Анатомия «Атланта». В постели с Айн Рэнд. Собственно, конспект романа «Атлант расправил плечи» (Дмитрий Санин, 2014)

Книга первая: Непротивление

Итак, начинается роман с уныло форсируемого мема «Кто такой Джон Голт?». Это такая, типа, очень загадочная присказка, которую герои время от времени говорят друг другу, чтобы заинтригованный читатель был лучше подготовлен к появлению этого самого Джона Голта.

…Неблагополучный мир тоталитарной Америки. Все плохо, все рушится, все разваливается, выбитые окна. Давит тоталитарная бюрократия: все потому, что вокруг – господство плановой экономики и гнилого альтруистического принципа «помоги слабому» вместо здорового, укрепляющего экономику, эгоистического принципа личной выгоды. Вся остальная книга популярно объясняет на пальцах, почему так получается, и что делать.

Второстепенный герой уныло бредет на службу в железнодорожный концерн. Там все плохо, все разваливается, у него недееспособный дурак-начальник, президент этого самого концерна, брат подруги детства. По пути герой наслаждается витринами с товарами – глазеет на них, как школьник на запретную порнографию. Товары его явно возбуждают, наполняют жизнь смыслом и зудом, побуждающим к действию (ну баба писала, баба).

В это время в фирменном экспрессе этого самого концерна мчится сквозь ночь крутая главная героиня романа. Лютая предпринимательница со стройными ногами вперед, чувственными губами и духовно богатая дева, ну и заодно – вице-президент этого самого концерна, та самая сестра мямли-президента. Эталоннейшая М-С, едет, как и положено стопроцентной бизнесменше, инкогнито, в общем вагоне. Экспресс застревает на каком-то перегоне – стоит перед явно сломанным семафором, а машинист боится ехать: вдруг что-нибудь случится, а ему отвечать. Разумеется, никаких вариантов поведения в случае возможной поломки на железной дороге в тоталитарной стране не предусмотрено, и оттого все топчутся, пофигистически глядя на новые ворота. Помнится, в реальном тоталитарном СССР даже пионеры имели привычку проявлять инициативу и, например, останавливать поезда, увидев разрушенное полотно: таких пионеров поощряли и всем приводили в пример. Но авторше, конечно, виднее, как должно быть при тоталитаризме. Итак, крутая героиня проявляет инициативу настоящей капиталистки и с легкостью принимает невероятно умное решение: ехать вперед тихо-тихо и осторожно до следующего семафора, который наверняка исправен и подтвердит верность ее решения. Ура, победа частной инициативы над бюрократическим болотом. Только Частная Инициатива могла до него допереть, а машинисты-профессионалы – слишком безынициативны, чтобы догадаться до чего-то подобного. Впрочем, пока об этом рано, тема образованных и не очень будет раскрыта в книге позже.

Лютая Бизнес-Сестра прибывает в офис вовремя и схлестывается с Мямлей-Братцем-Президентом, который уже почти год не может починить разваливающуюся железнодорожную ветку в Колорадо, где есть новое грандиозное нефтяное месторождение. Мямля-Братец-Президент заказал рельсы у какой-то малоизвестной компании вместо старого проверенного партнера только для того, чтобы альтруистически поддержать начинающийся бизнес этой малоизвестной компании. И вот эта малоизвестная компания уже почти год как сорвала поставки рельсов. А Мямля-Братец вздыхает, что такова сермяжная правда, и рассуждает на тему, как хорошо помогать слабым, и что просто извлекать прибыль уже давно не модно. И вообще непонятно, чем Мямля занят – ни к прибыли он не стремится, если вокруг сохранился хоть какой-то капитализм, ни напрягаться за выполнение плана не собирается, это если вокруг сплошной тоталитаризм. Но сестра не дает совершиться глупости: она, оказывается, в обход братца предприимчиво разорвала контракт и заказала рельсы у старого партнера. Причем не просто рельсы, а рельсы из супер-сплава, который вдвое прочнее, легче и дешевле обычной стали (ТМ), и коррозионно-устойчив в придачу. Да-да, именно так. Этот супер-сплав разрабатывался Частной Инициативой этого старого проверенного партнера-олигарха аж 10 лет, но его никто теперь не хочет покупать.

Оцените полет мысли мадам-авторши. Мало того, что сплав, состоящий в основном из меди и железа, оказывается вдвое легче своих составляющих – привет закону сохранения массы. Так еще все вокруг полные идиоты, никому этот чудо-сплав не нужен – ни военным, ни ученым, ни авиаторам, ни судостроителям, ни турбиностроителям. Они, оказывается, не выжимают из материалов возможности на их пределе, а предпочитают некий материал под названием «сталь» (ср. «обычный стиральный порошок»). Ну ладно, подавляющее большинство бизнесменов поразил вирус идиотизма – допустим. Но ученые – уж они-то могут оценить потенциал такого материала! У них-то с мозгами всегда все в порядке было. И разработчик материала тоже идиот – не позаботился рассказать об этом сплаве потенциальным заказчикам так, чтобы они все поняли. А вот духовно богатая сестра, получившая в колледже инженерное образование, усмотрела в этом супер-сплаве большое будущее (как же – прочнее и легче стали, коррозиестойкий в придачу, и недорого!) и прямо заказала из него рельсы – сноса этим рельсам не будет, да и экономия приличная.

В общем, очередная победа Частной Инициативы. Читатель, сумевший дочитать до этого момента, обливается слезами: надо же, оказывается, он тоже сразу же оценил этот сплав – в первой же строчке, как про него прочитал!

Ах да, забыл важную деталь – по поводу упомянутого крупнейшего нефтяного месторождения в Колорадо. Мямля-президент ж/д концерна страшно недоволен, ибо неожиданное открытие этого месторождения ломает экономические планы правительства, так хорошо расписанные. А духовно богатая сестра озабочена, как бы к этому американскому Нижневартовску просунуться с их железной дорогой. Оно и понятно: это Частная Инициатива, а при тоталитаризме железнодорожных магистралей, ведущих к перспективным месторождениям угля и металлов – типа БАМа – строить не положено; да и нефть, кровь экономики, при тоталитаризме предпочитают отстало гонять по трубам, а не романтическими железными дорогами. А еще Мямля-Президент долго строил в Мексиканской Народной Республике железную дорогу: он рассчитывает начать возить оттуда медь, несметные залежи которой там будто бы обнаружены. Но сестра намекает, что дорогу-то скоро национализируют, оставив их с носом, а мямля-президент рассуждает о том, что надо помогать соседям, а не о себе заботиться, и вообще ему надежные люди обещали, что мексиканское правительство его не обидит.

Происходят еще некоторые малозначительные события. По ходу дела выясняется, что некий любимый в народе композитор перестал творить, ушел от дел и так и не написал свой Пятый концерт, которого так ждала Лютая Сестра, ну и простой народ тоже – все там любят насвистывать его предыдущий симфонический концерт номер Четыре. Перспективный молодой инженер, которого Лютая Сестра собирается выдвигать на Большой Пост, вообще уходит из железнодорожного бизнеса, не купившись даже на обещание этого поста.

…Олигарх-Изобретатель супер-сплава (высокий и стройный) приходит домой с браслетиком из этого сплава, дарит его жене в честь первой плавки, но та не оценивает успеха мужа, к которому он шел десять лет, ее больше заботит, что скоро годовщина их свадьбы. Вообще показан сложный мир создателя супер-сплава – никто его не понимает, никто не ценит. Он вспоминает, как шел к успеху – своим трудом, с нуля, начав простым шахтером, давая безработным работу, поднимая рудники и создавая супер-сплав.

А в это время в некоем самом роскошном баре собираются Плохие Дяди и строят коварные планы: Мямля-Президент железнодорожного концерна, плюс владелец той самой завалившей поставки рельсов сталелитейной компании, плюс друг Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Они очень завидуют предприимчивому Олигарху-Изобретателю, ибо у того рудники процветают, в то время как по стране добыча железной руды приходит в упадок. А им тоже хочется руды! «Несправедливо», – понимают они, и под слова о необходимости помогать слабым решают с помощью своих людей в правительстве оклеветать Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава и сам сплав: у них в правительстве надежный человек, подсунутый ими Олигарху-Изобретателю лоббистом, чтобы его предать.

А тем временем Лютая Сестра вспоминает историю своего успеха: как она в детстве твердо решила стать начальницей железной дороги и как ею стала, невзирая на косые взгляды на женщину-начальницу. Разумеется, папа-владелец тут был ни при чем, она всего добилась сама, ей просто не было равных, так она была сильна и умна на фоне серых ничтожеств. И вот стоит она перед памятником своему предку-основателю железной дороги, проложившему первую железную дорогу с запада на восток, и вспоминает, какой это был великий целеустремленный титан духа, которому все завидовали, но который упорно шел к цели. И даже жену-красавицу однажды заложил врагу-миллионеру – разумеется, с согласия жены-красавицы, благороднейший из красавиц, но он отдал долг вовремя, утерев нос врагу-миллионеру. Читали рыдают – какой великий человек.

А мудрый старик-продавец сигарет сообщает Лютой Сестре, что теперь видит в глазах людей страх.

А подрядчик, который в прошлый раз клал им дорогу, тоже уходит от дел без объяснения причин.

А подлый язва-читатель опять поминает аптекаршу.

А в это время Мямля-Президент не дремлет: он затевает дать выскочке-сестре хороший урок, выставив ее дурой-самоуправшей, да еще оскорбившей мексиканский народ. Но случается облом: из Мексики приходит сообщение, что правительство национализировало и рудники, и железную дорогу. Братец-Мямля в шоке – он оказался в дураках, а ведь Лютая Сестра его предупреждала. Но он быстро справляется с собой и подло присваивает себе заслуги Лютой Сестры – дескать, это он предвидел возможную национализацию и нарочно держал в Мексике самый негодный подвижной состав.

Дальше Мямля-Братец устраивает еще одну грандиозную подлость. Он создает железнодорожный картель: е следует сцена, совершенно напоминающая Сухаревскую конвенцию сыновей лейтенанта Шмидта, только сухаревская конвенция была смешнее. Картель этот преподается авторшей, естественно, не как традиционная беда нерегулируемого капитализма, а как плод социалистических идей. В качестве доказательства устроившие этот картель оперируют заявлениями о «недопустимости хищнической конкуренции» и о том, что «решать надо большинству, а меньшинство должно подчиняться». Картель разграничивает сферы влияния сыновей лейтенанта Шмидта и отнимает право работать в Колорадо у наиболее успешного из них – того самого, что работает с упомянутым новым нефтяным месторождением – чисто из зависти к его успеху. Тот, таким образом, разорен. Социализм во всей красе, короче, как его представляют американские обыватели.

Лютая Сестра, услышав о мерзком сговоре, благородно бросается к хозяину ограбленного концерна – заверять его, что хоть она и хищница и честно намеревалась пустить того по миру по всем правилам бизнеса, но она против таких подлых приемов. Она убеждает того бороться, но он опустил руки и собирается уходить от дел. И Лютая Сестра произносит очень важную фразу: «Если остальные могут выжить, лишь уничтожив нас, то почему мы вообще должны хотеть, чтобы они выжили?».

Тут приходит хозяин Нового Нефтяного Месторождения. Он высок, строен и молод. Испепеляя Лютую Сестру пристальным открытым взглядом, предъявляет ультиматум: если их дряхлый железнодорожный концерн, отнявший у них их проверенного железнодорожного перевозчика, не приведет в порядок свою дорогу за девять месяцев, и они не справятся с перевозками, тем самым разорив его, то он их всех за собой прихватит. И опять звучит очень важная фраза: «Вы хотите кормиться за мой счет, а потом, выжав из меня все что можно, возьметесь за кого-то другого. Сейчас почти все так делают». Сестра благородно тому отвечает твердым обещанием разбиться в лепешку, но построить дорогу, и они расстаются уже уважающими друг друга.

Далее следует разговор Лютой Сестры с Олигархом-Изобретателем-Супер-Сплава, в котором она просит поставить рельсы на три месяца быстрее. Опять ледяные голубые щели глаз, ледяное спокойствие, алмазная ясность взглядов, Олигарх-Изобретатель накидывает 20 баксов за тонну к обоюдному удовлетворению сторон (Лютую Сестру это повышение цены прямо-таки возбуждает). Следуют взаимные обещания разорить друг друга и прочие атрибуты беседы настоящих лютых бизнес-людей, а также ощущение счастья и того, что они движут миром. Все положительные персонажи мадам живут ощущением счастья: впоследствии она объяснит, почему.

Тем временем всплывает информация о необычной афере, которую провернул их бывший друг детства и бывшая первая и единственная любовь Лютой Бизнес-Сестры, потомственный испано-латино-мачо-финансовый аристократ. Чтобы не путать читателя очередным длинным именем, будем называть его Медный Олигарх.

Этот Медный Олигарх – тоже гений и титан, с детства – воплощение всех мыслимых и немыслимых достоинств. Высокий, стройный и мускулистый. Сын друга семьи владельцев того самого ж/д концерна, потомок испанских аристократов, всего добивавшихся, как и положено, своим дерзновенным трудом, он сам начал как скромнейший трудяга. Приезжая к ним в гости на каникулы, тайно сбегал на рассвете работать: он инкогнито устроился работать посыльным в этот самый железнодорожный концерн, обманув закон о запрете детского труда. Аристократ, короче: делал это он для развлечения, чтобы познать жизнь железнодорожного концерна и утереть нос своим малолетним приятелям, будущим наследникам ж/д концерна – мол, я работал на концерн раньше вас. А так он и интеллектуальный гений, и прирожденный ученый, и физически необычайно одарен. Двигатели в его руках сами запускаются, бейсбольный мяч после двух минут знакомства с игрой улетает за деревья, а придуманная им в 12 лет система блоков для залезания на скалу вызвала восхищение папы – главы ж/д концерна, поскольку мальчик самостоятельно изобрел и решил для этой цели дифференциальное уравнение. Мадам-авторша уверенно называет это алгеброй, и у зломысленного читателя снова мелькает мысль об аптекарше, не знакомой даже со школьным курсом физики. Но самое главное – Медный Олигарх, разумеется, всего этого добился сам. Его никто этому не учил, родители требовали, чтобы он доказал, что он достоин их фамилии: семейная традиция, где все – финансово-промышленные гении, и каждый обязан увеличить наследство отца, а прежде – доказать что он его достоин; ну очень типичная традиция. Природе он тоже ничем не обязан – он просто всего добился сам. Железных мускулов, гениального разума – в 12 лет всего добился сам. А еще он подбивал своих друзей сбегать из дома за сотни километров, чтобы любоваться сквозь окна, как на заводах работают станки, – совершенно замечательная находка авторши, советские писатели производственной тематики воют от зависти.

Потом он с 16 лет учился в колледже и заодно работал подручным у печи на медном заводике на окраине города, а в 20 лет выкупил этот самый заводик – к великой гордости папы. Из какой тумбочки он взял деньги, спрашиваете? Да на бирже выиграл – ведь, простодушно объясняет нам мадам, несложно угадать, какое предприятие ждет успех, будучи таким гениально-деловым. А потом уже достойно унаследовал отцовское дело и стал самым крутым медепромышленником в мире, трудолюбивым и гениальным. Мадам мечтательно расписывает его могучий торс, тугую плоть, небесно-голубые глаза, нелатиноамериканскую-но-древнеримскую внешность и прочие обязательные атрибуты дамского романа.

Лютая Сестра в это время тоже стала учиться в колледже, тоже устроилась делать карьеру с низовой должности ночной дежурной по станции. Впрочем, не будем глумиться над идеей мадам, что карьеру большого человека надо делать с низов – в конце концов, если отвлечься от картонных героев романа, это вполне здравая идея. И мы можем вспомнить, что в СССР в 20-30-е годы многие будущие академики – скажем, Глушко, Черток или Поспелов – тоже учились одновременно с работой по рабочим специальностям. Это, собственно, к вопросу о том, часто ли такое бывает при капитализме (ой, нечасто сынки больших пап работают рабочими!), и не чаще ли такое было при проклятом социализме, которому мадам решительно отказывает во всем хорошем.

Но вернемся к нашим героям. Вскоре они познали друг с другом счастье секса. Именно счастье – мадам несколько раз заостряет на этом внимание: ее философия, которую она изложит потом, основана на том, что цель человека – счастье, все ее положительные герои ищут счастья, все отрицательные герои враждебны счастью и лишают его окружающих. Правда, счастьице она исповедует какое-то слишком гедонистическое, если не сказать животное; но это понятно, ведь она воспевает капитализм, а гедонизм нужен капитализму, ибо гедонист – лучший потребитель…Виделись герои, правда, редко, порой месяцами и годами не встречались из-за занятости, но друг другу, разумеется, были верны, потому что, как пишет мадам, только ханжи, которые видят в сексе порочное занятие, изменяют направо и налево, а настоящие получатели удовольствия на самом деле чисты и в силу этого верны (непорочная дева Саша Грей одобряет). Так Лютая Сестра подкатила к тридцатилетию, совершенно довольная своей судьбой.

И тут судьба-злодейка, как положено, разлучила их. Расстались они при очень странных обстоятельствах: Медный Олигарх, опять проотсутствовав несколько лет, после очередной ночи счастливого секса печально предложил Лютой Сестре бросить ее ж/д концерн – пусть, дескать, разваливается под руководством мямли-братца. Лютая Сестра решительно отказывается, ведь для нее это самоубийство. Тогда Медный Олигарх со страданием и мукой на лице говорит, что ему придется расстаться с ней и со всем, что нажито непосильным трудом. Некий друг его уговорил, и, хоть ему отчаянно не хочется, но придется. Лютой Сестре он ничего объяснить не может – мол, время не пришло, но знай, любимая: все, что я буду делать, будет делаться с вполне определенной целью. Вскоре про него приходит информация, что он пустился во все тяжкие – проматывает состояние, кутит и повесничает, совсем забыл о своих идеалах честного стяжателя богатств. Лютая Сестра его начинает презирать – полный развод и кактус между кроватями.

Читатель крайне заинтригован: здесь явно какая-то страшная тайна: у Медного Олигарха есть какая-то очень веская причина молчать. Это просто следует из логики – не может же мадам-авторша его обмануть! Вне всякого сомнения, есть очень веская причина, заставившая Медного Олигарха молчать как рыба об лед, теряя любимую, и, соответственно, ничего не сказать читателю… Что же это может быть за причина?!

Так вот, возвращаемся от воспоминаний Лютой Сестры к главной линии романа. Этот Медный Олигарх, бывший ее любовник, оказывается, ловко всех кинул: те самые сверхбогатые медные рудники в Мексике, к которым тянул железнодорожную ветку Мямля-Братец и которые экспроприировал жадный Центральный Комитет Мексиканской Народной Республики, оказались пустыми. А все так верили! Раз сам Медный Олигарх там суетится и вкладывает большие деньги – ясно же, там сверхбогатое медное месторождение. А он всех кинул – и мямлю-братца, и жадных мексиканских «альтруистов»: все остались не солоно хлебавши. И ж/д концерну грозит крах. Лютая Сестра, узнав, что Медный Олигарх сейчас в Нью-Йорке, бросается к нему в гостиницу за объяснениями. Но тот темнит и довольно говорит, что за его действиями есть мотив. Он, посмеиваясь, рассказывает, как стая шакалов накинулась на месторождение – и ЦК МНР, и Мямля-Братец со своими подельниками, и как они сильно на этом деле погорели. Возмущены теперь, спасу нет, и даже хотят судиться с Медным Олигархом, что он так обманул их хищнические человеколюбивые ожидания. Читатель, если он слишком простодушен, попадается на этот нехитрый литературный прием «сочувствие жертве несправедливых претензий» и негодует: «Какая наглость! Оказывается, эти ваши социалисты и человеколюбы – ворье почище Березовского, хотели на халяву присосаться к чьему-то успеху. Вот, значит, что стоит за словами о помощи другим!». И даже кинутые мексиканские рабочие-голодранцы, для которых Медный Олигарх построил город из поддельных стройматериалов, который развалится через несколько месяцев, теперь вызывают у читателя злорадство – нате вам, выкусите, халявщики!

Из разговора становится ясно, что цель Медного Олигарха – разбазарить как можно больше денег, своих и чужих. Его откровенно прет, как ловко он кинул и ж/д концерн, и его подельников, и ЦК МНР. Он потирает ладошки, потому что и единственная нормально работающая железная дорога тоже заодно прихлопнута сухаревским картелем. На вопрос «Но зачем?!» он пожимает плечами и отвечает, как положено в романе отвечать на не имеющие смысла вопросы, мемом «Кто такой Джон Голт?». Лютая Сестра возмущена этим пошлым мемом, но глаза Медного Олигарха, внимательно наблюдающие за ее реакцией в этот момент, подсказывают читателю: ответ неправильный. Похоже, это некий пароль, на который надо знать ответ. А еще в ответ на случайный вопрос Лютой Сестры, не слышно ли, написал тот ушедший от дел композитор свой пятый концерт или нет, Медный Олигарх явно напрягается: похоже, он что-то знает. И вообще явно темнит. Лютая Сестра уходит, недовольно потряхивая хвостом, а читатель ясно видит, что они все еще любят друг друга.

Действие переносится в дом Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Тот, занятой несчастный деляга-трудяга, вынужден бросить неотложные дела и терпеть вечеринку по случаю годовщины свадьбы его жены. Он настолько занят, что уже три дня мечтает прочитать отчет об испытании авиадвигателя из супер-сплава, но не имеет времени, хотя читать вздорные газетки при этом у него время почему-то есть. Олигарх-Изобретатель прижимается могучим лбом к зеркалу, не в силах остановить постоянный поток мыслей, звучащих в его голове. Мадам судит по себе и простодушно полагает, что эта постоянная говорилка в голове, которая звучит у каждого человека, на самом деле признак элитного мыслителя вроде нее, а все остальные думать не умеют и вообще пописать вышли. Приглашены все сливки общества. Жена ходит вся в брюликах, вдобавок надев и подаренный браслетик из супер-сплава, который смотрится среди брюликов нелепо и жалко. Гости – полные свиньи, тупые, завистливые и исполненные злокозненности. Они несут полную ахинею, и даже самый тупой читатель чувствует себя блистательным гением по сравнению с ними. Главный философ там утверждает, будто задача мыслителей – доказать, что познание невозможно, что логика – примитивная пошлость, что разум – предрассудок, и что главное – инстинкты. Типа, он представляет материализм. Как внушает читателю мадам, материализм, на котором основаны социалистические идеи – это якобы философия отождествления человека с животным. Материалисты якобы признают за человеком только инстинкты и якобы отказывают в существовании разума; девственно-чистые читатели, незнакомые с философией, принимают это за чистую монету и негодует. А главный писатель поучает общество, что былые писатели работали исключительно по заказу денежных мешков и оттого выдумали такие нелепости, как героизм и честь, в то время как главное в жизни – страдание. «А счастье? Ведь мы же бываем счастливы…», – жалобно пищит робкая девушка, но ее под всеобщее одобрение обзывают поверхностной натурой. А еще главный писатель, чьи книги никогда не издавались тиражом более 3 000, требует, чтобы общество ограничило тиражи книг 10 000 экземпляров, чтобы всем писателям давать равные шансы, чтобы общество имело возможность читать не только попсу, но и «серьезных авторов». Главный музыкант, испортивший недавно четвертый концерт того самого ушедшего от дел композитора, заявляет что мелодия – примитивный пошлый предрассудок. Главный писатель поддакивает, что сюжет в литературе – такая же примитивная пошлость. Ну в общем читателю ясно: все они глупые завистливые свиньи без единой мысли в голове. А еще женой Олигарха-Изобретателя в качестве демонстрации ее широких взглядов приглашен журналист, редкостный подлец и пасквилянт, просто так (или все же не просто так?) обливший грязью Олигарха-Изобретателя в своей газетке в статье «Спрут». И вот этот подлюга-журналист, расписанный так, что читатель захлестал бы его перчаткой до смерти, в потоке всякого вздора, мимоходом, одной фразой высказывает одну-единственную стоящую мысль: что наш капиталист-изобретатель мало чего стоил бы без работников. А поскольку высказал эту мысль такой законченный подлец, то недостаточно злой читатель ее тоже воспринимает как подлость и глупость: очередная прививка против социалистических идей читателю сделана.

Тем временем на вечеринку подтягивается Лютая Бизнес-Сестра. Она оформлена со вкусом, в вечернем платье, и выглядит непривычно женственно без обычных брюк, сверкает единственным браслетиком с брюликами, подчеркивающим изящество, кожу и прочие прелести. А еще на вечеринку неожиданно заявляется Медный Олигарх. Сам-то Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава презирает этого подлого предателя идеалов честного стяжания богатств, видеть его не хочет, но тот, преодолев все препоны, добивается беседы с Олигархом-Изобретателем и неожиданно оказывается толковым собеседником. И хоть ему не удается до конца растопить недоверие Олигарха-Изобретателя, читатель млеет от ощущения, что он оказался проницательнее этого великого изобретателя: ведь он, читатель, ясно видит, что Медный Олигарх тоже на самом деле отличный парень и втайне преследует некую благородную цель. По ходу дела какие-то перепуганные старушки у камина обсуждают, что недавно на берегу слышали выстрелы: это пытались поймать неуловимого норвежского пирата, против которого бессилен могучий флот США. И снова звучит мем «кто такой Джон Голт?», и какая-то глупая курица рассказывает Лютой Сестре, что она знает, кто такой Джон Голт. Она напоминает, что была такая страна – Атлантида, где жили в невиданном блаженстве души павших героев, и вот Джон Голт отыскал эту самую Атлантиду, спрятанную на дне моря. Вообще-то Атлантида по Платону была весьма враждебной греческим героям. Мадам путает Атлантиду с Валгаллой – это не случайность, она эту ошибку еще повторит. Так вот, Джон Голт был миллионером, путешествовавшим на яхте и в шторм узревшим на дне моря башни Атлантиды. От такого открытия он не захотел видеть больше наш унылый мир и пустил ко дну яхту вместе со всем состоянием, чтобы остаться там навсегда. А Медный Олигарх, выслушав с таинственной усмешкой эту байку, говорит Лютой Сестре, что эта дура и не подозревает, что рассказала правду. А читатель подозревает, что Медный Олигарх связан с этим самым Джоном Голтом.

Тут откалывает номер жена несчастного Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Все гости ей уже успели сказать, что ее браслетик убог, и она громогласно заявляет, что охотно обменяла бы эту гадость на нормальный бриллиантовый браслет. Оскорбленная в лучших чувствах Лютая Сестра вступается за честь Олигарха-Изобретателя и меняет свой бриллиантовый браслет на это первое изделие из супер-сплава. Униженный Олигарх-Изобретатель реагирует парадоксально – дает Лютой Сестре отповедь в стиле «это было излишне», гордо дожидается конца вечеринки и провожает жену баиньки. В спальне, где жена лежит на кровати в скучающей красивой позе, вкратце повествуется о несчастной личной жизни Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава. Оказывается, он страдает от того, что жена неохотно исполняет супружеские обязанности, и что секс оказался таким порочным занятием, которого ему приходится стыдиться – а он просто огонь-мужчина. Жена это дело презирает, и он тоже уверовал, что это недостойное занятие; но ведь природа требует своего, и он страдает, чувствуя себя свиньей. А ведь читатель уже видит, что он святой, что в душе у него (вернее, в штанах) птицы поют: мадам опять нас подводит к великой идее наслаждательного счастьица. А еще Олигарх-Изобретатель ломает голову, зачем она вообще за него вышла – деньги у нее есть, в обществе вертится, не любит, секс ей нафиг не нужен… Зачем тогда?!

Пока читатель ломает голову, зачем окрутили Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава, действие переносится на строящуюся ж/д ветку из этого самого сплава. Глава называется «Эксплуататоры и эксплуатируемые», но, несмотря на название, речь в ней пойдет о разборке двух групп буржуев, одну из которых мадам пытается представить эксплуататорами другой, а обычных трудящихся для нее не существует. Итак, Лютая Сестра лично скачет по стройке ж/д ветки из супер-сплава и преодолевает сопротивление ретроградов-инженеров, не желающих иметь дело с этим волшебным металлом. Ну тупые, чего с них взять, думать не умеют – куда уж им оценить преимущества металла, который легче, прочнее и дешевле стали; ни честолюбия у них нет, ни элементарного любопытства. Но все же она делает свое дело, преодолевая трудности и ретроградство. Видя ее усердие, даже владелец нефтепромысла к ней потеплел. На стройку приезжает сам Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава, он ходит вокруг ремонтируемого старого моста с блокнотиком, делает вычисления и удивлен, что Лютая Бизнес-Сестра тоже тут. Он предлагает ей сделать новый мост втрое дешевле стального. Дело тут не в его желании помочь – ему нужна реклама; благотворность эгоизма. Они с удовольствием общаются, и вообще между ними продолжают завязываться какие-то неделовые дела. Но, когда дамочка просит ее подкинуть до Нью-Йорка, Олигарх-Изобретатель снова захлопывает створки раковины, и в свой самолет он ее не берет, воспользовавшись глупой отмазкой. Загадочно это: то ли верность жене хранит, то ли боится, что она будет к нему приставать, то ли вот такой он загадочный. Так что до Нью-Йорка Лютая Сестра добирается сама. А там мямля-братец затеял очередную подлость: он везет сестру в совет бизнесменов, где она должна, по его мысли…. добровольно выступить в прямом эфире в ток-шоу «Супер-сплав – смертоносное детище в погоне за наживой» в качестве девочки для битья, дебатируя с тем самым демагогом-подлецом-журналистом. Ну что она, в самом деле, не понимает, что ему это нужно, не хочет из человеколюбия сделать это для него?! А еще он рассказывает, что пытался выкупить у ограбленного картелем владельца железной дороги эту самую ветку. Да только тот, подлец такой, уперся и из принципа распродает ее на запчасти всяким трамвайным депо, а не тем, кто реально нуждается в этой ветке – тоже его подвел. А так бы мямля-братец и готовую железную дорогу получил, и от осуждаемого обществом супер-сплава бы удачно открестился. Лютая Сестра требует остановить машину и в гневе убегает в холодную темноту. А братец сзади воет: «Ты не можешь обойтись со мной таким образом! Там 500 человек собрались! Эфир!».

Читатель, разумеется, возмущен такой подлостью «человеколюбов», от имени которых выступает Мямля-Братец. А теперь смотрите за руками мадам: всякий раз, когда ей надо пнуть альтруизм, она выворачивает его наизнанку. Ведь альтруизм – это когда ты сам добровольно делаешь людям что-то хорошее, жертвуя своей выгодой. Простите, если я кого-то обижу разъяснением очевидного, да еще на торгашеском языке, но в наше время господства идей мадам многие и не знают, зачем нужен альтруизм: так вот, это не блажь, а способ поднять уровень общения людей до доверия и благодарности, когда между людьми становится возможен обмен поступками и идеями очень высокого уровня, невозможный при товарном обмене. А мадам всякий раз альтруизм выставляет как требование к другим сделать что-то хорошее себе, притом в хамской форме. Разница вроде маленькая, но смотрите, как все ставит с ног на голову. «А шли бы вы с такими предъявами!», – закономерно возмущается читатель, не любящий хамских претензий. Мадам тут же ловит его на слове: «Вот видишь! Ты не хочешь быть альтруистом – значит, ты эгоист!». И читатель чешет в затылке: «Ну да… Выходит, альтруизм – дерьмо, а эгоизм – очень даже неплохо…».

Тем временем Колорадо, судя по всему, наступает крышка. А ведь это самый лучший промышленный район: помимо нефтяного месторождения там сосредоточена лучшая промышленность. И вот он останется без железной дороги – ветка ограбленного железнодорожника скоро будет разобрана, и в стране наступит коллапс. Но никто этого не понимает. По мысли мадам, социалистические хищники-человеколюбы не могут использовать промышленность – только прожирать награбленное, оставляя после себя руины. Самое забавное, что эти всесильные хищники не могут просто силой отнять эту ветку в целости и сохранности: какие же это комиссары в пыльных шлемах? Но у мадам иначе опять развалится сюжет, так что не будем строги.

…Лютая Сестра укрывается от холода в забегаловке, где беседует с тремя бомжами (или рабочими, кто их разберет), пьющими кофий. Один из них, дедок, типа пролетарий-материалист, шипит, что человек – это животное, интеллекта у него нет, только жрать, размножаться и хапать доллары – и никакой морали. Мадам, повторю, всячески внушает читателю на протяжении книги, что материалисты – это те, кто считают, что в человеке нет ничего, кроме инстинктов. А еще она внушает, что у большинства людей нет разума, что разум – это удел нескольких процентов избранных, а большинство если и думает, то очень редко: и для этого она старательно изображает не-атлантов полными животными. Второй бомж-рабочий нужен для поддержания беседы с первым и произнесения мема «кто такой Джон Голт?». Тогда третий бомж рассказывает свою версию истории Джона Голта: это величайший первопроходец, долгие годы искавший источник вечной молодости за морями, на земле и под землей, ободравший всю шкуру и нашедший его на вершине горы, куда поднимался 10 лет. Он хотел дать этот источник человечеству, но не смог: оказалось, что его невозможно перенести к людям.

Следующая сцена переносит нас к Олигарху-Изобретателю-Супер-Сплава. К нему пришел не то чиновник, не то ученый из Главного Научного Института и просит подождать несколько лет с внедрением сплава. Мол, если сплав плох, то он опасен для людей, а если хорош – то опасен для народной экономики, которая разбалансируется. Чиновник-ученый и просит, и угрожает, и, наконец, предлагает от имени правительства выкупить права на супер-сплав за любую сумму. Но Олигарх-Изобретатель тверд, играет желваками и сверлит этого негодяя безмятежно-спокойным взором: нет. Посрамленный радетель за народ уходит. Но его не так-то легко победить…

Лютая Сестра приходит в свой офис, а там ее встречает Заместитель-Друг Детства с убийственными известиями: подрядчик отказался делать заказанные стрелки из супер-сплава, Главный Научный институт опубликовал подлое заключение, что супер-сплав может быть опасен, профсоюз запретил рабочим работать на одной из линий ж/д концерна, и акции концерна рухнули. Лютая Сестра, как может, ободряет Заместителя-Друга Детства и едет в Главный Научный Институт. Это дворец науки, построенный на народные средства. Его глава – в прошлом великий физик, гений, притом ценит Лютую Сестру за недюжинный ум. В тяжелом разговоре с ней главный ученый юлит, пытается перевести стрелки на замов, а потом раскалывается: у него нет выбора. Их институт – последний оставшийся оплот науки, все остальные научные учреждения разогнаны, он держится на честном слове и в условиях текущего развала экономики его могут прихлопнуть в первую очередь. Помнится, IRL все было наоборот: большевики, придя к власти, несмотря на разруху и войну, открыли пару десятков новых научных институтов, а потом ухитрились, несмотря на разруху после страшнейшей войны, вывести человечество в космос, построить первую в мире АЭС и совершить прочие невозможные по мнению авторши вещи. Огромная металлургическая лаборатория Института так и не сделала ничего путного, а тут какая-то частная фирма выкатывает супер-сплав: ясное дело, общество придет в ярость и прихлопнет бесполезный институт и последние остатки науки, хнык-хнык. Лютая Сестра в расстройстве чувств, просит все-таки дать честное заключение, но главный ученый не может в силу вышеизложенного. Вообще, мадам тут рисует совершенно невероятную ситуацию – чтобы великий ученый да пошел против истины. IRL мы помним, что ученые и самому Сталину перечить смели, да что там Сталину – даже инквизиции. Ученые – люди упрямо преданные истине и чертовски умные к тому же, и попадись им супер-сплав – да они бы горы с ним свернули. А мадам нам изображает калек каких-то. Фтопку.

Напоследок, чтобы не выглядеть полной сволочью, главный ученый говорит в утешение, что тоже в молодости верил в разум, а теперь убедился, что люди в массе совершенно лишены интеллекта, сущие животные – опять мадам внушает читателю эту мысль. И рассказывает печальную историю про трех своих любимых студентов: три великих ума, три друга учились в его университете и изучали его предмет и философию у некоего великого философа, которого сменил тот самый главный философ-материалист, который нес ахинею на вечеринке Олигарха-Изобретателя. Они подавали огромные надежды, и оба профессора считали их своими детьми и соперничали из-за них, но – увы. Один, уже знакомый нам Медный Олигарх, стал плейбоем. Второй, тот самый неуловимый норвежский пират, докатился до криминала. А третий вообще не прославился даже плохим, растворился в серой массе посредственностей, и ни слуху о нем ни духу, поглотила его тупая лишенная разума масса, работает где-нибудь младшим счетоводом. Имени его не называется, но у читателя возникает ощущение, что он знает имя этого загадочного третьего…

Лютая Сестра выдерживает удар. Она идет к Мямле-Братцу и предлагает спасительное решение: она временно уходит с поста главы фирмы, оставляя рулить своего Заместителя-Друга Детства, а сама организует отдельную фирму-василек и на свой страх и риск достраивает ветку из супер-сплава. Тем временем концерн перестанут топить, а ее фирму утопить не успеют. А потом она сольет свою фирму с ж/д концерном. Мямля-Братец рад и заключает письменное соглашение, что эта фирма будет передана ж/д концерну, как только начнет приносить прибыль, и только в том случае, если будет ее приносить – вот такой расчетливый подлец. Мямля-братец не хочет видеть Заместителя-Друга Детства главой концерна, мол, осанкой не вышел, но это ультиматум Лютой Сестры. Они спорят из-за названия фирмы-василька: Лютая Сестра хотела использовать свою фамилию, но это бросит тень на ж/д концерн. «Линия мисс Немо?», «Линия мадам Икс?», и тут Лютой Сестре приходит в голову остроумное решение: «Линия Джона Голта». И анонимность, и прикол. Мямля-Братец против – все-таки символ безысходности, но Лютая Сестра настаивает. И еще очень твердым голосом предостерегает братца, чтобы тот держал от нее своих дружков-политиканов подальше: а то убьет к чертям, как это сделал с одним недобросовестным политиканом их Великий Предок, по семейной легенде.

Идет тяжелая сцена разговора Лютой Сестры с Медным Олигархом. Он, гад, умный и понимает, зачем она пришла – и заранее говорит что, увы, нет. А она пришла просить денег под свои облигации. Семь лямов она получила под свои акции ж/д концерна, нужны еще восемь. Но никто их не даст: люди боятся вложиться в прибыльное дело, вот до чего тоталитаризм и человеколюбие довели. Никому это не нужно. А колорадский район скоро погибнет, утянув за собой всю страну, и никому до этого нет дела… Она просит: ведь он транжирит деньги просто так… Она никогда не просила. Она готова унизиться любым образом, каким он выберет, и заклинает именем дружбы, любви и остатков того, во что они верили. И тогда Медный Олигарх бросается к ней, припадает к ее руке, в нем проглядывает былой Друг, он горестно восклицает: «Любовь моя, я не могу этого сделать!». Похоже, та самая страшная тайна не позволяет ему. Но через мгновение он снова становится насмешливым типчиком, мол, извини меня за смешение стилей, бггг, привык перед дамочками комедии ломать. Лютая Сестра в гневе – как ее великолепно разыграли. И она клянется, что «Линия Джона Голта» будет достроена. Тот в шоке: «Как-как ты ее назвала?!». Она повторяет – «Линия Джона Голта» – и объясняет, что это символ недостижимого, невозможного, и вы все боитесь этого имени, как боитесь ее линии. «Не советую так называть», – демонически хохочет Медный Олигарх, который явно что-то такое знает про этого самого дьявольского Джона Голта. А Лютая Сестра гнет свое: я, мол, устала слышать воззвания к этому символу безысходности, я бросаю ему вызов, хочу построить для него железную дорогу – пусть попробует прийти и отобрать. «Он это сделает», – ухмыляется Медный Олигарх.

Лютая Сестра и Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава сидят в его конторе, озаряемые отблесками плавильных печей, и обсуждают новый мост из супер-сплава и кое-каких первых ласточек – новых заказчиков на изделия из супер-сплава. Не перевелись еще люди с настоящей частной инициативой! Лютая Сестра все-таки нашла деньги: их тоже дали оставшиеся настоящие бизнесмены, еще не забывшие, что такое прибыль, в основном колорадские, во главе с Нефтяным Олигархом. Олигарх-Изобретатель тоже вкладывает мильон в ее фирму, и объясняет Лютой Сестре, что это никакая не благотворительность, а честное желание прибыли. А она уже отвыкла от нормальных людей, не ожидала такого… А он, такой сухой и расчетливый, смотрит на ее расстегнутый воротничок, и в мыслях его, оказывается, умопомрачающие страсти. Он, оказывается, потерял от нее голову с первой же встречи, и отчаянно хотел бы всадить свой кожаный нож. Но она для него святая, он не смеет свои порочные сексуальные желания направлять на этот цветок разума и бизнеса… Лютая Сестра в это время тоже им любуется – какой он волевой и точено-аскетический.

«Да покройте же друг друга!!! Вы же рождены для этого, вы оба этого хотите!!!», – стонет читатель от неопределенности. Он уже ненавидит те злые силы, которые мешают соединиться в счастливом соитии полюбившимся ему героям, с которыми он провел уже больше двухсот страниц. Какие там злодеи им мешают и мучают читателя? Человеколюбы и ханжи, полагающие, что человек не слишком-то должен давать волю животному в себе?! Ату их, ату!!!

Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава отчаянно разруливает ситуацию с крушением поезда с рудой, когда к нему на прием приходит его мать. Никакой нежности между ними нет. Мама изображена старой кочерыжкой, требующей от сына, чтобы тот своего младшего брата взял к себе на синекуру: Олигарх-Изобретатель и так его содержит, но мама говорит, что тот себя не уважает без самостоятельного заработка. Олигарх-Изобретатель отказывает: он берет на работу только нужных ему специалистов, и точка. Мама уходит, разочарованная. А еще Олигарху-Изобретателю понравилась высказанная ей мысль, что завод для него – храм.

Дальше на прием приходит бесхитростный трудяга-буржуй, владелец фирмы по производству комбайнов. Он неловко просит продать ему стали – нигде ее не купить, дефицит, его кинул прежний поставщик, тот самый заговорщик из числа Плохих Дяденек, последняя надежда – на Олигарха-Изобретателя, иначе завод, их семейное дело многих поколений, обанкротится. А фермеры останутся без комбайнов, и наступит голод. Он не попрошайничает, он предлагает продать хоть втридорога, но только чтоб была сталь. Авторша описывает его скупыми мужественными штрихами, ни дать ни взять – директор завода в эвакуации на Урале, которому надо на месте закрытой фабрики демидовских времен срочно организовать производство танков для фронта. В общем, он внушает уважение Олигарху-Изобретателю, и тот обещает поскрести по заказам и отложить немного. Тут влетает секретарша Олигарха-Изобретателя, в полной прострации: правительство только что приняло закон, запрещающий владеть более чем одним предприятием, чтобы уравнять шансы всех, чтобы была конкуренция, и чтоб крупные не давили мелких. Че-то на чубайсовскую реструктуризацию ЕЭС похоже, не находите? Только IRL Чубайс – оголтелый сторонник взглядов мадам. Те самые Плохие Дяди-заговорщики, короче, постарались. Это конец нескольким бизнесам Олигарха-Изобретателя: придется расстаться и с рудниками, и с угольными шахтами. Комбайнер, убитый окончательно, встает, но Олигарх-Изобретатель на него прикрикивает – мол, сядьте, мы еще не закончили наше дело. Он мужественно держит удар, быстро по телефону распоряжается и находит сталь комбайнеру. И вообще похож на полководца, быстро действующего и спасающего ситуацию…А глубоко ночью он сидит, как недремлющий Сталин, над чертежами моста для Линии Джона Голта, и на минуту на него находит слабость. Ему жаль рудников, жаль шахт – сколько труда он вложил в них. Зачем он все это делает? Но он стискивает зубы и решительно прекращает сопли. И тут ему приходит гениальная догадка, как на порядок упростить конструкцию моста; он снова жив и бодр, звонит Лютой Сестре и требует выбросить старые чертежи – скоро будут новые, на порядок лучше и дешевле. В общем, молодчага-мужик держит удар всем смертям назло. Читатель роняет скупые слезы и сжимает кулаки за его успех. Этот прием в литературе так и называется – «сопереживание».

Вообще, мадам явно перестаралась с расписыванием ценовых преимуществ ее сплава. Сплав состоит в основном из стали и меди, но почему-то выходит сильно дешевле их. Ох уж эти романтические аптекарши…

Герой-Друг Детства Лютой Сестры сидит в столовке и болтает с приятелем-работягой. Он хоть теперь и ИО вице-президента, но по-прежнему прост. Он каждый день на связи с Лютой Сестрой. Рассказывает, что, несмотря на кризис и развал, несмотря на удар под дых в виде последнего закона об антижадности, им повезло: лучший авиастроитель страны, оставив свой завод брату, выкупает обанкротившийся локомотивный завод. И у них будут новые супер-локомотивы, не чета ветхим паровозам. Жизнь продолжается!

А Лютая Сестра сидит одна ночью в ветхом офисе своей новой компании. Она прилетела в Нью-Йорк на своем самолете: пришло известие, что тот самый главный авиастроитель, купивший локомотивный завод, тоже внезапно отошел от дел. Она хотела отыскать его и переубедить, но тот исчез без следа. И вот она сидит расстроенная, собирается с силами. И еще понимает, что хочет мужика. И вдруг – опа! – видит за окном именно что мужскую тень. Некто в шляпе стоит у входа в офис и колеблется, войти ли. Кто это? Хвост? Ей и страшно, и интересно. Таинственный мужик в шляпе, поколебавшись, исчезает в ночи. Кто же это был и зачем?! Она выглядывает за дверь, но улица пуста, только чернеет вход в подземные тоннели ж/д концерна. У читателя мелькает догадка: этот таинственный мужик скрылся в туннелях…

А Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава подписывает бумаги о продаже рудников своему другу. Тому самому, из числа Плохих Дядь-заговорщиков – добились они своего, заполучили рудники. И хоть Олигарх-Изобретатель и не знает о подлой игре друга, все равно его почему-то презирает. Вот когда он продал свои шахты Угольному Олигарху, то был спокоен, ибо передавал в надежные и достойные руки, а этого слизняка презирает. Вспоминает молодость, как он, стиснув зубы, работал, молодой и задорный, вспоминает проповедников, уже тогда призывавших жить ради слабых и к прочей халяве, вспоминает этого слабого слизняка, и в нем разгорается ненависть. И в читателе тоже: читатель ведь всегда очень симпатизирует честным, храбрым, трудолюбивым персонажам и презирает подлых, трусливых паразитов. А в романе мадам, как мы обратили внимание, именно капиталисты представлены как умные-честные-храбрые-трудолюбивые, а их враги всегда убийственно тупы, подлы, трусливы и недостойны. Читатель ведь живет в отфильтрованном автором мире, увлеченный сюжетом, погружаясь все глубже и глубже в условный мир, дальше и дальше от реальности. А мадам всячески внушает читателю, что только деляги способны трудиться с напряжением сил и строить большие промышленные проекты, у них типа интерес есть и талант, а остальные – это серая неразумная завистливая масса. И организовывать производство великих масштабов и гореть на работе не ради денег, а ради иных причин, по ее версии, невозможно. Но, мадам! Индустриализация СССР – не кажется ли вам, мадам, что это было нечто противоположное описываемому Вами кризисному миру, из которого исчезла жажда наживы, и оттого никто ничего не делает? А ученые, всегда творившие ради науки, а не ради денег, чьими трудами так охотно пользуются ваши герои, мадам? И Сергей Павлович Королев – он, разумеется, сказочный персонаж, выдумка советской пропаганды? И его Совет Главных – тоже? А те остальные тысячи и тысячи советских ученых и инженеров, увлеченно занятых любимым делом, – тоже выдумка? Однажды Борис Черток, легендарный сподвижник Королева, приехал на завод «Пластик», срывавший сроки по программно-временному устройству лунного аппарата. Там, в цеху, работали три инженера, серые от бессонницы. И когда Черток их бодренько спросил, как дела – мол, завтра последний срок, один вылез из-под верстака и послал уважаемое начальство на несколько русских букв, чтоб не мешали работать. И начальство покорно удалилось. Аппарат вскоре успешно облетел Луну и дал человечеству первые снимки ее обратной стороны. Вам не кажется, мадам, что такие свободные люди, не боящиеся ни начальства, ни ответственности, трудящиеся не ради денег, как этот инженер, кстати, впоследствии ставший космонавтом – это был Н. Рукавишников, несколько противоречат Вашей философии?

Тем временем Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава приглашает Героя-Друга Детства-Лютой Сестры к себе на завтрак. Идет описание скромного миллионерского завтрака – вышколенный официант, приятный сок, лед в вазочке: Друг Детства и не знал, что это может быть так мило, да. Олигарх-Изобретатель объявляет, что дает им отсрочку по платежам: у него завелись деньги, которых он не ждал, и он обратит их против тех, кто все это затеял. Ни-ни, никакой благотворительности – голый интерес не топить самого перспективного и надежного партнера.

А общество жужжит, как мухи над потревоженной кучкой: «Первый же поезд раздавит рельсы из этого дьявольского металла!», «Мост из супер-сплава рухнет!», «Олигарх-Изобретатель – жадное чудовище! Какое состояние сколотил, а народу не дал ничего взамен! Ему нет дела до тех, кто погибнет на его мосту!».

До закрытия последней связи главного промышленного района с большой землей остались дни, но никто об этом не думает…

«Любой из них рискнет чужими жизнями ради дохода! Купили гнилые рельсы, потому что они дешевле стальных!», – шипят со всех сторон, причем исключительно вздорно и несправедливо. Кто-то инспирирует это шипение, кто-то продолжает валить наших деляг…Главный материалист-философ по-прежнему напыщенно поучает, что разум – главный из предрассудков…Главный металлург публично говорит, что запретил бы своим детям ехать по этой ветке…Комитет Бескорыстных Граждан требует закрыть Линию Джона Голта на годичную экспертизу – понятное дело, у них нет никакого иного мотива, кроме долга перед обществом…Пробегает слух, что несколько рабочих погибли на мосту при обрушении балки; слух не подтверждается, но осадочек остается…Ни одного репортера на строительстве ни разу не появлялось – ведь главный редактор страны объявил, что объективных фактов не существует, каждое сообщение основано на чьем-то мнении, поэтому описывать факты бессмысленно…Группа бизнесменов решила изучить вопрос, обладает ли супер-сплав коммерческой ценностью, для чего обратились не к экспертам, а просто и без затей устроили публичный опрос: «Согласны ли вы совершить поездку на Линии Джона Голта?», на что глас народа демократически ответил: «Ни за что!». Vox populi! Вот такие все кругом тупые – сам убедился, дорогой читатель.

К Лютой Сестре приходит наглый глава профсоюза машинистов. Ногой открывает дверь: «Мы не позволим вам запустить Линию Джона Голта!». Лютая Сестра ставит его на место: мол, что значит «не позволим»?! Ты кто такой, чтоб нам что-то позволять? Тот начинает юлить: мол, не «не позволим вам», а не позволим членам нашего профсоюза работать на вашей смертоубийственной линии. «Ок», – говорит Лютая Бизнес-Сестра, – «вот бумага, пишем договор, что ни один из членов Вашего профсоюза не будет допущен к работе на нашей линии. Мне все равно – могу сама вести паровоз, а вот вы строить новые ветки не умеете, я без вас обойдусь, а вы без меня – нет. Посмотрим, кого выберут джунгли, нас или ваш профсоюз». Тот, униженный и растоптанный, лепечет какие-то совсем не относящиеся к делу бла-бла-бла, но Лютая Сестра ставит точку: на первом поезде по узкоколейке имени Павла Корчагина, пардон, Джона Голта, поедут добровольцы. И поручает Другу Детства найти машинистов-добровольцев.

Занятно. По версии мадам, профсоюзы – это шантажисты, мучающие трудяг-буржуев своими наглыми претензиями.

Тем временем читатель с волнением ждет, найдут ли они добровольца; и вот встревоженный Друг Детства звонит Лютой Сестре, мол, нужно ее личное присутствие, что-то происходит необычное. А происходит вот что: суровые мужчины-машинисты их ж/д концерна, с саженными плечами и сединами, вызываются все как один добровольцами. Орлы и верные служаки, все, кроме троих: один в отпуске в лесах, другой в больнице, третий в тюрьме за неосторожное вождение личного авто. Приемная Друга Детства полна, все бросают в воздух машинистские чепчики и кричат: «Мямлю-Братца на гилляку!».

А в воздухе носится аромат победы и свободы. Самые проницательные люди вдруг с чего-то ощущают прилив радости, что Павка Корчагин в юбке построил свою узкоколейку имени Джона Голта – и сами не понимают, почему, ведь им внушают что это зло. «Тупые!», – кричит им уже все понявший читатель. – «Вы подсознанием понимаете, что не умрете с голода, потому что вам нефть и хлеб повезут по узкоколейке!!!». Лютая Бизнес-Сестра собирает пресс-конференцию. Наконец-то журноламеры начинают со скрипом как-то замечать происходящее. Они слушают сухой доклад с техническими и бизнес-фактами. Лютая Сестра подбивает деньги насчет грядущей огромной прибыли, но мозгов понять этот доклад у журноламеров нет, они ведь привыкли складывать на все лады словеса о правах человека, пардон, об общественной пользе и помощи ближнему, а больше ничего не умеют. «Можно помедленнее, я записываю!», – умоляет один представитель прессы. – «Что Вы скажете в свою защиту, а главное, ради чего все это?!». «Ну вы даете», – смеется Лютая Бизнес-Сестра. – «Я же американским языком объяснила: прибыль». Читателю уже ясны эти тупые журноламеры. «Не надо так говорить!», – умоляет самый молодой журноламер. Он еще молод и оттого не до конца испорчен. «– «Именно за это вас не любят в народе!». А Лютая Сестра их троллит: «Так и запишите: я собираюсь заполучить 20 % прибыли!». Присутствующий Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава ей вторит: «А я заработаю на своем сплаве 25 %! Я сдеру эти деньги с общества!». До журналистов туго доходит, что ведь общество, заполучив супер-сплав, тоже, оказывается, останется в выигрыше. Лютая Сестра заявляет, что сама поедет на первом поезде: это будет товарняк на 80 вагонов, и будет он ехать на всем маршруте со скоростью 100 миль в час. И пусть маловеры снимают мост: если он рухнет, то это будут эффектные кадры. А Олигарх-Изобретатель заявляет, что тоже поедет.

День отправления. Толпы взволнованных людей, поезд сияет на солнце серебром, Лютая Бизнес-Сестра и Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава вкушают заслуженное торжество. Обмениваются взглядами. Жужжат репортеры, всем весело, все воодушевлены, даже пресса, хоть им и заказали репортажи о провале мероприятия. Перерезают ленточку, журноламерам дают по рогам за предложение сделать это дважды для лучших кадров («Никакой липы!»), и поезд уходит. В кабине тепловоза машинист с кочегаром и Лютая Сестра с Олигархом-Изобретателем. Еще раз повторяю: в тепловозе – кочегар. Честно, в оригинале – fireman.

Увернувшись от этой пущенной в нас отравленной стрелки осциллографа, продолжаем. Итак, поезд несется со скоростью 100 миль в час, мелькают зеленые огни семафоров, мелькают пейзажи. «Собственность! Маловеры, вы еще не знаете, что такое собственность! Вот она – в глазах Олигарха-Изобретателя-Супер-Сплава!» – несутся в голове Лютой Сестры ликующие мысли. Олигарх-Изобретатель и Лютая Сестра все обмениваются взглядами. А вдоль дороги они замечают вооруженных людей: кто же они такие? Думаете, налетчики или разгневанный народ? Ничего подобного! Это, оказывается, добровольцы из семей работников ж/д концерна, старики и дети, пришли по собственному почину защитить частную собственность Лютой Сестры. Жители городков и деревень тоже пришли к дороге и бросают в воздух чепчики. Как-то у мадам все лихо меняется: то всем все пофиг, то вдруг откуда ни возьмись – энтузиазм похлеще, чем вокруг БАМа. В кабине кайфуют. Сквознячок прижимает тонкую рубашечку Лютой Сестры к телу. Олигарх-Изобретатель с Лютой Сестрой все обмениваются уже не скрываемыми взглядами, дерзко улыбаются друг другу. Проносятся через мост, и вот – цель. Их встречает ликующая толпа во главе с Нефтяным Олигархом, он умилен и просит прощения, что не верил в их силы, и везет к себе домой. По пути он рассказывает о своих грандиозных планах: он тоже, оказывается, гениальный изобретатель и изобрел новую супер-технологию добычи нефти из сланцев; она скоро даст человечеству неограниченное количество сверхдешевой нефти. У мадам все атланты-буржуи являются гениальными инженерами-изобретателями, и все начинают простыми работягами – ну чисто как в жизни бывает. Но вернемся к героям. Пышный банкет, гостей разводят по комнатам. И тут, наконец, это происходит: Лютая Сестра и Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава отдаются друг другу в безумной страсти, идут всякие штампы из романов дамской тематики.

А наутро Олигарх-Изобретатель с каменным лицом сообщает Лютой Сестре, что она – гадина, животное, и он ее презирает. Правда, себя он презирает еще больше за свои порочные наклонности. Он ее не любил и не любит, только хочет покрывать, и это его тонкой душе отвратительно. Лютая Сестра впадает в гнев, но по мере речи Олигарха-Изобретателя все больше и больше светлеет лицом, и, в конце концов, со смехом заключает, что сама такая же и хочет только предаваться любовным утехам с Олигархом-Изобретателем. Они снова бросаются друг на друга, снова начинаются ахи-вздохи.

Посрамленный Мямля-Братец бредет, простуженный, под дождем. Он безмерно страдает – от насморка и зависти. В ларьках газеты пестрят сообщениями о триумфе его компании, ну и мимоходом – о новом нападении норвежского пирата на груз инструментов для Норвежской Народной Республики. А у Мямли-Братца депрессия, он ведь ни капли не заслужил этого триумфа, а его козни все разрушены. В магазине, покупая салфетки, он знакомится с бойкой продавщицей: та восхищена, что увидела воочию героя дня, и простодушно верит в написанное в газетах о том, что это на самом деле Мямля-Братец все придумал и просто держался до поры в тени. Он склеивает от скуки продавщицу, ведет домой и начинает ее просвещать на тему своей упаднической философии. Сама продавщица правильная, умненькая-понятливенькая-чуткая, жаждет учиться успеху, восхищается деловыми людьми, сам сбежала в Нью-Йорк из глуши чтобы хоть что-то делать и не скулить от безысходности, Мямлю-Братца полагает скромным гением. А он ей вешает лапшу, что Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава – жадное чудовище, отнявшее сталь у тех, кто в ней нуждается, сестра его тоже, еще и шибко умную из себя строит: «Страна дала Олигарху-Изобретателю его сплав, и мы ждем его ответного дара стране!». Вот он, Мямля-Братец, просто исполнял свой долг перед компанией до конца, но ни капельки не рад своим великим достижениям, потому что тем самым отнимал что-то у других: например, в Китайской Народной Республике не хватает обычных железных гвоздей, чтобы прибивать деревянные крыши. Тут язва-читатель опять хихикает, ведь в реальной КНР с гвоздями и крышами как раз все в порядке. И вообще, по мнению Мямли-Братца, работать с бездушной материей – фигня, ведь главное – человеческие души, феномены духа, и нечего гордиться сделанным, гордыня ибо. А если человек несчастен по-настоящему, то только тогда он принадлежит к числу высших созданий. В общем, Васисуалий Лоханкин и его роль в железных дорогах. Продавщица развесила уши и считает, что это он от скромного благородства несет. Поленившись покрыть гостью, он провожает ее домой; та млеет от благородства этого великого человека.

А Олигарх-Изобретатель с Лютой Бизнес-Сестрой все покрывают друг друга в течение нескольких следующих страниц.

Тем временем кое-что происходит. Владелец сигнально-семафорной компании – тот самый, который кинул наших героев со стрелками из супер-сплава – вдруг обнаруживает, что его соседи-заводчики потихоньку перебираются со своими заводами в Колорадо. Да как они смеют! И вообще, там же самое дрянное правительство, какое можно вообразить: не вмешиваются ни во что, только содержат суды и полицию (проповедь либертарианства детектед). Кидала-стрелочник болтает с рабочим, грузящим станки на ж/д платформы, и жалуется, что это все несправедливо: мол, он имеет право рассчитывать, что все будет идти по-прежнему, и надо, чтобы у всех были равные шансы, а то, вишь, его-то со сталью прокинули те самые плохие дяди, но хочется свою долю супер-сплава иметь. А надысь, понимаешь, бензина не мог купить: это, по его мнению, потому, что всех разоряет Нефтяной Олигарх из Колорадо, вместо того, чтобы дать равные шансы конкурентам. Рабочему разговоры кидалы-стрелочника по барабану, он только загорается, сказав, что в Колорадо есть работа, в отличие от Нью-Йорка: его интересует только это. Кидала-стрелочник демократично спрашивает работягу, как его зовут, и читатель узнает в нем того самого молодого инженера, который ушел из ж/д концерна, не купившись на высокий пост.

А Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава с Лютой Бизнес-Сестрой, немного насытившись сексом в Нью-Йорке, решают съездить в отпуск – в первый раз за многие годы. Они едут в шикарном авто по заброшенной стране: давно не ремонтированное шоссе, ни одного рекламного биллборда, нет вокруг возделанных земель, мрак и разруха. Ну чисто бывший СССР, облагодетельствованный реформами сторонников взглядов мадам. Покатавшись неделю, они начинают скучать от безделья и решают заехать осмотреть заброшенный рудник. Олигарх-Изобретатель ходит по руднику и сетует, что хозяина нет, что он выжал бы из него еще немерено руды, да вот проклятый билль об уравнивании возможностей, запрещающий иметь второе дело… Они едут дальше: сходство с бывшим СССР, облагодетельствованным реформами сторонников философии мадам, все усиливается. Лютая Сестра предлагает заехать в Висконсин: там когда-то был могучий моторостроительный завод, он закрылся лет десять назад при каких-то странных обстоятельствах, но, может, там что-то полезное уцелело…

Они добираются до этого заброшенного завода; следуют душераздирающие картины окрестной нищеты и натурального хозяйства, что-то это нам напоминает… С завода вывезено и разворовано все мало-мальски ценное. Как узнаваемо! Точь-в-точь эффективные собственники похозяйничали на предмет цветметов на доставшихся им советских предприятиях! Они бродят по заводу среди разбросанных по полу пакетов из-под попкорна и бутылок из-под виски, и в заброшенной лаборатории Лютая Бизнес-Сестра находит какие-то остатки некоего странного двигателя. Читатель не знает, что это за странный двигатель, для него странность в том, что охотники за цветметом хоть что-то от него оставили, ну да ладно. Вокруг разбросаны листки с отчетами его испытаний… ВАУ! Она начинает биться башкой о землю и зовет скорее Олигарха-Изобретателя. Оказывается, они нашли… супер-двигатель! Да-да – вечный супер-двигатель, берущий энергию от атмосферного электричества: компактный, неограниченный, неиссякаемый источник энергии!!! Антинаучная фантастика, – тут все можно, никаких огромных площадей для сбора этого атмосферного электричества не нужно. Она читала об этом в одной старой книге в колледже (во как), только там этот проект был забракован, а тут его, оказывается, удалось реализовать. Они представляют сверхмощные поезда и суперсамолеты, электростанции, работающие от этого неиссякаемого источника, представляют плюс десять лет к средней продолжительности жизни в этой стране – и ревут белугами от хотения. У кого же рука поднялась пустить под нож такое великое изобретение?! Сами восстановить не могут: слишком многое утеряно. Нужно отыскать этого супер-изобретателя! В отделе кадров дел не сохранилось, надо трясти собственников завода. Они грузят останки супер-двигателя в машину и мчатся по следам.

Пройдоха-мэр рассказывает им историю афер вокруг этого завода. Старый владелец, при котором все тут процветало, помер 12 лет назад, а после него понеслось: эффективные собственники, пардон, всякие лавочки с прилагательным «народный» в названии перепродавали завод друг другу. Мэр тоже в этом поучаствовал, пограбив немножко завод – практичный же человек, материалист, упер для себя миленькую высокохудожественную душевую из кабинета начальства. Череда банкротств «народных» банков – мадам называет их народными, хотя рулят ими почему-то опять же какие-то странные частники-хапуги, двойные продажи, распродажа оборудования – в общем, концов не сыскать. Он называет только одно имя, за которое можно зацепиться: человек, руководивший каким-то там народным банком, после краха которого накрылись и завод, и все сбережения местных жителей; он сейчас рулит уже в Вашингтоне в бюро экономического планирования. «Детектив начался!», – радуется читатель, привычно готовый броситься по следу вместе с героями. А пока Лютая Сестра решает вызвонить из концерна пару более-менее толковых инженеров, чтобы перерыли тут все вверх дном, и звонит Другу Детства. Тот бьется в истерике: «Куда ты исчезла?! Тут все пропало, гипс снимают, клиент уезжает, приезжай немедленно, они хотят угробить Колорадо!». Герои срочно мчатся в Нью-Йорк.

Оказывается, их враги предприняли еще несколько подло-кретинических шагов: профсоюзы железнодорожников постановили держать скорость на супер-ветке не больше 60 миль в час и возить поезда не больше 60 вагонов. Штаты, соседние с Колорадо, потребовали у правительства, чтобы число поездов, идущих в Колорадо, не превышало числа поездов, идущих в них. Главный стальной олигарх, тот самый Плохой Дядя-Заговорщик, требует введения закона, запрещающего производство супер-сплава в количествах больших, чем производит стали сталелитейный завод аналогичной мощности. А кидала-стрелочник пропихивает закон, позволяющий каждому иметь доступ к равной доле супер-сплава. Тот самый подлый журноламер пропихивает закон о запрете переноса производства на новые места (читай – в Колорадо). В общем, чисто коммунизм в изложении журнала «Плейбой». Но девственный читатель, говорят, верит. Лютая Сестра готовится к битве, а пока надо понадежнее спрятать супер-двигатель. Она прячет его в заброшенном подземном туннеле под вокзалом ж/д концерна. Уходит, и напоследок ей где-то в туннеле мерещатся человеческие шаги – но ведь там никого нет… Читателю почему-то становится тревожно за судьбу останков супер-двигателя.

Олигарх-Изобретатель-Супер-Сплава имеет суровый разговор с бывшим другом – тем самым, заполучившим рудники. Тот его кинул: Олигарх-Изобретатель больше не получает руду. «Где руда, гад?!», – тот виляет, мол, суровый континентальный климат помешал, а так я делал все так же, как и ты, да не получилось; и вообще, я очень хотел, чтобы ты получил руду, а раз честно хотел, то и нечего меня винить. «А кто получил руду?! Твой дружок, стальной олигарх?!» Выясняется еще, что руда отправлена не более дешевым водным транспортом, а по убыточной ветке ж/д концерна, чтобы погреть лапки Мямли-Братца. До Олигарха-Изобретателя доходит суть заговора: «Вон отсюда!».

Теперь Олигарх-Изобретатель вынужден шакалить по заброшенным и обанкроченным рудникам, нанимать подставных людей, которые могут кинуть в любой момент – в общем, рискует, страдает, но не сдается. Торговец до мозга костей, он привык честно платить за все, что получает, и не привык не иметь священной возможности купить: это глупое несовершенство Этой Страны его просто убивает – у мадам это описано в мужественно-пафосных выражениях. Но он даже морального права на лютый гнев не имеет: сам ведь грешен, жене изменяет, ненамного лучше своих врагов, представляющих силы Чистого Зла… Он привычно идет к себе домой, а там его поджидает женушка. С ней тоже происходит тяжелый разговор. Она проницательно замечает, что муженек стал хорошо выглядеть, несмотря на обрушившиеся на него беды, помолодел, его высокая стройная фигура еще больше постройнела. Олигарху-Изобретателю мучительно стыдно. Жена начинает страдальчески говорить, что любить надо не красивеньких, а кривеньких, притом за пороки, как неположенный дар, принеся в жертву разум, честь и совесть. Он начинает думать, что жена его все-таки любит, но каким-то противоестественным духовно-богатым образом. Его жрет совесть пополам с желанием крикнуть, что все это ложь. В общем, е следует сцена из дамского романа, слегка приправленная идеей мадам, что любовь без эгоизма и гедонизма – противоестественна. Ну да, ну да: «То, что вы называете любовью – это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно» (с): Министр-Администратор. А читатель с нетерпением ждет продолжения погони по следу разработчиков супер-двигателя.

Лютая Сестра встречается в Вашингтоне с бывшим банкиром, тем самым растяпой, крах чьего «национального» банка угробил завод и его окрестности. Ему очень интересно говорить о себе, он токует как тетерев, весь из себя такой жертвенный, и не винит себя ни в чем: как же, он ведь сам потерял все состояние при том банкротстве. Он ведь раздавал деньги направо и налево, по первой просьбе, не отказывая никому ни в чем, он с умилением вспоминает женщин, целовавших ему руки: жертвенный ведь, ясное дело, что разорился с такой любовью к людям, но давайте вернемся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно, пришли, чтобы…. Знал ли он кого-нибудь из работавших там людей? Конечно, знал – его ведь всегда интересовали именно люди, а не какие-то машины, но давайте вернемся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно, пришли, чтобы… Знал ли он кого-нибудь из инженеров завода? Вот еще! Паразиты-ученые его никогда не интересовали, он всегда интересовался только настоящими рабочими, солью земли с мозолистыми руками, но давайте вернемся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно, пришли, чтобы… Может ли он тогда назвать имена хоть кого-то из рабочих? Нет, конечно, не может, их были тысячи, как можно их знать, но давайте вернемся к вашему ж/д концерну, Вы ведь, несомненно, пришли, чтобы… Да, там, на заводе, и вправду была отличная лаборатория, но его такие мелочи не интересовали, его заботили только братство людей и вопросы социального прогресса. Лютую Сестру душит злоба, когда она вспоминает нищету того разоренного места и человека, тянущего плуг руками, а тот все токует про проклятых богачей, которые вцепились в свои деньги и имели наглость ему не помочь, что закончилось крахом. В итоге из этого бывшего банкира, старательно изображающего «социалиста» и «человеколюба», чтобы внушить читателю неприязнь к социалистическим идеям и альтруизму, удается вытянуть только одно имя – владельца той компании, которой он давал деньги на покупку завода.

Лютая Сестра находит этого бывшего промежуточного владельца завода. Тот, разумеется, полный лузер, живущий в грязи, не умеющий даже бульон сварить и помыть за собой посуду. Занят великим общественно-полезным делом – пишет мемуары про свое великое прошлое. В общем, читатель испытывает негодование, видя такого слизняка. Слизняк начинает жаловаться, что жизнь не дала ему шанса, все его предприятия накрывались медным тазом, и самым лучшим его шансом был тот прекрасный двигателестроительный завод. Но по вине проклятых богачей этот шанс не сработал, то есть жизнь не дала ему шанса. Вот первому владельцу завода жизнь дала шанс: он начинал простым механиком из гаража, а стал миллионером; да-да, у мадам опять появляется селфмейд инженер-миллионер, мы уже начинаем привыкать. А вот ему шанса не было дано, его возмутительно кинул банкир по имени Мидас – не дал, гад, денег на покупку завода, ибо, изучив историю его лопнувших дел, не доверил бы ему и тележку зеленщика.

Тут следует е экспозиция: Лютая Сестра вспоминает этого великого банкира. Ах, какой был великий человек! Все, до чего он дотрагивался, превращалось в золото, потому что знал, к чему притрагиваться. Его прозвали Мидасом, и он официально сменил свое имя на Мидас. Сам он, разумеется, был высокий и стройный, финансовый гений, и исчез лет десять назад самым загадочным образом: однажды ушел из банка со счастливым лицом, купил букетик и больше его никто не видел. Все счета оказались закрыты до сантика, шито-крыто, никаких оснований хоть в чем-то упрекнуть, но колоссальное состояние его исчезло без следа вместе с ним.

А слизняк на фоне ее позитивных воспоминаний все стонет: какой этот Мидас был мерзавец, и я – единственный человек в истории, сумевший его победить. Я нашел на него управу, благодаря новым законам обязал через суд дать деньги, но он, мерзавец, взял и исчез. Но нашелся другой банкир, очень добрый человек, дал денег. Они с дружками взялись за дело и тупо стали производить ту самую модель двигателя, на которой прежний хозяин делал самые деньги. Но какой-то выскочка из Колорадо (он называет имя того самого деляги, который сейчас делает дизели для концерна Лютой Сестры) имел наглость выпустить новый двигатель того же класса, только вдвое дешевле. Вот у прежнего владельца такого смертельно опасного конкурента не было, ему повезло. Лаборатория? Да, была лаборатория, но тратить деньги на какие-то там исследования мы не имели возможности, нам было не до этого, мы боролись за модернизацию этого социально устаревшего завода: покрасили в яркие цвета, кафетерий и комнату отдыха пристроили, нормальную душевую кабинку пристроили к кабинету директора… А еще этот тупой слизняк несет псевдомарксистскую тарабарщину про то, что производительные силы, дескать, формируют разум людей (эвона как!). Вот они, дескать, и ждали, пока производительные силы в виде заполученного ими завода разовьют им разум, но жизнь не дала им этого времени. Все кругом виноваты, все их подвели, и даже ж/д концерн закрыл ветку. Читателя просто трясет от возмущения, что такой тупой слизняк мог заполучить власть над огромным заводом. А псевдомарксистская тарабарщина, которую этот слизняк несет, является очередной прививкой для неискушенного читателя от коммунистических идей: он ведь, читатель, своими глазами видел, какие тупые слизняки эти ваши марксисты. В общем, опять обычное пропагандистское чучело. Помнит ли этот слизняк кого-нибудь из инженеров, работавших в той лаборатории? Нет, конечно – делать ему было нечего, как общаться со всякими инженерами. Слышал ли он про разработку нового типа двигателя? Нет, конечно – топ-менеджер его уровня не должен заниматься такой ерундой, он в это время обивал пороги в Нью-Йорке и Чикаго в поисках денег для завода. Сохранились ли заводские отчеты? Конечно, сохранились! И слизняк приносит уже предвкушающей удачу Лютой Сестре папку… с газетными вырезками своих интервью. «Видите, я был фигурой национального масштаба, моя жизнь может послужить основой для бестселлера, только вот средства производства пока подкачали», – он показывает на дряхлую пишущую машинку. Все, что удается у него узнать, – это адрес детей первого владельца завода, с которых и начался развал.

Один сынок бывшего владельца завода убился апстену на почве неудачной любви к малолетке, другой сынок – ныне спившийся бомж, толку от него, выходит, ноль. Дочка, дама лет шестидесяти, оказывается эзотерической истеричкой, медитирующей в позе Будды в своей грязной лачуге. Притом «коммунисткой», бгг. Она, оказывается, на заводе внедрила великий принцип «Каждому по потребностям, от каждого по способностям». Внедрила восхитительно дебильным способом, от которого неискушенного читателя опять же трясет: всеобщим голосованием решали, у кого больше потребности – тем больше и платили. Потом голосованием решали, у кого больше способности, – те должны были работать больше. А проклятые бяки-инженеры первыми начали бежать с завода, им не нравилось работать больше, и все стало разваливаться. Читатель доверчиво делает рукалицо – надо же, какие, оказывается, эти коммунисты тупые…

Мадам верна своему приему – изображать противников умалишенными с оскорбительно-наглыми претензиями. Правда, теперь мы, наконец, вправе объявить ее полной дурой. Ведь пока она не конкретизировала своего «мадам-социализма», ляпы можно было списывать на некое авторское допущение, мол, это не марксистский мир, а «обычный стиральный порошок» (ТМ). Но она все-таки приплела марксистскую терминологию – значит, она изображает именно марксизм, с вполне понятной целью. Но марксисты никогда не стали бы действовать так, как описывает она – с буржуями и банкирами на своих местах, без смены производственных отношений, без национализации, без опоры на класс трудящихся и прочих хорошо описанных рецептов. А самое главное, марксисты ни в коем случае не опираются в своих построениях на такие зыбкие вещи как жертвенность, совесть, справедливость, милосердие или альтруизм: марксизм строго научен и основан исключительно на законах развития общества и экономики, и недаром дедушка Ленин писал, что в марксизме нет ни грана этики, только наука. Так что – полная дура.

Тем временем потерявшая самообладание Лютая Сестра с помощью приближения с перекошенным от гнева лицом выведывает у этой эзотерической негодяйки имя бывшего главного инженера завода. След ведет дальше!

Увы, главного инженера больше нет в живых. Его вдова, тем не менее, кое-что рассказывает – что работал в той лаборатории некий молодой инженер, помощник ее мужа. Ее муж очень гордился этим молодым инженером, называл его гением, который скоро перевернет весь мир. Новый двигатель? Да, вроде они именно новый двигатель разрабатывали, но она ничего не понимает в технике, а муж ничего не говорил о работе. Странно, правда – создали машину, способную решить чуть ли не все проблемы человечества, а дома ни гугу о таком великом деле… Как его звали, она не знает: муж, опять же, не говорил и в гости не приглашал. Называются несколько дат для привязки, и читатель начинает догадываться, кто такой этот молодой изобретатель. В ходе беседы со вдовой всплывает новая зацепочка. Однажды она видела возле ресторана своего мужа с двумя людьми. Один был молод, высок и строен. Другой был пожилым, благообразным, тоже высоким и стройным. «Вот, дорогая», – сказал тогда главный инженер, садясь в машину, – «Этот стройный высокий молодой человек и есть тот самый мой гениальный помощник» («… с которым я тебя не познакомлю из элементарной невежливости», – сожалеет язва-читатель). А второго – того высокого-пожилого-импозантного – вдова недавно случайно видела в Шайенне, он там держит кафе. Лютая Сестра немедля бросается в Шайенн. «А словесный портрет, дура?!», – с жестяным громом пустой металлотары хватается за свою несчастную голову читатель. – «Перед тобой человек, видевший того, кого ты ищешь, не тупи так! Твоим великолепным якобы разумом авторша мне всю плешь проела, неужели ты настолько тупая? Ну хотя бы топтуна нанять – ты, специалистка по работе с людьми, или как?!».

В Шайенне Лютая Сестра находит эту кафе. Там чертовски вкусные гамбургеры, просто феерия вкусовых ощущений. А хозяин, высокий импозантный человек, сразу раскусывает Лютую Сестру, что она не просто так в столичном шмотье сюда явилась. Она хвалит гамбургеры и предлагает ему работать в их элитном вагоне-ресторане с фантастической зарплатой. Но хозяин отказывается – ему это неинтересно. Лютая Сестра в шоке – как можно отказываться от таких денег? Но переходит к делу и начинает расспрашивать о том молодом человеке, который работал на моторном заводе. «Зачем он Вам нужен?», – напрягается хозяин кафе. – «Нужен, потому что это самый важный в мире человек. Мне нужен его двигатель». «Все, дивчина, слазь, зараз прийыхала. Больше ты ничего не узнаешь», – поигрывает мясницким тесаком хозяин кафе. Шутка: никакого тесака в романе, конечно, нет, хозяин просто говорит, что ее поиски закончены, и больше она ничего не узнает. Он ничего не скажет. Почему – по кочану. И тут выясняется имя владельца кафе: это, оказывается, тот самый Великий Философ, бывший учитель Медного Олигарха, Норвежского Пирата и их загадочного третьего друга! Кафе, вишь, теперь завел с классными гамбургерами, а еще, как следует из разговора, очень гордится достижениями всех трех учеников. Лютая Сестра в полном ауте. А философ говорит, что искать этого изобретателя бесполезно: найдет его не раньше, чем он сам захочет ее увидеть. Следить за ним, нанимать топтунов – бесполезно. Все, детектив окончен. «Эх…», – морщится читатель. – «Но уж теперь-то в твою золотую головку с натуральными губками должна прийти догадка, уж не третьего ли друга-студента ты ищешь? Талантливый мега-физик, знаком с мега-философом – неужели тебе мало совпадений, чтобы это проверить?». На прощание философ угощает Лютую Сестру сигаретой. Та, сидя в машине, расстроенно курит, когда до нее доходит, что сигарета непривычно вкусная. На сигарете нет названия, только незнакомый логотип в виде золотого знака доллара. Она прячет окурок в сумочку, вспомнив про деда-торговца сигаретами: может, он скажет, что это за марка. «О! Окурки в дело пошли! Детектив не окончен!», – ликует читатель. Лютая Сестра в его глазах слегка реабилитирована, хоть и ступила с портретом и проверкой очевидной связи.

Перед самым отправлением поезда в Колорадо она узнает, что произошла катастрофа: только что приняты все эти жуткие людоедские законы: максимум в 60 миль в час на железных дорогах и максимум в 60 вагонов, запрет производства большего количества супер-сплава, чем производит стали любой аналогичный завод, равная доля супер-сплава всем желающим, запрет на перемещение предприятий. Плюс на штат Колорадо наложен дополнительный налог. И плюс самое страшное для нее: на пять лет объявляется замораживание любых выплат по процентам от всех ценных бумаг железнодорожных компаний, типа, чтобы компенсировать железным дорогам их потери. Все, они разорены – все, кто вложился в супер-линию. Она подвела всех пайщиков. Но больше всего она боится за Нефтяного Олигарха: она задерживает отправление поезда и с тяжелым предчувствием мчится к ближайшему телефону, звонить в Колорадо. Нефтяной Олигарх не отвечает. Она мчится туда, но застает только пылающие нефтяные промыслы. И записку от исчезнувшего Нефтяного Олигарха: «Оставляю все таким, каким было оно до моего прихода. Берите. Оно ваше».

Все, не будет у человечества неиссякаемого источника нефти из сланцев, который он обещал.

На этом – конец первой книги. А всего их три. В общем, парни, кончайте эти сопли: вас ждет вторая серия!

Книга вторая: Или-или

Кабинет Главного Ученого. Он зол и мерзнет: отопление еле тянет, а недавно в подстанцию ударила молния, и институт пять дней сидел без электричества – неслыханное дело. Перед ним популярная научная книга, выпущенная от имени института – «Почему вы думаете, что вы думаете». Автор – тот самый главный координатор института, выпустивший отчет против супер-сплава. В книге для ширнармасс доказывается, что никакого разума нет, что это предрассудок, гормональные реакции, а логика – невежественный предрассудок. И прочий эмпириокритицистский бред, который мадам втюхивает простодушному читателю как якобы материализм. Вскоре приходит и сам автор, жалуясь, что машина сломалась, автомеханика найти не могли – перевелись. Главный Ученый наезжает на него за нехватку нефти, а главный координатор оправдывается, что из-за страшного пожара в Колорадо, который тушили три месяца, на нефтяном рынке паника, но ситуация под контролем. Да-да, как мы помним, у мадам «социализм» такой мадамский – с нефтяными рынками и паниками на них. Они не могут восстановить технологию добычи нефти (тоже предусмотрительно изобретенную Нефтяным Олигархом): пока удалось выжать только несколько галлонов, но ничего, скоро проблему решат. Язва-читатель вздыхает: если так сложно выдавить хоть немножко нефти, то что тогда, простите, так страшно горело три месяца? Мадам, как мы заметили, на голубом глазу постоянно обвиняет противников в отсутствии разума и якобы в борьбе с логикой, но что-то сама из логических луж не вылезает. И у язвы-читателя мелькает единственная правдоподобная версия: некие философы-материалисты в свое время вслух поглумились над ее женской логикой, вот она и вообразила, что они против логики вообще. Похоже, так оно и было. Еще главный координатор от науки говорит, что они решили перевести котельные института на уголь, но внезапно отошел от дел колорадский заводчик, делавший нужное котельное оборудование, и придется снова подождать; да-да, в стране больше нет производителей котельного оборудования, супер-хайтек. В разговоре мелькает информация о некоем проекте Икс («Ксилофон») – жутко секретном, о котором посетитель просит молчать. Тут Главный Ученый, наконец, приступает к главному: вопрошает, указав на книгу – какого эта бредятина выпущена от имени их института?! Дальше следует забавный диалог. Диалог забавен тем, что один-в-один может быть отнесен и к самому роману «Атлант расправляет плечи». Выглядит он примерно так.

Конец ознакомительного фрагмента.