих историческую картину. Была подорвана способность общества вырабатывать коллективную память даже самых недавних событий – по прошествии всего нескольких месяцев они вытеснялись, стирались из памяти. Общество в целом и каждый человек в отдельности потеряли возможность анализировать прошлое и использовать его уроки для того, чтобы определять свою позицию в конфликтах настоящего». (См. Н.Козлов. «Синтон. Психология. Тренинги». Глава IV. Манипуляция сознанием в ходе разрушения советского строя.». М. 2005). результат этой операции по промыванию мозгов известен – коллапс Советского Союза, великой державы, которую уничтожили своими руками ее собственные граждане.

Научный анализ идеологической машины горбачевцев, данный в работе Н.Козлова, – поистине блестящий. Реальность современной России его выводы, увы, подтверждает на 100%. Коммунистические убеждения советского человека, в том числе членов КПСС, на поверку оказались весьма зыбкими и не выдержали испытания массированного воздействия главных идеологических калибров «перестройки». Для дискредитации коммунизма не потребовалось философских споров и обращений к первоисточникам. Советского человека провели на мякине. Заманили «красивой жизнью», утаив при этом, сколько надо зарабатывать для того, чтобы ее себе позволить. Вместо абстрактной идеи «построения коммунизма» в некоем неопределенном и отдаленном будущем, «гомо советикус» заглотал, как щука блесну, то, что именуют во внешнеполитической пропаганде США «American Dream», т.е. «американскую мечту» о гарантированном достатке, о собственном доме, собственной машине и собственном бизнесе. Мечту достаточно далекую от возможности воплощения без постоянной работы и без кабального кредита даже в США, а уж тем более нереальную для живущих на скромную зарплату в России. Кризис 2008 – 2009 гг. показал, насколько хрупка Ameriсan Dream и сколь опасны методы ее реализации не только для американской, но и мировой экономики. Да и морально, тут снова прав психолог Н.Козлов, не подготовлен был русский человек к поклонению золотому тельцу, наживе и перегрызанию глоток ближним своим во имя собственного материального благополучия.

Метастазы западнизма

Сокрушив социализм в России, «перестройщики» и пришедшие к власти вместе с Ельциным «реформаторы» заодно отменили и все нормы поведения и морали, существовавшие в партии и комсомоле, в целом в советском обществе. При всем пуританстве официальных коммунистических «табу» они все же служили своего рода оберегами от падения нравов и разгула вседозволенности. Новые буржуа не просто обобрали русский народ, но и оставили его без идеологической и духовной защиты. Отсутствие государственной идеологии, отрицание христианской морали широко компенсировалось стихийным развитием идеологии гедонизма – удовлетворения любых удовольствий. Новые власти в лучшем случае смотрели на это сквозь пальцы. В худшем – активно посещали казино, стрип-клубы, бордели и массажные салоны, о чем можно судить по многочисленным скандалам с «лицами, похожими на» высокопоставленных чиновников. Сексуальную революцию эти господа, как водится, предпочли социальной. Последовавшая в результате всего этого общероссийская нравственная катастрофа, как верно отмечают наши ученые и священнослужители, стала возможной в первую очередь «из-за духовно-нравственного разложения народа». К счастью Русская православная церковь сумела не только противостоять всероссийскому разгулу безнравственности, но и привлекла на свою сторону многих людей, утративших нравственные ориентиры и прежде господствовавшую коммунистическую идеологию. Христианство традиционно сдерживает необузданное стремление к удовлетворению удовольствий и развитию на этом фоне различных психологических зависимостей, защищает общество (как и любая другая традиционная религия) от морального разложения. В советском обществе ту же роль играла официальная коммунистическая мораль, и придерживаться ее норм партократы были вынуждены, хотя бы публично. Ее просто отменили, не заменив хотя бы «кодексом поведения чиновника». «В условиях отсутствия такого сдерживающего начала, возможно, любое деструктивное поведение общества и оно, к сожалению, не имеет при этом адекватных защитных механизмов противостояния деструкции». (См.: Концепция профилактики наркоманий в России Русской Православной Церкви.Составители: Иеромонах Анатолий (Берестов) – руководитель Душепопечительского Центра святого праведного Иоанна Кронштадтского Русской Православной Церкви Московской Патриархии и др. Приведено по публикации на сайте «нет наркотикам!» – http://www.narkotiki.ru/. Далее: Концепция профилактики наркоманий в россии). Авторы данной концепции справедливо указывают на то, что без руля и ветрил свободное плавание русского народа по морю бытия заканчивается, как правило, на рифах. Да и только ли русский народ это испытал. Историки говорят, что и «Рим пал жертвой склонности римлян к наслаждению». Но можно сколько угодно цитировать Аристотеля, который утверждал, что «мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий», все равно мудрецов на нашу русскую популяцию будет куда меньше, чем гуляк, пьяниц и пофигистов.

«Человеческий дух то рвется в утопические выси, то, захлебнувшись в крови революций и войн, начинает предпочитать неумным коперникам сговорчивых птоломеев, – писал Д. Затонский в одной из своих работ о постмодернизме. – Человеческая история, если ее освободить от прикрас, окажется чередой идеологических опьянений и деидеологизированных похмелий. Однако, новейшее «похмелье» оставило все далеко предшествующие позади». Действительно – подобного Россия не знала. Похмелье после перестройки просто перешло в хронический запой безнравственности и безыдейности.

Cо времен Петра Первого у нас спорят – годится России западная модель демократии, или надо выдумать нам свою, чуть ли не приспособив ее под традиции новгородского веча. Но спор этот по сути своей бесплоден. Менталитет русского народа и его социальная ориентация исторически сложились и поэтому применение опыта догосударственной Руси, равно как и опыта, скажем Франции или США в деле строительства рынка и демократического государства равным образом будут насилием над ним. Ни консерваторы (те, кто ратует за возвращение едва ли не к ведической традиции, неославянофилы и монархисты), ни российские реформаторы – будь то большевики, будь то демократы, – никогда этой диалектики, к сожалению, не понимали.

Политическая несвобода россиян и отсутствие соответствующей культуры свободного человека во многом обусловлены тем, что Россия слишком поздно начала переход к рынку. Крестьянские личные хозяйства до сих пор – и это в начале XXI века! – в том, что касается еды, обеспечивают всем необходимым сами себя, приобретая в городе, только чай, сахар, соль. И чем дальше от города, тем чаще встречается именно такое натуральное хозяйство.

Хорошо известно высказывание Ленина о том, что никакая политическая свобода не удовлетворит голодные массы. Идея основателя СССР была в принципе правильной, как в русской сказке – сначала накорми, а потом веди разговоры. Другое дело, что накормить народ досыта большевики так и не смогли, а народа извели больше, чем все завоеватели Руси за всю ее историю. За 70 лет существования СССР проблема обеспечения населения продовольствием так и не была решена до конца. Произошло это в первую очередь потому, что сразу же после Октябрьской революции началось планомерное разорение крестьянства – будущим трудармиям Троцкого нужны были сотни тысяч новых пролетариев, а красным маршалам – пушечное мясо для мировой революции. В 1972 году А.Н. Яковлев, будущий идеолог перестройки, а тогда еще верный марксист-ленинец, служивший по пропагандистской части и при Сталине, и при Горбачеве, в своей известной антирусской статье в «Литературной газете» писал в оправдание «перегибов» военного коммунизма и коллективизации, что «справного русского мужика необходимо было порушить». Яковлев в той же статье выступил и против «русской идеи» и непосредственно против Бердяева. «Порушить» решили все – от русской деревни до русской культуры. Рушили основательно, не жалея ни старых, ни малых. Русь рушили. Одновременно с «раскулачиванием» в деревне (к середине 1930 г. в колхозы передали, т.е. конфисковали, уже свыше 320 тысяч «кулацких хозяйств») был ликвидирован, в том числе, как и кулачество, физически целый класс мелких собственников, ремесленников и торговцев в городе. Был обрушен таким образом не только общероссийский рынок продовольствия, но и рынок потребительских товаров, нормальных бытовых услуг. Удар был нанесен в самое сердце России. В стране начался страшный голод, по всем параметрам подходивший к понятию «голодомор».

В политических свободах, равно, как и во многих других, даже гарантированных конституцией, русским людям было также де-факто отказано, как и в праве на достойную человека жизнь. Более того, провозгласив для проформы свободу совести, большевики начали с корнем выкорчевывать русские общинные традиции и православную религию. Известны указания В.И.Ленина ЧК «расстрелять как можно больше попов и монахов».

Я напоминаю обо всем этом вовсе не для того, чтобы вновь показать, какой катастрофой обернулась большевистская революция для России. Пройдет еще не одна сотня лет, прежде чем человечество сумеет оценить эту революцию по достоинству и осмыслить ее социальный опыт. Вполне возможно, что в исторической перспективе она принесла человечеству в целом, и даже русскому народу, принявшему от коммунизма неимоверные страдания, куда больше пользы, чем вреда. Ведь оправдывают же теперь Великую Французскую революцию. А уж там голов нарубили тоже немало.

Для России, страны, «с переходной экономикой» очень важно понять другое: мог ли русский народ после трагического даже не столько провала, сколько срыва, коммунистического эксперимента воспринять эксперимент реформаторов-антикоммунистов, американофильство либералов и западничество рыночников? Совместимы ли русская духовность, русский образ жизни и наши вековые традиции, освященные православием, с нехитрыми ценностями потребительского общества?

Наверное, после всех тех опытов, которые на русском народе ставили, как на собаке Павлова, у него выработался такой же стойкий рефлекс недоверия к реформаторам, как у китайцев, которые желают своим худшим врагам, чтобы их дети жили в век перемен. К большевикам русский народ, как когда-то к монголам, все-таки притерпелся и приспособился. Да и большевики, перебив тех орлов без роду и племени, которые свирепствовали в первый годы революции, организуя сословный геноцид русского народа, постепенно обрусели и после Второй мировой войны лютовать стали меньше. Раны революции зарубцевались в душе и памяти русского народа. Но шрамы остались. По данным российских социологов, большинство россиян не хочет возврата к коммунизму, но и реформаторов то же большинство на дух не воспринимает. Общество наше находится в переходном состоянии не только в экономике, но и в том, что касается его социальной, культурной и нравственной ориентации. Пока непонятно, куда мы идем. Какие у нас ориентиры?

Великий принцип незабвенного Черномырдина – «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», – стал принципом современного государственного устройства РФ и первопричиной того бардака, который мы наблюдаем на всех ее меридианах и параллелях. Можно ли было развернуть советского человека к рынку без того, чтобы познакомить его хотя бы с азбукой рыночных отношений и принципами действия гражданского общества? В рамках свободного волеизъявления – нет. Именно поэтому попытка такого «большого скачка» закончились неудачей еще у Столыпина. В России при любом социальном строе воля правителя – и Егор Гайдар так и поступал – всегда ставилась выше интересов и гражданина, и общества в целом. При угрозе стране – это оправдано. При относительно мирной перемене общественного строя, а «капиталистическая революция» в РФ прошла все же практически бескровно, – недопустимо. В рынок стали загонять палкой так же, как в свое время при Советах в колхозы. А колхозы, в том числе вполне жизнеспособные, стали той же палкой разгонять, оставляя крестьян без средств к существованию. Увы, кнут и по сей день считается в России куда более серьезным аргументом, чем пряник. Да, сегодня невозможно себе представить, чтобы Кремль вздумал решать конфликт с парламентом с помощью стрельбы из танков по Государственной думе, как это сделал в 1993 году господин Ельцин. Но менталитет его преемников не переменился. Случайно ли власти бросились искать «подстрекателей» и «зачинщиков», как только на улицы российских городов в январе 2005 г. вышли на стихийные митинги протеста пенсионеры и ветераны, возмущенные последствиями бездарно организованной правительством РФ «монетизации льгот»? А когда ищут «иностранную агентуру» в рядах защитников Химкинского леса? Выходит, прав эксгенпрокурор Устинов, и полицейский у нас и впрямь всех важнее, в том числе гражданского общества, которое может быть в этих протестах и проявилось должным образом едва ли не впервые в России после 1993 года.

Английский философ и историк ХIХ века Генри Томас Бокль писал: «Люди никогда не могут быть свободны, если не воспитаны для свободы. И это не есть воспитание, которое может быть приобретено в школах или заимствовано из книг, но то, которое является результатом самодисциплины, самоуважения и самоуправления». Это три кита гражданского общества, в котором свобода и необходимость диалектически связаны (по тому же Гегелю) и ни в коей мере не противоречат друг другу.

Нельзя ввести рынок или капитализм декретом. Каждой общественной формации соответствует не только свой способ производства, но и свое мировоззрение. Современная рыночная экономика стран Запада уходит корнями еще в Древний Рим. Она не мыслима не только без широкого торгового обмена, без общенациональных и глобальных связей, но и без правового и гражданского общества, структуры которого создавались веками. Без них немыслим и капиталистический рынок. Но натуральное хозяйство без них обходится. А командная социалистическая экономика – и коммунисты тут следовали именно логике Яковлева, а точнее Ленина, когда «рушили» русское крестьянство, – с правовым, да и с гражданским обществом просто несовместима. Привить западные законы и нормы в СССР без изменения социального строя было также невозможно, и только дилетанты в экономике и политике этого не понимали. Серьезные ученые предупреждали Горбачева, что попытки перенести эти нормы на социалистическую почву чреваты гибелью социализма. Социализм их должен либо отторгнуть, либо рискует умереть от несовместимости политических тканей, а значит – уступить место капитализму. Так случилось, например, с правами человека в СССР, которые – уже это-то идеологи КПСС знали – были разработаны для нужд буржуазного, а вовсе не социалистического государства.

Очевидно эти права понадобились тем, кто руководил Советским Союзом и не только для того, чтобы доказать США и другим странам Запада, что в СССР есть демократия. После смерти Сталина у правящей верхушки КПСС появилась в этих правах вполне практическая потребность. Но она была обусловлена чем угодно (стремлением сохранить себя и свою семью от произвола и репрессий, желанием сберечь от конфискации свои жалкие по нынешним временам квартиры и дачи со всем прочим имуществом, благами и привилегиями) кроме природы социализма, с которым права эти, в первую очередь право на частную собственность, несовместимы. История же капитализма и буржуазной демократии в России была слишком короткой, чтобы эти права могли утвердиться в сознании граждан. Для этого у нас, в отличие от капиталистического Запада, и даже бывших социалистических стран Европы, просто не осталось социальной базы – многочисленного класса мелких и средних собственников, которые и создают гражданское общество, т.к. «справного мужика» и составлявшего этот класс в дореволюционной России, «порушили». Китайцы в этом плане оказались куда мудрее нас – прежде, чем развернуть страну к капитализму, они начали воссоздавать такой класс. Вот поэтому такой разворот произошел у них почти что без потрясений.

При всем своем свободолюбии русский человек не смог обрести уважение к правам личности и к закону, ибо мы за всю нашу историю так и не создали, несмотря на многочисленные попытки – еще со времен «Русской правды» – нормального правового общества и нормального общегосударственного, общероссийского рынка. В дореволюционной России он начал складываться только к началу XX века. И наименее охотно шло в рынок крестьянство, которое составляло две трети населения страны. Несмотря на частые утверждения о том, будто Россия до революции «кормила всю Европу», среднее крестьянское хозяйство поставляло на рынок менее 400 кг хлеба, т.е. обеспечивало по минимуму всего двух едоков. По данным 1913 г. российские крестьяне продавали лишь 14,7% производимого ими зерна, а остальные 85,3% потребляли сами. Динамика потребления продовольствия до 1913 г. показывает, что патриархальный характер ведения хозяйства сохранялся в России вплоть до начала Первой мировой войны. После Октября 1917-го и вплоть до начала коллективизации мало что изменилось. А уже наладившиеся связи капиталистического товарообмена и кооперации были использованы для создания государственно-монополистической экономики социалистического образца. Для этого же, как порешили большевики, собственники были не нужны. Нужны были нищие и бесправные.

Ну, а что касается канонизированного западной и восточной цивилизациями «священного права собственности», то в народных массах к нему должного уважения тоже никогда не было. И не только в силу исторических причин и отсутствия мощного класса мелких собственников. Куда больше это право было несовместимо с русским менталитетом, в котором такое понятие, как предпринимательство, есть не добродетель, как в европейских нациях, а зло и грех.

Отрицательное отношение к стяжанию /накоплению богатства/, к «излишней» собственности вообще – составная часть духовности русского народа, который создал свой собственный моральный кодекс на основе Учения Христа. Ближе всего русской душе пришлась знаменитая «Нагорная проповедь» Христа /см. «От Матфея». Гл.6,7./. Он учил:

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут;

Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут;

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи и тело – одежды?» (От Матфея. Глава 6, стихи 20,21,25.)

Православие способствовало формированию в русском национальном сознании особой «этики нестяжания» (Не случайно идеологи перестройки, как верно отметил Н.Козлов в своем исследовании о манипуляции массовым сознанием в тот период, направили свои главные пропагандистские калибры именно против этой этики).

«Домострой», наставление XV века о правилах поведения в быту, в семье и о ведении хозяйства серьезно предупреждает в главе «О неправедной жизни», что те «кто живет не по-божески, кто любое добро силой отнимет, а не то так и по дешевке, вопреки согласию купит или сутяжничеством (т.е. по суду. – В.Б.) отберет, или процентами, в деньгах и натуре, или от прочих неправедных поборов разбогатеет… – прямиком в ад попадут». (См.: «Домострой». Советская Россия. М., 1990. Стр. 57.)

Как видим, все приемы обогащения, узаконенные на Западе и Востоке с момента появления денег (ссуда денег взаймы под проценты, взимание с должников их имущества по суду, скупка с торгов и т.д.) без чего немыслима и современная капиталистическая экономика, и свободный рынок, как таковой, – все это издавна считалось на Руси неправедным делом, как у мусульман, ростовщичество. С ХV века в российской глубинке менталитет этот мало изменился.

Никто, конечно, не выступал в России, кроме профессиональных революционеров и охотно шедшей за ними «голытьбы», т.е. люмпенов, которые всегда хотят все «поделить поровну», за ликвидацию частной собственности. С ней еще до отмены крепостного права и бурного развития капитализма в России, народ научился достаточно мирно сосуществовать. Хотя и у нас были явления, напоминающие луддизм в Англии, а поместья жгли не только в 1917 г. Но стяжателей не любили, богатых ненавидели, а бедным старались помогать, чем могли, всей общиной. В «Домострое», кстати, такая помощь названа для подлинно православного обязательной. У Николая Некрасова есть любопытная поэма о справном мужике Акиме, который долго отказывал себе во всем, копил, богател и, наконец, – от отвращения к самому себе и своему богатству повесился. Ничто подобное невозможно в обществах с давно утвердившейся рыночной экономикой, хотя и там тоже Гобсеки не в почете.

«Накопил – купил!» – этот лозунг, придуманный в СССР для сберегательных касс, не русский. Он – западный. Русские привыкли обходиться малым и не стяжать, и потому что так учил Христос, и еще в силу исторических обстоятельств. Веками внешние враги, нападая на Русь, грабили народ подчистую. Веками народ боялся обстраиваться всерьез, и вынужден был жить во времянках, в землянках, в дешевых /лес рядом/ деревянных домах, но ни в коем случае не в каменных «палатах», как в Европе. Это не означает, что на Руси не было «справных хозяев», т.е. людей относительно обеспеченных и умеющих делать деньги, у которых был дом то, что называется «полная чаша». На них и держалась вся экономика страны во все времена, но класс этот был традиционно немногочислен и народом нелюбим. Народ же в массе своей был либо нищ, либо очень беден. «Голь перекатная», пролетарии, иначе говоря, оборванцы, составляли основную массу русских. В народном сознании сложилось чисто русское отношение к частной собственности вообще и к недвижимости, в частности, как к чему-то с одной стороны недолговечному /добро, нажитое либо украдут, либо уничтожат, либо более сильные по суду или иной тяжбе отберут/, а с другой, – как к «неправедно нажитому». Это привело к тому, что семейная собственность, земля и недвижимость, семейный капитал, то, что во Франции именуется «patrimoine» (достояние), в России долго оставались привилегией царской семьи, дворянства и высшего чиновничества. Вплоть до отмены крепостного права не могла по-настоящему подняться и русская буржуазия. Несмотря на то, что и во времена крепостного права в России существовали крепкие хозяйства казаков, вольных крестьян и крепостных, плативших оброк, они не сформировались, как класс, а оставались небольшой прослойкой.

Недвижимость, «дворянские гнезда», если употреблять известный термин Ивана Тургенева, т.е. собственность в более широком смысле слова, были для крестьян-бунтарей символом врага. И поэтому они даже не разворовывали, а просто жгли родовые усадьбы помещиков. В том было скорее наказание собственника нищетой неимущих, чем попытка занять его место под солнцем. И заодно осуществлялась на практике стихийная «русская справедливость» – обеспечение «социальной однородности» в общине пусть даже путем поджога имения «кровопийцы», разбогатевшего неправедным путем. В конце концов, народная мудрость такие действия оправдывала: «От трудов праведных не наживешь палат каменных». И в христианском мировоззрении, особенно в России, издревле прочно закрепилось положение известной притчи: «Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем богатый попадет в Царство Божие».

Подобное отношение к собственности в России и помогло большевикам совершить «пролетарскую» революцию, т.е. революцию якобы в интересах неимущих классов. Им поверили. Но эта доверчивость народа обернулась захватом власти в России антирусскими международными авантюристами, которые развязали красный террор и сословный геноцид. Конечно, в более образованной и продвинутой стране это вряд ли было бы возможно, поэтому нелишне здесь напомнить, что слово «пролетариат», которое звучало так возвышенно в коммунистической пропаганде, происходит от латинского «proletarius», что означало «бедный гражданин», которого в Древнем Риме считали «не могущим принести никакой другой пользы, кроме производства детей».

За годы советской власти недоверие к ниспровергателям традиционного уклада жизни стало у русских едва ли не генетическим свойством. И двадцать лет капитализма после распада СССР не сумели радикальным образом изменить менталитет русского человека – Россия по прежнему не приемлет живущих в «палатах каменных» и даже начинает ностальгировать не столько по коммунизму, сколько по таким сильным личностям, как Сталин, потому что при нем из казны не воровали, взяток не брали, а цены снижали. Конечно, никто не хочет повторения «красного террора» – мечтают о наведении порядка в стране, где сегодня правят бал олигархи, коррумпированные чиновники и спевшиеся с ворами стражи порядка. Ясно, что авторитета капитализму, особенно российскому, все это не добавляет. Очевидно, что преодолеть почти родовое его неприятие в России, его отторжение большинством народа невозможно без ликвидации беспредела властей, коррупции и засилья криминала, вопиющего социального неравенства, какого нет нигде в мире, без смены ценностных ориентаций общества. А они пока, несмотря на все старания пропагандистов русского патриотизма вроде «нашистов», сводятся к несложному набору «Американской мечты», суть которой в тотальном потреблении и воинственной бездуховности. А вот без духовности русскому человеку никак нельзя.

Оглушающий поток информационной грязи, выплескивающийся круглосуточно из Интернета, конвейерные поставки наркотиков всех видов – это ли не свидетельство того, что мировая закулиса и ее подельники в России продолжают свою разрушительную работу по превращению хартленда, родины Русской цивилизации, в духовную пустыню и в братскую могилу для русского народа. Разделавшись с «моральным кодексом строителя коммунизма», что было не так уж и сложно, стратеги и практики духовного разоружения вновь принялись искоренять те духовные обереги, которые дают человеку русская традиция и православная церковь. Пришельцы без роду и племени ежедневно ведут свою разрушительную работу, обращают в свою веру русскую молодежь и даже людей старшего поколения…

Страна зомби

После того, как коммунизм обрушился, как здание, для сноса которого используют направленный взрыв изнутри, религия осталась единственным духовным прибежищем для верующих и неверующих. И это понятно, ибо православие, как и другие религии, зиждется именно на тех изначальных добродетелях, которые были отвергнуты в России дважды – сначала с монархией, а затем вместе с коммунизмом. (В последние годы его существования в СССР пытались выработать некий нравственный «кодекс строителя коммунизма», в основу которого, как публично признал бывший ответработник отдела пропаганды ЦК КПСС Геннадий Зюганов, была положена Нагорная проповедь Иисуса Христа).

Достоевский говорил: «Если Бога нет, все дозволено». Не с этой ли целью – добиться тотальной вседозволенности и окончательного падения нравов по образцу Содома и Гоморры – разного рода богоборцы не допускают в наши дни преподавания основ православия и знакомства с другими религиями в школах, шельмуют иерархов Русской православной церкви, пытаются подменить нашу православную веру загримированными под христианство ересями. При этом ведется открытая пропаганда сатанизма в самых его различных формах. Неоязычники (а у них в России – около сотни официальных объединений) под прикрытием заботы о возрождении русского народа открыто призывают его отказаться от христианских десяти заповедей. Вот, к примеру, сайт www.deathmetal.ru , где обсуждается все от рок-музыки до идеологии и политики, но с позиций крутого национализма, завел интерактивный Terrartforum. Ведущий этого форума под псевдонимом «ЛИЛИТ», что само по себе говорит о принадлежности оного или оной к сатанистам, (в черной магии Лиллит – глава суккубов и ламий, истребительница новорожденных), обращается к русским людям с таким призывом:

«Не выполняйте заповеди Христовы! Делайте все наоборот! Христос рассказывает нам басни, что все люди братья. Это подлая еврейская ложь! В жизни такого не существует. Где вы такое видели? Где все люди братья? Всегда идет борьба на разных уровнях. И эта борьба никогда не кончится.

Он призывает Вас быть нищим – станьте обеспеченным!

Он призывает все имущество, нажитое Вашими предками и Вами, раздать первому встречному – берите собственность в свои руки и никому ее не отдавайте!

Он призывает Вас не собирать сокровища на земле – собирайте их на Земле, копите, обеспечивайте себе и родным нормальное существование!

Он призывает Вас подставлять другую щеку – не подставляйте, а наоборот: отвечайте обидчику ударом на удар!»…

И так далее в том же духе. И это все не безобидное шаманство с плясками вокруг Даждьбога. Это весьма продуманная акция новых агентов влияния по утверждению нового мировоззрения в умах русских людей, по внедрению тех «новых ценностей», которые провозглашает общество потребления, сокрушив общество коммунистическое.

Дмитрий Медведев не раз говорил о правовом нигилизме в России. Это действительно одна из наших серьезных бед. Но куда страшнее для общества нигилизм нравственный, который, как и правовой, порожден властью денег, ибо его последствия выражаются в судьбоносных знаках вырождения и вымирания нации.

Мы уже говорили о том, что за последнюю треть XX века в России существенно сократился суммарный коэффициент рождаемости. Когда социологи начинают выяснять, по каким причинам это происходит, отвечают: не можем себе позволить иметь детей, денег нет, а что нищих плодить? В 70-е годы женщина репродуктивного возраста рожала 1,97 ребенка, в 80-е годы – даже 2,04. Тогда еще существовал Советский Союз. Не было особых проблем отдать ребенка в ясли и в детский сад за символическую плату. Люди были уверены в завтрашнем дне, хотя и жили весьма скромно. Вот этой уверенности их и лишили после развала СССР и становления в стране импортной идеологии потребительства. Те же детские сады в Москве при их постоянной нехватке сдают частным лицам под офисы и магазины. Уже в 1991 году показатель суммарной рождаемости сокращается до 1,73, а в 2000 г. – до 1,21 ребенка. Но чтобы восполнялась естественная убыль населения необходимо, чтобы этот показатель был выше 2,0. К началу ХХI века Россия по уровню коэффициента рождаемости занимала место среди трети стран с наиболее низкими его значениями. К ним относятся Италия, Испания, Греция, Германия, Чехия. В этой группе стран суммарный коэффициент рождаемости устойчиво составляет 1,2 – 1,3 на 1 тыс. населения. Становление капитализма в России сопровождалось и резким ростом абортов. Ежегодно в РФ официально регистрируется 1 миллион 380 тысяч абортов. Это – первое место в мире. Каждая десятая женщина после аборта теряет способность рожать. А делают аборты в основном русские женщины. Таким образом, мы теряем в год не официальный миллион человек, а около 2,5 миллиона русских жизней.

Понятно, что в России низкая рождаемость объясняется не только падением уровня жизни и страхом перед финансовым кризисом. Как известно, в Германии, Италии, Испании, Чехии народ живет не хуже, чем в России, а в массе своей – лучше. Но и там рождаемость не растет. Депутат Государственной Думы РФ А. В. Чуев считает, что «причина низкой рождаемости лежит вовсе не в материальных условиях жизни в России, а в изменении духовных и культурных условий: семья и дети все более утрачивают значение самостоятельной ценности. На место этих ценностей встают материальное преуспевание, карьерное продвижение, удовлетворение своих материальных потребностей». Об этом же прямо писал доктор медицинских наук и философии профессор И. А. Гундаров в 1995 году в монографии «Почему умирают в России. Как нам выжить?».

Как здесь не вспомнить слова великого апостола Павла: «Корень всех зол есть сребролюбие, которому, предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1 Тим.6,10).

Святой Павел указал на корень всех нравственных последствий погони за наживой. Даже из так называемой «светской хроники» в РФ видно, что нувориши, словно обезумев, выставляют напоказ свои самые гнусные пороки – от алкоголизма до наркомании, от группового секса до педофилии. Дело дошло до того, что в их среде уже считаются неприличными нормальный секс, нормальные отношения в семье, если быть более точным – все нормальное. «Мы рассмотрели основные составляющие развития наркотизации в стране, – говорится в документе «Концепция профилактики наркоманий в России Русской Православной Церкви», – и установили, что ведущими являются: неоспоримая связь с курением; также неоспоримая связь с употреблением алкоголя, особенно пива в детском возрасте; связь с другими нравственными пороками, особенно блудом или сексом; падение ценности брака и семьи, и отсюда – пороками воспитания детей; нередко деструктивное влияние рок музыки, которая является наряду с ранним курением и алкоголизацией прямой дорожкой к употреблению наркотиков; чрезмерно высокое воспитующее значение средств массовой информации, особенно электронных. Все это можно уложить в единую причину – распад духовности общества, отказ от воспитующего и культурообразующего влияния традиционных религий и связанным с этим духовным, культурным и образовательным вырождением наций. Но эти причины наркотизации исправимы, если общество осознает их истинное значение и повернется лицом к Церкви и вернется к духовному воспитанию детей и семьи.

Бездуховная, безрелигиозная, высокопорочная жизнь программирует душу ребенка именно на греховный, то есть нравственно порочный, нездоровый образ жизни. И эта нравственная порочность проявляется в том, что, если не наркотик, то другой какой-либо нравственный порок проявится. Не наркомания, так, пьянство, или воровство, или хулиганство, или жестокость, или другое деструктивное поведение. Но в данном случае проявляется комплекс дурных наклонностей, которые уводят подростка и юношу из реальной социальной жизни в мир криминала и аддиктивного поведения» (цит по: www.narkotiki.ru/christianity).

Ежедневно информационный поток обрушивает на нас сообщения о чудовищных преступлениях, жертвами которых становятся самые беззащитные – женщины, дети, наши братья меньшие – домашние и бродячие животные. Вот несколько таких «новостей» из серии ЧП, которые постоянно «висят» в Рунете. Юная мамаша, чтобы досадить мужу, сварила заживо свое дитя в микроволновой печи. А другую мать милиция задержала в тот момент, когда она продавала своего сына на органы. Дочь заказала убийство матери и отца, чтобы получить их квартиру в наследство. Отец принудил свою дочь к проституции, чтобы таким образом добывать деньги на водку. Подростки забили насмерть детеныша кенгуру в зоопарке. А другие подростки – до смерти забили своего одноклассника за то только, что он не дал им списать контрольную работу. Это все воспринимается, как знаки Апокалипсиса. Ощущение, что грядет нечто страшное в наказание за грехи наши и за то, что от свершения грехов мы не сумели остановить своих соплеменников, прежде всего молодежь, не покидает современного русского человека, что в свою очередь пагубно сказывается на его психическом здоровье. Но мы не наблюдаем никакой действенной мобилизации общества на борьбу с тем многоликим злом – от коррупции до пьянства, – которое угрожает самому существованию русской нации. Единственно, кто бьет в набат, так это Русская Православная Церковь. А остальные? Что-то делает власть. Что-то политические движения и партии. Что-то общественные организации. Но в целом народ безмолствует.

Иерей Андрей Кононов в одной из своих проповедей, посвященной событиям в Беслане, говорил: «Если в моем доме расстреляли соседа сегодня, если в моем доме завтра ограбили квартиру, если в моем доме послезавтра еще одного пенсионера запинали до смерти, а через неделю весь подъезд вырезали или взорвали – что сделают люди соседские? Они будут нести круглосуточное дежурство, будут оплачивать ОМОН, предпримут какие-то очень серьезные действия для охранения своего дома. Но если каждый из них будет ставить только более крепкие железные двери и бронированные стекла на окна, то можно сказать с очевидностью, в скором времени бандиты бомбу подложат такую, что не помогут ни бронированные стекла, ни бронированные двери: сровняют этот дом с землей, с прахом истории. Конечно, всю Россию в заложники не возьмешь. Территориально не возьмешь. Большая она, застрянет в горле. Но душу русского народа в заложники взять можно вот именно этим разобщением: и политическим, и душевным, и духовным». А это и есть главная задача врагов России. Св. Иерей негодует по поводу того, что в те дни, когда разворачивалась трагедия в Беслане, ни один телеканал в России не отменил рекламу. Шли развлекательные программы. Да что там говорить, батюшка, порнуху крутили по нескольким каналам. И ничего. Никто даже не вышел к Останкино с плакатиком протеста. Прав св. Иерей, когда именно нас, своих соотечественников и соплеменников считает главными виновниками того, что произошло и происходит с нашим отечеством, потому что покорностью русского человека властям и работодателям издревле пользовались и пользуются все те, кто на бедах его наживался. Поэтому все наши беды сваливать только на российских нуворишей и мировую закулису, а самих себя представлять белыми и пушистыми, это значит, себя разоружать, а значит играть на руку той же мировой закулисе.

«Делать такой «умный» перевертыш, дескать, во всем виноваты жидо-масоны, ЦРУ или наше доблестное госчиновничество, а вот мы, русские люди, вот здесь сидим «на реках вавилонских», плачем, и ни в чем не виноваты, это, конечно, будет наивно, – читаем мы в проповеди А.Кононова. – Это опять неправильная, я не говорю – не православная, она – антигосударственная позиция русского человека. Это когда каждый сам за себя». С Андреем Кононовым и здесь можно согласиться, но можно и поспорить. Ведь «антигосударственная позиция русского человека» – это ответная, хотя и пассивная реакция неприятия власти на антирусскую позицию государства, на политику ограбления населения и поддержку олигархов. И если все растущие когорты «доблестного госчиновничества», озабоченного только тем, как набить свой карман, вовремя не остановить, то они нанесут России ущерб своим воровством и произволом куда больший, чем ЦРУ и все иностранные разведки вместе взятые. Не думаю, что протоирей зовет своих соотечественников на баррикады. Но ведь всему есть предел, в том числе и терпению народа.

Представьте себе где-то в нашей глубинке рядового русского человека с доходом на всю семью максимум в 20 тысяч рублей, который в период кризиса сталкивается с массой проблем – потеря работы или неполный рабочий день, безденежье, отсутствие и средств и возможностей, чтобы вылечить заболевших близких, дать образование детям. Легко догадаться, как он среагирует вот на такую информацию, которая обошла все российские СМИ в начале ноября 2009 года:

«От главного российского ньюсмейкера Романа Абрамовича давно не поступало экстравагантных новостей. Бывший губернатор Чукотки словно устал от мелькания в прессе и залег на дно. Однако даже ему не чужд синдром «пусть все знают, как мы отдыхаем». На днях бизнесмен знатно отобедал, оставив в ресторане более 50 тысяч долларов.

Богатые русские – любимые клиенты всех ресторанов в мире, ведь именно во время застолья щедрость русской души приобретает поистине вдохновляющие размеры. Столько, сколько русский порой может оставить за один ужин, хватило бы на годовую оплату труда менеджера среднего звена. Подтверждением тому факту, что любимый принцип наших – «гулять, так гулять!», стал роскошный ланч Романа Абрамовича, осчастливившего персонал нью-йоркского ресторана не менее роскошными чаевыми.

Принять Абрамовича повезло престижному ресторану Nello’s, весьма популярному у местных звезд и состоятельных гостей города. Олигарх в сопровождении его невесты и пары приятелей заказали спагетти, минестроне, пару блюд с трюфелями и несколько бутылок спиртного. Что касается алкоголя, составившего основную часть счета, то свой выбор компания остановила на винах La Tache Romanée (15 тыс. долл.), Chateau Petrus (10 тыс. долл.) и шампанском Cristal Rosé (10 тыс. долл.). Несмотря на то что это был по сути обычный ланч, сумма со включенными в счет налогами и 20-процентными чаевыми составила 47 221 долларов. Предпочтя не мелочиться, Абрамович оставил дополнительные чаевые в размере 5 тыс. долларов и со спокойной душой покинул заведение».

Это ли не запал для мощной бомбы социального взрыва? Но власти на подобные «шалости» олигархов даже не реагируют. Не говоря уже о том, чтобы поставить вопрос о национализации принадлежащих Абрамовичу когда-то государственных предприятий, доход от которых он проматывает по всему миру, а также о лишении его депутатского мандата от Чукотки, а заодно и депутатской неприкосновенности, за недостойное поведение. Не одному же Ходорковскому мотать срок за сроком сразу за всех олигархов!

А был ли Даллес?

Сострадание, милосердие и солидарность издревле были отличительной чертой русского народа. А теперь это все куда-то исчезло. И, если где-то репортеру удается найти пример бескорыстия и солидарного поведения, как правило, в нашей глубинке, то об этом с нашего голубого экрана сообщают, как о событии, равнозначном прибытию инопланетян. А ведь это должно бы быть нормой. В России же сегодня – все наоборот. От женщины, которая нашла барсетку, набитую долларами, и вернула ее владельцу, отвернулась вся ее деревня!

Одной из часто называемых в ряду причин обвала нравственности в России, совпавшего с развалом СССР, сторонники теории заговоров (их немало и среди правых, и среди левых), называют внешний фактор, прежде всего вмешательство иностранных разведок и все тех же жидо-масонов, о которых говорил в своей проповеди иерей Кононов. Типично в этом отношении почти ритуальное повторение лидерами левой и правой оппозиции речи, приписываемой первому директору ЦРУ США Аллену Даллесу. Приведем его, так сказать, в первозданном виде:

«Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые, и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например мы, постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино – все будет прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать, и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего, и ненависть к русскому народу – все это мы будем ловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение». И т.д.

Впервые познакомившись с этим текстом, я удивился тому, что Даллес так активно использует то терминологию Агитпропа («народные массы» и т.д.), то обороты, типичные для «Протоколов сионских мудрецов». С самого начала мне было ясно, что это – фальшивка. Но текст пошел в тираж и его зачитывал в эфире сам Великий и Ужасный Разоблачитель г-н Караулов. Потом и он вынужден был публично признать, что ему подсунули фальшивку. Кто подсунул – это другой вопрос. Скорее всего, те, кто проморгал реальные процессы, приведшие к развалу Советского государства, а теперь прикрываются «коварным Даллесом». (Кстати, тема внешнего заговора весьма популярна в мемуарах бывших генералов КГБ, что вызывает закономерный вопрос: «А куда же вы все смотрели, господа-товарищи?»). Конечно, у Даллеса не было никаких причин любить Советский Союз, и он делал все для его развала. Но историческая правда в другом. Один из исследователей проблемы русской идентичности Лев Гудков писал, что «крах советской системы был вызван не столько экономическими и политическими причинами, как это нередко утверждают, сколько неспособностью этого режима к воспроизводству. Он мог существовать только при наличии институтов массового устрашения, чрезмерной и нерациональной эксплуатации человеческих и природных ресурсов». «Перестройка» Горбачева довела эту ситуацию до абсурда – машина устрашения уже никого не устрашала, а ресурсы и человеческие, и природные были на пределе. Вот тут то все и рухнуло. И ускорение этого процесса от «Горби» не зависело – в силу своей провинциальной ограниченности и слабого интеллекта он затеял перестройку и реформы партии в тот исторический период, когда Россия уже не впервые в своей истории, столкнувшись с внутренним системным кризисом, подошла к очередному цивилизационному выбору: «Восток или Запад». Для врагов СССР это был неоценимый подарок, и они естественно им воспользовались, одолев и развалив советскую сверхдержаву без единого выстрела.

Геополитики утверждают, что этот выбор периодически возникает у нашего народа в силу его географического положения между Востоком и Западом (схематично: при Иване Калите выбрали Восток, при Петре 1 – Запад, при Сталине – Восток, при Горбачеве – Запад). Выбор Петра, как утверждали многие, позволил нашей стране совершить исторический рывок и приобщиться к мировой цивилизации. Чем же обернулся выбор Запада на этот раз? Какие «бороды» и кому принялись резать новые «западники»? А.С. Панарин (Институт философии РАН) в своей работе «Россия в цивилизационном процессе. Между атлантизмом и евразийством» пишет: «Как и всякий «новый человек», российский западник сегодня являет лик язычника, лишенного христианских сантиментов. Мы переживаем отнюдь не реставрацию дореволюционного русского типа, с его хотя бы относительным благочестием, а новую культурную революцию, ломающую нормы. Сексуальная революция в кинематографе и на телевидении в этом свете выступает как разновидность мощных социальных технологий, преобразующих культуру и мораль. Не менее сильнодействующей является новая хозяйственная этика, связанная с реабилитацией спекулятивно-перераспределительной активности. На наших глазах формируется новое поколение, которое с не меньшим презрением смотрит на добросовестных «пролетариев», тянущих лямку на государственных предприятиях, чем молодые комиссары и комсомольцы 20-х годов смотрели на русское крестьянство. По своему социокультурному смыслу нынешняя приватизация ничего общего не имеет с протестантской хозяйственной этикой, описанной М.Вебером или с американским высвобождением гражданского общества из-под опеки государства, происшедшим в конце XVIII в. Она снова, подобно экспроприациям опричнины, Петра I и большевиков, выступает как государственный нигилизм, разрушающий сложившиеся уклады, не останавливаясь при этом перед мерами, бросающими вызов народной совести и традиции. Разнузданная коррупция, массовые переводы капитала за рубеж, преимущественная активизация фиктивного капитала в ущерб продуктивному хозяйственному началу, продажность чиновничества, явочным порядком объявившим свои профессиональные услуги «предпринимательством» (в форме получения взяток) – во всем этом видится не одна только анархия переходного периода. Многое свидетельствует в пользу того, что новые власти усматривают в этом вызове морали и здравому смыслу показатель модернизации «совкового сознания», духовного разоружения, необходимого для вступления в «новую жизнь».

Отметим, что под духовным разоружением здесь подразумевается именно то, что имели в виду авторы фальшивой цитаты Аллена Даллеса. И тут профессор Паранин прав – пусть выдуман «план Даллеса», но реализован на российских просторах. Разгул преступности и коррупции подтверждает и другое – нынешний беспредел не стал бы возможен, если бы не был нанесен мощный удар по правосознанию русского народа. Тут нельзя не вспомнить русского философа Ивана Ильина, который говорил, что чем ниже правосознание нации, тем ниже ее духовность. По его мнению, октябрьский переворот 1917 г. способствовал резкому упадку правосознания русского народа, что и нанесло неизмеримый ущерб его духовности. Свидетели событий 1917 г., например, – причем радикально различные по своим политическим убеждениям подчеркивают, что революционные массы выступали не просто против царя или Временного правительства, не за красных, не за белых, а против любой власти вообще. Вот их оценки характера бунта образца 1917-го.

Генерал Деникин: «В их (солдат) сознании преобладало прямолинейное отрицание: «Долой!» Долой вообще все опостылевшее, надоевшее, мешающее так или иначе утробным инстинктам и стесняющее «свободную волю» – все долой!» («Вопросы истории». 1990 № 9, с 103 – 104).

М.М. Гаккебуш-Горелов, эмигрант из российских немцев, автор книги «На реках Вавилонских: заметки беженца»: «В 1917 г. мужик снял маску… «Богоносец» выявил свои политические идеалы: он не признает никакой власти, не желает платить податей и не согласен давать рекрутов. Остальное его не касается». (Цит. по журналу «Согласие». 1993. № 2. С. 213 – 214.)

И.Бунин записал в своем дневнике 5 мая 1919 г., что в народе проснулась «охота к разбойничьей вольной жизни, которой вновь охвачены теперь сотни тысяч…» (Цит. по: В.Кожинов. Судьба России: вчера, сегодня, завтра. М., Воениздат. 1997. С 23.).

Посол СССР в Англии И.М.Майский: «…Когда великий переворот 1917 г. смел с лица земли старый режим, когда народ почувствовал, что он свободен, что нет больше внешних преград, мешающих выявлению его воли и желаний, – он, это большое дитя, наивно решил, что настал великий момент осуществления тысячелетнего царства блаженства, которое должно было ему принести не только частичное, но и полное освобождение». (См.: Минувшее. Исторический альманах. Вып.1. М.,1990. С 309).

«Бюрократическая революция» 1991 г. и ее последствия были не менее катастрофическими в этом смысле – граждане СССР выступали, прежде всего, против власти вообще, а не против существовавшего в стране социального строя, который большинство населения, как выяснилось, вполне устраивал. Отринув же власть КПСС вместе с коммунизмом, русские охотно духовно разоружились и вновь обрекли Россию на распад и территориальные потери. А тысячелетнее царство блаженства опять-таки не наступило.

И вот тут-то самое время поговорить о том, что в самом русском народе подразумевается под духовным разоружением, и как он сам к этому относится.

От Чаадаева до Дж. Леннона

Исследователи нравов и обычаев русского народа отмечают, что русские мобилизуются и готовы на невероятные подвиги и сопротивление любому противнику только тогда, когда они находятся в состоянии полной мобилизации, осознают, что окружены внешним противником и готовятся дать ему отпор. Именно на это настраивал нацию Александр III, когда говорил, что «у России есть только два союзника – армия и флот». Но вот если такой духовной мобилизации у народа нет, он внутренне разоружается и его можно застать врасплох и сильно потрепать, прежде чем он мобилизуется. Нечто подобное произошло в июне 1941 года – нация расслабилась в результате официальной пропаганды «вечной дружбы» с немецким народом. И отмобилизовалась только в 30 километрах от Москвы.

Духовное разоружение «а ля рюс» имеет под собой глубокую основу. Осип Мандельштам в своем раннем эссе «Чаадаев» (1915 г) писал: «Есть великая славянская мечта о прекращении истории в западном значении слова, как ее понимал Чаадаев. Это – мечта о всеобщем духовном разоружении, после которого наступит некоторое состояние, именуемое «миром». Мечта о духовном разоружении так завладела нашим домашним кругозором, что рядовой русский интеллигент иначе и не представляет себе конечной цели прогресса, как в виде этого неисторического «мира». Еще недавно сам Толстой обращался к человечеству с призывом прекратить лживую и ненужную комедию истории и начать «просто» жить.

В «простоте» – искушение идеи «мира». Жалкий человек… Чего он хочет?.. Небо ясно. Под небом места много всем. Навеки упраздняются, за ненадобностью, земные и небесные иерархии. Церковь, государство, право исчезают из сознания, как нелепые химеры, которыми человек от нечего делать, по глупости, населил «простой», «Божий» мир, и, наконец, остаются наедине, без докучных посредников, двое – человек и вселенная». В общем, как в сказке Ершова «Конек-горбунок»:

Все это очень сильно напоминает песню одного из основателей ансамбля «Битлз» Джона Леннона «Представь себе» – англ. «Imagine». (См.: Альбом «Imagine». Джон Леннон (вокал, фортепьяно), Клаус Форманн (бас-гитара), Алан Уайт (ударные). Автор: Джон Леннон). Она стала культовой. Автор шутливо называл ее «подлинным Коммунистическим манифестом«. Как подметил экс-президент США Джимми Картер, «во многих странах по всему миру – мы с женой были почти в 125 – можно услышать песню Джона Леннона «Imagine» почти так же часто, как национальные гимны». И, хотя в некоторых штатах США ее запретили – в песне Леннон выразил свою мечту о мире не только без войн и богачей, но и без религий, – профессиональное американское издание «Performing Songwriter» назвало «Imagine» «лучшей композицией всех времен и народов». В списке 500 величайших песен всех времен, по версии журнала Rolling Stone, «Imagine» занимает третье место.

Русские мыслители даже столь противоположные, как Чаадаев и Толстой, считали, что войны можно одолеть только силой духа. Даже Наполеон, проиграв войну с Россией, пришел к выводу, что «можно победить любое оружие, кроме оружия духа». Вот почему в русском национальном сознании категория духовного разоружения исключала безверие, чего не поняли ни Чаадаев, ни Мандельштам. Напротив вера всегда считалась мощным духовным оружием, от которого отказываться – величайший грех. В понимании славян духовное разоружение – это, прежде всего отсутствие вражды между народами, обретение того мира, где можно «просто жить», по законам божьим. С одной стороны – это стремление к высоким идеалам. Тут прав Л.П. Карсавин, когда говорит, что «русские всегда хотят действовать во имя некоторого абсолюта или подняться на уровень абсолюта». Если же русский в таком абсолютном идеале сомневался, то он мог потерять волю к действию, утратить желание жить и впасть в полное безразличие ко всему, говоря современным языком, – впасть в аномию. Как подметил покойный Александр Зиновьев, в такие моменты русский народ проявляет «фантастическую покорность и долготерпение, граничащие с самоуничтожением нации». С другой стороны русская мечта «просто жить» была практичной. И в том случае, когда русским навязывали идеалы им непонятные и неприемлемые, они тихо духовно разоружались в своем стремлении жить так, чтобы никто не доставал – ни внешний враг, ни местный князь, ни жена, ни сосед, ни татарский мытарь, ни русский опричник, ни чекист, ни парторганизация. Мечта вроде бы построенная на маниловском мосту, но она изначально присутствует в русском национальном сознании и традиционно его формирует. Это и есть подмеченная Майским мечта о «тысячелетнем царстве блаженства». Русские государи, зная своих подданных, традиционно поддерживали их «боевую готовность», не давая им окончательно расслабиться в ожидании «вечного мира», потому что понимали – для России его не будет. Слишком она велика, богата и одинока в этом мире. Но каждый раз, когда эта русская мечта одолевала и русских государей, Россия оказывалась на грани краха. Любопытно отметить, что «всеобщее расслабление» началось в Советской России с того момента, когда наши генеральные секретари принялись бороться за мир и всеобщее разоружение. Но прежде, чем они этого добились, наступило духовное разоружение россиян в двух измерениях – и мобилизационно расслабились, и идейно разоружились, а затем уже и морально, что и привело Советский Союз к краху. А «просто жить» опять не случилось.

В этой ситуации на традиционный русский вопрос «Что делать?» ответить нелегко. Мы живем в такое время, когда под корягой уже не отсидишься. Нелегальная иммиграция и вторжение иностранного капитала, глобализация, перемалывающая страны и народы, разрушение окружающей среды (ввоз в Россию радиоактивных отходов из Европы, варварская добыча сырья, сброс в реки и озера, включая Байкал, и на плодородные земли России отравляющих веществ, нефтепродуктов и химикатов), джихад, объявленный исламскими фанатиками всем религиям, включая православие, разгул организованной преступности и беспредел в судах и милиции, которые сплошь и рядом выступают заодно с криминалом, непрекращающееся ограбление населения олигархами и прислуживающими им чиновниками – вот основные причины тех потрясений, которые ведут к выдавливанию русского народа из традиционных мест его обитания, к гибели его сел и деревень, его святынь, его образа жизни. Вот почему русский народ в таких условиях выживать не хочет и теряет желание жить.

Центробежные процессы сепаратизма, если их решительно не пресечь, могут обернуться тем, что Россия перестанет существовать в своих нынешних границах, развалится на губернские уделы и исламские республики. Каждый день по телевизору нам сообщают об очередных терактах, заказных убийствах, поджогах, похищениях детей, продаже людей в рабство, ограблениях. Эту нестабильность, угрозу самому существованию русского государства и русской нации, не могут не ощущать женщины России. Они просто боятся рожать. Политическая инертность населения России устраивает нынешних власть предержащих, но это вовсе не означает, что это устраивает русский народ. Ситуация последнего времени все больше напоминает те годы, которые в российской политологии получили наименование «эпохи застоя». Но от нас это время не так уж и далеко, чтобы забыть, как быстро в России инертность и пофигизм переходят в смуту, которая ставит под угрозу само существование государства. Опыт революций 1905 и 1917 гг. и перестройки 1985 – 1991 гг. это подтверждает на 100 процентов.

Бывший чекист генерал Леонов говорит, что в наши дни «доминирующее настроение у людей – обреченность». Но я бы уточнил этот тезис нашего аналитика из КГБ. Обреченность свойственна в большей степени людям старшего поколения, тем, чье мировоззрение сформировалось в советские годы. У молодежи это, прежде всего – разочарование в разрекламированном «обществе равных возможностей», а именно так в РФ и рекламировали капитализм, это – ощущение собственного бессилия, граничащее с отчаянием. Попытки залить стрессовое состояние водкой или даже пивом на время подобные ощущения снимают, а с похмельем чувство обреченности лишь обостряется. Означает ли это чувство нежелание жить? Далеко не всегда. Настоящие мужчины, да и женщины на Руси все же никогда не теряли надежды и веры в будущее. Если это исчезнет, России конец. Даже по передаче на «Финам FM», где выступал Леонов, можно было убедиться в том, что сейчас, как никогда, наш народ ждет именно ответа на вечные русские вопросы «Что делать?» и «Как жить дальше?». Наш генерал кроме призыва к воздержанию и самоусовершенствованию ничего предложить своей аудитории не смог.

В этом отношении куда более профессионально выступает Русская православная церковь, которая на последнем (май 2009 г.) Русском соборе объявила своего рода крестовый поход за оздоровление русского народа, против нравственного упадка и алкоголизма. Весьма важны сейчас и пастырские устремления Святейшего Патриарха, который ведет свою «воспитательную работу» с властью и российскими нуворишами. В апреле 2009 г. во время литургии в Исаакиевском соборе в Петербурге Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил: «Власть имущие и богатые люди должны посвящать свою жизнь служению другим. Стремление к власти может быть греховным для человека, если он служит самому себе, для своих интересов. Власть будет во благо, если она служит другим. Такая власть должна быть смиренна, и она исходит от Бога». По его словам, если человек имеет средства, которые превышают затраты, необходимые для жизни, это значит, Бог поручает ему заботиться о других. «Служение другим – это единственное правильное понимание власти. Стремление брать верх над окружающими людьми присуще человеку на разных уровнях, но оно должно всегда сопровождаться самоуничижением», – подчеркнул Патриарх. Он также добавил, что только на основе божественной истины православный человек может строить благополучную общественную жизнь. Популярность Патриарха и православия вообще в народе растет. В этом легко убедиться по его встречам с молодежью, на которую приходят даже байкеры и просят у него благословения, и по посещаемости православных храмов. Православие, как альтернатива коммунизму в том идеологическом вакууме, который образовался после распада СССР, явно жизнеспособнее пост советской разновидности коммунизма, в рамках которой КПРФ разрешила (!) своим членам верить в Бога и посещать церковь.

Проповеди Зюганова и других идеологов КПРФ собирают все меньше сторонников. Партия утрачивает свои позиции. С точки зрения идеологической, у левых – полный кризис. И у тех, кто выступает или пытается выступать с позиций Социнтерна, новых левых и левых социал-демократов. Но, прежде всего – у коммунистов. В этом не только вина нынешних идеологов КПРФ, а они явно не Марксы и не Ленины, но и в том, что «реальный коммунизм, – как говорил Александр Зиновьев, – уже сыграл свою великую историческую роль, оказав колоссальное влияние на ход эволюции человечества». В одной из наших бесед для «Правды» Зиновьев высказал такую мысль: «Коммунизм вошел в плоть и кровь цивилизации, завоевав тем самым место в будущем (не случайно, отметим здесь, Дж. Леннон назвал «Коммунистическим манифестом» свою «Imagine». – В.Б.). Но коммунизм в том «чистом», концентрированном виде, какой он имел в России до 1985 года, неповторим. Его следовало бережно хранить именно в том первозданном виде, а не реформировать страну по воле руководящих кретинов и предателей, а также по указке из-за рубежа. Но в России никогда не ценили и не берегли собственные достижения. Тут все рушилось, гнило в историческом болоте и предавалось забвению. Пройдут века, остынут страсти, на Западе потихоньку построят нечто подобное «русскому коммунизму» под другими названиями и в другом обличии. Только вспомнят ли о великом историческом творчестве какого-то «отсталого русского народа». Да и сохранится ли, если в обозримом будущем в России ничего не изменится, этот народ?»

Парадигмы потребления

В советские времена на Западе любили показывать одну нашу деятельницу международного коммунистического движения, которая с гордостью заявила перед телекамерами, что в Советском Союзе секса нет. Деторождение было, а секса не было. Точно с такой же гордостью она могла заявить, что в нашем тогдашнем советском обществе не было места потреблению. То есть общество было, а потребления не было. Было «обеспечение населения товарами первой необходимости». С потреблением подобный распределительный процесс, как очевидно, не имеет ничего общего. Это нечто более близкое к общественному питанию. «Дефицитные товары» (а в эту категорию в последние годы существования советской власти попали даже водка, спички и соль) распределяли по карточкам, по спискам, по записи, по знакомству, но куда реже нормальным путем. Прежде всего, не было товаров, равно, как и услуг которые можно было «потребить». И, несмотря на зазывные плакаты «Накопил – купил!», призывавшие население делать вклады в сберегательную кассу, купить что-то стоящее было практически невозможно. Я сам простоял в очереди за вазовской «копейкой» ровно три года, а уж про дачные и жилищные кооперативы и не говорю. Это было даже не спецраспределение, а спецотобор. (См. фильм «Гараж»). Все это было тем более унизительно и позорно, что советская пропаганда ежедневно выдавала на-гора оптимистические реляции в духе «Жить стало лучше, жить стало веселей!» и пыталась убедить всех, что «родные партия и правительство неустанно заботятся о благосостоянии трудящихся».

Узколобость и культурная ограниченность советских лидеров привела к тому, что кризис потребления стал всеобъемлющим социальным кризисом, который и перерос в идейный, в неверие в коммунизм, который вполне можно было после смещения авантюриста и дурака Хрущева перевести на нормальные рельсы цивилизованного развития. Увы, этого не произошло. Крах социализма в России и становление капиталистического метода хозяйствования воленс-ноленс поставили ребром вопрос о необходимости потребления. Ибо без оного не будет капитализма. Это вовсе не означает, как в свое время доказал Карл Маркс, по трудам которого до сих пор в развитых индустриальных странах готовят специалистов к практической работе, что «капиталистическое производство имеет своей непосредственной целью потребление». Это иллюзия, выдаваемая за действительность идеологами мира торгашества. Истина же заключается в том, писал Маркс, что «капитал и самовозрастание его стоимости является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства; производство есть только производство для капитала, а не наоборот». Если начать говорить афоризмами, это означает, что «без потребления нет накопления».

Само по себе потребление – явление сложное и его ни в коем случае нельзя сводить к оплате товара у кассы универмага. Как только первобытный человек перестал потреблять рядом сидящего, у него возник целый ассортимент потребностей. Как и Адам, изгнанный из рая, он обнаружил необходимость прикрыть свой грех, с чего и начались первобытная haut couture (высокая мода). Массовое потребление в свою очередь поставило на поток рrêt-a-porte (готовое платье) и неуемная «индустрия моды» стала с тех пор бурно развиваться. В потреблении, выходящем за рамки борьбы за физическое существование, теперь в той или иной степени участвует подавляющее большинство населения даже в период кризиса. За последние 40 лет ХХ века личные расходы на товары и услуги во всем мире возросли более чем в четыре раза – с 4,8 млрд. долларов в 1960 году до 20 млрд. в 2000 году. Еще идеолог «новых левых» Герберт Маркузе подметил в начале 70-х в своей книге «Одномерный человек» такой феномен общества потребления, как «ложные потребности». (См. Herbert Marcuse.One Dimensional Man. Г. Маркузе. «Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества» М: ООО «Издательство ACT», 2002.) Суть этого понятия проста – потребитель закупает те товары, без которых он вполне может обойтись, но реклама и иные меры стимуляции вплоть до прямой манипуляции сознанием, заставляют его идти на эти затраты. А это, в свою очередь, стимулирует производство и – уже по Марксу – способствует росту капитала.

В советские времена, когда престижность вещей нередко определялась не столько их стоимостью, сколько дефицитностью, либо иностранным «брендом», озабоченность приобретательством характеризовали таким термином, как «вещизм». В наше время человека круглосуточно занятого удовлетворением своих насущных и «ложных потребностей» по Маркузе в России именуют шопоголиком (от английского слова shop – магазин, лавка). В индустриально развитых странах появился и такой термин, как «аффлюэнца» по аналогии с английским термином infuenza («инфлюэнца», синоним слова «грипп»). Это еще и производное от слова «affuence» (достаток, богатство), а означает сей термин «эпидемию» чрезмерного труда. Этому заболеванию подвержены многие трудоголики в обществе потребления. Чаще всего – это те, кто постоянно подрабатывают, т.к. не могут вылезти из многочисленных кредитов и избавиться от своей страсти (либо чаще – страсти жены) к бесконечным покупкам, скорее всего, ненужных, но престижных вещей. Все эти болезни приходили в Россию по мере развития в нашей стране рыночных отношений и потребительского общества. Традиционные критики этого общества из числа коммунистов в одной из публикаций в «Советской России» также отметили, что это далеко не здоровый процесс, а заболевание – «потребляйство». Излагая анамнез этой болезни, газета пишет: «Русский народ так старательно «опускали» все 90-е годы, что робкие попытки нашего времени хоть чуть-чуть приподняться «над уровнем плинтуса» уже воспринимаются массами «на ура», как громкие эпохальные победы. Примерно то же произошло и в экономике. Обнищание народа было таким чудовищным, что возможность покупать вещи – разнообразные и относительно недорого – «сорвала народу крышу». До такой степени, что эта возможность затмила все остальное. И обратите внимание: ведь на потребляйстве основана вся наша экономика сверху донизу».

Согласно «Российской Бизнес-Газете» анализ последнего пятилетия показывает стабильно высокие темпы развития российского потребительского рынка – 10 – 15 % прироста ежегодно. Оптимисты даже заговорили о медленном, но верном превращении России в постиндустриальное общество потребления. Действительно (тут и с «Савраской» можно согласиться), крыша у многих поехала от видимости изобилия и иллюзии, что можно купить все. Столь очевидная вроде бы иллюзия была искусственно поддержана изначально нездоровой банковской системой России за счет практически бесконтрольного потребительского кредита, из-за которого россияне залезли в немыслимые долги. Это настолько стимулировало потребление, что уже в 2004 – 2005 гг., по информации Центробанка, в России наметилась тенденция превышения темпов роста потребительских расходов населения над темпами роста его доходов. Эта тенденция стала в России устойчивой. И даже в разгар мирового финансового кризиса россияне с упоением залезали в кредит. И за это многим горько пришлось расплачиваться. «Плохо адаптируется… весь наш скороспелый средний класс. У них очень большой разрыв между ожиданиями и изменившейся к худшему реальностью, не выстроена стратегия, как минимизировать риски, как снижать расходы», – предупреждал генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров. По его мнению, у среднего класса достаточно быстро истощится ресурс накоплений, «прежде всего, потому, что средний класс живет не по средствам». С ним согласился и директор Аналитического центра Юрия Левады (Левада-Центр) Лев Гудков. «По февральскому (2009 г.) замеру более всего обеспокоены кризисом именно те группы, которые выиграли в результате идущих изменений, то есть средний класс. Это примерно 15% населения – относительно обеспеченных и образованных». (Цит по: РИА Новости.)

Формирующийся средний класс, на который идеологи российского капитализма возлагали такие большие надежды, под катком финансового кризиса сильно сдулся. Но в том, что он никак не сформируется, виноваты даже не столько кризис и не столько не позволяющая ему подняться коррупция, сколько нравственная традиция. В России, где со времен незапамятных моральной доблестью считалось нестяжательство, потребление всегда хаяли, отождествляя его с чем-то вроде обжорства и хапошничества. В советские времена эту традицию поддержали в силу того, что и потреблять было нечего, а изобилие было синонимом не столько далекого коммунизма, сколько близкого империализма. Поэтому сам показ западных витрин рассматривали как контакт с агентами влияния и считали идеологической диверсией. Помню, когда я работал корреспондентом «Правды» во Франции, мы зашли с одним провинциальным партийным работником в супермаркет. Он настолько ошалел от вида теперь уже привычного для нас изобилия продовольственных товаров, что с партийной принципиальностью пожаловался на меня в посольство за то, что я ему «подстроил провокацию». А другой – с более развитыми мозгами – попросил сфотографировать его на фоне мясной лавки, пояснив, что хочет теще показать, как за бугром живут. А ведь такие фотографии тоже могли счесть за «идеологическую диверсию». Таковы тогда были представления о потреблении.

В современном мире потребление, при условии, что оно базируется не на ложных, а на разумных потребностях, стимулирует развитие общества. Как отмечал академик Вячеслав Иноземцев, «в западном мире с постиндустриальной экономикой самой важной инвестицией становится потребление. И человек, вовлеченный в потребление, в этих условиях не деградирует, наоборот – чем больше услуг он потребляет, тем более богатым интеллектуально он становится». По коммунистической инерции мы все еще повторяем, что средний человек общества потребления с годами становится материально богаче, а духовно – нищает. А выходит – все наоборот? Да, наоборот, но в определенных условиях. Для того чтобы потребление не переросло в «потребляйство», в «аффлюэнцу», необходимы другие условия, другой уровень развития экономики и общества. Россия, перескочив из одного социального строя в другой без всякой к тому подготовки, оказалось не приспособленной к потреблению ни материально, ни духовно. В результате цивилизованное потребление по Иноземцеву – в России удел немногих. Русские с их «сырьевым» менталитетом в рациональном и, как мы любим говорить, «бездуховном мире» Запада, как правило, не приживаются. Мы не были приучены часами говорить о росте цен, об инфляции, о том, в какой банк лучше положить деньги, чтобы там был процент повыше и о том, во что вложить накопленное на счету. А для западного человека, «западноида», по меткому термину Александра Зиновьева, – это неотъемлемая часть его бытия и менталитета, его размышлений на тему «Как и зачем жить?». Как известно бытие определяет сознание. И не случайно специалисты Банка России в одном из своих исследований отметили, что кредитование потребителей, которое развивается у нас бурными темпами, меняет психологию россиян, стимулируя потребление. В значительной степени этому способствует и постепенно происходящая смена ценностных ориентаций и жизненных приоритетов в России. Но далеко не у всех россиян приобщение к цивилизованному потреблению происходит нормально, потому что массовое сознание в РФ не защищено от вредоносных вирусов чуждой нам цивилизации, в том числе от искусов ложных потребностей. С горьким юмором написал об этом мой старый друг, поэт и великий знаток Пушкина Алексей Пьянов:

И было б только за трусами! Богатство, такие его атрибуты, как роскошные лимузины, виллы, яхты, заграничные шале, замки – все это стало предметом вожделений и устремлений многих молодых россиян. Реализуют их единицы. Но денежная идея, идея корысти, «практической потребности», поклонения золотому тельцу отравляет сознание миллионов. Она была всегда чужда русскому национальному сознанию, как идея антигуманная, противоречащая самой человеческой природе. В первую очередь потому, что одержимые ею люди готовы были принести в жертву все человеческое ради наживы. Немудрено, что все лучшее в человеческой истории олицетворяет собой борьбу с ней, борьбу истинного Добра с очевидным Злом.

В древнегреческой мифологии есть рассказ о царе Мидасе, который получил от Зевса погубивший его дар: к какому бы предмету царь ни прикасался, тот превращался в золото. Царь умер от голода – ибо в его руках даже пища обратилась в драгоценный металл. «Прикосновение Мидаса» и с душой человека творит то же самое – омертвляет ее. В современной России примеров тому, увы, не счесть. Но вот один, поразивший меня наповал. 13 октября 2009 г. – действительно несчастливую выбрали дату – газета «Твой день» сообщила, что «на торгах в интернете выставлен комплект вещей, связанных с последними днями Сергея Есенина. В частности, продают веревку, на которой поэт повесился 28 декабря 1925 года в гостинице «Англетер» в Ленинграде (!), медальон с локоном волос есенина, срезанным матерью поэта после его смерти (выделено мной. – В.Б.) , а также портрет Есенина в гробу, написанный художником Иосифом Левиным. Коллекцию продает Лариса Омарова из Тамбова. К ее мужу вещи попали от коллекционера Никифорова, которому, в свою очередь, веревку и другие предметы передал сам художник Левин, бывший другом поэта. Коллекция личных вещей, связанных с Есениным, хранилась в одном из тамбовских музеев, однако с наступлением кризиса он обанкротился и закрылся, и экспонаты было решено выставить на торги. Срок подачи заявок на приобретение коллекции истекает вечером 14 октября. 13 октября к 11.00 по московскому времени за «есенинский» комплект просили 900 тысяч рублей». Тут нечего прибавить. Рыдать хочется!

Гегель в своих ранних работах по истории христианства, анализируя христианскую концепцию царства Божия и любви к ближнему, отмечает несовместимость стремления к обогащению с нравственным усовершенствованием человека. «Нельзя не признать, – писал он, – что богатство и связанные с ним привилегии и заботы неизбежно привносят в человека определенности, пределы которых создают границы для добродетелей, предписывают им условия и отношения зависимости; внутри этих границ остается, правда, место для добродетели и долга, но они не допускают целостности, полноты жизни, поскольку жизнь здесь связывается с объектами, с условиями, находящимися вне ее, поскольку жизни придается в качестве принадлежащего ей то, что никогда не может быть ее принадлежностью. Богатство неминуемо обнаруживает свою противоположность любви, целому, поскольку оно есть право и воспринимается как многообразие прав, в результате чего и непосредственно к нему относящаяся добродетель, добропорядочность и все остальные, возможные внутри этого круга добродетели необходимо связаны с исключением, а каждый акт добродетели сам по себе есть нечто противоположное» (Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Философия религии, т. 1. М., 1976, с. 116).

Начертанное на американском долларе «В бога мы верим», конечно, возмутило бы Иисуса, изгонявшего торговцев из храма. Но на долларе не уточняется, в какого, собственно, бога верят те, кто сделал деньги мировой властью, своим мирским богом и мирским культом. Капитализм вырос не из одной мануфактуры, но прежде всего из ростовщичества, с помощью которого создавался первоначальный капитал. Ростовщичество осуждалось не только православной церковью и в «Домострое». Ни одна религия, кроме иудаизма не разрешала заниматься этим гнусным делом.

«Постараемся вглядеться в деятельность еврея – мирянина, не еврея субботы, а в еврея будней, – писал Карл Маркс в своей ранней работе «К еврейскому вопросу» (1844 г.). – Поищем тайны еврея не в его религии, поищем тайны религии в деятельности еврея. Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ еврея? Торгашество! Кто его мирской Бог? Деньги! (Выделено мной. – В.Б.) Но в таком случае эмансипация от торгашества и денег – следовательно, от практического, реального еврейства – была бы эмансипация нашего времени. Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, – такая организация сделала бы еврея невозможным…

Итак, мы обнаруживаем в еврействе проявление общего современного антисоциального элемента, доведенного до нынешней своей ступени исторического развития, в котором евреи приняли в этом дурном направлении ревностное участие: этот элемент достиг той высокой ступени развития, на которой он необходимо должен распасться. Эмансипация евреев в ее конечном значении – есть эмансипация человечества от еврейства» (Выделено мной. – В.Б.). (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т.1, с. 407 – 408). Для большинства русского народа, поэтому бизнес, построенный на своекорыстии и стяжательстве, а иного практически не бывает, изначально греховен и противоречит всем христовым заповедям и христианским ценностям. Для доморощенных российских «западноидов», своекорыстие и торгашество – это религия, а деньги – их мирской Бог! Далеко не всегда при этом они – этнические евреи. Их еврейство заключено в их деятельности.

После происшедшей в СССР «революции сверху» той эмансипации России от еврейства, о которой мечтал Маркс, не произошло. Произошло нечто прямо противоположное. Власть и богатство в стране были захвачена «еврейством» по Марксу, в том числе неэтническим, но в значительной степени – представителями еврейского капитала. Об этом в еврейской общине в РФ говорили на первых порах откровенно и без всякого стеснения. Приведем выступление журналиста Леонида Радзиховского, частого автора различных российских СМИ, в заокеанском «Новом русском слове» в 1996 г. В своей статье «Еврейское счастье» он писал, подводя итоги первой «пятилетки» капитализма в РФ:

«Евреи сегодня составляют огромную часть российской элиты – художественной, интеллектуальной (это, впрочем, было всегда в течение последнего века) а также политической и коммерческой.

Политики: Жириновский (лидер ЛДПР – Ред.), Явлинский (лидер партии «Яблоко». – Ред.), Чубайс (автор «приватизации», затем глава РАО ЕЭС, а с 2009 г – шеф госкорпорации «Роснанотехнологии». – Ред.), бывший министр иностранных дел Козырев и новый министр тех же дел Примаков (Евгений Примаков – в дальнейшем премьер-министр, затем – шеф Службы внешней разведки и после этого – Председатель Торгово-промышленной палаты РФ. – Ред.), министр экономики Ясин, помощники президента Лифшиц и Сатаров, губернатор Нижнего Новгорода Немцов, первый вице-премьер правительства Москвы Ресин и т. д., и т.д. С некоторой натяжкой в этот ряд может быть включен и Гайдар (первый премьер-министр у Ельцина. – Ред.)… Евреи составляют и огромную часть ранней капиталистической элиты страны. Почти все крупнейшие банки Москвы возглавляют евреи (По заявлению банкира В. Малкина израильскому телевидению в 1977 г. 50% капитала принадлежат еврейскому бизнесу. – Ред.). Банк «Столичный» – Александр Смоленский, «Мост-банк» – Владимир Гусинский, «Менатеп» – Михаил Ходорковский, «Российский кредит» – Виталий Малкин, «Альфа-банк» – Петр Авен и Михаил Фридман… К числу крупнейших предпринимателей относят того же Владимира Ресина, а также скандально известного певца Иосифа Кобзона, постоянно обвиняемого в связях с мафией, Бориса Березовского и других…»

Конец ознакомительного фрагмента.