Книга в альманахе
Александр Серафимов
Провокаторы[2]
Повесть
Глава 9
Когда начался погром мэрии, Павел Одинцов попытался остановить толпу, уговаривая наиболее решительных и громогласных не поддаваться на провокации, но, когда толпа ворвалась в здание, он понял всю бессмысленность своих попыток и бросился бежать в милицию. К его удивлению дверь в милиции была плотно закрыта, а на его настойчивые звонки никто не отвечал.
– Странно, – подумал он, – они что, вымерли? Нет, эти скоты точно знают, что происходит в городе и специально попрятались в своей норе.
В это время дверь слегка приоткрылась, в образовавшуюся щель высунулась, чья-то изрядно помятая, полупьяная рожа и, дохнув на Павла перегаром, спросила:
– Зачем припёрся? Зачем беспокоишь людей? Кроме меня нет никого.
– Да где же все, где начальство, чёрт побери? – вскричал Павел.
– Не ори, ночью все уехали в область, там вроде, как будто что-то назревает, вот и вызвали всех для поддержания порядка, так, что иди, иди с миром, – ответила заспанная морда и скрылась за дверью.
– Да катись всё к чёртовой матери, если властям всё равно, то мне и подавно, – и, махнув на всё рукой, Павел направился в сторону от центра, где в это время молодчики в чёрном громили магазины и жгли автомашины.
Павел долго бесцельно бродил по улочкам городка, пока не вышел к вокзалу.
– В привокзальном кабаке всегда мало народу, там можно выпить водки, тихо посидеть, никто с разговорами в душу не полезет, – шагая по привокзальной площади, подумал он и, погрузившись в свои тревожные мысли о том, что будет дальше с участниками беспорядков, не заметил, что за ним, вот уже минут тридцать идет какой-то невзрачный тип в серой поношенной куртке и надвинутой на глаза помятой шляпе.
В зале ресторана прямо у дверей за двумя столами, в окружении целого выводка цыганят, сидели пять или шесть цыганок и пили чай, чуть дальше у окна, в ожидании поезда, расположились три деревенские бабы с корзинами из-под грибов и несколько мужиков с баулами, перед которыми стояло два полупустых графина водки.
Павел прошёл в самый дальний конец зала и сел за свободный столик.
– Бутылку столичной, холодец и гуляш, – не глядя в меню, заказал Павел подошедшему круглолицему официанту.
– Ишь, харю наел, присосался к дармовой кормушке, не оторвать, – глядя на лоснящееся лицо официанта, раздражённо подумал Павел и добавил:
– И не тяни кота за хвост, подавай всё сразу.
– Как скажете, через две минуты всё будет на вашем столе, – осклабился парень.
Не успел Павел оглядеть зал ресторана, как на его столе появились графин с водкой и холодец.
– Гуляш через десять минут, не возражаете?
– Не возражаю, – отрезал Павел и, налив полный фужер водки, залпом выпил её и, закусив холодцом, тут же налил ещё.
– Для начала триста в самый раз, – подумал Павел и одним глотком выпил водку.
В это время в зал ресторана вошёл мужчина в серой куртке, снял с головы помятую шляпу, и, оглядев зал, прямиком направился к Павлу. Подойдя вплотную к столику, он, не спрашивая разрешения, уселся на свободный стул. Затем, глядя в глаза Павлу, представился:
– Жора, свободный художник.
– Где волосы-то потерял, свободный художник? – оглядывая Жорину лысину, с издёвкой, спросил Павел.
– На бытовом фронте, – не замечая издёвки, улыбнулся Жора.
– Ты вот скажи мне, свободный художник, в чём заключается человеческое счастье и почему одни счастливы, им всегда везёт, а другим постоянно с самого детства не везёт, а, значит, и счастья нет? – наливая в чистый фужер водку, слегка заикаясь, спросил Павел и добавил:
– Ответишь – выпьешь, нет – прости.
– Послушайте, как вас там… – начал Жора.
– Павел.
– Так вот, Павел, выпивку я могу заказать и сам, но сначала отвечу на ваш вопрос. На мой взгляд, счастье человека заключается в его постоянной борьбе – борьбе с самим собой, то есть с искушениями, в борьбе с проблемами, которые возникают перед ним, и, наконец, с недугами, особенно если они унижают человеческое достоинство, – глядя Павлу в глаза, ответил Жора и, подумав, добавил:
– Но, чтобы бороться, у человека должна быть цель в жизни, или много задач, которые он ставит перед собой, понял?
– Хорошо сказал, но давай сначала выпьем, а потом я расскажу тебе о своём друге, который успешно решал свои задачи, добивался результатов, а счастья так и не добился.
Они выпили, и Павел продолжал:
– Был у меня школьный друг, очень устремлённый человек, – поставил для себя задачу, обязательно выполнит её. Так вот, из-за пьющего и буйного отца он решил закалить себя, овладеть восточными единоборствами и многого добился, уже к окончанию школы получил пятый дан и стал чемпионом Москвы среди юношей. А всё для чего? Вот в чём вопрос.
– И для чего же? – поддакнул Жора.
– А для того, чтобы усмирить отца, прекратить его запои и установить мир в семье. Как ты думаешь, получилось у него?
– Думаю, навряд ли, сделать другого лучше против его желания неподъёмная задача, большинство из нас не желают совершенствоваться, зачем, когда и так хорошо, – усмехнулся Жора.
– Ты прав, но мой друг понял это слишком поздно и оттого в душе его сидит большущая заноза, которая не даёт ему покоя ни днём, ни ночью, – скрипнул зубами Павел и, стукнув по столу кулаком так, что часть посуды упала на пол, продолжал. – Но тогда моему другу до того обрыдло пьянство отца, что он решил не давать ему опохмелиться и не выпускать его из дома до тех пор, пока тот окончательно не придёт в себя от очередного запоя, а затем уже трезвого уговорить его бросить пить.
– Нормальное решение.
– И моему другу казалось так же, да только сердце отца не выдержало, и он умер от инфаркта, а когда приехали врачи, они заявили, что если бы отец вовремя опохмелился, то инфаркта не было бы. Но это ещё не всё. Через год его мать умерла от цирроза печени, как он потом выяснил, она уже много лет по ночам вином снимала стресс. Оставшись один, мой друг поставил себе новую задачу – поступить в военное училище и стать офицером. Отучился, женился, казалось бы, всё хорошо, но эта сука вскоре бросила его, заявив, что ей надоело быть соломенной вдовой, вдобавок, присвоив квартиру, выгнала его на улицу. Судиться с неверной женой, он посчитал ниже собственного достоинства, вместо этого напросился в Чечню, отличился в боях, получил тяжелейшее ранение и был по инвалидности списан из армии, – тяжело вздохнув, Павел плеснул в фужер немного водки и молча выпил.
– Думаю не всегда решённая задача приносит желаемый результат, есть люди, которым от рождения противопоказана борьба, а они этого не понимают и оттого с годами становятся несчастными, – резюмировал Жора и, пристально глядя в глаза Павла, вдруг спросил:
– Говорят это ты организовал погромы в городе, это так?
– Ты, что офонарел? Или офуел? Кто говорит, отвечай! – вскинулся Павел.
– Как сказал Господь наш – «Имеющий уши да услышит» – усмехнулся Жора.
– Ты кто? Мент вонючий или продажный газетчик? Да я тебя сейчас здесь, гнида, размажу, – прошипел Павел.
– Успокойся, ни тот и ни другой, меня прислали хорошо известные тебе люди, чтобы я рассказал всем, как всё было на самом деле, – ответил Жора.
– И что же эти за известные люди? – слегка заплетающимся языком, спросил Павел.
– Не будем называть фамилий, но имя Николай из Москвы тебе наверняка известно? – ответил Жора и, помолчав, добавил:
– Позвонил он мне и попросил съездить и посмотреть, мол, там будут происходить какие-то важные события. Назвал твоё имя, вот так.
– Значит, Николай, вот суконец, ну я с ним поговорю… – тряхнул головой Павел и, прищурив глаза, долго вглядывался в лицо Жоры и, наконец, спросил:
– Значит, ты из их банды? Подставить меня решили, суки! Ну, я вам покажу!
– Успокойся, никто тебя не подставлял, наоборот решили тебя в это дело не вмешивать, как я понял у них совсем другие планы. Насчёт банды, ты это напрасно, хорошие, незашоренные ребята, я им просто помогаю, – ответил Жора и, положив перед Павлом визитную карточку, добавил:
– Если что пойдёт не так, звони, я помогу.
С этими словами Жора поднялся и вышел из-за стола.
– Рад был познакомиться с отличным мужиком, я обязательно о тебе напишу, – помахав на прощание рукой, улыбнулся Жора.
– Нет, ты постой и послушай, что я скажу тебе на прощание, – вы, газетчики, пишете, а ничего не меняется. Люди имеют в виду, что изобличённых прессой чиновников не сажают, даже не увольняют, и они продолжают воровать. Годами. О том, чтоб они сами подали в отставку, и речи нет. Дело в том, что наши министры, депутаты, губернаторы и прочие не признают своей моральной ответственности. И никакой другой тоже. Они бесстыжие. Власть в России ни разу, даже для виду, не подала в отставку, когда сотни людей гибли в результате государственных, правительственных ошибок. Вспомни первую чеченскую, из-за просчётов командования погибло огромное количество молоденьких салаг – и что? Ничего! А ошибка, как говорил французский министр Талейран, хуже, чем преступление. Тем более не буду говорить о невероятном воровстве. Если они не стыдятся сотен жертв, станут ли они стыдиться воровства, исчисляемого всего лишь сотнями миллиардов долларов?
– Я тебе отвечу так! Пресса им совесть не пришьёт, – махнул рукой Жора и направился к выходу.
Павел долго рассматривал визитку, но буквы плыли перед глазами и он, бросив бумажку на стол, позвал официанта.
– Неси ещё и подай второе и салат, – махнул рукой Павел.
– Вторая поллитровка на одного не слишком много? – спросил подошедший Алексей Быданов.
– Чего стоишь? Садись за стол и разливай, – поднимая голову от стола, мрачно произнес Павел. – Может быть, тебе пока хватит? Сначала ты покушаешь, потом немного передохнёшь, а потом и выпьем, – предложил Алексей.
– Может быть, может быть, – раздумчиво ответил Павел.
– Между прочим, я ждал тебя дома, приготовил отличный омлет с ветчиной, думал посидим, помолчим, а потом пригласим девушек в кино, говорят, там идёт нечто с Бредом Питтом.
– Какое кино? К чёрту кино, лучше налей.
– Налью, но сначала ты съешь гуляш, – отрезал Алексей.
Поняв, что друга не переспорить, Павел молча взял вилку и торопливо съел остывшее блюдо.
– Ну, вот съел, наливай.
Алексей разлил водку в рюмки и подал Павлу.
– Послушай, я не в том настроении, чтобы пить водку мензурками, налей в фужер.
Алексей пододвинул к себе два фужера и наполнил их до краев.
– Так хватит? – глядя на своего мрачного друга, спросил он.
– В самый раз, – ответил Павел и одним глотком опорожнил фужер. – Вот это по-нашему, – закусывая салатом, добавил он.
– Можно и так, – одним глотком, проглотив водку, усмехнулся Алексей и внимательно оглядев Павла, приказал. – А теперь рассказывай, как весь этот бедлам мог произойти в этом тихом, далёком от политики, городке?
– Провокация! – воскликнул Павел. – Кто-то специально организовал беспорядки и погром.
– Но это же не ты и не твои люди? – спросил Алексей.
– Ты, что? Я бы никогда этого не допустил! – резко ответил Павел. – И потом, в нашем городке нет людей, способных организовать нечто подобное.
– Насколько мне известно, погром учинили приезжие ребята, притом явно профи – все были одеты в чёрный камуфляж, у каждого имелись резиновые дубинки и бейсбольные биты, – сказал Алексей.
– Это всё дело рук моего друга, Кольки Мохова, – сказал Павел.
– С древних времен известно – в политике нет друзей, есть попутчики, – усмехнулся Алексей. – Здесь явно чувствуется рука не только твоего друга, а опытного режиссёра и уверен, твоим городом дело не обойдётся.
– Может быть, и так, но наверняка меня обвинят во всех смертных грехах, и что мне делать в этой ситуации? – спросил Павел.
– Ничего не делать, люди видели, как ты пытался остановить разбушевавшуюся толпу. Всё, допиваем водку и идём домой, – тоном, не терпящим возражения, сказал Алексей.
– Нет, сначала я позвоню Кольке Мохову и скажу ему, что он мерзавец, – заикаясь, заявил Павел.
– Только не сейчас, ты по пьяни ещё брякнешь чего-нибудь лишнего, о чём потом будешь жалеть, – остановил его Алексей.
– Ладно, согласен, поговорю завтра и допрошу его с пристрастием, а если надо, поеду в Нижнегорск и на месте разберусь, что к чему, – согласился Павел.
Глава 10
Ещё издали они увидели милицейский уазик и молодого человека в штатском у калитки дома.
– Это за мной, – констатировал Павел.
– Тебе нельзя появляться в таком виде, это только осложнит дело, – сказал Алексей.
– Я уже проветрился и не настолько пьян, чтобы уклоняться от разговора, – парировал Павел.
– Хорошо, идём, но я буду всё время рядом, – согласился Алексей.
Пройдя ещё метров сто, Павел, глядя на молодого человека в штатском, воскликнул:
– Я его знаю, это помощник прокурора Иванцов.
– Тем лучше, значит, разговор получится, – заметил Алексей.
– Здравствуй, Иванцов, ты за мной? – подходя к молодому человеку, спросил Павел.
– Прокурор города хочет поговорить с тобой, Одинцов, едем, – строго посмотрев на Павла, ответил Иванцов.
– Меня, что, сначала в кутузку, а потом уж к прокурору?
– Нет, едем прямо к прокурору, арестовать тебя, Одинцов, мы всегда успеем, – усмехнулся Иванцов.
Павел сел в машину на заднее сидение и помахал рукой Алексею:
– Я скоро, жди.
– Я с вами, так, на всякий случай, – и, подтолкнув Павла, Алексей сел рядом с ним.
Городской прокурор Едвин оказался человеком простым, без показного высокомерия, так свойственного многим, обладающим властью, государственным чиновникам.
– Скажите, Одинцов, вы сами принимали участие в погроме?
– Я, что, сумасшедший? Я собрал народ, чтобы призвать власти города обратить внимание на бедственное положение людей и не мог даже представить, что кто-то может поджечь мэрию. Одно знаю, это были провокаторы, а кто их нанял, мне неведомо.
– Верю, знаю так же, что вы пытались позвать на помощь нашу милицию, но весь личный состав оказался в отъезде. А теперь напишите всё, что вы знаете по поводу случившегося, – пододвигая чистый лист бумаги, попросил прокурор.
Затем, сделав эффектную паузу, добавил:
– Завтра в город прибудет высокая комиссия, возможно, вас, Одинцов, пригласят ещё раз. На наше счастье мэра в городе не было, могли ведь и убить, вот тогда было бы совсем худо.
– Напишу всё, что знаю, но добавлю и то, что мэр совсем обнаглел, за любой пустяк берёт взятки, тем временем город чахнет, безработица растёт, а он ничего не делает, думает только о собственном кармане. Вот народ и взбесился, – неожиданно вскинулся Павел.
– Может быть, вы и правы, – неожиданно согласился прокурор, – да только всё это досужие разговоры о взятках, заявлений нет, значит, дела нет! Как говорится – не пойман – не вор. А теперь, Одинцов, идите, а то мы тут с вами договоримся ещё до чего-нибудь.
– Заждался? – похлопав Алексея по плечу, спросил Павел.
– Пустяки, идём домой, там поговорим, – усмехнулся Алексей.
Вернувшись домой, Павел несколько раз прошёлся по комнате и, остановившись около сидящего на диване Алексея, сказал:
– У тебя там, где-то коньяк остался, предлагаю смыть всю эту мерзость стаканом коньяка и завалиться спать.
– Ты прав, у меня тоже как-то нехорошо на душе, – доставая бутылку конька, ответил Алексей. Разлив по стаканам коньяк, Алексей хотел что-то сказать, но Павел остановил его:
– Командир, давай без тостов, – и залпом, не отрываясь, выпил содержимое стакана.
– Паша, ты бы закусил, – предложил Алексей.
– К чёрту, – опуская голову на стол, ответил Павел и в ту же минуту уснул крепким пьяным сном.
Алексей, отпив несколько глотков коньяка и поставив стакан на стол, задумался о событиях прошедшего дня:
– Неудавшийся митинг, погромы имеют одну цель – создать в городе обстановку нестабильности, при этом кто-то хочет втянуть Павла если не в большую политику, то по крайней мере, сделав его крайним, свалить на него беспорядки. Больше всего меня тревожит то, что всё это делается втёмную, исподтишка.
Минут через десять, допив коньяк, Алексей встал из-за стола, поднял спящего Павла и, взвалив его на плечи, втащил в спальню.
Вернувшись в комнату, Алексей собрал посуду и направился на кухню, в эту минуту открылась входная дверь, и Даша вошла в комнату. Тревожно посмотрев на Алексея, спросила:
– Павел дома?
– Дома, спит у себя в комнате, проходи, садись за стол, я тебя буду угощать чаем, – улыбнулся Алексей.
– Спасибо, Паше нужна помощь, я к нему, – с этими словами Даша стремительно прошла мимо Алексея и скрылась за дверью спальни.
Подойдя к кровати, она поправила подушку, затем медленно сняла с Павла куртку, затем рубашку и, на секунду задумавшись, стянула штаны, отстегнула протез и, уложив всё это на стул, разделась сама и легла рядом.
– Милый, любимый, родной мой, теперь я всегда буду рядом, я буду верной, любящей и заботливой женой, – целуя лицо и мускулистую грудь Павла, шептала Даша.
Проснулся Павел от внутренней тревоги, ему показалось, что кто-то неведомый вот-вот задушит его. Он приподнял голову, открыл глаза и увидел сидящую рядом с ним полуголую Дашу. Увидев, что Павел открыл глаза, она взяла его руку и, положив её на свою оголённую грудь, призывно вздохнула. Затем медленно стянула с Павла одеяло, легла рядом с ним и, скользнув рукой по животу, завладела его членом.
– Ты не представляешь, как давно я мечтаю ласкать твоё тело, прижиматься к нему, целовать твою плоть и стать частью тебя.
С этими словами Даша приподнялась, затем села на него и овладела им.
– Даша, может, не надо? – прошептал Павел.
– Надо, Паша, надо, мы же любим друг друга, но ты чего-то боишься, а ты не бойся, я так сильно люблю, что не представляю своей жизни без тебя! – воскликнула Даша.
Было далеко за полдень, когда они, наконец, уставшие до изнеможения, но счастливые вышли из спальни и прошли на кухню.
– Пока вы отдыхали, я тут похозяйничал, приготовил, что смог, прошу отведать, – снимая салфетки с тарелок, широким жестом пригласил друзей к столу Алексей, и в это время зазвонил его мобильный телефон.
– Извините, я сейчас, – Алексей встал из-за стола, вышел на крыльцо и услышал в трубке хорошо знакомый голос своего начальника штаба:
– Привет, командир, узнал?
– Привет, Семён, конечно узнал.
– Я звоню вот почему, тут последнее время вокруг батальона шныряют чеченцы, всё о тебе выспрашивают, мол, где ты, как тебя найти, предлагают большие деньги за информацию. Ты, командир, будь поосторожней, знаешь же, они стреляют из-за угла.
– Понятно, они объявили мне джихад, потому и ищут, ничего, пусть ищут, я давно готов к встрече с ними, спасибо, что сообщил, – ответил Алексей, отключил телефон и, мрачно посмотрев вокруг, подумал:
– Им мало того, что меня выгнали из армии, травят как бешенного пса, так они ещё объявили мне кровную месть.
– Плохие новости? – взглянув на посуровевшее лицо Алексея, спросил Павел.
– Не обращай внимания, – отмахнулся Алексей и принялся за салат.
– Кстати, мне утром звонил Николай Мохов, настойчиво приглашает приехать в Нижнегорск, говорит, есть очень важный и полезный для нас обоих разговор, так как, едем или ну его к чёрту? – спросил Павел.
Алексей внимательно посмотрел на Павла и, подумав о недавнем звонке и о том, что он может нечаянно подставить своего друга, решительно сказал:
– Едем, обязательно едем.
– Тогда сегодня вечерним поездом, утром будем в Нижнегорске, – согласился Павел.
За прошедшую ночь погода резко изменилась, свинцовые облака плотной пеленой окутали небо, казалось, ещё немного, и хляби небесные обрушатся на землю.
– Ну и погодка, – глядя в окно вагона, заметил Павел.
– Да-а-а, погодка, быть дождю, – покачал головой Алексей.
– Погодка шепчет, может, того, для бодрости по глоточку, а? – улыбнулся Павел.
– Хватит, вчера она тебе нашептала, так, что ты едва добрался до дома, – отрезал Алексей.
– Брось, ты прекрасно знаешь, что один хороший глоток только взбодрит и не более, – продолжал улыбаться Павел.
– Ладно, уговорил, но только по глоточку, – доставая из кармана фляжку и протягивая её Павлу, по-командирски строго сказал Алексей.
– Есть, товарищ командир, – вытянувшись по стойке смирно, отчеканил Павел и, сделав большой глоток, крякнул. – Хорош коньячок, армянский?
– Армянский, ребята в части перед отъездом постарались, – сделав глоток, ответил Алексей.
– А вот и вокзал, смотри, командир, солдатики на перроне толпятся.
– Это не солдатики, это спецназ, как ты думаешь, для чего они здесь?
– Не стоит гадать, командир, скоро узнаем, смотри, там чуть в стороне стоит пижон в длинном чёрном пальто и с белым шарфом вокруг шеи, это мой друг, Колька Мохов, нас встречает, – заявил Павел.
– По-моему, у них здесь что-то назревает, а иначе, зачем вызывать из Москвы этих парней, – заметил Алексей.
Друзья вышли из вагона и подошли к Николаю Мохову.
– А эти зачем здесь? – вместо приветствия спросил Николая Алексей.
– Не знаю, но догадываюсь, что их мог вызвать губернатор, у него бзик, ему всюду мерещатся заговоры и мятежи, так что не обращайте внимания, – и, подхватив друзей под ручки, Николай повёл их к машине.
В столовой дома Векслера, куда друзей привез Николай, их ждал обильный завтрак, у плиты стоял сам хозяин дома и жарил омлет.
– Дорогие гости, позвольте представиться, Векслер Леонид Иванович, а вы, значит, Павел Одинцов и Алексей Быданов, как же, наслышан, герои, очень рад знакомству, – увидев входящих, воскликнул Векслер. – А я, знаете ли, люблю поутру похозяйничать на кухне и угостить гостей своим фирменным омлетом, прошу к столу.
Позавтракав, все поднялись на третий этаж, где их ждал Лев Моисеевич Березуцкий.
– Здравствуйте, господа, прошу садиться, поговорим о делах наших скорбных. Леонид Иванович, расскажите нам, что мы хотим предпринять, чтобы изменить существующее положение дел в городе и области.
– Но мы-то здесь причём? – подал голос Алексей.
– Это не более чем информация, и, когда вы её выслушаете, тогда и примете решение, касается она вас или нет, и, если касается, то примете соответствующее решение, – ответил Лев Моисеевич, и, посмотрев на Векслера, сказал:
– Леонид Иванович, прошу вас.
– Господа, вы прекрасно знаете о положении дел: в нашем регионе процветает казнокрадство, взяточничество и коррупция, промышленность в упадке, скудный областной бюджет разворовывается, и делает это небольшая кучка людей, которые уверены, что им всё дозволено. Тем временем народ нищает, пенсионеры месяцами не получают пенсии, безработица растет в геометрической прогрессии, а власти во главе с губернатором набивают свои карманы народными деньгами и ничего не делают для простых людей. Для подтверждения своих слов сообщаю, что только за последний год наши чиновники всех рангов построили 180 коттеджей общей площадью более 20 тысяч квадратных метров, приватизировали и продали с молотка 79 крупных предприятий, в результате работы лишились 210 тысяч работников. И более того, в городе в очередях на квартиры стоит 11 тысяч семей, но ни одного квадратного метра жилья не построено и не строится. Как видите, ситуация аховая, поэтому наша партийная организация решила вывести народ на демонстрацию протеста и потребовать отставки губернатора и его команды.
Кроме того, на действующих предприятиях пройдут предупредительные забастовки, а если потребуется, то и голодовки. Для обеспечения порядка и противодействия провокациям мы создали из добровольцев отряд самообороны, который предлагаем возглавить, вам, Алексей. На ваш, Павел, молчаливый вопрос о беспорядках в вашем городе отвечу: то была репетиция, которая прошла не совсем так, как мы планировали, извините. У меня всё, если есть вопросы, я с удовольствием отвечу.
– Когда будет демонстрация? – спросил Алексей.
– Через три дня, в ней примут участие не только жители Нижнегорска, но и других городов области, всего планируем привлечь к шествию более ста тысяч человек, приглашаем и вас, Павел, приехать со своими ребятами, оплату за проезд мы берём на себя, – ответил Векслер.
В это время дверь открылась и в холл стремительно вошла Марина Бабикова.
– Как не придёшь к вам, Леонид Иванович, вы непременно с кем-нибудь шепчетесь, и впрямь, как заговорщики! – приставив палец к губам, прошептала Марина и, оглядев всех, воскликнула: – Вау, кого я вижу? Сам знаменитый на всю Россию подполковник Алексей Быданов. Значит, всё серьёзно, так, Лёвушка? Скажи, что так, а то я начну сомневаться в твоей честности.
– Марина, скажите, почему вам всюду мерещатся заговоры? – выступил вперед Векслер. – Почему не предположить, что мы обсуждаем последнюю игру нашей сборной по футболу?
– Бросьте, Леонид Иванович, я вас очень хорошо знаю и знаю и то, что вы никогда футболом не интересовались, а потом зачем здесь военные? А затем, чтобы провести какую-то акцию, например, захватить что-то, так? Так, так, я угадала, – захлопала в ладоши Марина. – Кстати, я не одна, за дверью вас ждёт прокурор, поговорить решил с вами о делах ваших тёмных, позвать?
– Собственно, поговорить я хотел с Леонидом Ивановичем и Львом Моисеевичем, если не возражаете, – сказал вошедший низкорослый, невзрачного вида мужчина средних лет.
– Сопраньков Геннадий Петрович, советник юстиции, – представился он.
Увидев вошедшего прокурора, Лев Моисеевич приосанился и принял важный вид государственного деятеля.
– Господа, прошу в столовую, там вас ждёт прекрасное баварское пиво и байкальский омуль, отдохните, а мы поговорим и присоединимся к вам, – на правах хозяина распорядился Векслер.
– Итак, о чём вы хотели поговорить? – когда Алексей и Павел вышли, обратился к прокурору Векслер.
– За последние два года я собрал обширный материал о злоупотреблениях администрации области и, в частности, на губернатора и его помощников.
Несколько раз отсылал копии этих материалов и представление о возбуждении уголовного дела в Генпрокуратуре, но каждый раз делу не давали ход. Влиятельные покровители в Москве прикрывают их, всё спускают на тормозах. Вот я и подумал через вас, в частном порядке, опубликовать эти материалы в центральной прессе и тем самым кое-кого заставить дать ход этому делу, – протягивая объёмную папку Льву Моисеевичу, заявил Сопраньков.
– А вы не боитесь, что эти публикации рикошетом ударят по вам? – спросил Векслер. – Народ там дотошный, быстро сообразит, откуда ветер дует.
– Хватит бояться, тем более, мне известно, вы готовите акции протеста, и я с вами, но предупреждаю, всё должно быть в рамках закона, – ответил Сопраньков и, не прощаясь, ушёл.
– Въедливый тип, – усмехнулся Векслер.
– И не только, жёлчи в нём много, но принципиален, честен и неподкупен, а материальчик он вовремя нам подкинул, – заметил Лев Моисеевич и, взяв Векслера под ручку, добавил:
– А теперь спускаемся вниз, к гостям, выпьем кофе и продолжим разговор.
Тем временем внизу в холле, где расположились гости, назревал скандал. После двух кружек баварского пива Павел Одинцов подошёл к буфету, достал бутылку водки, налив почти полный стакан, и выпив его залпом, мрачно уставился на Николая Мохова. Предчувствуя надвигающуюся ссору, Марина подхватила входящего в холл прокурора под ручку и, помахав на прощание честной компании, вместе с ним вышла из дома.
– Ты, вот, что мне скажи, дружок, – подойдя вплотную к Николаю, спросил Павел, – кто это вас надоумил устроить погром в нашем городе? Твой шеф или Векслер? А, может быть, это ты решил отличиться, а? Говори, а то я за себя не ручаюсь!
– Паша, успокойся, ничего страшного в твоём городе не произошло, ну пошумели ребята, такое часто бывает стихийно, народ возмутился и понёс, у нас на Руси, всегда так, – примирительно ответил Николай.
– Значит, по-твоему, ничего страшного не произошло, а то, что вы своими действиями вызвали не народное возмущение, а погромы и мародёрство, это как? Разные подонки специально, под шумок громили магазины и тащили всё, что попадало под руки, особенно спиртное, и теперь в городе идет повальное пьянство, но и это ещё не всё, многие меня считают зачинщиком этих погромов, это я привёл к мэрии толпу, это я хотел провести митинг, а что получилось? Отвечай! Ты думаешь, я не догадался зачем ты оставался в городе, ты подкупил нескольких подонков, снабдил их коктейлями Молотова и приказал разгромить мэрию. Какая же ты скотина, Николай Мохов, не думал я, что можешь вот так, за спиной друга поступить!
– Павел, успокойся, – вмешался Алексей. – Ты сейчас наговоришь такое, о чём потом будешь горько жалеть, надо просто спокойно во всём разобраться, а не пороть горячку.
– Это я-то порю горячку? Нет, меня подставили по полной программе, и я же порю горячку! – возмутился Павел.
– Прости, Паша, я не думал, что всё так получится, – попытался извиниться Николай.
Павел хотел что-то ответить, но в это время в холл вошли Лев Моисеевич и Векслер.
– А вот и главные виновники беспорядков в моём городе, – тыча пальцем на вошедших, воскликнул Павел.
– Что случилось, почему кричим? – взглянув на Павла, спросил Лев Моисеевич.
– А то и случилось, что вы, уважаемые господа, прислали к нам в город банду чернорубашечников и устроили погром, – крикнул Павел. – Скажите, как я теперь буду смотреть в глаза людям? Ещё вчера многие поверили мне, пришли на митинг, и тут такое, да они теперь уверены, что это я всё организовал и спрос будет с меня.
– Никто к тебе не предъявит никаких обвинений, и ты прекрасно знаешь, что власти не связывают тебя с беспорядками, – веско сказал Векслер.
– А люди, люди, у которых сожгли машины, а владельцы разгромленных магазинчиков? – продолжал кричать Павел. – Кто им возместит убытки, вы? Нет, вы в стороне, о вас никто не знает, значит и никакого спроса. Уверен, эти люди считают, что это я спровоцировал беспорядки, это я провокатор. Да ну вас к чёрту, со всей вашей иезуитской политикой.
С этими словами Павел снова подошел к буфету, налил водки и, выпив, заявил:
– Я ухожу, а вы тут продолжайте плести свои интриги, но уже без меня.
И, махнув рукой, Павел направился к выходу.
Потом остановился, посмотрел на Алексея и сказал:
– А ты, командир, оставайся, здесь дело как раз для тебя.
Проводив взглядом уходившего Павла, Векслер подошёл к Алексею и сказал:
– Теперь мы можем поговорить о наших делах. Мы предлагаем тебе возглавить только что созданное охранное предприятие «Капкан», которое будет охранять банки, офисы, склады и т. д. Предприятие это коммерческое, но на первых порах финансируется из партийной кассы. Основной костяк из бывших военных уже подобран и сейчас тренируется на своей базе.
– Лицензия на охранную деятельность есть? – спросил Алексей.
– Конечно, есть, все бойцы получили разрешение на ношение оружия, так что с этим никаких проблем, – ответил Векслер. – Кстати, вопрос с твоим жильём также решим, есть на примете двухкомнатная квартира в центре.
– Хорошо, я согласен, когда приступать к работе? – спросил Алексей.
– Сегодня переночуешь здесь, а завтра утром я отвезу тебя на базу, познакомлю с ребятами, – ответил Векслер.
Глава 11
Выйдя на улицу, Павел быстро зашагал в сторону вокзала. Не успел он отойти подальше от дома, как на него обрушились потоки дождя. Не обращая на него внимания, Павел ускорил шаг и вскоре вошёл в здание вокзала. Оглядевшись, он увидел открытую дверь буфета и, войдя, сразу же заказал стакан водки и салат. Выпив и закусив, он неожиданно для себя, положил голову на стол, и мгновенно уснул. Минут через десять в зал вошел милицейский патруль, и, грубо растолкав Павла, потребовал у него документы.
– Значит, инвалид? Что же ты, инвалид, так наклюкался, что не держишься на ногах? – рассматривая инвалидную книжку, спросил старший патруля.
– Я не наклюкался, а просто устал, – с трудом ответил Павел.
– Устал и решил отдохнуть? Мы тебе поможем, сейчас ты поедешь с нами и там у нас отдохнёшь.
– Послушай, Коля, наш клиент герой России, – рассматривая документы, шепнул сержанту другой милиционер. – Может, не стоит связываться, отправим его и дело с концом?
– Куда мы такого отправим, он же почти невменяем? – ответил сержант.
– Так давай узнаем, у кого он был и сплавим его друзьям.
– Скажи, герой, у кого ты был, а мы позвоним и вызовем их сюда, пусть тебя заберут до лучших времён.
– В гостях у друзей, сейчас я им позвоню, – с трудом выговаривая слова и пытаясь достать свой мобильный телефон, ответил Павел.
– Дай сюда и скажи, кому звонить? – вырвав телефон из непослушной руки Павла, спросил сержант.
Через десять минут Векслер и Алексей подхватили своего друга под руки, усадили в машину, а ещё через три часа, отдохнувший и совершенно трезвый Павел сел в автобус и отправился домой. Глядя в окно автобуса на проплывающие мимо осенние поля и перелески, Павел вспомнил вчерашнее утро с Дашей, и жгучая волна желания пробежала по его телу.
– Сегодня же скажу Даше, чтобы переселялась ко мне, будем жить поживать да добра наживать, – улыбнулся Павел и, подумав о том, на какие шиши они будут наживать добро, помрачнел.
– Моя скромная пенсия, её, еще более скромная зарплата медсестры, вот весь доход, на который не больно-то разгуляешься, а если родит ребёночка, тогда и вовсе трудно будет, – помрачнел Павел.
– Надо искать работу и устроиться хотя бы сторожем, тогда можно мечтать о ребёночке, интересно, кто у нас будет, мальчик или девочка? Лучше если будет сын – продолжатель рода Одинцовых, наследник. Может быть, он и его поколение заживут лучше нас, смогут путешествовать, изучать разные страны и народы, иметь красивые просторные дома и достаток, о котором мы можем только мечтать, – думал Павел.
Подъезжая к дому, Павел вдруг ощутил, как вдруг сердце бешено забилось и всё его существо переполнила беспричинная тревога.
– С похмела, что ли, или что-то случилось? – со страхом подумал Павел и попытался успокоиться, но тревожное чувство не проходило и только ещё больше нарастало.
Выйдя из автобуса, Павел направился в «Маленький Париж» и, подойдя к стойке бара, заказал фужер водки.
– Выпью и успокоюсь, – не обращая внимания на странные взгляды бармена, подумал Павел.
– Ты чего уставился на меня, давно не видел? – выпив водку, спросил Павел бармена.
– Иди домой, там не всё в порядке, – отвернулся бармен.
– Что не в порядке?
– Иди, там сам узнаешь.
– Хорошо, ухожу, но смотри у меня… – с этими словами Павел вышел из кафе и поспешил домой.
Ещё издали он увидел человек десять, что толпились у его дома. Сделав ещё несколько шагов, он вдруг понял, что дома нет, на его месте дымилась куча обгоревших бревен.
– Идёт, вот несчастье, – услышал Павел одинокий голос и, пройдя мимо толпы, прошёл к пепелищу.
Глядя на тлеющие головёшки, Павел вдруг ощутил, как его мозг начала переполнять бессильная злоба и огромное желание найти поджигателей и покарать их.
– Узнаю, кто спалил дом, убью, – подумал он и, подойдя к толпе, спросил:
– Пожарные что говорят?
– Говорят, что от замыкания загорелся дом, мол, старая проводка подвела, – ответила какая-то баба.
– Проводка, значит… Врут пожарники, дом спалили. А теперь хватит глазеть, расходитесь, – махнул рукой Павел и, посмотрев на уцелевшую баню, решил:
– Пока поживу здесь, дальше видно будет.
Войдя в предбанник, он поднял одну из половиц, пошарил рукой в образовавшемся проёме и достал завёрнутый в промасленную тряпку автомат АК и два рожка набитых патронами.
Прикрыв половицу, он внимательно осмотрел автомат, прикрепил один из рожков и, вогнав в ствол патрон, щёлкнул предохранителем. За этим занятием его застала Даша. Открыв дверь бани и увидев автомат, она с ужасом посмотрела на Павла:
– Ты что, всех хочешь перестрелять? – почему-то шёпотом спросила она.
– Нет, только тех, кто сжёг мой дом.
– И попасть в тюрьму? – всё также шёпотом спросила Даша. – А обо мне ты подумал? Нет, тебя захлестнули отчаяние и злоба, но их же можно наказать по-другому.
– Как? – уставился на неё Павел.
– Через суд.
– Не смеши меня, сначала их надо найти, потом доказать, что именно они сожгли дом, а это ещё бабка надвое сказала, но, если я их найду, а я их найду, разговор будет коротким, я буду судьёй и исполнителем приговора.
– Знаешь, что мы сделаем сейчас? Ты прячешь автомат, берёшь доски, что лежат за баней и устраиваешь нам лежанку, а я тем временем еду домой и привожу матрас, постельное бельё и кое-какую посуду. Отдохнём, а утром подумаем, как жить дальше.
– Хорошо, будь по-твоему, – неожиданно согласился Павел и, сунув автомат под лавку, вышел из бани.
Глава 12
Анна Кущеева все последние дни, с тех пор, как Алексей Быданов и Павел Одинцов уехали в Нижнегорск не находила себе места, беспричинная тревога и тоска по чему-то утерянному, терзали её юное сердце. Дошло до того, что она перестала спать и ночи напролёт, прислушиваясь к отдалённым шагам, бродила вокруг дома. Затем выходила на улицу, подходила к дому Павла, открывала калитку и, пройдя несколько шагов по заросшей тропинке, садилась на крыльцо. Ночи в этом сентябре выдались тёплые, небо чистое и, глядя на далекие звёзды, Аня, ища там поддержку, мысленно улетала к ним, а ещё, сидя на крыльце, она душой и телом ощущала близость любимого. Щемящая боль в груди утихала только с первыми лучами солнца, усталость брала своё, она тихонько возвращалась в свою комнату и, укрывшись с головой одеялом, засыпала. В одну из таких ночей на неё вдруг нахлынули школьные воспоминания, которые были связаны с её первой детской любовью. В восьмом классе на неё нежданно-негаданно обрушилось страстное увлечение тренером школьной команды по баскетболу, высоким, с фигурой атлета и выразительными голубыми глазами молодым человеком, лет двадцати пяти. Эта безответная любовь так измучила Анну, что она почти забросила учёбу, с трудом выносила одноклассников и даже стала подумывать о самоубийстве.
Сидя на крыльце дома Павла Одинцова и погрузившись в воспоминания о своей первой любви, Аня, невольно сравнивая эти два чувства, пришла к выводу, что любовь к Алексею Быданову – нежная, без безумства юности, а, значит, настоящая, тогда как её детская страсть, как вспыхнула, так и через полгода сгорела, оставив лишь грустные воспоминания. Позже, в одиннадцатом классе она даже пыталась ещё раз влюбиться в своего одноклассника, но ничего кроме разочарования из этой попытки не получилось. С тех пор она начала избегать любых попыток ухаживания со стороны парней. По утрам Анина мать с беспокойством оглядывала осунувшееся лицо и синие круги под глазами дочери, сокрушённо качала головой и тяжело вздыхала. Она отлично знала причину тоски дочери и потому молчала, надеясь, что всё само собой разрешится и потому не удивилась, когда дочь вдруг внезапно бросилась ей на грудь и рыдая, спросила:
– Мама, что мне делать? Я не могу так больше, я должна знать, что с ним.
Лидия Аркадьевна, прижав дочь к себе, тихо прошептала:
– Жди, доча, такова наша женская доля, жди, и всё образуется, если любит, вернётся.
– Ты, мама не понимаешь, он напуган, он потерял веру в женщин, он боится вновь быть обманутым.
– Значит, ему надо дать время, оно лечит.
– Я не хочу ждать, я умру от тоски, а что делать не знаю, может быть, поехать в Нижнегорск и объясниться? – с жаром воскликнула Аня.
– Не знаю, прилично ли это? – покачала головой Лидия Аркадьевна. – В наше время такой поступок сочли бы неприличным.
– Мама, в наше время всё изменилось, никто ничего предосудительного не видит в том, что девушка предлагает свою дружбу незнакомому парню, ты посмотри интернет, сайт знакомств и всё поймёшь, – парировала Аня.
В ту ночь, когда случился пожар, Аня долго читала роман Л.Н.Толстого «Анна Каренина» и незаметно для себя, задремала. Вдруг она тревожно встрепенулась, подняла глаза к окну и увидела зарево пожара. Горел дом Павла Одинцова. Вскочив с постели, Аня выскочила на крыльцо, метнулась к горящему дому, затем бросилась бежать по улице к ближайшему телефону-автомату. Позвонив по 01 и сообщив о пожаре, Аня вернулась к пожарищу, около которого уже начали собираться любопытные соседи. Прибывшие пожарные развернули шланги и вдруг обнаружили, что в цистерне пожарной машины нет воды.
– Ну и бардак, совсем потеряли совесть, жрут водку днями напролёт, да в карты режутся, – выкрикнула какая-то женщина в синем ватнике вслед отъезжающей машине.
Аня, ощущая всем своим юным существом беспомощность перед случившимся, долго стояла у догорающего дома, потом, когда от былого остались одни головёшки, она медленно вернулась домой и, пройдя в свою комнату, села у окна и стала ждать. Кого и чего она ждала Аня не смогла бы ответить, но что-то внутри неё подсказывало – надо ждать. Прошло часа три, когда, не веря своим глазам, она увидела идущего по улице Павла Одинцова. Она метнулась к двери и вдруг подумала, что в эту минуту будет лишней.
– Подожду пока Павел придёт в себя от случившегося, потом пойду и спрошу об Алексее.
Вернувшись к окну, Аня стала терпеливо ждать своего часа, она видела, как прибежала Даша, потом машину с какими-то вещами, как Павел перенёс домашний скарб в баню и, подождав ещё с полчаса, решила навестить погорельца. Запыхавшись от быстрого бега, Аня рывком открыла дверь бани и с порога срывающимся голосом, спросила:
– Паша, где Алексей, что с ним, почему он не приехал с тобой?
– Аня, успокойся, с ним всё хорошо, он там получил предложение, от которого не смог отказаться и теперь командует, будет охранять банки и всё такое прочее, – поднимаясь с лавки, ответил Павел и, взяв девушку за руку, усадил на своё место.
– Паша, скажи, как мне найти Алексея, и я пойду, – вскинулась Аня, – понимаешь, я должна его найти, я должна с ним поговорить.
– Я не знаю, где находится его контора и где он остановился, но люди, адрес которых я тебе дам, наверняка знают, где его найти.
– Говори адрес, я запомню и сегодня же поеду к нему, – вставая с лавки, сказала Аня.
В нескольких словах Павел рассказал Ане, где искать и как добраться до дома Векслера и погладив её по плечу, добавил:
– Не отпускай свою любовь, дерись за неё, вот как Даша, взяла и накинула мне аркан на шею, я понял – надо в корне менять свою жизнь, хватит жить прошлым, пора строить новую, более счастливую жизнь. Так и передай Алексею, прошлое сгорело, пора строить новый дом и новую жизнь.
Вечерним поездом Аня выехала в Нижнегорск, вся её поездка, поиски дома Векслера, затем загородной резиденции «Капкана» прошли в сплошном тумане, одно она ясно помнила, как ворвалась в дом и набросилась на хозяйку с требованием сообщить ей адрес Алексея Быданова. Женщина, её имя Аня так и не узнала, пыталась лаской успокоить девушку и, поняв, что та слишком возбуждена, сказала, где можно разыскать Алексея. Сейчас, стоя у железных ворот и дрожа всем телом от волнения, Аня ждала появления любимого. Ещё издали она увидела идущего по дорожке Алексея, и пытаясь унять нервную дрожь, несколько раз больно ущипнула себя за ногу.
– Здравствуй, Аня, не ожидал, как ты здесь оказалась, как нашла меня? – пытаясь скрыть волнение за напускным равнодушием, поздоровался Алексей.
– Здравствуй, Алёша, не ожидал, а я вот взяла и приехала, ты же не прогонишь меня? – улыбнулась Аня. – Тогда приглашай в гости, – и тревожно посмотрев на Алексея, добавила:
– Я насовсем приехала и, даже если будешь прогонять, не уеду.
– Конечно не прогоню, сейчас пойдём ко мне, ты наверняка голодна с дороги, покушаешь и тогда поговорим, – взяв под руку Аню, Алексей направился в гостиницу.
– Вот моё временное жильё, – открыв дверь комнаты, улыбнулся Алексей, – прошу, проходи, сейчас будет чай и всё прочее.
Алексей налил воды в электрический чайник и, пока тот закипал, достал из холодильника колбасу, сыр и баночку шпрот. Приготовив бутерброды и заварив чай, он указал на стол:
– Прошу, как говаривали у нас на Руси, чем богаты, тем и рады.
– Значит насовсем, а как же мать, учёба? – ставя тарелку с бутербродами на стол, спросил Алексей.
– Мама согласна стать твоей свекровью, а универе я взяла академ.
– Так, без меня, меня женили, – с каким-то мрачным удовольствием, подумал Алексей и, усмехнувшись, спросил Аню:
– Значит, ты решила стать моей женой?
– А ты возражаешь? Новые времена, новые нравы, и потому я предлагаю тебе не только свою руку и своё сердце, но и всё своё существо, которое будет служить тебе верой и правдой.
Глядя на Аню, Алексей невольно сравнивал её со своей бывшей женой: если Ларису интересовали дорогие вещи, деньги и праздная жизнь, то Аня была полной противоположностью; как истинно русская женщина она с молоком матери впитала такие понятия, как любовь и верность своему дому, заботу о своих ближних, доброту и сострадание.
– Сдаюсь и принимаю твою жертву и клянусь быть достойным её: на следующей неделе я приеду и попрошу твоей руки у матери, а сейчас ты отдохнёшь, потом я вызову такси, и ты вернёшься домой, – прижимая к себе Аню и покрывая её лицо поцелуями, ответил Алексей.
Глава 13
Выйдя из дома Векслера, Марина распрощалась с прокурором и, сев в свою машину, позвонила губернатору.
– Привет, милый, надо встретиться, – проворковала она.
– Хорошо, через час встречаемся на нашем месте, – услышала Марина в ответ и отключила телефон.
Это место расположилось в одном из отдалённых районов города и представляло собой небольшой уютный домик с гаражом и пристройкой, в которой жил ещё крепкий семидесятилетний старик. Прикупив по случаю домик, губернатор сделал из него своё тайное убежище, о котором знали самые близкие и доверенные люди. Через год он разыскал Ильича, так звали старика, и, поселив в пристройке, сделал его сторожем, личным шофером и фактическим хозяином дома. В конце семидесятых Ильич служил в местном драматическом театре, занимал ведущее место в труппе, неподражаемо играл роль вождя мирового пролетариата, отсюда и прилепилась к нему кличка Ильич, которая стала его вторым именем. В самом начале восьмидесятых Ильича обвинили в убийстве своего соперника по сцене, за что ему грозил если не расстрел, то уж четвертак точно. Вот тогда-то он бросился за защитой к первому секретарю обкома партии, большому любителю театра Василию Петровичу Русакову, нынешнему губернатору. В результате обвинение с него сняли, и с тех пор не было человека, более преданного губернатору, чем Ильич.
Покружив по городу и не обнаружив хвоста, Марина поехала к месту встречи. В ту же минуту глухие металлические ворота открылись, и она, въехала во двор. Посидев в машине несколько минут, она вышла из машины и, войдя в дом, сразу же направилась на кухню. Приготовив закуску, Марина налила бокал вина и, сделав глоток, задумалась – в своё время Василёк, как она, в порыве страсти, называла губернатора, сильно помог ей в бизнесе, а когда она пришла поблагодарить его, предложил ей отметить благополучное разрешение дела в её пользу в укромном местечке, на что она, без колебания, согласилась, и с тех пор, раз в месяц, они предавались здесь безумным оргиям, на которые Марина была большая мастерица. Теперь её бизнес процветал, и она решила построить на Каспии судоверфь, наладить сбыт малотоннажных судов в прикаспийских государствах, но без связей Василька не обойтись, и потому за ним было последнее слово. И ещё Марина думала, когда придёт время, она жестоко отомстит Лёвушке.
– Кастрирую его и дело с концом, – решила она.
Тем временем, закончив дела, губернатор сел в свою машину и, проехав несколько кварталов, велел свернуть в глухой переулок. Здесь его ждал на неприметной девятке Ильич, на которой они и поехали к дому. Пропетляв по городу минут двадцать и не обнаружив слежки, губернатор переоделся в джинсы и куртку с капюшоном, а надев тёмные очки, стал совершенно неузнаваемым человеком. Теперь он мог со спокойной душой отдыхать в своём гнездышке, зная, что ни ФСБ, ни какая другая сволочь не сможет вычислить и засечь его. Машина въехала во двор, и губернатор в томительном ожидании сладострастных ласк поспешил в дом.
Конец ознакомительного фрагмента.