28
Лондон. Среда, 9 ноября 1994 года
Коннор решил, что единственный способ справиться с обилием работы – это пораньше являться по утрам в офис и вечерами сидеть допоздна.
В четверть седьмого, когда он, постепенно просыпаясь, ехал по Юстон-роуд и слушал, как Майкл Хезелтайн в сводке новостей напористо поносит британскую политику, он увидел впереди мерцающие синие проблески. Подъехав, он заметил, что у здания Бендикс стоят две пожарные машины и карета «скорой помощи» с синим проблесковым маячком на крыше. Небольшая группа пожарных, переговариваясь, стояла на мостовой. Коннор не заметил никаких примет аварийной ситуации, когда повернул направо и подъехал к одному из охранников, стоящих у проема в барьере.
За последние три недели он не меньше дюжины раз встречался с этим строгим стражником тридцати с лишним лет, но, когда Коннор показал ему свой пропуск, тот ни приветствовал его, ни дал понять, что они знакомы.
– Что случилось? – спросил Коннор.
– Химия разлилась, – сказал он таким тоном, словно это было совершенно обычным происшествием.
– Где?
– В одной из лабораторий, – бесстрастно уточнил охранник и, открыв барьер, коротким жестом предложил ему проезжать.
Коннор поставил машину на отведенном для него месте. Даже в тусклом сером утреннем свете он заметил налет грязи на капоте «БМВ» и сказал себе, что вечером, если успеет, надо помыть машину, помня, что в противном случае с него взыщут штраф. Он пошел ко входу в здание, полный желания узнать побольше о том, что случилось.
В вестибюле стояло нормальное спокойствие раннего утра, несмотря на присутствие пожарника в форме и вроде бы старшего офицера полиции, которые беседовали с дежурным охранником. В лифт вошел человек с папкой. Коннор глянул на единственного охранника и с удовлетворением убедился, что сегодня из пяти дежурных на посту самый дружелюбный.
Это был болезненный черный мужчина, чье лицо под копной седеющих волос преждевременно пошло морщинами и теперь напоминало поверхность грецкого ореха. Было трудно понять, сколько ему лет – где-то между пятьюдесятью с лишним и шестьюдесятью, прикинул Коннор. Карточка на лацкане сообщала, что его зовут «У. Смит. Охрана холла».
Показав ему свой пропуск, Коннор тихо спросил:
– Что, тут был какой-то несчастный случай?
Охранник кивнул. Коннор заметил, что его пожелтевшие глаза полны печали.
– Да, сэр, разлились какие-то химикалии. – Голос был вежливый и почтительный, но его владелец не счел нужным сказать что-то еще.
– Что значит – разлились?
– Не знаю, сэр. Все произошло на шестом этаже, сэр.
– Кто-нибудь пострадал?
Помявшись, охранник кивнул:
– Мистер Силс, старший техник-лаборант. У него очень плохи дела… и я не думаю… – У. Смит смущенно остановился на полуслове. – «Скорая помощь» увезла и молодую леди. Я не знаю, что с ней такое. Сказали, что испарения…
– Молодую леди?
– Очень симпатичную. Она пришла в компанию со своим отцом… очень известным человеком. Доктор Баннерман. Получил Нобеля…
Коннору показалось, что ему на голову вылили ведро ледяной воды.
– Мисс Баннерман? Она пострадала? Вы не знаете, насколько серьезно?
Охранник покачал головой:
– Врачи «скорой» ничего не сказали. Она была на носилках и с кислородной маской.
– О черт! Куда ее повезли? В какую больницу?
– Этого я не знаю, сэр.
– В Паддингтон.
Коннор удивленно повернулся. На него смотрел офицер-пожарник.
– Их обоих доставили в клинику Университетского колледжа.
– Как мне отсюда доехать?
Пожарник показал направление. Коннор поблагодарил его и побежал к своей машине.
В отделении травматологии и неотложной помощи было тихо. Тянулись ряды пустых сидений, в ожидании томились всего несколько человек. В приемной стоял сильный вяжущий запах дезинфектантов, смешанный с ароматами перекипевшего кофе.
У окошка в приемной никого не было, но Коннору пришлось подождать, пока женщина, сидевшая спиной к нему, вводила информацию в компьютер. Наконец он обратился к ней:
– Скажите…
Она еще несколько секунд не обращала на него внимания, но потом повернулась и подошла к окошку:
– Прошу прощения, что задержала, дорогуша, но утром у нас не хватает народу. Чем могу помочь?
– Примерно час назад «скорая» доставила жертву несчастного случая… мисс Баннерман. Можете ли сказать мне, в каком она состоянии?
Она пробежала список на конторке и нахмурилась:
– Вы ее родственник?
Коннор услышал надсадный звук сирены подъезжающей «скорой».
– Я… я… я ее брат, – соврал он, отчаянно надеясь, что у Монти нет брата, который уже успел тут побывать. В Штатах, если вы не родственник пациента, больницы не дадут вам никакой информации; он предположил, что и тут точно так же.
Женщина прошла в заднюю часть комнаты и сняла трубку. Коротко переговорив, она вернулась к Коннору:
– Сейчас кто-нибудь освободится и встретится с вами. Присаживайтесь.
Коннор прикинул, сколько ему придется ждать и не стоит ли взять из машины папку с бумагами, лэптоп и немного поработать. Но у него за спиной открылась дверь, и из нее вышла женщина с коротко подстриженными волосами и в белом халате, которая остановилась перед ним.
– Мистер Баннерман?
– Да. – Он встал. – Здравствуйте. – Ему не составило труда соврать.
Ее именная табличка гласила: «Венди Филипс. Завотделением травматологии и скорой помощи». Ее глаза покраснели от усталости, но у нее было приятное и спокойное выражение лица. «Наверное, всю ночь дежурила», – предположил Коннор.
– Вы брат мисс Монтаны Баннерман?
– Да.
– Вы хотите зайти и увидеться с ней?
– Как она?
– В данный момент она под респиратором.
– Пострадала от испарений?
– Мы надеемся, что речь может идти только о них… и ни о чем похуже. Похоже, что со слизистыми рта и горла все в порядке, но у нее были пенистые выделения из легких… не исключено, что они пострадали от ожогов. Но пока еще слишком рано утверждать, что у нее серьезные повреждения внутренних органов. Насколько я понимаю, она надышалась испарениями исключительно едкого растворителя.
– Что он собой представляет?
– Пока еще мы не опознали в нем ни одной из известных субстанций… идут лабораторные исследования. – Она двинулась впереди него по широкому коридору, с одной стороны которого стояли носилки, каталки и баллоны с кислородом. Два санитара торопливо прокатили мимо них пустую каталку.
Пейджер, закрепленный на нагрудном кармане врача, пискнул, и она подняла руку, давая Коннору сигнал подождать, пока она, сняв трубку настенного телефона, не поговорит по нему. Повесив трубку, она повернулась к нему:
– В сопровождении полицейского эскорта к нам из лаборатории компании в Беркшире везут нейтрализатор.
Они остановились перед комнатой, полной мониторов и датчиков. На каталке лежала женщина с кислородной маской на лице. Судя по разметавшимся светлым волосам, он понял, что это должна быть Монтана. Рядом с ней стояла медсестра, она отслеживала оранжевые цифры на мониторах и записывала их в лист, прикрепленный к папке.
Такое выражение глаз Коннор видел только раз в жизни и не мог забыть его. Это были глаза его матери. Шок. Полное отключение от реальности.
– Привет, – тихо сказал он.
В ответ последовал лишь слабый, еле заметный кивок.
Он улыбнулся, стараясь излучать уверенность:
– С вами все в порядке? – Он понимал, что вопрос был глупым, но не мог придумать ничего лучшего.
Еще один кивок.
Инстинктивно он подался вперед и легко коснулся щеки Монти; ее холодная влажность удивила его, но он постарался не показать этого. Ей было плохо, явно плохо. В палату вошли два санитара, а вслед за ними – серьезный мужчина в сером полосатом костюме.
– Доктор Гуди, это брат пациентки, – сказала Венди Филипс.
Коннор смутился. Доктор бросил на него беглый взгляд:
– Мы собираемся взять вашу сестру на рентген. Кроме того, мы хотели бы сделать томоскопию, которая поможет нам выяснить состояние ее легких. Я думаю, что она надышалась парами очень агрессивной субстанции, так что мы должны выяснить, насколько серьезно они поражены.
– Вы думаете, это серьезно? – тихо спросил Коннор.
Они отошли от Монти на несколько шагов.
– Ни на губах, ни на слизистой рта ожоги не просматриваются, нет их ни в ноздрях, ни на верхней части связок. Это хороший знак. Но она была без сознания и еле дышала, когда парамедики добрались до нее. Поскольку мы ничего не знаем о составе этого химического агента, в данный момент мы не можем определить, насколько поражены внутренние органы.
Коннор обеспокоенно посмотрел на Монти:
– А как тот другой человек, который был в лаборатории?
Доктор оцепенел, посмотрел на старшую сестру и жестом дал понять Коннору, чтобы тот вышел вместе с ним в коридор. Мимо них прошли две медсестры, и доктор Гуди тихо сказал:
– Боюсь, что мы ничего не сможем сделать для него.
– Он погиб? – не веря своим ушам, спросил Коннор.
– Он был мертв уже по прибытии. С головы до ног залит этой кислотой. Один из экипажей «скорой» тоже получил ожоги, и у них возникли проблемы с дыханием… один Бог знает, что это за дьявольское варево. – Врач посмотрел на часы. – Анализы займут добрую пару часов… если хотите, я могу пустить вас в комнату. Я предполагаю, что кто-то из компании уже в пути и вместе с ним направляется нейтрализатор для этой химии… хотя мне дали понять, что он не очень эффективен.
– Наверно, сейчас я ничем не могу вам помочь. Но может, вы позволите мне вернуться попозже?
Доктор оживился:
– Я думаю, это будет лучше всего. Позвоните нам примерно к ланчу – попросите сестру Филипс или меня, и мы сможем сообщить вам, как дела.
– Я ценю ваше отношение, – поблагодарил его Коннор и покинул приемное отделение.
Пока он ехал в офис, мысли не давали ему покоя. Он приехал чертовски рано, в четверть восьмого. Мисс Баннерман и старшего техника давно увезли в больницу, значит, они были на месте самое малое полчаса тому назад. То есть где-то около шести – четверти седьмого. В шесть часов утра… черт возьми, да еще час тут никто не появится. Так что они тут делали?
Можно не сомневаться – то, о чем никто не должен знать. Это было еще одним доказательством, что его интуитивная оценка Монтаны Баннерман была верна. Она ему пригодится. Не стоит и сомневаться. Коннор отчаянно надеялся, что она пострадала не очень серьезно.