Другие мои Аннушки
Прошло несколько лет, я вышла замуж и свекровь мою тоже звали Анна! Это была очень мужественная женщина, она полностью соответствовала толкованию имени Анна: она до самоотречения любила своих дочерей и младшенького сына. Старшая дочь, Нина, родилась в феврале 1942 года. Всю войну муж-шахтёр работал в забое, один раз в неделю шахтёров поднимали на гора, чтобы сходить в баню, повидаться с родными, в эти дни домочадцы приносили им домашней еды, которую «собирали» в течение недели: продуктов в магазинах не было, Анна ходила на рынок и выменивала что-то из вещей на продукты. Хотелось принести мужу что-то повкуснее, именно то, что он любил. Не всегда получалось принести домашние котлетки – мясо было очень редким продуктом, которое можно было выменять на вещи. В такие дни шахтёры ходили в ближайшую баню, она соответствовала всем запросам русского человека: там была отличная парилка, для людей, работающих в забое, это было как подарок – они выходили из бани обновлёнными, чистыми, после бани их жёны старались накормить самыми вкусными блюдами. Иван (так звали свёкра) часто писал прошения послать его на фронт, но руководство шахты отказывало ему: он был незаменимым специалистом, знал все шахтёрские специальности, работал на любом участке, где была необходимость. Так он до конца войны трудился в шахте, уже после Победы он понял, что теряет зрение, сказывалась работа в соляной шахте. Ламповую подняли на гора и Ивана поставили начальником лампового цеха: раньше она тоже находилась под землёй, но после Победы можно было немного расслабиться, аккумуляторные шахтёрские лампы выдавали перед спуском в забой. Он прекрасно справлялся и с этой работой, а в ламповой работали в основном женщины, после войны мужчин не хватало, а наша русская женщина была и «швец, и жнец, и на дуде игрец», так говорили в народе. Они под руководством Ивана быстро осваивали все ответственные специальности, зарядка в ламповой была очень не простым делом, ведь под землёй это были «глаза» шахтёра и без них они не смогли бы работать. Теперь Иван бывал дома каждый день по окончании смены. Дома было очень хорошо: квартира располагалась на первом этаже, были две комнаты, большая прихожая и просторная кухня. Сначала печь на кухне была дровяная, но под их квартирой был вместительный подвал, в котором жильцам выделили «сараи», там хранили всё, в том числе и сухие дрова. Жили дружно. Анна в 1946 году родила вторую девочку: вторые дети, говорят, рождаются быстрее, чем первые и Анна родила девочку дома… После родов соседи вызвали «скорую помощь», которая отвезла их с новорожденной в роддом. Врачи были удивлены, как правильно Анна самостоятельно родила дочь. «Так ведь у меня уже были роды в 1942 году, тоже родилась девочка. Я помнила, что и как надо делать!» – смущённо отвечала Анна врачам. Иван узнал от соседей, что у него прибавление в семействе, родилась дочь. Он, наскоро умывшись, побежал в роддом. К окну подошла Анна и сказала, что девочка родилась здоровая, сейчас её уже принесут кормить. «Ты присмотри там за Ниночкой и думайте, как назовём сестрёнку?». Она приветливо помахала ему рукой, подошло время кормления. Когда закончился декретный отпуск, Анна не вышла в свой «родной» цех, где всю войну работала сверловщицей: дети требовали постоянного ухода и на семейном совете они с Иваном решили, что нанимать няню для девочек будет накладно, лучше самой за ними присматривать и дома будет всегда порядок – так Анна оказалась домохозяйкой. Девочки росли дружно, старшенькая всегда присматривала за сестрой, когда мама уходила на рынок. В семье было заведено: всю зарплату Иван приносил домой, клал в ящик комода, а Анна брала оттуда деньги на продукты. Анна была очень чистоплотной хозяйкой: она ежедневно мыла полы во всей квартире, проветривала комнаты, протирала пыль, дети и муж были всегда накормлены, чистенькие и опрятно одеты. Ей удавалось дрожжевое тесто, из него она пекла настоящие кулинарные шедевры, а ведь продуктов всегда не хватало, но Анна пекла целое эмалированное ведро пирожков с капустой, с картошкой, иногда на десерт пекла «наливнушки» – это разновидность ватрушек, только начинкой была сметана, взбитая с сахаром, этим составом она поливала ватрушки и в печь, получалось очень вкусное лакомство к чаю. Первое блюдо был борщ или щи из квашеной капусты, на второе – жареная картошка, которую ела вся семья с большим удовольствием, а пили чай, иногда компот из сухофруктов и кисель из своего крахмала: картошки садили очень много, крупную хранили в подвале, а мелкую тёрли на специально придуманной Иваном картофелетёрке, так получался хороший запас крахмала на зиму… Младшую дочь назвали Галина, когда ей шел третий годок, Анна поняла, что забеременела. Она рассказала об этом Ивану, тот поддержал её в решении рожать третьего ребёнка: «А вдруг родится мальчик! Девочки у нас есть, но они, выйдя замуж, изменят фамилию. Очень хочется, чтобы родился наследник!». Анна обрадовалась решению мужа, но беременность сопровождалась приступами сильной головной боли, токсикоза не было, и Анна решила, что для ребёнка будет вредно, если она начнёт пить болеутоляющие таблетки. Она хорошо доходила срок до рождения ребёнка: в это время у них в квартире установили городской телефон, Анна, почувствовав первые схватки, позвонила в «Скорую помощь», объяснила, что ребёнок третий, поэтому надо поторопиться. « Скорая» пришла быстро, Анна в это время успела собрать необходимые вещи для больницы. Её отвезли в родильный дом, там уже начались потуги, акушерка попросила Анну правильно дышать, вскоре родился мальчик. Это была такая радость, но Анна спросила, здоров ли он. Акушерка и врач, принимавшие роды, хором ответили – здоров! Это было для Анны самыми необходимыми словами. Иван дозвонился до роддома, его поздравили с рождением мальчика, он обзвонил многочисленную родню, чтобы они тоже порадовались. Предстояло выбрать мальчику имя: у Ивана в шахте работал человек по имени Валентин, у него было высшее образование, что в те времена считалось очень редким, его назначили инженером, Иван решил назвать сына в честь этого человека, он хотел, чтобы и его сына уважали в будущем…
Бессонные ночи, хлопоты по хозяйству вызывали у Анны сильные головные боли: иногда она даже не могла подойти ночью к плачущему ребёнку, тогда она будила Ивана, чтобы он позаботился о сыне. Анне пришлось пойти к участковому терапевту и рассказать ей о своих проблемах. Врач радушно принял её, измерил давление и удивился, как могла женщина с таким высоким давлением дойти до поликлиники. Врач не стала скрывать цифры давления Анны и предложила лечь в стационар. Анна рассказала врачу, что дома её ждут трое малолетних детей и лечь на обследование она не может. « Вы, пожалуйста, выпишите мне лекарство, которое облегчит мои страдания». Видя, в каком положении оказалась пациентка, врач выписала ей «копеечный» нитроглицерин, который надо принимать во время приступов головной боли. Так продолжалось много лет, во время приступов она рассасывала таблеточку, боль отступала. Терапевт во время приёма сказала ей, чтобы она чаще приходила к ней на консультацию. В очередной раз, измерив Анне давление, решила посоветовать Анне пройти ВТЭК, которая могла перевести её на инвалидность. С большим трудом Анна прошла всех врачей – специалистов, каждый из них писал своё заключение о нетрудоспособности Анны. Когда прошло заседание ВТЭК, комиссия выдала ей справку, по которой она оформила инвалидность, Анне по второй группе стали платить пенсионное обеспечение, но оно было в те времена очень даже скромным, но и это были хоть какие-то деньги. Анна чувствовала себя всё хуже и хуже, она даже перестала ходить на улицу на скамеечку около дома, практически эта скамейка стояла прямо перед окном её кухни, но сидеть и судачить с соседками обо всех «новостях» у неё не было сил: подружек она приглашала домой, угощала чаем с вареньем и домашней выпечкой. Подруги приходили к ней «поплакаться» на своё житьё-бытьё, они знали, что Аннушка никогда не выдаст их «секреты», такой верной и порядочной она была. Теперь, когда здоровье Аннушки ухудшилось, в магазины и на базар ходили подросшие девочки, они копейка в копейку отчитывались перед мамой за покупки, Анна хвалила их, но очень редко целовала: у них в роду так было принято, что целовались или при встрече, или при прощании. Семья Анны в родном селе была большая: пятеро девочек и один мальчик, он был самым младшим в семье, его оберегали старшие сёстры, а родители относились к нему как будущему наследнику. Они жили в Вятской губернии, в большом кирпичном доме, который возводили «на яйцах»: в раствор для кладки добавляли яйца, он получался от этого и пластичным, и более долговечным. У них было неплохое хозяйство, в основном все продукты шли на питание этой большой семьи. Отец Анны построил с помощью односельчан мельницу, на которую в дни уборки урожая съезжались со всех ближайших деревень и сёл крестьяне, плату за помол он брал не большую, поэтому у него мельница не простаивала, а крестьяне платили ему кто зерном, кто мукой – это было хорошим подспорьем для содержания его большой семьи, наёмных работников у него не было, он справлялся со всеми работами сам. Это было очень тяжело, но нанимать работников он не мог: им надо было платить за работу, а семья и так сводила концы с концами. Васенька был ещё мал, девочек на такую работу он не брал, жалел их. Такое физическое истощение не довело до добра: однажды он пришел с мельницы, отказался от ужина, вдоль стены стояла лавка из цельного дерева, он лёг на неё и затих. Когда мама Анны подошла к нему, он уже был холодный – такой короткий век отмерил ему Господь… Мама Анны осталась одна с такой оравой детей, они росли, их надо было чем-то кормить, а от своего хозяйства еды не хватало и мама Анны приняла решение продать мельницу, надеясь хоть как-то поддержать семейный бюджет. В тридцатых годах они узнали, что на Каме строится новый город, первой уехала старшая дочь, вышла замуж, родила детей и начала уговаривать своих родственников перебираться в Березники. К этому времени две сестры, Анна и Клавдия, решили поискать счастья в Березниках, дома остались сестра Нина, сестра Августа и братишка Васенька. Мама до этого времени не дожила, они остались круглыми сиротами и надеялись только на себя. Анна и Клавдия сразу устроились ученицами на завод токарно-сверлильного цеха: специального образования у них не было, поэтому их взяли с испытательным сроком. У Анны было больше сноровки и понятия, её быстро допустили к сверлильному станку. Клавдия долго осваивала токарный станок, потом успешно сдала экзамены и получила второй разряд для работы на станке. Обе сестры теперь неплохо зарабатывали, иногда они посылали переводы домой: там остались две сестры, одна из которых, Нина, тяжело заболела, врачи не могли поставить ей правильный диагноз, а она таяла на глазах. Ей выписывали дорогие лекарства, поэтому сёстры помогали им материально. Вскоре Клавдия подружилась с рабочим пареньком, он красиво ухаживал за ней, они ходили с ним в кино и в театр – это был особенный театр, на его сцене играли эвакуированные из Московского театра актёры, среди них были даже те, кто раньше снимался в кино. Дружба дружбой, но после предложения Николая (так звали ухажера Клавдии) стать его женой, в нём что-то «сломалось»: он оказался очень ревнивым, Клавдия и на самом деле была просто красавицей, но повода к ревности не допускала. Она часто обижалась на Николая за упрёки в неверности, иногда дело доходило до рукоприкладства (это в трезвом виде), а уж выпивши Николай не сдерживал себя и отчаянно избивал жену. Клавдии было совестно показываться на работе со следами побоев – Николай бил её не разбирая, куда попадал кулак. Она старалась запудрить синяки, пониже к глазам сдвинуть платок, но это была неэффективная конспирация. Однажды к ней подошел мастер цеха и спросил: «От «большой любви?» Что же ты ни пожалуешься на него, за что он тебя так?». « Да, дурак просто, ревнует меня на пустом месте, поводов-то нет! А протрезвеет, просит на коленях прощения, я пока прощаю, но терпение заканчивается – выгоню, ведь он живёт в моей комнате в общежитии». После очередного «покаяния» они жили без проблем, Николай возвращался с работы трезвый, помогал ей готовить на общей кухне, соседки даже начали завидовать Клаве. Тогда-то Клава и почувствовала, что она беременна. Она сказала мужу, тот обрадовался, что у них будет ребёночек. В положенный срок родилась здоровая девочка, они назвали её Людмилой. А Аннушка, узнав о рождении племянницы, стала звать её просто Милой. Кстати, определение «милая» было самой большой похвалой из уст Анны. Об этом можно было судить по её телефонным разговорам: если она о ком-то говорила «милая», это значит хорошая! А здоровье Анны ухудшалось с каждым днём, но она не опускала рук, всё так же делала уборку квартиры, готовила еду. Но ни в магазины, ни на базар, ни в аптеку она сама ходить не могла: такой необходимый ей нитроглицерин покупал в аптеке Иван, лекарство очень быстро заканчивалось, его приходилось покупать часто. Дети подрастали, они тоже, как и их мама были неприхотливыми ни в еде, ни в одежде. У Анны на будни было синее платье в мелкий белый горошек, а на праздники – синее с крупными горошками. Всегда опрятный передник, сшитый своими руками. Она многое шила детям: и платья, и рубашечки, и рубашку сыну, которая ему очень нравилась, он берёг её, старался не испачкать, друзьям хвалился, что её сшила мама. У Анны не было дорогой утвари на кухне, но всё блестело, как будто сделано из нержавейки: она чистила вилки, ложки, сковороды, кастрюли и другую посуду обыкновенной пищевой содой с мелким речным песком, получался такой замечательный эффект. Её посуду всегда было приятно держать в руках. Анна не могла читать прессу: её заболевание отражалось на зрении, телевизор у них был, но она его больше слушала, чем смотрела. Муж, поужинав, садился на свой любимый диван, одевал очки и очень внимательно вчитывался во всю информацию, на работе он делился новостями со своими сослуживцами в ламповой, где в основном работали женщины, им дома было не до газет, хватало дел по дому. У Анны боли всё чаще мучали, ей на пару дней хватало упаковки нитроглицерина, но обязанности по дому она выполняла как очень хорошая хозяйка. Трое детей, каждому надо уделить внимание, не зависимо от того, как себя чувствуешь.
Старшую дочь выдали замуж: к соседке приехал отслуживший в армии брат, его познакомили с Ниной, у неё была хорошая специальность для города химиков – лаборант-аналитик. Василий после армии ещё не успел приобрести специальность, но сестра ему подсказала, что в Белоруссии открывают добычу калийной руды, туда набирают работников, так что там они оба могут найти для себя работу. Родители посоветовались, Анна украдкой поплакала: ей было жаль отпускать старшенькую дочь так далеко, но ведь запретить ей она не могла – может это её судьба. Вскоре Нина с мужем уехали в Солигорск. Нина сразу нашла себе работу, а мужа приняли учеником. Через год у них родился сын, назвали Коленькой, а через четыре года после сына родилась дочь Леночка. Василию-мужу Нины, всё время не хватало денег: вроде бы всё у них было, как у других, дети сыты, одеты, но Василия манили большие деньги. В Солигорске жили родственники Василия, с одним из родственников они сговорились ехать в Сибирь на заработки, «за большим рублём», а то, что на руках жены остаются маленькие дети, видимо, Василия не волновало. Он обещал жене приезжать раз в полгода привозить деньги, Леночка была совсем маленькая и Нина попросила маму Василия пожить у них, чтобы не бросать работу. Они жили очень дружно, у Нины был золотой характер: она была очень уважительная, почитала старших, часто дарила свекрови небольшие подарочки, она умела шить, так что, как и Анна, обшивала всё семейство. Они по возможности ездили в гости в Березники, это был большой праздник для гостей и родителей.
Галина закончила среднюю школу и поехала в Ленинград попытаться получить высшее образование. С первого раза она не набрала необходимых для поступления в институт баллов, ехать домой ей было стыдно: ведь она неплохо училась в одной из лучших школ города-имени А. С. Пушкина, аттестат был без троек и родители благословили её ехать в Ленинград, но она не могла ехать домой, не поступив в ВУЗ. Пришлось искать работу с местом для проживания, подготовиться и на следующий год поступать снова. Она устроилась в домоуправление дворником, ей предоставили комнату в коммунальной квартире, соседями были очень приятные муж с женой, они часто выручали Галину. Для того, чтобы подработать сверх ставки дворника, Галина устроилась каменщиком, сначала ученицей, а потом ей присвоили разряд и она стала выполнять ответственные участки кладки. Наступила зима, кладку вели методом замораживания: в раствор добавляли химикаты, чтобы при оттаивании кладка набирала прочность. В один из рабочих дней, а кладку вели на уровне четвёртого этажа, работали на лесах, среди рабочих послышались крики: леса падают! Все, кто находились наверху, попрыгали на стену, а оказалось, что падала именно стена и они все рухнули вниз… Галина «отделалась» лёгким сотрясением головного мозга и переломом пальца на руке: ей «повезло» – она упала в ёмкость с готовым раствором, это смягчило удар и спасло ей жизнь, видимо, ангел-хранитель помог ей! После этой травмы у Галины начались головные боли, о поступлении в ВУЗ на очное отделение планы были отложены, она поступила на заочное обучение, продолжала работать дворником, на стройку она не решилась возвращаться, устроилась кочегаром в газовую котельную, по утрам она работала дворником, а кочегаром – по сменам. Годы бежали, как песок в песочных часах, незаметно Галине исполнилось 25 лет, а у неё не было ни мужа, ни ребёнка. Она решила поторопиться с рождением ребёнка: она часто посещала выставки, музеи – в Ленинграде было очень много интересных мест, можно целыми днями ходить по залам и дворцам, Ленинград и его пригороды были музейными предместьями для туристов. На одной из выставок картин она познакомилась с художником, он приехал на два года в Художественную академию для повышения квалификации. У них нашлось много общих тем для разговоров, Галя много читала, все новинки литературы обязательно появлялись в её богатой домашней библиотеке. Они встречались с ним в свободное время, гуляли по красивейшим улицам Ленинграда, всегда находилась тема для обсуждения той или иной достопримечательности. Через некоторое время выяснилось, что художнику негде жить: хозяева комнаты отказали ему в месте, потому что у них неожиданно вернулся сын… Галина, недолго думая, пригласила его пожить в своей комнате, она знала, что соседи не будут возражать. Художник со своим нехитрым скарбом перебрался в комнату Галины. Их чувства из влюблённости перешли в настоящую любовь. Жизнь под одной крышей сблизила их, они жили как муж и жена. Галина многое знала о своём сожителе, знала, что у него нет пристрастия к алкоголю, курению, он мог бы быть самым достойным отцом её ребёнку. Прошло более двух месяцев их совместной жизни, и Галина поняла, что забеременела. Она для уверенности сходила в женскую консультацию, там подтвердили, что она беременна. Галина не хотела связывать творческого человека своим признанием, она считала, что семейная жизнь будет ему помехой. Она постаралась по дружески поговорить с художником, время стажировки в Академии художеств подходило к концу и она предложила ему расстаться друзьями, ничего не сказав о беременности. Художник уехал домой в Ташкент, они тепло с ним простились. Беременность проходила без осложнений, у неё не было токсикоза, до декретного отпуска она работала. Эту новость уже нельзя было скрывать от родителей, Галина поехала домой. Эта новость ошеломила родителей: на Урале царствовал домострой, прижить ребёночка без отца было самым большим позором. Анна первая предложила ей с дороги попить чаю с пирожками, отец даже не поздоровался с ней, ушел к своим «любимым» газетам. Галина поблагодарила маму, что она приняла её. Анна едва сдерживала слёзы, когда дочь рассказывала маме, чей это ребёнок, она так охарактеризовала отца своего ребёнка, чтобы Анна успокоилась хоть немного, зная, что ребёнок родится от здорового человека. Отец с Галиной так и не разговаривал. Ей было обидно, что самый близкий человек не хочет её понять… Она попросила у Анны, чтобы они ко времени родов, а это должен быть февраль, приехали к ней помочь первое время. Анна пообещала ей, что уговорит отца и они приедут вместе.
Родители приехали за несколько дней до родов, отец ещё был в силах, по утрам он убирал с дорожек снег, потом ходил в магазины, покупал продукты, фрукты для дочери… К назначенному сроку родился мальчик, хороший крепенький темноволосый мальчик. Галя чувствовала себя хорошо и в положенное время её выписали из роддома, Анна с мужем пришли забирать драгоценного малыша, купили цветы, коробочку конфет, одежду для новорожденного. Дед взял внука на руки и нёс его до дома. Там родители уже устроили для малыша «его» место, положили его, не распелёнывая, в кроватку, он спал, а все не могли на него наглядеться: такой он был красивый, Анна подметила, что мальчик похож на маму. Влажный климат Ленинграда был для мальчика опасен: к году он несколько раз переболел воспалением лёгких – это бессонные ночи, недолгие прогулки, снова болезни, всем досталось «досыта». Анна всё чаще принимала своё лекарство, с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже, но она не показывала вида, чтобы дочь не расстраивалась и сохранила молоко. Вовремя начали прикорм, слава Богу, аллергии у мальчика не было. Долго решали, как его назвать, решили назвать Романом. Он уже отзывался на него, улыбался своей милой беззубой улыбкой, Анна сказала: «Какой он милый!» – это была высшая похвала из её уст. Но болезнь не давала ей расслабиться, когда Ромочке исполнился год, отец засобирался домой: в комнатке они вчетвером едва-едва размещались, он поехал домой, а Анна продолжала помогать Галине. Но в конце мая Анна почувствовала, что и ей пора отправляться домой. В это время Валентин с семьёй был в отпуске под Свердловском в гостях у родителей жены. Галина знала их адрес и дала брату телеграмму, чтобы он встретил маму в Перми и проводил до Березников. Поезд из Ленинграда пришел без опоздания, но, увидев маму, Валентин едва узнал Анну: она была бледная, истощённая, со впавшими глазами. Анна сама узнала своего сыночка, от радости на глазах были слёзы, она всегда скучала по своему малышу: для матери ребёнок всю жизнь будет малышом… Они обнялись, расцеловались, сын сказал, что есть много времени до поезда домой, он предложил быстрее добраться до дома на «Ракете» – на речном катере на воздушной подушке, тем более, что мама очень утомилась в поезде, а на реке и дышится легче. Анна согласилась с предложением сына, сдали билет от Перми до Березников, поехали в порт на речной «трамвайчик». Анна всю дорогу расспрашивала о его службе, как в семье обстоят дела, не ревнует ли старшая дочь маму к младшей. Валентин рассказал ей историю из жизни: когда подходило время кормления младшей, старшая подходила к ним и тоже просила молочка. Тогда жена придумала: одной грудью кормила младшую, а ко второй груди подставляла мензурку, в которую капало молоко – так молока хватало обеим! Мама долго смеялась над находчивой снохой – «и вашим, и нашим», как говорится. Сын не хотел огорчать маму никакими проблемами, а ведь их так много в военных городках, там нет рядом близких, вся надежда только на друзей. За разговорами они и не заметили, как доехали до своей пристани. От речного вокзала ходил автобус, на котором они доехали до дома. Для Ивана приезд Анны был неожиданностью: ему дочь не сообщила, что мама возвращается. Он засуетился, захлопотал по дому: «А у меня и накормить-то вас нечем. Ничего, сейчас схожу в магазин и куплю всё, что надо!». Анна после дороги приняла душ, дома и стены помогают, тем более, что приехал сын, у неё было хорошее настроение и болезнь как будто отступила. Она не могла насмотреться на своего сыночка, он жил так далеко и себе не принадлежал: офицер идёт в отпуск по команде. Сердце матери понимало всё это, но не скучать по сыну сердце не заставишь… Муж принёс продукты, попили с дороги чайку, а ужин Анна начала готовить сама. Сын отпросился у мамы сходить к одноклассникам, с ними он тоже давно не виделся. Друзья многое рассказали о том, кто – где учится, кто женился или вышел замуж, у кого кто родился. Он был в гостях не долго, поспешил домой: там его ждали родители. Анна приготовила свою фирменную жареную картошку, из сарая принесла квашеной капусты: ужин напоминал детство, всё было очень вкусно! Валентин переночевал дома две ночи, было начало июня, Анна знала, что у снохи 3-го июня день рождения. Собрав волю в кулак, Анна напомнила сыну, что надо успеть ко дню рождения, тем более, что у него заканчивался отпуск. Валентин тепло простился с родителями, они его просили писать чаще, передали приветы сватам и его «девочкам». Анна дала волю слезам только после его ухода. Она допивала последние таблеточки: так сильно болела голова. У них с сестрой Клавдией было согласовано, что каждая из них звонит утром другой и рассказывает новости. Накануне Анна попросила Ивана, чтобы он купил ей лекарство. Иван сгоряча сказал: «Ты что ешь их вместо хлеба? Я ведь недавно покупал тебе таблетки!», продолжил читать газету. Анна – гордая женщина, она не стала дважды просить у мужа помощи, на ночь выпила последние таблеточки… Рано утром Анна набрала номер Клавдии, но разговор был короткий, Анна сказала Клаве, что её очень «жмёт», перезвонит попозже: она не сказала сестре, что у неё закончилось лекарство…
Валентин приехал как раз ко дню рождения жены. Накануне ей папенька сказал, чтобы сходила в парикмахерскую и на Празднике хорошо выглядела, придут самые близкие, но и для них она должна постараться сделать хорошую причёску. Валентин, приехав, узнал, что жена в парикмахерской, пошел её встречать, он спрятался за деревом и «выскочил» навстречу похорошевшей жене. Он одобрил её причёску, дома уже начали собираться гости, пришли кумовья с крестницей, брат с женой, близкие сослуживцы папеньки, с ними он «кочевал» по стройкам ни один десяток лет. Закуски готовили весь день: ведь ещё и дети требовали заботы, младшей было всего шесть месяцев. Но без папенькиных фирменных пельмешек праздник не был бы праздником! Были и салаты, и домашние заготовки, вкусная колбаска, стол был полон и закусками, и выпивкой. Гуляли долго, сытые и уставшие гости стали расходиться по домам. Остались только домашние, всё убрали со стола, помыли посуду и разошлись по комнатам отдыхать. Дети от излишнего внимания к ним тоже устали и быстро уснули. Они спали вдвоём на одной кровати: с краю – старшая, у стенки – младшая. Валентин с женой тоже спали вдвоём на односпальной кровати, Света спала с краю, чтобы при необходимости покормить или успокоить детей. Ровно в шесть утра Света проснулась, чтобы покормить младшую девочку, но она так крепко спала, что Света решила прилечь и встать, когда проснётся дочь. Сон был чуткий, но со сновидением: она почувствовала, что стоит около кровати в одной рубашке, сзади её обнимала мама Валентина и несколько раз повторила: « Уж ты прости меня, Светушка! Прости, Христа ради!“. Света чувствовала, что рубашка у неё намокла от слёз свекрови. „Мама! Мне не за что Вас прощать! Вы ничего плохого мне не сделали!“. „Прости, Светушка!“ – с этими словами она протянула ей, стоя сзади, как бы обнимая, сложенный в несколько слоёв красивый передник: он был тёмно-зелёного цвета, по всему полю были „разбросаны“ цветочки, как будто вышитые меланжевой гладью, цвет изменялся ближе к центру цветочков от тёмно – розового до бледно – розового. Такого передника Света не видела, когда была у них в гостях… Мама настойчиво давала ей в руки передник, плакала и просила прощения. Света взяла этот передник и… Проснулась в холодном поту. Ей было очень страшно: что это за наваждение было? Муж спал, дети тоже, но она разбудила мужа и спросила: „Ты позвонил вчера маме, когда добрался до нас?“. Плохо соображая спросонья, он с трудом понял вопрос жены. „Нет! Не звонил“. „Как же так, она «оторвала» тебя от себя и послала к нам, а ты даже не позвонил ей? Одевайся, иди на почту, бери талончик для звонка (такой был в те времена порядок) и заказывай переговоры!“. Он оделся и пошел на почту. Вернулся быстро, сразу начал звонить в Березники. На другом конце „провода“ ответил женский голос. Валентин спросил: „Мама! Здравствуй!“. Ему ответил всё тот же голос: „Тёти Ани больше нет, она умерла…». Валентин закричал нечеловеческим голосом: «Мама!!!». Света сидела в гостиной, а телефон стоял в коридоре, она услышала его душераздирающий крик и всё поняла: вот к чему был тот странный и страшный сон… От такого известия у Валентина, видимо, резко поднялось давление, ему дали но-шпу, он принял таблетку и ожидал, когда она подействует, но только появилась жестокая рвота, думали уже звонить в «Скорую», но он сказал, что надо вызвать такси и ехать к поезду, чтобы успеть подготовиться к похоронам…
Конец ознакомительного фрагмента.