Активная мишень. Часть II. БОЙЦЫ «ВЫМПЕЛА» (С. Л. Москвин, 2004)

Начальнику управления «В»

Центра спецопераций ФСБ РФ

генерал-майору Углову

Сегодня, 2 августа, в 09 часов 32 минуты по московскому времени неизвестная, позвонив в приемную Центральной избирательной комиссии Российской Федерации, заявила о своей причастности к похищению заместителя Председателя ЦИК Загайнова И.А., захваченного в Грозном чеченскими боевиками, и сообщила о готовности обменять Загайнова на арестованного в Мурманске в марте 2003 года за организацию крупномасштабного теракта международного террориста, одного из лидеров террористической организации «Аль-Кайда» Ахмеда аль-Рубеи. По словам террористки, обмен должен состояться не позднее 5 августа. В противном случае террористка угрожает убить Загайнова, а видеозапись расправы над ним передать в российские электронные средства массовой информации. Получить ответ на предъявленный ультиматум и выяснить готовность российских властей обменять арестованного в Мурманске эмиссара «Аль-Кайды» на похищенного боевиками в Грозном заместителя Председателя ЦИК террористка планирует в 17.00 во время своего повторного звонка.

Учитывая вышеизложенные обстоятельства, поручаю вам руководство операцией по освобождению захваченного чеченскими боевиками заместителя Председателя ЦИК, включая ведение всех дальнейших переговоров с похитившими его террористами.

Директор Федеральной службы безопасности

Российской Федерации

генерал-полковник Постников.

Никогда прежде в большом и просторном помещении приемной Центризбиркома не было столь тесно. Три женщины-секретаря, зажатые со всех сторон набившимися в приемную незнакомыми мужчинами и принесенной ими аппаратурой, о назначении которой они даже не догадывались, испуганно застыли за своими рабочими столами. Сотрудники оперативно-технического отдела отряда «Вымпел», или управления «В» центра спецопераций ФСБ России, как именуется легендарное антитеррористическое подразделение в официальных документах, описывающих современную структуру Федеральной службы безопасности, сноровисто подключили к линиям связи аппаратуру прослушивания и пеленгации и тоже застыли в ожидании у своих терминалов. Сейчас они превратились в снайперов, выслеживающих врага. Только оружием им служили специализированные процессоры и компьютерные программы, способные по телефонному звонку в считанные секунды проследить весь трафик соединения и определить место, где находится вызывающий абонент.

Помимо испуганно переглядывающихся между собой секретарей и следящих за показаниями специальной аппаратуры сотрудников технического отдела «Вымпела», в приемной ЦИК находились еще два человека. Они стояли в центре приемной, на узком пятачке паркетного пола, свободном от подсоединенных к телефонным, факсимильным, компьютерным линиям связи специальных приборов, расставленных вдоль стен столов и стульев с сидящими на них людьми. Появление в приемной ЦИК спецов технического отдела с соответствующей аппаратурой являлось первым этапом их совместно разработанной операции по освобождению похищенного чеченскими боевиками заместителя Председателя Центризбиркома. Один из них – генерал-майор Углов, поджарый жилистый мужчина с коротко подстриженными седыми волосами, вот уже четвертый год командующий отрядом «Вымпел», прибыл в Центризбирком, чтобы лично руководить операцией, разработанной вместе с давним коллегой и другом, начальником оперативного отдела управления «В» полковником Бондаревым, которому отводилась роль переговорщика с террористами.

У Бондарева накопился богатый опыт ведения подобных переговоров. Когда в марте текущего года исламские террористы-смертники вместе с бандой нанятых ими уголовников захватила в мурманском порту атомный ледокол «Россия», намереваясь взорвать его ядерный реактор, Бондарев добровольно вызвался вести переговоры с захватчиками судна. Добровольно сдавшись террористам в заложники, он сумел усыпить их бдительность, благодаря чему штурмовая группа «Вымпела» смогла освободить судно, спасти моряков и обезвредить террористов, не допустив взрыва реактора.

Организатором того чудовищного теракта, жертвами которого должны были стать сотни тысяч жителей Мурманска, российских и зарубежных моряков, являлся известный международный террорист и один из лидеров «Аль-Кайды» Ахмед аль-Рубеи, имеющий среди исламистов кличку Карающий Ахмед. После нескольких дней изнурительного и невероятно напряженного розыска по всей России бойцы «Вымпела» все же взяли главаря террористов на мурманском железнодорожном вокзале за два часа до подготовленного его шахидами ядерного взрыва. И ни командир «Вымпела» генерал Углов, ни начальник оперативного отдела полковник Бондарев, ни офицер, захвативший главаря террористов, капитан Овчинников не думали, что когда-либо еще столкнутся с Карающим Ахмедом. Но его последователи, как оказалось, не смирились с арестом Рубеи и спустя полгода организовали похищение заместителя Председателя Центризбиркома России, чтобы обменять его на своего лидера. Угрожая жестокой расправой над захваченным пленником, они пока диктовали свои условия российским властям, но и Углов, и Бондарев, потратившие шесть часов на разработку операции по освобождению заложника террористов, были уверены, что эта ситуация вскоре изменится.

За пять минут до назначенного террористкой срока Бондарев подсел к столу секретарши, которой предстояло начать разговор с похитительницей. Бондарев был ниже Углова, но шире его в плечах, а все без малого девяносто килограммов его массы составляли тугие узловатые мышцы, лишенные капли жира. Заслужив еще в молодости звание мастера спорта по самбо, Бондарев не бросил заниматься силовыми единоборствами, даже когда возглавил оперативный отдел «Вымпела», а на ежегодно проводящемся первенстве управления по рукопашному бою не раз побеждал более молодых офицеров. В отличие от Углова, он снял пиджак сразу, как только вошел в приемную Центризбиркома. По причине тесных воротников рубашек, которые не сходились на его короткой мускулистой шее, полковник Бондарев редко надевал галстуки.

Женщина смотрела на Бондарева полными неподдельного ужаса глазами, хотя конкретно ей сейчас ничего не угрожало. Работая в приемной Центральной избирательной комиссии России, она отгородилась высоким положением своих регулярно мелькающих на телевизионных экранах начальников от обычных людей, от их повседневных дел и забот, поэтому оказалась совершенно деморализованной, когда из того чужого и далекого мира через телефонную трубку в приемную ворвался враждебный голос: террористка объявила, что убьет похищенного зампреда Центризбиркома, если российское правительство не выполнит ее требований. Бондарев прекрасно понимал владевшее секретарем состояние, поэтому уже в который раз сказал ей:

– Успокойтесь. Наши сотрудники полностью контролируют ситуацию. Вам нужно будет только ответить на звонок похитителей и сразу передать трубку мне.

– Да-да, я знаю, – поспешно ответила женщина и, чтобы занять дрожащие от волнения руки, поправила воротник своей блузки.

Углов со своего места одобрительно наблюдал за Бондаревым, хотя перепуганная секретарша своими беспрестанными вздохами и паническими взглядами, которыми она то и дело обменивалась с двумя своими коллегами, порядком раздражала его.

Ровно в семнадцать ноль-ноль в приемной раздался звонок. Услышав его, все три секретаря разом затаили дыхание, а та, которой предстояло снять трубку, буквально подпрыгнула на стуле. Углов недовольно скрипнул зубами, а Бондарев ободряюще взглянул на женщину и указал рукой на исходящий трелями аппарат. Секретарь нашла в себе силы снять с аппарата телефонную трубку и даже произнести в нее дежурную фразу:

– Приемная Центральной избирательной комиссии Российской Федерации.

Но после ответа прежде напряженное лицо женщины приобрело растерянное выражение, и она изменившимся голосом произнесла:

– Его сейчас нет на месте. Перезвоните позже… – Она перевела вопросительный взгляд на сидящего напротив нее офицера ФСБ, но, так и не получив от него ответа, сказала: – Где-нибудь часа через два.

Один из технических специалистов «Вымпела» тем временем вывел на экран своего переносного компьютера всю информацию о номере и местонахождении вышедшего на связь абонента и, перехватив требовательный взгляд Углова, отрицательно покачал головой. Получив ответ, собеседник отсоединился, и секретарша вернула трубку на место, но еще не успела отвести от аппарата руку, как телефон зазвонил во второй раз. Все еще находясь под впечатлением безобидного звонка, она легко сняла трубку и привычно ответила:

– Приемная Центральной избирательной комиссии Российской Федерации.

В следующую секунду ее лицо перекосила гримаса ужаса, и она, словно обжегшись, поспешно сунула трубку в вовремя подставленную руку полковника Бондарева. В тот же миг техник-оператор нажал на своем подключенном к телефонной линии интерфоне кнопку громкоговорящей связи, и приемную заполнил резкий женский голос:

– …время истекло! Мы ждем ответа: готово ли российское правительство обменять нашего брата на своего руководителя ЦИК?!

– С вами говорит генерал Федеральной службы безопасности Борисов, – в ответ на истеричные возгласы террористки размеренно произнес в трубку Бондарев. – Правительством Российской Федерации я уполномочен вести все дальнейшие переговоры о судьбе находящегося у вас заложника. Но прежде чем сделать это, я должен убедиться, что вы те, за кого себя выдаете, и Илья Загайнов действительно находится у вас.

Он говорил абсолютно ровно. Но со своего места Бондареву было прекрасно видно, как постепенно мрачнеет лицо офицера технического отдела, отслеживающего на своем компьютере трафик соединения.

– Мы не блефуем! Или нам, чтобы вы убедились в реальности наших угроз, следует подбросить на один из российских блокпостов его голову?! – выкрикнула в ответ на требование Бондарева позвонившая террористка.

– Нет. Мне достаточно поговорить с Загайновым по телефону, – сказал Бондарев, продолжая наблюдать за офицером, пытающимся вычислить по трафику телефонной линии местонахождение террористки.

Специалист технического отдела в бешеном темпе щелкал пальцами по клавиатуре специализированного процессора, бросая быстрые взгляды на его экран. Тем временем в динамиках интерфона раздался щелчок, и вместо резкого голоса террористки в приемной зазвучал хорошо знакомый секретарям голос зампреда Центризбиркома:

– Я, Загайнов Илья Алексеевич, заместитель Председателя Центральной избирательной комиссии России. Меня похитили 1 августа…

Речь Загайнова внезапно оборвалась, и ее вновь сменил голос террористки:

– Убедились?! А теперь выбирайте, что вы хотите получить: своего чиновника живого и невредимого или его голову, нафаршированную его же собственными внутренностями?!

– Прекратите эту истерику и держите себя в руках, – обратился к террористке Бондарев. – Мы согласны на обмен. Когда и где он состоится?

– Через двое суток Ахмед аль-Рубеи должен находиться в Чечне! – быстро ответила террористка. – Дайте номер своего мобильного телефона, я позвоню и назову точное место передачи.

Бондарев на секунду задумался, но затем продиктовал похитительнице номер своего радиотелефона.

– И запомните: если вам дорога жизнь вашего чиновника, постарайтесь как можно точнее следовать моим указаниям! – напоследок предупредила Бондарева террористка и отключилась.

Едва в трубке послышались короткие гудки, полковник вскочил со стула и подбежал к офицеру, отслеживающему телефонный трафик. Генерал Углов уже стоял у него за спиной.

– Удалось определить, откуда был звонок?! – практически одновременно выпалили оба руководителя «Вымпела».

Но специалист технического отдела отрицательно покачал головой:

– Звонок шел через московский ретранслятор спутниковой связи. Она пользовалась спутниковым телефоном и могла находиться где угодно.

– А номер? – тут же спросил Углов. – Вы определили номер телефона, с которого был сделан звонок?

Офицер вновь покачал головой:

– Аппарат снабжен антиопределителем, поэтому узнать номер использованного спутникового терминала невозможно.

– Но хоть что-то об этой террористке вы выяснили?! – не скрывая своего раздражения, воскликнул Углов.

Офицер ткнул пальцем в экран своего монитора, указав на строку цифр:

– Частоту ее спутникового телефона. Аппараты, использующие для связи этот частотный диапазон, в России не продаются. Террористка явно привезла его из-за границы. Теперь, когда нам известна частота ее передатчика, можно попытаться запеленговать его при следующем сеансе связи.

– Если она вновь воспользуется этим же аппаратом, – заметил полковник Бондарев.

В этот момент резко распахнулась входная дверь, и в приемную из коридора стремительно вошел Председатель Центризбиркома Валерий Сушняков. Остановившись посреди приемной, где прежде стояли Углов с Бондаревым, он обвел взглядом всех присутствующих и в своей хорошо известной из телевизионных репортажей манере быстро заговорил:

– Террористы уже звонили? Они по-прежнему настаивают на обмене? Каково состояние Ильи Алексеевича? – задержав свой мечущийся взгляд на командире «Вымпела», Сушняков уточнил: – Вы разговаривали с ним? Что вы намерены предпринять для его освобождения?

– Операция по освобождению вашего заместителя только началась, поэтому сейчас рано давать какие-либо комментарии, – в тон Сушнякову так же быстро ответил генерал Углов. – Могу лишь сказать, что похитители пока не выдвинули никаких дополнительных требований. – Посчитав такой ответ исчерпывающим, Углов обратился к своим подчиненным: – Сворачивайте аппаратуру! Возвращаемся на базу! Сразу после возвращения все командиры оперативных подразделений ко мне на совещание!

Приемная ЦИК, где помимо обязательных секретарей появился еще и Председатель Центризбиркома, была далеко не лучшим местом для обсуждения служебных вопросов. И все офицеры «Вымпела» это прекрасно понимали, поэтому без лишних напоминаний принялись отсоединять и сворачивать аппаратуру.

Начальнику временного управления ФСБ

Чеченской Республики

полковнику Афанасьеву

Для проведения спецоперации по освобождению находящегося в заложниках у террористов заместителя Председателя Центральной избирательной комиссии России Загайнова И.А. в Ханкалу направляется антитеррористическое подразделение управления «В» Центра спецопераций ФСБ РФ под командованием начальника управления генерал-майора Углова. Личный состав подразделения будет доставлен на военный аэродром Моздока специальным самолетом Ил-76 бортовой № 018 Центра спецопераций ФСБ РФ. Тем же рейсом в Моздок будет переправлен международный террорист, один из лидеров исламской террористической организации «Аль-Кайда» Ахмед аль-Рубеи. Для скорейшей переправки личного состава управления «В», а также находящегося под стражей международного террориста из Моздока в Ханкалу рекомендую задействовать вертолет военно-транспортной авиации, для чего заблаговременно свяжитесь с командованием Объединенной группировкой федеральных сил на Северном Кавказе. Соответствующее указание в штаб Объединенной группировки передано.

Директор

Федеральной службы безопасности РФ

генерал-полковник Постников.

Надсадный рев четырех авиационных турбин проникал через не имеющий звукоизолирующего покрытия фюзеляж в десантный отсек и, гулким эхом отражаясь от внутренней металлической обшивки, давил на барабанные перепонки. Самолет явно шел на снижение: к реву двигателей прибавились раскаты грома. Значит, транспортник уже опустился до уровня грозовых облаков, застилающих небо над Моздоком. Полковник Бондарев, сидящий рядом с генералом Угловым на передней скамье, сразу после кабины пилотов, повернул голову и оглянулся назад. В хвостовой части самолета, в грузовом отсеке, отделенном от десантного металлической переборкой, находился исламский террорист, освобождения которого добиваются его сообщники. Из-за близости турбин шум в транспортном отсеке еще больше. Зато, – Бондарев усмехнулся, – если самолет по какой-то причине потерпит аварию, то при аварийной посадке у Рубеи гораздо больше шансов остаться в живых, чем у летящих на том же самолете бойцов «Вымпела».

Самолет ухнул в воздушную яму, и Бондарев болезненно поморщился: не накаркать бы. Как и большинство людей, профессии которых связаны с риском для жизни, начальник оперативного отдела «Вымпела» был суеверен. Но вот самолет вынырнул из нависших над городом грозовых облаков и, заложив круг, пошел на посадку. С утробным гулом выдвинулись из брюха транспортника широкие шасси, и спустя несколько минут самолет резво побежал по бетону. В нарушение летных инструкций генерал Углов поднялся со своего места и выглянул в бортовой иллюминатор, на котором растекались капли дождя.

– Если до темноты гроза не прекратится, придется сидеть в Моздоке до утра, – недовольно заметил он и с еще большим раздражением закончил: – А времени на согласование действий с местными службами остается катастрофически мало.

Бондарев промолчал, так как справедливое замечание генерала не требовало ответа.

«Вымпел» готов был вылететь в Чечню еще утром. Но всю первую половину дня пришлось потратить на процедуру освобождения исламского террориста. Углов негодовал: выпускать из тюрьмы убийцу и международного террориста уже само по себе аморально и противозаконно, но мы закрываем на это глаза, зато требуем, чтобы прокурор изменил террористу меру пресечения в виде ареста на подписку о невыезде! Какой невыезд, если мы сами переправим его в Чечню?! Однако на Генеральную прокуратуру доводы командира «Вымпела» не произвели впечатления. И конвой, состоящий целиком из офицеров «Вымпела», забрал Ахмеда аль-Рубеи из следственного изолятора ФСБ только после оформления необходимых документов и соблюдения всех бюрократических формальностей. В результате стоящий наготове десантно-транспортный самолет вылетел в Моздок только в пятом часу вечера. И вот сейчас погода грозила окончательно сорвать график переброски антитеррористического подразделения и конвоируемого террориста в Чечню.

Свернув на рулежную дорожку, самолет наконец остановился на отведенном ему месте. Сейчас же распахнулись створки погрузочно-загрузочного люка. Все находящиеся на борту «вымпеловцы» обернулись к своему командиру.

– Часовые на поле. Остальным оставаться на месте, – распорядился Углов и, двигаясь между скамьями, на которых сидели его бойцы, направился к выходу.

С задних рядов поднялись двое офицеров, назначенные в караул еще перед вылетом из Москвы, и, опередив генерала, выбежали из самолета. Им, как и Углову, пришлось миновать транспортный отсек, где находились прикованный наручниками к скамье террорист и двое конвоирующих его офицеров. Весь двухчасовой перелет из Москвы Ахмед аль-Рубеи просидел молча, но, когда мимо проходил Углов, подал голос:

– Судя по вашему лицу, у вас что-то не клеится, генерал, – с издевкой произнес он по-русски.

В юности будущий лидер «Аль-Кайды» закончил четыре курса Московского инженерно-строительного института и достаточно хорошо изучил за это время русский язык, а приобретенные в институте инженерные знания впоследствии использовал при подготовке терактов. В результате спланированные им с учетом конструктивных особенностей зданий и прочих сооружений взрывы вызывали максимальные разрушения.

Проигнорировав обращенное к нему едкое замечание террориста, Углов по опущенной аппарели сбежал на летное поле моздокской военной базы. Часовые уже заняли положенные места у носовой части и хвоста самолета, а со стороны комплекса зданий аэродромных служб к приземлившемуся транспортнику бодро шагал невысокий человек в военной форме.

– Подполковник Еременко, замначальника УФСБ Чеченской Республики. Здравия желаю, товарищ генерал, – представился он, подойдя ближе.

– Углов, – ответил на приветствие командир «Вымпела» и крепко пожал встречающему руку. – Когда мы сможем вылететь в Чечню?

– Вертолет давно готов, – подполковник живо указал рукой на стоящий на летном поле транспортный вертолет Ми-26. – Но погода… – он тяжело вздохнул. – По прогнозам синоптиков, гроза затянется на полночи. А вертолет даже не оборудован аппаратурой для ночных полетов. Сами понимаете, транспортник. Боюсь, до рассвета вылететь никак не удастся. Можно, конечно, перебросить ваш отряд на машинах. Я на всякий случай договорился с командованием базы о выделении машин. Только риск большой. Ехать в сумерках, да еще в грозу. Запросто можно напороться на мину или засаду.

Углов задумался. Риск действительно был слишком большой и неоправданный.

– Вылет на рассвете! – распорядился генерал.

Услышав его слова, подполковник Еременко явно обрадовался.

– Вот и хорошо. Передохнете ночь, а утром со свежими силами за дело. Для ваших бойцов приготовлено место в казарме, – Еременко махнул рукой в сторону строений на краю летного поля, еле различимых за пеленой дождя. – А заключенного можно до утра поместить на аэродромной гауптвахте.

Но Углов в ответ отрицательно покачал головой:

– Он останется с нами, – и, обернувшись к открытым створкам погрузочного люка, громко крикнул: – Начальника конвоя ко мне!

– Начальника конвоя к командиру! – эхом прокатилось по десантному отсеку.

И через полминуты из самолета выбежал невысокий, но подтянутый и стройный офицер в таком же, как на генерале, зеленом камуфляже с четырьмя маленькими звездочками на матерчатых погонах.

– Капитан Овчинников, – представил офицера подполковнику из временного управления ФСБ Чечни генерал Углов и, обратившись к капитану, приказал: – Отведете заключенного в казарму. Подполковник вам покажет, – Углов указал на Еременко. – Там же до рассвета разместится наше подразделение. Место для содержания заключенного выберете сами. Главное, обеспечить его надежную охрану.

– Есть! – четко отрапортовал Овчинников и по аппарели бросился обратно в самолет.

Добежав до транспортного отсека, где содержался террорист, он обратился к двум сидящим напротив него на откидных сиденьях конвоирам:

– Сверчок, Ворон…

Те сейчас же поднялись со своих мест.

– Выводим его, – распорядился Овчинников, бросив короткий неприязненный взгляд на террориста.

Ахмед, напротив, задержал взгляд на лице вбежавшего в самолет капитана, и его губы искривились в холодной улыбке.

– Суетиш-шься? – сквозь зубы с шипением произнес он. – А когда брал меня в поезде, спокойнее был.

В марте того же года капитан Овчинников и эмиссар «Аль-Кайды» Ахмед аль-Рубеи сошлись в схватке в вагоне пассажирского поезда на мурманском вокзале. Террорист первым заметил разыскивающего его в поезде российского офицера и внезапно открыл по нему огонь. Тем не менее Овчинникову удалось обезоружить и захватить террориста. Позже он участвовал в освобождении захваченного боевиками Ахмеда российского атомного ледокола, получил ранение в схватке с фанатиком-шахидом, но, несмотря на это, за несколько минут до начала цепной реакции в ледокольном реакторе сумел предотвратить ядерный взрыв. Международный террорист и задержавший его российский офицер встретились вновь спустя пять месяцев, когда Овчинников во главе спецконвоя приехал за ним в следственный изолятор ФСБ. Ахмед никак не ожидал снова увидеть захватившего его офицера, но когда это случилось, глаза террориста вспыхнули мстительным огнем. Несмотря на заключение и длительные допросы, террорист вовсе не выглядел измученным и подавленным. В следственном изоляторе Овчинников увидел перед собой непримиримого врага, такого же коварного и опасного, как и во время их первой встречи на мурманском вокзале.

Не отвечая на реплику Ахмеда, Овчинников подождал, когда Сверчок и Ворон, они же лейтенант Сверкунов и старший лейтенант Воронин – офицеры его оперативно-боевой группы, назначенные вместе с ним в конвойную команду, отстегнули руки террориста от металлического каркаса авиационной скамьи. Потом Ворон, рослый офицер, на полголовы выше своего непосредственного начальника, с длинными мускулистыми руками, поставил террориста на ноги и завел его освобожденные руки за спину, а Сверчок молниеносным движением снова защелкнул на запястьях террориста наручники.

Сверкунов и Воронин уже успели послужить вместе, когда их включили в оперативно-боевую группу капитана Овчинникова. После освобождения захваченного террористами атомного ледокола в мурманском порту Овчинников стал в отряде настоящей живой легендой, и все молодые бойцы «Вымпела», к числу которых относились и Воронин со Сверкуновым, считали большой удачей служить под его началом. Своего нового начальника они обожали и всячески старались заслужить его похвалу. Особенное рвение проявлял Сверкунов. Низкорослый, даже ниже самого Овчинникова, веселый, живой и энергичный, он ловил каждое слово командира группы и первым бросался выполнять его приказания, при этом своей поспешностью он нередко вызывал у Овчинникова улыбку. Правда, старший группы то и дело ловил себя на мысли, что в возрасте Сверкунова сам был таким же поспешным и невыдержанным и таким же честолюбивым. Воронин, флегматик по характеру, был более сдержан в своих эмоциях, взвешен и рассудителен. По мнению наблюдающего за ним Овчинникова, со временем из него должен был получиться отличный командир оперативно-боевой группы.

Как только заключенный оказался на ногах, Овчинников вынул из брючного кармана черную трикотажную шлем-маску и задом наперед натянул ее до подбородка на голову террориста, так что прорези для глаз и рта оказались у него на затылке. Ахмед отреагировал на его действия странным образом. Во всяком случае никто из конвоиров, включая Овчинникова, не ожидал услышать торжествующий смех террориста.

– Боиш-шься смотреть мне в глаза, капитан, – отсмеявшись, прошипел Ахмед сквозь ткань трикотажной маски. – А вот я все равно увижу твою смерть и услышу твой жалкий и трусливый вой. – Он запрокинул голову и жалобно заскулил. – Ау-у-у!

– Пошел, – сдерживаясь, чтобы не ударить террориста, выдохнул Овчинников и лишь слегка подтолкнул Ахмеда в спину.

Сверчок и Ворон с двух сторон ухватили его за локти и повели вниз по спущенной на бетонку аэродрома аппарели. Оказавшись на летном поле, Ахмед втянул носом насыщенный дождевой влагой воздух и с шумом выдохнул через рот. Спустившийся следом за ним капитан Овчинников недовольно поморщился. Террорист вел себя так, будто уже оказался на свободе, хотя, конечно же, не мог ничего знать ни об ультиматуме сообщников, ни о цели его перевозки. Подполковник из чеченского управления ФСБ с некоторой опаской покосился на выведенного из самолета террориста и, обратившись к Углову, шепотом спросил:

– Это он?

Вопрос был задан очень тихо, к тому же его заглушал шум дождя, и Овчинников решил, что Рубеи не мог его услышать. Тем не менее он живо повернул к встречающему подполковнику свое закрытое светонепроницаемой маской лицо. Овчинников же готов был поклясться, что в этот момент на лице террориста вновь появилась его зловещая улыбка. Генерал Углов тоже ощутил напряженность ситуации и, не ответив на вопрос Еременко, обратился к подполковнику:

– Мы займемся разгрузкой, а вы пока покажите моим офицерам дорогу.

Подполковник Еременко перевел взгляд с командира «Вымпела» на начальника конвоя и, вновь указав рукой на армейские казармы на краю летного поля, произнес:

– Нам туда.

Но Овчинников не двинулся с места:

– Идите вперед. Мы пойдем следом за вами.

Подполковник кивнул и, еще раз оглянувшись на выведенного из самолета террориста, зашагал по летному полю. Конвоиры, все так же держащие за руки заключенного, уже готовы были последовать за ним, но Овчинников остановил их:

– Сверчок.

Он жестом указал Сверкунову на его место слева и чуть впереди заключенного и, лишь когда тот переместился на указанную позицию, разрешил начать движение.

Ахмед шагал вперед без всякого принуждения. Ворону оставалось лишь направлять его в нужную сторону, слегка придерживая за локоть. Демонстративная покорность террориста насторожила Овчинникова, и он, чтобы предусмотреть возможные неожиданности, сдвинул предохранитель на висящем на плече автомате. И вновь Ахмед каким-то невероятным образом услышал короткий щелчок предохранителя.

– Боиш-шься, что сбегу, капитан? – живо поинтересовался он. – Напрасно. Не вижу никакого смысла бежать, если вы и так обменяете меня на своего чиновника. Так что можешь снова поставить свой автомат на предохранитель, капитан.

При последних словах Ахмеда Сверкунов растерянно оглянулся на своего командира. А Овчинников, чтобы приободрить подчиненных и не показать террористу свое изумление его невероятной осведомленностью, строго сказал:

– Разговоры! Еще одно слово, Рубеи, и я прикажу заклеить вам рот.

Из-под маски на голове террориста послышался его язвительный смешок, после чего Ахмед прошептал:

– Скоро я сам вырву твой поганый язык.

В солдатской казарме, отведенной командованием военной базы бойцам «Вымпела», Овчинников вместе с подполковником Еременко обошел все помещения и приказал своим подчиненным освободить кладовку на втором этаже. Ворон и Сверчок, предварительно приковав заключенного наручниками к батарее отопления, сноровисто вынесли из кладовки деревянные швабры, сломанные солдатские тумбочки, табуретки и прочий хлам, стасканный в кладовку проживавшими в казарме солдатами. В освобожденной кладовке они установили застеленную матрасом железную солдатскую кровать, усадили на нее Ахмеда и вновь приковали его руку к металлической спинке. Лишь после этого Овчинников стащил с головы террориста трикотажную маску. Ахмед с презрением осмотрел помещение, в котором оказался, и, переведя взгляд на начальника конвоя, неожиданно спросил:

– Что, капитан, перелет в Ханкалу, похоже, задерживается?

Оба подчиненных взглянули на своего командира с выражением мистического ужаса на лицах. Но на этот раз Овчинников не нашелся что ответить террористу и молча захлопнул за ним дверь кладовки.

Через полчаса, когда остальные бойцы «Вымпела», перегрузив свое снаряжение в транспортный вертолет Ми-26, наконец разместились в казарме, он отыскал полковника Бондарева и обратился к нему.

– Товарищ полковник, я ничего не понимаю! Рубеи все известно! И о захвате зампреда ЦИК, и об ультиматуме, и даже о том, что мы, согласившись на обмен, везем его в Чечню!

Бондарев недоверчиво взглянул в глаза капитану. При всем стремлении начальника оперативного отдела поддерживать со всеми своими сотрудниками одинаково ровные отношения к Овчинникову Бондарев испытывал особое расположение.

– Не может быть. С чего ты взял?

– Он сам сказал, что мы намерены обменять его на правительственного чиновника, и назвал Ханкалу как конечную точку нашего маршрута! – быстро ответил Овчинников.

Бондарев облегченно перевел дыхание:

– Уже по одному тому, что мы внезапно забрали его из следственного изолятора и посадили в самолет, он понял, что готовится обмен. А уж если российское правительство согласилось на обмен лидера «Аль-Кайды», значит, в руках террористов оказался равноценный заложник. Рубеи не глупее нас с тобой и отлично понимает, что на попавшего в плен к боевикам простого солдата его бы обменивать не стали. Провести обмен боевикам легче всего в Чечне. А Ханкала – единственная наша база в Чечне, имеющая на своей территории аэродром. Но для приема крупных транспортных самолетов ханкалинский аэродром не приспособлен. Значит, должна быть промежуточная посадка. Так что все свои выводы Рубеи сделал самостоятельно. Но в логике ему, безусловно, не откажешь.

Овчинников облегченно усмехнулся:

– Действительно. А я уж вообразил невесть что. Да и Ворон со Сверчком… Извините, Воронин и Сверкунов после откровений Рубеи его чуть ли не колдуном считают. – Он поднял на начальника отдела ясные глаза и, испрашивая разрешение, поинтересовался: – Пойду парней успокою?

– Иди, – Бондарев по-отечески улыбнулся. – И ночную охрану этого бандита организуй так, чтобы ребята смогли отдохнуть. Завтра нам всем понадобится много сил.

Генерал Углов со злостью пнул оказавшийся у него на пути высохший стебель репейника, словно именно он являлся причиной затянувшейся задержки вылета. Вот уже полчаса генерал расхаживал по краю летного поля, нетерпеливо ожидая, когда военные авиадиспетчеры наконец разрешат вылет в Ханкалу. После отгремевшей ночью грозы небо над Моздоком прояснилось, и самолет Центра спецопераций ФСБ, доставивший подразделения «Вымпела» в Моздок, вылетел в Москву еще на рассвете. Но над центральной частью Чечни, в том числе над Грозным и Ханкалой, после ночной грозы навис густой туман. И армейские авиадиспетчеры запретили в этой части республики все полеты. После недавних катастроф российских вертолетов на Кавказе они были чрезвычайно строги и на все запросы командира экипажа выделенного «Вымпелу» транспортного вертолета отвечали категорическим отказом.

Увидев, что со стороны пункта управления полетами к нему направляется подполковник Еременко, Углов резко обернулся и раздраженно спросил у подошедшего офицера:

– Сколько еще это может продолжаться?!

– По прогнозам синоптиков, до обеда туман должен рассеяться, – радостным голосом сообщил Еременко.

– Когда конкретно: к десяти часам, к одиннадцати или, может, к двенадцати?! – воскликнул Углов. – Нам каждая минута дорога! Похитители могут позвонить в любой момент!

Вместо ответа Еременко лишь виновато пожал плечами.

Разрешение на вылет удалось получить лишь в десять тридцать. Через пятнадцать минут все бойцы «Вымпела», а также направленный в Моздок для их встречи подполковник Еременко уже находились в вертолете. Последними на борт «Ми-26» поднялись конвоиры, доставившие заключенного. Перед выводом из кладовки, превращенной на ночь в арестантскую камеру, капитан Овчинников вновь надел на голову террориста трикотажную маску. Но Ахмеда эта процедура нисколько не смутила. Появление Овчинникова с маской в руках террорист встретил торжествующей улыбкой, однако, помня об угрозе капитана заклеить ему рот, до момента посадки в вертолет не произнес ни слова.

Перелет из Моздока в Ханкалу занял час с небольшим.

На ханкалинском военном аэродроме Углов назначил одного из офицеров своего отряда командовать разгрузкой, а встречающим своих московских коллег офицерам временного управления ФСБ Чеченской Республики предложил, не теряя времени, уточнить детали предстоящей спецоперации по освобождению зампреда Центризбиркома и выработать единый план совместных действий.

– Где мы здесь можем поговорить? – обратился Углов к присутствующему среди встречающих офицеров полковнику Афанасьеву.

– В отделе военной контрразведки, – живо нашелся начальник временного управления ФСБ.

Отдел военной контрразведки ханкалинской военной базы располагался в одноэтажном щитовом деревянном бараке среди таких же однотипных бараков, выстроенных недалеко от аэродрома. Вслед за Афанасьевым Углов в сопровождении Бондарева вошел в достаточно просторный светлый кабинет с двумя установленными буквой «Т» столами: заглавным письменным и более длинным приставным. По праву руководителя операции и старшего по званию Углов занял письменный стол, остальные, включая хозяина кабинета – сухощавого майора с морщинистым лицом, расселись за приставным столом. Майор военной контрразведки, в кабинете которого полковник Афанасьев предложил провести совещание, сейчас же расстелил перед Угловым крупномасштабную карту Чечни с многочисленными пометками. Командир «Вымпела» кивком головы поблагодарил предусмотрительного майора и обратился к начальнику временного управления ФСБ.

– Что вами сделано за истекшие сутки? Каковы результаты розыска?

– Если вас интересует, удалось ли нам установить место, где похитители держат Загайнова, то скажу сразу: не удалось! – поднявшись со своего места, с явным вызовом ответил полковник Афанасьев.

Глаза Углова грозно блеснули. Но пока он подбирал слова, адекватные резкому ответу начальника временного управления ФСБ, его опередил полковник Бондарев:

– Георгий Максимович, – обратился он к Афанасьеву по имени отчеству. – То, что проведение операции поручено нашему подразделению, это не показатель недоверия, а тем более недовольства вами и вашими сотрудниками. Просто бойцы нашего отряда лучше подготовлены к подобным операциям: освобождению удерживаемых заложников и прямым схваткам с террористами. С вас, разумеется, никто не снимает ответственность за похищение Загайнова. Организация охраны зампреда Центризбиркома во время его командировки в Чечню поручалась вам. Однако розыск похищенного зам Председателя ЦИК вы организовали вполне грамотно. А что не удалось обнаружить место, где его прячут террористы, так мы с вами профессионалы и оба понимаем, что за столь короткий срок сделать это было практически невозможно. Поэтому, ради дела, оставьте обиды и расскажите нам, что вам удалось установить.

После этой речи Бондарева Афанасьев явно смутился, однако быстро взял себя в руки и заговорил уже спокойным, деловым тоном:

– Вчера, примерно в шестнадцать часов, поисковой группой управления внутренних дел, имеющей в своем составе кинолога со служебно-розыскной собакой, при осмотре подвала покинутого жителями полуразрушенного здания обнаружен обнаженный женский труп, присыпанный землей и обломками обвалившейся штукатурки. Позднее была установлена личность погибшей. Это Оксана Барышева, собственный корреспондент газеты «Вестник Ставрополья», аккредитационным удостоверением которой воспользовалась пробравшаяся на пресс-конференцию террористка. Примечательно, что труп Барышевой находился в подвале дома, расположенного всего в трех кварталах от комплекса правительственных зданий. Видимо, на нее напали, когда она, зарегистрировавшись в правительственном пресс-центре, направлялась в гостиницу. Убийцы забрали ее документы, одежду и личные вещи, а тело журналистки спрятали в подвале пустующего дома. Аккредитацию Барышева прошла за два дня до состоявшейся пресс-конференции Загайнова. Эта дата как раз совпадает со временем ее смерти.

– Как она была убита? – поинтересовался генерал Углов.

Афанасьев взглянул на пожилого подполковника, самого старшего по возрасту мужчину из всех присутствующих на совещании, и тот тут же поднялся из-за стола.

– Подполковник Каменев, начальник следственного отдела, – с достоинством представился он, после чего ответил на вопрос Углова: – Женщину задушили. Тело пролежало в земле шесть суток, тем не менее на шее жертвы сохранился отчетливый след от удавки. Других прижизненных повреждений эксперты не обнаружили.

– Ясно, – кивком головы Углов поблагодарил начальника следственного отдела и вновь обратился к Афанасьеву: – Продолжайте.

– Установлена также личность одного из террористов, – сообщил тот. – Боевик, застреленный возле пресс-центра, это Руслан Гичаев, девятнадцати лет, житель небольшого села Ажой Урус-Мартановского района Чечни. Никакими сведениями о принадлежности Руслана Гичаева к боевикам до его участия в похищении Загайнова мы не располагали. Однако Урус-Мартановский район – это зона действий банды Хамида Ахмадова. Не исключено, что и другие участники похищения тоже из банды Ахмадова.

– Кто этот Ахмадов? – вновь поинтересовался Углов.

На этот раз Афанасьев предпочел ответить сам:

– Ахмадов личность не менее одиозная, чем командовавшая похитителями Фатима Хундамова. В прошлом сотрудник национальной безопасности Ичкерии, бригадный генерал, входивший в ближайшее окружение Дудаева, а затем Хаттаба. В штабе Хаттаба руководил его контрразведкой. После смерти своего уже второго предводителя пытается установить самостоятельные контакты с лидерами международных исламских организаций, оказывающих финансовую поддержку боевикам. Циничный палач, каких мало. По имеющимся у нас, пока не подтвержденным, оперативным данным, Ахмадов организатор расправ над жителями нескольких сел, – отказывавшиеся помогать боевикам чеченцы вырезались целыми семьями. То, что Хундамова впоследствии использовала эти случаи в своих репортажах для обвинения российских войск в массовых убийствах мирных чеченцев, косвенно подтверждает факт ее давнего знакомства с Ахмадовым. Мы ориентировали нашу агентуру на получение свежих сведений об отряде Ахмадова. Прежде всего о появлении в его отряде новых пленников. Но с этого момента прошли всего сутки, и ответа пока нет, – закончил свой доклад полковник Афанасьев.

– А вы не устраивали обысков в селах и усадьбах, где ранее уже появлялся Ахмадов или его бандиты? – спросил Углов.

– Не имея точных сведений о том, где содержится Загайнов, я посчитал проведение подобных облав преждевременным и, более того, опасным для жизни заложника, – ответил Афанасьев.

В кабинете установилась тишина, ее нарушил своим вкрадчивым замечанием полковник Бондарев.

– Разумно, – произнес он и тоже повернулся к Углову.

Тогда генерал иронично улыбнулся и сказал:

– Можете сесть, Георгий Максимович. – Когда Афанасьев опустился на свое место, он обвел взглядом присутствующих и добавил: – Приятно видеть, что управление Федеральной безопасности Чечни возглавляет не показушник, а по-настоящему грамотный и сообразительный офицер… А теперь к деталям предстоящей операции! – Углов резко поднялся из-за стола. – Как вам известно, похитившие зампреда Центризбиркома боевики потребовали обменять его на арестованного в марте и находящегося под следствием международного террориста Ахмеда аль-Рубеи. Похитителям нет смысла тянуть с обменом. Поэтому мы считаем, они предложат обменять заложника на своего лидера уже сегодня. Раз похитители из отряда Ахмадова, то и место обмена они выберут, скорее всего, где-то в районе действий своей банды, то есть в Урус-Мартановском районе. – Углов вновь взглянул на полковника Афанасьева и добавил: – Установив личность одного из террористов, вы нам существенно облегчили задачу… Как только похитители назовут место предстоящего обмена, в указанный район выдвинутся группы наших разведчиков. Если будет достаточный запас времени, они обнаружат террористов и доставленного к месту обмена заложника. Как только это произойдет, район, где будут замечены террористы, скрытно блокируется подразделениями армейского спецназа. Таким образом, похитители уже не смогут вырваться из кольца оцепления. Разведчикам же дано указание действовать по обстоятельствам. Поэтому, если ситуация сложится удачно, похитители будут обезврежены, а их заложник освобожден еще до того, как конвой с арестованным террористом прибудет к месту обмена, – с улыбкой закончил командир «Вымпела».

– Разрешите, товарищ генерал? – подал голос со своего места моложавый подполковник, представляющий отдел военной разведки и координирующий в предстоящей операции действия армейского спецназа, и после кивка Углова продолжил: – А вы уверены, что ваши бойцы сумеют обнаружить боевиков, имеющих многолетний опыт маскировки в чеченской «зеленке»?

Понимая, что заданный вопрос нельзя оставлять без развернутого ответа, командир отряда активно вступил в дискуссию:

– Все наши бойцы, задействованные в предстоящей операции, прошли через Чечню. Многие бывали здесь неоднократно. Они хорошо знакомы и с особенностями здешней местности, включая пресловутую «зеленку», и со способами маскировки боевиков.

Обсуждение предстоящей операции продолжалось еще около часа. Когда наконец все детали были согласованы, Углов объявил совещание закрытым. Сразу после этого он направился на аэродром, чтобы узнать, как прошла разгрузка. На выходе из барака, где располагался отдел военной контрразведки, его придержал за локоть полковник Бондарев и в принятой ими при общении друг с другом манере обратился к генералу:

– Володь. Уже третий час, – он постучал указательным пальцем по циферблату своих наручных часов, – а они все не звонят.

Первый звонок прозвучал из антитеррористического департамента ФСБ. К пустующему авиационному ангару, где со своим снаряжением расположились бойцы «Вымпела», подбежал запыхавшийся подполковник Еременко и, отыскав генерала Углова, сообщил, что его вызывает к телефону начальник департамента.

– Началось, – на ходу бросил Углов Бондареву, направляясь следом за Еременко к отделу контрразведки.

Генерал Углов вошел в уже знакомый ему кабинет начальника отдела военной контрразведки и увидел у аппарата ВЧ майора-контрразведчика и полковника Афанасьева. Майор сейчас же протянул ему телефонную трубку, а Афанасьев тактично отошел в сторону. Углов поднес трубку ко рту, отчетливо произнес:

– Слушаю, товарищ генерал-лейтенант.

– Углов! Почему не докладываете о ходе операции?! Что у вас происходит?! – раздался в ответ нетерпеливый голос начальника антитеррористического департамента.

– Всем задействованным в операции оперативно-боевым группам и приданным подразделениям поставлены соответствующие задачи. Командиры и личный состав проинструктированы. Налажено взаимодействие с командованием армейской группировки и местными органами госбезопасности, – терпеливо объяснил Углов. Он хотел добавить, что Урус-Мартановский район Чечни определен как наиболее вероятное место нахождения похитителей и их заложника, но в последний момент решил этого не делать и закончил: – В настоящий момент мы ждем звонка террористов с условиями обмена.

Доклад о принятых мерах и особенно выдержанный тон командира «Вымпела» в какой-то мере успокоили начальника департамента.

– Хорошо, – немного помедлив, ответил он. – Держите ситуацию под контролем. Но как только похитители дадут о себе знать, немедленно сообщите мне! И вообще, обо всех изменениях обстановки докладывайте каждый час. Меня тут уже с утра одолевают расспросами о ходе операции по освобождению Загайнова, – неожиданно признался он. – Уже откуда только ни звонили: и из правительства, и из ЦИК. Не подведи меня, Углов, – добавил начальник департамента и отключился.

– Нервничает Москва? – с сочувствием поинтересовался полковник Афанасьев, когда Углов опустил трубку на аппарат.

– То ли еще будет, – со вздохом ответил генерал. И оказался прав.

Не прошло и пятнадцати минут, как аппарат ВЧ в кабинете начальника отдела военной контрразведки зазвонил вновь. На этот раз на линии оказался сам директор ФСБ генерал-полковник Постников:

– Доложите о готовности операции! – потребовал он, когда вызванный по его приказу генерал Углов взял телефонную трубку.

– Разведгруппы и подразделения оцепления готовы в любой момент выдвинуться в указанный террористами район обмена. Как только похитители выйдут на связь, представленный вам оперативный план будет введен в действие, – так же терпеливо, как он до этого разговаривал со своим непосредственным начальником, ответил директору ФСБ Углов.

– Но почему похитители до сих пор не дали о себе знать?! – задал новый вопрос Постников.

Углов отчетливо представил, что этот и подобные ему другие вопросы директору ФСБ наверняка задают и секретарь совбеза, и Председатель ЦИК, и премьер, а возможно, и сам президент. После звонка террористки в приемную ЦИК о ведущихся с террористами переговорах и предстоящем обмене одного из лидеров международных террористов на похищенного в Чечне заместителя Председателя Центризбиркома мгновенно стало известно и в Центральной избирательной комиссии, и в Аппарате правительства, и в Администрации Президента. Руководители этих сугубо гражданских структур, не имея ни малейшего понятия о тактике проведения операций по освобождению захваченных террористами заложников, тем не менее осаждали руководство антитеррористической операции своими рекомендациями и пожеланиями, причем не стеснялись требовать выполнения подчас нелогичных, бессмысленных и противоречивых требований.

– Причины молчания похитителей могут быть самые различные. Их предводительнице, потерявшей в результате нападения на пресс-центр двух своих боевиков, необходимо подобрать новых людей, выбрать и подготовить место обмена, скрытно перевезти туда заложника. Все это требует времени. Возможны и другие причины задержки, которые я не назвал, – не вдаваясь в пространные рассуждения, ответил Углов. – Но террористы все равно выйдут на связь, иначе осуществленный ими захват заложника и последующий ультиматум лишаются всякого смысла.

Твердая убежденность командира «Вымпела» в скором контакте с похитителями обнадежила директора ФСБ, и он сказал:

– Я надеюсь на вас, генерал. Но, как только похитители выйдут с вами на связь, немедленно свяжитесь со мной, напрямую. Я буду ждать у аппарата. Вы поняли меня, генерал?

– Так точно, товарищ генерал-полковник.

Директор отключился. Руководитель временного управления ФСБ Чечни и начальник отдела военной контрразведки вопросительно уставились на него, но Углов, так ничего и не ответив им, молча опустился на стул рядом с аппаратом ВЧ-связи.

Обеспокоенный длительным отсутствием Углова, спустя полчаса в кабинет начальника отдела контрразведки заглянул полковник Бондарев. Увидев генерала сидящим возле аппарата ВЧ-связи, Бондарев понимающе усмехнулся и, почти в точности повторив слова Афанасьева, спросил:

Конец ознакомительного фрагмента.