Амазонки. Заветы великой наездницы (А. С. Крупняков, 1989)

Заветы великой наездницы

…Священная в сопровождении четырех жриц поднялась по ступеням храма и медленно прошла мимо колонн. Две жрицы, опередив ее, с трудом отворили тяжелые половины дверей, пропустили ее внутрь храма. Около наоса жрицы опустились на колени. Священная подошла к двум стражницам, они развели скрещенные секиры, пропустили Священную в наос и снова скрестили оружие. С незапамятных времен никто, кроме Священной, не входил в наос. Стража у святых дверей незамедлительно убьет каждого, кто попытается проникнуть в обитель богини. Только Священная, только она может лицезреть великую Ипполиту. Если даже сама верховная жрица пожелает ввести в наос другого человека, его все равно уничтожат тут же. Таков священный закон.

Плотно прикрыв двери, жрица скинула пеплос[3] и опустилась на лежанку, застланную дорогим покрывалом. Теперь на этой лежанке никто не спал. В пору, когда у амазонок был старый храм, верховная жрица обязана была жить и спать в наосе. Теперь Священная живет >в своих покоях, а лежанка – единственное, что осталось от тех давних времен. Даже изваяние великой Ипполиты сменили. Прежде это была огромная, отлитая из бронзы статуя обнаженной женщины, теперь же богиня целиком сделана из золота. Она стоит на высоком постаменте, и складки золотого пеплоса ниспадают с ее плеч. На голове шлем, нагрудник украшен слоновой костью. В руке копье, у ног щит из серебра. Перед постаментом на специальной подставке лежит меч богини. Его во время больших походов вручают царице Фермоскиры или ее помощнице – полемархе.

В наосе полумрак. Светильники погасли. Четыре курильницы по углам еще дымились, из них к высоким потолкам поднимались тонкие струйки тлеющих благовоний. Тишина и покой царили здесь – наилучшее место для размышлений. Сюда приходила Священная, чтобы обдумать свою речь на Совете, здесь она любила. вспоминать свою прошлую жизнь. А сегодня настал особенный день – день Двух Священных. Этот праздник бывает в Фермоскире тогда, когда старая верховная жрица передает свой сан новой. Только в этот день разрешается входить в наос двоим. Скоро жрицы приведут Атоссу – отныне сан верховной жрицы возложат на нее. Священная торопливо зажгла светильники, на площади перед храмом уже слышалось пение жриц. Неизменен ритуал дня Двух Священных. Сейчас Атоссу подведут к наосу и передадут ее руку в руку Священной. Атосса войдет туда, чтобы принять все, что там есть. Затем их выведут на парапет храма, а при всей Фермоскире Священная перенесет со своей головы на голову Атоссы алмазный. венец верховной жрицы.

Атосса не сразу согласилась на это. Вспомнился разговор:

– Я молода, мама, я хочу…

– Откуда такие нежности? Даже девчушки из козлятника не зовут своих матерей так. Я для тебя ипподосия – дарующая коня. А скоро я подарю тебе нечто большее – алмазный венец.

– Но, ипподосия, я хочу ходить в долину любви, хочу рожать детей. А ты обрекаешь меня на одиночество и на подвижническую жизнь.

– И на жизнь властительницы Фермоскиры. Я много лет провела в этом храме.

– Но ты до этого родила меня и Антогору. И кому я отдам венец Священной, когда состарюсь? Ты подумала об этом?

– Да! – резко бросила мать. – Но царица послала по пути твоего отхода лазутчиц. Она не верит песне Фериды. Но когда ты станешь неподсудной… Богиня Ипполита поможет нам. А сейчас ты возвратилась из похода с великой славой, ты вырвалась из плена, ты провела в походе более двадцати боев, и слепая Ферида сложила песню о твоей мудрости и смелости в бою. Вся Фермоскира боготворит тебя. Пройдет пять лет, и все это забудется. А царица Фермоскиры недовольна мною. Слишком много власти я отняла у нее, и она постарается найти другую, а не тебя, на мое место. Ты, может быть, не знаешь – были времена, когда верховная жрица была совсем безвластной. Стоять на страже заветов Ипполиты, управлять храмом, быть непорочной, жить безвыходно в наосе, спать на полу у подножья великой богини – вот ее удел. Только в пору молений и проводов воительниц в походы выходили Священные из храма. Им запрещалось не только прикасаться, но и видеть мужчин. Они лишены были многого людского – ведь они считались священными. Их жизнь была хотя и святой, но тяжкой. Царицы могли менять их всякий раз, как только они становились им неугодными. Но шло время, и служительницы храма крупица за крупицей отвоевывали себе власть и силу. Мы построили новый большой храм, и Священные стали жить не в наосе, а в великолепных покоях, мы отвоевали себе право иметь сокровищницу храма, чтобы сравняться в богатстве с царским домом. Прошло время, и храм добился силы – мы завели свое войско для охраны храма. Это была великая победа…

– Как это все удалось сделать, мама?

– Когда мы вдвоем войдем в наос, я расскажу тебе…

…И вот в день Двух Священных молодую Атоссу единодушно избрали наследницей престола храма; они вошли с матерью в наос. Сели на лежанку, мать начала говорить:

– Когда-то ты спросила меня: как храм добился власти? Слушай. Ты знаешь, раз в году дочери Фермоскиры в зимнем походе берут в плен молодых и сильных мужчин. Они выходят с ними на агапевессу в долину любви и потом» рожают от них детей. Рожают в храме…

– Это я знаю…

– Амазонке не показывают новорожденного: если она родит мальчика – его убивают, если девочку – ее уносят в паннорий, и мать узнает об этом только через пять лет.

– Об этом; знают все.

– Но никто не знает, что у цариц иногда убивают и девочек.

– Для чего, мама?

– Чтобы у царицы наследница появилась только на склоне лет. И тогда…

– О, я поняла! После смерти басилевсы на престол встает юная и несмышленая девочка, и…

– И тогда вся власть переходит к ее опекунше – верховной жрице. До совершеннолетия молодой царицы храм принимает законы, которые ему нужны.

– Но как же Годейра?

– В том, что у нынешней царицы родилась дочь – моя ошибка. Я потому и передаю алмазный венец – мне самой эту оплошность исправить не дано. Видно всеблагая Ипполита не хочет помогать мне. Ты должна погубить Годейру, когда она встанет на престол Фермоскиры. Мало того, тебе предстоят еще более важные дела, чем мне. Ты укрепишь себя и Священный Совет. Сейчас в нем шестерка выживших из ума старух. Их надо менять. И тебе это сделать удобнее, чем мне. Кому из бывших с тобой в походе ты веришь больше всех? Выбери из них четырех самых верных тебе. Сейчас, при мне.

– Гелена. Умна, смела и… почему-то все сны ее сбываются.

– Сделай ее первой помощницей. И пусть она будет прорицательницей.

– Пелида. Верная моя подруга, справедливая…

– Со временем она будет верховной судьей.

– Лаэрта…

– Подожди с Лаэртой. Ты забыла Антогору. Сделай ее кодомархой – воительницей храмового войска. Затем царица…

– Надо ли?..

– Надо. Пусть и она войдет в Священный Совет. Тогда он будет всевластным, и ты будешь повелевать в нем… А сейчас я тебе расскажу о самой главной тайне наоса, которую верховные жрицы передают друг другу много веков. Из?за нее никому, кроме Священной, не надо входить в наос…

Фермоскира – город особенный.

Имя это у всего Кавказа на устах, но нет города таинственнее и загадочнее. Ни один мужчина на тысячи стадий[4] в округе не может похвалиться, что он бывал в этом городе. Ни одна плененная амазонками женщина не вырывалась оттуда живой. Кто они, амазонки, откуда пришли, каким богам поклоняются, по каким заветам живут? Люди знают о них очень мало: город этот богат и силен, и никому не подвластен. Амазонок в горах называют ойропатами – убивающими мужчин. Их набеги неотразимы, они врываются в селение, как смерч, и остаются после них только голые стены. Говорят, в старину были попытки многих племен взять Фермоскиру приступом – ни один воин не вернулся из-под крепостных стен города.

Прочно укрепился в горах страх перед ойропатами, даже греческие корабли не решаются приблизиться к землям, которыми владеют амазонки.

В год, когда великую наездницу Ипполиту, прапраматерь амазонок, боги вознесли на Олимп, в честь ее воздвигли в Фермоскире храм. Сначала он был небольшим: на каменном основании был построен наос – помещение, где стояло мраморное изваяние Ипполиты. От наоса с четырех сторон спускались широкие ступени, на которых стояли алтари, здесь приносились жертвы богам и возносились молитвы.

Позднее, когда Фермоскира стала сильной и богатой, рядом был воздвигнут другой храм – величественный и красивый. Говорят, его строили двадцать лет. В его трехступенчатое основание был положен белый колхидский мрамор. Храм окружили рядами колонны – шесть по фасаду и двенадцать по бокам. Скульптурные фронтоны над фасадом изображали сцены битв амазонок за пояс Ипполиты. За колоннами здание опоясала мраморная лента фриза, она придает храму красоту, изящество и монолитность.

Под портиком две высокие двери из черного дуба. Они обрамлены бронзовыми пластинами. В стены между колоннами вделаны гранитные плиты, на которых выбиты священные письмена – заветы великой наездницы Ипполиты.

Сюда, под портик, и привела Антогора слепую Фериду с дочуркой. Их недавно Фермоскира приняла в свою семью на правах равных, а каждая амазонка с детства знала заветы великой Ипполиты. Сегодня для слепой их прочтет Антогора…

…Фермоскира со времен своего основания не знала случая, чтобы в ее семью принимали женщин извне. Было ясно – амазонкой надо родиться. И Атосса с матерью очень боялись, что наездницы не примут Фериду. Ее вместе с дочуркой отвезли в загородное именье, где теперь жила ушедшая из храма старая жрица, чтобы хоть как-то приобщить к жизни воительниц и придумать слепой женщине какое-то занятие. Атосса была занята делами храма, Ферида и Лота остались на попечении Антогоры и ее матери. На семейном совете договорились, что старая жрица перескажет Фериде Изначалие, – должна же жительница Фермоскиры знать, откуда взялись амазонки, как они добились своей славы и могущества. Антогоре предстояло научить слепую хоть как-то держаться на лошади, иначе жить ей в городе будет невозможно.

Откровенно говоря, и мать, и дочь в душе были недовольны появлением Фериды. Антогора на семейном совете не утерпела:

– Послать бы ее на берег к рыбачкам. Пусть сторожит сети.

– Она нам жизнь спасла, – упрекнула Атосса.

– Подумаешь… Она скорее спасла себя. Зачем бы ей удирать с нами из города и вынуждать нас дать ей клятву?

– В одном права Антогора, – сказала мать, – слепая принесет немало нам забот. Но клятва есть клятва.

– Наездницы не примут ее. Чужая она для всех.

Но Антогора ошиблась. Ферида поразила ее на первом же уроке верховой езды. Она уверенно подошла к коню, нащупала холку и… легко вскочила на спину. Так же уверенно потянула поводья, подняла коня на дыбы, затем повела его кругами по двору. В пору своей молодости в Милете прогулки на лошадях были для Фериды привычны и любимы. Так что Антогоре пришлось приучать к коню только дочурку Фериды. У Антогоры пока не было детей, и занятия с Лотой она вела охотно.

Поразила Ферида и старую хозяйку именья. Первый вечер она внимательно слушала Изначалие, на другой раз взяла в руки кифару и сказала:

– А что если не рассказывать, а петь? Вот так:

Старая жрица скорее чутьем, чем умом поняла, что такие песни с огромной пользой послужат храму и Фермоскире.

– Ты одарена богами, Ферида. Перекладывай Изначалие на стихи и музыку. Твои песни будет слушать вся Фермоскира.

Так оно и случилось. Недавно в городе проводили праздник удочерения. Над огромной чашей ипподрома ферида пела свои песни Изначалия. Здесь собрался цвет Фермоскиры, и все, затаив дыхание, слушали сладкозвучную кифару Фериды, ее песни о прошлом амазонок. Ипподром взорвался гулом одобрительных возгласов, когда Ферида кончила петь. Атоссе было ясно, что слепую певицу полюбили все.

И вот теперь Антогора привела ее к подножью храма. Может быть, только у нее одной во всей Фермоскире отношение к Фериде не изменилось. Она по-прежнему недолюбливала слепую. А еще Антогора ревновала. За то, что нерожденная амазонкой Ферида держалась на коне с изяществом, она управляла лошадью неуловимыми движениями рук и ног, казалось, что животное подчиняется мысли всадницы. Этого Антогора не умела. Она могла стрелять на скаку из лука, могла на полном ходу спрыгнуть с коня и потом снова вскочить, но так красиво держаться на лошади она не могла, хотя прямо с колыбели села на коня.

Ко всему этому Антогора знала, что нынешнее посещение храма – пустая формальность. Ферида давно усвоила не только заветы великой воительницы, но и их суть, смысл. Это тоже раздражало Антогору – она, как и все недалекие; люди, не переносила около себя умных.

Торопливо поднявшись по ступеням, Антогора вошла в тень портика и, не дождавшись, когда Ферида и Лота подойдут ближе, начала говорить:

– Вот первая скрижаль, первый завет. На камне выбиты слова: «Если ты увидела мужчину – убей его. С мечом он или без меча, спит он или бодрствует, младенец он или старец». Мы так и делаем. Эти презренные скоты ничего другого не заслуживают.

Фериду этот завет не удивил. Она слышала, что амазонки безжалостно истребляют не только взрослых мужчин, но и всех мальчиков и стариков селений, которые они захватывают.

– А это второй завет: «В бою против тебя станут сильные. Будь их сильнее, ибо удел твой – война».

Об этом Ферида тоже знала. Самые сильные мужчины погибают от женской руки. Они плохо владеют оружием, они ведь чаще всего пахари и пастухи.

– Здесь третья плита. На ней начертано: «Только трусы боятся смерти. Умереть в бою – высшее благо. Ты не знаешь жалости, ты не чувствуешь боли. Жалость – знак презрения».

Ферида подошла к граниту, ей захотелось прикоснуться к плите, чтобы ощутить холод камня, на котором начертаны жестокие слова о смерти. Но Антогора шла к четвертому завету.

– «У тебя может быть много друзей. Но первый друг – конь».

– Этот завет гласит, – Антогора подошла к пятой плите: – «Один раз в году, в месяце Элафеболион, ты можешь прикоснуться к мужчине и иметь от него дочь».

– Ну, а если будет сын? – спросила шепотом Ферида.

– Мы их топим в воде, как щенков!

– Потише. Я не хочу, чтобы девочка…

– И напрасно. Пусть Лота с детства знает, что эти грязные…

– Хорошо, хорошо. О чем же говорит последний завет?

– Он самый важный. «Ты, дочь Фермоскиры, служи мне, служи священной хозяйке дома моего, служи царице твоей, держи в чистоте и неизменности заповеди мои». Все.

– Спасибо, Антогора.

– А теперь прости меня, Ферида, я тороплюсь в храм, к Атоссе. Ты садись на коня, он приведет тебя в именье.

– Не беспокойся. Ты забываешь, что у меня есть глаза. – Ферида взяла за руку Лоту. – Пойдем, дочка, к лошадям.

Очень правильно пела когда-то Ферида: «Время идет да идет, над землею проносятся годы…»

С тех пор прошло двадцать лет. Давно умерла мать Атоссы. Погибла в набеге старая царица. Теперь на престоле ее дочь Годейра.

Но как и раньше, следуя заветам матерей, царица и верховная жрица не могут разделить власть, враждуют между собой. Вражда эта страшная потому, что тайная. Наездницы, может быть, только догадываются об этом. Но во дворце басилевсы и в храмовых покоях постоянно готовятся обоюдные удары, и наносятся они жестоко и беспощадно.

Постарела и Ферида. Ей Священный Совет доверил воспитание детей в паннории и гимнасии. Она много лет педотриба и Сладкозвучная. Вся история амазонок переложена ею на стихи. Уроки Изначалия, на которых Ферида поет под звонкие струны кифары свои песни, самые любимые во всех, школах.

Лота теперь около царицы. Они подружились в паннории и с тех пор неразлучны.