Александр Иванович ГУЧКОВЪ и Великая русская революция. Часть I (В. И. Козодой)

Глава 1. Детство. Гимназия. Попытка побега на войну и «убийства» премьер-министра Англии. 1862—1881 гг.

Холодный ненастный день 14 октября 1862 года в Москве был не совсем обычным: Москва отмечала 50летие освобождения от французов. Был большой Крестный ход1. Праздничные мероприятия удались на славу, несмотря на то, что в городе стояла «дурная» погода, изза чего на базар было очень мало привоза2. В тот год лето было холодным. Ночные морозы начались уже в августе, как следствие, выдался плохой урожай3. Разве что капуста хорошо уродилась, но, к возмущению хозяек, цены на нее не только не снизились, но даже подросли. «Да добро бы еще хорошая была, а то вся какая-то не спорая, в сечке, если уж можно брать, то только Коломенскую», – ворчали хозяйки. Дороговизна объяснялась сильным спросом на капусту вследствие незначительности прошлогодних запасов4. По случаю праздника в Москве вечером в Большом театре давали «Фауста», а в Малом – драму М. Лермонтова «Маскарад»5.

В этот же день в семье купца Ивана Ефимовича Гучкова и его жены Корали Петровны (урожденной Вакье, француженки) родился третий сын – Александр6. Никто тогда, конечно же, и предполагать не мог, какую роль сыграет Александр в судьбах России. Роль же эта, вне всякого сомнения, была выдающейся.

Александр относился к четвертому поколению известной в свое время династии купцов Гучковых. Основатель ее Федор Алексеевич вышел из крепостных крестьян. Выкупил себя и свою семью на волю и в 1789 году основал собственное ткацкое производство, которое позже передал детям. Сам же Федор Алексеевич за приверженность к старообрядчеству был сослан на север7. (В России тех времен вопрос о старообрядцах был одним из самых проблемных, к концу XIX века их было около 20 миллионов человек8.)

Дед Александра, Ефим Федорович, расширил производство, занимался общественной деятельностью, избирался московским городским головой (1857 год). Работа в городской Думе была ответственной, хотя в печати деятельность органов местного самоуправления довольно часто подвергалась серьёзной критике. В 1870-е годы развернулась серьёзная дискуссия: а нужна ли вообще Дума? Может ли хозяйство города управляться избирательным учреждением? Не лучше ли вместо Думы назначить обер-полицмейстера, а ведение дел в Думе заменить канцелярией? Бытовало мнение, что самоуправление зачастую превращается в самоуправство. Указывали, с одной стороны, на «…пренебрежительное и постоянно недоверчивое отношение общества к гласным Думы», а с другой стороны, на полное пренебрежение гласными общественного мнения, «они даже печать публично отрицают в своих собраниях»9. Доставалось не только Думе, но и Управе: «…Городская Управа всё любит производить „хозяйственным образом“: мостить мостовые, очищать канавы, но мостовые, раз исправленные, в следующем году Управа ломает вновь, канавы при первом сильном дожде производят потоп»10. Ругали за испорченную воду в Москве-реке, за грязь и нечистоты в городе11. Доставалось местным властям изза отсутствия мест в гимназиях, нерационального использования средств: «…как подумаешь… какие тысячи проваливаются каждогодно на общественных обедах, сколько тысяч вваливается командируемым, …сколько убивается на сизифову работу мостовых, становится стыдно за Москву, которая со всеми своими средствами устроить, не говорим гимназии, но несколько прогимназий…»12 не может. Особенно с большим удовольствием печать проходилась по персональному составу Думы и о нравах в ней царящих: «…Деятельность настоящего состава Городской Думы оказывается такою же, как и предшествующих, мостовые, содержание которых принято Думою на себя, из рук вон плохи, очищение города от нечистот – в том же, если не худшем состоянии. Гласные Думы, как повсюду в России, поставлены в такое положение, что чувствуют себя лишними в заседаниях Думы, где управляет всем приятельский кружок, опутавший Голову»13.

Надо отметить, что и собственные дела семьи Гучковых не были таким уж безоблачными. В 1812 году, во время войны, сгорела фабрика. Но основатель династии, отличаясь большим упорством и трудолюбием, восстановил производство. Такая же беда – пожар – постигла и деда Александра, Ефима Федоровича, когда в 1854 году полностью выгорел основной корпус фабрики. Пожары в те времена были довольно частым делом, в газетах писали: «Нас одолевают известия о пожарах, как о холере и грабежах»14. Громадны были убытки – более 500 тысяч рублей (гигантская сумма по тем временам). Но вновь, отбросив в сторону печаль и отчаяние, Гучковы восстановили фабрику15.

Отец Александра – Иван Ефимович, как представитель третьего поколения купеческой династии, не только расширил свое дело, но и вышел на совершенно новые сферы деятельности, расширил свое влияние. Менялось время, менялся и образ жизни. В 1835 году он вместе с отцом был возведён в потомственное почётное гражданство16.

У Ивана Ефимовича (внука крепостного) жена – француженка, дети получают достойное образование, он первым обращается к новой сфере деятельности – банковской, становится одним из учредителей Московского учётного банка, который по своей значимости был вторым в Москве. Банк активно занимался привлечением новых клиентов, используя печать, размещая объявления о процентных ставках17. Чтобы продемонстрировать стабильность, регулярно публиковалась на первых страницах газет информация о состоянии счетов банка18.

Иван Ефимович активно участвовал в общественной деятельности, много раз избирался почетным мировым судьей, входил в Совет попечителей Художественнопромышленного музея, Губернского детского приюта, избирался гильдейским старостой Московской купеческой управы, выборным Московского биржевого общества, гласным Московского коммерческого суда. С 1872 года он гласный Московского городской думы, член Распорядительного Комитета по устройству всероссийской выставки 1881 года в Москве. Во время Русско-турецкой войны был попечителем над госпиталем для раненых солдат. За труды и усердие награжден многими орденами: Св. Анны III степени, Св. Станислава II степени и Св. Владимира IV степени, а также медалями19. Был владельцем солидного недвижимого имущества, и одних только сборов в пользу города ежегодно платил 183 рубля 97 копеек20.

Таковы были предки Александра Ивановича Гучкова. Говоря современным языком, эти люди «сделали себя сами». Начиная свое дело в довольно неблагоприятных условиях, преодолевая сложные препятствия и невзгоды на этом пути, Гучковы, проявляя усердие, предприимчивость, деловитость, трудолюбие, добивались успеха. При этом занимались и попечительством, и благотворительностью, и активной общественной деятельностью21.

Александру Ивановичу «повезло» родиться в эпоху коренных перемен. За год до его рождения, в 1861 году, Александр II издал Манифест об отмене крепостного права. Позже – в 60—70-е годы XIX века – в печати постоянно обсуждались последствия этого акта. Так, газета «Гражданин», обсуждая причины пьянства в народе, считала таковыми «во 1) волю, во 2) дешевое вино, в 3) безделье народа и множество праздников и в 4) образование…»22. В связи с либерализацией политики государства печать отмечала и серьёзные изменения в обществе, новые явления, которых не было ранее. «Чегочего не насмотрелись мы с вами, господа, в наш удивительный век всеобщего прогресса, высоких нравственных тенденций, изумительных изобретений и различных физических и политических диковинок? Всего было довольно… не встречаем ли мы на каждом шагу так называемую эмансипированную русскую женщину, с папироской в зубах и с бокалом шампанского в руке… Не стоит ли живьем перед нами и еще не менее замечательная диковинка – свободный русский человек, которого уже ни купить, ни продать, ни в карты проиграть, и увы! Даже поколотить невозможно?»23 – иронизировал «Русский вестник». Москва становилась ареной общественных дискуссий, в Кремле проходили встречи, где велись дебаты, которые касались религиозных вопросов, преимущественно разногласий между православием и расколом24. В газетах открыто выходили стихотворения, опровергающие идеалы «старого времени» и восхваляющее нигилизм, к примеру:

В 60—70-е годы XIX века были проведены реформы в народном просвещении, земская и судебная реформы, реформа городского самоуправления, военная, финансовая реформы. Особое внимание общественности уделялось земской реформе. В печати активно обсуждалось становление и проблемы земства: «Истекший год прошёл не без особенного значения в нашей современной истории и не без поучения для нас. В этом году были открыты в России земские собрания»26. На земства возлагались большие надежды и зачастую о нём говорилось в восхитительных тонах: «…восходящее солнце органичного русского развития… составляют наши новые земские учреждения… в них кроется начало нашего экономически-социального быта… До сих пор страна была безгласна и не имела никакого права заботиться сама о своих нуждах»27. Но все изменил террористический акт 1 марта 1881 года, унесший жизнь императора Александра II. Как и следовало ожидать, начался некоторый откат от политики либерализма, затянувшийся на долгие годы.

Детство Александра Гучкова прошло в многодетной семье, помимо двух старших братьев-близнецов, Николая и Федора, у него был еще и младший брат Константин. Еще один младший брат – Виктор – рано умер, в возрасте 14 лет28. Когда Александр достиг определенного возраста, родители определили его во 2-ю московскую гимназию на Разгуляе29. Хотя в Москве в это время попасть в гимназию было непросто: ощущался громадный дефицит мест. В 1870-е годы в печати обращалось внимание «на то странное обстоятельство, что москвичам негде учить своих детей. Почти все классические гимназии объявили, что в настоящий учебный год приёмов в первые классы нет…»30 Гимназии действовали на основе устава, предполагалось восьмилетнее обучение31. Надо отметить, что во 2-й московской гимназии на Разгуляе обучалось немало известных в будущем людей: К. С. Станиславский, В. М. Дорошевич и А. В. Амфитеатров (создатели газеты «Россия»), М. Н. Покровский, М. П. Чехов и др. Здание гимназии само по себе было уникальным. Оно было построено в середине XVIII века. С конца XVIII века здесь жила семья Мусиных-Пушкиных. В 1812 году дом горел, а вместе с ним и богатейшая библиотека, в которой находился древний список «Слова о полку Игореве». В 30-е годы XIX в. здание было выкуплено под гимназию, где она и располагалась до осени 1917 года. Очень красивое, величественное здание на улице Елоховская, 2, трёх этажей, довольно оригинальной архитектуры, где был даже полукруглый балкон с колоннами. При гимназии была церковь Св. Андрея Первозванного, церковным старостой которой долгие годы был отец Александра Гучкова32.

Уже в гимназические годы у Александра стала складываться такая черта его характера, как небоязнь плыть против течения в угоду мнения большинства, которую он пронес через всю свою жизнь. Так, после оправдания судом присяжных Веры Засулич, стрелявшей в губернатора Трепова, в зале суда после оглашения оправдательного вердикта присяжных раздался гром рукоплесканий. Перед зданием суда стояли громадные толпы. Вышедшую из суда В. Засулич встречали приветствиями и поздравлениями33. Несмотря на моральную поддержку и одобрение «прогрессивной общественности», 15-летний Александр выступил в гимназии в поддержку правительства, в отличие от очень многих, за что и был избит гимназистами34. Этот первый опыт проявления собственной позиции, имевший неприятные последствия, не сломил его, а напротив, только укрепил его силы.

В 1877 году началась Русско-турецкая война. В Манифесте Александра II было провозглашено, что «…исчерпав до конца миролюбие наше, мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным»35. Общественные настроения были полностью на стороне верховной власти в желании оказать братскую помощь народам Балкан. В газетах писали: «…Наше терпение распинала Европа на кресте; над нашей снисходительностью она издевалась; наше миролюбие она объясняла слабостью; наше одушевление считала напускным задором…»36

Во время Русско-турецкой войны Александр часто посещал госпиталь для раненых солдат, где попечителем был его отец. Раненые прибывали в Москву на санитарном поезде, их встречали представители общества Красного Креста и множество москвичей. Именно здесь начались первые жизненные «университеты» Гучкова, где он слушал рассказы искалеченных воинов-героев о правде войны, о которой он не мог узнать из книг и учебников. Солдаты рассказывали о вопиющих фактах произвола, беспорядках в снабжении армии. «Они охотно рассказывали о том, как они бились, бились с турками и, наконец, из сил выбились»37. Безусловно, их рассказы сильно повлияли на формирование взглядов гимназиста. Москва военного времени сильно менялась, москвичи, в том числе Александр, могли наблюдать много примет военного времени. С музыкой и песнями батальоны шли на вокзал, чтобы отправиться на войну, их провожали восторженные толпы народа38. Не менее торжественно отправляли на войну московских ополченцев39. А то и вовсе москвичам была представлена необычная картина, когда по улицам Москвы прошла колонна пленных турок. Как писалось в газете, «все это народ крупный, здоровый, но оборванный донельзя и со зверским выражением на лицах»40. Неслучайно, в это время 15-летний гимназист Александр решил бежать на войну и освобождать братьев болгар от турок41. Только твердая воля родителя не позволила осуществить сей дерзкий план беспокойного юноши. Но и на этом Александр Гучков не успокоился. После окончания войны, возмущенный поведением английского премьер-министра Бенджамина Дизраэли, его антирусской позицией, он вырабатывает новый дерзкий план. Александр решает ехать в Англию и убить премьерминистра. Для этого он покупает на чёрном рынке пистолет42 и начинает подготовку, но не выдержав, доверяет свой план брату. Тот, испугавшись, рассказывает матери, и она, разумеется, отцу. Есть от чего сойти с ума благочестивым родителям. Их сын то собирается бежать на войну освобождать Болгарию, так как без него там, разумеется, не справятся, то задумал убийство, теракт, и кого? Премьер-министра Англии! И вновь Александр подвергается строгому родительскому внушению. Много лет спустя, находясь в Англии, побывав у памятника Бенджамина Дизраэли, он скажет, что тот мог погибнуть от его руки43.

Уже тогда за свою неуемную энергию и склонность ко всякого рода рискованным мероприятиям он был прозван «шалым» (т. е. неуравновешенным, сумасбродным).

Глава 2. Университет и армия. Первая дуэль. 1881—1891 гг.

Несмотря на свой беспокойный характер, Александр довольно хорошо заканчивает гимназию, к этому времени он свободно владеет французским (родным языком матери) и немецким языками, много читает и серьезно увлекается историей, особенно военной. Поэтому выбор дальнейшего образования практически предопределен. В 1881 году он в числе других 54 человек44 поступает на историко-филологический факультет Московского университета45, а в 1886 году оканчивает его со степенью Кандидата46.

Про годы учебы А. И. Гучкова надо сказать особо. Именно здесь, в Московском императорском университете, он познакомился с П. Милюковым (будущий лидер партии кадетов и депутат Государственной Думы, коллега по Временному правительству). Здесь он учился у крупных российских историков, профессоров В. Герье, П. Виноградова, В. Ключевского.

Особо следует выделить семинар П. Виноградова. Сам по себе профессор был человеком интересной судьбы. В 1887 году он защитил докторскую диссертацию по теме «Исследование по социальной истории Англии в средние века». П. Виноградов оказал сильное воздействие на мировоззрение своих учеников, среди которых оказалось много людей, позже ставших известными, оставивших свой след в истории страны. Это и Александр Гучков, и П. Милюков, и М. Покровский (известный историк в советское время). П. Милюков позже писал о профессоре П. Виноградове: «Он импонировал нам своей серьезной работой над интересовавшими нас сторонами истории на основании архивного материала… не отгораживался от нас и не снисходил к нам… трактовал нас как таких же работников над историческим материалом, как и он сам… Только у Виноградова мы поняли, что значит настоящая научная работа, и до некоторой степени ей научились…»47.

Далее П. Милюков указывает, что семинар П. Виноградова был «единственно меня интересовавшим на этом курсе»48. Именно на этом семинаре он сошелся в работе со многими людьми, которые впоследствии стали его друзьями. В их числе он называет А. И. Гучкова, «…А. И. Гучков, явившийся к нам из Берлина с репутацией бретёра и выбравший себе тему о происхождении гомеровского цикла; так и не докончив этой работы, он отправился помогать бурам»49.

Здесь необходимо пояснить, что после окончания курса университета, Александр Иванович три года слушал лекции в зарубежных университетах – Берлинском, Гейдельбергском и Венском. В среде немецкого студенчества была старая традиция – студенческие дуэли (мензуры). Каждый студент обязан был принимать в них участие. Александр Иванович там не только слушал лекции, но и активно перенял эту традицию. Была у него дуэль с немецким офицером, который в его присутствии плохо отозвался о России50. С тех пор он стал заядлым дуэлянтом. Его дуэли впоследствии «гремели» на всю Россию. Это еще одна характерная черта Александра Ивановича: постоянно балансировать на грани жизни и смерти, принимая участие в дуэлях. Но об этом чуть позже.

В связи с воинской повинностью 30 июня 1885 года Александр Гучков отбыл вольноопределяющимся 1-го Лейб-гренадерского Екатеринославского полка рядовым51. Это был известный полк, у него была хорошая репутация, сообщения о жизни полка часто появлялись в печати52. Вскоре, сдав экзамен при полковой учебной команде, Гучков 26 октября 1885 года был произведен в младшие унтер-офицеры, 5 ноября уволен в запас53, а в 1886 году произведен в прапорщики54, в 1888 году находился на учебных сборах в 67-м резервном пехотном батальоне55. Здесь и продолжились жизненные «университеты» Александра Гучкова. Отбыв военную повинность, он свою любовь и привязанность к армии пронес через всю жизнь. 6 сентября 1888 года на дополнительных выборах Александр Гучков впервые был избран в почетные мировые судьи города Москвы и впоследствии избирался таковым неоднократно56.

В конце 1888 года А. Гучков уехал для продолжения образования за границу, где в течение трех лет слушал лекции. Несмотря на то, что у него была большая тяга к знаниям и образованию вообще, желание заняться научной деятельностью, тем не менее научная карьера не состоялась. Темперамент и энергия взяли свое, практическая деятельность его привлекала больше. Вернувшись в 1891 году в Россию 29-летним молодым человеком, получившим прекрасное образование и опыт службы в армии, практической деятельностью он и занялся.

Глава 3. Служба в Нижнем Новгороде, в Москве. Путешествие в Армению. 1891—1897 гг.

Повод скоро представился. В 1891 году во многих районах страны разразился сильнейший неурожай, приведший к голоду. Александр Иванович возвращается в Россию и «рвется в бой». Имея все возможности, он пренебрегает прелестями и соблазнами столичной жизни и определяется на службу в штат канцелярии губернатора Нижегородской губернии с направлением в Лукояновский уезд с 1 мая 1892 года для заведывания продовольственными и благотворительными делами57. Надо отметить, что в то время борьба с голодом и помощь его жертвам было делом чести многих видных людей России, начиная с Л. Н. Толстого. В Нижегородской губернии Александр Иванович работал и встречался с литераторами А. Анненским и В. Короленко. Несомненно, общение с такими людьми внесло свой вклад в формирование мировоззрения Александра Гучкова58.

Трудился на этом поприще он честно и добросовестно и, как положено в семье Гучковых, с полной отдачей и врожденным трудолюбием, за что, по ходатайству Нижегородского губернатора, 1 января 1894 года был награжден своим первым орденом Св. Анны III степени59.

Вернувшись в Москву, 14 декабря 1893 года Александр Иванович был избран членом городской управы Москвы на 4 года60. Здесь он получает опыт «крепкого хозяйственника», заведуя водопроводным хозяйством61, при его активном участии была проведена первая очередь канализации. По воспоминаниям Н. Савича, именно Гучков назван «создателем Московского водопровода»62. В отличие от многих, в том числе своих сокурсников, он приобретал навыки хозяйствования и знания о реальной «жизнедеятельности» города. Он занимался не только теоретическими изысканиями, но и постепенно овладевал технологиями управления государством. Александр Иванович заработал себе хорошую репутацию, и в течение нескольких месяцев даже исполнял обязанности товарища (заместителя) председателя городского головы. Работал он много и хорошо, за что и был награжден 14 мая 1896 года своим вторым орденом Св. Станислава II степени «за труды и усердие»63.

На службе в управе Александр Иванович получил первый чин – коллежского секретаря, соответствующий 10 классу Табеля о рангах. Через два года, 18 сентября 1896 года, он становится коллежским асессором (8 класс Табеля о рангах)64. В 1897 году впервые А. И. Гучков избирается гласным городской Думы города Москвы, пробыв в этом качестве почти десять лет. Избрание Александра Гучкова гласным Думы говорило о том, что он на полных правах входит в круг первых лиц города. Любопытный факт: в это время в составе Думы гласными уже были несколько Гучковых. Его отец Иван Ефимович, родной дядя – Федор Ефимович и два брата – Николай и Константин. Александр Иванович стал пятым из Гучковых в составе Думы65. Это было время, когда ещё не было борьбы с семейственностью в органах власти, да и общественность к этому относилась спокойно, так как оценивали сугубо личные качества и профессиональные заслуги, и менее всего интересовались родственными связями избранных в Думу.

Казалось бы, с точки зрения карьеры, все у Александра Гучкова складывается вполне удачно: служба в управе, избрание гласным Думы, повышение ранга, награждения орденами, он любим и обласкан властью, а впереди спокойная и сытая жизнь. Но какой бы ни была нужной и полезной работа в управе, Думе, как и любая другая деятельность, она была бы невыносимо «скучна» для Александра Ивановича, если его жизнь хотя бы отдаленно не напоминала авантюрный роман. Жажда приключений, тяжелых и обязательно опасных (иначе, что это за приключения), постоянный риск и желание проверить себя в сложных ситуациях были присущи ему практически с молодости.

Поэтому еще в 1895 году в разгар антиармянских настроений и «армянской резни» в Османской империи А. И. Гучков берет отпуск и за свой счет вместе с братом Федором отправляется в восточные области Турции обследовать положение турецких армян. Более рискованного и «безумного» путешествия сложно и представить66. Достаточно только сказать, что за период 1894—1896 годов в Турции во время волнений, по разным оценкам, было убито от 50 до 300 тысяч армян. Расправы с армянами вызвали бурные протесты по всей Европе. Да и сама поездка на лошадях по бездорожью без каких-либо нормальных условий для проживания, проблемами с качественной пищей и водой, с большой долей риска подхватить какую-либо инфекцию сама по себе являла большую угрозу. А тут еще фактически шла война, жестокая и беспощадная, с уничтожением христиан. Но вот именно туда, именно в это время и надо было попасть Александру Гучкову. Что он и сделал.

Глава 4. Служба на КВЖД. Вторая дуэль. Возвращение в Москву. 1897—1899 гг.

Удачно завершив поездку в Турцию, А. Гучков вернулся к своей службе. Чувствуя, что несколько «засиделся в кабинетах», Александр Иванович 27 сентября 1897 года увольняется из управы и вновь покидает Москву. Поступает на службу в Оренбургскую казачью сотню на должность помощника сотского начальника охранной стражи Китайско-Восточной железной дороги67 (как-никак, всё-таки прапорщик запаса).

Оренбургская казачья сотня в то время входила в состав Особой охранной стражи КВЖД. Александр Гучков под тёмно-розовым флагом с видом г. Оренбурга68 отбывает на службу на Дальний Восток, в Маньчжурию. О чем он сообщает в письме Ю. Н. Милютину от 22 октября 1897 года: «Завтра выезжаю в Одессу, откуда с отрядом казаков направляюсь с экспедицией в Маньчжурию на строительство железнодорожной линии»69. Первые пять сотен казаков отправились в путь 1 ноября 1897 года на судне Добровольного флота «Воронеж»70. Двухвинтовой товарно-пассажирский пароход «Воронеж» имел две мачты и одну дымовую трубу, водоизмещение около десяти тысяч тонн и скорость хода 13 узлов71. Путь пролегал по Чёрному морю из Одессы до Константинополя, далее через проливы и Средиземное море к Каиру, через Суэцкий канал, Красное море, к Индии, далее Сиам, мимо берегов Китая и Кореи. 26 декабря 1897 года корабль прибывает во Владивосток72. Надо отметить, что путь этот был довольно долгий и далеко не безопасный, так как до этого по данному морскому маршруту погибли три судна подобного типа73.

Что же толкало Гучкова на такие поступки? Каковы его мотивы? А. Гучков не стремился к личным благам на государственной службе, он в этом не нуждался. Во времена ожидания перемен он упорно и отчаянно искал механизмы изменения ситуации для применения их в стране.

Ко времени прибытия на Дальний Восток А. Гучкову исполнилось полных 35 лет, он был хорошо образован, богат, хорош собой, и, главное, холост. Он становится желанным женихом и похитителем сердец. Но служба есть служба, а на Дальнем Востоке она была довольно сложной и опасной. Постоянно происходили стычки и вооруженные конфликты с отрядами недовольных местных жителей. Так, в отчете правления общества КВЖД указывалось, что общие расходы компании за неполные 7 лет составили более 400 млн рублей, их них только 253,5 млн рублей на сооружение дороги, а более 70 млн рублей на покрытие убытков, вызванных «китайскими беспорядками». В 1900 году из 1300 верст уложенного железнодорожного пути 900 оказалось разрушено74.

Здесь же на КВЖД А. Гучкову пригодился полученный еще студентом опыт дуэлянта. Между офицерами охраны и инженерами-строителями часто происходили разнообразные ссоры. И вот во время одной из таких ссор Гучков направляет вызов на дуэль инженеру-строителю, поляку, ненавидевшему Россию и нелестно высказавшемуся о ней. Ругать Россию при Гучкове было крайне неосторожно, он такое не прощал75. Разумеется, инженер вызов отклонил и драться отказался (он же не сумасшедший стреляться из-за ерунды с офицером!). В ответ на это Александр Иванович производит «оскорбление действием»76, а попросту бьет несостоявшегося соперника. Это уже был скандал. Командование направляет рапорт в Санкт-Петербург, самому С. Ю. Витте. Александр Гучков не стал дожидаться приказа, сам подал прошение об отставке и был уволен «по собственному желанию» 10 апреля 1899 года77.

Надо было возвращаться в Москву, но Александр Иванович легких путей не выбирал. Неподалеку служил его брат Фёдор, и они договариваются вместе отправиться в путешествие. Маршрут вновь выбирают, мягко говоря, не совсем обычный. В общей сложности «путешествие» продолжалось почти шесть месяцев, они вдвоём верхом на лошадях проехали более 12 тысяч верст. Дорога пролегала через Китай, Монголию и Среднюю Азию. Братья пересекли Большой Хинган, пустыню Гоби, при этом побывали в Тибете. Двигаясь вдоль скал Тянь-Шаня через город Верный (Алма-Ата) и степи, они вышли к Оренбургу. Сказать, что эта экспедиция была довольно рискованной, значит, ничего не сказать. Опасность подстерегала на каждом шагу. Но и опять всё обошлось благополучно78. Вот радость-то родителям.

Глава 5. На англобурской войне. Ранение. Плен. «Боксерское» восстание в Китае. 1899—1900 гг.

Вернувшись осенью 1899 года домой в Москву, братья вскоре узнают, что в далёкой Южной Африке началась англо-бурская война. Многие российские представители «прогрессивной общественности» сочувствовали бурам. Но одно дело сочувствовать и осуждать англичан издалека, распивая чаи у самовара, и совсем другое дело – отправиться в далекую страну на войну добровольцем. Именно этот путь выбрали братья Гучковы – Александр и Федор. Они вновь отправляются в далекое и опасное путешествие и через португальский Мозамбик добираются до Южной Африки. При этом на собственные средства приобретают снаряжение и вооружение и по прибытии вступают в первый же партизанский отряд79.

Как тут не вспомнить юношеское желание Александра Ивановича отомстить англичанам, убив их премьерминистра Бенджамина Дизраэли. Но если тогда этого сделать не удалось, то теперь-то уже они отомстят англичанам по полной программе. Оба брата были очень ловки, отличались смелостью и меткой стрельбой. Трепещи, Британская корона! Русские идут!

Данная война во многом отличалась от предыдущих войн. Англичане применяли тактику «выжженной земли» в отношении буров, создавали концентрационные лагеря, в которых погибли около 30 тысяч бурских женщин и детей. Широко применялись пулеметы и бронепоезда, в качестве полевых укреплений начали использоваться окопы, впервые была применена колючая проволока и форма цвета хаки. Война была жестокая и с большими потерями.

Братья сражались в отряде добровольцев несколько месяцев. Сражались храбро и отчаянно. Один из сослуживцев, офицер итальянского отряда, несколько лет спустя вспоминал, что оба брата разом обратили на себя внимание своими выдающимися боевыми качествами даже среди храбрых буров. И если Федор Иванович отличался бурной смелостью и необыкновенной свирепостью в бою, то Александр Иванович – железной выдержкой. Далее офицер вспоминает конкретный случай: отряд отступал, англичане били картечью, а возле линии обстрела застряла повозка, запряженная четырьмя мулами, на которой был зарядный ящик. Гучков галопом помчался к ящику, прямо навстречу английскому огню. Англичане, заметив смельчака, сосредоточили огонь по нему. Александр Иванович стал распутывать постромки мулов, одного из которых уже убили до его приезда. Англичане жарят картечью, Гучков хладнокровно распутывает постромки, картечь убивает еще двух мулов, Гучков отрезает постромки одному оставшемуся в живых и тот как бешеный несется к отряду. Что делает Гучков? Он спокойно садится на свою лошадь и шагом, намеренно замедляя ход, едет под градом картечи к своим. Когда он подъехал, отряд обратил внимание, что лицо Александра Ивановича было очень спокойно и по обыкновению непроницаемо80.

В мае 1900 года А. И. Гучков был тяжело ранен в ногу. Он оказался в германском госпитале Красного Креста, который вскоре захватили англичане, так Александр Иванович оказался в плену. Ситуация складывалась критическая. Узнав об этом, его старший брат Николай срочно выехал из Москвы в Лондон выручать Александра81. Судя по всему, старшему брату Николаю удалось найти «веские аргументы», чтобы помочь Александру. Какое-то время тот продолжал лечение в английском госпитале. А как только поправился и смог самостоятельно передвигаться и перенести морской путь, был отпущен из плена «под честное слово»82. В качестве любопытного факта следует отметить, что на этой же войне, но с другой стороны, в качестве военного журналиста служил У. Черчилль. Он так же, как и А. Гучков, попал в плен, но совершил дерзкий побег и добрался до своих. Этот поступок во многом послужил Черчиллю хорошим трамплином для начала его политической карьеры, поскольку информация об удачном побеге прогремела практически на весь мир. Вернувшись в Англию, он вскоре был избран членом британского парламента. В ту войну Гучкову и Черчиллю не довелось встретиться на поле брани, они познакомились много лет спустя уже как союзники.

В России даже была сложена песня, посвященная этой войне: «Трансвааль83, страна моя, ты вся горишь в огне…» В основе этой песни лежит стихотворение Галиной «Бур и его сыновья», опубликованное осенью 1899 года, но строчки, которая вошла в заголовок, в нем не было.

Александр Иванович возвращается домой на Родину. Получив в «награду» богатейший боевой опыт современной войны, а также некоторую хромоту, что, впрочем, здорово повлияло на его популярность и успех в светских кругах. Было и еще одно ценное «приобретение». На войне он познакомился с русским военным агентом В. Гурко84, сыном известного русского генерала, героя Русско-турецкой войны. Надо отметить, что Гурко «за отличное исполнение возложенного… поручения по командировке в Южную Африку на театр военных действий» был вне принятой нормы награжден орденом Св. Владимира IV степени85. Сам этот факт говорит о том, что руководство России придавало серьезнейшее значение ситуации в этом регионе. Впоследствии знакомство с В. Гурко сыграет важную роль как в политической деятельности Александра Ивановича, так и в судьбе страны. Но об этом немного позже. Личную же храбрость Александра Гучкова отмечали многие современники, даже те, кто относился к нему с известной долей скепсиса. Так, например, С. Ю. Витте как-то отметил, что «Гучков любитель сильных ощущений и человек храбрый»86.

Южноафриканские «приключения» не остудили военный пыл А. И. Гучкова. В 1900 году во время «боксёрского» восстания Гучков в составе отряда генерала Линевича принимает участие в походе на Пекин87. По донесению генерала Куропаткина Николаю II от 4 ноября 1900 года, русские отряды имели серьёзные боестолкновения88. Чтобы действовать наверняка, пришлось также выделять серьёзные ассигнования на найм лазутчиков, вознаграждение доносителям, проводникам, расходы на перевозчиков для отрядов войска89.

Глава 6. Мирная жизнь. Банк. Восстание в Македонии и свадьба. 1900—1903 гг.

Закончив военные дела, Александр Гучков в 1901 году возвращается к мирной размеренной работе. Он поступает на службу в банк и вскоре становится директоромраспорядителем Московского учётного банка. Несколько позже, в 1904 году, членом правления этого же банка становится его младший брат Константин90. Александр Гучков исполняет обязанности председателя Наблюдательного совета страхового общества «Россия», вновь начинает работу в городской Думе в составе целого ряда комиссий: водопроводной и канализационной, газового освещения, по надзору за беспризорными детьми, по страхованию наемного труда и др.

Казалось, он с головой ушел в жизнь обывателя, и даже решил на 41-м году жизни жениться. Его избранницей оказалась 32-летняя М. Зилоти91. Мария Ильинична Зилоти была младшей сестрой известного пианиста и профессора Московской консерватории А. И. Зилоти и двоюродной сестрой С. С. Рахманинова92. Совершив все необходимые процедуры, получив согласие родственников, влюбленные объявили о дате свадьбы, наметив её на сентябрь 1903 года. До этого почти 10 лет Александр Иванович со своей избранницей находился в нежном и трогательном общении, в основном по переписке93.

Но вдруг… (опять это «вдруг»! ) в далекой Македонии в августе разгорелось Илинденское восстание против турок. И Александр Гучков тут же принимает решение, что такое важнейшее дело, как освобождение славян от турок, без него никак обойтись не может94. Причем решение его твердое и окончательное, невзирая ни на какую свадьбу. О чем любящий жених тут же и сообщил невесте. Все близкие были шокированы, и, разумеется, особенно невеста. Как же так, жених просто сбегает от неё накануне свадьбы, когда все уже знают, идут приготовления и, главное, куда? На войну! Выходит, что на войне ему будет лучше и спокойнее, чем с ней? Это же позор! Начинаются длительные уговоры жениха и призывы к его благоразумию со стороны практически всех близких и родных. Взывают к чувству любви, наконец, чувству долга перед женщиной, да и просто к элементарной логике (А вдруг убьют? Что будет с ней?). Но все уговоры остаются тщетны. Жених непреклонен. Ему вообще не понятна их логика. Македония в огне! А у них только свадьба на уме. А как же великое дело освобождения славян? Это же так просто, и как этого можно не понимать.

Однако, прибыв на место, в Македонию, Александр Иванович вскоре убедился, что дело восставших безнадёжно и успеха не будет, поражение неизбежно. Возвращаясь в Москву, Александр Гучков попутно «изучал» Болгарию95. Эх, если бы знали тогда болгары, какую роль сыграет этот человек в судьбе их страны через 20 лет, возможно и не выпустили бы его живым из страны. Но это будет все потом.

Жених возвращается к любящей невесте. Свадьба состоялась в намеченные сроки к всеобщему ликованию всех родных и близких. Особенно к радости престарелого и умирающего отца Александра. Казалось бы, войн больше нет, и наступило всеобщее счастье, но не тут-то было. Закончился медовый месяц, немного утихла боль утраты от кончины отца, как в конце января 1904 года началась Русско-японская война. Предчувствие войны ощущалось заранее. Япония проводила активную внешнюю политику с целью проникновения на азиатский материк, активно вооружалась. «После войны с Китаем в 1894—1895 гг. Япония решительно вступила на путь милитаризма с нескрываемой целью добиться выхода на азиатский материк…»96 «…Результаты, достигнутые Японией относительно устройства вооруженных сил, надо признать значительными, однако не настолько, чтобы она могла с уверенностью рассчитывать на успех в борьбе с какойлибо из европейских держав, имеющих интересы на Тихом Океане»97, – писали в журналах. И кто бы сомневался, задавая вопрос, где в это время должен быть Александр Гучков со своим беспокойным характером? Разумеется, на войне.

Глава 7. На Русскояпонской войне. Второй плен. Возвращение. 1904—1905 гг.

Уже в марте 1904 года А. И. Гучков становится одновременно представителем городской думы и общества Красного Креста98. Он выезжает в район ведения военных действий и 4 апреля прибывает в Харбин. Здесь он разворачивает кипучую деятельность по оказанию помощи раненым солдатам. В декабре 1904 года Гучков назначается особоуполномоченным по эвакуации99. Распоряжением на время отлучек из Мукдена назначает своим заместителем графа Д. А. Олуфиева100. Гучков активно борется с бесхозяйственностью и разгильдяйством. В отчете о деятельности Красного Креста на Дальнем Востоке сообщалось о недостаточности перевозочных средств и санитарных поездов, о беспорядочных распоряжениях по размещению и передвижению раненых101.

Центром эвакуации раненых от Харбина до Урала был Иркутск как административный центр Восточной Сибири102. Для этого он был освобожден от расположения запасных батальонов, а под госпитали были приспособлены Иркутский женский институт, клубы, театр и другие общественные организации103. Вдоль практически всей линии Сибирской железной дороги было открыто 14 лазаретов Красного Креста, включая Челябинск, Омск, Татарск, Каргат, ст. Обь, Томск, Боготол, Ачинск, Канск, Тулун, куда сдавали слишком слабых и заразных104.

Любящая супруга, видимо, глубоко осознав, с кем она все-таки имеет дело, бросив все попытки отговорить мужа не ехать на войну, в мае приезжает к нему. «Счастлив скорым свиданием, квартира готова», – посылает накануне ей телеграмму Александр Иванович105. Она начинает работать в Харбинском госпитале. В начале ХХ века, в случае наступления военной ситуации дамы из высшего света зачастую работали в госпиталях, это было широко распространенное явление. Несмотря на то, что супруги находились недалеко друг от друга, тем не менее из-за сильной занятости виделись они редко. Проработав в госпитале до осени, жена вернулась в Москву, так как готовилась стать матерью. Вскоре она родила сына, назвали его Львом106. Ребенок для родителей был поздний и еще от этого, наверное, особо любимым. Так жила эта семья: жена в Москве нянчила ребенка, а муж – на войне на Дальнем Востоке.

Между тем ситуация в зоне военных действий становилась всё хуже и хуже. В тылу наблюдалось много неразберихи, разгильдяйства и воровства. Александр Иванович отправляет телеграмму брату Николаю: «Сижу без обуви, ибо часть вещей, сапоги украли ночью [из] квартиры»107. Был сдан Порт-Артур. В начале 1905 года театр военных действий переместился в район постоянной дислокации русских войск, где находился и Александр Иванович, в район Мукдена. Здесь располагался большой благоустроенный лазарет на 200 кроватей108, а также русская больница, переоборудованная на время войны в военный лазарет109. Началась паника. Войска спешно отходили. Раненых командование бросало на произвол судьбы. Часть персонала госпиталя также сбежала.

В этой крайне тяжелой обстановке Александр Гучков принимает для себя очень непростое решение. Руководствуясь исключительно чувством патриотизма и долга, 24 февраля он отправляет с почтой «прощальное» письмо своей жене и остается в Мукдене в «добровольном плену», чтобы обеспечить в госпитале передачу раненых под охрану японской армии в соответствии с международным правом110. В письме, на бланке главного уполномоченного Красного Креста, он пишет: «Голубка моя, безутешная Маша! Мы покидаем Мукден. Несколько тысяч раненых остаются по госпиталям. Много подойдет ещё ночью с позиций. Я решил остаться, затем дождаться прихода японцев, чтобы передать им наших раненых. Боже, какая картина ужаса кругом!.. Не бойся за меня. Я люблю тебя и с каждым днём всё больше… Твой, твой, весь твой А. Гучков»111.

Находясь в трезвом уме, он не мог не отдавать себе отчета, что это решение могло привести его к самым крайним последствиям. Война есть война. В Москве у него оставалась семья, жена и только что родившийся долгожданный ребенок, но поступить по-другому он просто не мог. Предать раненых ещё раз, после того, как их бросило начальство, такого себе позволять никак нельзя. Напрасно искать в этом его поступке какой-либо умысел или работу «на публику». В конце концов, он рисковал собственной жизнью.

Гражданский подвиг Гучкова произвёл сильное впечатление на многих людей. О нём узнали благодаря журналистам и в Европе, и в Америке. Весть об этом взволновала российское общество и даже японцев. Московская городская Дума на заседании 8 марта признала, что А. И. Гучков совершил подвиг самопожертвования, и постановила «выразить уважение этим самоотверженным подвигом самому Александру Ивановичу; выразить благодарность супруге и братьям; возбудить ходатайство о том, чтобы Александру Гучкову была предоставлена возможность для возвращения в действующую армию»112.

Дело, это, было непростым, но японское командование, выяснив, что Александр Иванович, будучи в Мукдене, проявлял внимание и к японским раненым, пошло навстречу этим пожеланиям. В конце марта Гучков был отпущен и, минуя японские аванпосты113, добрался к своим. Он тут же направляет телеграмму своей любимой супруге: «Вернулся через аванпосты к своим, здоров, все прошло отлично. Дня четыре буду в Харбине»114. В начале мая 1905 года он уже приехал в Москву. На заседании городской Думы Москвы 17 мая Александра Ивановича ждала триумфальная встреча: гласные Думы стоя долго ему аплодировали, выражая тем самым свое восхищение его поступком115.

Александр Иванович в то время еще и не предполагал, что стоит перед началом вхождения в большую политику России. На этом пути его будут ожидать взлеты и падения, победы и поражения, искреннее восхищение и любовь сторонников, злоба, зависть и ненависть соперников. Но это у него все еще впереди.

Глава 8. «Большая политика». Союз 17 октября. Встречи с Николаем II. Приглашение в правительство. Избрание в Государственный Совет. С. Витте и П. Столыпин. Победа на выборах в Государственную думу. 1905—1907 гг.

Вернувшись в Москву, Александр Иванович с головой окунулся в новую для себя деятельность – большую политику. Буквально с мая 1905 года он попадает в бурный водоворот событий116. Он избран делегатом от городской Думы на съезд земских и городских деятелей. Съезд собрал многих видных деятелей либерального движения того времени. Надо отметить, что в этих кругах не было полного единства, имелось много разных подходов к решению насущных вопросов. Расхождения были и во взгляде на государственный строй России, народное представительство, порядок и представительство в выборах и многое другое. Независимое поведение Гучкова на съезде повысило его авторитет. Либеральный социолог М. М. Ковалевский, также принимавший участие в съезде, сказал Маклакову: «Я видел на съезде только одного государственного человека, это Гучков»117.

Позже в своих воспоминаниях генерал П. Г. Курлов отмечал: «Уже тогда среди капиталистической Москвы появились силуэты… деятелей революционных событий 1917 года: Гучкова, Рябушинского, Зензинова и им подобных»118. И действительно, Александр Гучков был активным участником «внутрилиберальных» противостояний. Одним из таких стал вопрос о «польской автономии». Здесь скрестили шпаги два старых знакомых, будущих постоянных «друзей-врагов» – П. Милюков и А. Гучков.

П. Милюков активно выступал за польскую автономию, Гучков же резко высказывался против. «Этот спор произвел в Москве сенсацию: он послужил позднее первой чертой водораздела между кадетами и октябристами», – говорит в своих «Воспоминаниях» П. Милюков119. Более того, он отмечает, что Александр Гучков выдвинулся в руководители «Союза 17 октября» именно «своими возражениями против польской автономии»120. «Моя грань „вправо“ стала яснее, она проходила между мной и Александром Ивановичем Гучковым…»121 Началась ожесточенная борьба между октябристами и кадетами122, которая продолжалась долгое время.

Известный историк С. Ольденбург также отмечает, что «А. И. Гучков впервые получил известность в широких кругах» именно этими своими высказываниями123. Сам же Александр Иванович, выступая против, был абсолютно уверен, что это зародыш сепаратизма124. Вообще, участвуя в работе съезда и в различных мероприятий, Гучков «увидел нарастание революционных настроений в земской среде»125 и решает «отмежеваться от этих революционно настроенных элементов»126. Отмежевывается он решительно и резко, опять проявив небоязнь плыть против течения.

Эта его позиция не остается незамеченной «сверху». Он получает приглашение на аудиенцию к Николаю II. Встреча, на которой присутствовали Николай II, императрица и Александр Иванович Гучков, состоялась в Петербурге и продолжалась около двух часов127. Николай II сделал запись в своем дневнике от 26 мая 1905 года: «Вечером приняли Гучкова, уполномоченного от Москвы по Красному Кресту. Много интересного рассказал»128.

И здесь, при личной встрече с царем, Александр Гучков, в отличие, может быть, от многих, не счел позволительным что-либо испрашивать для себя или воспользоваться встречей для улаживания личных интриг.

Пройдя войну и плен, Гучков со всей искренностью и болью рассказывает о положении дел на войне, в Маньчжурии, о проблемах и бедах в армии. В некотором роде это был «крик души» и попытка донести правдивую информацию до «первого лица».

Он выразил свое мнение и о ситуации внутри страны. Находясь еще под впечатлением от баталий на Съезде земских и городских деятелей, высказывает свою тревогу о том, что царят сильные революционные настроения129. Как выход предлагает созвать Земский Собор. Не вырабатывать какой-либо сложный новый избирательный закон, а воспользоваться тем, что практически у всех групп есть свое представительство. «Если Вы лично явитесь туда, скажите слова, которые должны быть сказаны, что в прошлом были известные ошибки, что это не повторится, но скажите, что сейчас не момент давать реформу, что надо довести войну до конца, я убежден, Ваше Императорское Величество, что Вам ответят взрывом энтузиазма…»130

Несмотря на то, что довольно продолжительная встреча прошла в целом положительно, итог встречи вызвал «некоторое разочарование» и настороженность с той и другой стороны131. Александру Гучкову не понравилось, что Николай II, соглашаясь с его мнением, буквально вскоре согласится и с прямо противоположным. Более того, Александра Ивановича поразило в Николае II «его спокойствие» и то, что …«внутренней трагедии не было». «Он не в состоянии был пережить то, что мы переживали на фронте»132.

Николая II насторожило стремление Гучкова к переходу страны «к конституционному строю». О чем он вскоре не без ехидства и скажет брату Александра Гучкова, Николаю Ивановичу, что, дескать, был ваш брат, он нам понравился, хоть и рассказывал про конституцию133.

Вот так прошла первая встреча, смысл которой, по сути, сводился к тому, что впервые побывав у Императора, Гучков предложил тому… ограничить собственную власть, пусть в мягкой лояльной форме, но все же ограничить. Тем не менее, на первый взгляд, все прошло благополучно.

6 августа 1905 года царь подписывает манифест об учреждении выборного органа: «Нынче настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов,… и рассмотрении росписи государственных доходов и расходов…»134

17 октября 1905 года император подписывает Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка»135, в котором он возлагает на правительство выполнение его воли «дарования населению незыблемых основ гражданской свободы, неприкосновенности личности, свободы слова, собраний и союзов; привлечение к участию в Думе тех слоев населения, которые были совсем лишены избирательных прав, с дальнейшим развитием избирательного права. Устанавливалось, что никакой Закон не мог вступить в силу без одобрения Государственной Думы, и появилась возможность надзора за действиями властей136.

А уже 19 октября происходит поистине историческое событие. Впервые в России в состав правительства приглашаются представители общественности. Граф Витте делает предложение войти в правительство Д. Шипову (известному земскому деятелю), а чуть позже – А. И. Гучкову, предлагая ему пост министра торговли и промышленности. Переговоры шли несколько дней, но выяснив, что пост министра внутренних дел предлагается П. Н. Дурново, оба «заявили решительно, что о вступлении нашем в состав кабинета не может быть и речи, если П. Н. Дурново будет предложен пост министра внутренних дел»137.

У П. Н. Дурново была репутация человека, о котором у многих складывались крайне неблагоприятные впечатления. С точки зрения Гучкова, трудно было придумать человека, менее отвечающего задачам, которые ставила себе верховная власть, и если нужно было составом министерства успокоить общественное мнение, то это отпадало138.

А. И. Гучков прямо заявляет С. Витте: «…Могу вас уверить, что все то впечатление, на которое вы рассчитываете, будет начисто смыто, раз после опубликования списков министров окажется, что мы согласились войти в состав того же министерства, в каком и Дурново. Мы будем в этом отношении бесполезны, потому что тот капитал, на который вы рассчитываете, будет в 5 минут растрачен, если противник всякой общественности становится во главе министерства…»139 Хотя Милюков несколько по-другому интерпретировал данную ситуацию: «…Гучкова оттолкнули не столько… идеологические соображения, сколько возможный скандал в случае назначения полицейским членом кабинета дискредитировавшей личности, как П. Н. Дурново…»140

С. Витте позже вспоминал об Александре Ивановиче: «…Гучкова я лично совсем не знал, знал, что он из купеческой известной московской семьи, что он университетский бравый человек и пользовался в то время уважением так называемого съезда общественных (земских и городских) деятелей. Я после узнал, что это тот самый Гучков, которого я уволил из пограничной стражи Восточно-Китайской дороги года два или три до моего с ним знакомства. По-видимому, этот эпизод оставил в Гучкове довольно кислое ко мне расположение…»141

Во время переговоров, Александр Иванович Гучков, единственный из присутствовавших на совещании, был приглашен к Николаю II. В ходе встречи царь сказал ему, что «не удается составить полуобщественный кабинет…»142 Вот и вторая встреча не оставила какого-либо существенного следа в душе Александра Ивановича.

Назначение не состоялось. Тем не менее Александр Гучков, выражаясь современным языком, попал в «обойму». Вскоре его включают в состав участников Совещания от «общественных кругов» для обсуждения вопроса об изменении положения о выборах в Государственную Думу от 6 августа 1905 года. Совещание проходило в Царском Селе под председательством Николая II, о чём сам Николай II сделал запись в своём дневнике: «5 декабря. Понедельник. В 11 час. в Большом Дворце происходило заседание совещания по вопросу о выборах. Перерыв был для завтрака. Затем сидели до 7 часов. Вернулся изведённый и мокрый»143. Могут же эти представители общественности своими разговорами довести до предела первое лицо государства. Пригласят их, как порядочных людей, они же начинают резать правдуматку прямо в глаза, не щадя никаких чувств.

Выступая на совещании, Гучков раскритиковал Положение от 6 августа, указывая, «что он отстранил от участия в выборах слишком много лиц». И заявил: «Не следует бояться народных масс, привлечением их к участию в политической жизни страны будет достигнуто наиболее прочное успокоение…»144 В итоге Гучков выступает за всеобщее избирательное право, отмечая, что это «явится актом доверия, справедливости и милости». Говорил горячо, убежденно. Указывал на то, «что неравенство, классовые деления вызывают всеобщее осуждение, и если мы эти остатки прошлого закрепим, … то не будет удовлетворения, которого жаждет нация; что акт великой справедливости должен совершиться, и только путём, что предоставляется всем без различия языков и сословий145. И это всё при государе. Вот и приглашай их на совещания.

Против идеи народного представительства выступал П. Н. Дурново, член Государственного Совета, «предостерегая против этого строя, находя, что он – как ни строить сам избирательный закон – будет большой фальсификацией народного и общественного настроения: предполагается, что народ, а на самом деле это самозваные вожаки – учительницы, фельдшера…»146 П. Н. Дурново знал, о чём говорил, имея опыт министра внутренних дел, он был хорошо осведомлен о «революционировании этих кругов»147. Вызывает любопытство тот факт, что недовольство верховной власти политической позицией врачей и учителей имеет давнюю историю.

В итоге Николай II не захотел менять избирательный закон от 6 августа, а лишь дополнил его. Было решено предоставить 260 мест выборщикам от рабочих, которые избирались бы отдельно, а также предоставить избирательное право всем частным и государственным служащим в городах и всем квартиронанимателям148.

Постепенно в ходе политических баталий происходило дальнейшее размежевание в стане либералов. Сложились два крыла: «большинство», которое стало ядром для образования партии конституционных демократов, и «меньшинство», лидеры которого (Д. Шипов, граф П. Гейден и А. Гучков) решили создать свою партию.

Идея создания партии, со слов Д. Шипова, возникла у него вместе с А. Гучковым «во время многочисленных поездок в конце октября – начала ноября из Москвы в Санкт-Петербург и обратно»149. А. Гучков, сочувствовавший конституционному режиму, тем не менее отрицательно относился к агрессивной тактике лидеров образующейся партии кадетов. Он исходил из положения, что необходимо объединить все общественные силы, которые могли бы на предстоящих выборах в Государственную Думу составить противовес кадетам и их левым союзникам.

Вскоре на совещании земских и городских деятелей в Москве 6—13 ноября произошел раскол. «Меньшинство» приняло решение не участвовать в дальнейшей работе съезда и совещаниях.

Было собрано свое совещание из лиц, которые в разное время устранились от участия в съездах земских и городских деятелей, и принято решение создать новую политическую партию – «Союз 17 октября». Призвать к объединению всех, «кто отвергает одинаково и застой, и революционные потрясения, и кто признает необходимость создания сильной и авторитарной власти». Среди учредителей, подписавших воззвание «Союза», были граф П. Гейден, Д. Шипов, А. Гучков, М. Красовский, М. Стахович, князь Н. Волконский, С. Четвериков, Г. Крестовников, Н. Хомяков, М. Родзянко, С. Маслов и Н. Гучков150. Подписано было воззвание 10 ноября 1905 года151. Так началась новая страница жизни А. Гучкова – его партийная жизнь.

Вместе со своими соратниками он погружается с головой в партийное строительство, и достигает определенных успехов. В ноябре—декабре 1905 года были образованы отделения Центрального комитета в Москве и Петербурге. Первое собрание в Москве прошло 3 декабря, на нем присутствовало более 200 человек, а 4 декабря состоялось аналогичное собрание в Петербурге с явкой более 500 человек152. Помимо ЦК были созданы и Городские советы «Союза» в столицах. Началась работа по развертыванию партийной сетевой структуры на местах, где насчитывалось около 60 отделов153.

Всего же в период активных избирательных кампаний в 1905—1907 годах было создано около 260 отделов Союза, при общей численности примерно до 80 тысяч человек154. Так, в Сибири 14 декабря 1905 года открылся Томский отдел, в первой половине апреля 1906 года – Омский отдел. Всего в 1906—начале 1907 года отделы «Союза 17 октября» образовались в трех губернских и областных центрах (Томск, Омск, Красноярск), а также в девяти населенных пунктах (уездных городах) Томской губернии: Барнауле, Бийске, Змеиногорске, Каинске, Мариинске, Кузнецке, в селах Камень (Барнаульский уезд), Спасском (Каинский уезд) и в Нарыме155.

Правда, следует заметить, что во время партийного строительства возникали определенные курьезы. Так, в октябре 1906 года А. И. Гучкову поступила телеграмма из Томска от местного отдела партии, где сообщалось, что «легализация собраний отдела воспрещена…»156. Вникнув в ситуацию, подключил Столыпина П. А., вслед за этим Гучков А. И. получает телеграмму уже от Томского губернатора, где сообщалось, что никаких препятствий для партии не чинилось и вообще нет никаких проблем. В связи с этим А. И. Гучков направляет 12 октября 1906 года письмо Ю. Н. Милютину: «Или все губернаторы лгуны, или лгуны все председатели наших отделов»157. Судя по всему, томские коллеги по партии, рассчитывая на дальность расстояния от Томска до Санкт-Петербурга и невозможность проверить фактическую ситуацию на местах, решили вместо реального дела продемонстрировать имитацию кипучей деятельности, а недостатки в собственной работе списать на «противодействие» властей. Как говорится, не они первые, не они последние. Эта «традиция» активно работает до сих пор.

Надо отметить, что А. Гучков и другие руководители партии, помимо создания и раскручивания сетевой организационной структуры, основной упор в ведении избирательных кампаний делали на информационные ресурсы. В первую очередь на создание собственных газет. Уже в 1906 году они имели более 50 газет в самых разных губерниях страны. Газеты издавались в таких городах, как Ровно, Воронеж, Екатеринослав, Казань, Кострома, Рига, Минск, Москва, Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Самара, Севастополь, Томск и в ряде других крупных городов158. В Омске октябристы контролировали газету «Степь»159, а в Томске с 1 января 1906 года по декабрь 1907 года выпускали газету «Время»160.

Газета «Время» принимала активное участие в общественно-политической жизни губернии. Размещала агитационные материалы на выборах депутатов Государственной Думы. «За царя, за свободный народ, за неделимую Россию, выбирайте выборщиками кандидатов Томского отдела «Союза 17 октября»161. Активно борется с конкурентами – кадетами162. В том числе и издевательскими памфлетами на кадетов. Например: «Зигзаги» (у ростовщика).

Ростовщик: Что, молодой человек, опять на вексель хотите просить? Много и так ведь уже за вами!

Кадет: Отдам… как только в офицеры произведут… непременно отдам.

Ростовщик: Да под что теперь вам давать-то? Под автономию окраин брали, под свободу стачек и бойкотов брали, под социализацию земли тоже. Под что же берете?

Кадет: Под царствие небесное, которое наследуют все записавшиеся в нашу партию…»163.

Публиковались речи лидеров партии, в частности А. И. Гучкова от 5.11.1906 года164, были публикации по внутрипартийной работе, в том числе о партийной дисциплине165. В доступной стихотворной форме газета доносила основной смысл программы:

Говоря о серьёзном потенциале Томского отдела «Союза», следует отметить, что во многом он обеспечивался активной ролью в нём профессуры Томского университета166.

8—12 февраля 1906 года в Москве проходил I съезд «Союза 17 октября». Съезд собрал около 400 делегатов, более 150 приглашенных гостей, почти 20 корреспондентов от различных газет167. На съезде с большой речью выступил А. И. Гучков. В переполненном зале делегаты, казалось, ловили каждое слово, сказанное Александром Ивановичем. Его речь была яркой, эмоциональной. «Так больше жить нельзя!» – звучит с трибуны. Речь прерывается аплодисментами. Он говорит, что «всем нам одинаково казалось, что главной причиной всего нашего социального и политического зла есть абсолютизм, опирающийся на бюрократическое правление. И мы вступили в борьбу против этого абсолютизма, этого неограниченного самовластия и произвола бюрократии…»168 В выступлении А. И. Гучков приводит много примеров, говорит про войну, раскрывшую «гнойные раны приказного режима». «…Абсолютизм, опирающийся на бюрократический сгнивший строй, довел нашу родину до всех унижений и бед».

Определяя место «Союза» среди других партий, отмечает: «…доктринёрство крайних партий, их оторванность от всей исторической жизни России оттолкнули нас от них…» Закончил он свою яркую речь всеобщим призывом: «Мы переживаем страшный кризис. Врачевание дальше откладывать нельзя, и не настоящему кабинету министров произвести это врачевание и вывести нас на путь спасения…». Речь окончилась при несмолкаемых аплодисментах169.

Вскоре после съезда началась активная фаза по выборам в Первую Государственную Думу. Итог по результатам был не такой, на который рассчитывали партийные лидеры. Было избрано 16 депутатов. Сам Александр Гучков в Думу не прошёл. Тем не менее это был определенный успех. Из десятков созданных партий, принимавших участие в выборах, лишь немногим удалось пройти в Думу, «Союз 17 октября» был одним из них. Была создана фракция, был создан своего рода «плацдарм» для будущих атак.

Недостижение желаемого результата не привело в уныние Александра Ивановича, он не опустил руки, а еще энергичней развивал партийную работу. Анализировал, делал выводы, менял тактику.

Жизнь Первой Думы оказалась недолгой, всего 72 дня. Так что вскоре появилась возможность вновь испытать свои силы, свои наработки. При этом Александр Гучков активно поддерживал роспуск Первой Государственной Думы. Очень красноречивые воспоминания о составе первой Государственной Думы оставил генерал В. Н. Воейков. Он описывает встречу в Зимнем дворце 27 апреля 1906 года императора Николая II с членами нового Государственного Совета и Государственной Думы первого созыва. «Во время всей церемонии я видел перед собой собрание „лучших людей“ России, как тогда называли первых избранников народа… Скоро эти лучшие люди показали себя вовсю. По-видимому, еще до начала какой бы то ни было работы некоторые из них только и думали, как бы (по нашему военному выражению) нахамить».

Когда депутаты Государственной Думы, приглашенные на высочайший выход по случаю ее открытия, шли согласно церемониалу по залам Дворца в Тронный зал, они невольно останавливали на себе всеобщее внимание своими фантастическими костюмами: на одном из них, дворянине Тверской губернии, был лиловый спортивный костюм с короткими брюками и красным галстуком, толстые чулки и горные ботинки; в руках он держал соломенное канотье. По-видимому, он, как и некоторые из его коллег, долго обдумывал костюм, подходящий для выражения презрения к светским условностям. Проходя через Гербовый зал, где находились в своих великолепных придворных русских платьях городские дамы, один из депутатов обратился к своему спутнику со словами: «Что это? Мы находимся в зоологическом саду?» Сказано это было демонстративно громко170.

Не менее красочно эту же встречу описал известнейший юрист А. Ф. Кони, член Государственного совета. «Я еду домой со смутным чувством, сознавая, что присутствовал при не совсем ожидаемом для многих участников погребении самодержавия. У его еще отверзтой могилы я видел и трех его наследников: государя, Совет и Думу. Первый держал себя с большим достоинством… Второй – жалкое и жадное сборище вольноотпущенных холопов – не обещает многого в будущем, несмотря на свою сословную и торговопромышленную примесь… Но Дума, Дума – что даст она? Поймут ли ее лучшие люди лежащую на них святую обязанность ввести в плоть и кровь русской государственности новые начала справедливости и порядка, как это успели сделать со своей задачей мировые посредники первого призыва? И пред этим роковым вопросом сердце сжимается с невольной тревогой и грустным предчувствием»171.

«При роспуске Первой Государственной Думы, во время переговоров П. А. Столыпина с общественными деятелями, из числа последних только один А. И. Гучков остался непоколебленным в своём сочувствии к приведённой новым председателем совета министров меры…»172

Что и говорить, роспуск Думы – мера, явно не популярная в общественных кругах. Но здесь опять проявляются личные качества характера А. Гучкова: не бояться плыть против течения, в сочетании с политической целесообразностью и прагматизмом, не мучить себя постоянными сомнениями, главное – добиваться поставленной цели. И если ситуация помогает в борьбе с противниками, то глупо от этого отказываться.

Д. Шипов продолжает: «Одобрение А. И. Гучковым роспуска Государственной Думы, в его нетерпимом отношении к кадетской партии, в силу чего он готов был примириться с этой мерой, как с сильным ударом, наносимым его политическим противникам…»173

Вообще 1906 год был очень важен в становлении А. И. Гучкова как политического лидера. Кроме политической деятельности, произошли серьезные изменения в семейной жизни: родилась дочь Вера. Дочь в полной мере оправдала поговорку, что маленькие дети – не дают спать, а взрослые дети не дают жить. В 1920—30-е годы у Александра Ивановича было немало хлопот по политическим мотивам с его единственной дочерью.

В 1906 году произошло его знакомство, а затем и сближение в совместной деятельности с П. А. Столыпиным. Гучков активно выступил в поддержку деятельности военно-полевых судов для подавления революционной активности. «Указ о военнополевых судах встретил у меня полное одобрение, потому что в условиях гражданской войны ждать медленно работающего судебного аппарата – это значит ослабить власть и ослабить то впечатление, которое репрессии должны вызвать. В качестве правильного решения между этими двумя крайностями я видел военнополевой суд, который давал определенную гарантию, потому что всётаки был суд»174. «…В этом была, несомненно, историческая заслуга А. И. Гучкова и «Союза 17 октября»175.

Заявив такую позицию, Александр Гучков вновь не побоялся пойти против общественного мнения. И против него началась настоящая травля в либеральной прессе. Не согласились с его позицией и некоторые отцыоснователи «Союза 17 октября». Шипов вообще заявил о выходе из партии. Сам же Александр Иванович был непреклонен в своей убежденности и правоте, публично заявив «о необходимости суровыми мерами подавить революционное движение, которое мешает проведению у нас назревших либеральных реформ»176. После ухода Д. Шипова, Александр Гучков 29 октября 1906 года избран председателем ЦК партии. Он становится практически единоличным признанным лидером партии177.

Принятое решение о сложении с себя полномочий председателя ЦК партии Д. Шипов объяснил тем, что к этому его побудили «обнаружившиеся существенные разногласия между мной и А. И. Гучковым»178.

Чувствовались разность между Шиповым и Гучковым как в характерах, так и в темпераментах. «А. И. Гучков оказался человеком, легко увлекающимся политической партийной борьбой…»179 Именно это во многом отличало Гучкова от Шипова и от других политических деятелей, у которых было отрицательное отношение к политической борьбе, которые избегали её, как могли (и зачем только вообще пытались этим заниматься?). Для Гучкова же накал, борьба, страсть – как раз необходимые условия для «нормальной жизнедеятельности». Не соглашаясь с Шиповым, Гучков сказал: «…мне, напротив, всегда доставляет большое удовольствие хорошенько накласть моим противникам»180. Слова, которые во многом характеризуют А. Гучкова. Многие его оппоненты имели возможность в этом убедиться.

Столкнувшись с «безвольностью, дряблостью общественных элементов», Александр Гучков протянул в это тяжелое время руку поддержки властям. «В Петербурге мне создали репутацию человека энергичного, не боящегося ответственности перед общественным мнением», – вспоминал сам Александр Гучков181. Зато он получает большое одобрение со стороны Петра Столыпина.

В личной беседе П. Столыпин сказал, что «аплодировал (Гучкову) по поводу того гражданского мужества, которое он проявил, взяв под свою защиту такую непопулярную вещь»182.

Начинается бурная деятельность по выборам во Вторую Государственную Думу. В ноябре на собрании Санкт-Петербургского отдела «Союза 17 октября» Гучков, выступая с речью, обозначил новую тактику на выборах. Определив, что политическая обстановка, при которой пройдут новые выборы, отличается от той, в которой проходили первые выборы, он намечает тактический союз с правыми партиями: «…сколько… вопросов, по которым наши представители в Государственную Думу пойдут рука об руку с их представителями!»183 Именно тогда он запускает в оборот выражение «пламенный патриотизм»184. Четко определяет свою позицию: «Я старый конституционалист, и в конституционной монархии уже давно видел ту необходимую политическую дорогу, которая обеспечит полное и коренное обновление всей нашей жизни…»185, «…тверда вера, что монархия будет конституционна по форме, демократична по своим задачам, или она совсем не будет…»186

При этом Гучков одновременно борется и с силами революции, и с силами реакции – «кто находит, что все ужасы революции, кровавые потрясения, с ней связанные, являются недорогой ценой за те блага, которые сулят эти партии, пусть и подают за них свой голос…»187 И тут же: «Люди реакции могут подать руку людям революции: эти последние только продолжают дело первых…»188 Фактически им тогда вырабатывается и предлагается центристский подход.

В начале 1907 года проходят выборы во Вторую Государственную Думу. Несмотря на активную работу, Александру Гучкову вновь не удалось самому избраться, но, тем не менее, «Союзу 17 октября» удалось закрепить свой партийный успех и образовать третью по численности фракцию в избранной Думе. В состав Второй Государственной Думы были избраны уже 42 человека – почти в 2,5 раза больше, чем в первый состав. Так партия под руководством Гучкова шла к своим новым достижениям. А что касается самого Александра Ивановича, то его активная политическая деятельность не оставалась незамеченной, и уже в мае 1907 года он избирается членом Государственного совета, так сказать, в верхнюю палату представительного органа. Он продолжает свой политический курс на сотрудничество и поддержку верховной власти.

В мае 1907 года проходит второй съезд партии. По инициативе Александра Гучкова съезд направил приветственную телеграмму Государю Императору, высказывая свою политическую лояльность. В ответ съезд получает телеграмму от председателя Совета министров П. Столыпина: «Государь Император соизволил приказать изготовить съезду высочайшую его императорского величества благодарность за выраженные чувства». Телеграмма была воспринята громкими аплодисментами и криками «Ура!»189.

Жизнь же Второй Думы так же, как и первой, оказалась непродолжительной: 3 июня 1907 года она была распущена. С манифестом 3 июня в России утвердился новый строй – думская монархия190. Гучков вновь начинает мобилизацию всех сил на участие в новых выборах, при этом чётко и определённо высказываясь в поддержку действий властей по роспуску Второй Думы. В июне на расширенном заседании ЦК он говорит: «…мы должны признать роспуск Государственной Думы актом государственной необходимости… правительство и монарх вынуждены были прибегнуть к акту 3 июня, который является переворотом…»191

Вскоре Гучков получает вновь предложение, уже от П. Столыпина, войти в состав правительства и занять министерский пост. Ему вновь предлагается пост министра торговли и промышленности. Дав предварительное согласие, Гучков выдвигает два условия. Первое – принятие программы, которая «должна была бы связать правительство и характеризовать новый его состав в глазах общественного мнения…» И второе – ввести в состав правительства еще и других общественных деятелей192. Он предлагает кандидатуры людей, хорошо известных и пользующихся доверием общественности – Кони, профессора П. Виноградова, графа Гейдена.

Гучков ведет переговоры со Столыпиным. Вновь принят Николаем II, который хотел, чтобы Александр Иванович вошел в правительство. Но в конечном итоге у Императора возобладало мнение, «что революционная волна не так грозна и можно обойтись без новшеств»193. Назначение не состоялось. Продолжалась активная работа по подготовке к выборам Третьей Государственной Думы, которые состоялись в октябре 1907 года.

Вот как П. Милюков оценил ситуацию с выборами в Третью Государственную Думу. «Но мало было убрать из будущей Думы одних. Надо было провести в неё других, желательных. Вскоре после роспуска, в августе состоялось совещание между П. Столыпиным и А. Гучковым относительно создания правительственного большинства. Естественно, на первое место выдвигались тут октябристы, и им была обещана поддержка на выборах. Но одних октябристов было слишком мало… Надо было мобилизовать массы: создать хотя бы их видимость, если их не было налицо. И тут вызвана были на политическую сцену… вторая сила… помимо дворянства, – искусственный подбор из среды темного городского мещанства… Появились «союзы» Михаила Архангела, «русского народа» и т. д. Гучков нашел и лозунг, объединивший представителей «130000» помещиков с этой «черной сотней»: «пламенный патриотизм»194. Далее П. Милюков продолжал: «По самой идее в Третьей Думе не должна была предполагаться наличность оппозиции. И на выборах правительство все сделало, чтобы ее не было…»195.

На этот раз это был политический триумф как партии, так и самого Гучкова. Он становится депутатом Государственной Думы. В связи с чем получает уведомление от Московского городского головы, что «Вы удостоились чести быть членом Государственной Думы от города Москвы» и Московская Дума «единогласно постановила выразить вам приветствие по случаю… избрания». Подписал уведомление городской голова – его старший брат Николай Гучков196. Партия же становится ведущей фракцией в Думе, получив почти треть голосов. Однако большинства получено не было.

В этой ситуации Александр Гучков проявляет себя ещё и как хороший тактик. Он разрабатывает целую комбинацию, договаривается с П. А. Столыпиным, получает от него согласие и поддержку. Суть плана была в том, чтобы найти это большинство в самой Думе за счёт раскола правых и полного отсечения крайних элементов. Создать мощную фракцию центра, обладающую большинством. «Эта группа всецело приняла Столыпина. Целиком за ним шла – это была самая верная ему группа…»

Важно отметить и реакцию Николая II на избрание Гучкова в Думу. Брат Николай, городской голова Москвы, на приеме у императора услышал от него фразу: «Я узнал, что брат ваш выбран, как мы рады»197. У Александра Гучкова начинается новый этап политической жизни – этап парламентской деятельности. Очень интересный и драматичный.

В 1907 году произошло еще одно знаменательное событие для Александра Ивановича. Из-под пера очень известного в то время журналиста Власа Дорошевича вышла книга «Премьер. (Завтрашняя быль (Фантазия))». В этой книге В. Дорошевич в очень доступной, легкой, несколько ироничной форме сделал предположение о том, что А. Гучков становится премьером Российской империи, в должности премьер-президента. Надо отметить, что В. Дорошевич в то время был вовсе не рядовым журналистом, а редактором самой читаемой и тиражной газеты в России – «Русское слово». С учетом того, что В. Дорошевич учился в той же гимназии, что и А. И. Гучков, можно предположить, что эта книга вышла вовсе не случайно. Так, уже в 1907 году, подспудно публике было представлено, что А. И. Гучков вполне может стать главой правительства. Шаг за шагом общественность «приучали» к этой мысли. Эти люди хорошо знали роль печати, ее влияние на общественное мнение.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что с первых шагов в большой политике всё складывалось для Александра Гучкова довольно успешно. С мая 1905 года по ноябрь 1907 года было сделано очень много. Создана партия, которая за это время под его руководством становится ведущей политической силой в Думе. Ему самому дважды предлагается министерский пост. Он избирается членом Государственного совета, а затем и депутатом Государственной Думы. Устанавливает хорошие, рабочие отношения с председателем Совета министров П. Столыпиным. Неоднократно принимается и самим Императором Николаем II. Казалось бы, всё складывается для него очень хорошо, но в скором времени характер Гучкова и его принципиальная позиция сделали своё дело. Начинается путь от «размолвки» до полной конфронтации с верховной властью.

Глава 9. В Третьей Государственной Думе. Комиссия по государственной обороне. «Размолвка» с Николаем II. «Дуэль» с Милюковым и дуэль с Уваровым. Председатель Государственной Думы и отставка. Дальний Восток. Борьба с Г. Распутиным. Связь с генералами Генерального штаба. Дуэль с Мясоедовым. Неудача на выборах в Четвертую Государственную Думу. 1907—1912 гг.

С ноября 1907 года началась работа Третьей Государственной Думы, и Александр Гучков с головой окунулся в эту деятельность. Характеризуя работу Третьей Государственной Думы, историк С. Ольденбург отмечал: «Признанным вождем партии и вообще наиболее крупным деятелем всей Третьей Думы, был, несомненно, Александр Иванович Гучков…»198

«Размолвка», по словам Александра Гучкова, с верховной властью началась практически сразу с началом работы Думы. Прежде всего во фракции октябристов было решено создать комиссию по государственной обороне. Эта идея не понравилась Николаю II, так как он считал, что дела армии – его личная прерогатива. «Надо бы переименовать», – высказался Николай II199. Тем не менее комиссия сохранилась, а сам Александр Гучков стал её председателем. На этом посту Гучков первым делом начал устанавливать рабочие отношения с военными. С самого начала сложились дружеские отношения с военным министерством, во главе которого был А. Ф. Редигер200.

Многие военные высоко оценивали деятельность А. Гучкова в комиссии по государственной обороне. Так, генерал Ю. Данилов вспоминал: «…С особой благодарностью Россия должна вспоминать о деятельности Государственной Думы рассматриваемого периода времени в области поднятия отечественной военной мощи. Заслуга этого патриотичного дела должна быть приписана главным образом думской фракции „17 октября“, и особенно одному из видных ее членов – А. И. Гучкову, который был довольно долгое время председателем комиссии обороны в Третьей Думе, а затем и её председателем…»201 Активно взаимодействуя с военными, Александр Гучков налаживал с ними тесные личные связи, возможно и не осознавая того, что в будущем эти шаги станут первым этапом на его пути к власти.

При этом Александр Гучков «не забыл» и про основных политических оппонентов – кадетов, которых не оказалось в комиссии государственной обороны. Отмечая тот факт, что в состав комиссии по государственной обороне не попали кадеты, Милюков вспоминал: «Инициативе Гучкова надо приписать оскорбительный жест Думы по нашему адресу: нас не пустили в состав организованной им Комиссии государственной обороны – на том основании, что мы можем выдать неприятелю государственные секреты…»202

«После своих спортсменских поездок к бурам и на Дальний Восток Гучков считал себя знатоком военного дела и специализировался в Думе на вопросах военного перевооружения России. Это было и патриотично, и эффектно. Он при этом монополизировал военные вопросы в созданной им комиссии, из которой исключил своих соперников из оппозиции под предлогом сохранения государственной тайны…»203

В ходе работы комиссии выяснилось, что есть очень серьезные препятствия на пути возрождения военной мощи – это участие великих князей в военном управлении. «…Ярко сказалось хозяйничанье великих князей в морском ведомстве, но также и в военном ведомстве в смысле глубокого застоя, невозможности провести новую мысль и новых людей…»204

По мнению Гучкова, великие князья не только мешали, но и снимали с военного министра ответственность, и не было известно, кто начальник205. Великие князья – это действительно серьезное препятствие на пути, обойти которое далеко не просто. Многие и не стали бы связываться, опасаясь за свою карьеру, но только не Александр Гучков. Пройдя совсем недавно войну и видя многие бедствия и несчастья в армии, понимая их причины, он просто не мог равнодушно взирать на творимые беспорядки. Гучков принимает для себя серьезное и ответственное решение – выступить публично в Государственной Думе против сложившегося положения дел.

На заседании 27 мая 1908 года по поводу сметы Военного министерства на 1908 год Гучков взял слово. Выступал он ярко, эмоционально, деловито и очень аргументированно. Предлагая принять все ассигнования, предусмотренные Военному министерству, он напрямую обратился к великим князьям. Он высказал, что «во главе главных отраслей военного дела стоят безответственные люди, которые окружены безответственными помощниками» и обратился к ним, «чтобы они маленькими своими интересами, самолюбием и славолюбием пренебрегли и принесли бы себя в жертву насущной потребности возрождения нашей военной мощи». А чтобы призыв был более убедительным, он всех великих князей назвал поименно206.

Безусловно, внешне это выглядело довольно дерзко: «Если мы считаем себя вправе и даже обязанными обратиться к народу, к стране и требовать от них тяжелых жертв на дело этой обороны, то мы вправе обратиться и к тем немногим безответственными лицами, от которых мы должны потребовать только всего – отказа от некоторых земных благ и некоторых радостей тщеславия, которые связаны с теми постами, которые они занимают. Этой жертвы мы вправе от них ждать…»207

С. Ольденбург отмечает, что Гучков особенно нападал на Совет государственной обороны, председателем которого был великий князь Николай Николаевич (дядя Николая II). При этом он делает вывод, что эта критика соответствовала мнению премьера и военного министра Редигера208. Сам же А. Редигер, вспоминая данный случай, пишет так: «…Гучков выступил с речью против нахождения безответственных лиц (великих князей) на ответственных должностях. По существу, я с речью Гучкова был совершенно согласен, т. к. каждый великий князь норовил выпросить себе автономный удел, и от него не только не было возможности избавиться, но даже не было возможности добиться чего-нибудь ему неугодного. Поэтому, если бы я стал возражать Гучкову, то мои возражения были бы слабы, а между тем они могли бы вызвать еще новые выпады против великих князей и увеличить скандал, я предпочел не возражать…»209

Это выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Это был скандал. Милюков высказался с претензией к Гучкову, что это может стать основанием для роспуска Думы. Столыпин также был расстроен этим выступлением и передал, что и сам государь недоволен таким выступлением, особенно его формой. «…Если Гучков имеет что-либо против участия великих князей в военном управлении, он мог это мне сказать, а не выносить все на публику, да приводить синодик…»

В данном случае противников Гучкова возмущало то, что он сыграл «не по правилам», вместо попытки кулуарно решить вопрос, он без предупреждения кого-либо «вынес сор из избы» и перенёс все в публичную плоскость с расчетом на действие общественного мнения. Впервые так открыто и остро он высказался по данной теме.

Разумеется, Александр Гучков не мог не понимать всей серьёзности своего поступка, и того, что это может привести к серьёзным осложнениям со стороны верховной власти. Но опять-таки промолчать, сделать вид, что всё хорошо, когда это не так, он просто не мог.

Значительно позже, в августе 1917 года, давая показания на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, он скажет: «…в Государственной Думе я поднял вопрос о необходимости удаления безответственных влияний из этой сферы. И тут я не ограничился общим определением, а предъявил обвинительный акт с указанием лиц и имён. Это послужило первым основанием для разрыва верховной власти со мной. И те, кто поддерживал меня в этом направлении, был зачислен в лагерь неблагонадёжных, к ним применялось модное слово „младотуречество“, и с этих пор отношение стало явно подозрительным и враждебным…»210 Историк С. Ольденбург по этому поводу отмечал: «Турецкая революция произошла силами не турецких народностей, составляющих большинство в Оттоманской империи. Младотурки были турецкими националистами, определенными сторонниками нерушимости государства. А. И. Гучков, побывав в Константинополе, даже сравнил младотурок с октябристами, чем вызвал иронические выпады левой печати»211.

Активная позиция Александра Гучкова в вопросах обороны страны сблизила его с очень многими военными из высшего руководства. Стали складываться с некоторыми из них неформальные отношения, своего рода кружок Гучкова. Вначале это были чаепития у военного министра Редигера, где в свободной форме участники кружка обменивались информацией и мнениями. Возобновились постоянные контакты с В. Гурко (с которым познакомился ещё во времена англобурской войны), с адмиралами Генерального штаба. Началась негласная совместная работа. Встречи проходили то у Гучкова, то у Гурко, то ещё у кого-нибудь, – начал складываться своего рода «домашний генеральный штаб», в центре которого оказался Александр Гучков. Так постепенно, шаг за шагом он налаживал деловые связи с молодыми, амбициозными военными. Эти связи сыграют решающую роль в планах Александра Гучкова212.

Многих военных также не устраивало сложившееся положение в армии и роль великих князей. Чувствуя и понимая это недовольство, А. Гучков очень активно и грамотно этим воспользовался.

Вскоре он проводит очередную комбинацию, как и в вопросе о великих князьях, он публично выносит вопрос о подготовке и профессиональной пригодности высшего командного состава. Как и прежде, он это делает гласно, заранее никого не ставя в известность и ни с кем не согласовывая. «Давайте ознакомимся с теми, которые стоят во главе военных округов, потому что эти лица являются кандидатами в командующие фронтами армий…» В итоге оказалось, что большинство из них никаких заслуг и никакого имени в армии не имеют.

Вновь разразился скандал. Негодование в верхах было необычайным. «Опять вмешательство в военные дела: великие князья, забота об армии, а теперь высший командный состав»213. Сколько же можно терпеть такое поведение? И действительно, в верхах от А. Гучкова такого не ожидали. Военный министр Редигер был отправлен в отставку, вместо него назначили В. А. Сухомлинова, с которым отношения в последующей работе не сложились, и Гучков перешел к нему в резкую оппозицию. Сухомлинова поражала большая осведомленность Гучкова в военных вопросах. Начали искать «корни». Гурко и офицеры Генерального штаба, весь кружок были взяты под подозрение. Но что удивительно, никаких серьезных мер к ним не применяли. В этом вопросе власти проявили сильную беспечность и отсутствие политической воли. Как показали дальнейшие события, абсолютно напрасно с их стороны. «Возьмут на подозрение, обойдут его очередной наградой, а дальше не шли», – вспоминал по этому поводу Александр Иванович214.

Противостояние же с министром Сухомлиновым постоянно нарастало. Гучков вообще считал его главным препятствием. Но сил добиться его отставки еще пока не было. Такая возможность представилась позже, с большими негативными последствиями для Сухомлинова.

Осенью 1908 года Александр Иванович принимает участие в конференции всех европейских парламентов, которая проходила в Берлине. От Государственной Думы России участвовало 9 человек, но только он удостоился чести не только побывать на банкете у гр. Бюлова, но и иметь продолжительную беседу с германским канцлером215.

1908 год запомнился еще одним знаковым событием – «дуэлью» Гучкова с П. Милюковым. Инцидент произошел внешне из-за пустяка: 2 мая в ходе прений в Государственной Думе по процедурным вопросам (как много скандалов в парламентах происходит именно изза процедурных вопросов!) возник спор. П. Милюков, выступая с речью, высказался, что Гучков часто говорит неправду. Тут же «неправда» была воспринята как «ложь». А это уже было явное оскорбление, которое Гучков никому простить не мог. Он посылает П. Милюкову вызов на дуэль. Пикантность ситуации заключалась в том, что Гучков был лидером парламентского большинства, а Милюков – лидером оппозиции. В этой ситуации ни один отступить уже не мог, хотя ситуация была явно глупая. Стреляться из-за процедурных вопросов? Но каждый из дуэлянтов упорно стоял на своём. Казалось, наступил тупик, выхода из которого не было. Четверо секундантов 5 дней искали пути к тому, чтобы эта дуэль не состоялась. В архиве сохранились семь протоколов совещаний секундантов. Это очень увлекательное чтение. Секунданты провели доскональный разбор ситуации, не ограничились выработкой условий дуэли, а усердно пытались найти пути к примирению. В результате нашли формулу, по которой было признано, что «Гучков имел основания считать себя оскорбленным», но у Милюкова отсутствовали какие-либо оскорбительные намерения. Был составлен проект объяснения от П. Милюкова: «Считаю своим долгом удостоверить, что в эти слова я не вкладывал смысла для Вас оскорбительного, под словом „неправда“, я не разумел „лжи“… Я никакого намерения нанести Вам оскорбление не имел и приношу извинения за принесенное Вам вполне невольно неприятное чувство». Выход был найден, дуэль не состоялась. В конце концов умные люди всегда могут договориться216.

Вот как Милюков вспоминал об этой несостоявшейся дуэли в 1908 году: «Гучков… послал ко мне секундантов, Родзянко и Звягинцева, членов Думы и бывших военных. Он прекрасно знал мое отрицательное отношение к дуэлям… – и, вероятно, рассчитывал, что я откажусь от дуэли и тем унижу себя во мнении его единомышленников…»; «…Гучков был лидером большинства, меня называли лидером оппозиции; отказ был бы политическим актом…»217.

Надо отметить, что на заседаниях Государственной Думы время от времени происходили разного рода эксцессы. С трибуны порой шли намеренные оскорбления. Так, Пуришкевич начал одну из речей цитатой из А. Е. Измайлова, желая задеть П. Милюкова: «Павлушка, медный лоб, приличное названье, имел ко лжи большое дарованье…» В другой раз тот же Пуришкевич схватил стакан с водой, стоявший на трибуне, и швырнул его в Милюкова, стакан упал на пол и разбился218. Так что «традиция» бросаться стаканами у депутатов в российской истории имеет глубокие корни.

Но, увы, это была не единственная дуэль, в которой был задействован Александр Гучков. Уже в следующем году у него происходит ссора с депутатом Уваровым, на этот раз все было по-настоящему. Дуэль состоялась 17 апреля 1909 года, Уваров выстрелил в воздух, Гучков выстрелил в противника, и в результате Уваров получил легкое ранение. Но даже причинение легкого ранения на дуэли было уголовным преступлением. Гучкова ждало наказание. Суд длился долго. К лету следующего, 1910 года, был вынесен приговор – 4 недели заключения. По высочайшему повелению срок был сокращен до одной недели (!). Гучков отправился для отбывания наказания в Петропавловскую крепость219. Так он стал «петропавловским узником». Здесь, правда, появился один нюанс – в марте 1910 года Гучков был избран председателем Государственной Думы, и прежде чем отбывать наказание, он сложил с себя полномочия. После отбывания наказания, на первой сессии он вновь был избран председателем Думы.

Интересное, однако, было время и царившие нравы в политической элите России. Время, когда депутаты Государственной Думы вызывали друг друга на дуэли, при этом не таились, а наоборот, старались не скрывать место дуэли, тем самым придавали публичность подобным мероприятиям. У них явно была заинтересованность в огласке, стремление попасть в газеты. Депутаты активно осваивали способы создавать информационные поводы: роль прессы сильно возрастала. А кому, как не депутатам понимать значимость прессы для политической карьеры. Вот и использовали все доступные методы, порой даже самые вызывающие.

Интересно, однако, и другое. Вызов на дуэль, ранение человека, отсидка в Петропавловской крепости – оказывается, что всё это вовсе не препятствовало продолжению политической карьеры, а порой наоборот помогало, ведь Гучкова после всего этого вновь избирают председателем Думы. Мягко говоря, удивляет и позиция верховной власти. К этому времени практически уже два года, Гучков доставляет сильные неприятности властям, казалось бы, удобный повод «свести с ним счеты» и «поставить его на место». Но нет, сокращают срок и так, по сути, символического наказания. Какая-то публичная демонстрация отсутствия политической воли и боязнь связываться с представителями общественных кругов, тем самым сами активно поднимали авторитет и значимость своих политических оппонентов.

Но вернемся опять в 1909 год. Александр Гучков, являясь лидером фракции, вводит новые формы работы в парламентскую деятельность: 15 марта 1909 года в Санкт-Петербурге проходит первая встреча с избирателями и партийным активом, своеобразный депутатский отчёт. Данная форма работы вызвала большой интерес, в зал набилось более двух тысяч человек. Несмотря на то, что помещение было переполнено, народ всё прибывал. На встречу пришло небывалое количество журналистов от политических газет разной направленности. Да и событие было довольно неординарное: где же такое прежде видели, чтобы депутаты пришли встречаться со своими избирателями. Как и следовало ожидать, на встрече выступал сам Гучков (а иначе для чего надо было бы все это организовывать?). Говорил Александр Иванович, как и всегда, живо и эмоционально. «Нас хоронят, и который раз уже хоронят. Наши политические противники с жадностью следят за недомоганиями нашей партии, и как промотавшийся наследник, ждут увидеть признаки смертельной болезни… Везде сообщают, что октябризм умер. Несвоевременно ли теперь прочитать наш некролог?..»220 Далее он подробно рассказал о достижениях партии на выборах, о плодотворной работе фракции, об инициативах партии и политической борьбе в Думе. В речи отмечает одно из главных преимуществ нахождения в Думе – это наличие публичной трибуны, с которой можно обращаться к людям.

«У нас есть одно ценное право – это право свободного слова на думской трибуне. И мы не находили препятствия к осуществлению этого права. Вы можете признать, что ваши представители не скрывали правды ни от страны, ни от верховного вождя нашей армии. Мы не боимся разоблачений и не боимся говорить правды, потому что знаем, что правда – это патриотизм»221.

Необычность и новизна формы проведения мероприятия, умение Гучкова найти «ключ» к сердцу слушателей сделали свое позитивное дело. Многотысячный зал взорвался продолжительными аплодисментами222. Гучков был одним из первых и немногих, кто активно работал с «общественным мнением».

Активно внедряя новые формы партийной и депутатской деятельности, делая депутата публичным, вовлекая в эту деятельность газеты, Гучков работал над достижением своей цели: повышением собственного авторитета и политического влияния. Авторитета такого уровня, чтобы никто не посмел его не только пальцем тронуть, но и даже повысить голос в его сторону. Надо отдать ему должное, ему удалось это сделать.

Гучков продолжает большую работу по совершенствованию партийной структуры. В октябре 1909 года в Москве проходит III съезд партии «Союза 17 октября». При открытии съезда, соблюдая все внешние рамки приличия, Гучков предлагает отправить телеграмму государю. Предложение принято единогласно всеми участниками съезда при восторженных криках «ура». В своем выступлении он ставит перед партией новые задачи и политические ориентиры. В первую очередь подтверждает позиции политического центра: «Я исключаю непримиримых правых и крайних левых». В очередной раз отвергает возможность работы с кадетами («малая заинтересованность в продуктивной думской работе»).

Подчеркивает, что приходится считаться с раздробленностью политических сил в Государственной Думе: «Эта раздробленность – её слабость, а её слабость – сила исполнительной власти…» Говоря о политических целях, довольно четко обозначает: «Наш идеал – конституционная монархия дуалистического типа, сильная монархическая власть и министерства, ответственные перед монархом…» Важный момент в указании тактики политической деятельности: «…мы не грозничаем перед правительством, … мы не грозничаем и перед общественным мнением», в то же время «на… путь оппозиции, ради оппозиции, мы никогда не встанем». Указав эти ориентиры, Гучков продолжал двигаться по пути своей активной политической деятельности223.

Несмотря на принцип поддержки правительства Столыпина, в случае, когда Гучков считал необходимым, он выносил на повестку дня острые вопросы. Так, 22 февраля 1910 года он высказывает претензии с трибуны Думы, что «…октябристы и здесь, и в стране чувствуют себя несколько изолированными». Он заявляет правительству, что «прискорбная необходимость» столыпинской системы «успокоения» прошла и что «при наступивших современных условиях он и его друзья уже не видят прежних препятствий, которые оправдывали бы замедление в осуществлении гражданских свобод»224. Далее Гучков выразил пожелание отмены административной ссылки и особых полномочий губернатора в отношении печати. «Мы, господа, ждём», – закончил А. И. Гучков, обращаясь к правительству225.

8 марта 1910 года, несмотря на всю свою непростую позицию в отношении власти, несмотря на то, что уже успел нажить себе множество влиятельных врагов, подавляющим большинством голосов депутатов (221 против 68) Гучков избирается председателем Государственной Думы226. Комментируя избрание А. И. Гучкова председателем, его предшественник Н. А. Хомяков сказал: «А. И. Гучков был единственным человеком в Думе, которого Дума могла и должна была избрать»227. Один из лидеров правых депутат Марковвторой по этому же поводу добавил: «Поздравляю с председателем не дворянином…»228 Безусловно, это была крупнейшая веха в политической жизни России – избрание на крупнейший государственный пост человека не дворянского происхождения. При вступлении в должность, выступая с речью перед депутатами, Гучков сказал: «Господа, я убежденный приверженец конституционного строя и притом не со вчерашнего дня. Вне форм конституционной монархии, а отнюдь не парламентаризма, я не могу мыслить мирное развитие современной России со всеми теми особенностями, которые завещаны русской историей и коренятся в русской действительности, с народным представительством, облеченным широкими правами в законодательстве и надзоре за управлением, но и с Правительством сильным и ответственным только перед монархом, а не перед политическими партиями…»229

Это, безусловно, был новый успех и новое достижение, своего рода звездный час. За относительно короткий временной путь, с конца 1905 года, Гучкову (вместе с соратниками) удалось организовать партию, расширить сеть отделов партии практически по всей стране, прочно обосновать фракции депутатов в Государственной Думе и самому стать ее председателем. Пост председателя Государственной Думы давал ему возможность прямого доклада государю. Разумеется, это был очень важный личностный ресурс, на который Александр Гучков серьезно рассчитывал230.

По случаю избрания А. И. Гучкова председателем Государственной Думы 15 марта был дан торжественный обед. На обеде присутствовали около сотни депутатов. Было сказано много речей и хвалебных слов в адрес нового председателя. Так, в частности М. Родзянко сказал: «Мы все знаем, что вы не только горячий, но и жгучий патриот…» Закончил он свою речь громким кличем: «Да здравствует на многие и долгие годы глубокоуважаемый и горячо любимый А. И. Гучков».

Следующий оратор, депутат Капустин поднял свой бокал за А. И. Гучкова, оставшегося трезвым среди опьяненной толпы в 1905 году, когда лишь немногие трезвенники указывали, что вперед надо идти, не теряя самообладания. Еще один оратор, депутат от крестьян Спирин, заявил, что имя Гучкова останется навсегда в их сердцах. Вдоволь наслушавшись всей правды о себе, Александр Иванович поднял тост за процветание фракции. На этом и порешили. В заключение, сфотографировавшись общей группой, довольные собой и своими политическими успехами, с миром разошлись231.

С. Ольденбург так оценивал данную ситуацию: «Повидимому, А. И. Гучков при помощи высочайших докладов желал получить возможность влиять в желательном для него направлении на самого государя. Это оказалось роковой ошибкой…» И далее он же продолжал: «…Государь угадал (или приписал Гучкову) такое намерение; он кроме того, считал, что Гучков стремится обходным путём урезать царскую власть; и на первом же приёме, 9 марта, отступив от своей обычной приветливой манеры, встретил крайне холодно нового председателя Думы, открыто показав ему своё недоверие…»232

Как бы там ни было, но главный орган октябристов «Голос Москвы» с восторгом извещал читателей, что «председатель Государственной Думы… имел счастье представляться в большом царскосельском дворце Его Императорскому Величеству и доложить о результатах работы Государственной Думы… Высочайшая аудиенция длилась 50 минут…»233

Но этот ресурс Гучков не собирался использовать сугубо в личных целях. Оставаясь человеком принципиальным, он планировал использовать его в интересах дела, как он его понимал. У него в то время еще были сильные иллюзии, что он сможет без посредников донести до государя всю правду, какой бы горькой она ни была. Он не собирался врать и лицемерить, он собирался говорить правду. В душе была надежда, что его услышат.

«Я поставил себе задачей, когда я шел в Председатели Государственной Думы, доводить до сведения государя всё то, о чём другие не решаются говорить. Я сказал государю: …Вы простите, Ваше величество, но я сделал своей специальностью говорить Вам только тяжелые вещи. Я знаю, что Вы окружены людьми, которые сообщают Вам только приятное, так уж сохраните за мной эту монополию говорить Вам только неприятное…»234, – вспоминал сам Александр Иванович.

Это был личностно смелый поступок – говорить неприятные вещи государю. Но по-другому он не мог поступить. Руководитель думской канцелярии в течение 11 лет Я. В. Глинка в своих воспоминаниях довольно высоко оценивал деятельность А. И. Гучкова как председателя Государственной Думы. В частности, тот факт, что Гучков, как председательствующий на сессиях, не дает говорить лишнего, удивительно схватывает суть дела и никогда не отклоняется в сторону. Он смело поменял традиции бывших председателей Думы приглашать на переговоры министров к себе в кабинет. Гучков же постоянно сам их посещал в министерском павильоне. Далее он вспоминал, что вскоре после избрания Гучкова председателем «правые», по инициативе депутата Маркова-второго, начали его травлю. Они не могли ему простить, что однажды Александр Иванович в своей речи в Государственной Думе обозвал их «барчуками» и, конечно же, никак не могли простить его купеческого происхождения. Порой во время заседания сессии во время экстравагантных выходок коллегдепутатов он дипломатично делал вид, что ничего не замечает. Так, на первом заседании после вторичного избрания председателем в ноябре 1910 года депутат В. Пуришкевич позволил себе обозвать русских общественных деятелей и интеллигенцию сволочью. Гучков замечания не сделал. После того, как в 1912 году Гучков не избрался в состав IV Государственной Думы, Я. Глинка в своем дневнике сделал запись: «Ряды октябристов сильно поредели, между ними нет Гучкова, Лерхе. По этому поводу одна газета замечает: «Октябристы потеряли голову и ноги»235.

В марте 1911 года Гучков направляет письмо Столыпину П. А. «Рескрипт на имя Морского министра произвел на меня, да и на всех тех членов Государственной Думы, а [это приходится] говорить, чрезвычайно тяжёлое впечатление…

Первая половина совершенно обеляет ведомство: злоупотребление даже нельзя подозревать, а непорядки устраняются самим ведомством, единственная чёрная точка – это задержка в кредитах со стороны законодательных учреждений, раз кредиты будут ассигнованы, всё пойдет прекрасно…

Перечень вопросов (в списке, указанные министром) не даёт надежды на возможности коренного обновления Ведомства и его порядков. Картина, набросанная в рескрипте, … не отвечает действительности…

Я не могу отделаться от впечатления, что интересы флота и России приносятся в жертву заботам об охране доброго имени ведомства и самолюбия его руководителей…

…Я лично подам свой голос… но при этих новых условиях я должен признать себя совершенно бессильным оказать какое-либо влияние на этих строптивых и колеблющихся, которые составляют большинство.

Поверьте, Петр Аркадьевич, и убедите тех, кто Вам верит и кто должен это знать, что нет более злых врагов воссоздания нашего флота, как те лица, которые нынче сидят во главе Морского ведомства.

Примите уверения в глубоком уважении и преданности. 2 марта 1911 г. Гучков»236.

Председателем Государственной Думы Гучков пробыл недолго. После размолвки со Столыпиным по «идейным» соображениям Гучков подал в отставку. Суть конфликта заключалась в том, что Дума приняла Закон о земстве в западных губерниях, но в Государственном совете данное положение было отвергнуто. Столыпин добивается от Николая II права на три дня отсрочить заседание Государственной Думы, в этом случае правительство получает право действовать на основании ст. 87 (т. е. без согласия Думы и Госсовета).

Распустив Думу и Госсовет, временно издается Закон в том виде, как он был принят Государственной Думой – против воли Государственного совета. Несмотря на то, что Столыпин исходил из благих целей и сделал он так, как хотела Государственная Дума, Гучков был возмущен самим подходом, т. к. создавался прецедент в борьбе с законодательными учреждениями вообще. Александр Гучков посчитал это недостойным, поскольку это может стать постоянным манёвром. Если Дума разошлась с Государственным советом, необходимо было создать согласительную комиссию и решить все разногласия.

Конец ознакомительного фрагмента.