Поиск функциональных эквивалентов и понятие естественности звучания
Как уже говорилось выше, на втором этапе процесса перевода происходит порождение текста на языке перевода (ПЯ), которое идет от смыслового представления ИТ, то есть вся сумма смыслов, заключенных в этом смысловом представлении, должна в идеале найти свое отражение в конечном тексте на ПЯ. При этом, если мы в качестве исходного тезиса приняли положение о том, что процесс перевода – это акт коммуникации, то вполне логично заключить, что к нему применимы те же понятия, что и к обычному одноязычному процессу коммуникации. Для второго этапа процесса перевода наиболее существенным понятием из общей теории коммуникации является понятие коммуникативного эффекта. Порождение переводного текста – это не механический процесс придания смыслу словесной оболочки, это процесс творческий, в котором очень большую роль играют такие качества переводчика, как чувство языка, языковая компетенция и наблюдательность. Как будут восприняты слова и высказывания переводного текста, какие мысли, ассоциации, чувства и эмоции они вызовут у читателей и слушателей? Ведь язык – очень мощное средство воздействия, и порой одно неосторожное слово может испортить впечатление от всего текста, или же привести к непониманию, неправильной интерпретации коммуникативных намерений и целей собеседника. Конечно, коммуникативный эффект – понятие достаточно абстрактное и, в любом случае, трудно поддается измерению хотя бы в силу того, что каждый из потенциальных адресатов текста – это личность со своими собственными, часто субъективными языковыми предпочтениями и привычками. Но, с другой стороны, языковая система возникла не вчера, она постоянно совершенствуется и развивается, в результате долгого развития в ней присутствует большое число закономерностей и интуитивно ощущаемых носителями каждого конкретного языка правил употребления языковых единиц, которые в совокупности и определяют языковое поведение людей, как при порождении высказываний, так и при восприятии высказываний других. Если бы этого не было, возник бы полный хаос языкового индивидуализма, и коммуникация людей друг с другом стала бы по меньшей мере неуспешной, а, скорее, и вообще невозможной. Таким образом, можно сказать, что при том, что у переводчика в большинстве случаев нет возможности измерить коммуникативный эффект, который его текст произведет на читателей или слушателей, он может с большой долей вероятности предсказать этот эффект, опираясь на культурно-языковые нормы и закономерности.
Предсказуемый коммуникативный эффект ПТ должен быть в общем равен тому эффекту, который производит ИТ на носителей исходного языка. Упрощенно говоря, если ИТ должен, в соответствии с намерениями его отправителя, вызвать у читателя улыбку, то и ПТ должен также вызвать улыбку у своего читателя. Такое соотношение коммуникативных эффектов двух текстов обычно определяется как эквивалентность коммуникативного эффекта. Причем этот вид эквивалентности является не менее важным, чем денотативная эквивалентность, то есть равнозначность описываемых в двух текстах объективных реальностей.
Как же достигается эквивалентность коммуникативного эффекта? Поскольку он напрямую связан с коммуникативным намерением и функцией языковой единицы, то очевидно, что, для того чтобы производить эквивалентный эффект, две единицы должны выполнять эквивалентную функцию, то есть быть функциональными эквивалентами. Так, например, анализ показывает, что английская частица oh и русская ох при всей своей внешней похожести не могут становиться функциональными эквивалентами в большинстве контекстов. Происходит это в силу того, что их функции в современных английском и русском языках почти не совпадают. Зато, в зависимости от контекста, функциональными эквивалентами oh могут становиться другие, порой менее очевидные на первый, поверхностный взгляд, средства русского языка – частицы да, ой и а-а.
Однако оказывается, что одной эквивалентности функций иногда бывает недостаточно, языковая система нередко располагает целым рядом единиц способных выполнить одну и ту же функцию. Благодаря языковой вариативности у переводчика есть порой достаточно широкий выбор, в рамках которого он обычно реализует свои языковые предпочтения (они есть у каждого), и это – вполне нормальное явление. Но иногда случается так, что какое-то языковое средство ПЯ, способное в принципе выступить в качестве функционального эквивалента единицы ИТ, звучит неестественно в конкретном контексте, либо в силу своей особой стилистической окрашенности, либо несочетаемости с конкретным языковым окружением, либо в силу еще каких-либо причин. Так, эквивалентами английского союза for, в принципе, могут становиться русский союзы ибо, поскольку и частица ведь. Однако ибо, в силу своего предпочтительного употребления в книжном языке и определенной архаичности, не всегда может стать естественно звучащим эквивалентом for, который, хотя и не является особенно разговорным союзом, в целом достаточно часто употребляется в современном языке.
Конец ознакомительного фрагмента.