Глава 5
Тем же вечером, когда убили доктора, Аверьянова ввели в кабинет Облича, чем миловидный юноша был крайне поражен. Никогда прежде чиновник столь высокого положения не проводил допросы лично. На лице красавца отразился неподдельный испуг. Он решил, что раз такая высокая и авторитетная персона снизошла до беседы с ним, простым смертным, не имеющим даже чина и звания, значит дело довольно серьезное и громкое. Спесь мигом слетела с его лица, и, вжав голову в свои худые плечи, юноша виновато опустился на стул.
Иштван, к своему удовольствию, заметил эту перемену и хищно улыбнулся. В нем заиграла горячая кровь, и он уже чувствовал, как этот мальчик расскажет ему все до мельчайшей подробности. Иштван демонстративно взял в руки дело, на котором крупными буквами было написано «Аверьянов», обошел вокруг стола и прислонился к краю.
– Аверьянов, Борис Максимович? – официально спросил Иштван.
Юноша вздрогнул, нервно сглотнул и кивнул.
– Так, так, – протянул Иштван, – и что же вы, юноша, позорите честь наших мундиров? Так вести себя будущему обер-офицеру. Ай, не хорошо. Стыдно, молодой человек, стыдно.
– Виноват, Ваше благородие, – писклявым голосом протянул Аверьянов, – так только ж отчислили меня из академии месяц назад.
– Отчислили? – Иштван изобразил искреннее удивление. – А зачем же тогда форму носишь? Зачем над честью братьев своих бывших смеешься? Может, они чем обидели тебя?
– Никак нет, Ваше благородие…
– Ну что ж, Борис Максимович, что будем делать с вашими шалостями? На офицера моего напал? Напал. Начальнику отдела грубил? Грубил. Как оправдываться будем?
Лжеюнкер вскинул голову и с вызовом воскликнул:
– Так они, Ваше благородие, схватить меня хотели, будто я каторжник какой или украл что. Вот я вспылил. Признаюсь, Ваше благородие, вспылил, потом сам каялся. А то, что начальнику дерзил, так он сам мне тыкать первый начал. Я ему объясняю, не батенька вы мне, чтобы тыкать. А он мне затрещину, до сих пор голова раскалывается.
– Ну это, допустим, простимо, могу понять – уязвленное самолюбие, гордость. А вот зачем вы княжну камешком по голове?
Услышав об убийстве, которое ему уже со вчерашнего вечера пытаются приписать, Аверьянов вскочил на месте. Но только вчера он под хмелем думал, что злая шутка такая новая у жандармских офицеров или ошибка чья-то, а сегодня важный чиновник вновь говорит ему об этом страшном деле.
– Не виноват я, господин директор! Как бог свят клянусь, не виноват! Не понимаю, о чем вы говорите! Не убивал я никого. Пил, гулял, женщин совращал – в этом виновен. Убийство? Нет! Не убивал я никого.
– Ладно, не паникуй, – спокойно сказал Иштван, нисколько не встревоженный этой внезапной вспышкой. – Садись. Поговорим. Расскажешь все честно, может, и свет на эту историю прольешь. Я все узнаю и отпущу тебя, если правда не виновен.
Аверьянов обреченно вздохнул и плюхнулся на стул.
– Расскажи мне, знакома ли тебе княжна Татьяна Львовна, дочь нашего уважаемого премьер-министра?
Взгляд Аверьянова забегал по комнате, словно в поисках поддержки, и, слегка подавшись вперед, юноша выпалил:
– Не знакома. Жизнью своей грешной клянусь. Не видел никогда ее.
– Да прекрати ты уже клятвы раскидывать.
– Но правда если это, Ваше благородие, не знал я ее никогда и не пересекался с ней лично.
– А вот она тебя знала. И даже влюблена в тебя была тайно.
Иштван внимательно посмотрел на юношу, но, кроме смущенного блеска в глазах, ничего странного в его поведении не увидел.
– Так может, потому и не знал, что тайно, – осторожно предположил Аверьянов.
– Твоя правда, это может быть, – согласился Иштван.
Следующим делом Иштван достал из кармана записку и показал ее Аверьянову.
– А это не твой разве почерк? – спросил он.
Аверьянов слегка прищурился, видимо, зрение у него было слабое, и бегло пробежал по тексту. Когда он дочитал, глаза его расширились от ужаса.
– Только по этой записке меня и обвиняют? – возмущенно воскликнул он.
– Молодец. Догадливый. Да только не в записке дело. – Иштван убрал записку обратно. – Говори лучше, писал или не писал? Только смотри, я ведь, прежде чем с тобой беседовать, все о тебе разузнал, и каждое твое неверное слово приближает тебя к виселице. Ты же знаешь, что за политическое преступление тебя сразу в петлю. А рыльце-то у тебя в пушку, засветился уже где не следовало.
Аверьянов нервно сглотнул и уронил голову на руки.
– Как вам сказать, Ваше благородие… вроде и почерк мой, да только знаю я, что записки этой не писал. – Голос лжеюнкера звучал обреченно, словно он понимал, что все равно не поверят ему и за убийство дочери премьер-министра ссылка стала бы для него лучшим вариантом.
Иштван налил стакан воды и протянул его юноше.
Аверьянов сделал глоток и вернул стакан.
– Ну что, если я скажу тебе, что помочь ты мне можешь, только если скажешь, кто заставил тебя эту записку написать.
Аверьянов вскинул голову и в отчаянии заломил руки.
– Если бы я знал, Ваше благородие. Да только нечего мне сказать. Не писал я этой записки, ни сам не писал, ни под диктовку не писал, ни автора не знаю.
Иштван нахмурился.
– Тогда, может, есть кто-то, кто подставить тебя мог? Раз ты вины своей в этом не видишь?
– Не знаю, Ваше благородие… Если б знал, молчать не стал бы.
Дальше вести допрос было бессмысленно. Иштван позвал караульного. Когда на Аверьянова вновь надели наручники, Иштван тихо распорядился:
– До завтра подержите его в каземате, потом отпускайте. Когда уйдет, человечка к нему приставьте, чтоб за каждым шагом следил. Может, что из этого и выйдет.
Аверьянова увели, и Иштван вернулся за стол.
Только он сел, как в кабинет вошел высокий офицер и бравым голосом доложил:
– К вам дама.
Иштван улыбнулся. Еще утром он вызвал к себе одну особу. Бывшую в недавнем времени тайным агентом Департамента. Он надеялся, что, пользуясь старыми связями и имея отличную память, она сможет раздобыть необходимые сведения по делу княжны Мухиной.
Офицер продолжал стоять, ожидая приказаний. Иштван бросил на него строгий взгляд.
– Чего стоим? Приглашай! – приказал он.
Офицер исчез, а через минуту в кабинет вплыла молодая женщина. Увидев Иштвана, она расплылась в очаровательной улыбке и промурлыкала:
– Иштван, дорогой, я думала, что больше не пригожусь тебе и ты совсем забудешь свою милую Лизу.
Иштван поднялся и подошел к даме. Он поцеловал ее ручку, обтянутую замшевой перчаткой, и вдохнул чистый аромат зимнего воздуха, исходящий от прекрасной посетительницы.
– Лизи, душа моя, как я мог забыть о тебе? Дел было много, и к тому же твое последнее задание… это было опасно, ты же не маленькая девочка, все понимаешь.
Лиза понимала.
Много лет назад, еще до того как на должность директора пришел Облич, Лиза Мученко была тайной сотрудницей одного из начальников розыска. Младшая дочь одного губернского чиновника, она сама завербовалась на эту должность, будучи истинной монархисткой. За свое отчаянное рвение к справедливости и явное пренебрежение ко всему, что было против монархии, Лиза получила кличку Аристократка. Ее манеры и речь был и прекрасны, этому она обучилась в женской гимназии. Но вера в царя и бога была у нее с рождения. Несмотря на свой юный возраст, Лиза была отчаянной авантюристкой и прекрасной актрисой. Она быстро влилась в одну небезызвестную Департаменту террористическую группу. И только благодаря ее сведениям удалось накрыть все подпольные склады и типографии, а также взять организаторов и весь запас взрывчатки. Тогда же Лизу раскрыли избежавшие ареста члены группы и заочно приговорили к смерти. Лишь благодаря Иштвану, который на тот момент уже стал директором Департамента, ей удалось избежать мести бывших боевых товарищей. Облич организовал инсценировку смерти девушки и помог ей выехать за границу, где она почти год успешно скрывалась.
Лишь недавно Иштван узнал, что она вновь вернулась на родину и теперь живет на Благовещенской, с одним полковым офицером.
– Зачем ты позвал меня? – зная, что Облич никогда ничего не делает просто так, ласково промурлыкала Лиза.
– Мне нужно, чтобы ты разузнала для меня одну информацию, – понимая, что юлить нет смысла, честно признался Иштван.
– Какую, мой дорогой, говори. Ты же знаешь, я твоя должница, – лукаво улыбнулась девушка, присаживаясь на стул.
Иштван не сдержал ответной улыбки. В свое время Лиза пыталась пробудить в нем страсть, но, оставаясь преданным в своей любви к одной лишь даме, он не поддался ее чарам.
– Тебе знакомо имя князя Мухина? – спросил Иштван.
Лиза прыснула от смеха.
– Конечно, я помню эту мерзкую свинью. Дорогой, ведь именно его в свое время мне поручили убрать. Разве ты не помнишь?
Конечно, Иштван помнил. Мухин должен был стать оправданием Мученко перед братьями, чтобы она смогла миновать кары за предательство. Но Лиза не пошла путем своих некоторых коллег по тайному сыску и во время исполнения поручения бросила чемодан со взрывчаткой не в премьер-министра, как было условлено, а в своих контролирующих партийных товарищей. Оба партийца погибли на месте, и Лиза тем самым подписала себе смертный приговор. Каково же было разочарование девушки, когда князь Мухин вместо благодарности приказал арестовать ее как террористку.
– Поосторожней с выражениями, – предупредил дальнейшую вольность девушки Иштван, – не забывай, что я должностное лицо, при исполнении, и за такие речи…
Лиза притворно испугалась и еще звонче рассмеялась.
– Оставим эти глупости. Это все пустое! Ну рассказывай же, не томи. Этого непорядочного человека все же нашла его пуля? – справившись со смехом, спросила Лиза.
– Убили его дочь, – сухо сообщил Иштван и замолчал, внимательно следя за реакцией девушки.
Улыбка исчезла с ее красивого лица, и появилось искреннее удивление.
– Татьяну? Не может быть. Случайно?
– Нет. Это было умышленное убийство. И я хочу, чтобы ты помогла мне в расследовании. Ты порасспрашивай по своим старым каналам, кто мог это сделать. Может, кто что видел.
– Иштван, милый мой. Эти революционеры фанатики, но вряд ли они могли пойти на такое преступление. Вам нужно искать убийцу в другом месте.
– Я все это знаю. Но все же стоит проверить. Чем черт не шутит? Может, они до министра добраться не смогли и выбрали как мишень его дочь.
– Вряд ли, – огорченно протянула девушка, – но я обещаю, что сделаю все от меня зависящее.
– Я буду благодарен. Ты понимаешь, – Иштван намекал на вознаграждение.
Лиза посмотрела на него грустным взглядом безнадежно влюбленной женщины и тихо сказала:
– Наградой мне станет совсем другое.
Не удостоив девушку ответом, Иштван отвернулся и, сложив руки за спиной, подошел к окну.
– Ты все еще любишь свою даму икс? – спросила Лиза.
– О чем ты? Я не понимаю, – холодно ответил Иштван.
– Ну же, родной мой. Я все знаю. Я женщина, я все чувствую. В твоих глазах горит печаль о ней. Ты так и не открыл ей свои чувства?
Иштван промолчал, продолжая бесцельно смотреть в окно.
Лиза грустно вздохнула и вышла, бросив на ходу:
– Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я добро не забываю.
Когда дверь за ней закрылась, Иштван тихо сказал:
– Спасибо.