ГЛАВА ВТОРАЯ
В таверне «Девять стрел», располагавшейся на Портовой улице Кордавы и принадлежавшей вот уже четвертому или пятому поколению почтенного семейства Габоралов, было шумно. Настолько шумно, что обитатели близлежащих домов начинали подумывать, не сходить ли за силами охраны порядка и законности, то бишь за обходящими город патрулями. Звуки, доносящиеся из тихого и спокойного доселе заведения, наводили на мысль, что в таверне развернулось настоящее сражение не на жизнь, а на смерть. Табуреты и бесчувственные тела из окон, правда, пока не летели, но дружный ор, перемежаемый пронзительными женскими взвизгиваниями и хихиканьем, разносился на несколько окрестных кварталов, неминуемо предвещая погром и пьяную драку. Если не в таверне, то на улицах. А не на улицах, так в порту… Таверна пережила три пожара, осаду города и несчитанное число ураганов, но кто знает, не увидят ли утром на ее месте гору дымящихся обломков?
Никто не помнил, кто из первых владельцев прибил над входом в кабачок широкую доску с воткнутыми в нее девятью короткими толстыми стрелами, отлитыми из темно-красной меди. Стрелы походили на арбалетные, но они никогда не касались арбалетного ложа, их просто однажды загнали в волокнистую древесину по самое оперение, и в таком виде они успешно заменяли вывеску.
Но сегодня собравшимся возле входа изрядно разозленным горожанам было не до происхождения девятки стрел. Благонамеренные кордавцы, напрочь забыв о правилах поведения в обществе, решали: кто отправится к Габоралу и выяснит, какие мерзавцы гуляют у него вот уже третий день и все не нагуляются, а также – не пора ли принять меры по принудительному прекращению излишне буйного веселья.
Наконец, собрание разыскало в своих рядах наиболее достойного – того, которому было нечего терять и по чьей безвременной кончине не станут убиваться безутешная вдова и осиротевшие детишки. Выбранный представитель, только что кричавший громче всех, сразу сник и попытался отказаться от столь почетного поручения, но, слегка подталкиваемый в спину, спустился на три ступеньки вниз, распахнул тяжелую дубовую дверь и исчез в клубах гулявшего по таверне сизого дыма.
Ждали его долго. Толпа под дверями «Стрел» успела разрастись вдвое и некоторые уже бились об заклад, что посланник сгинул навеки, когда дверь чуть приоткрылась и в образовавшуюся щель выпал представитель народа. Взобравшись на четвереньках по ступенькам наверх, он с бессмысленной, но счастливой улыбкой свернулся калачиком под стеной питейного заведения и явно вознамерился малость вздремнуть, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. Лишь после того, как ему на голову вылили пару ведер холодной воды, народный избранник, запинаясь, сообщил интересующую всех собравшихся вещь:
– «В-вестрел»…
Горожане переглянулись и обреченно вздохнули, мысленно посочувствовав бедняге Габоралу и самим себе. Предпринимать что-либо или обращаться за помощью к гвардейцам было совершенно бесполезно: еще не родился человек, что смог бы укротить разошедшийся после удачного похода экипаж корсарского карака. Все, что оставалось сделать в такой ситуации – от души проклясть засевших в таверне пиратов и разойтись по домам, надеясь, что рано или поздно золото у беспутных проходимцев кончится и они вернутся туда, откуда пришли – в море…
Одетый в темное человек, пристально наблюдавший за недовольной, медленно редеющей толпой из густой тени под аркой дома напротив «Девяти стрел», вышел на улицу и остановил одного из почтенного вида горожан. Последний совершенно не мог смириться с поражением и горячо доказывал, что нужно спалить к Нергалу таверну. Сообразив, что перед ним приезжий или тот, кто не слышал слов рискнувшего зайти в таверну, кордавец с радостью ухватился за неожиданно представившуюся возможность отвести душу.
Он подробно высказал все, что думает о престарелом короле Зингары и его безумных решениях, последствия которых расхлебывают несчастные подданные. Вот, например, эти королевские корсары, чтоб им всем провалиться сквозь землю или утопнуть вместе со своими проклятыми кораблями! Ни днем, ни ночью покоя нет, управы на них никакой, и пожаловаться не смей – они, видишь ли, под особым покровительством короны, так что тебе же и нагорит, коли против них ляпнешь что-то! Зачем, спрашивается, они нужны – против барахцев? Так половина из этих мерзавцев сами бывшие барахцы, и против своих дружков никогда в жизни не пойдут! Предположим, от Аргоса они худо-бедно зингарские корабли защищают, но ведь и сами, ежели случай подвернется, ограбят и смотреть не будут, кому принадлежала обчищенная подчистую галера.
А этих, с «Вестрела», давно пора гнать из города, вместе с их капитаном-варваром, которого даже гнев богов не берет! Любой другой нормальный человек уже давно отправился бы прямиком на Серые Равнины, давать отчет о своих делах Владыке Мертвых, а киммерийскому дикарю хоть бы что! Сколько раз достоверно утверждали, что отправили его на дно – два, три, десять? И каждый раз он снова возвращается!
– Варвар? – впервые проявил признаки заинтересованности доселе молчаливо внимавший горячему монологу обывателя славного коронного города Кордавы его собеседник.
– Самый что ни на есть варвар и дикарь! – заверил его горожанин. – Из этой, как ее… Ну, которая на севере, за Аквилонией… Чего ему дома не сиделось, не понимаю?
– И он сейчас там? – незнакомец кивнул в сторону таверны, продолжавшей содрогаться от разудалых криков и раскатов хохота.
– Где ж еще? – недоуменно отозвался горожанин и с растущим подозрением осведомился: – А у вас что, дело до него имеется?
– Вроде того… – неопределенно отозвался неизвестный, пересекая улицу и дергая на себя бронзовое кольцо на дверях «Девяти стрел». – Вроде того…
Достойный кордавец посмотрел ему вслед, в сердцах сплюнул, помянув Сета с его выкормышами, и отправился домой, размышляя по дороге, что могло понадобиться порядочному с виду человеку от такого злодея, каким, вне всякого сомнения является пиратский капитан, пусть и служащий высокой короне…
В просторном зале таверны, освещенном тускло горевшими плошками с маслом, за несколькими составленными вместе столами десятка два типов самого разбойного вида немелодично, но очень громко и дружно горланили разухабистую балладу о капитане Ригелло, первооткрывателе Барахских островов. Баллада повествовала о некоторых подробностях этого самого открытия, которые наверняка не были отмечены ни в одной летописи Южного побережья. Сидевшие вперемешку с корсарами девицы с готовностью взвизгивали в самых интересных местах и жеманно посмеивались. В дальнем углу оживленно резались в кости, и, судя по долетавшим выкриками, ставки быстро приближались к ежегодному доходу процветающего купца.
– Сброд, – вполголоса пробормотал посетитель, сразу же споткнувшийся о чье-то не подающее признаков тело. Быстрый осмотр убедил его, что тело принадлежит некоему бравому мореходу, пребывающему в состоянии блаженного опьянения, но пока отнюдь не мертвому.
Появлению в «Девяти стрелах» еще одного страждущего никто не удивился; точнее, его просто не заметили. Гость, прищурившись, оглядел темноватое помещение со сводчатыми потолками и маленькими зарешеченными окнами, перестроенное некогда из большого винного подвала. На потолке и стенах, заботливо побеленных рачительным хозяином, посетители оставили множество следов своего пребывания, расписав с помощью копоти от факелов и свечей белую известь названиями кораблей, собственными именами, а также высказываниями, многие из которых можно бы было назвать мудрыми, будь они высказаны несколько другим языком и в более доступной пониманию простого обывателя форме…
По таверне тугими сизыми клубами плавал дым, вытекая из распахнутых настежь дверей кухни, где что-то вовсю шипело, трещало и булькало. Взмокшие служанки носились по таверне с подносами, уставленными тарелками, кружками и бутылями. Сложенным вдоль стен в пирамиды огромным винным бочкам устроили форменное кровопускание, постоянно забывая закрывать краны, и весело журчащие струйки темного и светлого вина сливались на полу в причудливые лужицы, над которыми поднимался кисловатый терпкий аромат.
Разудалая баллада завершилась общим дружным воплем, от которого ощутимо дрогнули стены, а затем последовал новый клич: «Хозяин! Вина!!»
Посетитель – ничем не примечательный человек средних лет, по виду типичный зингарец, с тронутыми сединой черными волосами, быстрыми темными глазами и острой бородкой, в одежде которого преобладали темные тона, с расчетом на то, чтобы в любой толпе не привлекать внимания, снова осмотрел зал, задержавшись взглядом на стоявшем особняком столе и людях, сидевшим за ним.
– Зачем пожаловали? – довольно развязно осведомился у гостя, явно колебавшегося – уйти или остаться? – незаметно подошедший молодой человек с потрепанной виолой под мышкой и с огромной пенящейся кружкой в руках. И вопрос, и нахальный тон были направлены на то, чтобы заставить нежданного посетителя побыстрее убраться, пока цел, но вместо этого зингарец деловито спросил:
– Капитан здесь?
– А что, он тебе позарез нужен, дедуля? – пират попытался отхлебнуть из своей кружки и едва не выронил жалобно звякнувший инструмент.
– Да, – посетитель неуловимо быстрым движением извлек откуда-то ярко блеснувший кругляшок. С привычной ловкостью, выдававшей немалый опыт, обладатель виолы выхватил монетку, попробовал на зуб, и после некоторого размышления кивнул:
– Пошли.
Прошедший месяц был удачным. Очень удачным, если не принимать в расчет стремление Фердруго набить свою казну и желательно за чужой счет. Треть от добычи, где ж такое видано? И это после всего, что сделано для потерявшего последние остатки разума старикашки! Конечно, нигде на Южных побережьях не найдешь гавани лучше кордавской, но весь вопрос в том, насколько далеко простирается расположение короля к собственным корсарам? Если этот предел уже близко, то тогда – прощай, Кордава! Хотя совсем не хочется так быстро покидать приморский город…
Конану действительно нравилась зингаранская столица, хотя он предпочитал никогда надолго не задерживаться в городах. Шумная, многолюдная Кордава – как раз то место, где проще простого затеряться. Варвар уже бывал здесь, и с некоторым удивлением обнаружил, что за прошедшие годы в городе почти ничего не изменилось. Разве что старый хрыч и скряга Фердруго стал еще старее и скупее, а его маленькая дочка выросла.
Вспомнив о принцессе Чабеле, Конан невольно ухмыльнулся. Конечно, мысль женится на ней можно оправдать только временным умопомешательством, вызванным слишком длительной беготней под одуряюще жарким солнцем Стигии и Черных Королевств. Слава всем богам, сколько их не есть, Чабела оказалась умной девушкой и вовремя поняла всю безнадежность своей затеи, тем самым спася родную страну от немыслимого бедствия, в виде киммерийского варвара на древнем кордавском престоле. Хотя, надо признать, задумано было неплохо… Ладно, трон Конану уже как-то предсказывали, и какую-нибудь корону он себе непременно добудет, но не таким же способом!
«Ваше здоровье, принцесса», – пробормотав это, Конан опрокинул очередную кружку темного аргосского, и взглянул, что творится в таверне. В зале кабака вовсю веселились, следовательно, большая часть добытого золота, уцелевшая от бдительного ока чиновников Фердруго, сейчас стремительно перетекает либо к хозяину «Стрел», либо к вопящим девицам… Запретить, что ли, команде пить вино в таких количествах? А то вчера вернулись, а завтра опять тащись в море… Или не вчера?
– Зелтран! Зелтран, осьминога тебе в задницу, проснись!
Но боцмана, упавшего головой в тарелку с обглоданными костям и сладко похрапывавшего, не могло разбудить ничто и никто, даже капитанские крики в ухо. Ладно, пусть проспится…
– Хозяин!
Ага, Габорал, на лице которого читалась неприкрытая озабоченность тем, что господа королевские корсары уже упились до скотского состояния и явно гадавший, уцелеет ли его таверна к завтрашнему утру, возник у стола почти мгновенно.
– Да, капитан?
– Еще аргосского!
– Аргосского больше нет, – голосом, полным искреннего сожаления по отсутствующему напитку, сообщил хозяин. – Кончилось…
– А что осталось? – поинтересовался Конан, уверенный, что хозяин наверняка врет, надеясь, что капитан со своими бандитами уберется отсюда. А вот и не выйдет…
– Кордавское, – с готовностью сообщил Габорал.
– Разведенная моча, – вздохнул киммериец. – Ладно, тащи…
Когда новый бочонок был водружен на стол и кружки наполнены доверху, капитан королевских корсаров мрачно задумался о том, долго ли ему еще оставаться в этом звании. Все зависело от ответа на вопрос: уцелел ли хоть кто-нибудь с той злополучной галеры, на которую «Вестрел» наткнулся у побережья Шема? Тогда над морем стоял утренний туман, и, когда из плотной серой пелены под самым носом карака выплыл длинный корпус дрейфующей в ожидании рассвета галеры, все сочли, что упускать подобный случай – себя не уважать. На галере и пикнуть не успели, хотя некоторые в возникшей суматохе успели сигануть за борт и поплыть к близкому берегу. Значения тому не придали, но, когда содержимое трюмов галеры уже частично переместилось на палубу «Вестрела», кому-то по чистой случайности пришло в голову взглянуть на флаг захваченного судна.
А флаг оказался зингарским…
В сущности это ничего не значило – мало ли кто мог напасть на галеру, и, даже если сбежавшие с нее и добрались до берега, кто поручится за то, что они сумеют вернуться в Кордаву? Но за многие годы странствий северянин хорошо усвоил подлый закон жизни – если неприятность может произойти, она непременно произойдет. Вопрос в том, кто и под каким соусом преподнесет замечательную новость о проделке капитана Конана Фердруго, и не будет ли старый король в этот день страдать, скажем, несварением желудка? А то под такое дело еще прикажет развесить пиратов короны, стоящих у него как кость поперек горла, на городской набережной. В качестве дополнительного украшения улиц столицы, так сказать… И никакие прошлые заслуги не спасут. Наверное, все короли страдают короткой памятью; во всяком случае те, что встречались Конану, были именно такими – при первой возможности царственные особы забывали, чем обязаны северному наемнику и старались любым способом от него отделаться.
Ну и Нергал с ним, с Фердруго, выгонит – ему же хуже… Можно опять податься на острова, хотя такое сборище скорпионов, готовых в любой момент вцепиться друг дружке в горло, даже вспоминать неохота… Вдобавок там на варвара тоже злы – он, видите ли, нарушил какой-то из идиотских пиратских законов. Всю жизнь северянин плевал на законы, кроме тех, что сам устанавливал для себя, и не собирался так запросто менять свои убеждения. Поэтому он без всякого сожаления и очень скоро покинул Барахский архипелаг, наткнувшись по дороге на «Вестрел»…
Конан попытался заново растолкать боцмана, потому что пить в одиночку вовсе не привык, но Зелтран лишь неразборчиво мычал и просыпаться не собирался. Пришлось налить только себе, но тут за спиной у киммерийца раздалось пронзительное:
– Капитан, по вашу душу пришли!
Конан скривился – у этого мальчишки голос, как у осла – аж в ушах звенит. На кой он тогда его подобрал – Далайо досадить захотелось? Досадил, называется – привел на корабль гремучую змею и любопытного хорька в одном лице. Впрочем, от мальчишки была и несомненная польза – он развлекал команду и всегда был в курсе городских сплетен и новостей. Если бы еще и болтал при этом поменьше, вовсе б не было Вайду цены. А Далайо, кстати, зря пытался скрыться от барахцев под защитой кордавской короны – они все равно его нашли…
– Кто? – недовольно осведомился киммериец.
– Не знаю, капитан. Вот этот, – и Крысенок подтолкнул молчаливого посетителя к столу, а сам уселся поодаль на колченогий табурет, прислонился к стене и притворился, что дремлет. Конан не сомневался, что из предстоящего любопытного разговора не будет пропущено ни единого слова. Если бы у мальчишки были уши как у собаки, то сейчас бы они наверняка стояли торчком, ловя малейший звук. Или как у летучей мыши – вращались бы изо всех сил в разные стороны…
– Ну? – киммериец плеснул в свою опустевшую кружку темной приторно-сладкой жидкости и взглянул на брезгливо подсевшего к загаженному столу незнакомца. – Предупреждаю, мы – не торговое судно и грузов не берем. Пассажиров – тоже.
– Я знаю, – негромко сказал неизвестный. – Если бы требовался торговый корабль, то я нанял бы его в другом месте… Но мне нужны именно вы, капитан Конан. Вы и ваша команда.
– На кой? – коротко поинтересовался киммериец, так и не предложив своему собеседнику выпить. – Не люблю иметь дело с людьми, которые знают меня, но забывают назваться сами. Всегда выясняется, что они что-то скрывают…
Этот тихоня Конану определенно не нравился. Вечно все самые большие неприятности происходят от тихих и незаметных людишек…Чего ему надо? Не барахцы ли решили достать его таким способом? Ну что же, тогда они получат своего посланника обратно по частям…
– Мне скрывать нечего, в отличие от вас, капитан, – равнодушно пожал плечами зингарец. – Можете называть меня Вальдрио. Я хочу предложить вам… работу.
– Почему нам? В городе полно головорезов, которые за пару монет ограбят для вас Коронный замок и не будут задавать лишних вопросов… Кстати, что за чушь насчет того, что мне есть что скрывать?
– «Араминта», – тем же тихим невозмутимым голосом произнес Вальдрио.
– Это что, ваша жена или дочка? – Конан со стуком поставил наполовину опустевшую кружку на стол, и невесело подумал, что пророк из него вышел неплохой, только все предсказания мрачные… Откуда, Сет его побери, этот сухопутный заморыш может знать об «Араминте», тихо гниющей где-нибудь на пустынном берегу Шема?
– Не прикидывайтесь, капитан, – Вальдрио окликнул пробегавшую мимо служанку и попросил принести ему кружечку кордавского, желательно пятилетней давности. – Вы прекрасно знаете, о чем я. О галере «Араминта», которая вышла отсюда, направляясь в Асгалун, да так и не добралась. Ее не могло утопить штормом, потому что на галере были опытные капитан и рулевой. Впрочем, что говорить, вы не хуже меня знаете, куда она делась…Я не утверждаю, что вы это сделали специально, в конце концов, даже в таком… м-м… ремесле, как ваше, случаются ошибки. Дело не в галере и даже не в грузе, который был достаточно ценен, а в одном из пассажиров. Капитан, вы и ваши люди отправили на Серые Равнины близкого родственника короля, что, согласитесь, уже попахивает чем-то большим, чем простое и незамысловатое пиратство.
«Та-ак! Значит, этот тип, разряженный как павлин, действительно был важной персоной! Впрочем, он сам виноват – схватился за меч, так умей его держать! Но каким образом…»
Конан хорошо запомнил внезапно выскочившего из каюты человека, успевшего даже ранить кого-то из команды «Вестрела», вовсю хозяйничавшей на палубе захваченной галеры. Слишком резвому защитнику слегка стукнули по голове веслом, чего ему вполне хватило. Труп, после недолгого колебания, выкинули за борт, тут же позабыв о досадном происшествии. Но что королевский родственник мог делать на обычной торговой галере?
– Ехать, не привлекая внимания, в Шем, – оказывается, последнюю фразу киммериец, не заметив, произнес вслух, и Вальдрио, только что получивший свою кружку и с видимым удовольствием смаковавший ее содержимое, ответил. – Впрочем, это меня не касается. Важно лишь то, что вы его убили, и королю это обстоятельство доселе неизвестно. А также то, что Фердруго может и дальше оставаться в блаженном неведении. Конечно, рано или поздно он узнает об этом прискорбном событии, но не от меня, и ваше имя не будет иметь к случившемуся ни малейшего отношения.
– А если я сейчас пошлю вас подальше, а законникам Фердруго скажу, что в глаза не видел никакой галеры под названием «Араминта»? Что тогда?
– Тогда, во-первых, состоится королевский суд, на котором будут свидетели, которые подтвердят, что вы и ваши люди поджидали несчастную галеру с одной-единственной целью – отправить в Царство Мертвых ее пассажира, – обстоятельно и с нескрываемым сарказмом начал расписывать предстоящие Конану неприятности зингарец. – Во-вторых, спокойная жизнь в Кордаве для вас в любом случае закончится. Я полагаю, что вам-то на это наплевать, но есть люди, которые вам доверяют, и вряд ли вам захочется, чтобы они пострадали… Хотя, может, в варварских землях так и полагается? И в-третьих…
– Первых двух вполне достаточно, – мрачно буркнул Конан. – Из какой навозной кучи ты выполз, а?
– Это неважно. Так вы согласны выслушать мое предложение?
– Валяй, – кивнул северянин, подумав, что лучше всего было в то неудачное утро пройти мимо треклятой галеры. Но сделанного, как известно, не воротишь, даже если очень хочется. Ладно, послушаем, чего нужно этому не в меру осведомленному типу…
Вальдрио бросил по сторонам быстрый взгляд, убедившись, что никто их не подслушивает – большинство корсаров уже мирно спали на лавках и под столами, а те, кто пока был в состоянии передвигаться и шевелить языком, с трудом, но весьма увлеченно подсчитывали количество очков, выпавших на костях, и не обращали внимания на то, что поделывает и с кем разговаривает капитан. Крысенок старательно похрапывал, вторя боцману.
– Раздобудьте для меня одну вещицу. Я не настаиваю, чтобы немедленно бросились туда, где она находится, но чем быстрее вы соберетесь и приступите к делу, тем будет лучше для всех нас.
– Что за вещь-то? – каждый раз, когда киммериец слышал – «достаньте мне то-то или то-то», жизнь превращалась в сплошной кавардак, и Конан искренне удивлялся, как умудряется уцелеть в сыплющихся на его многострадальную голову неприятностях.
– Не знаю, – спокойно ответил зингарец.
– Это как? – опешил Конан. – Не знаешь?
– Да. Есть карта места, где она хранится. Я знаю туда дорогу. Но не имею представления, как выглядит искомый предмет. Именно поэтому я предпочел обратиться к вам. Кое-кто из ваших старых знакомых утверждает, что вы прекрасно справляетесь с подобными делами, и я этому верю… раз вы до сих пор живы.
– Ну и где же прикажете искать ваше сокровище? – ядовито осведомился северянин, чувствуя, что Вальдрио темнит. Что это за «знакомые», которым известно о его прошлых сомнительных подвигах? Или кто-то наболтал о происшедшем на Безымянном острове и позже, в кордавском дворце? Интересно, кто? Найти бы того болтуна и язык малость укоротить, чтобы думал в следующий раз, прежде чем трепаться…
– Бухта Красных Скал на побережье Стигии, возле границы с Кушем. Места пустынные, так что сможете спокойно высадиться. Затем – лиг десять прямо на восход, в направлении Сухмета. Увидите горы – не ошибетесь, других там нет – сворачивайте на юг и держитесь вдоль реки, что течет с гор. Река приведет вас, куда надо. Дальше можете воспользоваться картой. Местоположение нужного мне предмета на ней отмечено, а все, что встретится на пути и, на ваш взгляд, представляет ценность – принадлежит вам. Кроме того, я оплачиваю расходы на предстоящее путешествие и услуги ваших людей. Окончательный расчет производится после вашего возвращения с найденным предметом. Не сомневайтесь, сумма будет достаточной для того, чтобы каждый член экипажа «Вестрела» остался доволен… Мы договорились?
– Можно подумать, у меня есть выбор… А с какой стати я должен доверять тебе?
– С такой же, с какой и я, – холодно ответил зингарец. – Ведь ничто не помешает вам забрать все, что вы найдете, и не возвращаться в Кордаву. Тогда уже не будет иметь значения, узнает Фердруго о ваших делишках или нет.
Вальдрио порылся в небольшой сумке из тисненой кожи, висевшей на поясе, вытащил маленький железный ключ с резной бородкой и положил его на стол, отодвинув в сторону полупустые кружки и тарелки с объедками.
– Это – залог нашего договора. Утром деньги будут доставлены на корабль, а ключ послужит знаком, что они именно от меня.
Зингарец бросил на стол монеты – плату за вино, поднялся и направился к выходу. Отойдя на пару шагов, он оглянулся, коротко и жестко улыбнувшись, и негромко сказал:
– Но все же вам лучше вернуться, капитан. Лучше для вас и для ваших людей.
Конан проводил его мрачным взглядом, и, не оборачиваясь, вполголоса позвал:
– Крысенок!
Храп мгновенно прекратился, и Вайд возник на опустевшем месте зингарца, тут же завладев его кружкой, в которой еще плескалось на дне дешевое вино, и уставился на капитана изумленными глазами:
– Капитан, он не может знать об «Араминте»! Никто в целом свете не может о ней знать!
– А этот знает, чтоб его Сет сожрал… Ты его когда-нибудь встречал?
Крысенок сосредоточенно подумал, не забывая отхлебывать из кружки, и помотал головой:
– Не могу же я помнить всю Кордаву! Но этот тип не тот, кем пытается казаться. Одежда купеческая или чиновничья, но не похож он на…
– Без тебя знаю, – огрызнулся киммериец. – Вот что, найди кого-нибудь, способного передвигать ногами, и марш за этим искателем сокровищ. Хотелось бы знать, куда он пойдет… Хоть убейте, а почему-то мне кажется, что он только передал порученное, а сам имеет к этому такое же отношение, как вон тот стол.
Вайд согласно закивал, вытянулся, будто королевский гвардеец на посту у спальни своего монарха, едва не щелкнув каблуками, и отчеканил:
– Будет сделано, капитан!
После чего бросился расталкивать своего неразлучного приятеля Болто, тихо-мирно дремавшего в темном уголке. Уже вдвоем они пинками и уговорами подняли на ноги Саргоса, туповатого и медлительного, но зато сильного, как бык. Расчет был правильным – двое таких уличных проходимцев, как Вайд и Болто, пролезут в любую щель и везде сунут свой любознательный нос, а в случае чего Саргос вытащит их из почти любой возможной заварушки. Троица быстро пошушукалась, и исчезла за дверями в уже начинавших спускаться на город сумерках.
Посмотреть со стороны, так все было привычно – любой человек, у которого достаточно золота и имеется минимальный талант убеждать, сможет подвигнуть королевских корсаров на небольшие авантюры ради блага нанимателя и наполнения их собственных карманов. Не в первый раз, в конце концов! Для чего, собственно, существуют на свете наемники, корсары и им подобные искатели приключений, как не для того, чтобы добропорядочные и законопослушные граждане наслаждались безмятежной жизнью, предоставив свои проблемы и неприятности тем, кто умеет и привык с ними разбираться? Только никогда не забывайте платить за работу, а то наемники имеют вредную привычку бунтовать, не получив обещанного, а пиратский бунт – зрелище не из приятных, да и обойдется куда дороже…
Сейчас Конан был не в состоянии рассуждать нормально. Больше всего ему хотелось выйти из таверны, разыскать маленького зингарца со спокойно-холодным голосом, и вытрясти из него все, о чем тот предпочел умолчать. А еще – поговорить с кем-нибудь, способным трезво оценить положение со стороны и сказать, что же теперь делать.
Инстинкт, да и простое знание жизни хором твердили киммерийцу, что там, где к делу хоть немного причастна Стигия, добра не жди. Здесь сразу начинало пахнуть – и не пахнуть вовсе, вонять! – магией, а магию северянин не любил в любых проявлениях, независимо от цвета – черную, белую, серую или еще какую. Многочисленные магические штучки, с которыми варвару приходилось иметь дело, отличались пакостной особенностью прекращать действовать в самый ответственный момент, либо выяснялось, что вся некогда имевшаяся в них магия выдохлась, как вино в небрежно закупоренном кувшине. Кроме того, киммериец всегда предпочитал самостоятельно решать, принимать предложения о работе или нет. А сегодня поиск неведомой штуковины ему просто-напросто навязали. Зингарец был прав – самому Конану было наплевать на то, попадет он в опалу к Фердруго или нет. Кордава – не единственный город на свете, и дорог из нее множество… Но на свете еще существовали три с лишним десятка человек, готовых пойти в огонь, воду и логово самого Сета вслед за киммерийцем, и было бы последней подлостью смыться и оставить их на расправу старому королю. С Фердруго станется извести под корень всю лихую команду «Вестрела», набранную с такими стараниями…
Не каждый день королевские корсары отправляют на встречу с Нергалом королевского родственника, так что старый интриган постарается, чтобы первый подобный случай стал и последним. А в назидание другим сорвиголовам Фердруго устроит такую бесподобную бойню, что и через десять лет помнить будут как команда карака «Вестрел» прощалась с этим светом… Придется тащиться в Стигию и искать «это неведомо что»… Одна надежда, что вещь действительно достаточно высоко ценится для того, чтобы и сам капитан, и его люди не пожалели о проделанном путешествии. И уповать, чтобы размеры этого предмета были не больше «Вестрела», а то как прикажете втаскивать его на корабль? Стигия и потом, вдобавок, на юг – это ж надо будет тащиться по джунглями, вот тоже большое удовольствие…
Зелтран наконец проснулся. Судя по его страдальческому виду и глазам, красным будто у голодного гуля из Рабирийских гор, боцмана мучило тяжкое похмелье. Само собой, что ни слова из происходившего у него над ухом разговора Зелтран не слышал, а сейчас был озабочен только тем, как бы поскорее избавиться от головной боли.
Зашевелились и по углам, постанывая и покряхтывая. Конан убедился, что его доблестная команда пережила загул, и настроена продолжить веселье. Габорал, похоже, смирился с мыслью, что команда карака останется у него жить, и даже выкатил откуда-то припрятанный было бочонок с аргосским. После двух кружек Зелтран слабым голосом заявил, что ему стало значительно лучше, и поинтересовался, действительно за столом еще кто-то сидел или ему показалось. Выяснилось, что затуманенные вином маленькие глазки боцмана кое-что сумели углядеть, но все, произошедшее потом, скрылось в непроглядном хмельном тумане…
Конан как раз пересказывал боцману свой разговор с неведомо откуда свалившимся подозрительным работодателем, когда гулко хлопнула входная дверь и в «Девять стрел» вошел посланный за зингарцем Вайд. Вид у него был такой, будто мальчишка только что невероятно хитроумным способом увел из тщательно охраняемой сокровищницы Большую корону Кордавы, но на первом же перекрестке проиграл ее в «пять камешков». Туповато оглядевшись по сторонам, Крысенок остановил взгляд на капитане и целеустремленно направился к столу, наступая на руки и ноги лежавших на полу, и сопровождаемый возмущенными воплями и изощренными проклятьями.
– Капитан, они арестовали Болто и Саргоса, – бесцветным голосом сообщил он и не сел, а рухнул на стул, потянувшись к кружке Зелтрана.
– Чего? – недоуменно переспросили Конан и боцман «Вестрела». – Кто арестовал? За что?
– Королевские гвардейцы, – вяло ответил Вайд. – За то, что мы устроили драку в «Танцующей селедке» и убили кого-то… Не помню.
– Вспомни, – посоветовал киммериец. – Ты можешь толком рассказать, во что вы вляпались? Я тебя куда посылал?
«В жизни не поверю, что королевские гвардейцы решатся арестовать кого-то из корсаров, даже таких сопляков, как Крысенок и Болто! Да ведь с ними был Саргос, а с эдаким здоровяком никто, если в своем уме, связываться не станет!»
– Я и говорю, гвардейцы нас схватили в Кривом переулке и сказали, что, мол, мы зарезали какого-то хрыча в «Селедке», – уже бодрее сказал Вайд, осушив половину огромной кружки. – Капитан, я все-таки в состоянии отличить каравеллу от галеры и форму гвардии короля от одежд жрецов Митры!
– А вы действительно никого не прирезали? – поинтересовался удивленно слушавший и ровным счетом ничего не понимавший Зелтран.
– Да мы в «Селедку» совсем не заходили! Держались следом за тем типом, который такой умный, что мозги из ушей капают… Он сначала пошел на Парусную, там зашел в большой дом, из богатых, побыл внутри немного, и поковылял к Старой гавани, а мы за ним…
– И что? – нетерпеливо спросил Конан.
– А он шмыгнул в один домишко, и застрял там. Мы постояли, подождали – не высовывается. Болто сказал – давай покараулим, а ты сходи к капитану, расскажи, чего видели, и спроси – надо дальше ходить? Они остались, а я пошел к тебе. Пару улиц прошел – сзади крик. Рванул назад – а там стражники Болто с Саргосом вяжут! Пять человек – и откуда они взялись? – отродясь гвардия в Старую гавань не заглядывает, их туда ничем не заманишь! Я обратно побежал, а тот тип так из дома и не вышел. Скорее всего нас заметил и ушел через черный ход или еще как… – Вайд растерянно посмотрел на стремительно мрачнеющие лица капитана и боцмана. – Белом клянусь, никого мы не убивали!
– Зелтран, присмотри, чтобы тут все было в порядке. А лучше поднимай всех наших да гони на корабль, – сквозь зубы процедил Конан, поднимаясь с табурета. – Пошли взглянем на гвардейцев, которым настолько надоела жизнь, что они решаются поднять руку на корсаров короны. Крысенок! Ты память по дороге не растерял?
– Нет, – кратко отозвался Вайд, решительно снимая висевший на стене массивный кованый фонарь с мерцающей внутри свечкой.
Принадлежавший киммерийцу огромный двуручный меч в простых ножнах, обтянутых кожей с бронзовыми накладками, стоял небрежно прислоненным возле стены. Конан на ходу подхватил его, подтолкнул замешкавшегося Вайда, яростно пнул дверь и первым выскочил из таверны на улицу. Смотревший им вслед Зелтран невольно подумал, что первому оказавшемуся на дороге разъяренного капитана гвардейцу очень не поздоровится…
Старая гавань и прилегавшие к ней кварталы были ровесниками города, а в старых летописях утверждалось, что некогда здесь стоял маленький рыбацкий поселок, из которого, собственно, и вырос славный город Кордава. Позже выстроили Новую гавань, известную на все Южное побережье, а Старую, обмелевшую и запущенную, нынче использовали всякие темные личности, которым лишнее внимание было совершенно ни к чему – контрабандисты, тайком навещавшие город представители Красного Братства, торговцы живым товаром и прочий сброд, какого хватает во всех приморских городах. Район вокруг гавани пользовался печальной известностью – в одиночку сюда не советовали соваться даже днем. Король Фердруго уже который год грозился, что под корень изведет этот рассадник пороков, но пока никаких заметных шагов для наведения там порядка не предпринималось. Обманчиво тихие и безобидные, покосившиеся домишки с черными провалами окон, окружившие Старую гавань, населял неразговорчивый люд, предпочитавший без лишней необходимости не показываться на улицах, а если и покидать дом, то исключительно по ночам… Короче, это было не то местечко, где почтенному горожанину хотелось бы провести остаток своей жизни.
Кривой переулок соответствовал своему названию – каждые десять шагов он менял направление почти на прямо противоположное, и Конан вскоре убедился, что без знающего любые закоулки в Кордаве Крысенка точно бы заблудился после третьего же поворота. Отстававший поначалу Вайд теперь бодро топал рядом, помахивая фонарем и оглядывая темные очертания домов. Наконец, он остановился и, еще раз все осмотрев, заявил:
– Пришли. Вот в ту халупу с башенкой зашел этот, как его… Вальдрио. А мы стояли вон там. Как вы думаете, капитан, куда наших увели?
– Тихо! – прошипел Конан, толкая мальчишку в глубокую стенную нишу. – Фонарь спрячь!
Крысенок послушно прикрыл фонарь полой плаща и только тогда осмелился прошептать:
– А что…
Из двухэтажного домика с темными окнами и съехавшей от старости набок башенкой вышли трое, представлявшие собой вполне привычную на улицах Кордавы картину – двое приятелей ведут до дома изрядно подвыпившего третьего, едва переставляющего ноги и грузно висящего на их плечах.
– Крысенок, а ведь это наш не в меру мудрый друг, – еле слышно сказал киммериец. – И он отнюдь не пьян… Стой здесь!
Вайд замер на месте, а Конан скользящим беззвучным шагом двинулся по погруженной в тень улице вслед за медленно удалявшейся троицей. Крысенок даже не успел заметить, когда длинный клинок переместился из ножен в руку северянина. Дальше начались странности. Он был уже шагах в пяти за спинами ничего не подозревавших субъектов, когда один из них оглянулся и коротко свистнул. В тот же момент вяло переставлявший ноги Вальдрио что-то невнятно выкрикнул, вырвался из рук своих то-ли сопровождающих, то-ли сторожей, и, пошатываясь, побежал по улице. Оставшаяся без своей добычи парочка, не долго думая, развернулась и быстро юркнула в ближайший проулок, заполненный непроглядной чернотой.
Бежавший Вальдрио неожиданно запнулся, глухо охнул и со всего размаху хлопнулся на торчащие булыжники мостовой. Раздался отчетливый сухой треск. Капитан ринулся вслед за скрывшимися любителями ночных прогулок и пустующих домов, и почти сразу же донеслись звуки схватки – лязгнуло железо, пронзительно и яростно вскрикнул человек…
Зингарец остался на попечении Крысенка, осторожно подошедшего к лежавшей ничком фигуре, и сразу понявшего, что падение вызвано вовсе не неровной мостовой – в спине Вальдрио торчали черные рукоятки двух тяжелых метательных ножей – один вошел точно между лопаток, второй вонзился повыше и левее. Между булыжников заблестели темные влажные струйки, Вайд приподнял фонарь повыше и отодвинулся – при падении зингарец разбил себе голову, ободрав всю кожу с виска.
Послышались быстрые шаги – возвращался Конан. Капитан шел один.
– Удрали, – недовольно сказал он, подходя поближе и коротким движением забрасывая меч в ножны за спиной, – одного достал, но лишь оцарапал, а второй заскочил в какую-то развалюху и будто в воду канул. Ну, а здесь что?