Глава 3. Пленницы гарема
Не любят нас сербы. Мы к ним с добром, а они говорят, лучше турки. Чем турки лучше? Мы самые лучшие, мы их спасаем. Спасайся кто может!!!
О сербская земля, уже за холмом еси. Драпать так драпать.
Темной ночью по горам ехали два всадника, два убеленных сединой старца. Ехали и разговор вели.
– Конечно Федор Кузьмич. Они тут богато, они сыто живут. Туркам сущие пустяки дани платят. Заботы не знают. Зачем им свобода.
– Свобода Иван Северьянович есть осознанная необходимость. Необходимо их заставить. Чтоб осознали, чтоб деться некуда было. Вот хорошо теперь башибузуки за них взялись. Сознания им прибавят.
– Жалко все же, Федор Кузьмич.
– Нет в вас государственной жилки Иван Северьяным. Всем жалко. У пчелки жалко. У России историческая задача, Иван Северьяныч, а вам жалко. Проливы, проливы нужны нам, Иван Северьяныч. Крест православный над Константинополем. Как будто вы и не монах, Иван Северьяныч. Шучу, шучу, Иван Северьяныч.
Так в осенней ночи беседовали два исторических персонажа. Дремлет в Петропавловском соборе бабка Екатерина. Перевернулся на другой бок в постели писатель Лесков, я такого бреда не писал. Куда тебя понесло, Северьяныч?!
Ночь. Девочки наши заблудились и голодны как волки. И никто не приютит, не обогреет. Все боятся турецких властей. Генерал Неубей Семишкурный! Хоть ты вмешайся, помоги своим падчерицам, пропадут бедняжки.
И изронил Александр слово златое, аж прослезился.
Не могите турки Сербию больше обижать. А не то будет вам как тады.
А на границе у него 200 тысяч воинства. А державы смотрят, ухмыляются. Что, дескать, будет?
Что султану делать, ничего не поделаешь. Живи пока Сербия. Абдул-Хамид расстроился, но пока не хамит.
Рекламная пауза.
– Таня, а если они нас поймают, нас в мусульманский гарем отошлют?
– Смотря, кто поймает. Если башибузуки, сразу на месте употребят. А потом, сама понимаешь.
– Не хочется, Тань. Противно очень. Они все такие толстые.
– А мне и тощие башибузуки не нравятся.
Что там светится на горе? Ах, если б там наши.
– Какие тебе тут наши. Тут одни сербы.
– Пойдем, Тань?
– Пойдем. Пропадать так сытыми.
И их кормили мамалыгой и кукурузными лепешками. И они слопали «месо за скара». Котел с чорбой вычерпали до донышка. Обпились каймака, аж животы стали побаливать. А добрая хозяйка все обещала им пахлавы и других удовольствий.
– Вас, русских, нам бог прислал. Не будь вас, вырезали бы нас всех турки. А вы пришли, турки стали вас резать, мы и вздохнули немного. Кушайте девочки, кушайте. Еще пахлавы кушайте, не торопитесь. Немного осталось.
– Чего немного осталось, тетенька?
– Подождать деточки немного осталось… Имею в виду пирог поспеет. Вы какой больше любите, соленый или сладкий?
– Мы любой, тетенька, любим. Нам бы поспать сейчас.
– Успеете, отоспитесь….
В гареме у нашего мурзы спать будете!!! Держите их, господа янычары. А, вы кусаться. Руки им выкручивайте. Рты затыкайте. Волоките в повозку, везите куда надо. Мне не забудьте заплатить, без меня бы не поймали.
И такие бывали сербы, что поделаешь.
– Почтеннейший мурза! Сорок золотых лир за такой дрянной девочка. Коня можно хорошего купить.
– Ну и покупай, дорогой купец, себе коня. И езжай себе, поищи, где дешевле. Мой товар, дорогой товар. Посмотри какие глазки, как сверкают, алмазы глазки. Какие зубки, посмотри. Как кусают зубки. У тебя чуть палец не откусили. Да за них пятьдесят лир много не будет. Хорошо, три тысячи курушей давай, и будем шербет пить.
– За такой драный девчонка, кусачий девчонка тридцать лир?! А, что ты со мной делаешь? Нет, что ты мурза со мной делаешь? Ишака в доплату даешь, будем договариваться. Все равно их на чем-то везти надо.
– По рукам дорогой купец.
– Стамбул повезешь? Такие красавицы для гарема султана. Султан дорого заплатит.
– Как получится, как получится, дорогой. Может, кто и здесь хорошую цену даст.
– Тань. Мы пропали?
– Пропали Олька.
Их мыли, кормили халвой, два раза побили, заставляли кусать пальцы у толстых, противных мужиков. Сопротивляться не получалось, за ними следили здоровенные черные тетки, пожилые и опытные.
– Будете хорошие девочки, говорил хозяин. Вас купит хороший человек, вас могут в гарем султана купить. Вах, какая перспектива. Стать женой султана. Ваша сын сама может стать султаном. Вас не утопят в пруду, вы будете жить в роскоши, гулять под фонтанами, пить шербет и бить вас будут исключительно розгами. Палками по пяткам мы женщин не бьем, мы гуманисты. Радоваться вам надо, девочки.
Девочки скрежетали зубами и плакали по ночам. Покупатель все еще не приходил. Жадный купец заломил такую цену, что никто не соглашался. Лучше мавританки, гречанки лучше, а эти белесые, капризные, кусаются слишком больно. Еще откусят, сами понимаете что. За мои то деньги, чтобы мне и откусили!
– Надо их высечь, говорили опытные прислужницы. Высечем, и сразу станут ласковыми, сразу улыбаться научатся. Давайте их высечем, хозяин?
И уже назначили день. И уже нарвали в лесу розог и на ночь замочили.
Но тут пришел покупатель. Что удивительно, он не стал смотреть товар. Поглядел только в щелку, посмеялся чему-то. Противным таким голосом засмеялся.
– Хорошая умеренная цена, хозяин. Таких дрянных девчонок у вас никто не купит, хозяин. Но я люблю плохих девочек. У меня извращенные вкусы, хозяин. Я буду с ними так нежен, что они быстро поймут, со мной надо только лаской. Нет, хозяин, у меня есть своя плеть. Я проверил её на тысяче невольниц. Они целовали мне ноги, они ползали по полу, умоляя пощадить. Пощажу ли я этих шалуний? Не знаю. Еще не знаю. У них будет хороший хозяин. Прощайте, адрес моего гарема вы, конечно, знаете. Товар должен быть на месте к сегодняшней ночи. Они запомнят сегодняшнюю ночь.
Елизавета Неубей-Семишкурная, несчастная графиня, бедная моя Лиза, бьется ли у тебя сердце, предчувствуя беду? Может быть, ты уже летишь по воздуху, приближаясь к месту действия? Чудо, только чудо спасет вашу непорочность девочки. Развратное чудовище готовится заглотить свои жертвы.
Конец ознакомительного фрагмента.