Распределение бремени доказывания в делах о привлечении к гражданско-правовой ответственности членов органов юридических лиц за действия (бездействие), причинившие убытки юридическому лицу
Екатерина Белычёва
Магистрант кафедры предпринимательского права юридического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова
С развитием рыночных отношений в последние десятилетия, увеличением количества корпораций в различных видах и формах, растет и количество корпоративных конфликтов. Среди них выделяется конфликт с членами органов управления хозяйственных обществ, которые в силу своего статуса имеют определенные обязанности, зачастую нарушаемые ими, что приводит к убыткам для общества.
Действующее законодательство наделяет хозяйственное общество и его участников (акционеров) правом обращения в судебные органы с иском о возмещении таких убытков.
Однако, в силу фрагментарности правового регулирования в исследуемой области, наличия пробелов и противоречий в определении основных понятий и категорий, недостаточности научного исследования, вопрос о распределении бремени доказывания по рассматриваемой категории дел всё еще остается актуальным.
Устранение вышеназванных проблем имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Оно позволит найти положительный ответ на вопрос о целесообразности и объективной обусловленности формирования в законодательстве определенных правил распределения бремени доказывания, позволит повысить качество режима законности и правопорядка, а также деятельности законодателя и правоприменителя.
Целью статьи является изучение существующих проблем в правовом регулировании распределения бремени доказывают по делам о привлечении членов органов управления хозяйственных обществ за действия (бездействие), повлекшее убытки обществу, исследование правоприменительной практики и выработка предложений по совершенствованию действующего законодательства.
В статье исследуется и анализируется механизм распределения бремени доказывания, установленный Федеральными законами, Постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июля 2013 года № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (Далее – ПП ВАС РФ № 62), Проектом № 394587-5 Правительства Российской Федерации «О внесении изменений в отдельные законодательные акты российской Федерации в части привлечения к ответственности членов органов управления хозяйственных обществ» (далее – Проект закона об ответственности) и Кодексом корпоративного поведения. Автором классифицируются правила распределения бремени доказывания, детально освещаются основания признания действий членов органов управления недобросовестными и неразумными, изучаются основания освобождения от доказывания.
Правило о разграничении обязанности по доказыванию является важным проявлением состязательности – одного из основных принципов судебного процесса. Суд перестал быть основным субъектом собирания доказательств по делу, отводя основную роль в доказательственной деятельности лицам, участвующим в деле.
В зависимости от категории спора и обстоятельств дела бремя доказывают возлагается на одну из сторон.
Так, в Германии акционерное законодательство возлагает бремя доказывают на управляющих (например, п. 2 § 93, п. 2 § 117 Акционерного закона ФРГ от 06.09.1965 года)[20].
Вслед за требованиями немецкого акционерного законодательства некоторые авторы полагали, что и в отечественном законодательстве действуют аналогичные правила: управляющий обязан самостоятельно доказывать, что его поведение было добросовестным и разумным и соответствовало обычаям делового оборота[21].
Другие авторы в противоположность считали, что бремя доказывания того, что директора осуществляли свои обязанности с должной степенью заботливости, может быть возложено не на истца, а на самих директоров[22].
В гражданском законодательстве закреплена презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений (пункт 5 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации). Данное правило распространяется и на членов органов управления хозяйственных обществ.
За время, прошедшее с момента принятия Гражданского кодекса РФ, а также специального законодательства об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью, судебные органы по исследуемой категории дел начинают вырабатывать определенные тенденции, связанные с распределением бремени доказывания.
Проанализировав ПП ВАС № 62, Проект Закона об ответственности и Кодекс корпоративного поведения, представляется логичным установить, что бремя доказывания распределяется по исследуемой категории споров следующим образом.
По общему правилу, в силу пункта 5 статьи 10 ГК РФ истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица.
Делаем вывод, что по искам о взыскании убытков, причиненных хозяйственному обществу действиями (бездействием) членов органов управления, доказать противоправность действий причинителя убытков, причинно-следственную связь между противоправными действиями и возникшими убытками, наличие и размер понесенных убытков должен истец.
Это положение подтверждается сложившейся за несколько лет и устоявшейся судебной практикой, в частности Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 6 марта 2012 г. № 12505/11, Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 13 июня 2012 г. №Ф05-5631/12 по делу №А40-81067/2011 и другими.
С аналогичных позиций бремя доказывают распределяется и по другим корпоративным спорам. В частности, по делам о признании сделки с заинтересованностью недействительной также бремя доказывания наличия признаков заинтересованности в сделке возлагается на истца. Соответственно, истец должен представить доказательства, которые подтверждают фактические обстоятельства, позволяющие сделать вывод о наличии у совершенной акционерным обществом сделки признаков сделки с заинтересованностью. На истца также возлагается бремя доказывания того, каким образом оспариваемая сделка нарушает его права и законные интересы. При установлении арбитражным судом убыточности сделки для акционерного общества следует исходить из того, что права и законные интересы истца нарушены, если не будет доказано иное[23].
Второе правило необходимо условно обозначить как распределение бремени доказывания по усмотрению суда.
Речь идет об абзаце 4 пункта 1 ПП ВАС РФ № 62, где изложено следующее.
«Если истец утверждает, что директор действовал недобросовестно и (или) неразумно, и представил доказательства, свидетельствующие о наличии убытков юридического лица, вызванных действиями (бездействием) директора, такой директор может дать пояснения относительно своих действий (бездействия) и указать на причины возникновения убытков (например, неблагоприятная рыночная конъюнктура, недобросовестность выбранного им контрагента, работника или представителя юридического лица, неправомерные действия третьих лиц, аварии, стихийные бедствия и иные события и т. п.) и представить соответствующие доказательства.
В случае отказа директора от дачи пояснений или их явной неполноты, если суд сочтет такое поведение директора недобросовестным (статья 1 ГК РФ), бремя доказывания отсутствия нарушения обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно может быть возложено судом на директора».
Ранее в судебной практике встречались случаи, когда суд указывал на отказ от дачи пояснений как отказ от опровержения того факта, на наличие которого аргументированно со ссылкой на конкретные документы указывает процессуальный оппонент. Участвующее в деле лицо, не совершившее процессуальное действие, несет риск наступления последствий такого своего поведения[24].
Предусмотрев такое положение в Постановлении, Высший арбитражный суд предоставил судам возможность перераспределять бремя доказывания в зависимости от условий, прямо не предусмотренных, а, следовательно, очень субъективных и целиком и полностью зависящих от усмотрения суда.
Суды фактически получили право считать признаками недобросовестности не только представленные истцом доказательства, но и отказ директора от доказывания своей добросовестности.
Это важный прорыв для истцов-минорнтариев, ведь в подобных спорах все доказательства фактически находятся под контролем членов органов управления.
Третье правило – исключительное – бремя доказывания ложится на ответчика при наличии определенных оснований недобросовестности и неразумности действий членов органов управления.
Необходимо отметить, что в ППВАС № 62, как и в Проекте закона об ответственности, эти исключения дифференцированы. Рассматривается сначала недобросовестность действий (бездействия) директора в пункте 2 ППВАС № 62, а в пункте 3 указанного постановления – его неразумность.
Ранее суды часто использовали выражение «добросовестно и разумно» как некую неделимую идиому. Между тем, разница есть, в том числе и в правовых последствиях. Так, Президиум Высшего арбитражного суда допускал возможность признания сделок недействительными на основании недобросовестности действий директора (при наличии «сговора» с контрагентом), но не на основании их неразумности (Постановление Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 № 1795/11 по делу №А5 6-6656/2010).
Абзац 1 п. 2 ПП ВАС № 62 выделяет пять оснований недобросовестности.
Первым основанием недобросовестности являются действия (бездействие) директора при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, в том числе при наличии фактической заинтересованности директора в совершении юридическим лицом сделки, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке.
Конфликт интересов как правовая категория законодательно не нашла своего определения, однако в литературе данному понятию посвящено немало работ. В частности, Д.И. Дедов рассматривает конфликт интересов как противоречие между интересами, которые защищены правом и должны быть удовлетворены действиями другого уполномоченного принципалом лица (поверенного, агента, директора, доверительного управляющего) и личными интересами этого уполномоченного[25].
С.Ю.Филиппова определяет конфликт интересов через понятие корпоративного конфликта, который является особой характеристикой корпоративного правоотношения, показывающей наличие между участниками этого правоотношения любого разногласия (в том числе спора), возникшего в связи с участием в организации или ее органах, если оно затрагивает права или защищаемые правом интересы организации или участников организации[26]. Другие исследователи определяют конфликт интересов как объективную ситуацию, при которой интересы участников корпоративных отношений не совпадают с интересами самой корпорации и (или) других участников корпоративных правоотношений[27].
Кодекс корпоративного поведения в п. 3.1.4 главы 4 закрепляет, что генеральному директору и членам правления следует воздерживаться от совершения действий, которые приведут к возникновению конфликта между их интересами и интересами общества, а в случае возникновения такого конфликта, они обязаны немедленно поставить об этом в известность совет директоров через секретаря общества.
Проект закона об ответственности также упоминает данное основание недобросовестности действий руководителя Представляется, что само по себе наличие конфликта интересов не является противоправным, это объективное состояние. Обязанностью же участников корпоративных отношений состоит в воздержании от действий, которые приведут к возникновению такого конфликта, а если конфликт уже возник – в раскрытии данной информации.
Аналогичная обязанность закреплена в британском законе о компаниях – «избегать конфликта интересов»[28] и отнесена к фидуциарным обязанностям.
Следовательно, невыполнение этой обязанности является признаком недобросовестности директора.
Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 12 мая 2012 г. №Ф04—1995/12 по делу №А45-12877/2011 указано: «Сделанный судами вывод о продолжительном корпоративном конфликте и противостоянии участников общества указывает на наличие обстоятельств, позволяющих критически оценивать добросовестность руководителя, а также на необходимость применения иного подхода к распределению бремени доказывания».
В литературе высказывается мнение, что нарушение интересов общества при совершении сделки от его имени может являться самостоятельной характеристикой противоправности поведения руководителя (независимо от установлена неразумности (недобросовестности) его поведения), если неправомерное поведение сопряжено с его нахождением в конфликте интересов[29].
Авторами «Отчета о результатах сравнительного анализа правового регулирования ответственности членов органов управления хозяйственных обществ по состоянию органов управления хозяйственных обществ» предложено следующее определение действия с конфликтом интересов: «…лицо считается действующим с конфликтом интересов при принятии решения или при совершении сделки с обществом в случае, если само оно или его аффилированные лица прямо или косвенно получат финансовую (имущественную) или иную выгоду от этого решения или сделки с обществом»; «…суть конфликта интереса заключается в получении выгоды, в основном финансовой, но также это может быть и иная выгода – использование деловой возможности или реализация собственного интереса, не связанного с благополучием общества»[30]. Таким образом, в данном определении основной акцент делается именно на получение руководителем выгоды от принятого в рамках конфликта интересов решения. Концептуально такая позиция представляется более корректной, чем определения, в которых просто указывается на наличие связей, поскольку отражает саму суть неправомерности поведения руководителя в ситуации формального конфликта интересов: не наличие конфликта интересов является неправомерным, а совершение в его рамках определенных действий (бездействия), влекущих личную выгоду для самого руководителя или иных заинтересованных лиц.
Вторым основанием недобросовестности в ПП ВАС № 62 указаны действия (бездействие) директора по сокрытию информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица (в частности, если сведения о такой сделке в нарушение закона, устава или внутренних документов юридического лица не были включены в отчетность юридического лица) либо предоставлении участникам юридического лица недостоверной информации в отношении соответствующей сделки.
Противоправность действий (бездействия) в данном случае состоит из сокрытия информации о совершенной им сделке от участников юридического лица либо предоставлении участниками юридического лица недостоверной информации.
Сразу возникает ряд вопросов – идет ли здесь речь о любой сделке, так как, судя по исчерпывающей формулировке, подразумеваются именно любая сделка, даже совершаемая директором в процессе текущей хозяйственной деятельности. А входит ли в обязанности директора сообщать участникам юридического лица информацию о любой, совершаемой им в процессе текущей хозяйственной деятельности, сделке? Если не входит, то почему сокрытие информации автоматически является противоправным действием (бездействием), а, следовательно, недобросовестным действием (бездействием) директора?
Данная ситуация в судебной практике не встречается. В Кодексе корпоративного поведения в пунктах, посвященных обязанности членов органов управления действовать разумно и добросовестно, не указана.
Видимо, в исследуемом абзаце 2 п. 2 ПП ВАС № 62 требуется уточнение критерия таких сделок.
В Проекте закона об ответственности есть такое основание признания действий руководителя недобросовестными как наличие ситуации, когда его действия (бездействие) и (или) принятое решение, за которое он голосовал, не соответствуют требованиям настоящего Федерального закона, иных федеральных законов, нормативных правовых актов, устава или внутренних документов общества.
Такая формулировка представляется более правильной и обоснованной, так как включает в себя не только конкретные нарушения, такие как сокрытие информации о совершенной сделке от участников юридического лица либо предоставлении участникам юридического лица недостоверной информации в отношении соответствующей сделки, а позволяет отнести и все иные действия, которые не соответствуют требованиям федеральных законов, нормативных правовых актов, устава или внутренних документов общества.
Логичным было бы и третье основание недобросовестности – когда директор совершил сделку без требующегося в силу законодательства и устава одобрения соответствующих органов юридического лица – включить в вышеназванное определение.
Представляется, что данный абзац дублирует положения ст. 173.1 Гражданского кодекса РФ. В частности, в ч. 1 этой статьи изложено «Сделка, совершенная без согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, необходимость получения которого предусмотрена законом, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать согласие, при отсутствии такого согласия. Она может быть признана недействительной по иску такого лица или иных лиц, указанных в законе».
Здесь речь идет, прежде всего, о совершении директором сделок с заинтересованностью. В судебной практике достаточно часто встречается такое основание недобросовестности.
В частности, в Определении ВАС РФ от 13.11.2009 года № ВАС-14621/09 по делу № А76-26426/2007-11-942/39/7-176/16-452/63 указано: «Решением Арбитражного суда Арбитражного суда Челябинской области от 06.12.2007 по делу № А76-19319/2007 названный договор купли-продажи нежилого помещения признан недействительным, как заключенный с нарушением порядка совершения сделок с заинтересованностью».
Следует отметить, что в данной ситуации необязательно предварительно признавать сделку с заинтересованностью недействительной. Такая позиция была высказана в Постановлении Пленума Высшего арбитражного суда РФ от 20.06.2007 года № 40 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью»
«Отказ в иске о признании недействительной сделки с заинтересованностью, предъявленном акционером или акционерным обществом, не лишает этих лиц возможности предъявить требование о возмещении убытков, причиненных обществу лицами, названными в пункте 5 статьи 71 Закона об акционерных обществах».
Четвертым основанием недобросовестности действий (бездействия) директора указано следующее – когда директор после прекращена своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица.
Данное основание недобросовестности исследовано в судебной практике, является логичным и обоснованным, так как п. 1 ст. 89 Федерального закона «Об акционерных обществах» прямо предусматривает обязанность общества хранить определенный перечень документов общества, следовательно, названные документы должны быть у общества, а не «уходить» вместе с директором.
Так, в Постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 3 декабря 2012 г. № 09АП-33221/2012 по делу №А40-32405/12-45-308 указано:
«В связи с освобождением ответчика от должности генерального директора и неисполнением обязанности по передаче документов о деятельности Общества, истец обратился с настоящим иском в суд.
С учетом изложенного, апелляционный суд, оценив в совокупности все представленные доказательства, принимая во внимание характер и объем запрашиваемой информации, приходит к выводу о правомерности оспариваемого решения суда первой инстанции, в связи с отсутствием в материалах настоящего дела доказательств исполнения ответчиком требований общества о передаче указанных документов в порядке и сроки, установленные законом».
Интересно отметить, что депутатом Государственной Думы ФС РФ С-Е.Вайнштейном 17.09.2013 года в Государственную Думу ФС РФ был внесен текст законопроекта, предусматривающего, в том числе, внесение изменений в Федеральный закон от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» об аналогичных обязанностях директора: «… дополнить пункт 2 статьи 71 абзацем четвертым следующего содержания:
«Единоличный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор), временный единоличный исполнительный орган, члены коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), равно как и управляющая организация или управляющий, в соответствии с заключаемым с ними договором несут ответственность перед обществом:
– за утерю по их вине печати(ей) и документов общества, хранение которых возложено на исполнительный орган общества;
– за отказ от возврата, передачи вышеуказанных документов и печати(ей) либо совершения виновных действий, последствие которых привело к невозможности их получения в срок, установленный уполномоченным органом общества».
Последним основанием недобросовестности действий (бездействия) директора является ситуация, когда директор знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку (голосовал за ее одобрение) на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т. п.).
Данное основание возникает из обязанности членов органов управления действовать в интересах того, перед кем оно несет ответственность[31]. Наиболее полно этот принцип – принцип лояльности управляющих – разработан в англо-саксонской системе права, однако и в российском законодательстве он присутствует. В частности, уже в Указе Президента РФ от 01 июля 1992 года № 721 «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий в акционерные общества» в п. 1.2 типового устава акционерного общества содержится такая обязанность членов правления, как соблюдать лояльность к обществу.
В Проекте закона об ответственности также такое основание признания действий руководителя недобросовестными предлагалось установить.
Само ПП ВАС № 62 конкретизирует пятый пункт последующими абзацами, указывая критерии невыгодности условий сделки.
Под сделкой на невыгодных условиях понимается сделка, цена и (или) иные условия которой существенно в худшую для юридического лица сторону отличаются от цены и (или) иных условий, на которых в сравнимых обстоятельствах совершаются аналогичные сделки (например, если предоставление, полученное по сделке юридическим лицом, в два или более раза ниже стоимости предоставления, совершенного юридическим лицом в пользу контрагента).
Арбитражные суды в принимаемых решениях прямо ссылаются на данный пункт Постановления № 62, например, в Постановлении Десятого арбитражного апелляционного суда от 28.11.2013 по делу № А41-6418/13.
Важным указанием является то, что невыгодность сделки определяется на момент ее совершения; если же невыгодность сделки обнаружилась впоследствии по причине нарушения возникших из нее обязательств, то директор отвечает за соответствующие убытки, если будет доказано, что сделка изначально заключалась с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения.
Подобные положения уже имели место в судебной практике, в частности, в Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 25.06.2013 по делу № А46-19160/2008 указано:
«Недобросовестность и неразумность действий (бездействия) руководителя предполагается, в том числе, когда он совершал сделку на заведомо невыгодных для юридического лица условиях. Заведомая невыгодность сделки определяется на момент ее совершения».
Также рассматриваются условия освобождения директора от ответственности по данному пункту Постановлена № 62.
В частности, директор освобождается от ответственности, если докажет, что заключенная им сделка хотя и была сама по себе невыгодной, но являлась частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых предполагалось получение выгоды юридическим лицом.
Кроме того, он освобождается от ответственности, если докажет, что невыгодная сделка заключена для предотвращения еще большего ущерба интересам юридического лица.
Указанные основания для освобождения уже существовали в судебной практике. Так, в соответствии с Постановлением ФАС Западно-Сибирского округа от 09.12.2009 по делу № А27-4037/2008,
«Рассматривая исковые требования, арбитражные суды посчитали обоснованной продажу спорного недвижимого имущества по цене, соответствующей рыночной стоимости для целей быстрой реализации, поскольку такая необходимость была вызвана тяжелым финансовым положением ОАО „ЗСЭМ“ в рассматриваемый период».
В Проекте закона об ответственности среди оснований недобросовестности указана также ситуация, когда руководитель без уважительных причин не исполнял или уклонялся от исполнения возложенных на него обязанностей. В ПП ВАС № 62 этот пункт не нашел своего отражения, что представляется логичным, так как любое из перечисленных выше пяти оснований недобросовестности можно квалифицировать как не исполнение либо уклонение от исполнения возложенных на руководителя обязанностей: не действовать при наличии конфликта интересов, не действовать в противоречии с положениями федеральных законов и т. д.
В п. 3 ПП ВАС № 62 описаны три основания, когда неразумность действий (бездействия) директора считается доказанной:
1. Если директор принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации. Такое основание было предложено ввести еще в Проекте закона об ответственности. В кодексе же корпоративного поведения о нем не упоминается.
2. Если до принятия решения директор не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации. Подобное основание в более узкой формулировке было зафиксировано и в Проекте закона об ответственности.
3. Если директор совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т. п.). Это основание является новеллой.
Данная формулировка неразумности в п. 3 Постановления № 62 отличается от уже сложившейся в решениях арбитражных судов. В частности, в Определении ВАС РФ от 12.12.2011 года №ВАС-12505/11 по делу № А56-1486/2010 указано:
«Закон об акционерных обществах требует, чтобы генеральный директор такого общества при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей действовал разумно (пункт 1 статьи 71).
Это означает, что он как лицо, которому акционеры доверили руководство текущей деятельностью общества, должен совершать действия, ожидаемые в аналогичной ситуации при аналогичных обстоятельствах от хорошего руководителя (пункт 3.1.1 главы 4 Кодекса корпоративного поведения, являющегося приложением к распоряжению Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 04.04.2002 № 421/р)».
С В.Будылин считает, что по примеру Великобритании, также возможно включить в перечень противоправных действий (бездействия) руководителя получение руководителем «секретного дохода» в ходе выполнения своих обязанностей, но если при этом прямых убытков обществу не причинено, а также неосторожные действия директора, например, заключение сделки без достаточного анализа ее последствий[32].
Представляется сомнительной целесообразность таких оснований, поскольку убытки является одним из условий привлечения к ответственности, и при их отсутствии (как в первом случае) это невозможно. Второе же действие можно сказать проявляется в том, что руководитель до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой для принятия решения информации.
Таким образом, рассмотрев вопрос распределения бремени доказывания в делах о привлечении к гражданско-правовой ответственности членов органов юридических лиц за действия (бездействие), причинившие убытки юридическому лицу, сделаны следующие выводы:
1. В настоящий момент данная область недостаточно урегулирована законодательством и исследована судебными органами, выявлено множество противоречий и пробелов.
2. Установлено, что бремя доказывания может быть распределено следующим образом. Общее правило – истец должен доказать наличие обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) директора, повлекших неблагоприятные последствия для хозяйственного общества. В случае отказа директора от дачи пояснений или их явной неполноты бремя доказывания распределяется по усмотрению суда. Исключение из общего правила – бремя доказывания ложится на ответчика – в случае присутствия в его действиях оснований недобросовестности и неразумности, перечисленных в ПП ВАС № 62.
3. Основания недобросовестности и неразумности, установленные для действий руководителя в ПП ВАС № 62, не могут быть установлены исчерпывающим образом, однако само закрепление неких универсальных примеров является положительной тенденцией и способствует единообразию судебной практики по рассматриваемой категории дел.
3. Целью перераспределения бремени доказывания в противоречие со ст. 65 Арбитражно-процессуального кодекса является стремление законодателя содействовать истцу, относиться с пониманием к его ограниченным возможностям в сфере доказывания, предоставления определенного рода документов, которые доступны только ответчику.