Глава
3
Позже Аура с трудом припоминала события того дня. Вечером она вернулась в гостиницу. Пальцы пахли переплетным клеем, перед глазами плясали буквы готического шрифта, спина болела от долгого сидения в читальном зале. Аура как следует обыскала номер, убедилась, что дверь заперта изнутри, и даже придвинула к ней комод. Окна тоже были закрыты. Незваному гостю пришлось бы взбираться по отвесной стене, чтобы залезть к ней.
Кровать застелена свежим бельем, запачканную простыню убрали. Интересно, что подумала горничная, обнаружив кровавый отпечаток ладони? Хорошо хоть, в номере ее не встречает директор гостиницы: «Мадемуазель, позвольте вас на минутку!»
Ночью Аура просыпалась несколько раз. На том берегу Сены собрались националисты: они маршировали, громко пели и стреляли в воздух. В остальное время спала она крепко и снов не видела.
Тем не менее наутро Аура почувствовала себя совершенно разбитой. Только увидев чистую простыню и убедившись, что никаких следов проникновения в номер нет, она понемногу начала приходить в себя. Головокружение прошло окончательно, когда она позавтракала круассанами.
Аура вышла на улицу. Мимо проходили люди с транспарантами, на набережной ораторы произносили пламенные речи, тут и там слышались крики газетчиков. Очутившись в толпе, Аура вновь почувствовала, что за ней наблюдают.
Ее преследуют? Вот какой-то мужчина глядит прямо на нее поверх газеты. Пробегающие мимо дети показывают пальцем… На нее? Нет, на бродячую собаку, которая улеглась под стеной дома. А вон женщина что-то крикнула. Ей? Нет, знакомой в толпе, и та помахала в ответ…
Безумие.
Аура сходит с ума.
Это началось не с кровавого отпечатка. И даже не с приезда в Париж. Хотя здесь явно стало только хуже.
В замке Аура все чаще ссорилась с Сильветтой. Прежде она думала, что сестра охотно исполняет роль хозяйки дома. Та уверенно, со знанием дела командовала прислугой – Аура так не умела. Сильветта раздавала поручения, обсуждала с кухаркой меню, время от времени перебрасывалась парой слов с деревенскими горничными и даже деликатно ставила на место заносчивых слуг, выписанных в основном из Берлина. Сильветте пришлось немало пережить в детстве и юности, но теперь она стала настоящей хозяйкой: могла и прислугой распорядиться, и сама помочь на кухне, если понадобится.
Ауре и в голову не приходило, что на самом деле сестра глубоко несчастна. Больше того: несчастна она именно из-за Ауры.
Причина проста: зависть. Сильветта завидовала свободе, которую получила Аура, переложив на ее плечи всю ответственность за замок. Завидовала поездкам по Европе, пусть никогда и не проявляла особого интереса к другим странам. Завидовала знаниям, которые Аура за семнадцать лет приобрела в лаборатории и библиотеке отца. Дело даже не в алхимии – она-то как раз не слишком занимала Сильветту, – а в обычном школьном образовании, в способностях сестры к языкам. Аура не раз заставала Сильветту в библиотеке со словарями, справочниками по естествознанию, с учебниками истории или иностранных языков, с книгами пьес и стихов. Но та по-прежнему чувствовала, что не дотягивает до Ауры, и старалась как можно чаще показывать: именно на ней лежат все повседневные обязанности, пока старшая сестра прячется в саду на чердаке, изучая диковинные растения, которые отец выращивал в своей громадной теплице.
Сестры не раз спорили об этом, но чаще всего споры заканчивались тем, что Сильветта настаивала на интеллектуальном превосходстве Ауры. Мол, с ней невозможно говорить: Аура ее не понимает и, честно говоря, никогда не пыталась понять.
Сильветта не завидовала лишь одному. Когда Аура предложила ей бессмертие, она, как и Джиллиан, отказалась. Больше они к этому не возвращались. Аура понимала: на примере Лисандра и Морганта Сильветта своими глазами видела, во что превращает человека многовековое существование.
Аура же, напротив, считала Сильветту умнее себя. Ведь сестра легко справлялась с повседневными трудностями, пока сама Аура терпела одно фиаско за другим.
Аура не раз совершала ошибки. После ухода Джиллиана казалось, что хуже уже некуда, но вот Аура потеряла еще и сына. Жизнь, как бы долго она ни длилась, утекала, словно песок сквозь пальцы, а вечность теперь сулила не только большие возможности, но и большие опасности.
И Аура с головой погружалась в исследования, в бесцельные поиски того, чего сама до конца не понимала. Что такое Verbum Dimissum, ради которого она приехала в Париж? Что это за слово, с которого началось сотворение мира? Если Аура отыщет его – неважно, услышит или прочтет, – что делать дальше? Впрочем, пока рано думать об этом. Сам процесс поисков побуждал двигаться дальше и какая разница, что будет потом? А пока поиски помогают заполнить пустоту в душе и дают на время забыть о неудачах.
Безумие.
Похоже, Аура сходит с ума.
И вдобавок за ней наблюдают.
Сев в экипаж, Аура отправилась к Филиппу.
Тот жил в одном из многочисленных особняков, принадлежавших Инститорисам. Впрочем, еще неизвестно, что от всего этого богатства останется после войны. Филипп Монтелье много лет арендовал этот дом – еще с тех пор, когда был жив Нестор. После смерти отца имущественные дела семьи долгое время не волновали Ауру, но затем она стала получать со всей Европы тревожные письма нотариусов и юристов. Больше откладывать было нельзя. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Аура занялась вступлением в наследство.
Оставив экипаж у кованых ворот, Аура пошла по дорожке. Она знала, кто откроет дверь, и не хотела давать ему ни малейшего повода усомниться в том, что у нее все прекрасно. Рафаэль, конечно, с радостью ухватится за малейшее проявление ее слабости.
Одному дьяволу известно, почему Филипп вдруг помешался именно на этом парне. Безусловно, Рафаэль красив, но ведь красивы были все любовники Филиппа, а их за последние годы Аура повидала немало. Рафаэль лишь очередной фаворит, которого Филипп удерживает при себе только щедрыми подарками. Он и сам это прекрасно понимает. Их отношения – взаимовыгодная сделка, особенно удобная для человека с состоянием и предпочтениями, как у Филиппа.
Рафаэль, однако, был непохож на других. Около года назад Аура приезжала в Париж, и Рафаэль бесцеремонно предложил ей уединиться в одной из многочисленных спален дворца. Аура тогда приехала без предупреждения, и Филиппа дома не оказалось. Рафаэль, якобы предпочитавший мужчин, оказался очень настойчив. Интересно, Филипп знает?
Тогда-то Аура и сломала Рафаэлю нос.
С тех пор границы дозволенного были обозначены четко.
– Аура! – с наигранной радостью воскликнул Рафаэль, открыв дверь. – Как я рад! – Стоя в дверях, он пристально разглядывал ее с головы до ног и, похоже, не собирался впускать в дом. – Тяжелая выдалась ночка, да?
Так это его рук дело?! Это он, на деньги Филиппа, нанял одного из своих подозрительных дружков, чтобы напугать Ауру? Нет, у Рафаэля на такое фантазии не хватит. К тому же он, вероятно, боится, что Аура расскажет Филиппу про его домогательства. Нет, Рафаэль, конечно, подлец, но к происшествию в гостинице отношения не имеет.
Тем более у Ауры появилось другое объяснение, и с течением времени оно казалось все более правдоподобным. Самое время обсудить с кем-нибудь свои подозрения.
– Пусти, Рафаэль. Мне надо увидеть Филиппа. Он усмехнулся, изо всех сил стараясь выглядеть доброжелательно:
– У Филиппа много дел. Ты же знаешь про бал. Лучше зайди как-нибудь в другой раз.
Темные брови Рафаэля резко выделялись на фоне белокурых волос. Он был стройным и гибким, как цирковой артист. Лет десять назад Аура даже сочла бы его привлекательным.
– Не валяй дурака, Рафаэль!
Тот не шелохнулся. Аура рассерженно оттолкнула его в сторону. Вот чего он добивался! Вынудил прикоснуться к себе, хотя ей это неприятно. Аура готова была вцепиться в него – только бы не видеть этой самодовольной ухмылки.
Но вместо этого она уставилась на Рафаэля, точнее, на его нос – единственную часть лица, утратившую свою безупречность. Перелом сросся криво. Видя, как смутился Рафаэль, Аура втайне ликовала. Теперь и в его оружии – красоте – был изъян. Словно липовый листок на плече убийцы дракона.
Взгляд Ауры, похоже, задел Рафаэля. Он резко отвернулся и захлопнул дверь.
Аура победоносно прошла через холл в бальный зал. Завтра вечером Филипп устраивает бал-маскарад – то ли в честь начала войны, то ли в знак протеста, Аура так и не поняла. Приготовления шли полным ходом.
Филипп – единственный человек в Париже, которому Аура доверяла настолько, чтобы поделиться своими подозрениями.
Дубовые створки двери, ведущей в зал, были открыты. Вокруг Филиппа Монтелье суетились слуги. Он размахивал руками направо и налево, требовал повесить драпировки повыше, показывал, куда ставить столы. Время от времени он заговаривал с двумя музыкантами в уличной одежде, обсуждая с ними завтрашнюю программу.
– Аура! – воскликнул он с улыбкой, заметив ее. Оставив все дела, Филипп поспешил к ней навстречу через огромный зал. – Ты-то мне и нужна!
Она улыбнулась.
– Уверена, тебе никто не нужен.
Филипп провел рукой по пышным седым волосам, достававшим до плеч. Редко у кого в пятьдесят лет бывает такая роскошная шевелюра.
– Ошибаешься, – ответил он. – Мне нужен мужской взгляд.
– Вот как? – Аура удивленно приподняла бровь.
– В тебе же мужского больше, чем в некоторых мужчинах, – пояснил Филипп, подмигивая Ауре.
Вспомнив, как сломала Рафаэлю нос, она согласилась.
Взяв Ауру за руку, Филипп мягко, но настойчиво потянул ее в центр зала, попросил осмотреться и засыпал вопросами. Она как могла старалась оправдать его ожидания. Пришлось признать, что Филипп не ошибся насчет мужского взгляда. Другая женщина увешала бы зал гирляндами и пестрыми лентами, расставила бы повсюду цветы, но Аура была не такая, как другие жещины. Филипп надеялся, что Аура даст какой-нибудь дельный совет, однако она ничего не смыслила в декоре. Он вскоре понял, что толку от нее не добьешься, и уже после третьего совета задавал вопросы лишь из вежливости.
– Ну ладно, это может подождать, – наконец сказал Филипп. – Что же привело тебя сюда? Я думал, мы увидимся только завтра вечером, на балу. – Он нахмурил брови. – Ты ведь придешь?
Кивнув, Аура оглянулась. Слуги с любопытством наблюдали за ними.
– Мы можем поговорить наедине? – спросила она вполголоса.
– Конечно.
Аура заметила, что Филипп встревожился. Надо было прийти еще вчера. Он всегда такой предупредительный, так приветливо улыбается, так внимательно слушает! Идеальный собеседник. Поговорив с ним, Аура бы точно успокоилась. К счастью, еще не слишком поздно. Филипп повел ее в соседнюю комнату. Рафаэль пошел было за ними, но Филипп захлопнул дверь, не позволив молодому любовнику войти.
Он налил два бокала хереса, зная заранее, что придется выпить и за Ауру: она была не в том настроении.
– Чем тебе помочь, любовь моя?
Одному лишь Филиппу Аура прощала такое обращение – за его особый шарм. Он говорил это без тени отеческой заботы или покровительства, а совершенно искренне: «любовь моя».
Собравшись с мыслями, Аура выплеснула на Филиппа все, что накопилось. Рассказала о кровавом отпечатке руки и о том, что не чувствует себя в безопасности: ей кажется, что за ней наблюдают и даже преследуют. Еще о том, что поиски Verbum Dimissum по-прежнему безуспешны, и о том, как ее мучает совесть: ведь Сильветта с матерью остались в замке, так близко к линии фронта!
Филипп слушал Ауру не перебивая, то и дело брал ее за руку и терпеливо ждал, пока она договорит. Потом встал, налил себе третий бокал хереса и повернулся к ней.
– Тебе следовало принять мое предложение и остановиться здесь.
Тогда Аура отказалась, чтобы избежать домогательств Рафаэля. Но сейчас не лучшее время обсуждать это с Филиппом.
– Возможно… – Она нерешительно пожала плечами.
– Запасной ключ от номера достать нетрудно, – продолжал Филипп. – Деньги открывают доступ ко всему. Даже не спрашивай, сколько я заплатил, чтобы в разгар мобилизации организовать фуршет на двести человек. Не говоря уж о молодых красивых официантах, которые будут подавать гостям шампанское.
– Положим, проникнуть в номер действительно нетрудно, – ответила Аура. – Но что от меня нужно тому, кто это сделал?
– Очевидно, не так уж много. Иначе он бы получил свое, верно?
– Ты умеешь утешать!
Филипп погладил Ауру по голове.
– Прости. Не думай, что я отношусь к этому несерьезно. Почему бы тебе не послать за багажом и не переехать ко мне? Можешь оставаться сколько пожелаешь.
Аура хотела было согласиться. Она даже представила, как разберется с Рафаэлем… Но все же отказалась.
– Не стоит. Спасибо. – Она помотала головой.
– А что, если тебя и впрямь преследуют?
Знаешь, в последнее время я немного… – Аура запнулась. – Немного не в себе. Еще эта история с Джианом… Видел бы ты его перед отъездом! Он был в ярости! Из писем Тесс ясно, что он не успокоился. Мой сын уверен, будто я выгнала из дома сперва его отца, а теперь и его самого!
– А он что, хотел воевать? – Допив херес, Филипп отставил в сторону пустой бокал. – Неужто Джиан верит во всю эту чепуху о славе, чести и отечестве? Как жаль всех этих молодых ребят, рвущихся на фронт! Ведь ни один из них не понимает, что им предстоит. Они не знают, что такое быть солдатом, сражаться на фронте. И проиграть в битве.
– Джиан вырос на острове, в замке. Не думаю, что его мог затронуть весь этот патриотический угар.
– Но ты не уверена? – приподняв бровь, спросил Филипп.
Аура стыдливо опустила глаза.
– Нет. Я так мало о нем знаю!
Может, все было бы иначе, если бы Аура не провела столько лет в лаборатории на чердаке. Как же она не понимала, что повторяет ошибку отца? В детстве Аура почти не видела Нестора, а потом тот отправил ее бог знает куда. И она ненавидела отца за это!
За дверью, ведущей в бальный зал, о чем-то заспорили, потом послышался грохот и ругательства. Закатив глаза, Филипп устало опустился в кресло у камина.
– Ладно, давай вернемся к отпечатку… Как думаешь, что это значит?
– Я со вчерашнего дня ломаю над этим голову и, кажется, догадалась, в чем смысл послания.
С чего бы начать? Филипп смотрел на нее не отрываясь. Аура считала его самым близким другом и знала: уж он-то ей точно поверит. Несколько лет назад Аура рассказала Филиппу о цветке Гильгамеша, и тогда он ни на секунду не усомнился в ее словах. Филипп был немного знаком с Нестором и неплохо разбирался в алхимии, хотя, конечно, Аура подозревала, что для него это лишь дань моде. С давних пор Париж считался столицей алхимиков. В высшем свете оккультные кружки и спиритические сеансы пользовались огромным успехом, а о Великом делании здесь говорили примерно как о погоде. Филипп же был весьма падок на разные модные штучки. Иногда Аура сама себе удивлялась: почему она так доверяет этому человеку? Но один его взгляд, взволнованный и в то же время успокаивающий, убеждал: он единственный, кто ее выслушает.
– Шесть пальцев, – наконец вымолвила Аура. – Рука с шестью пальцами. Ничего не напоминает?
– Нет…
– Церковь Святого Бонавентуры.
– Святого Бонавентуры? – недоуменно переспросил Филипп.
– Ну да, церковь в Лионе. А еще северный портал Шартрского собора. Да и церковь Сен-Вульфран в Абвиле. Примеров множество! Видишь связь?
Филипп растерянно пожал плечами:
– Может, просто расскажешь, что ты имеешь в виду?
– Их объединяет роза определенной формы.
– Роза? – все еще не понимая, спросил Филипп. Вообще-то он любил при случае блеснуть знаниями, но сейчас, похоже, попал впросак. – Поясни!
– Розой называют круглое окно в центре средневекового собора. Во многих соборах оно действительно сделано в виде розы с шестью лепестками. И некоторые алхимики считают, будто архитекторы Средневековья отыскали ключ к Великому деланию, к созданию философского камня или Aurum Potabile[1] – как ни назови, суть одна.
– Ну и при чем тут отпечаток руки на кровати?
– Роза с шестью лепестками – это не просто украшение. Это символ шестиконечной звезды – Звезды волхва.
Филипп нервно улыбнулся, будто Аура на чем-то его подловила:
– Я понял: мне стоило проводить больше времени за книгами, чем в обществе молодых красавцев.
– Легенда о Звезде волхва очень древняя. Впервые звезда упоминается в тексте шестого века. Автор рассказывает о народе, жившем много столетий назад где-то далеко на Востоке и владевшем волшебной «Книгой Сета». В этой книге предсказывалось рождение Сына Божьего и появление звезды, которая укажет верующим путь к нему.
– Так это легенда о Вифлеемской звезде?
Эти легенды очень похожи. Однако в «Книге Сета», если она действительно существовала, звезда появляется задолго до Рождества Христова, а не после, как в Библии. Возможно, евангелисты опирались на легенду из «Книги Сета» – в этом нет ничего необычного, ведь чтобы описать чудеса Нового Завета, они перекроили десятки, если не сотни древних мифов. Но вернемся к звезде. Мудрецы, прочитав о ней в «Книге Сета», выбрали двенадцать волхвов – по-нашему, магов. Каждый год после жатвы двенадцать волхвов поднимались на гору и ждали появления звезды, которая возвестит рождение Сына Божьего. Они ждали годы, десятилетия, столетия. Когда волхв умирал, его место занимал сын, затем внук и так далее, поколение за поколением. И вот однажды ночью на горизонте засияла шестиконечная звезда. Заметив ее, волхвы пошли туда, куда она указывала. Тринадцать дней они следовали за звездой, не испытывая ни голода, ни жажды. Наконец они достигли цели и своими глазами увидели Сына Божьего. – Немного помолчав, Аура продолжила: – Эту часть истории знает каждый ребенок, с той лишь разницей, что в Библии вместо двенадцати волхвов упоминаются три.
Пока Аура говорила, Филипп встал, снова наполнил свой бокал и заходил по комнате. Толстые ковры приглушали звук шагов.
– А при чем тут окна соборов?
– Есть мнение, что роза с шестью лепестками символизирует шестиконечную Звезду волхва. И во многих соборах узоры окон больше похожи на звезду, чем на цветок. Некоторые алхимики считали соборы каменными учебниками, способными открыть путь к осуществлению Великого делания. Как и древние волхвы, они искали путеводную звезду, которая приведет их к цели: к мудрости… и бессмертию. – Последнее слово прозвучало так, словно было неприятно Ауре.
Филипп отставил в сторону пустой бокал.
– Звезда волхва приведет к философскому камню?
– Тот, кто последует за шестиконечной звездой, однажды доберется до цели, – кивнула Аура.
– И ты думаешь, тот кровавый отпечаток – это вовсе не рука, а…
– Нет, это именно отпечаток руки. Но руки с шестью пальцами. Как шестиконечная звезда и роза с шестью лепестками. Как ты не понимаешь, Филипп?! Этот отпечаток – знак. Специально для меня. Знак, оставленный человеком, который был уверен, что рано или поздно я разгадаю его послание. Человеком, знающим, кто я.
Филипп долго сидел молча, нахмурившись. Аура даже забеспокоилась. Затем он вновь заходил туда-сюда перед камином, о чем-то напряженно думая.
Наконец Филипп остановился.
– Ты считаешь, это угроза?
– Я долго думала и пришла к выводу: нет, не угроза. Ведь Звезда волхва направляет, а не предостерегает.
Филипп вздохнул:
– Зачем тогда кровь? Почему не чернила?
– Очевидно, мы имеем дело с человеком, знающим толк в театральных эффектах.
– Но кровь также может означать, что путь, на который тебе указывают, опасен. – Филипп пристально посмотрел на Ауру. – И что тебе не стоит на него ступать.
– Возможно…
С Аурой произошла удивительная перемена. Вчера утром, обнаружив отпечаток, она не на шутку перепугалась. За весь день она так и не смогла заставить себя заняться изучением Verbum Dimissum – все думала, что может означать рука с шестью пальцами, пока наконец не вспомнила легенду о звезде. Еще по дороге сюда Аура не была уверена, что ей вообще стоит об этом думать, но теперь, после разговора с Филиппом, ею овладело любопытство. Наконец-то Аура наткнулась – вернее, ее натолкнули – на нечто, касающееся ее лично, на нечто конкретное – в отличие от абстрактного Verbum Dimissum. Когда-то она пустилась на поиски Слова в надежде заполнить пустоту в сердце. И вот благодаря таинственному незнакомцу, похоже, нашла что-то более или менее определенное. Месяцы изучения Verbum Dimissum не дали Ауре того, что дали несколько часов размышлений о Звезде волхва. Она сделала первый шаг на пути к самой себе, к прежней жажде познания. Алхимия ей давно наскучила, но теперь Ауре предстояло разгадать тайну, которая имеет к ней самое непосредственное отношение.
– Но ведь отпечаток руки сам по себе не указывает никакого направления, – заметил Филипп.
– Именно поэтому я жду второго знака.
Филипп глубоко вздохнул:
– Ты неразумна, девочка моя. Очень неразумна! Надеюсь, ты запрешь дверь сегодня ночью.
Подавшись вперед, Аура взяла Филиппа за руку. Впервые ей бросились в глаза его морщины. Он никогда не просил разделить с ним тайну цветка Гильгамеша. Впрочем, никто, кроме Джиллиана, не знал, что тот растет в замке Инститорисов, в саду под крышей, на могиле Нестора. На могиле бессмертного – единственном месте, где он мог вырасти.
– Не бойся за меня, пожалуйста, – мягко сказала Аура, не выпуская руку Филиппа. А ведь он годился ей в отцы!.. – Если мне и дадут второй знак, то явно не в гостиничном номере. Ведь если звезда действительно указывает направление, то знак появится в каком-то другом месте.
– И где ты собираешься его искать?
– Не думаю, что есть необходимость в поисках. Если мои предположения верны, тот, кто оставил отпечаток, хорошо меня знает. И попробует предвидеть мои действия. – Аура натянуто улыбнулась. – Вспомни о волхвах: они просто забирались на гору и смотрели на небо, только и всего. Мне тоже надо смотреть в оба. И ждать, когда появится звезда.
Но ей не удалось убедить Филиппа.
– Не нравится мне все это…
– Да и мне тоже, – согласилась Аура и задумалась, не соврала ли. Ведь если кровавая рука вытянет ее из бездны жалости к самой себе, она не будет возражать.
– Что ты планируешь делать дальше?
– Попробую разузнать побольше о Звезде волхва. Может, ответ кроется в самой легенде.
– Мне кажется, ты не знаешь даже вопроса, на который собираешься искать ответ.
Поразмыслив, Аура кивнула. Все верно. Она не знает ничего. Ни вопросов, ни ответов. Перед ней лишь пустое игровое поле. Ходить можно в любом направлении.
– Ты считаешь, что ступаешь на этот путь ради самой себя, – сказал Филипп. – Но ты неправа.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты думаешь, что выбора нет. И тебе это нравится. Теперь-то Джиан не сможет упрекнуть тебя, что ты сама отдаляешься от семьи. Тебя вынудили, и отказаться нельзя.
– По-твоему, я использую это как предлог?
Филипп мягко покачал головой:
– Предлогом были поиски Verbum Dimissum. Но сейчас все иначе. – И добавил тише: – Вопрос лишь в том, поймет ли это Джиан…