Любовь пионервожатой
Мила заметила, что танцевал незнакомец красиво, будто специально этому учился. Вполне взрослый и симпатичный… «Может, хватит стесняться и подойти к нему самой, – подумала она, – обожаю военных!».
Лейтенант тоже обратил внимание на девушку с толстой косой вокруг головы в виде короны. После войны такая причёска стала очень модной, и женщины уже не стремились остричь волосы, чтобы сделать завивку. А какие манящие глаза у этой девчонки – не заметить невозможно! И когда прозвучали первые аккорды следующей мелодии, он подошёл к ней и взял за руку. Они станцевали фокстрот, потом вальс и все остальные танцы, которые играл гармонист в этом сельском клубе, заодно познакомились.
– Василий, вы хорошо чувствуете музыку, – сделала ему комплимент Мила.
Парень вместо ответа прижал девушку к себе, и она не отшатнулась.
Когда закончились танцы, он вызвался её проводить, они вместе вышли на улицу и направились к дому Милы. Дорогой молчали. Девушка решила: видимо этот офицер подошёл к ней из-за жалости. «Хороша я, хороша, да плохо одета» – эта песня явно о ней, шутила она иногда. Отданная хозяйкой, перешитая и окрашенная школьными чернилами юбка, вязаная кофта, а на ногах резиновые ботики на маленьком каблучке – только они и были новыми в её убогом туалете.
– Помогаете нашему колхозу? – попыталась она разговорить нового знакомого.
– Молокозавод строим.
– А сами откуда?
– Из Белгорода.
– Хорошо там?
– В городе жить легче.
– Тоже хочу в город.
– Зачем? Село ваше красивое и богатое: виноград, груши, да и скотину народ держит.
– Народ держит, – тихо повторила девушка и подумала, что она к этому благоденствию никакого отношения не имеет.
– Работаешь или учишься, – неожиданно парень перешёл на «ты».
– Работаю в школе старшей пионервожатой.
– Ооо! А живёшь где?
– Пришли уже. В этот дом председатель определил меня на жительство, – махнула она рукой в сторону беленькой чистенькой мазанки.
– И как?
– Хозяйка добрая.
– Присядем? – предложил он.
Они уселись на скамеечку у плетня. Василий обнял Милу за худенькие плечи и спросил:
– А родители у тебя есть?
– Мать со старшей сестрой живут в Киеве, а отец в войну пропал без вести…
– Почему ты не рядом с матерью? Одну обидеть могут…
– Райком комсомола сюда определил. С детьми спектакли для сельчан ставлю. Меня здесь любят!
– Смелая!
– Война такой сделала! Полстраны пешком прошла.
– Понятно. Пойду я. До свиданья, Мила! Нежное у тебя имя, – внезапно он встал, прощаясь, опять прижал её к себе и пошёл прочь.
«Иди, иди! Всё понятно! Найдёшь себе богатую невесту», – с горьким сожалением прошептала ему вслед старшая пионервожатая.
Не рассказывать же этому лейтенанту, как она с матерью и сестрой, бросив нажитое, бежали из горящего города, а потом были только дороги и чужие дома. Что с начала войны вдоволь не ела и не носила хорошей одежды. Но жалость ей не нужна! Хочется человеческого тепла, мужской защиты и ласки. Ведь она вполне взрослая восемнадцатилетняя девушка!
***
Оксана подружилась с Милой сразу как та приехала в их приморское село. Ей понравилась эта красивая городская девчонка: начитанная, интересная, много пережившая для своего юного возраста. Хотя… Войну и смерть кого-нибудь из близких пережили все. Но не все бежали из родных мест. Кто-то смог дождаться мира в своём краю, потом потихоньку восстановить потерянное добро и, позабыв страшное прошлое, жить настоящим и, не спотыкаясь, идти к прекрасному будущему.
Оксана с матерью имели собственный домик с садом и огородом, во дворе бегали куры, а в сарайке набирала вес свинка. Работала девушка в сельском магазинчике, торгуя самым необходимым. Крупа, сахар, карамель, консервы, папиросы – обычный ассортимент послевоенного времени. А на вбитых в стену гвоздях, висели на вешалках, ожидая покупателей, пара платьев, детское пальто и мужская рубашка.
Через несколько дней после встречи с Василием, Мила зашла к подруге в магазин. С утра в нём было пусто, только несколько старушек на крылечке, ожидающих привоз свежего хлеба.
– День добрый, – поздоровалась она.
– Здравствуй! Ты за хлебом?
– Так зашла, – Мила огляделась, – о! Новые платья привезли. Куплю одно с получки.
– Поторопись! Желающие есть, – ответила Оксана, а после не удержалась и спросила, – как кавалер? Было чего?
– Нет. Проводил и всё…
– Пожалел, наверное.
– С чего взяла?
– Молоденькая, одна… Не переживай! Может ещё сладится, – Оксана попыталась поднять подруге настроение.
– Ничего не сладится! Хозяйка сказала, что солдатики тут до осени. Молокозавод достроят и уедут.
– Вот оно как…
– Сама чего на танцы не ходишь?
– Мать не пускает. Говорит, чтобы дома сидела и Гришку из армии ждала. А то будущая свекруха узнает, что я по танцам шляюсь – не отмыться! И этого потеряю, и другого не найду.
– Может она и права. Ребята вокруг – одни сопляки.
– Вот именно! Всё из-за войны…
– Оксан, пойду я! После обеда получку обещали, приду за платьем.
***
Мила продолжала работать, иногда ходила на танцы, но новый знакомый на глаза не попадался, и она решила выбросить из головы этого зазнайку-офицера.
А в середине лета её вызвал к себе директор школы.
– Просьба к тебе! – обратился он к девушке.
– Слушаю Вас, Иван Петрович, – заволновалась Мила.
– Чем занимаешься?
– Стены в классах крашу.
– Брось пока… Найдём маляров. А тебе концерт нужно организовать – праздничный!
– Хорошо. По какому поводу?
– Разве не в курсе?
– Нет…
– Ну, Милка, ты даёшь! Совсем заработалась! Молокозавод сдаём под красную ленточку. Всё! Уезжают ваши кавалеры.
– Уже? Уезжают? – поникла Мила.
– У самой есть кто?
– Да ну вас, Иван Петрович! Нет у меня никого…
– Ладно… Иди! Готовь концерт, – директор улыбнулся, – ребят собери.
– Соберу, кто не разъехался на каникулы.
– Да какие каникулы! Если только младшие… А старшие маткам помогают: и на винограднике, и на ферме. Но вечерами все дома.
– Хорошо. Я всё сделаю.
– Давай, отличись! Ты у нас девушка современная. Сможешь! С района гости будут, – со значением в голосе и, подняв указательный палец вверх, сказал он.
– Не подведу, – отсалютовала старшая пионервожатая.
Она собрала ребят и с удовольствием занялась своей непосредственной работой, которую очень любила, потому как была девушка не просто современная, а умненькая и даже артистичная.
***
В начале сентября на площади перед сельсоветом построили небольшую сцену. С неё, приехавшие представители из райкома партии, строго смотрели на колхозников и школьников, демонстрируя свою великую значимость. Рядом суетилось местное начальство – председатель, директор школы, местный парторг и офицер – командир строительного отряда, возводивший в селе молокозавод. Это был Василий.
Первым взял слово председатель колхоза.
– Огромное спасибо нашей доблестной Армии за помощь. Она победила фашиста! И она помогает советскому народу строить светлое будущее. Наш молокозавод сдан в эксплуатацию. Мы благодарим всех солдат, которые хорошо потрудились и сделали всё, чтобы молоко от наших бурёнок было на каждом столе советского труженика. Слава Советской Армии! Слава трудовому народу! Слава товарищу Сталину! Ура!!!
Все прокричали «ура», а громче всех кричали – солдаты-строители.
Потом выступало районное начальство и тоже славило Красную Армию и товарища Сталина. После торжественной части начался концерт. Он получился с песнями и плясками, «молдовеняску» исполняли на бис три раза, а председатель после завершения праздничного мероприятия пожал Миле руку. И она очень счастливая от успеха и признания её скромного таланта, так необходимого в здешних местах, уже собиралась пойти домой, как почувствовала объятие крепких рук на своей талии. В голове промелькнуло: «он»! Хотела отстраниться, но пересилила гордыню и встретилась глаза в глаза с Василием.
– Останешься танцевать? – улыбаясь, спросил он.
– Не собиралась.
– Почему? Оставайся!
– Раз просишь…
– А ты молодец! Твой концерт всем понравился!
– Я рада.
– И платье красивое! Тебе к лицу.
– Спасибо.
– Мои солдаты в тебя влюбились.
– Смутил!
– И как конферансье всем понравилась.
– А тебе?
– Очень!!
– Я думала, что ты меня забыл.
– Если забыл, то сегодня вспомнил.
– А стоит? – с усмешкой проговорила Мила.
– Давай танцевать! Весь вечер только с тобой, – ему очень не хотелось что-либо выяснять.
– Не обманешь? – пошутила она.
– Не бойся, не обману.
Он действительно не обманул и танцевал только с ней. Потом они гуляли по тёмным улицам села, шутили, пели песни из новых кинофильмов, после вышли за околицу и направились к винограднику, ровными рядами огибающим холмы и пропадающим где-то далеко в ночи…
Луна отсвечивалась в каждой ягодке, которая так и просилась в рот. Василий сорвал пару крупных гроздей уже спелого винограда и подал его девушке. Ей было радостно: за ней ухаживают и она сегодня с приятным молодым человеком! Казалось, что счастье вот-вот окутает её тонкую фигурку в новом платье и уже не уйдёт, и не бросит, потому что в её жизни случилось настоящее… Появился Он!
Они присели на небольшую копёнку сухой травы и кормили друг друга ягодами и даже слегка опьянели, потом целовались, а после случилось то, чего очень хотелось уже взрослому, прошедшему войну мужчине и охмелевшей от его поцелуев и зрелого винограда молоденькой девушке…
С рассветом кавалер засобирался в казарму к солдатам, сказав, что ему обязательно нужно быть к их побудке, а она, засмущавшись и поправив растрёпанные косы, ответила: «Конечно, конечно!». И, подождав, когда он скроется из виду, незаметно от сельчан вернулась в хозяйский дом.
***
Да, это случилось… И Мила была счастлива! Она любит и любима. Он не бросит её на произвол судьбы! Он обязательно придёт. Просто нужно немного подождать. Он человек честный! К тому же советский офицер.
Прошло несколько дней. Василий не приходил. В одиночку терпеть сердечную боль девушка не могла и решила встретиться с подругой. Она была уверена: Оксана поймёт и не осудит. Дождавшись окончания рабочего дня, Мила взяла её под руку и они, не торопясь, пошли вдоль сельской улицы.
– Не знаешь, от чего так тихо? Как будто кто умер, – начала разговор Мила.
– Христос с тобой! Никто не умер. Наши строители уехали. Тебе и показалось…
– Значит всё-таки уехали, – Мила чуть не плакала.
– Ой! Кстати! Тебе тут письмо просили передать. Ты прости, что я забыла. Гришку жду. Вот-вот нагрянет, будем сразу свадьбу справлять, – Оксана достала из сумочки письмо.
– А кто передал? – Мила вскрыла конверт с коротенькой запиской, которую тут же прочитала и убрала в кармашек платья.
– Какой-то солдатик молоденький принёс, – радостная Оксана не замечала нервного напряжения подруги, продолжая делиться с ней своим счастьем, – Мил, мы свинку резать будем. Работы непочатый край! Может, поможешь?
– Помогу, конечно, – грустно пообещала Мила.
– А в письме-то чего?
– Ерунда всякая… Оксана, я немного прогуляюсь. Помогать зайду позже.
– Ладно, иди. Буду ждать!
Мила пошла к морю. Оно слегка штормило. И, глядя, как волны разбиваются о валуны, думала: «Как у них всё просто: накатили, обрызгали и разбежались… А разве у людей не так? Да сколько угодно! Встретил один человек другого на дороге жизни, царапнул чужую душу, полюбовался на капельку крови незнакомца и, не извинившись, исчез навсегда».
***
Пришла зима…
С каждым днём скрывать своё «интересное» положение старшей пионервожатой становилось всё труднее. Живот рос, и зоркие глаза сельчан стали замечать, что молодая девушка уже и не девушка вовсе, а женщина, которая того и гляди родит… От кого – непонятно! А Мила чувствовала неловкость перед хозяйкой, перед директором школы, перед ребятами. На душе было не просто тяжело, а гадко…
Как-то шла из школы домой. Навстречу ей попалась родительница одной из её пионерок. Увидев Милу, она демонстративно криво усмехнулась. А перед самым домом старик, живущий по соседству, будто ждал её нарочно у плетня, чтобы грязно выругаться и плюнуть вслед.
Хорошо, что тётя Поля ещё с работы не пришла. Иначе бы Мила тут же разрыдалась. Войдя в дом, она сняла кацавейку, толстый платок и резиновые ботики – те самые… Уселась на кровать, покрытую лоскутным одеялом, устало вытянула ноги и заметила дырку на шерстяном носке. Лениво подумала: «Потом заштопаю, – но вспомнила, – а ведь у меня ещё одна пара была!». Достала из-под кровати чемодан и, роясь в вещах, вместо носков вытащила помятый листок бумаги. Это была записка от Василия с его белгородским адресом и припиской: «Мало ли что!» И только теперь она поняла значение этой фразы…
– Аааа… Как же я сразу не догадалась! Не мало, дорогой! Ох, как не мало, – говорила она, будто несостоявшийся жених находился рядом, – мне ведь тогда в голову не пришло, для чего ты оставил эту записку.
Пришла с фермы хозяйка – невесёлая женщина, потерявшая за войну мужа и двух сыновей.
– Мил, ты чего такая расстроенная? Ела? – устало спросила она.
– Нет, тётя Поля, не ела и не хочу.
– Ребёнка заморишь, давай ужинать! – а увидев у Милы в руке записку, поинтересовалась, – письмо? От кого?
Мила не стала скрытничать и протянула записку хозяйке. А та, прочитав, неожиданно радостно воскликнула:
– Так это же совсем другое дело… Ему нужно написать! Где это видано, чтобы офицеры своих детей бросали. А комиссариат на что? Можно и туда сообщить… Чтобы приструнили…
– Тётя Поля! Миленькая… Не надо никуда писать. Любил бы – давно вернулся. Значит, не любил! Я ведь не знаю о нём ничего. Может, у него жена и дети есть!
– Как же так? Мила!
– Не спрашивайте! Мы же почти ни о чём не говорили… А как стыдно! Бабы шушукаются, пионеры хихикают. Давеча директор и тот высказался…
– Он-то чего?
– Ты же, говорит, не гуляла ни с кем! Не гуляла, а нагуляла… Такая вот расплата за минуту счастья.
– Ладно… Не горюй! Вырастим твоё дитя. Чать, не война. Давай ужинать!
– Устала я, голова болит, и спать хочу…
– Тогда ложись! Ложись и спи.
Мила уснула…
А хозяйка всё поглядывала на записку, которую квартирантка не спрятала…
Поужинав, помыла посуду, аккуратно вытерла стол, а затем, вынув из тумбочки карандаш и чистую тетрадку, сначала занесла в неё белгородский адрес Василия, а затем старательно и подробно изложила положение Милы. Закончив, вырвала исписанный листок, свернула вчетверо и сунула в карман своего полушубка.
***
Весной Мила родила девочку. Она по-прежнему жила у тёти Поли, и та была этому рада. Оставшись одна, хозяйка Милы утратила вкус к жизни. Дни её были похожи один на другой, без эмоций и радости. А тут – ребёнок. Пусть чужой, а всё равно маленькое чудо: вот лежит, посапывает, такая хорошенькая, даже волна счастья накатывает и не отпускает.
После первомайских праздников к ним зашла почтальонка. Поздоровавшись, она не поленилась, прошла в горницу, посюсюкала с малюткой, порадовалась ранней весне, а потом, вручив удивлённой Миле письмо, попрощалась и ушла.
– Дай-ка я его тебе почитаю. Аж трясёшься вся! Смотри, чтобы молоко на нервной почве не пропало! Присядь, успокойся и послушай! – предложила тётя Поля, а затем громко и с выражением стала читать послание из Белгорода. Оно было не от Василия, а от его матери. – «Здравствуй, Мила! Не надо было тебе отпускать моего сына, а надо было расписаться в сельсовете сразу, как между вами это случилось. А теперь уже поздно. По возвращению он женился на женщине с ребёнком. Живут они хорошо. У неё есть дом и корова. Но ты не переживай. Если согласишься, то можешь выйти замуж за моего старшего сына. У него была жена, но она умерла. Вася сказал, что ты не лентяйка, а потому подойдёшь для нашей семьи. Надумаешь, так напиши, и мой старший сын Витя за тобой приедет. Если ребёнок уже родился, то здесь распишитесь и здесь зарегистрируешь ребёнка на нашу фамилию. До свидания! Ждём ответ».
– Тётя Поля! Ваша работа? – недовольно спросила Мила.
– Помочь хотела…
– Не надо было.
– Поверь! Такого ответа я не ожидала! – сокрушалась хозяйка.
– Променял мой сокол нас с дочкой на тётку с коровой.
– А может…
– Нееет! Никаких Васек и Витек… Обойдёмся!
– Прости меня – дуру старую! Гордая ты. Тяжело тебе будет.
– Ничего… Проживём! Сами говорили: чать не война.
– Конечно, проживём! Вырастим твою дочку, я помогать стану.
Но в это непростое время Милу поддержала не только тётя Поля. Как-то в сельмаг с утра пораньше заглянул председатель и завёл с продавщицей интересный разговор:
– Слушай, Оксана…
– Да, Николай Иванович. Слушаю!
– Спросить хочу… Как там Мила?
– Всё хорошо. Скоро на работу выйдет. Только дочку в ясли определит.
– Девочка здорова?
– Здорова. Но маленько орастая!
– Орастая это по-нашему. Значит, будет активная как мамка.
– Я вот о чём… Слышал, будто у тебя в очередях бабы ей кости моют. Это плохо! Пресекай их разговоры.
– Поняла, Николай Иванович. Буду пресекать.
– Ты пойми… А ежели она психанёт и от нас в район уедет? Нашу Милку туда с превеликой радостью возьмут. Намекали уже… Мы же первые места по художественной самодеятельности благодаря ей держим. Ведь народу ничего не нужно! У всех только собственное приусадебное хозяйство на уме, куры да свиньи Она одна как оглашенная по селу носится да из пионеров и старых бабок артистов делает. Так что – пресекай! Договорились?
– Договорились. Только…
– Говори, не стесняйся!
– Жильё бы ей, Николай Иванович!
– Жильё будет. Дом на семь комнат заложили, восьмая кухня. Кухня – общая, но ничего… Всё лучше, чем по чужим углам мыкаться. Можем и тебе с Гришкой комнату выделить? Будешь отдельно от матери жить.
– Спасибо! Я уж лучше поближе к курам и свинкам…
– Ну, гляди! А женихи для Милки и здесь найдутся. Вчера парня-связиста к нам в колхоз на работу принял, из армии ребята возвращаются. Пусть не горюет. Счастье там, где ты нужен. А Милка нашему колхозу очень нужна! Так ей и передай.
– Передам, Николай Иванович. Обязательно передам!
– Всё. Хлеб привезли. Торгуй – давай! – и председатель ушёл.
Так закончилась история первой любви старшей пионервожатой. И началась для неё совершенно другая жизнь… С новыми радостями и горестями, которые каждому человеку для чего-то даны!
P.S. После описанных выше событий, на адрес Василия пришла посылка с яблоками. Это показалось странным – на белгородчине и свои фрукты прекрасно вызревали! Яблоки вынули. На дне ящика увидели маленькую коробочку с пустым патроном… То, что посылка была от Милы, никто не сомневался, но предназначение странного подарка из коробочки разгадать оказалось не под силу. Мать Василия долго думала, к чему бы это? Потом пошла к гадалке и получила ответ: её сын теперь пустой! Больше у него детей не будет.
Вскоре женщина слегла…