Амир. Часть II. 3 (Екатерина Дей, 2015)

3

Последний танец бала. Амир торжественно провел меня в центр зала, несколько минут говорил на испанском, ослепительно улыбаясь и обнимая меня за плечи. Гости тоже улыбались и чему-то радовались, а потом вообще все засмеялись, Амир шутил? Однажды даже произнес мое имя, и я тоже всем улыбнулась. Наконец, он взмахнул рукой, и зазвучала медленная, очень красивая и нежная мелодия.

Удивительные руки, нежные и мягкие, я их ощущала даже через корсет и мантию. Амир чувствовал меня, и пытался коснуться всем своим телом, не только руками, благо такой танец позволял. В какой-то момент он остановился, поднял мои руки и положил себе на плечи, а сам обнял за талию, несколько раз даже приподнял, крепко прижимая к себе. Я не знаю, как это смотрелось со стороны с нашей разницей в росте, но гости улыбались. Правда не все, я мельком заметила бледную Люси и ее недовольную мать. Странно, но я была спокойна, почему-то присутствие Мари так подействовало на меня, а может странный взгляд Амира, когда он смотрел на меня от двери – задумчивый и темный. Спектакль закончился.

Мне не пришлось прощаться со всей толпой гостей, как только замолкла музыка, Амир провел меня к двери и развернул лицом к гостям, сказал несколько слов и повернулся ко мне:

– Помаши рукой на прощание.

Я помахала и послала всем воздушный поцелуй, хозяин гарема рассердился, подхватил меня на руки и мы оказались на балконе.

С удовольствием вздохнув свежего ночного воздуха, я восхитилась освещением замка. Вдруг в темном небе появилось лазерное шоу, вокруг которого с шипеньем вспыхнули фейерверки. Горы, реки с бурлящей водой, какие-то города, я узнала только Париж с Эйфелевой башней, невероятные изображения менялись друг за другом под искрящиеся вспышки, и я даже вздохнуть не могла от этой красоты. Когда все закончилось под звук аплодисментов где-то внизу, на темном пространстве моря появилась широкая световая дорожка и через несколько минут по ней стали двигаться катера, увозящие гостей бала.

– Тебе понравилось?

Амир так и держал меня на руках, мягко прижимая к своей груди. Я вздохнула и прошептала:

– Очень, мне очень понравилось. Ты часто проводишь такие балы?

– За последние сто лет впервые.

Я не смогла заставить себя поднять голову и посмотреть на него, наблюдала за гостями, уезжающими на украшенных многочисленными цветными лампочками катерах. Мне стало грустно, вот и закончился праздник, это все равно был праздник, не важно, по какому поводу Амир его устроил. В моей прошлой жизни праздники ограничивались скучными посиделками за общим столом и разговорами ни о чем. Дело даже не в красивом платье и драгоценностях – я их никак не воспринимаю как настоящие, то есть имеющие отношение к себе – а в том состоянии радостного возбуждения от ожидания какого-то чуда, которое впервые оправдалось. И, конечно, сами танцы с Амиром, невероятное ощущение тела, оставившее след в моей душе. Я все понимаю умом, но тело… оно не хочет верить логике разума, воспринимает лишь свои чувства, отзывается на прикосновения и не слышит никаких доводов.

– Спасибо, бал был великолепен.

– Я рад, что тебе понравилось.

– Мари… она не может остаться на несколько дней?

– Ты хотела бы еще побыть здесь?

– Да, мне здесь хорошо.

– Она останется.

Амир опустил меня на ноги, странно повел руками по плечам, как погладил их, и поднял мое лицо ладонями.

– Рина…поверь мне…только ты…

Я смотрела в его темные глаза, в них была печаль и тоска, никакой радости, только страдание и боль, и пыталась заставить себя поверить словам, не дать возможности вмешаться ощущениям тела. А тело уже стремилось к нему, губы вспыхнули в ожидании поцелуя, руки поднялись и коснулись его пальцев. Может действительно поверить телу, которое знает и чувствует без всяких сомнений. Оно или чувствует или нет, у него нет серого цвета, только красный и никакой, в котором нет этого ощущения. Амир коснулся моих губ нежно, как лепестков невероятного цветка, который может исчезнуть от его дыхания, растаять в сумраке ночи как лунный свет. Его мягкие пальцы удерживали мое лицо, и при этом странно касались его, поглаживали кожу, жили своей жизнью чувственности. Я ответила на это касание, и Амир не выдержал, сразу обнял, а губы прильнули к моим губам, обхватили собой, их пламя обожгло и всколыхнуло жар моего тела. Невероятное чувство единения тел, энергии, не знаю еще чего, находящихся в стремительном потоке огня, обжигающего и очищающего, воспламеняющего страстью.

Я лежала на воде и пыталась хоть немного охладить свое тело, продолжающее пылать внутренним огнем. Амир принес меня в комнату и сразу исчез, поцелуй закончился стремительным перемещением с балкона. Мои губы еще чувствовали огонь его губ, а я уже была на своей постели в полной темноте. Потребовалось много времени, прежде чем я поднялась на подрагивающих ногах, случайно нажала рукой на какую-то фигурку, и зажегся свет.

Вода была той температуры, которая остудить не может, хотя мне сейчас только в Ледовитый океан, между айсбергами поплавать. Думать я не могла, мысли не собирались, только хаос картинок бала и глаза Амира – то яркие, светящиеся невероятной голубизной, то темные, полные боли и тоски. Моя кожа чуть подрагивала, никак не могла забыть прикосновения рук Амира, а губы продолжали пылать и ощущать поцелуй.

Яна принесла ужин, и я с удовольствием поела фруктов. Она еще не сказала ни слова с того момента, как вошла в комнату и помогла мне снять бальное платье и драгоценности, лишь иногда поглядывала с улыбкой. Я спросила:

– Ты бывала уже на балу?

– Да, мы иногда обслуживали гостей.

– А я так первый раз, толком ничего и не увидела, только с балкона… очень красиво.

– Алекс будет рад, что тебе понравилось.

– Так это он приготовил?

– Да.

Больше я не стала ничего спрашивать, хотелось быстрее лечь и уснуть, обо всем подумаю завтра, или не буду думать, утро покажет.

Мари разбудила меня почти к обеду:

– Рина, сколько можно спать, мы с Вито уже все кругом обошли, столько всего интересного!

После короткого купания в бассейне под бдительным надзором Яны, почти мгновенного завтрака – я успела лишь выпить стакан сока, и с печеньем в руках пошла с Мари осматривать красоты. Она говорила без умолку:

– Отец сказал мне, что это ты попросила, чтобы я еще осталась, спасибо, здесь так хорошо, так красиво. Мы нашли сад и я хочу, чтобы ты посмотрела залив, там уже купаться можно, вода совсем теплая. Фиса говорит, что тебе нужно купаться в море, тебе это полезно. И Вито с ней согласен.

Мы шли обнявшись и мне было радостно, что она со мной, приятно слушать ее щебетание, ощущать ее удовольствие от нашей совместной прогулки.

– А Сережа где?

– Он уехал, мы с Вито все обсудили и он уехал готовить детей к операции.

– Сережа …он еще так молод, а сколько ему лет?

– Четырнадцать, но он быстро растет, уже как взрослый правда? Он первый появился, его королева послала, а потом мы встретились у нее, я сразу поняла, что мы родные, что у нас кровь одна.

– Родные?

– Да, я же говорю, он первый появился из народа. А теперь нас много.

Она радостно засмеялась и побежала вперед, юная красавица, счастливая от самой жизни, каждого ее проявления. И немалую роль в этом ее восприятии играет Вито.

Выведя какими-то коридорами меня из замка, Мари остановилась под аркой и заявила:

– Смотри!

Большой сад, четко разделенный дорожками на ровные квадраты, а через просветы между деревьями видно море. Мари схватила меня за руку и потянула:

– Идем же, попробуй воду, она теплая, можно купаться!

Мы почти побежали, так Мари торопилась, и я только оглядывалась в попытке посмотреть сад. Несколько раз я замечала скульптуры на постаментах, но решила посмотреть их потом. Белый песок узкого пляжа лишь оттенял синеву заливчика, а вода действительно оказалась теплой, видимо глубина была небольшая, и солнце успевало ее нагреть. Однако, размер острова оказался не таким уж маленьким, крепость занимала совсем небольшую его часть. На другой стороне виднелись скалы, покрытые мелким кустарником.

Мари потянула меня, и я скинула туфли, с удовольствием прошлась по песку, а потом вообще по колено вошла в воду. Высоко подняв руки, я потянулась к солнцу и пропела:

Мари подбежала ко мне, засмеялась и стала брызгать на меня воду, я сначала прикрылась руками, а потом ответила ей тем же. Мокрые, но довольные, мы сидели на скамейке и сохли под солнцем. Мари рассказывала о своих подопечных, а я смотрела на море и наслаждалась видом. Амира я заметила сразу, темный костюм выделил его на фоне белого песка. Мне не было видно, с кем он разговаривает – этот некто был еще скрыт за скалой, и я залюбовалась его радостным настроением, он смеялся и даже иногда взмахивал руками, что-то весело рассказывая. Но, когда из-за скалы вышла Люси и прижалась к нему, а он обнял ее за плечи, во мне все заледенело.

– Рина, что с тобой?

Мари схватила меня за руку, она не могла видеть этой сцены, так как сидела к берегу боком, и я сразу решила ее отвлечь:

– Давай вернемся, мне стало холодно, надо переодеться.

Она только кивнула головой, помогла мне встать и мы вернулись в замок, теперь уже я торопилась скорее уйти с берега. Всю дорогу до комнаты я твердила про себя, что не должна рухнуть, нельзя допустить, чтобы мне стало плохо, не хочу его видеть, тем более, чтобы он меня касался.

Яна встревоженно встретила меня, но я только покачала головой, и попросила Мари прийти ко мне позже, я немного устала и хочу полежать. Они переглянулись, но не стали спорить, хотя у Мари взгляд изменился, и она нахмурила брови. Я, как смогла, изобразила улыбку и извинилась:

– Мари, прости, я полежу, как-то не привыкла я к балам, да и не танцевала давно, а потом мы с тобой пойдем купаться, хорошо?

Она кивнула и сразу убежала, а Яна спросила, можно ли ей посидеть со мной в комнате, но я опять покачала головой, и она ушла.

Зачем? Зачем вчера Амир устроил этот цирк? Этот спектакль для меня? Ведь можно было и просто так привести меня на бал, показать всем, а потом отправить обратно в ковровый дворец, посадить в будуар. Зачем паром этот, танцы и поцелуи? Зачем говорить мне, что я такая-рассякая, о счастливых днях со мной, так демонстрировать перед всеми свое счастье. Перед всеми это не столь важно, зачем мне доказывать свои несуществующие чувства, а потом вот так же демонстративно обниматься передо мной с Люси. Амир знал, что я увижу их, раз чувствует меня везде, чувствовал и сейчас. Это он мне показывал свои отношения с Люси, зачем? Чтобы знала свое место? Какое? Всегда зависеть от него, его настроения, сегодня я готов, не так, настроен быть с тобой, значит и ты должна быть в том настроении, а завтра я буду с другой женщиной, и ты должна это принять. Гарем.

Я лежала на постели, завернувшись в одеяло с головой. Меня трясло от холода, ноги совсем окоченели, но я твердила и твердила – не смей, организм молчи, умру, но не допущу его к себе. Не позволю ему коснуться себя, если только тронет, сразу умру. И организм меня понял, а может, испугался боли, которую я вспомнила, тогда Амир не смог мне помочь, я не принимала его энергии, не приму и сейчас. Постепенно я согрелась и сделала вывод, что организмом можно управлять, главное вовремя вспомнить нужную ситуацию.

Он ее чувствует, судя по тому, как вел себя – радостно, почти счастливо, обнимал, а может и целовал. Что ж, вот все и произошло, раз чувственность восстановилась, ведь мог сразу после бала проверить, то я уже не нужна, а кровь я и так предлагала, всегда можно использовать для возрождающегося народа.

– Рина, как ты?

Мари появилась неожиданно, оказалось, что сидит на полу и держит меня за руку, а я даже не заметила.

– Хорошо, я переоденусь, и пойдем купаться.

– Отец запретил.

Она опустила голову и вся сжалась.

– Почему?

– Просто запретил. Даже выход в сад закрыл. А сам уехал. И Вито с собой забрал.

Я только усмехнулась, логично, всех на место поставил, заодно и дочь воспитал. Погладив ее по голове, я почти весело заявила:

– Мари, не стоит переживать, мы найдем, чем заняться. Для начала будем обедать.

Переодевшись в платье невообразимого желтого цвета, и накинув на плечи красный с золотом шарф, я привела в шоковое состояние Яну и Алекса, когда зашла с Мари в столовую.

А столовая оказалась очень даже интересной. Это был обеденный зал с длинными столами и стульями с высокими спинками. По стенам развешаны щиты, на которых изображены гербы, видимо еще со средних веков, а гигантские люстры с настоящими свечами свисали на толстых цепях. На одной стене висели несколько картин и на них были изображены какие-то строгие синьоры с бородой клинышком. Одному из них я показала язык и попросила Яну:

– А вино мне подадут?

– Ты хочешь вина?

– Хочу, продолжим праздник.

Весь обед я развлекала молчаливую компанию рассказами о своей юности, танцах на дискотеке, поездках в деревню и особенно смешными ситуациями во время своей учебы. Мои старания, наконец, увенчались успехом – Мари стала задавать вопросы, а Яна несколько раз улыбнулась. Только Алекс оставался серьезным и смотрел на меня тревожным темным взглядом. Я выпила два бокала вина, которые помогли полностью успокоиться.

– А теперь мы пойдем сплетничать, мужчины могут быть свободны. Где в этом замке можно уединиться?

Наконец и Алекс улыбнулся, везде камеры, уединиться можно в любом месте. Он провел нас в уютную комнату с видом на море, и мы втроем сели на широкий диван.

– Алекс, ты совершенно свободен.

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Иди, иди.

Я даже рукой замахала, чтобы уходил. Обняв Мари, спросила:

– Как там Фиса?

– Она такая интересная, так говорит много, дети очень ей радуются, когда она приходит.

– А где она живет?

– В домике, там же на территории. Она нескольким детям уже помогла, даже не пришлось оперировать. Рина, так интересно, она поет – и кости срастаются. Она просила тебе передать, чтобы ты обязательно пела, каждый день.

Вино взыграло в моей крови, и я вскочила с дивана.

– Петь так петь! Слушайте!

Я махалась руками, совершенно перевирала мотив, точно убедившись, что Фиса не может меня контролировать, даже покрутилась по комнате. Когда я без сил рухнула на диван, то сразу расхохоталась:

– Девочки, вы меня не слушайте, это я приказ Фисы выполняю.

Они захлопали, и Яна высказала свое мнение:

– Ты очень хорошо поешь, мне нравится.

– Ага, Мари повтори, что Фиса о моем пении говорила.

– Она сказала, что песня тебя спасет.

– Зато слушатели могут не выжить.

Мари засмеялась вместе со мной и попросила:

– Рина, научи меня своим песням, они мне очень нравятся. Я знаю несколько песен Фисы, но они … мне непонятны, а твои очень интересные, веселые. Спой еще что-нибудь.

И Яна попросила, скромно опустив глаза.

– Спой.

– Уговорили, никто не слышит, кроме вас, а вы простите. Тем более, что я духам гор уже дары отнесла, и духам моря тоже обещаю хлебушка с молоком вынести, может, простят.

Я обняла их обеих и запела песенку, которая мне нравилась всегда, но только благодаря старанию и упорству Фисы смогла выучить слова.

Когда я допела песню, то от избытка чувств поцеловала обеих в головки. Мари сразу прильнула ко мне и обняла обеими руками, а Яна вздрогнула всем телом и сжалась в комочек. Я погладила ее по голове и предложила:

– Яна, а давай ты споешь что-нибудь.

– Я не умею петь.

– А я? Ты Фису не слышала, каждый день меня позорила перед боевиками, хуже у тебя уже не получится.

Но она только отрицательно мотала головой, и я уговорила Мари спеть одну из песен Фисы. Та радостно согласилась, устроилась поудобнее и запела.

Тягучая тональность исполнения Фисы изменилась из-за звонкого голоса Мари, песня зазвучала веселее, и многократные повторения строк наконец-то стали мне понятны, я уже различала отдельные слова и понимала их смысл. Сила в тебе самой. Эта сила дана природой женщине, только ей для продолжения рода, эта сила неизменна веками, переходит из рода в род, переносится на детей, а если их нет, то она передается мужчине, которого она полюбит. И только тому, которого выбирает сама. А разве может быть иначе? Раз выбирает, значит любит. Или может выбрать без любви? «Кого люблю, тому дарю», так, кажется, вышивали женщины на свадебных полотенцах, и вручали их своему суженому. А, может, именно этого от меня добивается Амир, чтобы я сама передала ему эту самую свою силу, выбрала его, а любовь на самом деле совсем и не причем. А почему я думаю о любви, может на самом деле имеется в виду лишь выбор, и это выражение, что все зависит от нас двоих, на самом деле есть мое согласие на передачу Амиру своей силы?

Мари уже закончила петь, а я так и сидела в задумчивости, держа ее руку в своей ладони.

– Тебе не понравилось?

– Ты молодец, очень хорошо пела.

Я встала и подошла к окну, надо додумать эту мысль, чтобы правильно себя повести с Амиром. Он как всегда прав, любовь не имеет никакого отношения к нашим отношениям. Моя любовь, да и его тоже. Не нужно ему менять свою сущность, у него и так все получится, он чувствует, судя по … не важно, чувствует, значит… в общем, пусть будет, как будет.

– Девочки, а я бы чего-нибудь выпила, чаю, сока, а может и вина.

Только чтобы подвигаться, отвлечься от своих тягостных дум, я пошла в столовую. Вина я не захотела, на самом деле я очень редко пила алкоголь, совсем немного и то по случаю, когда отказаться невозможно. А вот сок мы с Мари выпили с удовольствием и развеселились обе, обсуждая всякие варианты перемешивания соков разных фруктов. Чтобы все попробовать, Яна принесла нам несколько кувшинов, и мы начали дегустацию. Алекс пришел посмотреть, от чего такой смех и тоже принял участие в обсуждении, не пробуя конечно, лишь рассказывая, каких витаминов станет больше, если перемешать лимонный сок с яблочным. Но вкус такой смеси нам не понравился, а вот апельсиновый с манго устроил обеих.

Дегустация соков плавно перешла в ужин, который тоже сопровождался комментариями Алекса о наличии полезных веществ в поданной нам еде. Мы с Мари пришли к выводу, что полезное не обязательно вкусно, а вкусное бывает совсем не полезно. И продолжали веселиться.

Уже поздним вечером мы стояли с ней на балконе, и Мари призналась мне, что никогда не была так счастлива, как сегодня. Я обняла ее и тоже призналась:

– Мне очень хорошо с тобой.

– Правда?

– Очень-очень. Ты же еще не уедешь?

– Не знаю. Отец сегодня был… так строг, непонятно почему, и так сердито сказал что-то Вито, что он побледнел и сразу ушел. Ты не знаешь, что случилось?

– Нет, ты же была со мной, а потом я просто лежала, отдыхала.

Мне пришлось отвернуться от нее и сделать вид, будто рассматриваю что-то в стороне. Не должен был Амир так рассердиться на свою дочь из-за того, что я увидела их с Люси, сам продемонстрировал свои чувства к ней. Мари совсем в этом не виновата. Или он не хочет, чтобы я с ней общалась, значит, завтра он ее отправит, особенно посмотрев записи с нашим весельем.

Но на следующее утро Мари разбудила меня радостным известием, что Амир разрешил ей остаться еще на один день, она уедет только завтра.

– Амир вернулся?

– Да, они разговаривают с Алексом, Вито тоже с ними.

Во время завтрака мы вспоминали лекцию Алекса о полезности продуктов и опять развеселились. Когда зашел Вито, я предлагала Мари в обед попробовать что-нибудь перемешать и уточнить у Алекса степень полезности в этом варианте. Например, манго с мясом. Вито лишь улыбнулся и сказал, что вода в заливе достаточно теплая и нам можно искупаться. Мы с Мари только переглянулись, а Вито добавил, что в залив можно выйти из моей комнаты и купальник для Мари в моей гардеробной. Немного придя в себя, я уточнила:

– А дверь открыта?

– Да.

И показал маленький пульт, значит, он может открыть выход в море в любой момент.

Когда мы с Мари переоделись, Вито проводил нас по лесенке в стене, и мы оказались на небольшом огороженном пляже из мелкого белого песка, совсем не там, где резвились вчера. И где Амир гулял с Люси. Где-то вдалеке виднелись скалы, в этом месте залив был шире, но глубина соответствовала требованиям хозяина гарема. То есть, как в кино – вам по шею будет. Утонуть практически невозможно, если еще добавить Яну на страже, Вито на берегу, и темные пятна боевиков на скалах.

Я запретила себе как-то оценивать поступки Амира, буду радоваться присутствию Мари, петь песни по приказу Фисы и жить. Не обращать никакого внимания на хозяина гарема, пусть занимается своими делами. А я буду плавать в теплом море, смеяться и есть мешанину из еды вопреки советам Алекса.

Все же Яна достала нас из воды. Мы плавали, ныряли, брызгались и смеялись просто так, от радости. Уговоры Вито не помогли, мы только чаще стали прятаться под водой, пугать его утоплением, поэтому он что-то сказал Яне, она оказалась в воде и строгим голосом потребовала выходить, скоро уже обед. Мари кивнула ей, я пообещала, но из воды не вылезли. Тогда она подхватила меня на руки и оказалась на берегу. Мари ничего не оставалось, как выбраться самой.

После обеда вход к морю был закрыт. Мы опять устроились на диванчике, и Мари разучивала песни, которые я пела вчера. Разучивала – это не то слово, она их сразу стала петь, только повторяла мое исполнение, и я сразу ей заявила, что пою неправильно, надо прослушать в настоящем исполнении. Мы позвали Вито, и он исполнил их так, что я стала краснеть при первых же звуках. Потом он спел те песни, которые я озвучивала, иначе это назвать нельзя, а Фиса ему не разрешала мне помогать.

– Вот, Мари, ты лучше его слушай, меня не нужно.

Вито со мной не согласился:

– Ты хорошо поешь, только немного неуверенно, не позволяешь себе петь.

– Вито, да мой ор …от него в горах эхо спряталось, а ты говоришь – не позволяю.

Как они меня не уговаривали, я больше петь не согласилась, и Мари разучила с Вито еще несколько песен. Не согласилась петь и Яна, хотя слушала очень внимательно и вся напрягалась, всем телом ощущала звучание.

Ужинали мы под комментарий Алекса, так как исполнили свою угрозу и перемешивали еду во всяких вариантах. Мари даже решила разрешить детям в школе самим выбирать сочетания еды, может это поможет в излечении некоторых заболеваний. Предполагаемая реакция Фисы нас рассмешила, и мы опять много смеялись.

Мы стояли с Мари на балконе и смотрели на звезды. Я обняла ее и призналась:

– Мари, я так рада, что мы вместе провели эти дни, ты очень помогла мне.

– Я тебе помогла?

– Да, без тебя я бы не справилась.

– Рина… скажи, тебе сложно с отцом?

– Сложно.

Я решила быть откровенной с этой мудрой девочкой, ей самой с Амиром тоже явно непросто. Судя по рассказу самого Амира, он и до своего изменения не занимался дочерью, девочка из гарема его явно не интересовала, да и ее мать тоже. А потом он получил в дочери уже почти взрослую и очень самостоятельную девушку. Фиса права, слишком много на него сразу свалилось совершенно для него непривычного, я в том числе.

– Он старается… очень сильно из-за тебя переживает. Отец так боролся со своей жаждой, не хотел подвергать тебя опасности. И сейчас боится за тебя, что с тобой может что-то случиться.

Я отвернулась и сжала губы, ну да, старается, боится, видите ли, чуть не довел меня до очередного оледенения. Но этого девочке знать совсем не обязательно.

– Все будет хорошо, ты не переживай. Я все сделаю как ему нужно.

– Рина!

Она лихорадочно обняла меня, прижалась и прошептала:

– Ты самая лучшая, мне с тобой так … так ни с кем не было, ты все чувствуешь, с тобой весело…отец все понимает…только сам не умеет.

– Мари, девочка, ты такая удивительная…

– Это ты удивительная, самая-самая, я так хочу, чтобы вы с отцом…всегда рядом, вместе, он с тобой другим стал… он смотрит на тебя и улыбается. Я таким его никогда не видела до этого…

Она замолчала, поняла, что проговорилась, а я лишь улыбнулась, конечно, смотрит в свои камеры, наблюдает за своей суженой, понять пытается. И использовать.

– Мари, ты не бойся ничего, он уже получил свою силу, будет жить долго и счастливо.

– Я хочу, чтобы вы вместе жили, ты нужна нам всем, отцу больше всех… и мне нужна.

– А ты мне как нужна, у меня тоже никогда так не было, так хорошо, как с тобой. Ты приезжай чаще, будем секретничать и петь песни. И Фису привози, когда она меня ругает, у меня песни лучше получаются.

Мы засмеялись, и я погладила ее по светлой головке.

– Ты красавица, на балу была самой красивой, небось, отбою не было от кавалеров?

– Мне так понравилось танцевать, я не думала, что сумею. А посмотрела, как другие танцуют, как вы с отцом танцевали и получилось.

Мы еще долго с ней обсуждали подробности бала. Мари рассказала мне по секрету, какие молодые люди ее приглашали, но особенно никто ей не понравился, ясно, что с Вито никого даже сравнивать нельзя. На прощание Мари мне пообещала чаще приезжать, если, конечно, отец позволит. А я высказала надежду, что уговорю его навестить их с Фисой в школе.

На следующий день я проснулась с мыслью, что пора уезжать, раз Мари уехала, в замке без нее уже не может быть того состояния радости, которое она вносила собой, своей детской непосредственностью, и чего от себя скрывать, своим отношением ко мне.

Амира не было весь день, Вито сказал, что он уехал и будет только вечером. Купаться в заливе меня тоже не отпустили, туда приплыли какие-то хищные рыбки, которые могут сильно покусать. Я так демонстративно усмехнулась, что Вито показал мне картинку в книге о рыбах местных вод. Так себе рыбка, ничего страшного.

Я гуляла по залам замка и размышляла. Невозможно внести человеческие отношения в нечеловеческий мир. Мне никогда не понять Амира, потому что я человек, не просто человек, а женщина. В обычной человеческой жизни я не могла понять мужа, а что говорить о таком, как Амир. Что бы сделал мой бывший в подобной ситуации? Да то же самое! Начал чувствовать, сразу во все тяжкие, перепробовать все, чего был лишен, особенно, если диета длилась сотню лет. А жена значения никакого не имеет, принесла продукты, чисти картошку и молчи. Продукты, в смысле энергию я Амиру принесла, вручила, а теперь на кухню, в будуар, хорошо, хоть картошку чистить не надо.

Интересно, а как жили эти, которые на портретах? Тоже, наверное, со своими страстями – явно женились по требованию родителей, по расчету, кто богаче, та и будет невестой, или по политическим мотивам. У Амира расчет жизненный, ему деваться совсем некуда было, сам в агрессии, жажда крови мучает, а по моей добровольности все быстрее получается. Да еще и Фиса с жестоким требованием.

Рассматривая море с балкона, я очередной раз твердо решила, что никак на поведение Амира, его чувственное восстановление на стороне реагировать не буду. Но тут же поняла, что вряд ли получится, если только не посадит в будуар, а сам исчезнет на века. Даже удивилась своей реакции, а собственно, чему удивляться, всегда была холодной рыбой, недвижимой скалой без эмоций, а тут от одного поцелуя вулкан в организме, от прикосновения пламя в крови. Вот наивно и понадеялась, что на самом деле нужна, тело победило разум. Да еще Фиса со своими разговорами о спасении мира, мол, от тебя все зависит. Теперь уже не зависит, другую нашел, а может, уже не одну. Вот пусть они мир и спасают.

А чему я, собственно, возмущаюсь, мне же за все заплатили – драгоценностей коробками, даже прилюдно полкило взвесили, замок подарили, да счета с зеро. Ноль, вот и нашла слово, которое все обозначает, все означает ноль, пустота. На самом деле все наши отношения и есть зеро.

Лежание на постели новых мыслей не принесло, купание в бассейне тоже. Так и прошел весь день, пустой как зеро.

В обед я на глазах Алекса и Яны перемешала всю еду, которую мне подали, в одну кучку, поковырялась в ней и объявила, что такова жизнь. Яна предложила поднять настроение песней, но я так им «Ворона» спела, что Алекс побледнел.

– Рыбки уже уплыли?

– Нет, в заливе еще нельзя плавать.

Но при этом так странно на меня посмотрел, что я заподозрила неладное, совсем не в рыбках дело.

– Говори.

– Ничего страшного, но выходить за пределы замка тебе не стоит.