Глава третья
Особенности национальной журналистики
Своего человека Мазур заметил сразу, едва тот показался метрах в ста от того зонта, где они с Анкой обосновались. Моментально узнал по фотографии, да и немудрено: субъект оказался колоритным, с точки зрения Мазура, обладавшим совершенно ненужным набором запоминающихся примет. Ну, что поделать, у каждого ремесла свои заморочки…
В ожидании Мазур приосанился, еще непринужденнее развалился в синем шезлонге – классическая новорусская харя в шортах и легкой рубашечке, распахнутой настежь, чтобы продемонстрировать якорную цепь из благородного металла во всей красе. Мазур давно уже отметил с удовольствием, что соседи справа и слева, болтавшие на неизвестных ему языках, косились на него не то чтобы испуганно, но в несомненном ожидании чего-нибудь этакого. Судя по взглядам, уже сталкивались с беззаботными отдыхающими из России, что им веселья и оптимизма не прибавило…
Анка тоже не подкачала, полулежала в экстравагантнейшем купальнике, скорее напоминавшем пучок узких ленточек, лениво озирая окружающее вавилонское столпотворение с пресыщенным и даже брезгливым видом, тянула что-то ледяное из высокого стакана, картинно отставив мизинец – классическая Дуня из-под Тамбова, подцепленная если не на панели, то безусловно где-то поблизости от таковой. От нее за кабельтов шибало вульгарностью и деревенской простотой, что и требовалось.
Когда приближавшемуся контакту осталось до них прошагать метров пять, Мазур откровенно повернул голову и уставился тому прямо в глаза. Субъект лет тридцати в ярком прикиде, с наголо бритой головой, усиками в ниточку и узенькой бородкой, охватывавшей лишь самую оконечность подбородка. При этом незнакомец вовсе не выглядел братком или чем-то аналогичным, а как раз и производил впечатление человека творческого. Быть может, еще и оттого, что на нем не было ни грамма золотишка – зато в левом ухе болталась массивная серьга, вроде бы серебряная, в виде креста на полумесяце.
Ну, а когда тому осталось два шага, Мазур неторопливо встал навстречу, вяло поднял руку в знак приветствия и сказал с ленивой интонацией:
– Вы, я так понимаю, Егор?
– А вы, я так понимаю, Николай? – произнес тот.
И выжидательно скосил глаза в сторону Анки – ага, хотел прояснить ее роль в событиях…
Нагнувшись к спутнице, Мазур сказал чуть-чуть свысока, с надлежащими интонациями хозяина жизни, не особенно и дорожащего такими вот мимолетными спутницами жизни:
– Зайка, я пойду поброжу, дела у меня…
Анка, капризно выгнув губы, ответила в стиле дешевой провинциалки:
– Колян, только недолго, а то меня заколебало тут все – и жара, и негры эти дурацкие… Ты ж обещал в приличный кабак поехать…
Мазур форменным образом отмахнулся:
– Кончу дела, поедем…
Вопросительно воззрился на Егора. Тот не спеша направился вдоль берега в ту сторону, где начинался порт и виднелись белые корабли. Мазур сговорчиво направился следом.
– Вот так мне вас и описывали, – сказал Егор. – Златая цепь на дубе том… Да вы не хмурьтесь, я ж понимаю, что это для декорации.
– Ну, надо же имиджу соответствовать, – сказал Мазур и продолжил самодовольно: – А телку хорошо рассмотрели? Еще более убедительная декорация, да к тому же живая и сорок слов знает на великом и могучем…
– Да уж… Из России перли?
– А что делать? – пожал плечами Мазур. – Расходы невелики, зато придает образу достоверность. И потом, от нее польза во всех смыслах…
Он залихватски подмигнул, но Егор лишь вежливо улыбнулся – мужичок, кажется, вульгарностей избегал.
– Можно спросить? – сказал Мазур. – А это вот у вас в ухе, для чего? На декорацию вроде не похоже, поскольку я совершенно не представляю, в который именно имидж она вписывалась бы…
– Уж никак не в голубой, – сухо ответил Егор. – Я из казаков. У нас испокон веку такие носили. Между прочим, настоящая, дедовская.
– Ага, ясно… – сказал Мазур. – Итак, друг друга мы успешно опознали… Поговорим о делах наших скорбных?
– Поговорим. Вы, я так понимаю, нечто вроде тайного агента?
– Ну, в принципе, это чистейшей воды бизнес, – осторожно сказал Мазур.
– Кто ж спорит? Вполне в рамках большого бизнеса – шарахнуть крылатой ракетой по обезьянскому президенту. Я не иронизирую, всего лишь грустно констатирую факт…
Мазур усмехнулся:
– Какому президенту? А политкорректность где?
– А пошла она в задницу, – непринужденно сказал Егор. – Еще не хватало и нам в эти игры баловать…
– Что-то в этом подходе есть, – сказал Мазур. – Между нами говоря… А вы, значит, журналист?
– Точнее уж, стрингер. Знаете, что это такое?
– Примерно, – сказал Мазур. – Вы, я так понимаю, этакий волк-одиночка, на свой страх и риск сенсации раздобываете и задорого их продаете?
– Вот именно что задорого. Хороший материал стоит приличных денег. Для вас, быть может, это и копейки…
– Да ну, – сказал Мазур. – Большие боссы лично на такие мероприятия не ездят. Я просто-напросто Терминатор на жалованье, так что не нужно на меня взирать с классовой ненавистью…
– С чего вы взяли?
– Есть что-то в вашем взгляде…
– Никакая это не классовая ненависть, – сказал Егор. – Скорее уж вполне понятное легкое недоверие. Вас предупредили о моих условиях?
– Предупредили, – сказал Мазур. – Но кратенько, в общих чертах. Не откажете в любезности более развернуто изложить ваши условия?
– Да ради бога. У меня, собственно, есть все, что вам нужно – название корабля, его дислокация. Я его вам через пару минут покажу. Ракеты уже погрузили, скоро они собираются в море. Я так понимаю, хотят шарахнуть по президенту, когда он будет открывать что-то помпезное? То ли библиотеку, то ли венерологический диспансер?
– Больницу, – сказал Мазур.
– Ага. А то я подумал: какие, к лешему, в Ньянгатале библиотеки? Больница – это более насущно и практично… В общем, у меня есть то, что вам нужно. А вот вы уж будьте любезны учесть мои требования… Деньги мне не нужны, я имею в виду, ваши. Таким образом я зарабатывать не собираюсь, у меня свои привычные методы, и я не собираюсь от них отказываться. Короче говоря, я так понял, вы намерены суденышко это подпалить прямо у пирса?
Мазур невольно оглянулся – вполне профессионально, правда – понизил голос:
– Ну, в общем, вы верно оцениваете ситуацию…
– Подпалить или взорвать? – деловито уточнил Егор.
– Ну, если вы так ставите вопрос… Подпалить. Взрывать – это все же ненужный перехлест. Неповинные люди пострадать могут, да и шум поднимется… А вот если случится небольшой пожарчик, да еще с оглаской, это меня вполне устроит.
– Огласку я вам гарантирую, – сказал Егор уверенно. – У меня тут есть хороший контакт, который засиделся в подполковниках и хочет взлезть на ступенечку выше…
– Что-нибудь типа охранки?
– Ну да. А случай, согласитесь, подворачивается хороший: судно с крылатыми ракетами в трюме, несомненная диверсия, террористический акт… Иностранные наемники, иностранный след и все такое прочее… Подполковнику нужно торжественно обнаружить ракеты в трюме – самым первым, после звонка от встревоженных пожарных, среди которых, дураку ясно, будет его агент. Вас ведь устраивает именно такой финал?
– Да, разумеется, – сказал Мазур. – Так даже лучше: обыск, огласка, арест…
– Ну, а мой интерес – кадры. Отличного качества видеозапись пожара, начиная с ранней стадии, потом – эксклюзивный репортаж с судна, куда я по договоренности с подполковником попаду единственным репортером. Как видите, все три стороны будут довольны. Каждому – свое. Но! – он поднял палец. – Мне необходимо, чтобы эффектный пожар случился днем, и никак иначе. Только так я смогу продать запись по-настоящему дорого. Ночные съемки меня совершенно не интересуют, не будет того эффекта. А потому вы, Николя, просто обязаны подпалить корабль средь бела дня. Это мое единственное и непреложное условие.
– Не сказал бы, что мне это нравится, – честно признался Мазур. – С моей профессиональной точки зрения, такие дела гораздо удобнее ночью устраивать…
– Либо днем, либо – не договорились. У вас – свои интересы, а у меня – свои. Это бизнес.
– Ну ладно, – сказал Мазур. – Я сделаю все средь бела дня, хотя это усложняет задачу… Но ведь я могу пообещать – и обмануть, а? Вы ж мне сейчас покажете корабль…
– Я бы вам не советовал меня обманывать, – без тени угрозы, хладнокровно, даже небрежно произнес Егор. – Человек любой профессии к обману готов, и меры принимать научился… Если вы меня кинете, будет другой репортаж. О том, как российские головорезы на службе президента Кавулу устраивают диверсии в столице соседнего суверенного государства. Конечно, мне за него, сразу признаюсь, заплатят гораздо меньше – я ж говорю, ночная съемка далеко не так телегенична… Но тут уж – дело принципа. Ваши люди мне дали определенные обещания, и я их честно предупредил о возможных последствиях обмана, как вас сейчас предупреждаю. У меня есть ассистент. Он в данную минуту старательно запечатлевает для истории вашу мужественную физиономию. Вы отлично будете смотреться на цветном экране… Денег, конечно, это принесет меньше, но подкрепит мою репутацию – человек, кидать которого чревато…
Мазур осторожно огляделся, но, разумеется, ассистента вычислить не смог – на пляже толкалась масса людей с фотоаппаратами и видеокамерами, их могла снимать добрая дюжина объективов, и невозможно определить, какой из них тот.
– А это не блеф, часом, насчет ассистента? – спросил Мазур с доброжелательной улыбкой.
– А вы можете совершенно точно сейчас установить, блефую я или нет?
– Нравитесь вы мне, – сказал Мазур. – Люблю прохвостов, я сам тот еще прохвост…
– Так как?
– Ладно, – сказал Мазур. – Если уж наши люди с вами договорились о чем-то, мое дело – соблюдать условия. Будет вам абсолютно телегеничный пожар средь бела дня, хотя это мне и усложнит работу…
– Сегодня?
– Ну, старина, я же не Джеймс Бонд, – сказал Мазур уже без улыбки. – Нужно же продумать план, провести разведку, не могу же я прямо сейчас, радостно и весело, на потеху зевакам, швырять на палубу что-нибудь зажигательное… Завтра. Как говорилось в бессмертной комедии, такие дела, любезный посол, с кондачка не решаются… В общем, по рукам. Да, вот что еще. Теперь уже у меня будет дополнительное условие, закономерно вытекающее из обстановки. Когда вы получите свое и убедитесь, что я вас не кинул, будьте так любезны изничтожить все носители, где красуется моя физиономия. Мне совершенно ни к чему такие вещи, я человек абсолютно не публичный… Идет?
– Идет.
– Значит, договорились?
– Ну, разумеется, – сказал Егор.
– Тогда ведите, – сказал Мазур, – показывайте корабль. Далеко нам топать? Такси брать придется?
– Ничего подобного. Быстрым шагом – пару минут. Собственно, его и отсюда видно, но вам ведь надо подойти вплотную? Пошли.
Мазур уверенным шагом двинулся за ним. Постепенно купальщиков и загоравших на песочке становилось все меньше, а там они и вовсе исчезли – место становилось неподходящим для пляжа, опытным глазом Мазур определил, что сразу у берега начинается приличная глубина. Вместо песка громоздился камень. Еще пара сот метров – и слева потянулся солидный бетонный пирс, возле которого стояли довольно скромные яхты, катера туристических фирм, небольшие суденышки непонятного назначения, то ли рыбацкие, то ли притворявшиеся мирными обывателями контрабандисты (контрабанда здесь процветала).
– Вот они.
Но Мазур и сам уже остановился. Почувствовал непонятный, болезненный укол в сердце, легонький, но явственно ощутимый.
Пришвартованный у пирса белый корабль под российским флагом, именовавшийся «Орион», как две капли воды походил на «Сириус», то самое судно, на котором Мазур впервые отправился в заграничную командировку. И столько воспоминаний, самых разных, было с той командировкой связано… Как их ни загоняй в подсознание, поневоле вспыхнут, получив такой вот толчок…
Да нет, глупости все это. «Орион» никак не мог оказаться переименованным и чуточку перестроенным «Сириусом» – не только надстройки другие, но и рисунок кормы совершенно иной… Конечно, не «Сириус». И все равно воспоминания на несколько секунд прямо-таки затопили мозг – стареем, а?
А в общем, ничего удивительного, строили в старые времена по схожим проектам, вот и вся разгадка…
– Прошу любить и жаловать, – сказал Егор, нетерпеливо топчась рядом. – Он и есть.
– Понятно… – сказал Мазур.
Палуба «Ориона» была совершенно пуста – даже вахтенного не видно. «Черт знает что, – подумал Мазур, у которого сработали вбитые накрепко рефлексы. – Заходи, кто хочешь. Подумать немыслимо, чтобы в советские времена допустили этакое разгильдяйство, – крохотный плавучий кусочек советской территории берегли не хуже, чем сухопутные границы… Но сейчас, надо признать, такая беспечность только на руку…»
Отвернувшись от моря, он старательно разглядывал сушу. Не так уж и далеко от пирса, всего-то метрах в двухстах, размещалось сразу три строения характерного вида, стоявшие одной шеренгой, и облик у них был такой, словно их возвел в одночасье один и тот же архитектор. Было что-то неуловимо общее. На двух красовались неоновые вывески, сейчас, разумеется, потухшие, третье обходилось без этаких архитектурных излишеств.
Оттуда доносилась негромкая музыка, и сквозь стеклянные высокие фасады Мазур отчетливо рассмотрел людей за столиками.
– Кабак? – спросил он, дернув туда подбородком.
– Угадали, – кивнул Егор. – Развлекательный комплекс, так сказать. Из дешевых, со скверной репутацией. На тощий кошелек и невеликие возможности. Шлюхи, драчки, контингент соответствующий. В этой части пирса швартуется народ небогатый – видите яхточки средней руки? Местный самогон, наркота, мордобойчики и все такое прочее. Гадюшник, короче говоря. Правда, полиция своя, прикормленная и носа не сует – ну, все, как обычно… Не рекомендую – чревато.
«Видывали мы гадюшники и покруче», – подумал Мазур не без игривости. Он перевел взгляд на причал. Задачка получалась простейшая, как амеба. С одной стороны – российский корабль, чей экипаж, ручаться можно, избытком денежных знаков не обременен. С другой – расположенный всего в двухстах метрах шалман с дешевым пойлом. Это даже проще, чем сложить два и два. Дураку ясно, что именно здесь земляки просаживают невеликие карманные денежки. Наших скверной репутацией заведения ни за что не запугаешь – они сами любой заграничный гадюшник вмиг поставят на уши. Отсюда вытекает…
Егор нетерпеливо покашлял. Мазур повернулся к нему:
– Ну что ж, спасибо, все я рассмотрел…
– И когда…
– Давайте номер, – сказал Мазур, – я вам брякну этак за полчасика до дела. Успеете за это время занять выгодную позицию?
– Вполне. Только вы уж…
– Я свое слово держу, – сухо сказал Мазур. – Вы, главное, не забудьте потом все материалы с моей рожей изничтожить… Гуд лак!
Стрингер с видимым облегчением направился прочь. Глядя ему вслед, Мазур подумал не без ехидства: нервничает все же шакал пера, гиена объектива, понимает, что могут и головенку открутить либо по часовой стрелке, либо наоборот, что, в принципе, одно и то же. Ну, никто его не заставлял заколачивать деньги таким вот именно образом…
Не раздумывая, направился к стекляшкам. Первая справа, та, что без вывески, оказалась запертой. Вторая, расположившаяся по центру, – открыта. Мазур вошел, нимало не колеблясь, присовокупив к свойственной ему по жизни профессиональной наглости еще и беззастенчивость образа – погромыхивающего цепью нувориша, который этакое заведение при нужде или из пьяного каприза купит в три минуты, бульдозером снесет, а бывшего владельца заставит за хорошие деньги танец маленьких лебедей отплясывать на руинах: просто так, из чистой амбиции, потому что вожжа под хвост попала, а развлечений негусто…
Остановившись в дверях, откровенно покривился. Заведение со всех точек зрения – что нувориша, что повидавшего мир и людей Мазура – было не ахти. Убогие столики на тонких металлических ножках, крытые исцарапанным пластиком, убогая, обшарпанная стойка из вертикальных деревянных плах, убогий набор бутылок на полках за спиной бармена. И так далее: светильники на вид не моложе Мазура, сомнительной чистоты пол. Народу не густо: всего-то две компании и юная парочка. С парочкой все было ясно: белые, судя по виду, небогатые студенты, ворковавшие над парой бутылок пива так увлеченно и непринужденно, словно сидели в каком-нибудь «Максиме» или «Эксцельсиоре». Компания в дальнем углу – совершенно мутный народец, числом четверо. Ясно только, что не негры, а точнее не смог бы определить и многоопытный Мазур. В любом конце света в дешевых портовых кабаках таких навалом: сброд непонятной национальности и крайне сомнительного рода занятий.
Вот вторую компанию, шагая к стойке, Мазур краешком глаза срисовал гораздо более внимательно: шестеро, за двумя сдвинутыми столиками, трое одеты в гражданку, дешево, без изысков, остальные – в белых форменках с черными погончиками российских гражданских мореманов. Дым над столиками стоял коромыслом, доносились обрывки родной речи, позвякивали бутылки без этикетки с чем-то белесоватым (ну, точно, местный спотыкач, в чулане сработанный), у морячков был вид людей давно и успешно здесь прижившихся. Ну, русский человек в таких заведениях моментально осваивается…
За стойкой торчал угрюмый чернокожий тип с черной повязкой на глазу.
Узрев Мазура единственным оком, он заметно оживился, не отрывая взгляда от золотой цепи. Ясно было, какие мысли бродят у него в башке.
Мазур остановился аккурат напротив. Бармен изобразил на продувной роже невероятную готовность услужить.
– Пива давай, – громко сказал ему Мазур по-русски. Увидев на одноглазой роже недоумение, затейливо выругался, опять-таки на языке родных осин и громко посетовал: – Когда ж вы, падлы, на правильном языке базарить научитесь… Бир! Айн бир, тебе говорят! Ну, слава богу, дошло!
Кинул на стойку пеструю местную банкноту, которой должно было с лихвой хватить, забрал банку теплого «Хайнекена», присел за столик поблизости от моряков. Дернул колечко, сделал добрый глоток, приподнял банку и, дружелюбно улыбнувшись бармену, сказал громко:
– Твое здоровье, облизьян, чтоб тебе и второй шнифт выткнули ненароком!
Краем глаза держал компанию с «Ориона» в поле зрения – и видел, что они должным образом повелись на земляка. И сидел, глотая теплое пиво, поглядывая вокруг с простодушным любопытством «малинового пиджака» из ставших уже бородатыми анекдотов.
Вскоре, когда разговора морячков не мог бы не услышать и глухой, – они, изрядно поддав в этот ранний час, гомонили вовсю – сделал вид, что наконец-то врубился. Отставил пустую банку, встал, с грохотом отодвинув хлипкий стул, подошел к их столику и бесцеремонно рявкнул:
– Здорово, братаны! Никак наши? Я сам челябинский… Земляки есть?
Земляков не оказалось. На него смотрели довольно равнодушно, хотя и без враждебности, правда, имена в ответ назвали все до одного. Мазур держался чертовски непринужденно: вклинившись со своим стулом меж двумя в форме, беззаботно сообщил:
– А я только что прилетел, с телкой, оставил ее на пляже загорать, а сам пошел посмотреть, где тут можно чего-нибудь вмазать… У них есть чего покрепче пива? Что-то вы такое симпатичное глотаете…
– Крепковато будет, – сказал с затаенной в глазах насмешкой сосед, по имени Миша.
– Пьем все, что горит, – лихо сказал Мазур.
– Ну, глотни, земеля…
Ему пододвинули стаканчик с помянутой белесой субстанцией и, переглядываясь, выжидательно примолкли. Мазур, молодецки ухнув, забросил содержимое в рот одним махом. Перекосился, не притворяясь, вполне натурально – самогонка оказалась пакостная, не иначе как со страусиным пометом и крепостью градусов в шестьдесят.
– Ну, как?
– Забористо, – сказал Мазур, откашливаясь и смахивая слезы. – Вискарик?
– Да нет, местный самодел. Зато дешево.
– А что, интересно, – сказал Мазур, старательно прислушиваясь к ощущениям организма. – Ну, сейчас, я понимаю, время раннее, а вот, к примеру, вечерком, бывает тут музычка? Чтобы лампочки мигали разноцветные, попрыгать можно было?
– К вечеру – бывает.
– Вот и ладушки, – сказал Мазур. – Пожалуй что, вечерам я сюда с телкой и закачусь, чтобы оттянуться по полной. Больно уж местечко экзотическое, люблю по таким шлындать, будет что рассказать потом… Вы тут вечерком будете? Чтоб посидеть культурно?
– Да мы тут каждый день…
– Мореплаватели, что ли? – спросил Мазур с таким видом, словно его внезапно осенило. – То-то я и смотрю: во-он на том кораблике наш триколор… Ваш? Ну, я так и подумал… Ладно, ребята, до вечера, я попылил, а то телка заждалась, она у меня капризная, стервочка… Всего!
Так же непринужденно встал и, не оглядываясь, прошел к выходу. Хлопнул чуть покосившейся хлипкой дверью и направился уже знакомой дорогой назад на пляж. Для первого контакта достаточно: они, конечно, не при делах, но все равно не стоило с самого начала брататься, включаться в долгую пьянку, лезть без мыла в компанию. Сделал задел, запенился – и на сей раз достаточно…
Плюхнулся в шезлонг, расслабился. Анка принюхалась:
– Ты что, тормозную жидкость глотал? От тебя та-акой выхлоп прет…
– Издержки производства, – сказал Мазур. – Только что познакомился в дешевой забегаловке с господами русскими моряками. С мирного кораблика под названием «Орион». Тот самый, ага…
– И далее? – деловито, тихонько спросила Анка.
Мазур приблизил губы к ее уху, спросил серьезно:
– Нужно в темпе прояснить кое-что… Если в интересах дела тебе, напарница, нужно будет с кем-то посторонним трахнуться, ты как? Облико морале препятствует?
– Да ни хрена подобного, – усмехнулась Анка, – если уж в интересах дела… Ты про земляков?
– А про кого ж еще? – сказал Мазур. – Можно, конечно, устроить вторую серию «Человека-амфибии», взять акваланг и наведаться на борт с неожиданной стороны… Я бы это смог качественно проделать и средь бела дня, но зачем усложнять? Мы ж не в Голливуде. Гораздо проще набиться в гости. Пьяный вдрызг новый русский и красивая шлюха – это, согласись, народец, которому довольно просто будет попасть на борт…
– Когда?
– А нынче же вечером, – сказал Мазур. – Найду нашего человека, возьму соответствующие ситуации причиндалы – и нынче же вечерком все оформим. Зачем тянуть? Мне не улыбается в этой дыре торчать еще хотя бы день, да и тебе, думаю, тоже…
– За вами следили. Когда ты с ним ушел к кораблю.
– Кто?
– Белый. Лет тридцати. Крепкий такой парнишечка. С видеокамерой. Мне показалось, он за вами топал довольно умело, сразу видно, не первый раз у кого-то на хвосте сидит…
Мазур задумчиво смотрел в море. Ясности не было никакой. Это с равным успехом мог быть и агент местной туристической полиции, прицепившийся по каким-то своим неведомым соображениям то ли к Егору, то ли к Мазуру, человеку здесь новому. И тот самый неведомый вражина, против которого они сейчас работали. И, наконец, тот самый «ассистент» Егора, вполне возможно, существовавший в реальности.
– Он вас вёл до корабля. Потом слинял. Я бы за ним пошла, но у меня не было инструкций, ты сказал, чтобы сидела и ждала…
– Да ладно, – хмуро сказал Мазур, – будем надеяться, что пронесет. Не остается нам ничего другого. Если в городе, когда поедем к связному, снова хвост увяжется, будем делать выводы и прикидывать хрен к носу. А пока что по недостатку информации не стоит и дергаться… Логично?
– Логично, – кивнула Анка. – Что там за публика, на «Орионе»?
– Да так себе, – сказал Мазур. – По первому впечатлению, обычные морячки с тощим кошельком и жаждой развлечений. Вряд ли к ним наши друзья натолкали свою агентуру… хотя, конечно, на корабле кто-то от них безвылазно бдит. Но это, в принципе, не страшно. Что ухмыляешься?
– Из обычного морячка я веревку совью в два счета…
– Верю, напарница, – серьезно сказал Мазур.