2. Начало эпохи и Панаиоти Алексиано
Екатерина II всего 3 года как вступившая на трон и занятая преобразованиями в своей империи, всячески оттягивала войну, и в 1765—1768 гг. пошла на ряд уступок турецкому султану. Ей в ту пору было 34 года, молодая по сути женщина.
Но вот наступила осень, 25 сентября 1768 г. султан Мустафа III повелел заключить русского посла Алексея Обрескова в Семибашенный замок и объявить России войну. Причем войну не обычную, а священную! Султан считал себя «тенью Аллаха на земле» и духовным главой всех мусульман. Посему из Стамбула в Среднюю Азию и даже в Казань полетели грамоты с призывами подниматься на священную войну против нечестивцев.
Екатерина II. Портрет. Художник В. Эриксен 18 век.
Узнав об объявлении войны, императрица пришла в ярость. Из письма Екатерины к послу в Англии графу И. Г. Чернышеву: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который спал; я сей кот, который им обещает дать себя знать, дабы память нескоро исчезла. Я нахожу, что мы освободились от большой тяжести, давящей воображение, когда развязались с мирным договором; надобно было тысячи задабриваний, сделок и пустых глупостей, чтобы не давать туркам кричать. Теперь я развязана, могу делать все, что мне позволяют средства, а у России, вы знаете, средства немаленькие».
Турция имела большой военный и транспортный флот и могла легко высадить десант в любой точке побережья Черного и Азовского морей. Турецкая армия и флот опирались на систему мощных крепостей на Днестре и Днепро-Бугском лимане. В Крыму турки имели крепости Керчь и Кафу.
Г. А. Орлов. Неизвестный художник. Гравюра 19 века.
Однако Екатерина решила нанести Турции удар – послать эскадру в Средиземное море. В 1768 г. этот план выглядел полнейшей авантюрой. Мустафа III и его министры долго смеялись, когда французский посол предположил, что русские корабли могут оказаться в Средиземном море. Даже с точки зрения современной военной морской стратегии действия эскадры без операционных баз – полнейший бред.
Войну 1768—1774 гг. Россия вела без союзников. Где будут базироваться и ремонтироваться русские корабли? Кто будет снабжать эскадру продовольствием? Где будут лечиться раненые и больные?
До Екатерины русские суда-как военные, так и торговые не заплывали в Средиземное море. И вот в 1763 г. тульский купец Владимиров ни с того ни с сего организует акционерную компанию с капиталом в 90 тыс. рублей (!) для торговли со странами Средиземноморья. А новая царица, едва-едва сидящая на троне, вступает в число акционеров компании и дает этой компании10 тыс. рублей. Мало того, 23 октября 1763 г. в Петербурге специально для похода на Средиземное море закладывается фрегат «Надежда Благополучия».
Фрегат «Надежда Благополучия». Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
Уже 4 июня 1764 г. фрегат был спущен на воду, а в августе вышел из Кронштадта под торговым (купеческим) флагом с грузом железа, полотна, канатов. Тем не менее экипаж состоял из военных чинов, фрегат нес полное артиллерийское вооружение 34 пушки. В декабре 1764 г. «Надежда Благополучия» прибыла в Ливорно. Товары были выгружены, а взамен принят груз сандалового дерева, свинца и макарон. 12 сентября 1765 г. фрегат благополучно вернулся в Кронштадт.
Разведка на Средиземном море велась неспроста. Еще в 1736 г. русский посол в Константинополе Вешняков утверждал, что восстание балканских христиан и русская помощь им оружием-самый верный путь для победы над Турцией.
В 1763 г. по приказу императрицы Григорий Орлов отправил к «спартанскому» народу двух греков Мануила Саро и артиллерийского офицера Папазули.
Саро возвратился в мае 1765 г. и привез известие, что «спартанский народ христианского закона и греческого исповедания, и хотя живет в турецких владениях, но туркам не подчинен и их не боится, а даже воюет с ними. Живет в горах и в таких малодоступных местах, что турки и подступиться к нему не могут». Повсеместно как простые греки, так и их старшины выражали Саро и Папазули желание подняться против турок при первом появлении русских кораблей. Саро писал: «По моему усердию смею представить о том, чтоб отправить в Средиземное море против турок 10 российских военных кораблей и на них нагрузить пушек довольное число; завидевши их, греки бросились бы на соединение с русскими; у греков есть свои немалые суда, но их надобно снабдить пушками; сами же греки народ смелый и храбрый».
С началом войны Екатерина смогла уже открыто обратиться к балканским христианам с призывами к восстанию. 19 января 1769 г. был обнародован «Манифест к славянским народам Балканского полуострова».
Панаиоти Алексиано вступил в русскую службу в феврале 1769 года, в Ливорно. Обширные его связи с греческими островитянами, этими природными моряками, внушили мысль русским руководителям воспользоваться благоприятным обстоятельством и употребить способного и предприимчивого молодого 23 летнего грека для отыскания лоцманов и закупки продовольствия для Русского флота. Панаиоти к тому же знал несколько языков.
Панагиотис Алексианос (Παναγιώτης Αλεξιανός), родом с острова Монемвасия (Μονεμβασιά) вокруг себя организовал целую команду из греков, его друзья и родственники исполняли возложенные на них поручения. Навербованные им лоцманы отправлены к эскадре адмирала Спиридонова, которая в том же году развила русский флаг на водах Средиземного моря. Он отсылает со Стоматиосом Сарандинаки своим 18 летним племянником набранных греков к флоту. Молодой Стоматис выбрал себе имя Евстафий, что по-гречески означает «стойкий, твёрдый». Панаиотис, по-гречески «всесвятой», начал исполнять новые задания. Ему предписали закупать в Ливорно на полугодичное время для флота: «сухарей 42963 пудов, мяса 10366 пудов, масла деревянного 8592 ведер, риса („пшенасорачинскаго“) 14321 пудов, гороху – 9547 пудов, уксусу-6078 ведер, рому или вина – 2222 ведер, „вина краснова“ – 32079 ведер», все это было им отправляемо на греческих малых судах, которые так же после поднимали русский флаг и приписывались на службу России.
Панагиотис Алексианос. Художник М. В. Федотов.
Отец Панаиотиса Павлос Алексиано был судовладельцем с острова Монемвасиас и ходил по всему Архипелагу. Он и Павлос Сарандинаки первыми подняли народ Монемвасии против геноцида турок. В середине XVIII века в Монемвасии архонт (с византийских времен этот титул носили правители провинций и военные командиры) Павлос Сарандинаки слыл человеком уважаемым и состоятельным. Виноградники, оливковые рощи и сады приносили доход. Женившись на сестре Алексиано он породнился с семьёй судовладельца. У Павлоса и Анны Алексиано было 9 детей, три дочери и 6 сыновей. Братья Елены, Галиции и Анны это: Панайотис, Теодоро, Георгий, Фёдор, Александр, Антоний, с ранних лет освоили морское дело и ходили на своих и отцовских быстроходных шебеках (парусно-гребные суда в Средиземноморье) между островами Архипелага.
Адмирал Г.А Спиридонов. Портрет, неизвестный художник 18 века.
Для демонстрации силы своего флота Екатерина организует экспедицию в Средиземное море. Управление Архипелагской экспедиции («Архипелажной», как ее тогда называли), по совету адмирала Семена Ивановича Мордвинова и общему мнению Адмиралтейств-коллегии Екатерина предложила командование эскадрой 56 летнему Григорию Андреевичу Спиридову.
Екатерина II традиционно схитрила присвоила Спиридову звание полного адмирала и назвала его первым флагманом флота. В рескрипте, подписанном Императрицей и врученном Спиридову, говорилось: «…Провезти сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия графу Орлову, образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте; содействовать восставшим против Турции грекам и славянам, а также способствовать пресечению провоза в Турцию морем контрабанды». Ни слова о подчинении эскадры 34 летнему Орлову не было в этом многозначащем документе. Спиридов поверил и согласился. 17 июля 1769 г. Екатерина посетила корабли, стоявшие на Кронштадтском рейде, вручила адмиралу орден, приказала выдать всем назначенным в экспедицию четырехмесячное жалованье «не в зачет» и потребовала немедленного выхода эскадры в плавание.
В состав эскадры вошли семь кораблей («Европа», «Святослав», «Святой Евстафий Плакида», «Три Иерарха», «Святой Иануарий», «Северный Орел» и «Три Святителя», из которых «Святослав» был 80-пушечный, а остальные-66-пушечные. Кроме того, в составе эскадры был фрегат «Надежда Благополучия», 10-пушечный бомбардирский корабль «Гром», четыре 22-пушечных пинка-«Соломбала», «Лапоминк», «Сатурн» и «Венера», а также два пакетбота – «Летучий» и «Почталион».
13 августа1769 года в гавань Копенгагена вошел новый 66-пушечный корабль «Ростислав», построенный на Соломбальской верфи в Архангельске и шедший к новому месту службы на Балтику. Своей властью Спиридов приказал его командиру капитану 1 ранга Л. Ф. Лупандину следовать вместе с эскадрой в Архипелаг вместо Кронштадта.
Русская эскадра могла свободно базироваться в «вольном порту» Ливорно (Италия), формально принадлежавшем герцогству Тосканскому. Венецианская республика стремилась заключить союз с Россией, но крайне боялась турок.
Сборным пунктом судов «обшивной» эскадры в Средиземном море заранее был назначен рейд и бухта порта Магон на Менорке (Балеарские острова, на пол пути к Италии). Portus Magonis по имени карфагенского полководца Магона, родного брата Ганнибала (247—183 до н. э.). 18 ноября 1769 года Спиридов на «Св. Евстафий» прибыл в порт Магон. А 23 ноября в порт Магон на английской бригантине прибыл младший из братьев Орловых – Федор.
Порт Магон. Гравюра 18 века.
Ф.Г.Орлов вручил инструкцию Спиридонову, где граф Алексей Орлов назначался главнокомандующим всеми русскими вооруженными силами (десантными войсками и флотом) на Средиземном море. Там же была приписка императрицы: «Графу Орлову, по долгой его тамо бытности и знанию, довольно известны быть должны тамошние обстоятельства и народы».
Пора объяснить, как братья Орловы оказались на Средиземном море. Еще летом 1768 г. Алексей и Федор Орловы, первый под именем Островского, а второй – Богородского, отправились под предлогом поправки здоровья Алексея в путешествие по Европе, а затем к Средиземному морю. 15 августа 1768 г. братья прибыли в Карлсбад, где вели себя более чем разгульно, хотя, может быть, опохмелившись вином, посещали и Карлсбадскую водолечебницу.
Картина с гравюры 1771 года. Неизвестный художник.
Интересна личность другого брата Панаиоти-Теодоро Алексиано, который ранее был доверенным лицом тунисского бея по продаже корсарских призов, затем оказался на британской службе, где с согласия английских властей взял на себя еще и обязанности российского консула на острове Менорка. Там по поручению Алексея Орлова он готовил склады и госпиталь для российских эскадр, прибывающих в Средиземное море. В Порт-Магоне находили укрытие одновременно до 10 русских военных судов. Здесь на территории, принадлежащей отцу Павлосу Алексиано, были построены амбары для хранения оружия и помещения для раненых. А.Г.Орловым давал различные инструкции консулу Теодору Алексиано. Он так же имел общий дипломатический шифр с резидентом в Британии Мусиным-Пушкиным.
Порт Магон. Современное фото.
После первых боев в Морее суда стали прибывать в Порт- Магон с больными и ранеными: в конце мая 1770 г. туда отправили раненых и заболевших из Наварина на фрегате «Надежде Благополучия» под командованием А.В.Елманова. Они прибыли на Менорку, где их встретил консул Теодор Алексиано.
18 февраля 1770 г. в Витулло у берегов Мореи (юг Пелопоннеса) с Мальты прибыла эскадра Спиридова, в составе которой были корабли «Св. Евстафий», «Св. Иануарий», «Три Святителя»; пинк «Соломбала» и пакетбот «Летучий». Появление эскадры Спиридова с десантными войсками послужило толчком к Пелопоннесскому восстанию греческого народа против ига Османской империи. В Витулло уже стояло купеческое судно под венецианским флагом, капитан которого был из греков. Граф Орлов нанял его в русскую службу и отправил в Витулло в ожидании прибытия флота. На судне имелось 20 пушек, и оно салютовало адмиральскому флагу по его приходе. Адмирал произвел капитана этого судна А. И. Поликути в лейтенанты, а судно, названное фрегат «Св. Николай», на другой день подняло русский флаг. В трюмах каждого русского корабля находилось по одной разобранной малой галере. 19 февраля части галер были свезены с кораблей на берег, а уже 23 февраля все три галеры были собраны, оконопачены и спущены на воду. Галера корабля «Св. Евстафий» названа «Касатка», командиром ее назначен Николай Куммани, она доставила оружие в Монемвасию-Лаконию, где сопротивление возглавил отец Стомати архонт Павел Сарандинаки. Галера корабля «Св. Иануарий» названа «Ласточкой», и командиром ее назначен шкипер этого корабля Лукавич. Галера корабля «Три Святителя» названа «Жаворонком», а командиром назначен Николетти. На каждую галеру дано по 60 человек команды.
Берег Мореи. Картина греческого художника 19 века.
25 февраля 1770 года в порт Витуло прибыли греческие полякры под названием «Генрик-Каррон», «Констанция», «Догиеджа», под командой Александра и Антона Алексиано родного брата Панаиотиса Алексиано и Ефстафия Сарандинаки. На этих суднах находились в основном родственники с острова Монемвасиас брат Фёдор, Георгий, Фёдор Сарандинаки, Михаил Чефалиано, Мустаки, Бардаки и другие. Полакры были наняты в нашу службу и в тот же день подняла русский флаг. На них установили 12 пушек.
Монемвасия. Неизвестный греческий художник. Гравюра 17 века.
Монемва́сия (также Монемва́зия, по русски-Мальвазия; греч. Μονεμβασία) -византийский город-крепость на острове, соединённом узким перешейком с Пелопоннесом. Название города происходит от греческого «мони эмвасиа» (Μόνη Eμβασία), что значит «один вход». Первые жители Монемвасии пришли из Лаконии, спасаясь от нашествия славян и авар, около 583 года во время правления императора Маврикия. В 17 веке Венеция и Турция постоянно воевали и передавали этот остров друг друг, а греков-майнотов никто не слушал. Только в 1821 году в ходе Греческой войны за независимость от Османской империи после трёхмесячной осады крепость была освобождена и греческий народ получил свободу.
Полуостров Маневсасия. Современное фото.
Порт Витулло на п-ове Ма́ни (греч. Μάνη, также известный как Майна) имел опасную и неудобную гавань, открытую западным и юго-западным ветрам. Поэтому адмирал Спиридов решил захватить крепость и порт Корон. Берегом к Корону был отправлен большой отряд майнотов (греческое племя, спартанцы). 27 февраля русская эскадра покинула Витулло и на следующий день бросила якорь в четырех милях к северу от Корона. Рядом с отцом в отряде монемвасийцев воевал Стаматиос Сарандинаки.
Десант в 500 человек под командованием Ф. Орлова и эскадра Спиридова, усиленная вооружёнными греческими судами, двинулись к крепости Корон.
Крепость Карон. Современное фото.
1 марта 1770года десантный отряд, греки П. Сарандинаки и часть матросов были высажены на берег, и началась осада крепости. В ночь с 1 на 2 марта русские построили осадную батарею. В 2 часа дня три корабля подошли очень близко к восточной стороне крепости, легли в дрейф и открыли сильный огонь. Береговая батарея между тем обстреливала северную часть города. Гарнизон отвечал весьма исправным огнем как кораблям, так и осадной батарее. Это продолжалось до захода солнца, но без особого вреда той или другой стороне. Весь следующий день 3 марта флот держался под парусами по восточную сторону крепости, но вне досягаемости пушечного выстрела.
Крепость Карон. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
С 6 по 9 марта бушевал шторм. Полякра «Генрик-Каррон» была выброшена на берег и разбита. Александр Алексиано и его команда и родные братья перешли служить на другие корабли и на сушу.
Пелопоннесское восстание греков (Морейское восстание).Картина греческого художника 18 века.
Сил для взятия укреплений Коруна оказалось недостаточно и осаду сняли. Вся артиллерия и тяжёлый багаж перевезены были на корабли, Алексей Орлов приказал забрать всех стариков, женщин и детей греческих (Корунских обывателей), которые, опасаясь сделаться жертвою жестокости турок, не имели сил следовать сухопутно за Армией в Наварин, назад на другой палец Пелопоннеса к острову Сфактерия.
Крепость Наварин. Современное фото.
Князь Долгоруков с войсками, подойдя по суше к Наварину, убедился, что город хорошо укреплен, и известил адмирала Спиридова, что крепость без артиллерии и правильной осады взять невозможно. Поэтому адмирал 24 марта отправил к Наварину корабли «Св. Иануарий», «Три Святителя» и фрегат «Св. Николай» с бригадиром артиллерии Ганнибалом для руководства осадой. При входе в залив корабли были обстреляны из крепости Наварин. Открыв ответный огонь, русская эскадра прошла мимо крепости в глубь залива и стала на якорь вне радиуса действия турецких орудий. На берег был высажен десант и выгружены осадные орудия. Бригадир Ганнибал устроил на возвышении к востоку от города одну батарею из восьми 24-фунтовых пушек и двух однопудовых единорогов, а другую-из двух 24-фунтовых пушек-к западу от входа в залив, на высоте, которая командовала городом. Батареи открыли огонь, и восьмипушечная в короткое время пробила просторную брешь в восточном валу цитадели, а двухпушечная нанесла значительный вред городу.
Бой при Наварин. Картина художник A.L.Garnerey 19 век.
Губернатор Наварина не стал дожидаться штурма и сдал крепость. 10 апреля 1770 г. русские войска во главе с бригадиром Ганнибалом и капитаном Борисовым вступили в крепость. Трофеями русских стали 42 пушки, 3 мортиры и 800 пудов (13 тонн) пороха. Но главной добычей стала одна из самых удобных морских баз на Пелопоннесе. Ее гавань могла вместить любой флот. Глубины позволяли принимать суда с наибольшей осадкой, а узкий вход был защищён укреплениями с обеих сторон.
Наваринская бухта. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
28 апреля 1770 года к эскадре присоединился и отремонтированный в Генуе 66-пушечный корабль «Ростислав» командовал им капитан Лупандин, на нём же прибыл 31 летний лейтенант Панаиотис Алексиано (русские говорят Панаиоти).
Екатерина II как могла торопила моряков к отправке подкреплений на Средиземное море. 9 октября 1769 г. из Кронштадта вышла 2-я Архипелагская эскадра под командованием контр-адмирала Джона Эльфинстона. Первоначально в ее состав входили 66-пушечные корабли «Не тронь меня», «Саратов» и «Тверь», 32-пушечные фрегаты «Надежда» и «Африка», а также три транспорта.
66 пушечный линейный корабль «Не тронь меня». Гравюра 18 века.
В начале мая 1770 г. Эльфинстон подошел к берегам Мореи и, не дождавшись указаний ни от Алексея Орлова, ни от Спиридова, высадил десантные войска в Колокифской бухте в порту Рупино и приказал им продвигаться к Миситре.
Сам же Д. Эльфинстон, услышав о близости турецкого флота, отправился отыскивать его и действительно 16 мая увидел турецкие корабли у острова Спеце. Не обращая внимания на то, что турецкий флот, состоявший из 10 кораблей, 5 фрегатов и 7 мелких судов, был втрое сильнее его эскадры, честолюбивый Эльфинстон, не дождавшись соединения со Спиридовым, бросился на турок. Турецкий адмирал, полагавший, что перед ним только авангард русского флота, за которым следуют главные силы, поспешил укрыться под стенами крепости Наполи ди Романия.
Продержавшись пять дней у входа в Навплийский залив и получив сведения, что эскадра Спиридова находится в Колокифской бухте, Эльфинстон пошел навстречу адмиралу и соединился 22 мая с ним у острова Цериго.
Контр-адмирал Джон Эльфистон. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
Екатерина Алексеевна постоянно хитрила в кадровых вопросах. В результате Спиридов, и Эльфинстон считали себя независимыми как друг от друга, так и от Алексея Орлова и обосновывали это данными им рескриптами императрицы.
У Орлова же тоже был рескрипт, но куда более весомый. В нем Екатерина приказывала всем, в том числе Спиридову и Эльфинстону, подчиняться приказам Орлова так, как если бы они исходили от самой императрицы.
Турки подтянули по суше огромное подкрепление и осадили крепость Наварин. Орлов приказал взорвать укрепления Наварина, а войскам эвакуироваться на корабли.
11 июня 1770 года все корабли русских эскадр сосредоточились в хорошей гавани острова Милос (Кикладские острова) почти напротив Монемвасиаса, только восточнее. Командование флотом принял на себя граф Алексей Орлов, подняв кайзер-флаг на корабле «Три Иерарха».
Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. Художник В. Эриксен, 18 век.
Вначале июня 1770 г. турки собрали в Архипелаге довольно мощный флот: шестнадцать кораблей (один 100-пушечный, один 96-пушечный, четыре 84-пушечных, два 74-пушечных, восемь 60-пушечных), две 50-пушечные каравеллы, шесть 40-пушечных фрегатов, до шестидесяти бригантин, шебек, галер, полугалер и других судов. На борту их находилось 15 тысяч человек и 1430 орудий.
Турецким флотом командовал Ибрагим Хосамеддин, назначенный на пост капитана-паши Ибрагим плохо разбирался в морском деле и был порядочным трусом. Фактическое руководство часто переходило в руки его заместителя алжирца Джесайрлы, способного и храброго моряка.
Русская эскадра формально была значительно слабее, в ней насчитывалось девять кораблей, три фрегата, одно бомбардирское судно, три пинка, один пакетбот, тринадцать зафрахтованных и призовых судов (корабли греческих пиратов, присоединившиеся к русской эскадре). Итого 6500 человек и 608 орудий. Но наши выдвинулись к турецким берегам Анатолии к острову Хиос.
Настало 24 июня 1770 года, славный день Хиoсской битвы. Впереди в авангарде стали корабли «Европа» и «Евстафій», на котором находился адмирал Спиридов с Федором Григорьевичем Орловым;
Фёдор Григорьевич Орлов генерал-поручик. Портрет художника Д.Г.Левицкого, 1785.
за ними выдвинулись корабли «Трехъ Святителей» (капитан Хметевский), «Яннуарій» (бригадир Борисов) и «Трехъ Иерарховъ» (капитан Степанов), на котором присутствовал главнокомандующий всеми нашими силами, Алексей Григорьевич Орлов; на шестом корабле, «Ростиславѣ», находились князь Юрий Долгорукий, капитан Лупандин и лейтенант Панаиоти Алексиано; корабль «Не-тронь-меня» (лейтенант Псаро) поставлен седьмым, «Святославъ» осьмым, «Саратовъ» (капитан Булгаков) девятым. «Европа»» (командир капитан 1 ранга Клокачев) и «Евстафій» (командир капитан 1 ранга Круз) первые двинулись против неприятеля и вторглись в ряды неприятельского флота; за ними последовали и прочие; эскадра Эльфинстона, составлявшая аррьергард, находилась в некотором отдалении. «Евстафій», сражаясь против трех линейных турецких кораблей, сцепился еще с 90-пушечным кораблем капитана-паши под названием «Реал-Мустафа».
Русские и Турки отчаянно дрались в абордажной схватке, когда запылал корабль капитана паши. «Евстафію» угрожала тяжёлая участь: отцепиться от загоревшегося корабля не было никакой возможности.
Корабли свалились в абордаже, и начался отчаянный рукопашный бой, во время которого турецкий корабль горел как костёр, и его грот-мачта, упала поперек «Св. Евстафия». «Корабля не спасти, спасем хоть людей», сказал Спиридов Орлову, и отдал приказ: «спасайся кто может!»
Наваринское ражение. Картина художник И. К. Айвазовский.
Девяносто человек экипажа пересели на шлюпки; отважный Фёдор Орлов и заслуженный адмирал Спиридонов сошли последними, на шлюпке они перебрались на корабль «Три Святителя». Едва успели выйти из лодок, оба горевших корабля с треском и громом взлетели на воздух. Ужас оцепенил сердца сражающихся; выстрелы с обеих сторон замолкли. «Брат погиб! (имел в виду Фёдора) отмстим за брата!» вскричал Алексей Григорьевич, увидев гибель «Евстафія», и приказал всем нашим кораблям устремиться на неприятеля: «истребим флот султана или погибнем!». Но турки успели уже обрубить якорные канаты и на всех парусах кинулись в Чесменский порт, под защиту крепостных пушек. Попутный ветер благоприятствовал Туркам; только он один и не допустил Алексея Орлова, обрадованного вестью о спасении брата и адмирала, довершить победу истреблением турецкого флота в тот же самый день.
Чесменское сражение. Художник А. Спалети.
Однако гибель турков была неизбежна: по распоряжению Орлова, Русские заперли неприятельский флот в Чесменской гавани (в античные времена Чесма именовалась Эфесом). Двадцать пушек, поставленных Турками на берегу, не могли изменить судьбы, ожидавшей морскую силу Оттоманской Порты. Русские готовили четыре брандера; на военном совете положено контр-адмиралу Грейгу с четырьмя кораблями и двумя фрегатами произвести ночью на 26 число атаку и дать храбрым возможность употребить в дело брандеры. В брандеры решили обратить четыре греческих корсарских судна. Снаряжение этих судов зажигательными веществами было поручено бригадиру Ганнибалу.
Чесменская гавань. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
Командирами брандеров решено было назначить «охотников» (добровольцев) из артиллерийских офицеров. Среди таковых были отобраны капитан-лейтенант Дугдэль, лейтенанты Ильин и Макензи, мичман Гагарин.
Турецкий флот горит, Чесменское сражение. Художник В. Сейрос.
Солнце скрылось. Четыре корабля, прикрывая брандеры, направились к Чесменскому порту; то были: «Не-тронь-меня», бесстрашного капитана Ильина, «Ростиславъ» капитана Лупандина и лейтенанта Панаиоти Алексиано, мичманом Александр Алексиано, «Саратовъ» капитана Булгакова и «Европа». Турки отчаянно встретили их залпом из всех орудий, бывших на кораблях. Завязалась общая битва. От огня с «Европы» загорелся турецкий корабль находившийся слева в бухте.
Первым двинулся брандер капитан-лейтенанта Дугдэля. Но он не успел пройти и половину расстояния, разделявшего русские корабли и противника, как был перехвачен двумя турецкими галерами. Дугдэль приказал экипажу прыгать в лодку, шедшую на буксире за брандером, а сам поджег его. Брандер был мгновенно объят пламенем. Но турецкие галеры быстро отошли от него.
Брандеры атают. Художник А. Вентури.
Вторым предпринял атаку брандер под командованием лейтенанта Мекензи. Ему удалось достичь первой линии неприятельских судов, но его из-за неудачного маневра прижало к борту уже горевшего турецкого корабля, на который попали пылавшие обломки рангоута соседнего судна. Команда брандера успела покинуть его и благополучно возвратиться к месту якорной стоянки судов объединенной эскадры.
Где-то к 2 часам ночи в атаку вышел третий брандер под командованием лейтенанта Ильина. Неудача, постигшая Дугдэля и Макензи, так подействовала на Грейга, что он не удержался и крикнул Ильину, когда тот вел свой брандер мимо «Ростислава»:
«Ни под каким видом не зажигайте, пока не сцепитесь с неприятелем!» Лейтенант Ильин блистательно выполнил эту задачу: он подошел к головному турецкому кораблю борт о борт, схватился с ним, зажег брандер.
«Чесменский бой». Художник Ф. И. Сухов 19 век.
Правда к началу атаки третьего брандера уже горела половина турецкого флота. Огонь с такелажа, рангоута и парусов корабля, подожженного «Громом», попал на соседние два корабля, а те, в свою очередь, распространили пожар далее.
Четвертый брандер мичмана Гагарина сцепился с горевшим турецким кораблем. Вскоре корабль, зажженный Ильиным, взорвался, разметав пылающие обломки на палубы стоявших рядом кораблей поклонников Магомета.
И.К.Айвазовский «Чесменский бой».
Грейг писал: «Легче вообразить, чем описать, ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем: целые команды в страхе и отчаянии, кидались в воду, поверхность бухты была покрыта множеством спасавшихся людей, но немного из них спаслось».
В 4 часа Грей, видя, что два наветренных турецких корабля, фланкировавшие линию турецких кораблей с севера, целы, отрядил присланные с эскадры гребные суда под командованием капитан-лейтенанта Ф.П.Булгакова для вывода их из бухты. Оба корабля уже были на буксирах шлюпок, но на один из них попали обломки взорвавшегося корабля, бывшего рядом. Этот корабль сам загорелся, был брошен и затем взорвался. Другой же корабль (60-пушечный «Родос») был выведен из бухты и доставлен победителям. Кроме того, гребные суда успели вывести пять больших турецких галер.
В этом бою братья Панаиоти и Александр Алексиано на баркасе вместе с другими моряками захватили турецкую 70 баночную полугалеру (размером в длину 40м., в ширину 6м, соответственно 70 гребцов), на вооружении имелось до 6 пушек малого калибра и 50 мортир.
Турецкая галера 18 века.
Рвение мужественного грека Панаиоти Алексиано, не осталась забытою, и даже через семь лет после того в 1777 году, чесменский герой Алексей Орлов засвидетельствовал Императрице, что «господин флота капитан-лейтенант Панаиоти Алексіано, вовремя сраженія и сожженія турецкаго флота под Чесмою, показывалъ храбрость и усердие къ службе Ея Императорскаго Величества, и вместе с братом своим Александром вывел турецкую полугалеру».
Схема боя при Чесме. Рисунок 18 века.
Потери русских были весьма малы: на корабле «Европа» было 3 убитых и 6 раненых, в корпусе 14 пробоин, из них 7 подводных; на корабле «Не тронь меня» 3 раненых; на корабле «Ростислав» не было ни убитых, ни раненых, но перебито несколько рангоутов, парусов, снастей, да одно 18-дюймовое каменное ядро пробило обшивку и застряло в ней (отремонтирован на Мальте в1771году). На других судах потерь и повреждений вообще не было.
«Бой при Чесме». Старинная гравюра 18 века.
Флот султана исчез; пятнадцать кораблей, шесть фрегатов, несколько шебек, бригантин, галер и фелук, всего сто судов, сделались жертвою пламени; спасся только один, корабль с пятью меньшими судами, и то лишь потому, что безусловно отдался на волю победителей. Турков погибло более двадцати тысяч. Утреннее солнце осветило страшную картину разрушения на водах Чесменской гавани, смешавшихся с кровью и долго хранивших кровавый цвет, вспоминавший ужасную ночь с 26 на 26 июня.
Екатерина была в восторге от Чесменской победы. Она писала графу П. А. Румянцеву: «Ничего знаменитее, кажется, в той стороне быть не может. Дивен Бог в чудесах своих!» Граф Алексей Орлов получил орден Св. Георгия 1-й степени и титул Чесменского; адмирал Г. А. Спиридов-орден Св. Андрея Первозванного; капитан-бригадир С. К. Грейг-орден Св. Георгия 2-й степени и чин контр-адмирала, В. Ф. Лупандин капитан фрегата «Ростислав» который получил за Чесму Георгиевский крест.
29 августа 1770 года «в греческой церкви Богородицы служана была литургия, молебен в честь Чесменской битвы», «с Надежды Благополучая выпалено 31 пушки», кроме русских офицеров и служителей на праздновании находился и консул на Менорке Теодорос Алексиано — «господин Магонский губернатор с многими своими офицерами».
Теодор Алексиано. Портрет, неизвестный греческий художник 18 века.
Далее 12 сентября1770года отмечался день рождения наследника русского пристола и на Менорке последовали празднования еще большего размаха. По имеющимся газетным описаниям, «Екатерина II послала в дар местной греческой церкви Евангелие высотой два фута и шириной 15 дюймов в золотом окладе, чашу размером в полтора фута, два небольших блюда и большой золотой крест». Эти драгоценные подарки впервые использовали на службе в православной церкви Порт-Магона. Во время службы местные православные пели акафист «Тебе, Господи» вместе с русскими морскими офицерами. От имени командования граф П.А.Бутурлин и российский консул Теодор Алексиано дали в этот вечер большое празднество.
Самым поразительным, была иллюминация: на фасаде собора появилась «перспектива, представлявшая армию и имя российской императрицы», а «на резиденции консула укрепили прекрасное искусственное пламя, которое с одной стороны пожирало турецкие мечети (зажженные огни представляли с одной стороны крест, торжествующий над турецкими мечетями), посреди чего читалась надпись «Caterina Alexiovvona II. Imperatrice di tutte le Russie. Vivat. Vivat».
После фейерверка в Порт Магоне, в доме консула Теодора Алексиано состоялся бал, продолжавшийся до утра следующего дня. Во время праздника народу были выставлены две бочки вина. Всем выздоравливающим в госпитале Порт-Магона были сшиты и при выписке выданы новые мундиры.
Капитан. Художник А. Карпов.
Позже 21 августа 1773 года о больных и излечившихся в Порте Магон, а также просьбу «поднять жалование лекарю Ратцу» консул Теодор Алексиано пишет в послании адмиралу Спиридову. Тут мы видим по крайней мере уже 3 года Теодор является консулом в Магоне.
В дальнейшем до ухода флота в 1775 г. Порт-Магон продолжал, наравне с Ливорно, оставаться центром передвижений участников Архипелагской экспедиции в Западном Средиземноморье.
В июне же 1770 года капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано был послан на остров Лемнос, имел там у себя под командою до двухсот греков (в том числе и своих братьев), пеших, и держал форпосты до снятия десанта. После того ему присвоено звание капитан-лейтенант и передан в управление фрегат «Святой Павел», один из купленных на Средиземном Море. Фрегат понравился командующему Алексею Орлову, и 27 августа 1770 года он перенес свой кайзер-флаг с корабля «Три Иерарха» на «Святой Павел». При нём находился молодой адьютант Иосиф де Рибас.
Следуя к порту Ауза на Паросе, Алексиано спас французский купеческий корабль от нападения двух дульциниотских шебек, взял его на буксир и привел в бухту Аузу.
Фрегат «Святой Павел». Художник С. Артемьев.
Остров Парос решено было сделать главной базой русского флота. Он принадлежит к Кикладским островам (южная часть Эгейского моря) и находится в центре их.
Таким образом, владея Паросом, можно легко контролировать Эгейское море и подступы к проливу Дарданеллы, до которого около 350 км. До ближайшей точки полуострова Малая Азия от Пароса 170 км, и туркам высадить десант с материка на остров невозможно, не обеспечив себе господства на море.
15 октября 1770 г. эскадра графа Алексея Орлова в составе кораблей «Три Иерарха», «Ростислав», «Родос», бомбардирского корабля «Гром», фрегатов «Слава», «Победа» и «Святой Павел» прибыла к острову Парос. Ранее остров Парос был пристанищем пиратов, только они знали секрет входа в бухту, прегражденного большим подводным рифом и старой затопленной насыпью. Этот проход конечно знал капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано, раньше он не раз входил в эту гавань на шебеках, а теперь на своём фрегате первым вошёл в бухту. Между двумя соседними островами – Парос и Антипарос – ранее греческие пираты умудрились построить подводную стену с несколькими узкими проходами, также державшимися ими в строжайшей тайне. Русские моряки использовали обе бухты острова-Аузу и Трио, где были оборудованы стоянки кораблей.
Остров Парос. Карта Google.
Из книги А. Кроткова «Русский флот в царствование Императрицы Екатерины» цитата которая полностью показывает этот русский порт:
«Бухта Ауза, открытая от севера, имеет вход в 800 саж. шириною; длина бухты около 700 саж., а ширина около 2700 саж.; вход в бухту был ограничен двумя мысами, правым и левым, имевшими возвышенности на своих оконечностях; сейчас же за мысами бухта расширялась. В бухте лежит 5 небольших островов; в глубине бухты город Ауза имевший небольшую гавань для мелких судов.
На левом мысу были выстроены два редута на возвышенности, один на 9 орудий, а другой на 8 оруд., и одна батарея на 10 орудий; на островке лежащем против входа, точно также была выстроена батарея; на двух островках, лежащих в левой сторон бухты, были устроены: на одном пороховой погреб, а па другом адмиралтейство. На левом берегу бухты, который был более приглубен и защищался более выдающимся левым мысом: киленбалка для больших судов, киленбалка для малых судов, пристани; здеесь же были магазины (один из них был в редут),дома для начальствующих лиц (контр адмирала Борисова и генерал-майора Ганибала), прядильня и лазарет; последний был построен из камня и имел два отделения: для офицеров и нижних чинов. На возвышенности левого берега была устроена сигнальная мачта.
На правом берегу бухты находились «светлицы» Шлиссельбургского полка, на левом лагерь греков, албанцев и славян; позади же города Ауза, на равнине и вдоль речки, был расположен лагерь лейб-гвардии Преображенского полка (палатки нижних чинов, палатки офицеров, батареи гвардейской команды, пороховые погреба, госпиталь, пекарни).
На окраине города стоял монастырь, на кладбище которого погребались «тела умерших россиян», «производилась русская служба» происходило Богослужение на русском языке».
24 ноября к Паросу пришли фрегат «Надежда Благополучия» и пинк «Сатурн». К концу года т.е. к 4 декабря там собрались почти все суда Архипелажской эскадры.
В течение нескольких месяцев конца 1770 г. и начала 1771 г. при непосредственном участии братьев Алексиано и Сарандинаки и их отцов архонтов-27 населенных островов Эгейского моря таких как: Парос, Андрос, Тино, Наксос, Нио, Санторини, Милос, Делос, были заняты русскими или добровольно перешли на их сторону, причем население островов обращалось к командованию эскадры с просьбой принять их в подданство. Фактически в Эгейском море вокруг Пароса образовалась губерния Российской империи.
Сюда 25 декабря 1770 года прибыла 3-я Архипелагская эскадра в составе новых 66-пушечных кораблей «Всеволод» и «Св. Георгий Победоносец», а также нового 54-пушечного корабля «Азия». Эскадра конвоировала зафрахтованные британские суда, которые везли в Архипелаг оружие и провиант. Кроме того, на борту этих судов было 523 гвардейца Преображенского полка и 2167 человек пехоты других полков. Командовал эскадрой контр-адмирал Иван Николаевич Арф.
Пролив Дарданеллы. Карта 18 века.
В январе 1771 года адмирал Спиридов послал Панаиоти на фрегате «Св. Павел» под командою бригадира Барша, занять между островами Патосом и Леро проход к Дарданеллам, и захватывать неприятельские суда с грузом, военными и съестными запасами. Капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано успешно исполнил возложенное на него поручение: он захватил два турецких вооруженных судна (одно малое, а другое о десяти пушках), взял в плен тридцать турок и освободил христиан, которых с острова Кандии везли на продажу в невольники; потом забрал три французских судна, шедших с провиантом в Константинополь и Солунь (Фессалоники);
В марте месяце 1771 года Панаиоти взял на острове Леро крепость, из которой вывез ядра, порох и оружие, а крепостные пушки заклепал и бросил. Все эти суда, вместе с пленниками и добычею, он доставил в Аузу, где призовая комиссия немедленно выделяла законную часть приза каждому командиру и каждой команде, чтó сильно заохочивало греческих и славянских мореходцев пускаться в отдельные разъезды
Отсюда, в апреле того же 1771 года, капитан-лейтенант Панаиотис Алексиано (по гречески Παναγιώτης Αλεξιανός), русские моряки его звали Панаиоти Павлович или просто капитан Панаиоти назначен в эскадру бригадира Борисова к анатолийским берегам. Исполняя поручения своего командира, он под островом Станчио сжег турецкий военный корабль; на острове Касс взял в плен две разбойничьи полугалеры, со всею артиллерией, при чем сдался и весь их экипаж, состоявший на каждом судне из сорока человек; тут же взяты еще четыре турецкие трекатера.
Эгейское море. Карта 18 века
В сентябре1771года Борисов послал Панаиoти с небольшою эскадрою из греческих судов на западную сторону острова Станчио; там Алексиано высадился под крепостью Цефало (Кеффало), овладел ею, взял одиннадцать пушек и до шестидесяти человек пленных. Артиллерист Сарандинаки после получил чин констапеля и должность начальника артиллерии, а брат Антон Алексиано-звание мичмана.
2—5 ноября 1771 года фрегат «Св. Павел» атаковал крепость Метелин, сжёг 2корабля и 1 галеру.
Панаиоти поддерживал сообщение между Орловым и нашею эскадрою, находившеюся в Дарданеллах, и был послан туда, отвести двух курьеров в первую армию и потом обратно во флот; а в октябре, получил новое, важнейшее поручение.
Здесь ещё раз упомяну, что морской офицер, будущий контр-адмирал Российского флота Евстафий Павлович Сарандинаки (1754—1821) в чине прапорщика в 1771 году служил на фрегате «Св. Павел» под командованием своего дяди Панаиоти Алексиано.
Так же на фрегате в это время начинал будущий вице-адмирал Антон Павлович Алексиано (1749—1810). будущий генерал-майор Российского флота Чефалиано Михаил Иванович участвовал в качестве волонтёра в том же году в высадке десанта и взятия крепости Кеффало.
Остров Станчио. Крепость Цефало. Гравюра 18 века.
Наступило перемирие, это начало 1772 года и до осени. Победы русских войск, на сухом пути и на море, склонили султана приступить к конгрессу в Фокшанах.
Здесь надо сделать отступление и расскахать о том как граф Г.Г.Орлов—Чесменский впал в немилость у Екатерины. Он бросил переговоры с турками и отправился в Санкт-Петербург прослышав о новом фаворите А.С.Васильчекове. Граф Панин писал к Обрезкову в то время: «Сердечно сожалею, мой любезный друг, о настоящем вашем положении, видя из последних депешей ваших, что новозародившееся бешенство и колобродство первого товарища вашего (Г.Г.Орлова) испортили все дело…». Орлов совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он неоднократно изменял Екатерине и та была на него очень зла. Скандал произошедший в 1771 году когда Григорий Орлов «изнасильничал свою двоюродную сестру» тринадцатилетнюю Екатерину Зиновьеву. … Или вот отрывок из дипломатической почты: «У него есть любовницы в городе, которые не только не навлекают на себя гнев государыни за свою податливость Орлову, но, напротив, пользуются ее покровительством. Сенатор Муравьев, заставший с ним свою жену, чуть было не произвел скандала, требуя развода; но царица умиротворила его».
Г. Орлов торопился к Екатерине, меняя выдохшихся лошадей, скакал днем и ночью, но, когда цель была уже близка, его остановили посланцы императрицы и вручили ее распоряжение ехать в Москву, ибо в Петербурге его не ждут, и глаз не казать ко двору. Екатерина дала ему полную, хотя и весьма почетную, отставку. Через старшего брата И. Г. Орлова, она отправила письмо, в котором прощала все его измены, но при условии, что он хотя бы на один год поселится в своем имении или в любом другом месте, даже за границей, получив поистине царский подарок: «отменное ежегодное содержание в 150 тысяч рублей плюс деньги на дом и обустройство домашнего хозяйства плюс 10 тысяч крепостных, да еще серебряные сервизы, мебель, дозволение пользоваться императорскими каретами и слугам его носить ливрею императорского дома». Дружбы своей она ни его, ни братьев его не лишала: «Я никогда не позабуду, сколько я всему роду вашему обязана, и качества те, коими вы украшены и поелику отечеству полезны быть могут». Он получил отпуск на год за границу.
Екатерина Орлова (Зиновьева). Художник Ф. С. Рокотов.
Когда Екатерина приблизила к себе Г. Потёмкина в 1774 году и тайно с ним венчалась, Г. Орлову снова был выдан отпуск уже на 2 года за границу. Он всё таки женился на Екатерине Зиновьевой в 1777 году, мать её Евдокия (Авдотья) Наумовна Синявина являлась родственницей через своего мужа Н.И.Зиновьева. Николай Иванович родной брат Лукерьи Ивановне Зиновьевой (Орловой) матери братьев Орловых. Дети у Екатерины и Григория Орловых рождались мёртвыми. В 1780 году они уехали в Швейцарию, где на следующий год Екатерина Орлова в возрасте 22 лет умерла от чахотки. 5 ноября 1782 года Гаррис писал о болезни: «печальное положение князя Орлова, который после нескольких месяцев отсутствия возвратился сюда в состоянии полного умопомешательства… Помешательство князя Орлова глубоко опечалило Екатерину. Говорят, что никогда ещё за всю свою жизнь не испытывала она столь жестокого и тягостного потрясения, как от сего ужасного происшествия, постигшего самого старого её любимца, который всегда занимал первое место если не в любовных её чувствах, то, несомненно, в её привязанности. Поведение Императрицы при сих обстоятельствах свидетельствует о безграничной нежности и вместе с тем чуть ли не о слабости её характера. Она категорически воспретила употреблять для излечения его жестокие меры и не допускает и мысли о том, чтобы запереть его в одиночестве, надеясь на исцеление мерами кротости, чего никогда ещё никто не видывал. Она не только дозволяет для него визиты, но и сама принимает его во всякое время, будь то в обществе или наедине, и даже при занятиях наиважнейшими делами. Состояние князя Орлова и бессмысленные его речи трогают её до слёз и удручают настолько, что уже до конца дня не может она ничем заниматься или даже найти отдохновение в развлечениях. Иногда ей приходится выслушивать самые тягостные слова, и несколько дней назад он вдруг выкрикнул, что угрызения совести лишили его рассудка, и что участие в одном весьма давнем деле навлекло на него праведный суд небес».
Г.Г.Орлов. Неизвестный художник, 1770 год.
Промучившись ещё год Светлейший князь Римской империи генерал-фельдцейхмейстер Григорий Григорьевич Орлов-Чесменский умер в своей усадьбе под Москвой в ночь на 13 (24) апреля 1783 года. Ему было 55 лет.
Но продолжим повествование. На сирийском, египетском и варварских берегах турки укрепляли приморские города, деятельно строили суда, и новые эскадры готовились выступить в море; воевавшему с турками Али-бeю египетскому, осажденному в Яффе, угрожала совершенная гибель.
Граф Алексей Григорьевич Орлов, получив известие о коварстве неприятеля, приказал Панаиоти Алексиано взять один фрегат, одну полаку и одну фелуку, выйти из Паросской гавани в море и собрать верные сведения о замыслах и действий турок на острове Родос (у берегов Турции) и на берегах арабской Сирии (нынешний Израиль и Палестина) до устьев Нила.
Родоская крепость. Неизвестный художник. Гравюра 18 века.
В феврале (28) 1772 года, Алексиано взял под крепостью Родос турецкие трекатр, полякру и фелюгу, а при подходе к Яффе, в море, две вооруженных турецких полякр со всей командой. Во время постоянных крейсерств в Архипелаге, у анатолийских и румелийских берегов, им было захвачено в приз много турецких и французских судов, разбойничьих и с провиантом для Турции.
Шестого (6) октября 1772 года Алексиано на «Св. Павле» вышел из пароскаго порта Трио. Жестокий противный ветер удалил от него полаку, бывшую под командою Паламида, и задерживал Панаиоти почти две недели в пути. Двадцатого октября, находясь на высоте Кипра, Алексиано узнал, что два больших турецких корабля, вышедшие из Александрийской гавани, стоят на якоре под пушками Дамиетской крепости в устье Нила, а другие находятся в Александрии, готовясь к отплытию под Яффу, и только ждут из Дамаска своего военачальника, Селима-Бея, которому султан поручил побудить Сирийцев и Египтян поднятием знамени Магомета к вооружению против неверных.
Бой при Дамиете (дельта Нила). Гравюра 18 век.
Узнав об этом, Алексиано решился предупредить соединение этих судов и поспешил к Дамиете. Он стремительно зашёл в порт 21 октября 1772года на фрегате «Св. Павел», с фелукою, и приблизившись к неприятелю, внезапно поднял на своих судах русский флаг.
Сильный перекрестный огонь с кораблей и крепости не мог воспрепятствовать смелому русскому капитану-лейтенанту овладеть абордажной высадкой одним небольшим турецким судном, ворваться в порт и после двухчасового отчаянного боя одержать блистательную победу: он сжег один корабль, а другое судно загнал на берег, на рифы. Турки потеряли множество убитых и раненых, спасаясь на мелких судах и даже вплавь стараясь достигнуть берега.
Вот как пишет капитан 2 ранга А. Кротков в своей книге в 1889 году:
Алексиано решился атаковать неприятеля в порте; невзирая на пальбу с трех сторон пошел прямо «в средину двух больших судов, где бросив якорь вступил тотчас в бой, который продолжался сперва с великою с об их сторон жестокостію и отчаянием 2 часа, и потом увидя неприятель немалое число из своего экипажа убитых и раненых, а также разбитіе судов и появившуюся течь, стал бросаться в море для спасенія жизни, и на шлюпках, барказах и вплавь пробираться к берегу; их примеру последовали экипажи и других судов» и этим кончилось сражение; потеря наша состояла в 3 убитых и 2 раненных матросах.
Капитан Панаиоти, ободренный удачею, не хотел довольствоваться приобретённым торжеством: отдаляясь от неприятельских выстрелов с крепости, он поспешил против Селима бея, чтобы не допустить его к Яффе подкрепить осаждавших Али-бея. На другой же день, 22 октября, перед полуднем он встретил линейный корабль и две турецкие полаки, на которых находились: Селим-бей, янычар-ага и еще четыре аги, весь турецкий штаб, с двумястами пятидесятью янычарами, пятнадцатью пушками и пятью флагами. Подпустив бея на весьма близкое расстояние, Панаиоти Алексиано вдруг выставил русский флаг и открыв сильный огонь по неприятелю, обратил его назад, заставив отказаться от намерения идти в Яффу (нынешний Израиль). Селим-бей с тремя агами и ещё 120 человек сдались военнопленными, что на его судне взято русскими Магометов штандарт, 7 знамен, 4 серебряные награды в виде перьев на древке «за отличные заслуги», 4 золотые булавы,3золотых топора, 3 щита, 1 большая литавра, 2 флага и 8 пушек со множеством разного оружия.
Турецкий Паша. Гравюра 18 век.
Весть о сожжении турецких кораблей в Дамиетте и о победе над Селим- беем с быстротой молнии распространилась по сирийскому и египетскому берегам. Неожиданность появления Панаиоти Алексиано на фрегате «Св. Павел» и его смелые, даже до дерзости отважные действия против неприятеля навели панический страх на турок; молва не замедлила преувеличить слухи о силе Русских, и произвела ужасное смятение в Александрии, где народ со страхом начал ожидать прибытия целой русской эскадры. Александрийский паша, не надеясь отразить врага, приказал разоружить все суда и снять с них войско для защиты крепости и гавани. Пользуясь ужасом, наведенным на турок, Алексиано вместе с братьями и племянником производил смелые разъезды у египетских берегов, пресек всю неприятельскую торговлю и распространил тревогу по всему поморью Египта и Сирии, куда должен был спешить к нашему союзнику Али-бею сирийскому. Это обстоятельство было полезно Алексиано, по словам донесения графа Орлова, позволив ему свободно ходить около Египетских берегов и к пресечению неприятельской торговли «удержаніем разных, на счет турок привозимых, товаров».
Граф Орлов, получив известие о заключении в Бухаресте нового 4-х месячного перемирия, поспешил вернуть Алексиано, который вернулся к флоту со взятыми судами и пленниками.
В награду храбрости Алексиано, ему были отданы для раздела со всем экипажем взятые грузы, исключая пушек и судов; взятые же флаги, знамена и другие военные знаки были отправлены в Италию, чтобы оттуда при случае их переслать в Россию.
Значение Дамиетской победы Алексиано Панаиоти и Патрасской победы эскадры адмирала Коняева было огромно. После этого нового разгрома турки уже ни разу вплоть до конца войны не осмелились потревожить русский флот в Архипелаге прямым, сколько-нибудь значительным нападением. Летом 1772 г. к десятилетию восшествия Екатерины II, Алексей Орлов в Ливорно устроил на главной площади специально подготовленный русскими мастерами фейерверк. Зажженные огни изображали коронацию императрицы и российский герб, обрамленный огненными колесами фейерверка.
Представление под музыку духового оркестра длилось три четверти часа и завершилось ко всеобщему удовольствию собравшейся публики сожжением воздвигнутого для этой огненной потехи замка. С улиц Ливорно праздник переместился в ярко освещенные залы местного «Palazzo pubblico», а рядом Орлов приказал построить обширную «залу» и развесить в этой «зале» картины российской воинской славы. Щедрость оплачивалась из российской казны совсем не напрасно. В источниках отмечается, что флорентинцы, пизанцы и жители Ливорно платили за щедрость добрым отношением и самой воз-можностью существования российской базы.
В половине ноября 1772 года Панаиоти Алексиано прибыл под Яффу где соединился с Али-беем и Шах-Дагером. Они поручили свои суда храброму русскому капитан-лейтенанту. Удачными действиями Панаиоти крепость наконец принуждена была сдаться объявили капитуляцию и Яффа была возвращена Али-бею сирийскому.
Крепость Яффа. Современный вид.
Выполнив достойно свой долг Алексиано возвратился к нашему флоту в порт Микон (один из Цикладских островов), с двумя призами, пленниками и благодарным письмом Али-бея сирийского к Алексею Орлову Чесменскому герою за присылку отважного Панаиоти, выполнившего приказ и достигшего цели, которую поставил перед ним главнокомандующий Алексей Орлов, являвшимся так же другом и приятелем Панаиоти. Он в своём письме писал: что Алексиано «видя намереніе ихъ, въ Яфу следованіе пресекъ обратилъ ихъ назадъ».
Наградою за все эти подвиги нашего героя Панаиоти Алексиано был орден Святого Георгия четвертого класса (указ адмиралтейств-коллегии от 22.02.1773 года) Сверху указа Екатерина собственноручно надписала: «старшинство их почитать с того дня как получили кресты от графа Алексея Орлова». Наградил он Панаиоти ещё в прошлом году восьмого сентября 1772 года.
Весною 1773 года капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано вновь вышел в море. Он на фрегате «Св. Павел» и семью греческими судами с тремя сотнями греков, для десанта в город Бейрут. В мае месяце он выступил из порта Ауза, соединился в Маконе с капитаном 2 ранга Кожуховым и вместе отправились к месту назначения. Они осадили Бейрут, принудили город сдаться, объявить капитуляцию и получили триста тысяч пиастров контрибуции (8 тонн золота), которую разделили между собою и командою. Его брат Александр Алексиано командует в чине капитана в этом же году фрегатом «Констанция».
Крепость Бейрут (Сидон).Современный вид.
30 мая 1774 года фрегаты «Слава» 24 летнего М. Войновича и «Св. Павел» 35 летнего Панаиоти пошли к острову Хиос и завязали с неприятельскими батареями пушечную и ружейную стрельбу длившуюся целый день.
В июле (26) 1774 года, вице адмирал Елманов поручил Паниоти Алексиано отплыть с фрегатом и двумя полугалерами «Зижига» и «Лев» к Дарданеллам и производит разъезды по румелийскому берегу. Исполняя это поручение, Алексиано вошел в Саросский залив и приблизившись к острову Карыбада (Саро-Адаси), высадился там десант 160 человек в заливе Декардия, поставил батарею на берегу и производил огонь с самого утра и до полудня обстреливая крепость, которою наконец и овладел. Крепость Имбра имела 5 башен по 3 пушки на каждой. Оставшийся гарнизон начальник крепости Сардар Мустафа ага Кансарли и пятьдесят человек отпущен на свободу, но без оружия; шестнадцать пушек, в том числе две большие медные, 4200 ядер, 40 бочек с порохом, пистолетов 50, ружей 50, ножей 50, топоров 60 и четыре фелуки с досками и железом достались победителю. Прочие четыре фелуки преданы им огню. Для поддержания осажденных, уже шли семь турецких полугалер и две бригантины.
Но это подкрепление опоздало: крепость была в руках наших и, обращенная, в пепел, превратилась в груду развалин. Турецкие же суда, встреченные победителем на возвратном пути, обращены в бегство, с потерею одного загнанного на берег, и вся добыча благополучно доставлена счастливым Алексиано к нашему флоту.
И ещё цитата из А Кроткова «Русский флот в царствование императрицы Екатерины»:
«13 июня эскадра подошла к острову Имбро, откуда получила мясо и хлеб для команд. Елманов отправил от о-ва Имбро фрегат «Св. Павелъ» (л. Алексіано) с двумя полугалерами, «Зажигою» и «Львомъ», с приказанием: идти к Дарданеллам, осмотреть их, и при возвращении пройти вдоль Румелийских берегов и небольшую крепостъ в заливе Декардия атаковать; встречным неприятельским судам, неприятельским батареям и людям на берегу чинить всякий вред.
26 июня Алексиано высадив десант в 160 человек, взял эту крепость и гарнизон ея в 50 человек без оружия отпустил на волю; пушки крепости от 3 до 14 фун. калибра, числом 15, Алексиано привез на фрегат к флоту. Елманов выдал по червонцу на каждаго человека бывшаго в отряде Алексиано, а всего 257 червонцев. Оставив при Имбро Базбаля с 2 кор. и 2 фрегатами, с остальнымп судами Елманов пошел к о-ву Тассо, для заготовления мачтоваго леса на корабли».
На фоне побед русского флота под Станчо и в других местах это был успех, и адмирал Елманов всем корсарам, составлявшим команды «Св. Павла» и полугалер, приказал выдать по одному червонцу. «…а что помянутый Алексиано за таковое усердие к службе ея И.В.заслуживает справедливую похвалу и награждение» -это его слова в донесении к графу А. Орлову. Позже Елманов направлял фрегат «Св. Павел» управляемый лейтенантом Панаиотием» в порт Ливорно за сухарями мясом и маслом для всей Архипелажской флотилии. Заметим что уже в этом году русские называют то Алексиано по фамилии- то Панаиотием по имени, братьев же пятеро.
Сражение при Ливорно. Художник Н. Солоти.
Всё чаще во флоте называют Панаиоти Алексиано, просто лейтенант Панаиоти, т.к есть ещё Александр Алексиано, Теодоро Алексиано, Антон (Антоний) Алексиано, Фёдор Алексиано, Николай Алексиано.
В 1773 г. мичман Александр Алексиано назначается командиром купленного в Архипелаге 22-пушечного фрегата «Констанция» с присвоением звания капитан, на нем он ходил до конца войны. За подвиги Александру, как и ранее старшему брату пожалован орден Св. Георгия 4-й степени, указ адмиралтейства «лейтенант А. Алексиано «За отличие» -26 ноября1774 года. (ему 28лет).
Контр —адмирал Елманов получил от графа Румянцева извещение о заключении им 10 июля Кучук-Кайнарджийскаго мирного договора, с показанием тех пунктов, которые следовало выполнить в Архипелаге, а именно: возвратить все Архипелагские острова во владение Порты и очистить Архипелаг от присутствия русского флота.
Извещая об этом графа А. Орлова, Елманов приложил и копии с полученных им документов. Контр-адмирал возвестил всему флоту, бывшему при нем, о заключении мира с турками и послал такия же извещения в порт Аузу и ко всем крейсерующим в разных местах эскадрам: у Родоса, Кандии и Мореи, с приказанием, оставив свои места, эскадрам возвратиться в порт Аузу, куда и сам прибыл 3 августа.
По миру заключенному с турками, русская эскадра должна была оставить Архипелаг и возвратить туркам все острова, жители которых (в основном греки) приняли уже подданство России. He смотря на настояния русских уполномоченных на конгрессах в Фокшанах и в Бухаресте, турки не уступали России острова в Архипелаге.
Граф Румянцев- главнокомандующий нашею армией на Дунае, и заключивший мир с турками в 1774 году, как он сам выражался «на барабане», не имел полномочия требовать уступить России острова в Архппелаге. Вот так наш флот остался без завоёванных позиций.
17 октября 1774 г. из порта Ауза на Балтику отправилась 1-я дивизия Архипелагского флота в составе кораблей «Св. Великомученик Исидор», «Александр Невский», «Дмитрий Донской», «Мироносец» и фрегата «Св. Павел». Командовал эскадрой контр-адмирал С. К. Грейг. Фрегат «Св. Павел» 15 ноября прибыл в порт Ливорно и более чем на год встал на ремонт, остальные корабли пошли домой. Ряд кораблей и судов можно было отремонтировать и послать в Россию, но на это требовалось время, лес и мастеровые, а последних в Аузе как раз и не хватало. А главное, хотя адмирал Елманов и растянул эвакуацию «губернии» на 10 месяцев вместо трех положенных, но все равно времени на ремонт всех судов не хватило. В результате корабли «Св. Иануарий», «Три Святителя», «Не тронь меня», фрегаты «Надежда Благополучия», «Накция» и «Делос», бомбардирский корабль «Гром» и ряд других судов были сданы на лом в порту Ауза.
Екатерина II «во внимание к приверженности греков и албанцев к России и оказанных услуг» указом от 28 марта 1775 г. на имя графа Г. Г. Орлова-Чесменского – инициатора принятия греков и албанцев на службу – повелела изыскать меры для поселения новых переселенцев, отведя им земли возле перешедших к России крепостей Керчь и Ени Кале.
Крепость Ени Кале. Современный вид.
Пришли первые греки в Чёрное море и Керчь на фрегатах «Архипелаг» и «Почтальон» под видом купеческих судов. Новым переселенцам выдавались квартиры и земли и провиант. Далее ещё несколько судов доставляли греков и албанцев с семьями. Основанную русскими школу для греческих детей в начале 1775 г. перевезли в Петербург и поместили в организованную при Артиллерийском корпусе греческую гимназию (позже корпус). Всего прибыло 103 человека, из них 46 учеников и 57 родителей и учителей. 17 апреля 1775 г. был утвержден устав нового учебного заведения, названного «Корпусом чужестранных единоверцев».
Греки. Гравюра 18 век.
Греки возвращались на территорию Крыма спустя несколько сот лет. Ранее здесь находились торговые древнегреческие города (полисы), такие как: Ольвия, Танаис, Херсонес, Пантикапей, Фаногария, Нимфей, Феодосия и другие.
11 мая 1775 года часть эскадры «Исидор», «Всеволод», «Дм. Донской», «Ал. Невский» и фрегат «Павел» (капитан-лейтенант Павалишин) пришли в Кронштадт.
В октябре 1775 года Морская Коллегия получила письмо от консула Александра Алексиано из Порта Магон об отправлении вице-адмирала Елманова с 4 кораблями и 4 фрегатами в порт Портсмунт. Александр сменил своего старшего брата Теодороса на посту консула. 10 июня 1776 года фрегаты «Св. Павел» и «Констанция» находились в Ливорно. Там проводились ремонтные работы, исправления в такелаже кораблей, выкренивание и выкиливание, очистка ниже ватерлии, канапачивание и обшивка.
фрагмент из книги С. Елагина.
Так как на фрегате «Св. Павел» команды не было, прислали в Ливорно молодого капитана ФёдораУшакова.
В 1776 г. Панаиоти Алексиано последовательно командовал в Балтийском море кораблями «Святой Александр Невский», «Исидор» и «Константин».
Слухи о прибытии в Петербург героя Дамиетты дошли до Екатерины II, пожелавшей видеть храброго греческого моряка, и вскоре Панаиоти Алексиано удостоился Высочайшей аудиенции Императрицы, повелевшей «в воздание ревности и усердия к службе Нашей, в бытность флота Нашего в Архипелаге проявленные» наградить.
Константинополь. Неизвестный художник. Гравюра 18 век.
26 ноября 1777 года в чине капитан-лейтенанта Панаиоти Алексиано награждён орденом св. Георгия III-й степени (№55 по кавалерским спискам).
Конец ознакомительного фрагмента.